Тридцать три. Часть 31

— Где тебя вторую ночь черти носят? Хорошую тёлку нашёл? Оторваться не можешь? — встретил меня вопросами Макс.

— Ага. Весёлую семейку осеменял. Сразу четырёх.

— Что значит осеменял?

— То и значит.

И я вкратце рассказал о событиях.

— Не боишься?

— Не знаю. Скорее совестно. Девки хорошие.

— О совести вспомнил. А тебе не стыдно, что ты товарища одного оставил на растерзание гостиничного персонала? Я за тебя две ночи отдувался.

— Не умер? Не хотел бы — не трахался. Я знаю, как ты отшивать умеешь.

— Ты представляешь? Нам хотят устроить отвальную.

— Кто хочет? На заводе?

— Ну, про завод я пока ничего не слышал, а вот Виктория об этом всем объявила.

— Не хера себе! Это что, все бабы соберутся?

— Не боись! Она намекнула, что нам охрана поможет. Семёна, Виктора и Володьку помнишь?

— Ну тогда справимся. И когда?

— Вечером в пятницу у Виктории.

— А собраться то успеем, ведь самолёт ждать не будет?

— С утра сложим чемоданы, а к самолёту нас отвезут.

— А если в пятницу на заводе сабантуй устроят?

— Чего гадать? Устроят будем думать.

В кабинете начальника АСУТП собралось несколько человек и о чём-то шумно ругались.

— А вот и он! Сейчас он нам всё и объяснит!

Все присутствующие не добро повернулись в мою сторону.

— Что произошло? Может мне кто-нибудь объяснит?

Без разговоров передо мной на стол положили изделие нашего монстра, вернее только небольшую часть. Я взял железку в руки и внимательно осмотрел. Штамповка выполнена чудесно, даже кромки сточены, а вот сварка. Шов расходился.

— А я тут причём? Этот процесс автоматикой не контролируется. Там же самый обычный кондуктор.

— Вот и я объясняю товарищам, что автоматика здесь не причём.

Опять зашумели, послышались угрозы, что мол никаких актов подписывать не будут.

— Хорошо. Сейчас мы с технологом пройдём всю цепочку, а после обеда, думаю, огласим вердикт.

Я забрал долбаную железку и решил сначала сам провести некоторые измерения и направился в метрологическую лабораторию завода.

Как всегда, для выполнения лабораторных исследований потребовали разрешения заверенного кучей подписей. Бюрократический аппарат заработал на полную катушку. Терпеть не могу, хотя и их понять можно. На моё праведное возмущение меня спокойно отправили к заведующей, хотя могли и подальше.

Заведующей оказалась женщина. «Отлично» — подумал я, рассматривая, стоящую ко мне спиной и склонившуюся над столом приятную фигуру. Она обернулась на звук приближающихся шагов.

— Таня?!

— Саша?! — удивились мы хором.

— Соскучился? — она положила руки мне на шею.

— Я ищу заведующего лабораторией. У меня к нему срочное дело.

— Так вот он, перед тобой. Или я не подхожу на эту должность со своим моральным обликом? — засмеялась она, прижимаясь ко мне всем телом.

— Таня, я серьёзно.

— И я серьёзно. — она отошла от меня. — Что там у тебя срочного?

Я высказал свои подозрения насчёт соответствия металла техническим условия из-за чего он плохо восстанавливает пластичность после отработки и деформируется при сварке. Чтобы это проверить нужен соответствующий анализ, а разрешения у меня нет.

— Да. Сложный анализ.

— И очень срочный. Акт приёмки под угрозой. Результат нужен после обеда.

— Ох! И дорого же тебе обойдётся этот анализ.

— Не дороже денег. Сделаешь?

— Ладно. Садись, жди. Скоро приду.

Она вышла. От нечего делать я подошёл к огромному окну и заглянул в такие же огромные окна соседнего корпуса. Там кипела производственная жизнь. За рядами столов сидели женщины и паяли, собирали какую-то электронную аппаратуру. Я ощутил себя разбитым, уставшим, и чтобы не чувствовать себя бездельником отошел от окна и сел на мягкий кожаный диван.

Ждать пришлось долго. Я полистал журналы среди которых были и технические, и научно-популярные и женские о моде, косметике и прочем. Солнышко заглянуло в окно и пригрело развалившееся на диване тело. Я начал читать статейку о компьютерах и не заметил, как задремал, прикрыв от солнца лицо журналом.

Мне снились порнографические сны в обществе многих женщин, среди которых были и хорошо знакомые и безликие, но все мной желанные и такие доступные и ласковые. Во сне я лежал на солнечном пляже, естественно голым, и с вожделением касался проходивших и сидящих возле меня женщин, трогал их груди и вагины, и они отвечали мне тем же. Я чувствовал на члене прикосновение чьих-то рук и губ, но даже не посмотрел, кто это доставляет мне столько наслаждения.

Яркий свет, пробившийся даже через закрытые веки, заставил меня очнуться. Журнал прикрывавший мне глаза упал на пол. В кабинете, судя по отсутствию звуков, я был по-прежнему один. Клапан комбеза был откинут. Когда только успел? Член зажатый в кулаке нежил свою головку в тёплых лучах. Собственно, почему бы и нет, и я продолжил лёгкую мастурбацию. Глаза привыкали к яркому свету, и я перестав жмурится глянул в окно. Напротив, на это же, что метра на полтора был выше моего, у окна собралась группка женщин и прильнув к стеклу глазела на мои манипуляции. Весело! Я сделал вид, что ничего не заметил и продолжил игру, специально приспустив штаны для лучшего обзора моего хозяйства. Интересно, чем это кончится?

Женщины и девушки веселились, смеялись и тыкали в мою сторону пальцами. Одна шустрая задрала подол халата и начала демонстрировать свои прелести, то оголит зад, то спустит трусы до лобка. Я хотел было поманить её к себе, но в этот момент щелкнул замок входной двери.

— Закрой дверь! — громко сказал я.

— За чем?

— Догадайся с трёх раз.

Щелкнул замок.

Таня, заметив мою макушку над спинкой дивана, устремилась ко мне.

— После обеда всё будет готово. И химический, и спектральный, и структурный анализы и твёрдость по Бринеллю и замер толщины. Тебе этого хватит? О!!! Я смотрю ты уже сейчас готов рассчитаться за мои услуги?

Таня перегнулась через спинку дивана и припала к моим губам. Напротив, захлопали в ладоши. Шоу продолжалось.

— Конечно готов. Сними трусишки. — я поставил её перед собой спиной к окну. — А теперь стяни с меня комбез.

Дальше мне говорить ничего не пришлось. Она опустилась коленями на потёртый ковёр, и я ощутил её губы на члене, но уже не во сне. Галёрка замерла в ожидании. Шустрая девица, распахнув халат и обнажив груди без лифчика, запустила руку в трусы. Ещё одна женщина тешила себя также, но только расстегнула одну пуговицу на животе. Бедные вы мои. Куда же мужики подевались?

Таня сделала своё дело и мне захотелось отплатить ей тем же. Я поднял её с колен и бросил на диван, так чтобы она не смогла увидеть зрителей. Сбросил рубашку и оставшись голым развёл ей ноги. Вот она минута истины — горели глаза наблюдателей. Но вместо этого я припал губами к её вульве. Жаль, что я не мог видеть лиц женщин, но уверен, что больше половины из них никогда не пробовали такой ласки, а некоторые даже не подозревали о её существовании. Издержки воспитания строителей светлого будущего.

А Таня, извиваясь подо мной, срывала с себя одежду, и, когда мы остались голыми, не считая дурацких носок на моих ногах, она потащила меня на себя. Я легко вошёл в её возбуждённое лоно, скользкое и горячее, навалился на налитые груди. Всё было чудесно, но узкие рамки дивана мешали.

— Я хочу взять тебя сзади.

— В зад? Хорошо. Только кончи снова в меня. Ладно?

— Я имел в виду другое, но спасибо, от такого предложения я тоже не откажусь. Встань на четвереньки. Умница.

Я бросил взгляд на галёрку. Зрителей прибавилось. Появился и представитель мужского пола. Его ширинка оттопырилась, но на это никто не обращал внимания. Я бы на его месте, под шумок, вдул бы шустрой девчонке. Ведь она вот-вот кончит.

Я плюнул Тане на анус, искупал член в её сыром влагалище и задвинул его ей в зад. Усердно работая я довольно быстро довёл себя до точки закипания и перевёл член в его исконные владения. Я не собирался доводить Таню до оргазма, но она догнала меня сразу, как только первая струя спермы окропила её влагалище, и отблагодарила член тесными объятиями.

Я стоял, наслаждаясь чудесным финалом, когда Таня повернулась ко мне, взяла в рот опадающий член и, подняв глаза, увидела толпу зевак. С начала в её глазах вспыхнул страх, но через секунду они радостно заблестели. С чего это вдруг такая перемена? Я повернул голову. Галёрка беззвучно рукоплескала. Достойный конец шоу, но как на это отреагирует общество в лице снобов-начальников? Мы помахали зрителям рукой, а я даже шутовски поклонился. Собрав одежду, мы стали одеваться.

— Сволочь! Ты ведь знал, что на нас сморят?

— Это ведь твой кабинет. Откуда мне знать куда выходят твои окна. Не расстраивайся так. Теперь ты звезда! От мужиков отбою не будет. Выбирай кого хочешь.

— Зато бабы от зависти поедом съедят. Я теперь и шлюха, и блядь, и проститутка, и кто там ещё есть?

— «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны! — сказал директор и взял телефончик»

— Какой директор? Наш!? Когда!?

— Да, анекдот такой старый был, по директора школы и сына проститутки. Думаю, ваш директор, тоже пожелает заглянуть к тебе с проверкой. Так что почаще подмывайся.

— Дурак! Мне уже не до шуток! Как я теперь людям в глаза смотреть буду?

— Советую смотреть на всех с высока, как женщина, которую любят и не стесняются этого. Ты — звезда, красавица. Тобой будут восхищаться, хотеть и хаять. Главное — не унижайся до стеснения. Тебе нечего стесняться. Пусть они чувствуют вину за то, что подглядывали в замочную скважину. А заниматься сексом — это самое обычное дело, ну и что что на рабочем месте в рабочее время? Очень захотелось, вот занялась. Разве можно было мне отказать.

— Ты самовлюблённая сволочь! Могла бы и отказать, вот! — она показала язык.

— Пошли в столовую. Есть хочется. А лифчик не одевай, пусть груди сотрясаются при ходьбе, соски торчат, а мужики кончают в трусы.

— Дурак! Что люди...

— Да насрать, что о тебе думают! Мнений столько же сколько людей. Говорить они может быть и осуждающе, ведь такая у нас моральная установка, а в душе многие мечтают поменяться с нами местами. Кто из мужиков отказался бы от так сладкой женщины, не будь этого — а что скажут. Кто из женщин не хочет, чтобы её любили так как я тебя у всех на глазах? Да полжизни бы отдали. Пусть не со мной, но обязательно вот так — безумно, страстно!

— Может быть мне ещё и трусы не одевать?

— Было бы прикольно, но боюсь, что потёки спермы по ляжкам, не всем покажется эстетичным.

— Хам! Вечно всё испохабишь! А я вот тебе назло, возьму и не одену, да ещё и посвечу кому-нибудь голым задом!

— Дело хозяйское. Я тебе не муж и не сват, так что делай как считаешь нужным.

Я направился к двери, а она, натянув-таки трусики, последовала за мной. Вопреки её ожиданиям никто не смотрел на неё как на голую, хотя она и ловила взгляды мужчин, замирающих на её груди. Сначала она пыталась скрыть грудь сгорбив спину, но получив от меня ощутимый шлепок по заднице, выпрямилась и гордо вздёрнула нос.

— Так я должна ходить? — я кивнул.

Теперь на нас начали оглядываться и от удовольствия она зарделась.

— Я чувствую себя голой. И это, чёрт побери, очень приятно! — Она задорно смеялась, взяв меня за руку.

— Это твоя новая пассия? — Без смущения спросил Макс, догоняя нас у дверей столовой.

— Да. И ещё две её сестры и бабка.

— Ну ты и хапуга! Даже бабку не пожалел.

— Её-то он как раз и пожалел, а нас он любил! — ответила за меня, осмелевшая от моих уроков, Таня.

— И справился? Мог бы друга на помощь позвать.

— Это кому тут помощь нужна? — спросила, подошедшая к нам, Маня.

— Да вот Макс хочет на себя взять часть его обязанностей перед нами.

— Это хорошо. В скором времени нам отцы понадобятся.

— Какие отцы? — опешил Макс.

— Я же тебе говорил, что две ночи осеменял сестричек.

— Я думал, ты это в переносном смысле. Серьёзно?

— Ага, всех троих, и бабку тоже. Вот только от козы отказался. — прыснула Таня.

— Во блин! А дальше что?

— Да ничего. Пусть идёт с миром. Мы ведь этого сами хотели. Не бери, Макс, в голову, это наше дело. — Подвела итог разговору Маня, когда мы подошли к раздатку.

— В таком деле я бы тоже поучаствовал.

— Сопливых вовремя целуют! Мы тебя приглашали, но ты предпочёл работу.

— А сейчас, что поздно?

— Лично я хочу точно знать от кого у меня будет ребёнок. — заявила Маня, ласково глянув на меня.

— И я тоже, не хочу мешать семена и плевелы.

— Это у меня плевелы?! — искренне возмутился Макс.

— Не злись. Просто девчонкам и меня по уши хватило, — встрял я в разговор, — Правда?

— Ну видимо не всем, коль весь электро-сборочный только о вашем кино и гудит. — потупила голову Маня.

— Какое кино? — Макс оторвался от тарелки.

— Мы в кабинете перед окном сексом занялись. По полной программе. А напротив окна этого цеха. Кажется, весь люд у окна столпился. Одна деваха халат распахнула, сиськи наружу, руку в трусы, может кончила даже. А потом нам хлопали.

— Ну вы даёте! — Макс уважительно взглянул на Таню.

— Да! Даём, но не всем! — Таня вытерла мне губы от соуса и поцеловала. — Вот.

— Завидую я, Саня, тебе — таких девчонок отодрал.

— Я их, Макс, не просто отодрал, я их любил.

Обед окончился в молчании. Мы встали и собрались уходить, когда подкатил самый, как мне показалось трусливый, а может через чур ответственный член комиссии, который больше всех орал в кабинете начальника АСУТП.

— И где обещанные Вами объяснения? Обед закончился.

— Если вы доели свой десерт — это не значит, что закончился обеденный перерыв. Сейчас люди вернуться на рабочие места, и я получу, что хотел. И будет вам и причины, и следствие, и выводы.

— Через час встречаемся у начальника цеха. — Сухо сказал он и ушёл.

— Я тоже кое-что накопал. Мы с Марго тоже подойдём. Будет кое-кому весело.

— И что накопал?

— Я не до конца уверен, нужно проверить ещё кое-что. Не гони волну. Занимайся своим расследованием.

Я пошел с Таней в её кабинет. Маня увязалась за нами, смотря на меня с собачьей преданностью. Пусть идёт, ведь не мешает. Таня ушла за результатами, а мы прошли в кабинет. Как только дверь закрылась Маня повернулась ко мне и прижалась всем дрожащим телом.

— Манюня, что ты так трясёшься? Замёрзла?

— Откуда ты взял это имя? Меня так мать звала.

— Не помню. Это, как говориться, родом из детства.

— Я хочу тебя. Возьми меня, я уже вся мокрая.

Её руки судорожно боролись с клапаном комбеза, она не знала, как добраться до желанного плода. Пришлось ей помочь. Маня опустилась на колени, схватила член двумя руками и прижимала его мягкое тело к лицу, тыкала им в глазницы, водила по губам и, наконец, оттянув крайнюю плоть, погрузила в рот. Я гладил её голову и ощущал, как взбухающая масса заполняет её уста. Возбуждение охватило меня и желание погрузить член в её мокрую вагину стало нестерпимым. Я поднял её с колен развернул к себе задом и заставил опереться руками на стол. Задрав её юбки и спустив трусы, я запустил член в её промежность, сырую и скользкую. Потыкавшись головкой в вульву, член нырнул во влажную глубину. Маня застонала и подалась навстречу моим толчкам, но руки её подогнулись, и она легла грудью на бумаги, разложенные на столе.

Шлепки моего живота и бёдер по её ягодицам звонким эхом разносились под высокими потолками кабинета, когда в кабинет вернулась Таня.

— А вы времени не теряете! Давайте заканчивайте побыстрей, а то времени мало.

— Помоги сестричке.

Таня забралась Мане между ног, и я явственно ощутил эффект от её воздействия. Маня задёргала задом, застонала и кончила, развалившись грудью на столе. Я попытался догнать, но после ряда толчков понял несостоятельность идеи и вынул торчащий член.

— Ты меня с ума сведёшь. Прячь скорее, а то откушу.

Пришлось подчиниться.

— Смотри. Все показатели сопроводительного сертификата соответствует ГОСТ, но этот металл не соответствует техническим условиям для установки. Он немного, но толще и жестче. Кристаллическая структура делает его более упругим. После механического воздействия возникает наклёп, а при сварке — дополнительные напряжения и деформация. Предыдущая партия металла соответствовала ТУ, а эта нет.

— Кому это понадобилась такая замена?

— Этот металл дешевле. Вот кто-то и захотел сэкономить, а может и себе разницу прибрать.

— Ясно. Ты пойдёшь со мной, а то я в твоих терминах плаваю. Пошли.

Я шлёпнул Маню по голому заду, и мы вышли в коридор.

— Надо чтобы снабженца и главного технолога пригласили.

— Технолог там будет, а вот снабжения — нет.

У приёмной собрались все члены комиссии и руководящий состав завода. Ждали директора.

Макс с Марго разговаривал с лысым очкариком неопределённого возраста, но явно с военной выправкой. Интересный поворот. Мы подошли. Макс нас познакомил.

— Ну что накопали?

— Материал качественный, но не той марки стали. Его свойства не соответствуют ТУ. Видимо, кто-то решил на этой партии сэкономить.

— И нагреть руки. — Сказал Макс.

— Или сорвать пуск установки. — тихо сказал лысый.

Мы переглянулись. Впрочем, что тут удивительного, ведь установка может делать не только и не столько ширпотреб.

Совещание председатель комиссии начал с гневных лозунгов и угроз разобраться. Заслушали главного механика, который заверил, что по его направлению никаких неполадок не обнаружено.

Главный технолог заявил, что весь технологический процесс на установке фиксируется самописцами и отклонений не обнаружено.

Поднялся начальник АСУТП, мол у нас к автоматике и программному обеспечению никаких нареканий нет.

Наконец, как я и ожидал, скандальный член комиссии взял слово и ехидно сообщил собранию:

— Разработчики проекта пытаются свалить с себя вину за срыв пуска устроили независимое расследование. Пусть доложат результаты, чем они там занимались. — при этом он сально посмотрел на Таню, гордо демонстрирующую торчащие соски.

Я встал и кратко изложил суть наших догадок.

— Проверить, правы мы или нет, очень просто — надо запустить установку на металле из первой партии. Но возникает ряд вопросов. Во-первых, зачем нужно было запускать другой металл именно сейчас? Во-вторых, почему главный технолог на этот момент не обратил никакого внимания, хотя это его первоочередная задача. В-третьих, кому понадобилось закупать более дешёвый материал, явно несоответствующий ТУ?

— Вы молодой человек голословно пытаетесь свалить вину на руководство завода?

Тут поднялся Макс и молчаливой угрозой двинулся к столу председателя.

— Голословно это, мягко сказано! Нагло! — взвился технолог.

— Вот документальное подтверждение наших слов.

Макс по очереди вынимал листы из папки.

— Вот анализы скрупулёзной проверки и испытаний металла, проведённые заводской лабораторией.

— Вот выписка из складских остатков. Старая партия металла не израсходована и на четверть.

— Вот выписка из бухгалтерии об объёме, стоимости и времени закупок. Обратите внимание, на даты и стоимость.

— Вот выписка из бухгалтерских документов поставщика металла. Цена-то там совсем другая.

— И какие из этого можно сделать выводы? Детективы вы наши доморощенные. — ехидничал скандалист.

— Позвольте? Выводы я уже сделал. — На трибуну поднялся лысый.

— Начальнику снабжения предъявлено обвинение в злоупотреблении служебным положением с целью личного обогащения. Сейчас он уже даёт показания в прокуратуре.

Зал зашумел. Слышались окрики: давно пора, зажрался.

— Всем известно, что установка предназначена не кастрюли катать. Видимо куму-то очень хотелось сорвать её пуск и отбросить перевооружение армии на неопределённый срок.

Зал опять зашумел. Во время театральной паузы лысый поднял руку и в зал вошли бравые ребята, в принадлежности которых к силовым структурам не было сомнений, и направились к президиуму. Главный технолог заёрзал на стуле, а потом вскочил и брызгая слюной заорал.

— Это всё он! Он меня уговорил, на испытание установки на более дешевом металле. Экономикой страны прикрывался.

— Сволочь? — вскочил скандальный член комиссии и бросился ко второму, служебному выходу. Наивный поступок. Его всё равно задержали бы, но он не успел сделать и двух шагов. Брошенный Максом стакан с силой врезался бегущему в спину и тот рухнул как подкошенный.

— Собственно и все, товарищи выводы. Вы всё видели сами. Оргвыводы будут сделаны соответствующими органами. — он подошел к Максу и пожал ему руку, — Спасибо, за проделанную работу.

Председатель встал и постучал по графину с водой пытаясь успокоить зал.

— Тише, товарищи, тише! На сегодня, я надеюсь, сюрпризы закончились. Ответственным, проверить установку, подвести партию нужного металла. Завтра запустим и посмотрим правы ли наши Пинкертоны. А сейчас по местам.

В коридоре нас обступили люди. Хвалили, возмущались, сочувствовали. Как-то не заметно нас оттеснили от наших женщин.

— Давайте пройдём в мой кабинет. — Предложил лысый.

— Да. Пора отступать. — согласился Макс.

Мы двинулись по коридору убыстряя шаги и теряя по пути поклонников и поклонниц. Когда мы остановились у дверей рядом уже никого не осталось.

— Зайдёте? Такой успех надо отметить, а то фортуна может обидеться.

Лысый достал бутылку армянского коньяка и налил по полстакана.

— За удачу и профессионализм.

Чокнулись, выпили. Только сейчас до меня начало доходить по какой скользкой тропе мы шли и как много маленьких случайностей позволили раскрутить это дело.

— Извини я не запомнил твоё имя, как-то мимо ушей пролетело.

— Иван.

— Точно! — я хлопнул себя по лбу четко вспомнив момент нашего первого знакомства.

— Иван, а не ты ли уводил Макса к каким-то «летунам»? Мы его однажды нашли чуть живого и обмороженным.

— Да, Саша, был такой грешок, но больше ни о чём не спрашивай, лады?

— Ладно. Храните свои государственные тайны. Меньше знаешь-крепче спишь.

— Ещё по одной? — Предложил Иван.

— А как ты узнал о подмене металла?

— Не узнал ничего. Просто деталь, что нам показывали блестела по-другому, ну самую малость оттенок изменился. Вот я и решил проверить.

— А узнать на складе, какой металл выдали, слабо было?

— Ну узнал бы я что металл по ГОСТ номер такой-то выдан в количестве таком-то. И что? Я знаю, что ли наизусть какие у него свойства? Анализ свойств дал чёткое объяснение причин, вызвавших сбой системы. Остальное это уточнение обстоятельств.

— Ну тогда выпьем за интуицию. — разлил коньяк Иван.

— Третий тост — за тех, кого с нами нет. Молча. — напомнил Макс.

За интуицию мы тоже выпили и разошлись, так как, общих со мной, тем у них не нашлось. Да и хрен с ними.

На сегодня с меня приключений хватит. Главное я сделал, а подготовку к пуску проведут и без меня. До конца рабочего дня ещё полтора часа. Ноги несли меня к единственному месту на заводе, где я мог прилечь в тишине и спокойствии, а не под дождём любопытных взоров. Я шел в каморку к Дашиме.

Ключ был на притолоке. Я вошел и рухнул на продавленный диван. Боже! Как я, оказывается, устал. События дня мелькнули угасающей полоской. Я уснул.

Разбудил меня звук упавшей на пол швабры и сдержанное проклятие.

— Дашима? Я уже не сплю.

— Извини. Хотела потихоньку. Ты так сладко сопел.

— Хорошо, что разбудила, а то бы проспал тут у тебя допоздна и утром нашла бы ты холодное тело умершего меня от голода.

— Ты есть хочешь? Ой! Я мигом!

— Стой, Даша, стой! Сейчас я есть не хочу. Иди сюда. Расскажи, как дела?

Она подошла, вытирая руки полотенцем. Я сел и горячо дыхнул сквозь ткань на её грудь, прижав к себе за ягодицы.

— Отстань. Не надо снова будить во мне женщину. Ты совсем скоро уедешь и оставишь после себя пустоту, которую будет трудно заполнить кем-нибудь или чем-нибудь другим. Сейчас ты у меня вот здесь под сердцем, как маленький тёплый ласковый котёнок. Пусть он таким и останется и греет мне душу. Не обижайся, но не надо.

— Дашенька, милая, разве я когда-нибудь тебя заставлял? Хорошо. Пусть будет котёнок. Очень мило, даже. Ладно, тогда я пошёл?

Я встал с дивана, и она оказалась вплотную ко мне и не отходила. Я наклонился и нежно поцеловал её в солёные губы. Из её глаз текли слёзы.

— Прощай милый.

— Прощай, любимая.

Я быстрым шагам вышел и каморки. Сердце моё обливалось кровью, глаза щипало, и я готов бы заплакать. Доигрался, мать твою.

Я шел по коридору в раздевалку, на ходу то оправдываясь, то ругая себя. Я размахивал руками и может быть даже говорил в слух.

— Чем ты так расстроен? Кто-нибудь отказал?

Я опушено остановился перед девицей, преградившей мне дорогу, перед самой дверью в раздевалку.

— Не понял. Что тебе надо?

— Я сегодня видела интересное кино с твоим участием.

Это была та самая шустрая девчонка, мастурбирующая в толпе зевак.

— И что дальше?

— Предлагаю тебе сняться в следующей серии, но с моим участием.

Она изобразила на лице дикую смесь из кокетства, похоти и застенчивости, но явно демонстрирующую её намерения.

— И как ты себе это представляешь?

— Пойдём к тебе или ко мне?

— Здесь.

— Здесь?!

— Заходи.

Я открыл дверь мужской раздевалки и подтолкнул её во внутрь.

Рабочий день закончился почти час назад, и раздевалка пустовала, только в душевой ещё кто-то плескался фальшиво, напевая модный мотив. Я подошёл к своему шкафчику распахнул дверки и стал раздеваться. Она одетая в коротенькую шубку и шапку из лисы, с хвостом таких же рыжих волос, смотрела на меня зелёными, широко распахнутыми глазами с густо подведёнными ресницами. Я стоял перед ней голым.

— Ну, и чего ты ждёшь?

— Я... Я... А что мне делать?

Я подошел к ней и развернув прижал спиной к переборке шкафчика, расстегнул и распахнул шубку. Под ней оказалась коротенькая юбка, и толстый свитер, натянутый, вероятно, поверх майки на голое тело. Это я понял, когда сжал её груди. Тоненький кожаный поясок брякнул пряжкой о кафель, соскользнув вниз вместе с юбкой. Она стояла, как по команде «руки вверх». Вечная проблема с этими дурацкими, да ещё и тёплыми колготками! Снимать их и взять раком? Нет, эта девочка хочет экзотики! Я вынул из кармана комбеза монтажный нож, который обычно использовал для снятия изоляции с проводов, и задрав ей ногу, по шву вспорол ткань. Глаза её округлились ещё больше, когда я, разодрав нейлон обычных колготок и отодвинут перемычку трусиков, вонзил в её вагину два пальца.

— Ох! — только и смогла она выдавить из себя, но этот звук прозвучал для моего борзого как команда «фас». Член встрепенулся и, пока пальцы заставляли вагину достаточно взмокнуть, вздыбился. Закинув её ногу себе на локоть, я двумя руками раздвинул все преграды из одежды и вошел в неё. Придерживая за ягодицы, я прижал её ляжки к себе и стал яростно работать. Она ухватилась руками за верх шкафчика. Она больше не сдерживала стонов и кричала на всё раздевалку. И тут у меня снова возник вопрос — куда кончить? Я весел на волоске от взрыва.

— В меня! В меня! Давай! Давай!

И я дал. Струя спермы радостно вибрируя по моим каналам ворвалась во влагалище. Кайф!

— ОООО! — догнала она меня, и пританцовывая на одной ноге досылала член в пульсирующую плоть.

Я отпустил её ногу. И подхватив подмышки усадил на скамью.

Парень, который фальшивил в душе, стоял с полотенцем на плече и дрочил солидный член.

— Здесь всем дают? Или только избранным?

— Я думаю, что продолжение ей не повредит.

— Думаешь?

— Знаю.

Я вытащил из шкафа свою одежду, а парень ловко раздвинув девке ноги вошел в проторённую мной просеку.

— Ты кто? О! — О! — О! А!

Я оделся и вышел.

Морозный воздух обжог лицо. Надо спешить. Всё. Домой.

Пока ждал транспорт я успел продрогнуть, да и в салоне было совсем не жарко, поэтому, быстро и не отвечая на град вопросов, чмокнув Полину через стойку и забрав ключ, я побежал в буфет с твёрдым намерением махнуть для «сугреву» грамм сто пятьдесят водочки.

— Возвращение блудного сына! Ты где пропадал столько времени? Мы уж думать начали нехорошее!

— Все вопросы потом. Водки стакан и закусить. Замёрз, как собака.

— Такая закуска пойдёт? — Спросила Люся, выкатив на стойку свой бюст.

— Люсенка, не томи! Этим я тоже закушу, но позже. Давай, давай, наливай!

Водка обжигающей волной разлилась по желудку, и тепло потекло к озябшим конечностям.

— Плесни-ка ещё половинку. Ох! Хорошо пошла.

Я загрыз всё хрустящим огурчиком.

— Люся, накорми меня. Я, оказывается, такой голодный!

— У меня есть отличная сборная солянка. Будешь?

— Неси всё, что есть.

Я ел с таким аппетитом, как будто меня неделю не кормили, а Люся, подперев щёку кулаком смотрела на меня и рассказывала местные новости, главной из которых была подготовка к нашим проводам. Она говорила, что нам готовят сюрприз, но выдавать тайны не стала, как я её не упрашивал. Наконец, я насытился и отвалился от стола.

— Вот уж угодила, так угодила. Спасибо.

— За спасибо не отделаешься. Сам обещал мной закусить, никто за язык не тянул.

— Так я и не отказываюсь. Закончишь работу и заходи. Пивка с собой дашь?

— Не дам, а то напьёшься и уснёшь! Буди тебя потом! Иди, я скоро приду, и сама принесу.

— И про Макса не забудь.

— Он, как и ты, сюда носа не кажет. Плевать на него! Захочет, сам сходит потом к Полине, у неё в загашнике есть.

Я сгрёб верхнюю одежду, брошенную на стул и поплёлся в номер.

Номер показался мне совсем не уютным, не то, что квартиры и дома моих пассий.

Сытный ужин под водочку, располагал ко сну, но мне очень хотелось сначала смыть с себя наслоение запахов всех перепробованных за эти дни женщин. Жесткие струи горячей воды вонзались в кожу головы, вышибая из неё все мысли, и хорошие, и плохие. Мозг расслабился вместе со мной. Руки неспешно оглаживали намыленное тело. На лобке пальцы наткнулись на щетину.

«Брить или не брить?» — промелькнула ленивая мысль. Вспомнил, что низкая поросль доставляла мне на ходу неприятное зудение в паху. Волосам или надо дать отрасти или сбрить. Пока я лениво рассуждал о судьбе волос, рука начала мастурбировать член и стоило ему встать, я снова наткнулся на щетину, но уже на стволе. Женщины не любят щетину вообще, а на члене и подавно. Решено. Выдавив крема для бритья, я взялся за лезвие, сен на край ванны и склонился к своему хозяйству.

— Пёрышки чистишь? Не мудрено, совсем домой не приходишь.

— Полина? Ты как всегда вовремя. Вот готовлюсь к встрече домочадцев. Помочь не желаешь?

— А не боишься, что отрежу?

— Скорее откусишь. Лезвие безопасное. Ну так поможешь?

— Нет. Это мне раздеваться надо, чтобы рукава не намочить, а времени нет. Сейчас группа заселяется. Хочешь я пришлю кого-нибудь?

— Это очень самоотверженно с твоей стороны. И кого же?

— Яночку, например. Это наш парикмахер.

— Я знаю, видел. Она ж дитё ещё!

— А тебя никто не заставляет её трахать! Она тебя просто подбреет. Или тебя это не устраивает?

— Хорошо. Пусть будет Яна. — пожал я плечами и снова встал под душ. Я специально смыл обильную пену, чтобы ей пришлось наносить и размазывать её по моим чреслам руками, доставляя мне хоть какое-то удовольствие от этого общения.

Яна пришла довольно быстро и постучав вошла в ванную.

— У! Как вы тут напарили, ничего не видно. Уф! А жарища, как в парилке! Вы бы поубавили горячей воды.

Я выключил воду и отодвинул занавеску. Лицо девушку покрылось красными пятнами. Она онемела и в упор смотрела на мою вздыбленную плоть.

— Что стоим? Что смотрим? Вас зачем прислали?

— П... П... Полина сказала, что клиент просит его подбрить.

— Ну! Полина! И конечно не сказала где подбривать?

Яна отрицательно замотала головой.

— Это ничего. Такая же кожа, такие же волосы. Форма чуток другая, но это неважно. Мне нужно гладко выбрить гениталии. У меня сегодня вечер встреч, а женщинам нравится гладкая мягкая кожа. Ведь, правда?

Яна, наконец, оторвала взгляд от залупы и посмотрела мне в лицо.

— Я не умею.

— Вот тебе и представился случай потренироваться. Что тут сложного — напенила, побрила и всё. Начинай, Яночка, начинай, представь себе, что это не член, а просто... ммм... уродливый выступ на теле.

— Ну не такой он и уродливый. — Осмелела Яна, не чувствуя от меня никакой угрозы.

— Тем более. Сама попробуй, какая щетина выросла. Разве приятно будет совать её в рот?

Яна отдёрнула протянутую было руку.

— В рот?! О! Боже! Как можно?

— Можно нежно губами, можно языком, можно сосать, как это делают телята, можно совать за щёки, можно глубоко глотать. Это кому как нравиться.

— Нравится!?

— Да, и некоторым очень. Они от этого даже получают оргазм.

— Боже! Можно я пойду? Я, наверное, не сумею.

— Яна, тебя никто не заставляет брать мой член в рот. Ты должна его просто побрить. Приступай, а то я начинаю замерзать. Держи.

Я взял её руку и сунул в неё член. В другую сунул тюбик с кремом для бритья. Я чувствовал дрожь в её руках. Вернее, она трепетала всем телом, тряслась как на лютом морозе. И я применил запрещённый приём.

— Ладно. Иди. Я позвоню чтобы Виктория прислала мне кого-нибудь поопытней. Иди.

Её пальцы сжали член, головка налилась и заблестела глянцем.

— Не надо никуда звонить. Я сама. Я сама всё сделаю.

— Вот и чудесно! Смелей девочка, смелей!

Она потянулась губами к пунцовой головке.

— Ты что дура?! Тебя что просят сделать? Просто побрить!

— Но я должна узнать для чего я буду это делать. — Упрямо тянулась она к члену.

— Нет. Я этого не хочу. Понимаешь? НЕ ХО_ЧУ!

— Тогда почему он так напряжен?

— В таком состоянии его удобнее брить. Всё. Успокойся. Видишь? Ничего страшного и он не кусается.

Я взял её за подбородок и заглянул в глаза. Ни страха, ни страсти я в них не увидел, только ошалелость, сумасшедшинка. Пришлось дать ей лёгкую пощечину.

— Ой! Простите. Я...

— Ты, Яна, никогда члена не видела, и ты девственница. Это понятно. Хватит тупить! Работай!

Яна вытерла испарину со лба. Халатик из полупрозрачной синтетики промок от пота и прилипал к её телу, чётко обрисовывая девичью фигурку с ещё мальчишескими бёдрами.

Казалось даже с какой-то злостью она намылила мне член, несколько раз проведя сжатым кулачком по стволу, украдкой глядя на мою реакцию. Одноразовая безопасная бритва в её руке по-прежнему неуверенно плясала. Я молчал, заглядывая ей за пазуху на маленькие грудки, зачем-то забранные в кружевной лифчик. Постепенно она осваивалась, движения становились увереннее. Она уже отодвигала и пригибала член, как ей было удобно и вскоре его ствол залоснился в струях воды смывающих остатки пены.

— Вот и умница. И ничего страшного, гадкого и безобразного, правда?

— Да. Даже приятно. Он оказывается такой нежный и одновременного твёрдый.

— Ну, раз так, теперь можешь попробовать результаты своего труда. — Она подняла вопросительно смотрящие глаза. — Проверь щекой, не осталось ли где щетины.

Она помедлила, но с отчаянной смелостью прижалась щекой к члену. Тот дёрнулся, и она улыбнулась.

— Ему нравится?

— Дурашка. Конечно же. Такие ласки самые любимые у мужчин.

Она стала водить щеками по члену, несколько раз не уверенно, вскользь прикасаясь к нему губами.

— Ну? Всё гладко?

— Я бы побрила ещё и лобок с яйцами.

— Яйца у птиц, у млекопитающих — яички. И у бабки в кошёлке — яйца, а не яички, как многие говорят.

Она прыснула.

— Представляю себе картинку — бабка с кошелкой с причиндалов!

— Ты вся вспотела и мокрая. Сними халат. — без перехода предложил я.

— Здесь так жарко! — к моему удивлению, без стеснения скинула она мокрый халат и повесила на полотенцесушитель. — Ой!

Только повернувшись ко мне, она поняла, что осталась практически голой, так как её полупрозрачные белые трусики тоже намокли и ничего не скрывали, так же, как и кружевной лифчик. Я развёл руки демонстрируя свою наготу и любуясь её девичьим смущением.

— А! Это тоже всё мокрое! — она махнула рукой и заливаясь краской стянула с себя трусики. Когда она вешала их на сушилку, я подцепил пальцем замок лифчика, и он повис лямками на её хрупких плечах. Она доверчиво и весело оглянулась.

— Тогда, давайте знакомиться. Вы, я знаю, Яна, а я Александр, Саша, если хочешь.

— Александр, я ополоснусь. А то от жары и волнения я вспотела и вся липкая. Можно?

— Яночка, девочка, ради Бога. Мы с тобой почти родственники. Я тебе даже спинку потру, если разрешишь.

Я подал ей руку и помог влезть в ванну. Естественно, все манипуляции я проводил так, чтобы как можно чаще касаться её тела своим и, кажется, ей это тоже нравилось. Яна нагнулась чтобы включить воду, а я легонько толкнул её членом в ягодицы. Она, смеясь и не оборачиваясь, взялась за член.

— Будешь приставать оторву!

— Нет! Только не это! — шутливо взмолился я снова толкнул член вместе с её рукой направляя в промежность.

Она резко повернулась ко мне. Глаза блестят, щёки горят, губы вздрагивают. В общем — девчонка готова. Беги — не хочу.

— Ты хочешь меня? — её губы приоткрылись в ожидании поцелуя.

Я включил холодную воду. Она взвизгнула от неожиданности и отпрянула от струи прямо в мои объятия. Зачем мне такие сложности? Но прижимать её трепещущее тело было приятно, что уж тут кривить душой, и взял бы я её с огромным удовольствием, но это не в моих обычаях-ломать жизнь невинных глупых девчонок.

Сделав воду потеплее, я взял мыло, мочалку и стал её мыть, как это могла бы сделать только мать. Короткие почти мальчишеские волосы вспенились, и она закрыла глаза. Мочалка прошлась везде от ушей до пяток, не забыв покрутиться на грудках вокруг торчащих сосков, прокатиться по упругим ягодицам и забраться между них к анусу, нырнула между ног и прошлась по нижним губам, здесь я пальцами помог мочалке приникнут сквозь заросли жестких кудряшек к вульве, но с начала сам насладился мякотью этого плода перекатывая его складочки. Я присел, и она запустила пальцы в мою причёску. Отодвинул одну ногу и поставив её на край ванны прошелся мочалкой по паху, ляжке, икре до пяток. Я глянул вверх. Она так и стояла вся в мяльной пене с намыленным лицом и кажется боялась шелохнуться. Закончив со второй ногой, я поставил её под душ и начал ладонями нарочито старательно смывать пену, наслаждаясь упругостью её тела.

— Вот, я тебя помыл. Теперь можешь закончить начатое.

Я сунул ей в руки бритву. Как она на меня посмотрела! Уф! Была бы у неё опасная бритва я бы лишился не только причинного места, но и головы. Конечно, я так жестоко обманул её надежды.

— Яна, ты не злись на меня! Я для тебя совершенно посторонний человек, клиент. Я не могу стать тебе ни мужем, ни любовником, ни даже другом. Ну сломаю я тебе целку, а дальше что? Пойдёшь по рукам? Терять-то больше нечего. Парни жениться хотят почему-то на девочках, а тебе и предъявить будет нечего. Обмануть? А как с этим жить?

— Но я так сама хочу!

— И когда у тебя появилась эта глубокая мысль?

— Я давно об этом думала. Мне двадцать два, а я всё еще с мужиком ни разу не... не спала.

Она снова прижалась ко мне. Я не стал её отталкивать, а прижал за ягодицы к себе.

— Ты же сразу понял, что я толком и члена-то не видела. Полина сказала, что ты очень нежный и умелый. Мне так было страшно, а ты всё превратил в даже не в шутку, в совершенно обычное явление, в отношения врач — пациент. Я чувствовала, что ты меня хочешь, очень хочешь, но держишься так, с таким-то вот вздыбленным членом, совершенно свободно, не давая даже намёка на сексуальные притязания, почти не давая. Как мне было хорошо, когда ты меня мыл. написано для bеstwеаpоn.ru Я была на седьмом небе. Я думала, что вот-вот и ты возьмёшь меня, также нежно, как мыл. А ты, зараза, меня под холодную воду.

— Давай сначала закончим то, с чего начали, а там посмотрим. Хорошо?

Насей раз Яна справилась с задачей быстро, как будто только и занималась, что брила муди и ополоснула меня из лейки душа.

— Я обязательно должна проверить качество своей работы. — сказала, улыбаясь девушка и прижалась лицом к лоснящейся, гладкой и скрипящей от чистоты коже гениталиев.

Я больше не стал её отговаривать, а придался блаженным ощущениям и когда она неуверенно взяла головку в рот, не выдержал, подхватил её на руки и прихватив полотенце понёс на кровать.

Комната встретила нас аплодисментами. На кроватях восседали Полина, Люся и чернявая Нина. Я в отчаянье сплюнул, а Яна спрятала лицо мне в грудь и съёжилась на руках.

— Ну как, Яночка? Тебя можно поздравить?

— Вот суки! Как вы не вовремя! Мы можно сказать только начали, а вы! А ну-ка марш отсюда! Быстро!

Грубость не свойственная мне возымела результат, и троица молча скрылась за дверью.

— Теперь все будут говорить...

— Говорить станут в любом случае, даже останься ты девственницей. Если хочешь, чтобы новость узнали все, поделись ей по секрету со своей подругой. Классика. О тебе уже начали говорить, как только Полина направила тебя ко мне.

Я посадил её на кровать и начал вытирать мокрую голову, а она, упёршись лбом мне в живот, теребила опавший член.

— Сволочи! Весь праздник испортили! — Яна чуть ли не плакала, как девочка над лопнувшим шариком. — Ты меня больше не хочешь?

— Может быть, оно и к лучшему? А?

— Всё будет плохо! Я знаю! Сейчас охранники или ещё кто, наслушавшись сплетен начнут приставать, лапать своими грязными ручищами. Могут и подпоить, а потом взять тёпленькую. Я от кого-нибудь залечу и стану матерью-одиночкой. А я так не хочу! Бог дал мне тебя! Пусть на час, но я знаю, что помнить тебя я буду всю жизнь, даже если у нас ничего не получится. Возьми меня, я прошу тебя.

— Может тебе уехать отсюда в большой город?

— И пойти на панель? Кто там меня, серую мышку, ждёт в большом-то городе? Мне зябко, ляг со мной.

Это были последние слова, произнесённые в эту ночь, а дальше были только реплики и звуки.

Накрывшись байковым одеялом и прижавшись к моей груди спиной, она быстро согрелась, а вернее просто успокоилась. Мне было жарко, но я терпеливо ждал, когда она выберется из своей скорлупы. Я гладил её груди, теребил соски, пощипывал впалый живот, опускаясь всё ближе к лобку. Член шевельнулся и она, ощутив это ягодицами, повернулась ко мне и припала к моим губам. У неё были упругие нетерпеливые и неумелые губы, и я никак не мог поймать их в своём поцелуе, но, когда я взял их в рот, я завладел и телом, и волей Яны.

Ничем не обузданное желание рвалось из неё с неугомонным темпераментом. Она металась не зная, что ей делать. Чтобы её успокоить мне пришлось ощутимо шлёпнуть её по заду.

— Замри и не шевелись.

Я закинул ей руки за голову и пожалел, что это не железная кровать, к которой её можно было бы привязать. Несколько раз, пока я целовал её груди, Яна пыталась нарушить мой приказ и тут же получала увесистый шлепок. Опускаясь поцелуями вдоль её тела, я ощущал едва сдерживаемую страсть содрогающую её тело. Она стонала и извивалась пока я покрывал поцелуями её живот и вскрикнула, подбрасывая тело, когда я лишь выдохнул в распадок внизу лобка. Неужели она кончила, не верил я своим глазам. Её тело расслабилось, сжатые колени раздвинулись и воспользовавшись этим я, распахнув её ляжки улёгся между ними грудью. Мне было любопытно, как же выглядят врата во влагалище у двадцатидвухлетней девственницы.

Роса, выпавшая в результате оргазма, блестела на кучеряшках плотным саваном прикрывающих лоно. Пальцы начали раздвигать дебри жестких волос открывая розовую, слегка приоткрытую устрицу с блестящими краями. Пальцы раздвинули створки, открывая сочные розовые лепестки вульвы с возбуждённым клитором, выглядывающим из-под капюшона. Яна закусила палец и замерла в ожидании неизвестности. Удовлетворяя своё любопытство, я раскрыл бутон, раздвигая лепестки. Нежно-розовая, почти прозрачная плева перекрывала преддверье, но в ней было три несимметричных прорехи. Одна побольше сверху, другая внизу, а третья прилепилась к стенке. Удовлетворив своё любопытство, и не усмотрев в этом зрелище эстетической составляющей, я провёл по ней пальцами, чувствуя упругую податливость. В верхнем и боковом отверстиях виднелась красноватая плоть, а нижняя истекала пульсирующим желанием. Пальцы ещё погуляли немного по этому бутону и наконец придавили клитор. Вопль! Ляжки Яны сжимали мои плечи, а вагина заплясала вверх-вниз перед моим лицом. Боже! Она снова кончила! Влага начала сочится и через боковое отверстие. Я начал вводить указательный палец в верхнее отверстие. Она растягивалось и обжимая палец как резиновое колечко, легко пропустило меня вовнутрь. Яна заёрзала на пальце.

— Ну же, ну!

Она потянула меня на себя. Время пришло. Я сел между её распахнутых ляжек, хорошенько омыл головку её соками и приложил член к преддверью. Надавил. Она напряглась. Толкнул сильнее. Она вскрикнула и член утонул в горячем тесном влагалище?

— Больно?

— Немного. Не останавливайся. Давай, ещё, ещё. Ммм! Быстрей!

— Месячные, когда будут?

— Только прошли. А что?

— Тогда нам всё можно.

Подсунул ей под поясницу подушку и плавно задвигал своим поршнем. Я посмотрел вниз. Её ляжки и член местами испачканы кровью, но никакого кровотечения, которое могло бы намочить простынь.

— Ой! Ой! Ещё. Ага, здесь. У-у-у!

Ага. Поймал. Член вибрировал в одной, заставляя её скулить и грызть пальцы. В этом узилище мой узник таких пыток долго выдержать не мог, а надежды на то, что она кончит по-настоящему при первом половом акте, не было никакой. Поэтому я решил вознаградить себя и уже не обращая внимания на стенания Яны, стал довольно грубыми толчками доводить себя до оргазма.

Яна удивила меня в третий раз, когда с криком приподняла таз и обдала меня струёй тягучей, как сперма жидкости. Она забилась на члене, и я отомстил ей прыснув во влагалище струю спермы. Я выдернул из-под задницы подушку навалился на неё ощущая всем телом затухающую в ней бурю новых эмоций.

— Поцелуй меня. Странно, но до сегодняшнего дня меня даже толком не целовали. Представляешь?

Наши губы сомкнулись. Через некоторое время она окончательно успокоилась и засопела, свернувшись калачиком.

Я встал, пить хотелось ужасно. В холодильнике кроме водки и закуски ничего. Люся обещала принести, но я её выгнал. Обиделась, наверное. У Полины есть наверняка. Накинув на голое тело халат, я спустился вниз.

Ни Полины, ни охраны. Я открыл дверь комнаты отдыха. Полина задрав юбку на пояс натягивала трусики. Охранник, с бейджиком «Василий», спал на полу со спущенными штанами.

— Время не теряем. — Констатировал я.

— Ну так пока ваше величество соизволит допустить нас к своему телу, приходится пользоваться тем, что есть.

Что-то вроде ревности, оцарапало меня, а вид голых ягодиц заставил шелохнуться и моего окровавленного трудягу.

— И как? — кивнул я в сторону неубедительного сморщенного члена спрятавшегося в буйных зарослях лобковой растительности, блестящей росой от вагинальных соков и спермы.

— Как говорят — «мал золотник, да дорог». Так-то! Вася умеет хорошо щекотать, там, где и когда надо. И размер члена тут не причём. Тебе и Максу проще довести женщину до оргазма — это да. Но это не значит, что мужчина с маленьким членом не может сделать того же. Некоторые ваши возможности ему не доступны, но можно обойтись и без них.

— Что ты на меня наседаешь. Трахайся на здоровье с кем угодно. У тебя пиво есть?

— Так мы же Люсей упаковку на вешалке оставили. Не видел, что ли?

— Не видел. Ладно. Извини. Я пошёл.

— Что ж ты про Яночку молчишь? Испортил девчонку?

— А куда было деваться? — я развёл полы демонстрируя следы преступления.

— Не сильно хоть порвал, жеребец?

— Нет. Так что в вашем обществе нимфоманок прибыло.

— Что и кончить успела? Молодец. Она молодец. А ты бы к Люське зашел. Обещал ведь. Она чуть не плакала.

— В таком-то виде?

— Иди. Там разберётесь.

— Час от часу не легче! — ворчал я, поднимаясь по лестнице к буфету.

Дверь была открыта. Я нашёл Люсю в подсобке, маленькой комнатке, такой же как у дежурной. Люся спала на кушетке. Она даже не переоделась, но видимо собираясь ко мне она сняла с себя всё нижнее бельё и теперь её пышная грудь вывалилась из кофточки с светила сосками, а задравшаяся юбчонка открывала вид на ягодицы. Да! Это не та худосочная, что осталась у меня в номере. Желание овладеть ею, немедленно, вздыбило мне член. Я сбросил халат, положил её, сонно бурчащую, на спину, развёл ляжки и смочив головку слюной загнал в тёплую спящую женщину член до самого дна. Люся, просыпаясь, умильно улыбнулась и потянулась.

— Наконец-то. Я уж думала, что не дождусь. Ну? Обкатал кобылку? И как?

— Тебе в подробностях или просто показать?

— Покажи, милый, покажи. — Её руки легли мне на шею, а ноги обхватили талию.

— Извини, но так она не делала.

— Плевать. Глубже. Ещё! Силь-ней! Ей! Ой! О! — О! Вот так! А! Мил-ый. Ммм! Ммм! Ммм!

Обняв её подмышки, я тупо порол эту самку, как какой-то хряк, но именно этого я сейчас хотел — животного удовлетворения своей похоти. Меня не интересовало, что чувствует она и чувствует ли вообще. Но чтобы самому достичь оргазма, мне нужен был её оргазм, тесные пульсирующие объятия её вагины. Охов и страстных объятий хватало, что понимать её настроение и состояние, и мне они нравились. Скомкав какую-то одежду, попавшуюся под руку, я сунул их ей под зад, а сам отжавшись на прямых руках навис над ней, продолжая долбить как отбойный молоток. Финал оказался гораздо ярче, чем я ожидал. Обычно не очень шумливая Люся заорала так, что оповестила о своём оргазме не только всех постояльцев гостиницы, к счастью их сейчас было не так много, но и жильцов дома на против. Во всяком случае, толи случайно, толи нет, но напротив загорелось сразу несколько окон. А орать Люсе было с чего. У меня создалось впечатление, что она элементарно обильно обоссалась, но запах говорил о другой природе происхождения влаги, обдавшей меня. Да и плевать мне было сейчас на всё! Её вагина захватила мой член и я, едва шевеля им, задыхаясь от наслаждения, извергал в пульсирующую плоть сперму. Без сил я рухнул на неё, выдавив своим весом по сторонам её груди. Миг, совсем короткий миг, я утопал в ней, чувствуя её немое восхищение от произошедшего.

— Молодой человек! Что вы делаете! Прекратите это безобразие! Я сейчас на помощь позову!

Что-то твёрдое не больно колотило меня по голой спине и ягодицам. Я повернул голову на кудахтанье пожилой сухонькой бабульки.

— На помощь звать уже не надо, я и сам справился. — Сел я на кушетку с устало поникшим мокрым и блестящим, но ещё не опавшим членом. — Вы уж извините, что побеспокоили вас шумом нашей игры. Так уж вышло.

— Ой! Ещё как хорошо вышло-то. Лично у меня такое вышло в первый раз. — Люся как пьяная растирала влагу по телу, даже не подумав хотя бы сдвинуть ляжки.

— Бесстыдница! Хоть бы прикрылась! Тфу! Какая безнравственность!

— Сударыня, а ведь вас сюда никто не звал! И то, что вы увидели является лично нашими отношениями мужчины и женщины. И если вас это успокоит — не связанными ни с кем узами брака. Не хорошо, видите ли, подглядывать. Это точно.

— Я думала, что здесь происходит что-то нехорошее и поспешила на помощь. — Бабулька виновато опустила глаза. — Но вы при посторонних могли бы хоть прикрыться! — Она указала на наши выставленные гениталии.

— И что мы должны скрывать, если вы всё уже видели? Лично вы меня нисколько не смущаете, а Люсе сейчас вообще всё по барабану. — Я потрепал рукой её мокрую вульву. — И с чего она должна стесняться женщины, тем более, в возрасте. Вы ведь тоже не девочка. К чему тогда это позёрство?

— Это не позёрство! Меня так воспитали, и я считаю, что воспитали правильно!

— Меня воспитывали точно так же, на тех же догмах. И секса в ваше время не было. Была пуританская любовь и супружеский долг — раздвинуть ноги раз в неделю.

— Нет! Почему же? Я любила и у нас были отношения в постели.

— Охотно верю. Но при это вы никогда не обнажались перед любимым, ложились в постель в темноте в сорочке, а может и лифчике, а он в трусах. Так? Сунул, дёрнулся, кончил и все отношения. Так?

— Да что вы от меня хотите?

— Я хочу? Это вы пришли, наорали, избили меня ножкой табурета! Кстати, зачем надо было ломать казённую мебель? И почему-то не уходите.

Она долго молчала и стояла, опустив глаза, будто ожидая чего-то. Я протянул к ней руку и забрав деревяшку, потянул и поставил перед собой, как провинившуюся девочку.

— Матушка, как вас величать и сколько вам лет? Не вежливый вопрос, но тем не менее. — Я взял её ладони с свои.

— Галина Андреевна. А лет? Лет, в общем-то, не так уж и много — осенью семьдесят будет.

— Живёте одна?

— Как перст. Вот приехала последнего брата схоронить. Младше меня, а уже богу душу отдал.

— Соболезную. — я притянул её к себе и усадил на колено. Она не сопротивлялась, лишь плотнее запахнула махровый халат. Я погладил ей спину. Она выпрямилась и порывисто повернулась ко мне.

— Намедни, я был в гостях у странной семейки — трёх сестёр, лет около тридцати, и бабули, гораздо старше вас. И вы, можете верить, можете нет, баба Варя трахалась, в нашей компании, не хуже внучек. Может быть вам этого тоже не хватает?

— И вы хотите сказать, что имели эту безбожницу в компании её внучек? Боже! Стыд-то какой?

— Да, на виду у всех, совершенно голой, с обвисшими грудями и вялой кожей, хотя тела она своего стеснялась. Но отдавалась страстно и кончала, как девушка и не раз. А вы, Галина, стесняетесь своего тела?

— Лично я совершенно не стесняюсь, что я полная! Хорошего человека должно быть много! — вышла из комы Люся. — Галя, скажи честно, ты мужика хочешь? Вот, самое то! Ну, ты и сама всё видела.

— Люся, ты меня, как на рынке товар, рекламируешь. Ты завтра ещё аукцион в кафе устрой. Совсем женщину за смущала.

Вторая моя рука легла Галине на коленку. Она положила сухую ладонь сверху, но мою руку с колена не убрала.

— Люся принесла бы хоть водочки. Выпили бы за знакомство. А?

— А что? Я мухой! — Люся вскочила и метнулась к буфету.

Пока она гремела посудой, я отбросил с колена Галины полу халата и положил руку на худую голую коленку.

— Зачем тебе это? Я же старая, худая, страшная. Тебе не противно?

— У моей бабушки ещё и зубов не было, но это не мешало ей делать отличный минет.

Глаза Галины полезли из орбит. На её лице был и ужас, и удивление, и смех. Но странным образом морщинки перестали её старить, а лишь подчёркивали смешинку в уголках глаз и губ. И я поцеловал её в уголок рта. Рука соскользнула с её спины на поясницу, отметив по пути отсутствие нижнего белья.

— А вот и водочка! — внесла Люся поднос. — Ну, давайте за знакомство?

— Боже! Куда я попала?

— В хорошие

руки! Пей, Галина, не томи! Вот! А закусить нужно поцелуем! Саша! Что ты, как не живой?

Я взял её сухие мягкие губы в свои и, играя языком, нежно их поцеловал. Я почувствовал, как напряглось её тело, губы дрогнули и неуверенно ответили, но она резко отстранилась.

— Не надо. Зачем всё это?

— Люся, налей-ка ещё! Выпьем за женщин!

Люся стянула с себя кофточку и юбку и, оставшись нагишом, забралась с ногами на кушетку и прижалась к моему боку. Галина смотрела на всё это, скорее с лёгким удивлением, но уже без осуждения. Чокнулись, выпили. Я чмокнул в Губы Люсю и припал к губам Гали. Я нырнул рукой по её худой голой ляжке под халат и обхватив худенькую задницу прижал к себе. Она положила мне руку на шею.

— «Лёд тронулся, господа присяжные... « — Люся стащила с Галины халат. — Милый тебе помочь? А то ты так много сил сегодня израсходовал.

Её рука легла на мой член, действительно, не проявляющего большого желания поднимать голову.

— У меня зубов тоже нет. — Вдруг сказала Галя, посмотрев мне в глаза.

— А причём здесь зубы? — не поняла Люся.

— Член целее будет. — Ответил я, выпуская тело Галины, заскользившее вниз, ко мне между ног, оставляя пустую шелковую ночнушку в моих руках. Я откинулся на кушетку, расставил ноги, предоставляя женщинам самим разобраться с моим хозяйством.

Галина, всё-таки странная женщина. Пришла, нашумела, возмущалась, стыдила, а теперь сама сосёт мне член. Что происходит в головах женщин при виде голого мужчины? Пожилой женщины. Ведь уже не далеко не первой, встреченной мной за последний месяц. Тоска по юности, по несбывшимся мечтам, просто по сексу? Удивительно и то, что эти женщины, почувствовав ласку и внимание, забывали, или старались забыть, про ветхость своих тел, а тела как будто вспоминали, как они выглядели много лет назад.

Галина положила свою, некогда большую, но теперь обвислую грудь мне на одну коленку, а Люся свою пышную грудь, на другую. Их руки обхватили неуверенно качающийся из стороны в сторону член. Люся лизнула ствол от корня до головки и губы Галины тоже потянулись к нему.

Я больше не смотрел, что они вытворяли, а просто ощущал. Ощущал их ласковые прикосновения и ощущал, как с каждым прикосновением наливается, набухает фаллос. Теперь Галина перехватила инициативу и полностью овладела моим членом. Отодвинутая Люся мучилась не долго, и переползла вульвой на моё лицо. Она уже начала охать, елозя клитором по моему носу, когда я ощутил, что член погружается не в рот, а в горячую плоть, мягкую, но неподатливую. Мне было любопытно как выглядит этот акт вандализма по сносу стены ханжества, но Люся, весело скачущая на моём, уже мокром от её соков, лице перекрывала не только обзор, но и кислород. Я тихонько прикусил ей клитор и этого оказалось достаточным, чтобы она со стонами и охами, продолжая мастурбировать, отодвинулась в сторону.

Когда-то Галина была очень красивой женщиной, но сейчас... Сейчас она, закрыв глаза водила руками по опавшим грудям, поднимая их и дёргая за соски, гладила сухую шею и талию, тормошила седые длинные распущенные волосы и медленно, очень медленно погружала в себя мой клинок, достойно поблескивающий вздутыми жилами между седых кучеряшек. Она была далеко отсюда и вовсе не со мной. Что ж, я ни на что и не претендую. Пусть я лишь инструмент, эдакая машина времени, позволившая перенестись женщине к своему любимому, в молодость, но как приятно делать людей счастливыми, хоть на короткий миг. Да и сам я получал удовольствия не меньше. Щеки Галины горели, рот приоткрыт, дыхание прерывистое с замиранием. Я взял её за ягодицы и вдавил член на всю длину. ОООО! Выдохнула она и склонилась надо мной. Её соски рисовали круги на моей груди, а я одаривал её зад шлепками своих бёдер. Её седые волосы шатром отгородили нас от внешнего мира и в этом полумраке лицо её было красиво. Я притянул её к себе крепко обнял и страстно поцеловал, продолжая вгонять член в податливую плоть. Но вот она вздёрнула голову, прогнула спину, и я почувствовал, как тёплые струйки струясь по паху закапали с мошонки. Силы оставили её. Я членом не почувствовал её оргазма, да мне сегодня было и этого достаточно. Я тоже устал.

Я лежал, положив голову на ляжку Люси, а Галина, как будто бы даже уснула на мне. Член стоял, и я лениво водил им утоляя его желания в ласке. Так прошло несколько минут.

— Я кажется отключилась. — очнулась Галина.

Она взяла моё лицо в свои ладони и покрыла его поцелуями, потом села.

— Ой! Какая я мокрая. Что это было.

— Ничего особенного. Просто оргазм. — Люся поднялась и потянулась к бутылке. — По-моему, мы должны выпить за здоровье нашего мужчины.

— Я знаю, что такое оргазм, милочка, но я никогда раньше не отключалась. Вероятно, возраст.

Галина взяла стакан.

— За тебя, моя нечаянная радость!

— За тебя, кобелина ты наш!

— За вас, мои любимые женщины.

Было далеко за полночь, когда я вернулся в свой номер. Я нашел упаковку пива, действительно оставленную в прихожей под вешалкой, и с жадностью выпил пива. Заглянул в туалет, спрыснуть в унитаз, и вошёл в комнату.

— Ты где так долго пропадал? — Яна сидела на кровати завернувшись в простыню.

— Я думал, что ты спишь и не хотел мешать. Вот за пивом сходил.

— А я не спала. Я тебя ждала. Больше часа. Тебе меня не хватило? Да?

— Я не собирался больше ни с кем трахаться, но оказались желающие это сделать, и я не мог отказать. Такой уж я — услужливый.

— Оказались? Что не одна?

— А что? Ты ведь получила что хотела? Какие ко мне претензии?

— Я надеялась, что эту ночь, очень важную для меня ночь, ты, мой первый мужчина, проведёшь только со мной!

— Девочка, не уж-то, ты меня ревнуешь? Да пошутил я, чтобы позлить тебя немного. Пива хочешь?

— Дурак ты! Нельзя так шутить. Знаешь, как мне стало обидно?

Я протянул ей банку пива и сел рядом. Мне не хотелось этих бессмысленных девчачьих разговоров «о любви и принцах». Я убийственно хотел спать. Я допил пиво и, как был в халате, лёг и мгновенно уснул.