Шерлок Холмс и доктор Дженни Ватсон. Этюд в багровых тонах. Глава 3

Должна сознаться, что я была немало поражена тем, как оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к его способностям сразу возросло. И все же я не могла отделаться от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы ошеломить меня, хотя зачем, собственно, — этого я никак не могла понять. Когда я взглянула на него, он держал в руке прочитанную записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что свидетельствовало о напряженной работе мысли.

 — Как же вы догадались? — спросила я, становясь на коленки перед Холмсом.

 — О чем? — хмуро отозвался он, расстегивая ширинку.

 — Да о том, что он отставной сержант космического флота? — я привычно достала член моего компаньона и с глыкающим звуком наделась на него ротиком.

 — Мне некогда болтать о пустяках, — отрезал он, но тут же, улыбнувшись, поспешил добавить: — Извините за резкость. Вы прервали ход моих мыслей, но, может, это и к лучшему. Так, значит, вы не сумели увидеть, что она в прошлом флотский сержант?

 — Неф, конефно, — я покачала головой из стороны в стороны, но член не выпустила — он оттопыривал мои щечки при каждом движении.

 — Мне было легче понять, чем объяснить, как я догада-аааа-лся. Представьте себе, что вам нужно доказать, что дважды два — четыре, — трудновато, не правда ли, хотя вы в этом твердо уверены. Даже через улицу я заметил на ее руке татуировку — большое изображение ша-аааах! — ттла. Тут уже запахло космосом. Выправка у нее военная, и во время минета она немного покачивается — привычка, выработанная во время долгого нахождения в невесомости. Стало быть, девушка имеет отношение к космо-ооо-су. Держится она с достоинством, пожалуй, даже начальственно — обратите внимание, как быстро она довела продавца сосисок до финиша, на космическом флоте каждая секунда дорога, вам ли не зна-аааа-ать. Кроме того, вы должны были бы заметить, как высоко она держит голову и как виляет своей попкой во время ходьбы. Гордая молодая девушка около двадцати пяти с такими приметами может быть только сержантом, до более высоких званий она бы просто не успела дослужиться. Вот и все.

 — Фудефа! — изумленно промычала я, вдавливаясь носиком в пах Холмса. Его член буквально разрывал мне горлышко, я аж задыхалась от возбуждения.

 — А, чепуха-аааааа, — простонал Холмс, кончая, но по лицу его я видела, что он доволен моим восторженным изумлением, да и минетом тоже. — Вот я только что говорил, что теперь больше нет преступников. Кажется, я ошибся. Взгляните-ка! — Он протянул мне записку, которую принесла курьер. Я облизала всю сперму и свои слюнки с члена Холмса и поднялась на ноги.

 — Послушайте, да ведь это ужасно! — ахнула я, пробежав ее глазами.

 — Да, что-то, видимо, не совсем обычное, — хладнокровно заметил он, застегивая ширинку шортов. — Будьте добры, прочтите мне это вслух.

Вот письмо, которое я прочла:

«Дорогой мистер Шерлок Холмс!

Сегодня ночью в доме № 3 в Лористон-Гарденс на Брикстон-роуд произошла скверная история. Около двух часов ночи наш полисмен, делавший обход, заметил в доме свет, а так как дом нежилой, он заподозрил что-то неладное. Дверь оказалась незапертой, и в первой комнате, совсем пустой, он увидел затраханного до полусмерти хорошо одетого джентльмена; в кармане он нашел визитные карточки: «Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, Северная Америка». И никаких следов грабежа, никаких признаков насилия.

На полу есть следы спермы и слюны, как и на самом пострадавшем — судя по его состоянию, его заставили кончить раз двадцать за короткий промежуток времени и он впал в кататонию, лежит и смотрит в потолок, ни на что не реагирует. Мы не можем понять, как он очутился в пустом доме, и вообще это дело — сплошная головоломка. Если вы приедете в любое время до двенадцати, вы застанете меня здесь. В ожидании вашего ответа или приезда я оставляю все как было. Если не сможете приехать, я сообщу вам все подробности и буду чрезвычайно обязан, если вы соблаговолите поделиться со мной вашим мнением.

Уважающая вас Дебби Грегсон»

 — Грегсон — самая толковая сыщица в Скотленд-Ярде. Она жуткая параноик, не признает современные средства связи, вот, даже использует посыльных и бумажные письма, — сказал мой приятель. — Надо сказать, что только она и Лестрейд выделяются среди прочих ничтожеств. Оба этих детектива расторопны и энергичны, хотя банальны до ужаса. Друг с другом Грегсон и Лестрейд на ножах. Они весьма тщеславны. Будет потеха, если оба нападут на след.

Удивительно неторопливо журчала его речь!

 — Но ведь, наверное, нельзя терять ни секунды, — встревожилась я. — Вызвать такси?

 — А я не уверен, полечу я или нет. Я же лентяй, каких свет не видывал, то есть, конечно, когда на меня нападет лень, а вообще-то могу быть и проворным.

 — Вы же мечтали о таком случае!

 — Дорогая моя, да что мне за смысл? Предположим, я распутаю это дело — ведь все равно Грегсон, Лестрейд и компания прикарманят всю славу. Такова участь лица неофициального.

 — Но она просит у вас помощи.

 — Да. Она знает, что до меня ей далеко, и сама мне это говорила, но скорее отрежет себе сисечки, чем признается кому-то третьему. Впрочем, пожалуй, давайте поедем и посмотрим. Возьмусь за дело на свой риск. По крайней мере посмеюсь над ними, если ничего другого мне не останется. Пойдемте!

Он засуетился и бросился за футболкой: приступ энергии сменил апатию.

 — Не стоит, лучше наденьте кроссовки или кеды, вам придется попрыгать, — сказал он, увидев, что я надеваю босоножки на каблуке.

 — Попрыгать? Что вы имеете в виду? — спросила я, переобуваясь в кроссовки.

 — Увидите.

Из одежды я выбрала топик, который выставлял мой гладкий животик на всеобщее обозрение и черные мини-шортики. Холмс одобрил такой выбор и через минуту мы уже целовались в гравитакси, мчавшем нас к Брикстон-роуд. Во время поцелуев руки Холмса блуждали по моему телу, то и дело сжимая груди и бедра. Я радостно чувствовала, как теплеет и пульсирует внутри возбуждение. Неудивительно, что через некоторое время я продолжила целовать Холмса, но гораздо ниже.

Стояло влажное, жаркое утро, над крышами повисла коричневатая дымка, казавшаяся отражением грязно-серых улиц внизу. Мой спутник был в отличном настроении, без умолку болтал об анальной девственности и о разнице в проникновении в позе «девушка сверху» и «девушка на четвереньках». Я помалкивала, во-первых, тема анального секса все еще была мне неприятна; во-вторых, мой ротик снова был занят членом Холмса — в этот раз он опять решил не тянуть меня за волосы и я могла не спеша заглатывать, как и только что в нашей квартире.

 — Вы фаф буффо фовфем не фумаефе об эфом дефе, — прервала я наконец его рассуждения об анальном сексе, продолжая насаживаться на пенис компаньона.

 — У меня еще нет фактов, — ответил он, тиская мою грудь. — Строить предположения, не зная всех обстоятельств дела, — крупнейшая ошибка. Это может повлиять на дальнейший ход рассуждений.

 — Ффоро вфы фолуфите вафы фафты, — сказала я, указывая пальцем в окошко гравитакси. — Воф Брифтон-роуф, а эфо, ефли не офыбаюфь, фоф фамый фом.

 — Правильно, — Шерлок аккуратно снял меня с члена, и, так и не кончив мне в ротик, выбрался из такси. Я, вся растрепанная и раздосадованная тем, что на сей раз не довела дело до конца, выскочила за ним.

Мы не долетели метров сто, но по настоянию Холмса вышли из такси и к дому подошли пешком.

Дом № 3 в тупике, носившем название «Лористон-Гарденс», выглядел зловеще, словно затаил в себе угрозу.

Это был один из четырех домов, стоявших немного поодаль от улицы; два дома были обитаемы и два пусты. Номер 3 смотрел на улицу тремя рядами тусклых окон; то здесь, то там на мутном темном стекле выделялась надпись «Сдается внаем». Перед каждым домом был разбит маленький палисадник, отделявший его от улицы, — несколько деревцев над редкими и чахлыми кустами; по палисаднику шла узкая желтоватая дорожка, судя по виду, представлявшая собою смесь глины и песка. Ночью прошел дождь, и всюду стояли лужи.

Вдоль улицы тянулся кирпичный забор в три фута высотой, с деревянной решеткой наверху; к забору прижалась тоненькая полицейская — с ней стоя занимался анальным сексом кто-то из зевак, которые вытягивали шеи в тщетной надежде хоть мельком увидеть, что происходит за забором. Полицейская довольно громко стонала и буквально вдавливалась своими сисечками в забор, я даже испугалась, что она загонит занозу, так как ладошки правоохранительница положила прямо на деревянную решетку.

Мне думалось, что Шерлок Холмс поспешит войти в дом и сразу же займется расследованием. Ничего похожего. Казалось, это вовсе не входило в его намерения. С беспечностью, которая при таких обстоятельствах граничила с позерством, он снял шорты с трусами и отдал их мне, а затем прошелся взад и вперед по тротуару, раскачивая своим эрегированным членом. При этом он рассеянно поглядывая на небо, на землю, на дома напротив и на решетку забора.

Закончив осмотр, он медленно зашагал по дорожке, вернее, по траве, сбоку дорожки, и стал пристально разглядывать землю. Дважды он останавливался; один раз я заметила на лице его улыбку и услышал довольное хмыканье. На мокрой глинистой земле было много следов, но ведь ее уже основательно истоптали полицейские, и я недоумевала, что еще надеется обнаружить там Холмс. Однако я успела убедиться в его необычайной проницательности и не сомневалась, что он может увидеть много такого, что недоступно мне.

В дверях дома нас встретила миниатюрная блондинка в клетчатой юбке, которая едва прикрывала попу. В руках у нее была записная книжка. Она бросилась к нам и с чувством пожала член моему спутнику. Я тем временем повесила свою сумочку на стене в прихожей, положив на нее сверху шорты и трусы Холмса.

 — Как хорошо, что вы приехали!... — сказал она. — Никто ничего не трогал, я все оставила, как было.

 — Кроме этого, — ответил Холмс, указывая на дорожку. — Стадо антилоп, и то не оставило бы после себя такое месиво! Но, разумеется, вы обследовали дорожку, прежде чем дали ее так истоптать?

 — У меня было много дел в доме, — уклончиво ответила сыщица. — Мой коллега, мистер Лестрейд, тоже здесь. Я понадеялась, что он проследит за этим.

Холмс бросил на меня взгляд и саркастически поднял брови.

 — Ну, после таких мастеров своего дела, как вы и Лестрейд, мне, пожалуй, тут нечего делать, — сказал он.

Грегсон самодовольно потерла ладошки.

 — Да уж, кажется, сделали все, что можно. Впрочем, дело заковыристое, а я знаю, что вы такие любите.

 — Вы сюда прилетели на гравитакси?

 — Нет, пришла пешком, сэр.

 — А Лестрейд?

 — Тоже, сэр.

 — Ну, тогда пойдемте, посмотрим комнату, — совсем уж непоследовательно заключил Холмс и вошел в дом. Грегсон, удивленно подняв брови, поспешила за ним.

Небольшой коридор с дощатым полом вел на кухню. Справа и слева были две двери. Одну из них, видимо, уже несколько месяцев не открывали; другая вела в столовую, где и было совершено загадочное сексуальное преступление. Холмс вошел в столовую, я последовала за ним с тем гнетущим чувством, которое вселяет в нас осознание того, что человек может пострадать из-за слишком активных сексуальных контактов.

Большая квадратная комната казалась еще больше оттого, что в ней не было никакой мебели. Прямо напротив двери стоял аляповатый камин с полкой, отделанной под белый мрамор; на краю полки лежал довольно крупный фаллоимитатор. Тусклый свет, с трудом пробивавшийся сквозь мутные стекла, добавлял мрачности.

Все эти подробности я заметила уже после. В первые минуты я смотрела только на человека с отсутствующим взглядом, лежащего посреди комнаты на голом полу. Его член безвольно лежал несмотря на то, что в комнате было немало сексуальных девушек. Возле жертвы хлопотали врач и медсестра, они подложили ему минетную подушку под голову и отпаивали горячим какао из термоса. Еще медицинские работники гладили пострадавшего по голове, пытаясь привести в чувство. Но он молчал и даже не делал попытки приласкать сочные груди медсестрички, которые едва не вываливались из халатика.

Я хотела было встать на коленки и довершить начатое в такси, но с удивлением увидела, как опускается член Холмса. Очевидно, он не смог сохранить сексуальное возбуждение при виде бедняги, который еще не скоро сможет заниматься любовью.

Щуплый, похожий на грызуна-переростка Лестрейд стоял у двери. Он поздоровался с Холмсом и со мной.

 — Этот случай наделает много шуму, сэр, — заметил он. — Такого мне еще не встречалось, а ведь я человек бывалый.

 — И нет никакого ключа к этой тайне, — сказала Грегсон.

 — Никакого, — подхватил Лестрейд и посмотрел на меня. — Как вас зовут?

 — Доктор Дженни Ватсон, — звонко ответила я. В другой ситуации я бы уже целовалась с Лестрейдом, но сейчас мне было не по себе.

 — Дженни, у вас очень красивые груди.

 — Спасибо, — сказала я и покраснела. Обычно парни не делают мне комплименты, а просто лапают грудь или щипают за попу.

А дальше Лестрейд сделал совсем уж неожиданное предложение.

 — Дженни, вы бы не могли попрыгать немного, чтобы разрядить обстановку?

 — Ээ... Что? — недоуменно спросила я. И только потом до меня дошло, что в момент прыжков мои груди будут трястись и тем самым развлекут мужчин, находящихся в комнате.

Я вспомнила, как Холмс сказал, что мне придется попрыгать. Ну что ж, значит, попрыгаю. Пожав плечами, я начала подскакивать. Все парни в комнате, кроме Холмса, уставились на меня. Я с удовольствием увидела, как Лестрейд расстегивает ширинку и достает свой некрупный член, который уже начал крепнуть от вида моих трясущихся сисечек.

А Холмс тем временем подошел к пострадавшему и, опустившись на колени, принялся тщательно разглядывать его.

 — Вы уверены, что нет следов насилия? — спросил он, указывая на следы спермы вокруг тела.

 — Безусловно! — ответили Лестрейд и Грегсон.

 — Значит, одно из двух — либо человека опоили, а уже потом изнасиловали, либо он сам этого хотел. Чем-то напоминает обстоятельства сексуального истощения Ван Янсена в Утрехте, в 2834 году. Помните это дело, Грегсон?

 — Нет, сэр.

 — Прочтите, право, стоит прочесть. Да, ничто не ново под луной. Все уже бывало прежде.

Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по бесчувственному телу пострадавшего, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, а в глазах стояло то же отсутствующее выражение, которое я видел уже не раз. Осмотр произошел так быстро, что вряд ли кто-либо понял, как тщательно он был сделан. Наконец Холмс понюхал лицо жертвы, потом взглянул на подметки его лакированных ботинок.

Я все еще продолжала прыгать, хотя мне давно уже стало жарко.

 — Его не сдвигали с места? — спросил он.

 — Нет, только осматривали.

 — Можно отправлять в больницу, — сказал Холмс. — Больше в нем нет надобности.

Четыре человека стояли наготове с носилками. Грегсон позвала их, они положили жертву на носилки и понесли, вызвав стон у пострадавшего. Когда его поднимали, на пол упало и покатилось кольцо. Лестрейд отвлекся от вида моих подпрыгивающих грудей, схватил его и стал рассматривать. Тем временем врач и медсестра вышли из помещения вслед за пострадавшим.

 — Здесь была замужняя девушка! — воскликнул он. — Это женское обручальное кольцо...

Тем временем врач и медсестра вышли из помещения вслед за пострадавшим.

 — Ну, это вполне логично, — заявил Холмс. — Скорее всего, она и довела его до состояния овоща.

Он положил его на ладонь и протянул нам. Обступив Лестрейда, остальные тоже уставились на кольцо, лишь я не стала подходить, все еще сосредоточенная на прыжках. Но, увидев, что уже никто не меня не смотрит, я прекратила скакать как кролик и подошла ближе. Несомненно, этот гладкий золотой ободок когда-то украшал палец новобрачной.

 — Дело осложняется, — сказала Грегсон. — А оно, ей-Богу, и без того головоломное.

 — А вы уверены, что это не упрощает его? — возразил Холмс. — Но довольно любоваться кольцом, это нам не поможет. Что вы нашли в карманах?

 — Все тут, — Грегсон, выйдя в переднюю, указала на кучку предметов, разложенных на нижней ступеньке лестницы. — Золотые часы фирмы Баро, Лондон, № 97163. Золотая цепочка, очень тяжелая и массивная. Золотое кольцо с масонской эмблемой. Золотая булавка — голова бульдога с рубиновыми глазами.

Лестрейд посмотрел на меня, поднял верхнюю губу, обнажив свои зубы и прижал руки к груди, изображая кролика, по-видимому. Улыбнувшись, я снова начала прыгать, раскачивая своими грудями, но про себя подумала, что Лестрейд скорее похож на огромную крысу, а не на кролика.

 — Бумажник из кожи венерианских драконов для визитных карточек и сами карточки, на них написано: Енох Дж. Дреббер, Кливленд — это соответствует меткам на белье — Е. Д. Д. Кошелька нет, но в карманах оказалось почти двадцать кредитов. Карманное издание «Декамерона» Боккаччо с надписью «Джозеф Стэнджерсон» на форзаце. В почтовом ящике на телефоне два письма — одно адресовано Е. Дж. Дребберу, другое — Джозефу Стэнджерсону, — продолжала Дебби тем временем.

 — Адрес какой?

 — Стрэнд, Американская биржа. Оба письма от компании космических перевозок «Гийон» и касаются отлета кораблей из космопорта в Плимуте. Возможно, этот несчастный собирался отправиться в путешествие по Солнечной системе.

 — Вы начали разыскивать этого Стэнджерсона?

 — Сразу же, сэр. Я разослала объявления на все сайты, а один из моих людей поехал на американскую биржу, но еще не вернулся.

 — А Кливленд вы запросили?

 — Еще утром.

Я прекратила прыгать, так как устала. Подойдя к Лестрейду я принялась гладить пальчиками его крысиное лицо. Сыщик довольно улыбнулся и положил ладони мне на грудь.

 — А вы не просили сообщить подробнее относительно чего-нибудь такого, что показалось вам особенно важным?

Я тем временем пошла в коридор, достала из сумочки уже надутую минетную подушку, вернулась в комнату, опустилась на коленки и принялась целовать член Лестрейда. Он наклонился и коснулся своими длинными руками моего топика. Не успела я как следует насадиться на член, как сыщик задрал ткань и обнажил мою грудь. Я приглушенно охнула и с глыкающим звуком заправила пенис себе в горлышко. Лестрейд возбужденно выдохнул и принялся выкручивать мне соски. Было одновременно больно и приятно, я чувствовала как волны наслаждения словно накрывают меня с головой.

 — Ну, я спросила насчет Стэнджерсона, — Холмс и Грегсон продолжали разговор. Краем глаза я увидела, что член моего приятеля вновь начал оживать. А пенис Лестрейда тем временем уже вовсю таранил мое горлышко. Он был короче, чем у Холмса, но с довольно массивной головкой, так что ощущения были довольно необычными, когда она проникала в глотку.

 — И больше ни о чем? Нет ли здесь, по-вашему, каких-либо особых обстоятельств в жизни Дреббера, которые необходимо выяснить?

 — Я спросила обо всем, что считала нужным, — обиженным тоном ответила Грегсон.

Шерлок Холмс усмехнулся про себя и хотел было что-то сказать, но Дебби опустилась на коленки и принялась облизывать пенис Холмса. Тот решил спокойно насладиться ее маленьким ротиком, а уже потом продолжить разговор. Дебби осторожно сделала губки буквой «о» и позволила моему приятелю завести четверть длины члена в свои уста. Затем Грегсон повернула свою очаровательную головку и принялась с хлюпаньем насаживаться щечкой так, что пенис Холмса восхитительно растягивал ее. Я с упоением наблюдала за ними, беря на заметку когда-нибудь также взять за щечку у Холмса. Но Лестрейду я делала традиционный глубокий минет, без всяких щечек.

Несколько минут Дебби и я наперебой глыкали и мычали, доставляя удовольствие не только партнерам, но и себе. Я находила особую прелесть в том, что каждый толчок на член завершался тем, что мой носик буквально расплющивался о пах сыщика, а из глаз чуть не брызгали слезы, и это при том, что Лестрейд не прижимал меня руками, а я все делала сама. С Холмсом так не получалось, его член проскальзывал в горло будто сам собой, до слез он доводил меня, тягая за волосы, а вот с Лестрейдом нужно было прикладывать усилия.

Рядом Холмс уже кончил в ротик Дебби, после чего развернул ее и, поставив на четвереньки, занялся недоступным для меня анальным сексом. Сыщица исступленно подмахивала моему компаньону, крича во весь голос. Как вдруг Лестрейд, который уже дрожал в предвкушении финиша, аккуратно взял меня за волосы, с чвякающим звуком снял и оттащил от покрытого слюной члена — от моего ротика к пенису протянулись ниточки выделений. Я с обидой и недоумением вытерла губы и посмотрела на его крысиное лицо, но он даже не взглянул на меня — его взгляд был поглощен чем-то на стене.

 — Мисс Грегсон, я только что сделал открытие величайшей важности! — объявил он, капая слюной с члена на пол. — Не догадайся я внимательно посмотреть на стены, мы ничего бы и не узнали!

У маленького человечка блестели глаза, он, видимо, внутренне ликовал оттого, что обставил свою коллегу на одно очко. А Холмс тем временем заканчивал забивать свой пенис в узенькое очко Дебби — я решила, что оно узенькое, уж очень громко стонала девушка и страстно хрипел мой приятель. Когда мы с Лестрейдом прекратили, шлепки яиц о задницу девушки стали особенно слышны, как и ее отчаянные стоны.

 — Пожалуйте сюда, — сказал Лестрейд суетливо, приглашая нас обратно в комнату, где, казалось, стало немного светлее после того, как унесли жертву сексуального насилия. — Вот станьте-ка сюда!

Я поднялась на ноги и пошла за ним, в ужасе думая, что это уже второй минет подряд, который я не могу довести до логического завершения. Холмс и мисс Грегсон благополучно достигли оргазма и также подошли к нам. У Дебби раскраснелось лицо и немножко изменилась походка после анального проникновения. Я улыбнулась ей, продолжая обдумывать свои сегодняшние оральные неудачи.

Лестрейд включил фонарик на телефоне, чтобы лучше было видно.

 — Глядите! — торжествующе сказал он. Я уже говорил, что во многих местах обои висели клочьями.

В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив желтый квадрат шероховатой штукатурки. На ней спермой было выведено

RACHE

 — Видали? — хвастливо сказал Лестрейд, как балаганщик, представляющий публике аттракцион. — Это самый темный угол, и никому не пришло в голову сюда заглянуть. Насильница написала это спермой жертвы. Глядите, вот сперма стекла со стены, и здесь на полу пятно. Во всяком случае, исключается самоистязание — здесь точно было двое.

 — Ну хорошо, надпись попалась вам на глаза, а как вы ее растолкуете? — пренебрежительным тоном сказала Грегсон, хотя ее голосок все еще дрожал после анального проникновения.

 — Как? А вот как. Насильница хотела написать женское имя «Рэйчел», но не успела закончить, наверное, что-то помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана девушка по имени Рэйчел. Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счете старая ищейка даст вам несколько очков вперед!

 — Прошу прощения, — сказал мой приятель, рассердивший маленького человечка своим смехом. — Разумеется, честь этого открытия принадлежит вам, и надпись, без сомнения, сделана вторым участником ночной драмы. Я не успел еще осмотреть комнату и с вашего позволения осмотрю сейчас.

Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол — это при том, что шорты с трусами он так и не надел, они все еще лежали у меня на сумочке в прихожей. Интересно, что эрекция у него так и не спадала, впечатление было такое, что мой компаньон возбуждался от детективной деятельности — было довольно забавно смотреть, как он, лежа на полу, елозит своим увесистым пенисом по доскам паркета.

Холмс так увлекся, что, казалось, совсем забыл о нашем существовании — а мы слышали то бормотанье, то стон, то легкий присвист, то одобрительные и радостные восклицания. Я смотрел на него, и мне невольно пришло на ум, что он сейчас похож на чистокровную, хорошо выдрессированную гончую, которая рыщет взад-вперед по лесу, скуля от нетерпения, пока не нападет на утерянный след.

Минут двадцать, если не больше, он продолжал свои поиски, тщательно измеряя расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня следами, и время от времени так же непонятно для меня — что-то измерял рулеткой на стенах. В одном месте он осторожно собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт. Наконец он стал разглядывать через лупу надпись на стене, внимательно исследуя каждую букву. Видимо, он был удовлетворен осмотром, потому что спрятал рулетку и лупу в карман.

 — Говорят, будто гений — это бесконечная выносливость, — с улыбкой заметил он, похлопав себя по члену ладонями. — Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне.

Грегсон и Лестрейд наблюдали за маневрами своего коллеги-дилетанта с нескрываемым любопытством и не без презрения. Очевидно, они не могли оценить того, что понимала я: все, что делал Холмс, вплоть до незначительных с виду мелочей, служило какой-то вполне определенной и практической цели.

 — Ну, что скажете, сэр? — спросили сыщик и сыщица хором.

 — Не хочу отнимать у вас пальму первенства в раскрытии преступления, — сказал мой приятель, — и поэтому не позволю себе навязывать советы. Вы оба так хорошо справляетесь, что было бы грешно вмешиваться. — В голосе его звучал явный сарказм. — Если вы сообщите о ходе расследования, продолжал он, — я буду счастлив помочь вам, если смогу. А пока я хотел бы поговорить с констеблем, который обнаружил жертву. Будьте добры сказать мне его имя и адрес.

Лестрейд вынул телефон.

 — Джон Рэнс, — сказал он. — Сейчас он свободен. Его адрес: Одли-корт, 46, Кеннингтон-парк-гейт.

Холмс записал адрес.

 — Пойдемте, доктор, — сказал он мне. — Мы сейчас же отправимся к нему. А вам я хочу кое-что сказать, — обратился он к сыщикам, — быть может, это поможет следствию. Это, конечно, изнасилование, и насильник — совсем молодая девушка. Рост у нее чуть больше пяти футов, она терпеть не может анальный секс, ступни у нее маленькие, туфельки белого цвета на невысоком каблуке. Она и ее жертва прилетели сюда вместе в старом аэротакси с неработающей амортизацией и полуоторванным бампером. По всей вероятности, у девушки маленький носик и забавный маникюр — на каждом ногте мультипликационные герои древности — Дональд Дак, Чип, Дейл, Гаечка и Вжик на правой руке. Это, конечно, мелочи, но они могут вам пригодиться.

Лестрейд и Грегсон, недоверчиво усмехаясь, переглянулись.

 — Если этот человек доведен до сексуального истощения, то как?

 — Руками, — коротко бросил Шерлок Холмс и зашагал к двери. — Да, вот еще что, Лестрейд, — добавил он, обернувшись. — «Rache» — по-немецки «месть», так что не теряйте времени на розыски мисс Рэйчел.

Выпустив эту парфянскую стрелу, он ушел, раскачивая членом, а оба соперника смотрели ему вслед, разинув рты.