Луиза Дормьен: Причуды секса - Ч. 3-2

IIЛЮБОВЬДе Лайзе поднимался на Морматр. С Троицы пробило два часа, потом с другой башни, потом дальше с востока, и ещё с юга. Одержимость телом и полами вокруг с образом Луизы де Беске в центре оставила, он пытался вызвать другие мысли. Он произнёс возвышенно:— Собственно нет ничего более метафизического, чем маятник. Это напоминание о течении времени, это просто человеческий разум…Он подумал о песочных часах, которые украшают знаменитую Меланхолию Альберта Дюрера, потом вернулся к галантным циферблатам, на которых так много старинных гравюр отмечают часы красотками…Он пожал плечами. Всё ведёт к любви. Ему снова представилась Луиза де Беске, ею овладел чудовищный сатир с длинным, как нога, членом.— Я скотина, непрестанно связываю свои фантазии, которые не что иное, как расстройство, и они не должны связываться. Доктор вызывает в памяти члены чудовищной формы. Пусть! Но это не профессионально! Сколько я видел таких отклонений с бутыль шампанского? Что касается этого женского разврата, о котором я часто думаю, когда всплывает образ Луизы, это нормально? У меня богатые знания в сексуальной терапии. Соответственно это объясняет, почему у меня всплывают в мозгу акты, вызванные необходимостью этих игр.Такая серия размышлений внесла ясность в душу доктора де Лайзе. Он почувствовал себя легче.Рю Фонтэн выглядела скромной и провинциальной, не смотря на слишком яркие огни ночных ресторанов. Здесь вращался свой мир.Навстречу доктору де Лайзе спускалась женщина. Она остановилась перед ним и сладко прошептала:— Милый, если бы ты знал, как я хочу любить тебя…Он отогнал свои абстрактные сны и взглянул на женщину с быстро угасшим интересом.— Малышка, ты действительно так этого хочешь?Она уставилась на него с подозрением:— Да! Ты красивый и сильный. Я люблю таких мужчин.— Много нашла?Она рассмеялась:— Я смотрю, ты свободный… Ха! Я всем говорю. Но ты, ты вправду…— Ты не знаешь, о чём я только что думал, когда ты меня остановила?— Нет… Чего ради?— Могу сказать. Я думал, что ежедневно в Париже наверное человек триста в минуту занимаются любовью.— Да! Треплешь!— Нет, дурочка! Я ещё думал о количестве спермы, производимой при этом.— Пошляк!Он посмотрел на неё с иронией.— Почему пошляк? Я учёный, который размышляет о сложных проблемах.Она усмехнулась.— Ты сумасшедший, да!.. Ненормальный!.. А-а-а! Ты должно быть ужасно требовательный к женщинам!— Нет… Немного. Я не прошу их молчать. Но от тебя мне вообще ничего не нужно.Он пошёл дальше, злясь, что потревожили его размышления о высокой эротике, и дошёл до ночного ресторана Фаллос.Длинная вереница машин украшала собой оба тротуара. Шикарные экипажи или прогулочные тележки на два сиденья. Лимузины, похожие на передвижную галерею Аполлона, мирно соседствовали с крошечными низкими торпедами, отравлявшими воздух, как дикие звери. Перед дверью скопилась толпа.Это были женщины в вечерних платьях под шубами или полуобнажённые в манто с крупными складками. Мужчины во фраках смотрели и проходили, бросая кто ледяной, кто заинтересованный взгляды. Три лакея в коротких штанах, шёлковых чулках и париках, одетые в цвета хозяйки дома принцессы де Седигнон, спешили к одной из групп. Падал розовый свет и вспышки пяти открытых дуговых ламп, на которые было не возможно смотреть, не мигая.Доктор де Лайзе пробрался сквозь изящную благоухающую толпу, смотрящую на него с любопытством. У женщин задрожали губы, а двое мужчин при его появлении косо переглянулись молча.Де Лайзе поднялся по лестнице, обтянутой светло-фиолетовым. В воздухе висел удушливый аромат, в котором преобладал едкий запах мускуса и тяжёлый запах розовой эссенции.— Здравствуйте, доктор!Высокая женщина в длинном чёрном плаще до пола остановила де Лайзе перед входом в зал Фаллос. Она являла роскошную красоту, тщательно и искусно созданную, в которую свою лепту внесли тени и краски, турецкая баня и работа массажиста, и бесконечный уход. А здесь в свете дуговых ламп эта красота волновала ещё сильнее, она казалась хрупкой, привлекательной и несла незабываемый шарм.— Здравствуйте, мой дорогой друг!Голос у Жака дрожал потому, что переход от учёности к наслаждению оказался слишком резким, от чистой теории он попал на самую желанную женщину, которую труднее всего было добиться, — графиню Теа Раковица.— Вам не стыдно? Вам, великому врачу, чьи минуты день и ночь должны быть посвящены утолению боли человеческой, приехать и торчать в этом гиблом месте?Он посмотрел на неё сверху:— Занимался бы я, моя дорогая Теа, если у вас есть профессиональная тайна, которую вы целиком должны день и ночь?Она покраснела. Пристальный взгляд доктора давил из-под больших нервно дрожавших век. Доктор никогда не знал, что Теа Раковица, любовница председателя Государственного Совета, была английской шпионкой.Она приободрилась и с видом раздражённой кошки проворчала:— Тссс! Глядите! Вы собираетесь разболтать мои тайны…Но это была обычная увёртка, её твёрдый взгляд искал реванша. Она нашла:— Я подойду к вам за столик.Он улыбнулся:— Зачем вы укутались в этот испанский плащ? Можно подумать, что вы скрываете…— Я скрываю Эрос, мой дорогой…— Покажите!Она повлекла его на площадку перед дверью, пока в ресторан входили иностранцы с какой-то азиатской речью.— Нате!Она распахнула плащ. Она была обнажённой, не считая розочки из самоцветов внизу живота, удерживаемой золотой цепочкой на поясе.— Теа, вы прекрасны!Груди окрашены киноварью, тело припудрено фиолетом, она производила эффект прекрасной статуи.— Я знаю, как быть красивой, мой дорогой.Де Лайзе улыбнулся. Вдруг само-собой неожиданно вырвался грубый вопрос:— Почему вы так одеты?Она окинула его взглядом с ног до головы.— Как одета?Он показал на сверкающую розочку:— Вы одеты так, как старый бедный Карпантрас.Она проговорила, запахивая плащ:— Если вы захотите пригласить меня ужинать в кабинете, я разденусь.— Но Теа, вы обнажены с какой-то целью. Вы не знали, что мы встретимся, и это не ваш повседневный наряд.Она прошептала:— Я даю вам час. В четыре я танцую с вашим другом Леливик и ещё двумя танцевальными экспертами.— А потом?— Будут ещё два голых мужчины танцевать.— Хорошо, Теа, я беру кабинет, но я сразу хочу продолжения потом с вами и теми мужчинами.— Получите! Держите, вон метрдотель, закажите кабинет.Желание де Лайзе было немедленно исполнено. Он прошёл через возбуждённый суматошный зал, где колыхались нервные пары. Вошёл в устеленный толстыми коврами коридор и занял кабинет номер 6, обозначенный, как «кабинет гвоздик». Прекрасная фреска бежала по всем четырём стенам с изображением вытянутых переплетённых и извивающихся женских, расцветших для поцелуев глубоких и поверхностных, страстных и милых других женщин, изображённых в виде рептилий.Этот орнамент женских форм нежно ласкал взгляд. Де Лайзе бывал здесь раньше, но смотрел по-прежнему с удовольствием. Он заказал ужин и стал ждать.Теа Раковица вернулась. Она привела с собой молодого англо-сакса, светлого и стройного, одетого в длинную красную мантию, которая хорошо оттеняла его белую голову.Англичанин, совсем юноша, молча снял с себя одежду, и доктор увидел великолепное тело, розовую кожу, чётко очерченные длинные твёрдые мышцы, он ещё не достиг равнодушия сильных людей, за которым они кажутся, как в броне. Особенно поражали изяществом длинные крепкие ноги. Де Лайзе спросил женщину по-немецки:— Он говорит на вашем языке?— Нет!— Хорошо! Потрясающе. И такой стеснительный. Похож на Аполлона, пронзающего змея.— Я так думала, — сказала она, — но не доверяйте его скромности. Хотите попробовать?..— Как?Она повернулась и раскорячила зад.— Ах, нет, Теа! Может быть вы?..— Меня?.. Доктор, вы преступник!..— Ох! Не делайте из себя недотрогу!..Она рассмеялась.— А вы не стройте из себя развратника! Хорошо известно, что вы не умеете наслаждаться, как монах, верующий в свою маленькую девочку из деревни, которая дурно скисла.Он нахмурился.— Теа, вам не хватает приличий. Забирайте вашего педераста, я не хочу ни его, ни вас.Она скинула плащ и припала к коленям доктора.— Я не хотела вас обидеть, мой друг.— И я. Не будем к этому возвращаться.— Будем! Я сбросила шкуру, чтобы вернуть вам хорошее настроение. Этого не достаточно?Она осторожно коснулась тела доктора.— Нет?.. Вы очень холодный. Я сниму свою розочку!Он равнодушно хранил молчание. Она показала свою безволосую вульву. Губки её были подведены карминовым тоном, выделяя торчащий клитор.— Разве не красиво?— Да, Теа!. Но я чрезвычайно чувствителен. Сейчас особенно, я не уравновешен, у меня глупые кошмары. Так что ничто не заставит меня сменить раздражение на хорошее настроение.Она позвала англичанина.— Стань у дивана и не подходи ко мне, пока не позову.И погасила свет.— Что вы делаете, Теа?— Месье, я не хочу, чтобы вы видели, что я делаю. И потом, с этой старой свиньёй Марксвейлером я знаю, с какой стороны женщина исключительна. Наш кабинет видел такое в прошлом. Я вас отвлеку. Я организую вашу разморозку.Она пошелестела какими-то вещами, понажимала на какие-то кнопки и вернулась к де Лайзе. Тот уныло без желания закрыл глаза. Он ощутил, как Теа пытается возбудить в нём мужское. Она стояла перед ним на корточках, и он почувствовал, не смотря на душевные муки, дрожащий контакт, острую колющую ласку, которая постепенно пробуждала в нём самца.Вскоре он уже не мог сдерживаться. Опытные и умелые деликатные прикосновения напрягли с самого дна его разума все мужские силы. Он понял, что приближается наслаждение. Теа это заметила и встала.— Не шевелись, мой милый, вопреки всему мы доставим тебе удовольствие.Она издала лёгкий смешок и поцеловала доктора в губы. Потом подозвала англичанина, тот подошёл. Доктор не шевелился. Не открывая глаз, он почувствовал вроде влагалище, но узкое, и особое облегание, как обхват. Медленное сокращение увеличило необычность захвата. Он ясно почувствовал контакт своей возбуждённой плоти с мышечным кольцом мужского ануса. Внезапно от одного сокращения наступил оргазм.Тогда де Лайзе открыл глаза.Перед собой с помощью системы зеркал он увидел со стороны сцену в соседнем салоне. Жирный человек, ещё молодой, с отвисшей губой, горбатым носом и кудрявой шевелюрой сидел на диване. Женщина с изяществом, и не сказать, что с достоинством аристократки, вызывала рукой и губами удовольствие у мужчины. Де Лайзе видел её неподвижные глаза. Чресла мужчины содрогались от наслаждения. Она трясла уходящий вглубь тонко дрожащий орган.Вдруг женщина из соседнего салона поднялась. Мужчина с большим носом и взлохмаченными кудрями вошёл в транс. С помертвевшим взглядом он, казалось, агонизирует. Женщина презрительно посмотрела на свою работу с ошеломляющей улыбкой и ледяным спокойствием. Она взяла со стола небольшой шёлковый платок и вытерла рот. И тут де Лайзе с ужасом узнал эту женщину, это… Он не знал, как это описать… Это была Луиза де Беске.