Реинкарнация. Часть 8. Раб рабыни

(Примечание: этот рассказ является художественным произведением и предназначен только для взрослой аудитории. Персонажам этого рассказа исполнилось больше 18 лет. Автор не одобряет поведение дамочек)

(Главный герой: Анатолий - взрослый парень оператор аватара биороида в форме ребёнка. На момент действия акта сексуального характера 25 лет)

(Читать на свой страх и риск)

Я чувствовал, как в моей груди нарастает страх, когда незнакомая леди вела мою мать, тетю Соню и меня по темным, сырым коридорам старого заброшенного бункера. Воздух был густым от тяжести его грязной истории, и я не мог не почувствовать дрожь, пробежавшую по моему позвоночнику.

Когда мы вошли в главный зал, я был поражён огромным количеством людей, собравшихся там. Мужчины и женщины всех возрастов и внешности на трибунах, одетые в свои лучшие наряды, с нетерпением ждали начала представления. Сцена освещалась единственным прожектором, и в центре стояла женщина, ее глаза были широко раскрыты от удивления, когда она увидела меня.

Незнакомка подошла к ней и что-то прошептала ей на ухо, и та кивнула, прежде чем наша сопровождающая повела мою мать и тетю Соню к местам в зале. Я слышал голос матери, желающей мне удачи, и я глубоко вздохнул, готовясь к тому, что должно было произойти.

Ведущая, одетая в откровенные джинсы-шорты, обтягивающую футболку, вышла на сцену, ее голос гремел над динамиками. «Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Сегодня у нас необычный гость. Вы не поверите, это ребенок».

В толпе раздался смех и шепот удивления, некоторые смотрели на это не одобрительно. Последних можно понять. Однако они молчали, поскольку они явно не были святыми людьми, чтобы учить морали других. Я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее. Я знал, что меня ждет испытание, но я был полон решимости выдержать его.

«И он здесь не для того, чтобы насиловать рабыню. Он не ёбарь», — продолжила ведущая. «Нет, вы не поверите, он здесь, чтобы освободить её, пройдя испытание «раб рабыни».

Толпа издевательски взорвалась аплодисментами, и я почувствовал, как тяжесть их ожиданий моего позора навалилась на меня. Я оглядел сцену, мой взгляд остановился на молодой абсолютно голой женщине в углу, ее тело дрожало от страха. Из глаз текли слёзы. Неужели людям приятно на это смотреть?

Я знал, что именно ее мне нужно спасти. Хотя за два этапа это не возможно. Вдруг я вспомнил, что видел эту женщину раньше. Это было, когда я с тётей Соней возвращался из магазина. Тот случай на мосту с бандитом. Эта женщина была рядом с ним. Я думал эта его любовница или родственница, на крайний случай знакомая. Однако видимо тот мужик как-то обманул её и продал в секс рабство. Значит она была его жертвой. Да ещё продал её в это ужасное место. Вот ублюдок!

Я огляделся и заметил, что этот мужик тоже здесь. Он смотрел на эту женщину и улыбался. Затем он посмотрел на меня, прищурился и его улыбка исчезла. Я резко отвёл взгляд. Чёрт, его реакция может означать, что он меня вспомнил. Чёрт, Соня тоже здесь. Надеюсь они не встретятся. Ситуация становится опасной. Я не должен смотреть на Соню, этот парень может проследить за моим взглядом. Пусть она и в парике с очками, рисковать не стоит. Мне нужно сосредоточиться на испытании.

У женщины появилась надежда в глазах, узнав что кто-то пришёл спасти её. Чёрт, я не могу её спасти. Когда рабыня подняла голову, она была разочарована, тем что я был ребёнком. Ну, это понятно. Кто будет надеется на дитя. Зрители смотрели на это как на фарс. Наверняка они думают "сейчас этот малыш убежит". С другой стороны, судя по реакции женщины, она поняла, что её не будут бить. Ей стало легче от этих мыслей. Ну-у... рад, что хоть этим утешил её. Ведущая схватила её за ошейник и повела её ко мне.

Пока я стоял там, окруженный глумящейся толпой, я не мог не почувствовать решимости. Я знал, что мне нужно сделать, и я был готов проявить себя в эти два этапа. Хотя у меня было чувство вины перед рабыней из-за того, что я не могу пройти испытание полностью. Пусть мой мозг и воспринимал боль слабее, чем есть, это всё равно боль, но и это только временно. Фантомная боль которая происходила более длительное время, могла вызвать психологического отторжение мозгом нового тела. Я мог отключиться от аватара. Чтобы избежать этого, нужно воспринимать боль реально, чтобы мозг был обманут. А значит рано или поздно я почувствую боль в полную силу. С третьего этапа начинается физическое насилие, которое длиться очень долго. Я не смогу её выдержать, особенно с телом ребёнка, у которого низкий болевой порог.

Ведущая посмотрела на меня с ухмылкой: «Как тебя зовут, детка?» Она явно думала, что сейчас я сломаюсь после первого же короткого этапа. «Я Толя», — ответил я, пытаясь казаться уверенным. «Ну что, Толик, ты готов к своему испытанию?» — спросила она, ее голос сочился сарказмом. Блин, дамочка, тебе что нравиться издеваться над ребёнком? Хотя на этой работе она наверняка истратила весь запас морали. Я кивнул: «Да, я готов». Ведущая повернулась к рабыне, которая все еще дрожала от страха. «Ты слышала ребенка, встань на четвереньки и позволь ему вылизать твою задницу - твоему маленькому рыцарю». Женщина была в шоке и на мгновение заколебалась. Она не была шлюхой, готовой сделать что-то за определённую плату. И она не была такой извращенкой как мама. Ей предстояло переступить через свои принципы. У неё не было времени как у Сони, чтобы морально подготовиться к такому. Однако у ней не было выбора и она сделала, как ей было сказано.

Я медленно приблизился к ней, мое сердце колотилось от страха и волнения. Я осторожно раздвинул ее ягодицы и сделал глубокий вдох. Я высунул язык и коснулся ее кожи. Вкус отличался от вкуса других женщин, которых я пробовал, но сейчас это не имело значение. Я продолжил, решив, что ей должно быть комфортно. Через несколько минут я услышал, как она тихо застонала. Я поднял глаза и увидел, что она смотрит на меня с жалостливым выражением на лице. Она плакала. Тут я вернулся в реальность. В конце концов, ситуация для неё была всё ещё ужасной. Её буквально заставляли заниматься развратом с дитя. Для нормальных женщин это было табу. У меня было ощущение, что я её насилую, пусть я и лизал её жопу. Мне стало противно от этого чувства.

Толпа молчала, пристально наблюдая за нами. Я чувствовал их взгляды на себе, но мне было все равно. Я был сосредоточен на женщине передо мной и трахал языком её очко. Даже если, она ненавидела эту ситуацию, она не хотела бы, быть той, кого зверски насилуют. Ведущая была в ступоре от картины, которую она никогда не видела, но опомнилась и нарушила тишину: «Ладно, малыш, хватит. Теперь пришло время для настоящего испытания». Она повернулась к женщине: «Ты слышала ребенка. Он здесь, чтобы спасти тебя. Ты готова к спасению?» Женщина, вытерев слёзы, нерешительно кивнула, ведущая сняла с неё ошейник и протянула его ей. «Надень его на мальчика и заставь его встать на колени». Женщина колебалась, но обречённо сделала, как ей было сказано. «Встань на колени», — сказала она, и я выполнил команду. Ведущая повернулась ко мне. «Ладно, детка, пришло время показать нам, на что ты способен. Тебе нужно трахнуть ее киску языком и заставить ее кончить. Если не сможешь, она останется здесь». Я глубоко вздохнул и подошел на коленях к женщине. Я осторожно раздвинул ее ноги и встал между ними. Я чувствовал ее тепло и был готов начать лизать ее. Я медленно просунул язык в ее киску, и она тихонько ахнула. Я начал двигать языком вперед и назад, а она следовала моему ритму, двигая тазом, чтобы встретить его. Мы двигались вместе около часа.

Трудно было заставить её кончить мне в рот. Она чувствовала ко мне смесь жалости и презрения. Презрение было вызвано, скорее всего, тем, что ей противно трахать в рот ребёнка. Да и зрители ей морально мешали. Она исполняла роль госпожи из страха, не естественно. Однако ведущая грубо накричала на неё, сказав что госпожи так себя не ведут. Она должна быть грубее, если хочет чтобы первый этап "раб рабыни" должен был быть выполнен.

Рабыня стала сильнее двигать тазом и дёргать меня за волосы. Похоже в мыслях она пытается представить, что занимается нормальным сексом. Почему она просто не симулировала оргазм? Может боялась ведущую, ведь та тоже была женщиной. А женщины часто симулируют оргазм, чтобы порадовать мужчин. Так что ведущая могла просто разоблачить её, понимая её эмоции. Наконец рабыня приближалась к реальному оргазму.

И вот, она кончила мне в рот. Ведущая с шоком объявила, что я прошел первый этап испытания. И рабыня, и зрители были удивлены, что я не убежал. Я ребенок. Было бы естественно мне сдастся уже после того, как меня схватили за волосы. Это ведь больно как никак. Но я не убежал. Я остался, чтобы пройти второй этап. И я всё ещё раб рабыни.

Когда я стоял перед публикой, мое сердце колотилось от предвкушения. Ведущая, посмотрела на меня со смесью удивления и восхищения. — Послушай, детка, — сказала она властным голосом. «Ты можешь просто уйти и прекратить свои унижения или решить пойти на второй этап испытания. Мы отведем тебя в специальное помещение, где ты будешь готовить ужин для рабыни». Я глубоко вздохнул, чувствуя тяжесть стоящего передо мной решения. Я зашёл так далеко и теперь не собирался отступать. «Я готов быть рабом этой тёти», — заявил я детским голосом. Ведущая и зрители были поражены моей смелостью, их глаза расширились от шока и восхищения. Я с честью прошел первое испытание, но знал, что настоящее испытание ждет меня впереди.

Начался второй этап испытания «раб рабыни», и я оказался в специальной комнате с рабыней, под бдительным взором зрителей на трибунах. Над сценой висел большой монитор, позволяющий зрителям следить за каждым нашим движением внутри через видеокамеры. Когда я входил в комнату, я чувствовал на себе их взгляды, ожидающие моего провала.

Помещение было хорошо оборудовано: кухня, маленькая столовая и спальня присутствовали. Мне приказали приготовить ужин для рабыни, все продукты были уже на кухне. и хотя никто не верил, что такой ребенок, как я, может приготовить вкусную еду, я был полон решимости доказать их неправоту. Рабыня ничего не сказала, но я видел сомнение в ее глазах. Ей было всё равно, справлюсь я или нет. Ведущая что-то прошептала ей на ухо, говоря ей как со мной вести - с её рабом, и я знал, что она ждет, пока я ошибусь и накормлю рабыню плохим ужином. То есть она издевалась над рабыней.

Работая на кухне, я чувствовал скептицизм рабыни, но не позволил ему проникнуть в меня. Я приготовил простенький салат, спагетти с мясом, и чай, и когда подал всё рабыне, она была удивлена ​​внешним видом. Она не могла поверить, что это приготовил ребенок. Тоже самое было с ведущей, она была шокирована, когда я принес ужин в комнату рабыни на подносе. Она не могла поверить в увиденное.

«Залезь под стол и лижи мою киску, пока я ем», — холодно приказала рабыня, отбросив свои принципы, чтобы пережить этот позор, и хотя я колебался, я знал, что должен следовать ее приказам. Видимо ведущая тогда сказала ей со мной разговаривать именно так. Вылизывая ее киску, я слышал вздохи ведущей от удивления и восторга. Видимо она тоже попробовала ужин. Ничего волшебного там нет, но тот факт, что это угощение приготовил ребёнок приводил её в восторг. Когда рабыня закончила есть, я вышел из-под стола по её приказу, и по ее глазам увидел, что она довольна ужином. «Т-твой ужин в миске», — сказала она, чувствуя вину и указывая на тарелку с собачьим кормом. Я знал, что она должна следовать указаниям ведущей и играть роль хозяйки, но это все равно меня задело. Тем не менее, к удивлению зрителей и ведущей, я наклонился, стал на четвереньки и съел все. Они были поражены тем, что я никак не сдаюсь.

Шоу продолжалось, и зрители, затаив дыхание, наблюдали, как рабыня вела меня в спальню. Я понятия не имел, чего ожидать, но был полон решимости довести дело до конца. В конце концов, я уже зашел так далеко. Зрители, затаив дыхание, наблюдали, как я подчиняюсь воле своего рабыни. Я накормил ее ужином, и теперь она была на мне, ее задница нависала над моим лицом. Она душила меня, прижимаясь бедрами к моему рту, пока у меня не осталось выбора, кроме как подчиниться. Ее киска уже была мокрой, и она заставила меня лизать ее дырочку в заднице.

«Лижи меня, маленькая шлюха», — потребовала она, ее голос был полон презрения. Я повиновался, мой язык высунулся, чтобы дразнить ее клитор. Этот действие, казалось, только усилило её решимость, и она начала трахать меня своей киской, все сильнее и быстрее, растирая мое лицо. — Да, именно так, — прошипела она, запутывая пальцы в моих волосах. «Ты такой хороший маленький раб». Я чувствовал, как она приближается к кульминации, как ее бедра дрожат от усилий удержаться. Я сосал сильнее, мой язык исследовал каждый миллиметр ее киски. «О, черт!» — закричала она, ее тело содрогалось, когда она кончила. Я пил ее соки, смакуя каждую каплю. Когда она наконец отстранилась, я увидел на ее лице слёзы. Она использовала меня, унизила и сделала своим рабом. Но всё это была ложь. Она трахала рот ребёнка от отчаяния, пытаясь забыться. Её слёзы раздирали мою душу.

Зрители смотрели с трепетом, у них отвисли челюсти, когда они поняли, чему только что стали свидетелями. Я выдержал два этапа испытания, будучи ребёнком и теперь пришло время третьего, которое будет завтра. Я был снова на сцене "Что ты выбираешь?" — Снова спросила меня ведущая, его голос гремел из микрофона. «Хочешь ли ты снова быть униженным как раб или быть свободным?» Я посмотрел на рабыню, которая все это время делала это против ее воли. Она склонила голову вниз. Моя совесть не позволяла мне оставить ее одну. Я знал, что на третьем этапе меня будут избивать, но не мог поступить иначе.

«Я выбираю быть рабом тёти», — сказал я смиренным голосом. Ведущая и зрители были поражены. Они не видели ещё избиения ребёнка на шоу. Они начали думать, что я не знаю всех условий. Моя мама, которая была среди зрителей, была шокирована тем, что я не сдался. Она планировала, что я пройду два этапа, а затем сдамся, но у меня были другие планы.

«Т-ты смелый», — сказала ведущая с ноткой ужаса в голосе. — Но ты готов к тому, что будет дальше? Я кивнул, мое сердце колотилось от волнения и страха. «Тогда завтра начнём третий этап», — сказала она, и по её лицу расплылась злая улыбка. Рабыня подняла голову и посмотрела на меня, ее глаза были наполнены смесью эмоций. Я видел страх, растерянность, и ужас от того, что ей предстоит надо мной издеваться. Она знала, что я делаю, но не готова была эта принять. — Почему? — прошептала она, ее голос был едва слышен. Мама начала что-то кричать и хотела побежать ко мне, но её остановили охранники. Я видел как Соня дрожала.

«Мама, прости», — прошептала я, зная, что она беспокоиться. Но я ничего не мог поделать со своими чувствами. Мне пришлось отстаивать то, во что я верил, даже если это означало пожертвовать собой. В конце концов, даже если ты конченный пиздолиз, мужиком ты быть обязан.

Продолжение следует...