Записки охотницы.Запись вторая. День Калашникова

У нас был праздник. Такой маленький частный праздничек, по которому принято устраивать семейный ужин. Эту традицию завела я, с самого начала отношений — нужно устраивать себе вот такие милые вечера, отдыхать, целоваться, пить шампанское, празднуя какую-нибудь ерунду: день таможенника, день обнимашек, убилей внедрения центрифужной установки на заводе «Союз»...

Сегодня был, не побоюсь этого слова, настоящий празднище, наш профессиональный — день рождения господина Калашникова. Того, который смозговал автомат. А профессиональный, потому что я КМС по пулевой стрельбе, правда, не из автомата, а из короткоствольного огнестрельного, а моя любовь — ... это мой тренер. Ну, так бывает, жизнь — лучший сценарист, тем более, что моему уважаемому Сергею Викторовичу всего двадцать четыре...

Он мастер спорта, олимпиец, профессиональный снайпер, иногда на тренировках мне кажется, что оптический прицел у него встроен прямо в глаз. Сергей Викторович — человек характерной наружности, что меня мгновенно зацепило: всегда ходит в тёмных джинсах, не слишком высок, длинные спортивные ноги, никогда не носит светлых тонов, неизменно в чёрной бейсболке и обвешан кобурами: лопаточная, поясная, с десятью ячейками, как Доктор Смерть.

У него оторвана мочка, при каких обстоятельствах — принципиально не рассказывает, хмурится и нервничает, но я знаю, что у него какое-то государственное прошлое. У Сергея Викторовича совершенно удивительные пронзительные голубые глаза. Очень светлые, выцвевшие и выпуклые, когда он смотрит, ощущение, что он то ли кадрится, то ли удивляется.

После первого поцелуя, совершенно наглого и неожиданного с его стороны, Сергей Викторович стал Серёженькой. Это случилось в конце тренировки на полигоне, мы пошли в тренерскую сдавать оружие в сейф. Он вытер масло с кончиков пальцев, передёрнул и положил свой «Марго», повернулся ко мне и, сложив руки на груди, с совершенно бесстыжей улыбкой произнёс:

 — А что будет, если я тебя сейчас поцелую?

Я покраснела, наверное, до корней волос, растерялась от его неожиданного обращения на ты (он всегда подчёркнуто учтив на занятиях), от этой вызывающей позы и дьявольской улыбки. Захлопнув отпавшую челюсть, я произнесла просто и утвердительно:

 — Я тебя застрелю.

НЕМЫСЛИМО, чтобы я обратилась к своему тренеру на ты! Это табу! Барьер! Он усмехнулся от моей находчивости, покусывая щёку, посверлил меня своим серо-голубым оптическим прицелом, потом развёл руками и, двинувшись на меня, обрекающе произнёс:

 — У тебя больше нет патронов!

Одну руку он положил мне прямо посередине поясницы и крепко прижал к своему телу, а другую запустил в волосы и стал сочно целовать меня в губы, я мгновенно намокла от его силы, насмешливой решительности, от бесноватой улыбки, мне захотелось сесть на стол, обхватить его ногами сзади и прижаться ещё сильнее, но я вспомнила поговорку (и очень вовремя): умный человек всегда знает, НАСКОЛЬКО можно «слишком далеко зайти». Он совершенно естественно и просто закончил поцелуй чмоком куда-то в скулу и, игнорируя мой поражённый взгляд, взял ноутбук и сказал:"Тебе до метро? Я подвезу.» Как он оъяснял это позже:"Я захотел красивую девушку поцеловать — я это сделал!»

Я бродила в задумчивости по рядкам универмага и методично собирала продукты в корзинку для сегодняшнего вечера. Я очень устала после ночного репортажа (мой утренний кофе состоялся на студии в компании оператора и руководителя съёмок), и ещё весь день проработала на озвучке, к тому же у меня подтекает масло, а на автосервис нет времени — без машины я могу разве что до булочной пройтись, в общем, на кулинарные изыски сил уже не осталось, поэтому я решила сделать блины с икрой, канапе с сыром и лососем, купить шампанского, оливок и каких-нибудь морских штучек.

Серёжа вошёл хмурый и растерянный. Снял ботинки, подёргал откушенную мочку (у него какой-то тик — всё время хочет её потрогать), снял все свои ремешки с кобурами, чуть не удавился ими, и, наконец, поднял взгляд на меня. Стиль снайперского миллитари я решила сегодня сменить на стиль мини. Собственно, совсем мини, так как из одежды на мне был шёлковый халатик и чёрный вьюнок не шее. Когда я первый раз пришла на тренировку в качестве воспитанницы, на мне была эта тонкая чёрная лента — вьюнок — он внимательно посмотрел, протянул руку и прикоснулся к ней пальцем, дёрнув левой бровью и произнеся:"Зазывно, однако!...»

 — Когда я в тот раз увидел эту штучку у тебя на шее, мне захотелось потрогать её языком.

Он не стал отказывать себе в фантазии, посадил меня на комод в коридоре и приступил к её воплощению. У меня медленно поехала крыша, я обхватила его плечи и прижалась плотнее бёдрами.

 — Без меня не начинай!

Спецефический юмор. Серёжа отклеился от меня и скрылся в ванной, а я готова была грызть дверные косяки от нетерпения.

Мой личный снайпер вышел с мокрыми волосами и полотенцем на бёдрах. Я не слышала этого, так как расставляла всю свою кулинарию на столе. Он предпринял попытку посадить мою попу в тарелку с икрой или куда-то в эту область, но я решила не портить сервировку и повернулась к нему спиной, тем более, что именно так я себе сегодня это и представляла. Серёжа начал осыпать поцелуями мои плечи и спину, развязал пояс халата, снял и кинул его на диван, обнял за талию горячёй ладонью, я слышала его возбуждённое дыхание в своих волосах, я и сама сходила с ума от желания.

Он потянул мои трусики вниз, слегка наклонил и вошёл довольно резким движением. У меня перехватило дыхание. Он двигался медленными сильными толчками и причинял мне просто жгучее наслаждение. Именно причинял, как боль, резкое, невыносимое; я не знала, куда деваться — стонов не хватало для выброса адреналина и зашкалившего пара, то ли выть, то ли кричать; свозь пелену эротической дымки я услышала скрип собственных ногтей по стеклянной столешнице. Внутри меня всё тихонько пульсировало, сокращалось, но это не было оргазмом, это была нескончаемая эротическая пытка, как испытание, я ничего не понимала, не видела вокруг себя, я вся обратилась сейчас в единственную часть тела, которая горела огнём и влажно содрагалась, вбирая в себя этот мощный могучий поршень, двигавшейся без пощады, без передышки, а его владелец то закидывал голову в нервном экстазе, то смотрел на меня, на мою выгнутую спину, жадно глотающий воздух рот; он как буд-то набирал, напитывался распаляющим жаром из этого взгляда, жадного, безумного...

Я вскрикивала, наверное, очень громко, мне было наплевать на соседей, на первый этаж, на всё. Он крепко взял меня за бёдра и увеличил темп в два раза, вонзаясь в моё тело крепкими ударами (ведь фрикция — это, по сути, удар в тело женщины) и выходя из него, казалось, на пол-метра...

Мы закончили одновременно, уставшие, как после распила дров, и в капельках пота, словно породистые лошади после скачек. Серёжа повалился на диван, поджав под себя ногу и за руку утянув меня. После хорошего секса необходимо хорошо покушать! Он с дымком вскрыл бутылку шампанского, запихнув в рот палочку с лососем:

 — Кстати, любимая, по какому случаю праздник? Ты знаешь, что сегодня день Калашникова?

Ну что тут ответить?

Надежда Стрелкова-Снайперовская.