Рождество в лесу / Christmas in the Woods

Рождество в лесу / Christmas in the Woods © StangStar06

Эй, ребята, еще один год пришел и ушел. Счастливого Рождества!

Меня зовут Клинтон Коннерс. Мне тридцать пять лет, и в начале этой истории я был растерян и зол. Однако это было единственное, что я знал о своем положении. Конечно, в моей жизни происходили и другие вещи, но в то время я был в блаженном неведении о том, насколько я был глуп.

Оглядывая маленький терминал аэропорта, я все еще задавался вопросом, как, черт возьми, мой босс убедил меня быть там в тот момент и делать то, что я делал.

Было осеннее утро пятницы, на следующий день после Дня благодарения, и у всех остальных, кто работал в нашей компании, как и у большинства американцев, был выходной.

И все же я стоял в этом крошечном терминале в ожидании еще более крошечного самолета, который доставил бы меня на север, в Канаду. Моей целью было заключить сделку с небольшим канадским производственным концерном, который мог бы заключить субподряд на некоторые наши детали.

Компания Northstar Manufacturing предположительно располагала чрезвычайно новыми, ультрасовременными производственными системами с ЧПУ и робототехникой, которые были более совершенными, чем все, что было у нас и в нашей области.

Из того, что я смог выяснить у людей, которые имели с ними дело, в компании было всего пять или шесть сотрудников. Я не был полностью уверен в том, как такая маленькая компания сможет справиться с таким количеством необходимых нам деталей. Но мой босс был непреклонен в том, чтобы я поехал и ознакомился с их работой.

Я до сих пор помню разговор, который оторвал меня от праздничного торжества, устроенного накануне вечером. В каком-то смысле я был рад, что меня отвлекли. Мы ввосьмером — я, моя жена Кэти, мой брат Чак и его жена Энни, мои родители и родители Кэти — только что начали обсуждать любимую тему моей матери.

— Так когда же я получу внуков от вас двоих? — спросила она. Ее вопрос побудил маму Кэти присоединиться к теме в знак полного согласия.

Все посмотрели на меня. Ухмылка на лице моего отца сказала мне, что он наслаждался видом того, как я извиваюсь под безжалостными расспросами моей матери.

Как раз в тот момент, когда я начал открывать рот, чтобы переложить вину на Кэти, зазвонил телефон. Кэти, обладая почти сверхъестественными способностями, бросилась за ним, прихватив телефон с собой на кухню. Ее надменная усмешка дала мне понять, что она намеренно бросила меня на растерзание материнской инквизиции.

Однако всего через несколько секунд после своего триумфального выхода, она, нахмурившись, вернулась в комнату.

— Это тебя, милый, — сказала она, протягивая мне телефон. — Это Фрэнк.

Под именем Фрэнк подразумевался Фрэнка Уолтерс, мой босс и владелец инженерной фирмы, в которой я работал. Только Фрэнк мог позвонить мне в праздничные дни, во время ужина. Фрэнк жил, питался и дышал работой. Вероятно, он обошел всех своих родственников и обратился ко мне, чтобы продолжить обсуждение того проекта, о котором он мечтал в следующий раз. В кои-то веки я был рад, что он подумал обо мне.

— Да, Фрэнк. И тебя с Днем благодарения, — сказал я в трубку.

— Клинт, мальчик мой, я тут подумал, — сказал он. — Слушай, я не хочу портить тебе день с индейкой, но мне нужно, чтобы ты пришел завтра утром в офис. У меня есть еще одна блестящая идея. — Даже когда я повесил трубку, я знал, что возненавижу его блестящую идею.

Но я воспользовался телефонным звонком, чтобы отвлечься. Я притворился, что мне нужно пойти в наш домашний офис, чтобы получить важное электронное письмо. В кабинетном уединении я проверил свою личную почту и поиграл в несколько игр, пока не услышал звуки, по крайней мере, одной пары родителей, готовящейся к отъезду.

Я спустился по лестнице как раз вовремя, чтобы увидеть, как за ними закрывается дверь и мои родители тоже готовятся уходить.

— Я не могу поверить, что он звонит тебе в праздник, — сказал мой папа, — Какой тиран.

— Да, но когда-нибудь я заменю его, — ответил я. — У него нет сыновей, а его дочь не интересуется бизнесом.

— Хотя она, вероятно, выйдет замуж за кого-нибудь, кто согласится, — сказал мой папа.

— Не так уж много шансов на это, — ответил я. — Она довольно твердо стоит на однополой стороне.

— Ну, может быть, ее любовница все равно заинтересуется этим бизнесом, — сказал папа.

— Это не будет иметь значения, — возразил я. — Фрэнк настолько гомофобен, насколько это возможно. Он ни за что не передал бы бизнес лесбиянке.

— Я просто надеюсь, что Фрэнк ценит всю ту самоотверженность, которую ты проявляешь, — сказал мой отец в заключение.

Как бы то ни было, сегодня утром я оказался в кабинете Фрэнка и слушал, как он описывает эту небольшую поездку в Канаду. Завершение этой поездки принесет мне премию и оплаченную компанией поездку на Гавайи для нас с Кэти.

Одной из вещей, которые мне нравились во Фрэнке, был тот факт, что он много просил у своих сотрудников, но, также, многое давал взамен. Эта поездка, например. Он устроил так, что я полетел небольшим частным бизнес-перевозчиком. Это был первоклассный, роскошный самолет, который перевозил не более пятнадцати пассажиров одновременно. Я избегал длинных очередей при регистрации. Все места в самолете предположительно были удобными и хорошо оборудованными. И не было бы кричащих детей или проблемных пассажиров, которых нужно было бы избегать или с которыми нужно было бы иметь дело.

Фрэнк также договорился о первоклассном номере в отеле со всеми удобствами. Он даже сказал мне, что я могу взять с собой Кэти.

Кэти сочувственно посмотрела на меня, когда я рассказал ей, и просто покачала головой. — Этого не случится, Ковбой, — улыбнулась она. — Я люблю тебя до безумия, милый. И я ненавижу тот факт, что тебе приходится это делать это во время каникул. Но просто помни, что сейчас ты усердно работаешь, так что позже, когда мы станем старше, мы сможем прекрасно досрочно выйти на пенсию и вместе путешествовать по миру. Однако, как бы то ни было, но завтра Черная пятница. Я ни за что не пропущу все распродажи из-за того, чтобы побродить с тобой по Канаде. Так что звони мне почаще и возвращайся ко мне как можно скорее. Но я с тобой не поеду.

До сих пор весь день проходил гладко. Снега еще не было, что было необычно для ноября в Мичигане. Температура была выше сорока градусов и ниже пятидесяти, так что я воспользовался ситуацией и все еще ехал на своем "Мустанге". Мне понравился тот факт, что авиакомпания предложила крытую охраняемую парковку. Это вселило в меня уверенность в том, что мой "Мустанг" будет в безопасности и, пока меня не будет, за ним будут присматривать.

На самом деле я собирался уехать всего на два дня, но все равно беспокоился о своей машине. Однако, когда с этим беспокойством было покончено, все, о чем мне нужно было беспокоиться, — это стоящая передо мной задача.

Процедура посадки в самолет была другой. Я просто появился в ангаре в то время, когда самолет должен был взлететь. Билета не было. Я просто предъявил свои водительские права в качестве удостоверения личности. Женщина вычеркнула мое имя из списка, и я сел в самолет.

В самолете уже находилось несколько человек. Двое из них, сидевшие отдельно, были типичными деловыми людьми в темных костюмах. Оба уже уткнулись в свои ноутбуки и едва подняли глаза, когда я вошел в салон.

Другая пара, очевидно, была деловым человеком и его секретаршей. Оказалось, что они летели по делам. Однако выражения их лиц говорили о другом.

Также была седовласая пожилая женщина, читавшая журнал. И последнее, но не менее важное: там была пара парней, которые, похоже, были кем-то вроде техников.

Я занял место в средней части самолета главным образом потому, что оно было подальше от всех остальных.

Через несколько минут после того, как я сел, ко мне подсел громкоголосый пожилой мужчина с двумя молодыми людьми, которые, очевидно, были его подчиненными. Они громко говорили на все темы, которые приходили на ум.

Несколько других пассажиров посмотрели на них, но мужчина постарше только сердито посмотрел в ответ. Очевидно, он был слишком груб, чтобы обращать внимание на дискомфорт окружающих.

Как раз в тот момент, когда женщина со списком еще раз проверила его и произвела визуальный подсчет пассажиров, в дверной проем проскользнула еще одна женщина. Почти все головы повернулись, когда она вошла.

Она была совсем не похожа на Кэти. Она была совсем не похожа ни на одну из девушек, с которыми я когда-либо встречался. Кэти была выше, худощавее, гораздо больше в моем вкусе. По крайней мере, так я думал до этого момента. Но менее чем через секунду после того, как я мельком увидел эту женщину, мое мнение изменилось. Я также почувствовал вспышку досады.

Увидев ее, Кэти вдруг показалась мне незаконченной… или, если сформулировать это в математических понятиях третьего класса, моя жена вдруг показалась… меньше, чем.

Внезапно упругой дерзкой груди Кэти стало просто недостаточно. Пару лет назад Кэти сделала операцию по увеличению груди. Она сделала это не для того, чтобы сделать их больше. У большинства женщин в семье Кэти были такие сдутые, вздернутые, как у лоскута, груди. Кэти изменила размер своих, чтобы они были не больше, а просто полнее.

Ей не нужно было беспокоиться. Женщина, которая только что села в самолет, сделала все эти типы и сравнения спорными. Хотя она была закрыта до самой шеи, невозможно было скрыть количество плоти под ее блузкой.

Хотя было ясно, что на ней был бюстгальтер, который, вероятно, был разработан инженером-конструктором. Ее… Их даже нельзя было назвать грудями. Единственное слово, которое подходило, было "сиськи". В них было почти что-то первобытное. Груди просто казались неподходящими. Грудь — это те крошечные или умеренные выпуклости спереди у типичной женщины.

Они были похожи на крошечные планетоиды. У них были свои собственные гравитационные поля, которые привлекали интерес всех, кто находился поблизости. В любом случае, какое бы хитроумное приспособление она ни носила, чтобы удерживать их неподвижными, оно едва функционировало. Эти сиськи можно было бы сдерживать, но они никогда не были бы сдержаны.

И в ней было гораздо больше, чем просто эти сиськи. Каждая часть ее тела казалась полностью реализованной. Живот ниже ее сисек дразнил своим предназначением. Опять же, она не была похожа на беспризорника и бесплодное создание. Мягкость ее живота намекала на его истинное предназначение. Еще одна вспышка раздражения охватила меня, когда я представил, как там растут мои дети.

Этот мягкий животик также многое сказал о ее характере, каким я его себе представлял. Она казалась мне женщиной того типа, которая будет копаться в себе и действительно есть со своим мужчиной. Она явно не была одной из тех озорных девчонок, которые по глупости питаются салатами и травой. Это была полная женщина, которая не только поела бы с вами, но и выпила бы пару кружек пива и посмотрела бы игру вместе с вами.

Когда она повернулась в поисках места, вся кровь в моем мозгу мгновенно переместилась в другую голову. Ее задница была широкой, и, казалось, ей чего-то не хватало. Конечно, она была пухлой и округлой до такой степени, что казалась такой … сочной. Но мне действительно казалось, что это должно быть в моих руках… Постоянно! Даже когда я сидел там, мои руки сами собой сжимались, когда я представлял, как сжимаю и глажу эту попу.

Ее ноги, пухлые и стройные, были предназначены не только для простого передвижения. Они служили стражами Земли Обетованной. В ту долю секунды я увидел, как раздвигаю эти великолепные ноги, чтобы получить то, чего я действительно хотел.

Вся эта обильная красота была упакована в женщину, которая была ростом всего пять футов два дюйма, если так можно выразиться. Однако эти изгибы и то, что они обещали, побледнели перед ее глазами.

Даже с другого конца салона эти глаза притягивали меня. Я был прикован к ее взгляду, как мотылек к пламени. И как только я понял, что мне следует отвести взгляд — интимность нашего зрительного контакта была неправильной по своей интенсивности — я понял, что обманул сам себя.

Каждый мужчина в этом самолете и некоторые женщины тоже думали, что она смотрит только на них, одних.

Пока я сидел там ошарашенный, с растущим гневом, крикливый мужчина уже был на ногах и двигался к ней. Его презрительная усмешка превратилась в какую-то отвратительную ухмылку, когда он приблизился к ней. Но она соображала гораздо быстрее, чем кто-либо другой в комнате.

Даже когда он прочистил горло, чтобы заговорить, она развернула свое тело и положила его на сиденье рядом… Со мной?

— Здесь кто-нибудь сидит? — спросила она.

Я был просто слишком ошеломлен, чтобы ругаться. Я быстро покачал головой, показывая, что никто. Ее голос был более музыкальным, чем что-либо, выпущенное с тех пор, как Motown покинул Детройт. И снова я почувствовал ту вспышку раздражения. Она была направлено не на нее. Нет, раздражение было направлено на меня самого.

В свои тридцать пять лет я ни разу до того дня не думал об измене Кэти. Я просто был не из тех мужчин, которые отказываются от своих обязательств. Но с той секунды, как она вошла в самолет, все глупые песни о любви, которые я слышал на протяжении всей своей жизни, внезапно обрели смысл.

Еще хуже было то, что я был уверен, что она не чувствовала никакого смятения, которое она устроила в моем разуме, моем духе и моих штанах. Крикливый парень прокрался обратно к своим приспешникам, бросив на меня взгляд, который мог бы расплавить вольфрам.

— Ты хочешь место у окна? — робко спросила я.

— Ну, спасибо тебе, милый, — улыбнулась она. — Мне всегда нравится видеть, куда я лечу. Разве вы не приятный молодой человек?

До того, как она сказала, что я вообще никогда не задумывался о ее возрасте. В этом случае я начал задаваться вопросом, почему возраст вообще имеет значение, когда речь заходит о женщинах. Черт, давай посмотрим правде в глаза… Горячая есть горячая. А такая горячая женщина просто не по возрасту. Однако это заставило меня задуматься, сколько ей на самом деле лет.

Возвращаясь к моему великодушному поступку — я фактически уступил ей место у окна, чтобы она была полностью моей на короткое время полета. Если бы она сидела в проходе, половина гребаного самолета могла бы подойти, чтобы поболтать с ней. Но таким образом, она была в моем распоряжении, и все было бы гораздо уютнее.

Когда двигатели самолета заработали громче, я внимательно посмотрел на нее. В моей голове вертелись самые разные вопросы. Сколько ей было лет на самом деле? Чем она зарабатывала на жизнь? Я видел несколько маленьких колец на ее крошечных пальчиках, но ни одного настоящего обручального кольца.

В этот момент кольцо, надежно закрепленное на моем собственном четвертом пальце левой руки, внезапно стало тяжелее и горячее. Сосредоточившись на кольце и образе Кэти, преданно ждущей меня дома, я смог оторваться от женщины рядом со мной и вытащить свой Айпад, чтобы просмотреть имеющуюся у меня информацию о компании, которую я собирался посетить.

Когда самолет начал двигаться по взлетно-посадочной полосе, я очень старался сосредоточиться на своей работе, а не на женщине рядом со мной. Я также сказал себе, что не сделал ничего плохого. Я даже не прикоснулся к этой женщине. Я не сделал ничего, что могло бы навредить Кэти. Все, что я сделал, — это то, что у меня появилось несколько блуждающих мыслей. Мой брак был все еще таким же надежным, как и сегодня утром. На самом деле я не предавал Кэти. Кроме того, то, чего она не знала, никогда не причинило бы ей вреда.

Кэти

То, чего он не знает, не причинит ему вреда, сказала я себе. Это был всего лишь мгновенный всплеск чувства вины. Эти всплески были у меня много раз за эти годы. Так что в том, что Кайл стремительно бросился ко мне, не было ничего нового. Обычно я справлялась с ними, проявляя особую любовь к Клинту в течение следующих нескольких дней.

Большинство людей, которых я знаю, думают, что у нас с Клинтом идеальная совместная жизнь. У нас есть все атрибуты успешной пары. У нас прекрасный дом. Я выбрала его, и Клинт надрывается, чтобы убедиться, что у меня есть почти все, что мне нужно. Когда-нибудь, скоро, мы добавим к этому пару детей. И в конце концов мы уйдем на пенсию богатыми, толстыми и счастливыми. Может быть, мы попутешествуем и увидим некоторые из тех экзотических мест, о которых все всегда говорят. Или, возможно, мы просто продолжим делать все возможное, чтобы сделать нас счастливыми.

Большинство людей, которых я знаю, были бы потрясены тем, что я делала. Мысль о том, что у меня будут романы или даже один роман, изобразила бы меня в некотором роде проституткой. Ладно, давайте посмотрим правде в глаза: они назвали бы меня наихудшей шлюхой, появившейся в нашем городе в этом тысячелетии. Но в реальном мире все мои подруги почти сразу же набросились бы на моего мужа. Одинокие пытались бы забраться к нему в постель еще до того, как мой запах покинул простыни. Женатым потребовалось бы чуть больше времени. Большинство моих друзей-мужчин были бы готовы стать следующими, кто трахнет меня, если бы они могли сделать это так, чтобы никто об этом не узнал. Никто не захотел бы жениться на мне, но все они захотели бы трахнуть шлюху, просто для разнообразия.

Большинство людей, которых я знаю, — овцы. Они идут по жизни с закрытыми глазами. Они хотят всего того, чего хотят все остальные. У них нет ни одной оригинальной мысли. Они живут своей жизнью, как в какой-то старой поговорке. Счастливая жена, счастливая жизнь и вся эта чушь собачья. Проблема была в том, что я не была чертовски счастлива. Нисколько.

Я вышла замуж за Клинта с самыми лучшими ожиданиями. Однако в какой-то момент я просто устала быть номером два, черт возьми, может быть, даже номером три в его жизни. Фрэнк был номером один. Может быть, даже не Фрэнк, а просто его проклятая работа.

Мой муж не был так предан моему счастью, как своей работе. Предоставление мне всего того, что он делал, было просто побочным продуктом его успеха в своей работе. Но через некоторое время все это больше не радовало меня. Я жаждала внимания. И если это исходило бы не от моего мужа…? Что, если ты не можешь быть с тем, кого любишь… ?

Кайл прибежал ко мне, как будто он умирал без меня.

— Я так сильно скучал по тебе, — сказал он.

— О Боже, Кайл, — улыбнулась я. — Иногда ты ведешь себя так, будто у меня единственная киска на планете.

— Насколько я понимаю, да, — сказал он. — По крайней мере, это единственное, что меня интересует. Сколько у нас времени?

— По крайней мере, два дня, — ответила я, — возможно, три.

Мы побежали вверх по лестнице, и он хватался за меня на каждом шагу. Когда мы добрались до верха, он последовал за мной в спальню. Мы оба начали самозабвенно сбрасывать одежду.

Он повалил меня на кровать и одним движением проник в мое влагалище. Его жестокость проистекала из его всепоглощающей похоти. Кайл был слишком молод, чтобы быть умелым любовником. Но то, чего ему не хватало в технике, он восполнял силой и выносливостью.

Он вгонял себя в меня снова и снова, пока я не закричала в экстазе. Когда мы закончили, я сделала одну вещь, от которой опыт должен был меня предостеречь.

Я позволила ему говорить.

— Так она в гараже? — спросил он. Внезапно мое оргазмическое блаженство исчезло, и гнев взял верх.

— Нет, это не так, — отрезала я. — Он отвез ее в аэропорт. Тебя это разочаровывает?

— Нуу, нет, — ответил он. Разочарование окрасило его слова.

— И подумать только, я думала, что моя киска — это то, что тебе нужно, — сказала я. — Но я начинаю думать, что ты действительно хочешь прибрать к рукам машину моего мужа.

— Нет, — быстро ответил он. — Это было бы просто шикарно. Ты знаешь, что ты постоянно говоришь мне, что он никогда никому не разрешает водить его. Это было бы просто еще одной вещью, которой он делится со мной без его ведома.

Телефонный звонок помешал дальнейшему разговору.

Я схватила свой телефон со столика рядом с кроватью. После короткого разговора я повернулась к нему и велела убираться.

— Я думал, что останусь на пару дней, — заныл он.

— И моя мать, и моя свекровь уже едут сюда, — сказала я. — И ни одна из них не является тупой. Я позвоню тебе, когда вернусь. Мы собираемся пройтись по магазинам.

Он оделся и ушел, не сказав больше ни слова. Я провела день, тратя деньги Клинта и слушая, как две пожилые женщины говорят о том, как сильно Клинт любил меня. Мое чувство вины, казалось, росло с каждым их заявлением об этом.

В итоге я поужинала в городе с мамами после того, как мы сделали покупки. Как обычно, чувство вины заставило меня купить Клинту больше рождественских подарков, чем я намеревалась. И я уже не в первый раз задумалась о нашем совместном будущем.

Наверное, я действительно не знала, чего хочу. Я понятия не имела, люблю я Клинта по-прежнему или нет. Все, что я знала, это то, что мне нравился образ жизни, который давала нам его работа. И независимо от того, любила я его или нет, я не была готова отказаться от этого. Я очень привязалась к Клинту, и я бы ни за что на свете не причинила ему вреда. Я снова задумалась, может быть, развод с ним был бы самым добрым поступком, который я могла сделать.

И я снова решила, что разводиться с ним было бы глупо. Никто из нас не хотел этого. Клинт любил меня всем своим сердцем. Развод только навредил бы ему. И это причинило бы мне боль. В тридцать пять лет я уже не была весенним цыпленком. Я видела, как плохо во время развода приходилось большинству женщин, которых я знала.

Большинство из них, в конце концов, проиграли по нескольким причинам. В итоге они стали подружками какого-то парня и потеряли большую часть своего достоинства. Они также перешли от контроля над 100% дохода мужчины к контролю, возможно, над 40%, если им повезло. И большинство из них в конечном итоге потеряли свои дома и были вынуждены искать работу.

Мне было очень жаль повторно вышедших замуж. Обычно им приходилось есть много дерьма, чтобы удержать мужчину, который никогда не был так хорош, как их первый муж. Единственная причина, по которой они это сделали, заключалась в том, что это было лучше, чем быть одной.

Однако хуже всего было тем, кто так и не вышел замуж повторно. В итоге они стали жалкими, одинокими старухами с домом, полным кошек, которые мечтали провести ночь, нянчась со своими внуками.

И даже если бы я развелась с Клинтом, что, кроме страданий, было бы в этом для меня? Кайл? Черт, я не настолько глупа. Во-первых, я не любила Кайла. Мне просто нравилось то внимание, которое он уделял мне. Кайл даже в двадцать семь лет был не в состоянии надеть спортивный бандаж моего мужа.

У Кайла не было ни работы, ни перспектив, и он никогда не учился в колледже. Не было никакого способа, которым он когда-либо смог бы поддержать меня. Кайл мечтал стать следующим успешным белым рэпером. Я слышал, как он читал рэп, и он был ужасен. Я ни хрена не смыслю в хип-хопе, но я знаю, что он отстой. Если бы меня прижали к стенке, то я, вероятно, смогла бы победить Кайла в рэп-баттле.

Вторая вещь, которую следует учитывать, — это тот факт, что я не глупа. Я знаю, что, несмотря на все его протесты, главная причина, по которой Кайл со мной, — это деньги, которые я ему даю. Конечно, киска есть киска, и он берет ее, раз уж я ему ее даю. Но Кайл любит меня не больше, чем я люблю его.

Я так долго была погружен в свои мысли, что не заметила, как прошло время. Поэтому для меня стало неожиданностью, когда моя свекровь упомянула, как уже поздно.

— Нам лучше отвезти тебя домой, чтобы ты могла быть там, когда Клинт позвонит тебе, милая, — сказала она. Моя мать согласилась. Вообще-то, Клинт мог и должен был позвонить мне на мобильный к тому времени. Даже если это был просто быстрый звонок, чтобы сообщить мне, что он приехал.

К тому времени, как я вернулась домой, он все еще не позвонил мне. Я начала беспокоиться. Я перебрала все в уме. Мы не спорили. И он поцеловал меня так, как будто не хотел, чтобы мы расставались в то утро. Он даже снова попросил меня полететь с ним.

Насколько я знала, он не сердился на меня, так почему же он не позвонил?

В этот момент зазвонил мой мобильный телефон, и я быстро ответила на него.

— Милый, почему тебе потребовалось так много времени, чтобы позвонить мне? Я ужасно волновалась! — сказала я в трубку.

— Ты сказала мне не звонить тебе, — тупо ответил Кайл. — Я на улице, отмораживаю свою задницу. Могу я вернуться?

Клинт никогда так долго не разговаривал со мной. Особенно, если его не было в городе. Я пыталась придумать причины, по которым он мне не звонил. Но я ничего не могла придумать. Это не было похоже на то, что Канада была страной третьего мира без телефонной связи. Возможно, он узнал о Кайле?

Я не думал, что дело в этом. Клинт был честным человеком. Если бы он узнал о Кайле, он был бы уничтожен. Он бы столкнулся со мной, и тогда бы начался ад. Он просто слишком сильно любил меня, чтобы играть в игры. Единственное, что я могла придумать, это то, что он сразу же отправился на встречу с новым клиентом, и они ужинали и пили до чертиков, и он потерял счет времени.

Я открыла дверь и позвала Кайла, который прятался в кустах снаружи, дрожа от холода. Как только он проскользнул за дверь, я заметила, что моя соседка Этель наблюдает за мной, как ястреб. Мне надо бы придумать хорошее оправдание тому, что она видела, прежде чем Клинт вернулся.

Кайл зашел прямо в дом и начал раздеваться. Я решила отложить свои переживания по поводу Клинта до следующего дня. Однако, так или иначе, мне не удавалось наслаждаться сексом с Кайлом. В глубине души я понимала, что что-то не так.

Через некоторое время Кайл сдался и начал говорить. — Так твой муж думал, что ты расстроена его отъездом? — рассмеялся он.

— Да, — сказала я, пытаясь свести разговор к минимуму.

— Ну и лох, — заявил Кайл.

— Да, — эхом отозвалась я. — Какой лох. Подумать только, этот идиот любит меня так сильно, что ненавидит покидать меня. Он даже умолял меня полететь с ним. Насколько глупым он должен быть, чтобы любить кого-то вроде меня?

— Довольно глупо, — согласился Кайл, не осознавая того факта, что я была саркастична. — Он даже не понимает, что ты любишь меня, а не его. Я смеюсь каждый раз, когда думаю о том, как он надрывает свою задницу, работая все эти часы, чтобы купить тебе вещи и дать тебе денег, просто чтобы ты могла отдать их мне. Как будто он платит мне за то, чтобы я трахнул тебя.

Я был так тиха после того, как он сказал это, что даже Кайл понял, что он облажался. — Конечно, я бы трахнул тебя бесплатно, — сказал он, безуспешно пытаясь исправить свою ошибку.

— Хм. Я бы даже заплатил деньги, чтобы трахнуть тебя, — выпалил он. — Если бы они у меня были.

Я думаю, мы оба знали, что это была ложь.

— Итак, позволь мне прояснить это, — сказала я. — Ты думаешь, я из тех женщин, которые берут деньги за секс? Значит, ты считаешь меня шлюхой?

— Нет, детка. Это не то, что я собирался…, — пробормотал он.

— Так что ты собирался, Кайл? — спросила я с растущим осознанием того, что я была дурой.

— Как только я получу контракт на запись, я заберу тебя подальше от всего этого, — сказал он. — Это будем ты и я против всего мира, детка.

Думаю, именно тогда я поняла, какими большими дураками мы оба были. Я точно знала, что если Кайл когда-нибудь получит на свое имя больше десяти долларов, он немедленно, не теряя ни секунды, потратит их на какую-нибудь двадцатилетнюю чернокожую девушку. Он был дураком, потому что не понимал, что я знаю его лучше, чем он сам. В то же время я тоже была дурой. У меня было все, о чем я когда-либо мечтала, но я рисковала всем этим каждый раз, когда позволяла этому дураку оказаться у меня между ног. В ту секунду, там, в темноте, с этим эмоционально подавленным, постоянным мужчиной-ребенком в постели моего мужа, я наконец поняла, насколько я была сломлена.

Я наконец поняла, почему там был Кайл. Кайл был для меня всего лишь средством отомстить Клинту за то, что он не ставил меня на первое место в своей жизни.

Я была слишком труслива, чтобы на самом деле поговорить об этом с Клинтом. Я не хотела, чтобы он бросал свою работу и брал другую, которая давала бы ему больше времени проводить со мной. Тем более, что это может не так хорошо оплачиваться и может закончиться тем, что мне придется самой устраиваться на работу, чтобы помогать. Нет, это было гораздо менее смело, но гораздо проще просто выразить свое разочарование, позволив кому-то другому получить то, что Клинт считал своим единственным.

Делайла

Когда самолет взлетел, меня охватил страх. Я никогда раньше не летала на таком маленьком самолете. Обычно я предпочитала водить машину. Я ненавижу летать. И когда мне совершенно необходимо лететь, обычно это происходит на большом коммерческом лайнере. Однако на этот раз с этим ничего нельзя было поделать. Я поехала домой навестить свою последнюю оставшуюся родственницу, мою тетю Элис. Я провела с ней День благодарения в ее доме престарелых. Она выглядела не очень хорошо. Возможно, мне следует подумать о том, чтобы перевезти ее обратно в Мичиган.

Моя тетя Элис также была единственной из моих родственников, которая не стала смотреть на меня свысока, когда узнала, чем я зарабатываю на жизнь. Моя работа, или карьера, или как вы хотите это назвать, была тем, что привело мою задницу в этот крошечный самолет. Я направлялась в Торонто на подработку на стороне. Для меня подработки на стороне были очень редки.

Я в значительной степени обслуживала то, что считала нишевым рынком. Никто не был более шокирован, чем я, тем, что я смогла зарабатывать этим на жизнь. Я думаю, что просто нет никакого учета вкуса, особенно в современную эпоху. Двадцать лет назад у меня не было бы ни единого шанса. Однако сегодня все, казалось, не только разрешали, но и потакали своему внутреннему уродству.

Самолет, казалось, содрогнулся и завибрировал, отрываясь от земли. Был также не очень тонкий металлический лязгающий звук, когда мы пытались набрать высоту. Было ли это нормально? Я так не думала, но никто другой, казалось, этого не заметил. Это напомнило мне звук, который издала моя машина незадолго до того, как сломалась. Когда мой страх усилился, я схватилась за спасательный круг.

Я привыкла к реакции своего тела. Это была одна из причин, по которой я очень старалась не привлекать к себе внимания.

Они говорят, что мы живем в просвещенный век. Женщины имеют гораздо больше прав, чем когда-либо. Женщины могут владеть бизнесом. И мы очень близки к тому, чтобы обеспечить равную оплату труда с мужчинами в большинстве отраслей. В некоторых случаях мы действительно зарабатываем больше.

Если женщина работает в компании и подвергается насмешкам или любому непристойному поведению … На самом деле все, что заставляет ее чувствовать себя некомфортно, она может сообщить в отдел кадров и обвинить компанию или частное лицо в сексуальных домогательствах.

Забавно, однако, то, что, хотя женщина находится в большей безопасности на рабочем месте, к ней все равно могут пристать и публично оскорбить, когда она идет по улице.

В ту же секунду, как я села в самолет, я оказалась под пристальным вниманием. Большинство присутствующих мужчин и даже несколько женщин открыто уставились на меня. Я привыкла к этому от мужчин, но от женщин у меня мурашки бежали по коже.

Говорят, что у женщин есть своего рода радар, позволяющий определить, на какие части их тела смотрят. Казалось, что по моей груди ползает по меньшей мере дюжина маленьких насекомых.

И где-то слева я это почувствовала. Я повернула голову и посмотрела в глаза хищника. За свою жизнь я встречала много таких мужчин, как он. Он явно был из тех мужчин, которые попытаются использовать меня как кусок мяса и не более того. Я огляделась вокруг и обнаружила прямо противоположное.

Прямо перед собой я посмотрела в самые мягкие, добрые карие глаза, которые я когда-либо видела. Он тоже смотрел на меня. Но его взгляд был другим. Хотя было очевидно, что он ценил мое тело, он чувствовал себя виноватым из-за этого. И в этом взгляде было что-то еще. Это действительно было не только тепло, но и забота. Он явно был не из тех мужчин, которые навязывают себя мне или кому-либо еще.

Как только хищник вскочил на ноги и направился в мою сторону, я переместилась в безопасное место и опустилась рядом с ним. Вблизи его глаза были еще более приветливыми. И то, что он сделал потом, не могло бы быть лучше, даже если бы я сама написала сценарий.

Он предложил мне место у окна и сам встал между мной и волком. Я чувствовала себя так, словно была завернута в кокон тепла и защиты.

Однако все закончилось так же быстро, как и началось. Казалось, что он был почти погружен в какое-то внутреннее смятение. Или, может быть, он просто стеснялся и не хотел вторгаться в мою личную жизнь. Интересно, было ли это просто в его стиле — странствующий рыцарь, совершающий спасательную поездку, а затем убегающий. Однако мне было о чем подумать, так что я оставила это в покое.

Это продолжалось всего четыре секунды, прежде чем самолет взлетел, и я услышала этот лязг. Я схватила его за руку, что было сил. Я обернула свою руку вокруг его. Это зажало мою руку между его мускулистой рукой и его очень подтянутой грудью. К сожалению, это была … ситуация "Око за око", потому что его мускулистая рука была зажата между моим мягким, мясистым предплечьем и моей еще более мягкой грудью.

Он мгновенно понял, где находится его рука, и замер как вкопанный. Я почти подумала, что его глаза вот-вот закатятся назад. Я также была почти уверена, что у него встал, а я в некотором роде эксперт в этом вопросе.

— Мне страшно, — сказала я сквозь стучащие зубы. То, что он сделал тогда, было потрясающе. Он расплел наши руки, но взял меня за руку. Его пожатие было нежным, но твердым.

— Тебе не нужно бояться, — сказал он. У него была самая широкая улыбка. Я была уверена, что, если бы мне дали шанс, я могла бы потеряться в этих глазах. Но что, черт возьми, я знаю. В сорок семь лет я была влюблена всего один раз. И у него были две левые ноги.

— Полет — самый безопасный способ путешествовать, — продолжил он.

— Если это так, то почему, когда автомобиль попадает в аварию, повреждается только одна или две машины, и большинство людей уходят от этого? — спросила я. — Но когда самолет терпит крушение, все на борту выглядят так, словно их тела прошли через кофемолку, и ущерб распространяется на три округа!

— Ты преувеличиваешь, — улыбнулся он. — Кроме того, мы не собираемся разбиваться. Я думаю, мы только что получили несколько воздушных ударов. Обычно это бывает тяжело только во время взлетов и посадок. Остальная часть полета пройдет так гладко, что ты даже не поймешь, что…

— Что мы движемся по воздуху со скоростью более трехсот миль в час в пивной банке с крыльями! — Я сплюнула. — Эта штука сделана из алюминия. Помнишь двадцать лет назад, когда пивные банки делали из стали? Тогда нужно было быть очень сильным человеком, чтобы раздавить банку. Теперь даже маленькие девочки могут раздавить любую из них. Какого хрена им делать самолеты из чего-то такого хрупкого?

Я был так взвинчена, что, говоря, позволяла своим рукам двигаться повсюду. Это заставило мои сиськи затрепетать, и через несколько мгновений все парни вокруг нас, особенно волк и его детеныши, уставились на меня.

— Я Клинт, — тихо сказал он. — Я обещаю, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Делайла, — сказала я, отвечая на его улыбку. — Я собираюсь заставить тебя сдержать это обещание.

Он рассказал мне о своей поездке и о том, что он делал во время полета. Он говорил о своем бизнесе и, к сожалению,. . его жене. Когда мы сидели там, держась за руки, а самолет рассекал воздух, как алюминиевая ракета, все мои страхи испарились. Я больше не боялась, но и ни за что не собиралась отпускать его руку.

Я жила настоящим моментом, и я ни за что не собиралась его отпускать. Несмотря на то, чем я зарабатывала на жизнь, я всегда была действительно хорошей девочкой. Однако я была готова отбросить все это в сторону. Если бы этот человек попросил меня вступить в клуб "Майл хай", я была бы готова. Меня не волновало, что он женат или что-то еще.

Больше часа я довольствовалась тем, что просто слушала, как он говорит. Он заставил меня смеяться, и он заставил меня почувствовать себя особенной. Но больше всего на свете, впервые на моей памяти мужчина заставил меня почувствовать себя чем-то большим, чем просто парой больших сисек.

Удивительно было то, что после того, как мы начали разговаривать, его глаза ни на секунду не отрывались от моих. Во время разговора он несколько раз упоминал мои сине-зеленые глаза, и каждый раз, когда он это делал, я чувствовала покалывание между ног. Я почти разозлилась, когда стюардесса, или как там она себя называла, прервала нас, чтобы сказать, что мы идем по расписанию и должны приземлиться примерно через час.

Она сказала нам, что надвигается шторм, и хотя самолет летел достаточно быстро, чтобы опередить его, нам, вероятно, понадобится снаряжение для холодной погоды во время нашего пребывания в Канаде.

Я заметила, что в течение всего времени, пока она говорила с нами, ее взгляд постоянно перебегал с моей груди на его глаза. Шлюха явно не знала, кого она хочет трахнуть — его или меня. Черт, может быть, она хотела нас обоих.

Я отпустила ее одним из тех грубых маленьких жестов рукой. Это было не то, что я обычно сделала бы, но я хотела насладиться каждым моментом с Клинтом. Даже воздух казался искрящимся. Это был один из тех прекрасных моментов, которые судьба дарит нам только один или два в жизни. Я не хотела тратить их на летающую шлюшку.

И как только она сердито отступила, волк вернулся.

— Эй, детка, тебе стоит посмотреть на вид с другой стороны самолета, — сказал он.

— Почему? — спросила я. — Разве эта сторона самолета не летит над той же самой землей?

— Ну, хм, да, — ответил он. –Но, может быть, компания была бы лучше.

— Я сомневаюсь в этом, — сказала я. — Ты знаешь, что мои глаза находятся наверху…? Я довольно забавно сложена. Мои глаза находятся над моей шеей на моем лице… Поди разберись! Или еще лучше. Просто возвращайся на свое место!

— Она, должно быть, гребаная лесбиянка, — выплюнул он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— О, хорошо, — радостно защебетала стюардесса. Она подмигнула мне. Прежде чем я успела выразить свое отвращение, раздался еще один из тех лязгов, которые я слышала раньше. Только на этот раз он был достаточно громким, чтобы его услышали все. Внезапно самолет резко повернул влево и долго снижался, прежде чем выровняться. Но даже когда самолет изо всех сил пытался восстановить правильное положение и высоту, мы услышали еще несколько хлопков и мы заметили в окно, что пламя охватило реактивный двигатель, прикрепленный к левому крылу.

Тогда все пошло наперекосяк. Я едва могла сосредоточиться на своих собственных мыслях, потому что какая-то глупая сучка орала во всю глотку. Клинту потребовалось зажать мне рот руками, чтобы я поняла, что это кричу я. Я перелезла через разделявший нас подлокотник, пока не оказалась у него на коленях, прижимаясь к нему изо всех сил. Я не могла не заметить, как хорошо он себя чувствовал.

Самолет начал крениться в одну сторону, затем в другую, и было ясно, что мы снижаемся, и быстро снижаемся.

Я все еще орала изо всех сил, и Клинт перестал меня слушать. Он пристально посмотрел на все вокруг нас. Он схватил меня за руку железной хваткой и потащил вперед на два ряда.

— Пожалуйста, сэр, сядьте, — завопила воздушная шлюха.

Клинт подтолкнул нас к ряду кресел, на которые он так пристально смотрел. Он схватил откуда-то пару подушек и наклонил меня вперед. — Не высовывайся, Делайла, — спокойно сказал он. Он сжал мою руку и улыбнулся мне. Я была в ужасе. Я собиралась снова начать кричать, но он сделал то, что потрясло меня даже больше, чем тот факт, что я вот-вот умру. Он поцеловал меня, и каким-то образом, среди всей суматохи быстро приближающейся смерти, мой разум сосредоточился на этом поцелуе.

Однако, прежде чем я смогла осознать это, он яростно опустил мою голову вниз и навалился на меня всем телом. Самолет во что-то врезался, и раздался звук, похожий на тысячу взрывов, слившихся в один. Был также звук рвущегося металла или того, что его разрывали на части. Мир вокруг нас накренился вокруг своей оси, и пол внезапно превратился в потолок, а затем снова стал полом. Сиденья перед нами были раздавлены как от давления удара, так и от давления сидений позади нас, которые по инерции были сдвинуты вперед.

Между летным экипажем, бортпроводниками и пассажирами на борту самолета находилось, вероятно, человек двадцать. Казалось, все они кричали одновременно. Последний удар был настолько сильным, что у меня перехватило дыхание. А потом все погрузилось во тьму.

Кэти

Я проснулась посреди ночи. В комнате было совершенно темно и был громкий шум. Он раздавался прямо рядом со мной. Когда я сбросила с себя вялость и туман сна, я поняла, что это был Кайл. Он храпел громче, чем газонокосилка.

Его храп был бы забавным, если бы мне не приходилось пытаться заснуть под него. Я также поняла кое-что еще. Говорят, что язык тела — это все. Наши непроизвольные привычки и движения — это окна к нашим истинным чувствам. Они якобы являются лучшим барометром того, что мы думаем и чувствуем, чем то, что мы говорим, а иногда даже более точным, чем то, что мы думаем.

Пока Кайл спал, он откатился от меня как можно дальше, и я тоже повернулась к нему спиной. Клинт, казалось, всегда заканчивал тем, что обнимал меня. Даже когда мы спорили или не разговаривали друг с другом, мы каким-то образом заканчивали тем, что спали в объятиях друг друга. Я всегда чувствовала себя в такой безопасности и в таком тепле, когда мы спали вместе. Неважно, о чем мы спорили, это никогда не казалось таким важным после ночи, проведенной вместе.

В этот момент я поняла, что чувствую себя одинокой и встревоженной. Почему, черт возьми, я должна чувствовать себя так, словно осталась наедине с этим шестифутовым куском мяса рядом со мной? Может быть, это было послание моего подсознания о том, что Кайл ничего для меня не значил.

Я сидела в темноте, пытаясь понять, чего я хотела и где моя жизнь пошла не так.

Когда мы с Клинтом поженились, я была уверена, что влюблена в него. И я думаю, что в глубине души я все еще такая. Я просто ненавижу играть вторую скрипку в его проклятой работе. Я знаю, что он считает, что должен работать так же усердно, как сейчас, чтобы у нас было все, чего мы хотим. Он также должен убедиться, что у нас достаточно денег и ресурсов, чтобы с комфортом уйти на пенсию. Однако, по правде говоря, я бы предпочла, чтобы он работал меньше или взял работу, которая дает ему больше свободного времени, чтобы мы проводили больше времени вместе. Если бы он мог это сделать, Кайлов бы больше не было.

Еще одна вещь, которую я должна была принять во внимание, — это тот факт, что, по правде говоря, я была не совсем справедлива к Клинту. Мне не составляло труда сказать ему, когда я хотела, чтобы он купил мне что-нибудь или отвез куда-нибудь, но я ни разу не сказала ему, как я отношусь к его работе.

Я думаю, это было потому, что в определенной степени мужчины, похоже, отождествляют себя со своей работой. Работа мужчины во многом зависит от того, каким он себя видит. Женщины, как правило, больше отождествляют себя со своими браками и семьями. Так что, возможно, я боялась, что если скажу Клинту, то ему придется выбирать между мной и Фрэнком и мне может не понравиться ответ.

Я также задавалась вопросом, действительно ли я была справедлива. Клинт проводил со мной каждую свободную минуту, которая у него была. У меня есть много занятий, которыми я могу заполнить свое время. У меня много друзей и вещей, которые я делаю для развлечения. Вне работы у бедного Клинта есть только два интереса. Я номер один, а его "Мустанг" почти на втором месте. Клинт обожает эту машину. Он никому не позволяет к нему прикасаться.

Слеза скатилась по моей щеке в темноте. Он так сильно любит эту дурацкую машину. Он упорно трудился, чтобы заработать деньги на его покупку, но он даже не думал о покупке, пока не купил мне машину, которую я хотела. Это был его выбор, и он решил сначала купить мою машину. Независимо от того, какой была его работа, этот глупый человек любил меня.

Ладно, может быть, ему слишком нравилась его работа, но он любил меня больше всего на свете. Почему я этого не видела? Была ли я действительно просто избалованной маленькой девочкой, как часто утверждали мои родители? И я была слишком готова передать ключи от дорогого "Мустанга" Клинта Кайлу.

Это было бы огромной ошибкой. Клинт чувствует, как на машину падает ворсинка, с расстояния в пять миль. Я думаю, он бы сразу понял, как только увидел это, что в той машине кто-то был. Вероятно, он также знал точный пробег на одометре автомобиля. Позволить Кайлу водить эту машину означало бы положить конец моему браку. Это то, чего я хотела? Я не думаю, что даже подсознательно я хотела, чтобы Клинт исчез из моей жизни.

Я начала трахаться с Кайлом, чтобы отомстить Клинту за то, что он выбрал свою работу вместо меня. Теперь это просто казалось глупым и ребяческим. Это больше походило на поступок девочки-подростка, которая разозлилась на своих родителей. Она делает татуировку, потому что ее родители ненавидят татуировки. Но большая уродливая татуировка на самом деле не причиняет вреда ее родителям. Она единственная, кому приходится идти по жизни, скрывая это.

Сидя в затемненной комнате и тихо плача, я в очередной раз задалась вопросом, где Клинт и почему он мне не позвонил. Такого никогда раньше не случалось, и я снова задалась вопросом, не узнал ли он каким-то образом о Кайле.

Я протянула руку в затемненной комнате и выбила дерьмо из Кайла. Он проснулся, отплевываясь и сбитый с толку.

— Иди спать на диван, — сказала я. — Твой проклятый храп не дает мне уснуть!

— Я не храплю! — ответил он.

— Какого хрена ты не храпишь! — сказала я. — Здесь было похоже на строительную зону.

— Ну, сон возбуждает меня, — ответил он. — Я ничего не могу с этим поделать.

Я сразу решила, что Кайл должен уйти. С таким же успехом я могу сделать нашу последнюю ночь вместе незабываемой.

— Ну, Кайл, я могу помочь тебе с этим, — проворковала я.

Клинт

Я проснулся от кошмара. Сначала я был сбит с толку. Я понятия не имел, где я нахожусь и как я туда попал. Было очень холодно, и казалось, что идет снег. Что-то подо мной было очень теплым и очень мягким.

Я попытался выпрямиться, но что-то навалилось на меня сверху и помешало мне это сделать. Оно казалось очень тяжелым и издавало шум, когда я это передвигал. Я думаю, что мог бы поднять его, но мне показалось разумнее выйти из-под него. Я попытался высвободиться и понял, что теплое мягкое существо подо мной было человеком.

Внезапно я вспомнил все. Реактивный самолет упал. Я оставался спокойным. Я все еще был жив и все еще мог мыслить осознанно. Я попытался вспомнить в деталях все, что произошло, и обнаружил, что могу. Это был хороший знак. Это означало, что, вероятно, не было ни повреждения головного мозга, ни сотрясения мозга.

Я осторожно пошевелил и согнул обе руки, начиная с плеч, а затем двигаясь вниз к локтям, запястьям и, наконец, кистям и пальцам. За исключением нескольких порезов и царапин, я не чувствовал боли в руках и я полностью функционировал.

Затем я проделал то же самое со своими ногами и ступнями. Казалось, все было цело. Я провел более тщательный осмотр и обнаружил, что моей самой большой жалобой было то, что у меня ужасно болела верхняя часть спины. Я все еще мог двигать там мышцами, и, как я уже говорил, все мои конечности по-прежнему полностью функционировали. Должно быть, это был большой порез или синяк от того, что на меня упало.

Я вспомнил, как бросился на Делайлу, когда самолет стал падать. Громоздкая конструкция багажного отделения, расположенного над головой, упала на меня сверху. Я вывернулся из-под него и повернулся к Делайле.

Я встряхнул ее, чтобы разбудить. — Делайла, ты в порядке? — спросил я.

— Думаю, да, — сказала она сонно. — Мне холодно, и у меня очень сильно болит нога.

— Мне так жаль, милая, — сказал я. — Я вытащу тебя отсюда, как только удостоверюсь, что мы в безопасности.

Я встал и огляделся. Было темно, и мои глаза медленно привыкали к отсутствию света. В этом мне помогли несколько небольших пожаров. Я заметил, что самолет разбился на несколько частей либо при столкновении, либо во время последовавших за этим резких вращений.

Я вспомнил, как пересадил нас с Делайлой на несколько рядов вперед от того места, где мы сидели. Теперь я был рад, что у меня это было. Я где-то читал о самых безопасных местах, где можно находиться во время авиакатастрофы. Я перевел нас в одно из таких мест. Это окупилось. Секция самолета, в которой мы находились, была практически неповрежденной. Однако все, что нас ожидало впереди, в значительной степени было согласовано с этим ударом.

В автомобилях это называют зоной смятия. Это секция передней части автомобиля, которая предназначена для складывания, чтобы смягчить удар при столкновении и защитить пассажиров. Самолет не был спроектирован таким образом, но передняя часть самолета и все, кто в нем находился, погибли, чтобы защитить нас от катастрофы.

Ничто не двигалось в этом участке невероятных разрушений. Все, что я видел, был искореженный и разорванный металл. Я едва мог разглядеть несколько расчлененных частей тел среди этой бойни. А потом я увидел… Ее.

Это была стюардесса, которая сказала Делайле и мне, что мы приземлимся примерно через час. Ее тело было сильно искривлено и раздавлено. Ее лицо было расколото, и, несмотря на весь этот ужас, один глаз встретился с моим. Ее губы двигались, как будто она пыталась что-то сказать… А потом блеск покинул этот глаз. Оно смотрело без фокуса, в забвение. Ее боль, очевидно, прошла.

Корпус самолета раскололся навстречу стихии, и внутрь самолета густо валил снег. Я почувствовал кое-что еще. Запах был едким и знакомым. Пахло газом. Черт, наверное, это было реактивное топливо. С учетом того, что горели пожары, очень вероятно, что это был всего лишь вопрос времени, когда обломки самолета начнут гореть или взрываться.

Я оглянулся на Делайлу. — Ди, мы должны убираться отсюда, — сказал я.

— Мне больше нравится, когда ты называешь меня Милая, — ответила она.

Я схватил ее за руку и попытался вытащить из-под багажного отделения и услышал ее крик.

— Клинт, остановись, — закричала она. — Моя нога застряла.

Я опустился на колени и начал с верхней части ее левой ноги. Я нащупал свой путь вниз от ее бедра по левой ноге. Она вся была свободна.

— Это не та нога, которая болит, но ты можешь сделать это снова в любое время, когда захочешь, — сказала она. — Ты можешь пощупать все части моего тела.

— Извини, — ответил я. — Я всего лишь пытался выяснить, что происходит. И, честно говоря, ты не сказала мне, какая это была нога, поэтому я начал с ближайшей.

Несмотря на свою боль, она просто улыбнулась мне. Я начал с другой ноги и обнаружил, что ее голень от колена до лодыжки была зажата между сиденьем, на котором мы сидели, и сиденьем перед нами. Не было никакого способа освободить его, не сдвинув это сиденье или не отрезав ей ногу.

В то же время запах паров авиатоплива становился все сильнее и сильнее. Это был всего лишь вопрос времени, прежде чем секция, в которой мы находились, взорвалась.

— Блядь! — закричал я.

— Я думаю, ты должен сначала освободить мою ногу, — улыбнулась она. — Так нам бы это понравилось больше.

— Ха-ха! — рассмеялся я. — Какое чувство юмора.

— Кто здесь шутит? — сказала она.

Я огляделся вокруг, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь, что я мог бы использовать. Где-то здесь должен был быть набор инструментов на всякий случай.

Я ничего не нашел. И тут я заметил одно из разбитых сидений. Каркас его был сделан из довольно прочных стальных труб. Я отодрал одну из них и вернулся к Делайле. Я просунул его конец между сиденьями и надавил, раздвигая два сиденья.

Это сработало, и к тому же как раз вовремя. Краем глаза я заметил, что противоположная от нас сторона начала тлеть, и маленькие язычки пламени лизали настенные покрытия.

— Мы должны убираться отсюда, — сказал я. Я приложил больше усилий, чтобы раздвинуть сиденья, и внезапно труба в моей руке согнулась от напряжения, а две секции откинулись назад. Внезапный вздох Делайлы дал мне понять, что это больно.

Я побежал обратно к разбитому сиденью. На этот раз я схватил две трубы.

— Делайла, это оно, — сказал я. — Я знаю, что у тебя болит нога. Мы не знаем, вывихнута ли она или даже сломана. Но ты должна двигать ею, как бы это ни было сильно больно. Этот самолет будет объят пламенем через несколько минут, и мы либо вытащим тебя отсюда, либо сгорим вместе с ним. Так что, как только я сдвину эту штуку с места, тебе придется убрать оттуда свою ногу.

— Если я не смогу ее вытащить, ты все равно сможешь выбраться отсюда, — печально сказала она.

— Не вариант, — ответил я. — Я обещал тебе, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И я не шутил. Теперь приготовься двигать этой ногой.

На этот раз я просунул обе трубы в щель. Я навалился на них всем весом, и щель между сиденьями разверзлась. С громким криком Делайла вытащила ногу как раз в тот момент, когда один из шестов сломался, а другой согнулся.

— Давай, Ди! Мы должны идти! — закричал я, когда пламя приблизилось к нам.

Она едва могла перенести какой-либо вес на ногу. Поэтому я опустился перед ней и подсадил ее в открытый конец самолета. Секция самолета находилась по меньшей мере в десяти футах над землей, а зияющая дыра, которую мы собирались использовать в качестве выхода, не имела гладкой поверхности, только зазубренные листы металла.

Я схватил кусок коврового покрытия и подтащил его к отверстию. — Сядь на это, — крикнул я. — Я собираюсь прыгнуть. Потом ты выскользнешь, и я поймаю тебя, чтобы помочь приземлиться. Постарайся, чтобы больная нога не касалась земли.

Я не дал ей шанса ответить. Я провалился в темноту. По всей земле тоже были небольшие пожары. Мы находились в районе густого леса, и я мог видеть большие куски самолета, разбросанные по всему району.

Как только я приземлился, я потянулся к ней. Она скользнула к краю, а затем упала в мои объятия. Напряжение было довольно сильным. Она не была крошечной девочкой. Я обхватил ее за талию и получил по морде от больших мягких сисек за свои хлопоты.

— Клинт, если ты хотел полизать мои сиськи, все, что тебе нужно было сделать, это попросить, — улыбнулась она.

— Ко мне это тоже относится? — спросил голос позади нас.

— Бог должен присматривать за придурками, — прошептала Делайла.

Как раз в тот момент, когда я поставил Делайлу на ноги… Ну, во всяком случае, хороший момент. Секция самолета, в которой мы только что находились, вспыхнула пламенем.

Я схватил Делайлу и практически оттащил ее в сторону самолета, пока мы не оказались на безопасном расстоянии.

— Что с ней не так? — спросил громкоголосый парень.

— Это ее нога, — сказал я. — Она не может наступить на нее.

— Черт, это отстой, — сказал он. — Обидно терять такие сиськи.

— Ты не можешь потерять то, чего у тебя никогда не БЫЛО и НИКОГДА не собиралось быть, — выплюнула Делайла.

Он просто пожал плечами и отвернулся от нас. — Мы справимся, — сказал он. Он перешел в другую часть самолета, где ждал один из его приспешников и еще пара человек. Там стояли еще двое мужчин и одна женщина, еще одна из стюардесс ухаживала за другим мужчиной, который, казалось, был ранен.

Я заметил, что у них было время обыскать свою часть самолета. Единственное, чего я не видел, так это хвостовой части самолета. Я предположил, что, когда самолет ударился о землю и раскололся, он приземлился носом вперед, а задняя часть самолета была катапультирована дальше.

Я заметил, что на земле лежало несколько тел и что небольшая группа выживших раздела их и надела их одежду для дополнительной защиты от непогоды.

Один из мужчин вернулся в ту секцию самолета, из которой они прилетели. Он позвал с порога самолета, и один из других мужчин последовал за ним внутрь. Очевидно, он нашел что-то еще, что они могли бы использовать.

— Клинт! — Я услышал, как Делайла зовет меня. Я обернулся и заметил, что крикливый парень снова был рядом с ней.

Я направился обратно к ним. Казалось, у них был горячий разговор.

— Привет, приятель, — сказал мужчина с широкой ухмылкой. — У тебя была возможность поговорить с моими людьми? Ты думаешь о том, чтобы пойти с нами?

— Прекрати врать, придурок, — огрызнулась Делайла. — Он хочет, чтобы ты пошел с ними, потому что ты сильный и, вероятно, сможешь это сделать. Он думает, что я должна остаться здесь с тем искалеченным парнем на земле, поскольку ни один из нас не может пройти так далеко, как он думает. Он также хочет, чтобы я занялась с ним сексом, прежде чем ты уйдешь.

— Я просто рассуждал логично, — сказал крикун. — Те из нас, кто в хорошей форме, должны идти этим путем. — О указал направление, в котором летел самолет.

— И просто оставить их здесь? — сказал я.

— Признай это, приятель, это Канада. Любой, кто останется здесь, замерзнет насмерть задолго до того, как кто-нибудь придет нас спасать. Мы летели на маленьком частном самолете. Пилот был владельцем компании. Одна из стюардесс была его женой. Все, кто работал в компании, были в самолете. Никто нас не ищет.

— Мы также застряли в дикой местности. Здесь нет сотовой связи. Мы не можем никому позвонить, чтобы он приехал и забрал нас. Как вы слышали в самолете, в этом направлении надвигается сильный зимний шторм. Самолет летел со скоростью около трехсот миль в час, поэтому он оставался впереди шторма. С минуты на минуту снегопад может усилиться. Если мы не начнем двигаться, мы все умрем.

Люди, которые не могут идти в ногу, только замедлят нас всех. Это природа — выживает сильнейший и все такое.

— Какое это имеет отношение к тому, что ты хочешь трахнуть меня, — спросила Делайла.

— Я просто подумал, что… — пробормотал он. — Черт, посмотри на нее. Ты вообще знаешь, кто она?

— Мы прекрасно справимся сами, — сказал я.

— Поступай как знаешь, — ответил он как раз в тот момент, когда взрыв потряс ту часть самолета, в которую его друзья вошли всего несколько мгновений спустя. Мы все обернулись, услышав крики, доносившиеся изнутри. Крики внезапно стихли.

— Можно нам взять что-нибудь из той одежды, которую вы украли у других пассажиров? — спросил я. — Делайле холодно.

Он просто посмеялся надо мной. — Вы, ребята, замерзнете до смерти, — сказал он. — Почему я должен тратить одежду, которая могла бы пригодиться выжившим? Кроме того, она должна была привыкнуть разгуливать без одежды.

— Пошел на хуй, — выплюнула Делайла.

— В любое время, в любом месте, — улыбнулся он в ответ.

Женщина и другой выживший мужчина подошли к нему. — Начинается снегопад, — сказала женщина.

— И Джош, в конце концов, умер, — сказал мужчина. — Нам нужно убираться отсюда, босс.

— Увидимся, — сказал он. И они втроем пошли прочь, не оборачиваясь.

— Тебе, наверное, следовало пойти с ними, — сказала Делайла. –Ты мог бы легко за ними угнаться.

— Зачем? — спросил я. — Мы были почти в трехстах милях от места назначения, когда самолет упал. Они не собираются идти пешком триста миль. Я заметил, что мы пролетали над группой маленьких коттеджей, когда самолет начал снижаться. Они не могут быть более чем в нескольких милях позади нас.

— Давай, нам нужно поторопиться. Пока я разговаривал с этим идиотом, я заметил, что хвостовая часть находится вон там, — сказала я.

— Зачем нам нужно туда идти? — спросила она.

— Там они хранят все припасы в самолете, — ответил я, повернулся к ней спиной и снова опустился перед ней на колени. Я встал и понес ее на спине дальше в лес. Это было дальше, чем я думал, и снег начал валить сильнее.

Как только мы добрались туда, я забрался в хвостовую часть. Все было перемешано в кучу. Я пинком распахнул внутреннюю дверь, так как дверная ручка была сломана во время аварии, и нашел несколько полок, заполненных одеялами. Я схватил несколько штук и отнес их Делайле на улицу. Таким образом, она могла бы закутаться, пока я продолжу поиски.

Затем я нашел припасы, взял одно из одеял и доверху набил его средствами первой помощи и замороженными блюдами, которые подавали в самолете. Я загрузил их столько, сколько смог унести, а также множество безалкогольных напитков и бутылок с водой. Я также прихватил несколько крошечных бутылочек с алкоголем. Также я взял пару аварийных комплектов, в которых были фонарики и несколько инструментов.

Я стянул углы вместе, связал одеяло в пакет, который мог унести, и покинул поврежденную секцию самолета. Я отнес все это обратно Делайле.

Я нашел поврежденный участок листового металла самолета и смог согнуть его до тех пор, пока один его конец не образовал угол около 90 градусов. Я продернул ремень через отверстие для заклепки на другом конце. Я прогнал его дважды, чтобы сделать сильнее. Затем я продел одно из одеял через пояс.

Я расстелил пару одеял на самодельных санях. Затем я заставил Делайлу лечь на них. Я завернул ее в остальные одеяла и положил завернутые принадлежности на него вместе с ней.

— Постарайся немного поспать, — сказал я ей. — Тебе теплее? — Она просто кивнула.

Я потащил ее на санях обратно туда, где находилась остальная часть самолета. Затем я начал идти в том направлении, откуда прилетел самолет. Делайла разговаривала со мной, пока я шел. Это усилие согревало меня во время первой части, но мои руки были холодными. Я засунул их в карманы своей куртки и продолжил идти.

Примерно через час ходьбы я начал уставать. Делайла незадолго до этого заснула. Она была измучена всем, что мы пережили. Последнее, что она сказала мне перед тем, как уснуть, было благодарностью за все, что я для нее сделал.

Мне захотелось сделать перерыв. Это было странно. Я каждый день выходил на пробежки. Обычно я мог пробежать пять или шесть миль без особых усилий. Однако перетаскивание саней, казалось, истощило мои силы еще до того, как мы прошли две мили.

Я знал, что если сяду и сделаю перерыв хотя бы на несколько мгновений, то больше никогда не встану. Если я умру там, в снегу, никто никогда не узнает, что со мной случилось. Что случилось бы с Делайлой? Что случилось бы с Кэти и моей семьей дома?

Заботы о моей семье заставляли мои ноги двигаться еще долго после того, как я был готов сдаться. Наконец я увидел их — группа маленьких домиков примерно в полумиле от того места, где я шел. Они были слева от меня, и это заставило меня подумать, что я свернул вправо, когда шел. Если бы я шел по прямой, то, вероятно, уже добрался бы до них. Если бы я отклонился еще дальше вправо, то почти наверняка никогда бы их не увидел.

Вдалеке я услышал какой-то животный визг. Я направился к домикам. Когда я, наконец, добрался до них, то увидел, что комплекс был окружен забором. Там было двое ворот. Одни из них, побольше, через которые могли проехать автомобили, были заперты на висячий замок. Однако те, что поменьше, которые была достаточно велики для пешеходного движения, можно было открыть, просто щелкнув защелкой. Я протащил сани через ворота и направился к первой попавшейся хижине.

Это место оказалось чем-то вроде охотничьего домика, который обанкротился.

Хижина, которую я выбрал, была не самой большой, но казалась самой полной. Входная дверь была заперта. Я вернулся к самому большому из зданий. Похоже, это был какой-то офис. Я вышиб дверь ногой; гниющее дерево облегчило это. За стойкой, как я и надеялся, была доска с ключами от всех хижин. Я схватил ключи от хижины 6 и вернулся.

Я открыл дверь и втащил Делайлу внутрь. В хижине был камин, но не было дров. Я побежал в другие хижины и нашел только несколько маленьких полешек. Но за главной хижиной я нашел большую кучу дров. Древесина на вершине кучи была уже мокрой.

Я схватил столько дров, сколько смог унести, и отнес их обратно в шестую хижину. Я подбросил дров в камин и распаковал одеяло, в которое сложил наши припасы. В одном из аварийных комплектов я нашел несколько пачек спичек. Я нашел в хижине несколько старых газет и смешал их слоями с деревом. Я поджег бумагу, и вскоре разгорелся хороший огонь. Я подтащил Делайлу поближе к огню. Там был диван. Я подтащил его поближе к огню. Я постелил одно из одеял на диван и уложил Делайлу на диван.

В свете одного из фонариков я осмотрел ее лодыжку. Она была опухшей. Я осторожно ощупал лодыжку и не почувствовал никаких существенных различий между ней и неповрежденной. Я обмотал лодыжку эластичным бинтом из одной из аптечек. Затем я раздвинул ее ноги, чтобы осмотреть колено.

— Мне было интересно, когда ты дойдешь до этого, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я сняла юбку, чтобы было легче?

— Я пытался проверить, так ли плохо с твоим коленом, как с лодыжкой, — ответил я.

— Так тебе не нравятся мои ноги? — она ухмыльнулась.

— Конечно, я… Я имею в виду, нет… я… я… С твоими ногами все в порядке. Я просто хотел посмотреть, не повреждено ли твое колено, — пробормотал я.

Ее лицо улыбалось мне, когда она покачала головой: — Где мы находимся? Где мы взяли все это барахло? Мне все еще немного зябко, но я больше не мерзну. Клинт, ты спасаешь мне жизнь, — сказала она.

Я попросил ее подержать фонарик, пока осматривал ее колено. В отличие от лодыжки, колено не распухло, на нем был только синяк. Судя по растяжениям, которые у меня были во время бега и занятий другими видами спорта, я подсчитал, что колено заживет через три-четыре дня. Лодыжке понадобится неделя, прежде чем она сможет наступать этой ногой.

Делайла зевнула и выскользнула из своей куртки. Увидев ее в одной блузке, я вспомнил, насколько хорошо она была одарена.

Я дал ей банку сока, и она начала потягивать его, пока я подбрасывал еще полено в огонь. Я прикинул, что ночью нам понадобится еще несколько, если мы хотим согреться, поэтому я поставил свои часы на будильник через три часа.

— Я просто хотела бы, чтобы у нас было что-нибудь, что можно было бы добавить в этот сок, — сказала она. — После того, через что мы прошли, мы это заслужили.

Я вернулся к рюкзаку и выставил его наружу, на переднее крыльцо. Еда была завернута в пластиковые пакеты, так что даже если бы какие-нибудь животные смогли перелезть через забор, я не думаю, что они почувствовали бы ее запах. Я взял с собой маленькую бутылочку водки.

Я подошел к дивану и взял у Делайлы банку апельсинового сока, налил в него водки и вернул обратно. Затем я снял обувь, схватил одеяло из кучи и растянулся перед огнем.

— Э-э-э, Ковбой. Забирайся сюда, на этот диван, со мной, — сказала она. — Я обещаю, что не воспользуюсь тобой во сне. Нам нужно тепло тел друг друга, чтобы оставаться в тепле.

Несколько мгновений спустя я лежал с ней на большом удобном диване, под одеялом, перед мягко горящим камином, в то время как снаружи валил снег. Когда я засыпал из-за усталости, я подумал, как поживают этот крикливый мудак и его группа.

Кэти

Наступило утро, и вместе с ним Кайл снова появился в моей комнате. Он был голый и указывал на свой член. — Ладно, как скажешь, — сказала я. Следующее, что я осознала, это то, что он пытался трахнуть меня до смерти. Пока он набрасывался на меня, мои мысли были заняты другим. Два дня после Дня благодарения означали, что приближался конец месяца. Это означало, что Кайлу причиталась арендная плата. И поскольку я не дала ему никаких денег, он пытался оплатить свою арендную плату.

Обычно, бессмысленный, лишенный эмоций секс был тем, чего я ожидала от него. Однако в то утро мои мысли снова были где-то в другом месте. Было субботнее утро, так что офис был закрыт. Но, словно для того, чтобы наглядно показать, как много у нас общего, зазвонил телефон.

— Кайл, отвали от меня нахуй, — усмехнулся я. — Я должна взять телефон.

Я потянулась к столику рядом с кроватью и схватила телефон как раз вовремя, чтобы он не переключился на голосовую почту.

— Привет, Кэти, это Фрэнк, — сказал он. Мое сердце дрогнуло. — Ты что-нибудь слышала от Клинта?

— Нет, — ответила я. — Я нет.

— Послушай, Кэти, мне не хотелось отправлять его из города так быстро, особенно во время праздника Благодарения, но ты знаешь, я думаю о Клинте как о сыне. И когда у отца появляется идея, его сын должен воплотить ее в жизнь. Когда-нибудь, когда я оставлю бизнес ему, все это будет стоить того. — Я почти впала в шок.

Клинт всегда говорил людям, что когда-нибудь он будет всем заправлять. Но я думаю, он думал, что будет менеджером или президентом-распорядителем, а не о том, что бизнес будет принадлежать ему.

— А как же ваша дочь? —- спросила я.

— Я люблю свою дочь, — сказал он. — Я собираюсь оставить ей все свои личные активы. Она будет очень богата, но мне потребовалась целая жизнь, чтобы построить свой бизнес. Салли просто продала бы его. Так что я отдаю ей свои деньги, но я отдаю бизнес тому, кто любит его так же сильно, как и я. Может быть, у кого-нибудь из ваших детей это будет следующим. Надеюсь, у меня будет сын, которого назовут в мою честь… это был намек. Но, пожалуйста, не говори Клинту ничего из этого. В любом случае, если он позвонит тебе, скажи ему, чтобы он немедленно позвонил мне.

— Я буду откровенна, но у тебя есть какие-нибудь идеи, почему, черт возьми, он не позвонил ни одному из нас? — спросила я.

— Я несколько раз разговаривал с этими канадскими парнями по телефону. Эти ребята — трудоголики, и наш День благодарения там не праздник. Если Клинт встречался с ними вчера сразу после телефонного разговора, то они, вероятно, общались весь ужин и до утра. Клинт, вероятно, решил, что сможет покончить с бизнесом и вернуться домой к тебе раньше, — сказал он. — Если повезет, он мог бы уже сейчас лететь домой. Я отправил его на частном бизнес-джете и…

— Фрэнк, у меня еще один звонок, — сказала я, прерывая его. — Я попрошу его позвонить тебе как можно скорее. И первого мальчика назовут Фрэнк. Черт, если это девочка, то ее будут звать Фрэнки.

Как только я повесила трубку, я повернулась к Кайлу.

— Завязывай. Я думаю, Клинт уже на пути домой, — сказала я.

— Но как насчет… — начал он.

— Кайл, ты хочешь, чтобы тебе снова отсосали или тебе нужны деньги за аренду, — спросила я.

— Почему я не могу получить и то, и другое, — заныл он. — Я так сильно люблю тебя. Моя новая песня полностью о тебе. Это называется "Почему тебе должно быть так холодно?"

Я разразилась смехом.

— Кайл, я знаю много чернокожих парней, и никто из них на самом деле так не говорит, — сказала я. Я выписала ему чек, а затем собрала его одежду и вытолкал его за дверь, все еще пытаясь скрыть свой смех. Могло быть и хуже. Он мог бы попытаться исполнить это для меня.

Я убиралась в доме, как одержимая. Я должна была стереть все следы присутствия Кайла до того, как Клинт вернется домой. Это было так похоже на него — пытаться работать всю ночь, просто чтобы он мог вернуться ко мне.

Еще одна вещь, которая приходила мне в голову, была тем фактом, что Фрэнк собирался оставить свой бизнес нам. Мы были бы миллионерами. Наша пенсия была бы потрачена на путешествия по миру и жизнь в роскоши. Я решила начать работать над детьми, как только Клинт вернется.

Позже тем же вечером Фрэнк позвонил снова. Я сказала ему, что до сих пор ничего не слышала от Клинта. — Кэти, милая, у меня для тебя плохие новости, — сказал он.

— Он звонил тебе? — взволнованно спросила я. — Когда он возвращается домой?

— Кэти, самолет так и не приземлился, — ответил он. — Он исчез где-то между Детройтом и Буффало Гэп.

Я была в шоке. Я едва могла сосредоточиться на том, что он говорил.

— Мы не знаем, произошло ли что-то плохое, — сказал он. — Если бы произошел несчастный случай или самолет разбился, мы бы услышали об этом. Нам просто нужно набраться терпения и ждать новостей.

Я позвонила его и своим родителям и рассказала им, что происходит. В течение первой недели я круглосуточно сидела у телефона. Наши родители, либо Клинта, либо мои, всегда были со мной. Фрэнк звонил каждый день. Через неделю жизнь вернулась в нормальное русло. Я все еще поддерживала контакт с американскими и канадскими властями, но новостей не было.

Именно тогда Кайл зашел в гости. Очевидно, он вернулся только потому, что ему нужно было больше денег, но мне было все равно. Я устала быть одна.

Кайл сказал мне, что скучал по мне. Он сказал мне, что любит меня, и неделя была слишком долгой для нас, чтобы быть в разлуке. Он утверждал, что написал еще несколько песен обо мне. Мне было все равно, я просто была рада, что есть на чем сосредоточиться, кроме того, чтобы гадать, где мой муж.

Кайл был со мной, когда они обнаружили самолет. Самолет развалился на три или четыре части, когда ударился о землю. После удара произошло множество пожаров и взрывов либо в воздухе, либо на земле.

Они проверяли через компьютерные системы компании, чтобы выяснить, сколько пассажиров было в самолете в тот день. Из-за бронирования в последнюю минуту не было никакого реального способа узнать. Клинт был одним из тех, кого заказали в последнюю минуту. Мы показали властям квитанцию, которая была у Фрэнка, на которой была информация о рейсе, в качестве доказательства того, что Клинт был в самолете.

В официальном списке рейсов значилось только тринадцать пассажиров. Но если бы билеты, оплаченные в последнюю минуту, действительно появились и были в самолете, там могло бы быть пятнадцать пассажиров или двадцать человек, если учесть летный экипаж и двух стюардесс.

Если учесть тело на земле рядом с одним из обломков самолета, то там было пятнадцать тел. Власти, конечно, надеялись, что так оно и было. Пятнадцать, по официальной информации пятнадцать тел. Таким образом, они могли бы завернуть все это в аккуратный маленький пакет. Все еще оставалась бы ДНК для идентификации, но, по сути, все было бы кончено.

Я плакала три дня подряд. Кайл был со мной все это время. Мне больше не было дела до того, кто его видел.

Два дня спустя начался настоящий ад. Они нашли, чисто случайно, что-то, что заставило их возобновить поиск. Одной из бригад, прибывших для оказания помощи в расследовании катастрофы, была канадская компания, расположенная к северу от места крушения. По пути к месту происшествия они наткнулись на три тела. Два тела принадлежали мужчинам, третье — женщине. На женщине была куртка с логотипом авиакомпании.

Судя по всему, все трое пережили крушение и замерзли насмерть, пытаясь добраться пешком до безопасного места. Ближайший город находился более чем в ста милях отсюда. Это была глупая попытка. Они бы никогда туда не добрались.

Один из мужчин умер с открытым ртом, как будто он все еще говорил, когда смерть забрала его. Фрэнк и я поехали на место, чтобы опознать тела. Мы уже видели все тела, за исключением тех, которые были ужасно обожжены, и для их идентификации требовалась ДНК.

Ни одно из тел не принадлежало Клинту.

В ту ночь, после того как мы занялись сексом, Кайл спросил меня, когда мы получим чек от страховой компании.

Клинт

Я проснулся на следующее утро и понял, что огонь погас. Моя рука, та, на которой были часы, была под Делайлой. Это объясняло, почему я не слышал звонка.

Мой утренний стояк был прижат к заднице Делайлы. Обе мои руки обнимали ее. Это была чрезвычайно интимная поза, и я сразу почувствовал себя виноватым.

— Делайла, проснись, — сказал я.

— Я не сплю, — весело ответила она.

— Нам нужно вставать, — сказал я.

— Нет, мы этого не сделаем. Мне тепло, и мне удобно. Почему я должна куда-то идти? — спросила она. Она повернулась и посмотрела на меня. Ее сине-зеленые глаза были невероятны. Наши лица были так близко друг к другу, что мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не поцеловать ее.

— Назови мне хоть одну причину, по которой нам нужно вставать? — спросила она.

— Завтрак, — сказал я.

— Ладно… Это хорошая идея, — ответила она. — Мы действительно завтракаем?

Я кивнул. — И обед и ужин тоже. Если мы будем осторожны и будем есть два раза в день, а на обед у нас будут закуски, такие как чипсы или арахис, то я подсчитал, что у нас хватит еды более чем на неделю. Я думаю, к тому времени твоя лодыжка заживет. Если к тому времени нас никто не найдет, то мы оба вернемся к самолету и возьмем еще.

— По-моему, это звучит как план, — сказала она. — Давай поедим.

Я снова развел огонь и использовал решетку, которая уже была там, чтобы разогреть и подать еду. На кухне было даже несколько тарелок.

После завтрака я осмотрел хижину. Там был спальный чердак, куда можно было подняться по лестнице, но он находился слишком далеко от камина, чтобы быть полезным. Другого источника тепла в хижине не было. Так что все выглядело так, будто мы будем спать у камина.

Я уже собирался пойти к другим домикам, чтобы осмотреть их, когда обнаружил, что нас занесло снегом. Остаток дня я провел, разговаривая с Делайлой.

Хотя разговоры были чисто поверхностными, растущую близость между нами невозможно было скрыть. Делайле, казалось, нравилось дразнить меня и проверять мои пределы. Мы разговаривали на самые невинные темы, когда она просто смотрела на меня своими сине-зелеными глазами и говорила: — Я тебе нравлюсь, не так ли?

Но, когда я рассказывал ей, что мне пришлось пробиваться сквозь снег, чтобы принести побольше дров, пока они у нас не закончились, она действительно достала меня.

— На улице холодно, — заявила она.

— Я знаю, — сказал я. — Но я не могу позволить тебе замерзнуть.

— Ты действительно не можешь, — невинно сказала она. — Когда мне холодно, мои соски встают торчком, как пули. Они делали это и сегодня утром, когда я терлась задницей о твой член, прежде чем ты проснулся. — Я так покраснел, что она рассмеялась надо мной. Я нырнул прямо в снег, просто чтобы убраться подальше от нее.

Я совершил несколько ходок и сложил достаточно дров прямо у нашей двери, чтобы нам было тепло пару дней. Делайла просто улыбнулась мне.

— Тебе холодно, — спросила она.

— Не совсем, — ответил я.

— Я думаю, это сработало, — сказала она. — Я немного разогрела тебя, чтобы ты не замерз, пока будешь собирать для нас дрова. — Потом она просто начала смеяться без всякой причины.

— Что тут смешного? — спросил я.

— Ты получил ОТ меня дрова, так что ты мог бы получить дрова ДЛЯ меня, — засмеялась она.

Я вышел на крыльцо и схватил одеяло со всей нашей едой. Я позволил ей просмотреть наш выбор на ужин. Она выбрала мясной рулет, а я курицу с пармезаном, которая на упаковке выглядела очень аппетитно.

После ужина я взяла одну из бутылок с водой и использовал ее для мытья посуды, используя немного мыла, которое нашел на кухне под раковиной. Я был рад, что у нас была раковина. Хотя было бы намного лучше, если бы у нас была проточная вода.

— Я весь день не отрывала свою задницу, если не считать того, что прыгала к задней двери, чтобы воспользоваться этим переносным туалетом, — сказала она. — Но я устала. Ты идешь спать?

Я колебался. — Давай, Клинт, — сказала она. — Уже темнеет, и нам больше нечего делать. Так что подбрось пару поленьев в огонь и иди ко мне под это одеяло.

У нас был действительно хороший разговор, прежде чем мы заснули. Делайла рассказала мне историю своей жизни, и на этот раз она ничего не утаила.

Я был совершенно неправ насчет нее. Она была совсем не такой, какой казалась. Ее отец был владельцем магазина. Он вырастил ее хорошей девочкой. Она вышла замуж за своего школьного возлюбленного, когда им исполнилось восемнадцать. Он пошел в армию, и они решили не заводить детей, пока он не уволится со службы и не поступит в колледж. Он перешел на другую службу, чтобы максимально использовать свои военные льготы. Дела у них шли хорошо. Они купили дом и начали готовиться к его предстоящему возвращению к гражданской жизни.

Дэвид всегда был очень мягким, но в то же время заботливым человеком. Он был забавным, застенчивым и очень преданным как ей, так и своей стране. Хотя он был таким неуклюжим и не мог танцевать, чтобы спасти свою задницу. Он всегда обо что-нибудь спотыкался или наступал ей на ноги, когда они пытались танцевать. На выпускной бал она надела красивое платье, а под ним рабочие туфли со стальными носками. И они танцевали или пытались танцевать всю ночь напролет. Незадолго до того, как он отвез ее домой, с разрешения ее родителей, он попросил ее выйти за него замуж. Она любила его всем сердцем и была уверена, что он чувствует то же самое.

Он влюбился в ее разум еще до того, как развилось ее тело. И хотя ее тело не было идеальным для людей их возраста, он никогда не колебался. Когда она сидела дома, мечтая стать выше и худее, он просто рассмеялся и сказал ей, как он рад, что это не так.

За день до того, как он должен был вернуться домой навсегда, он споткнулся и упал в последний раз. Проволока, о которую он споткнулся, гарантировала, что он больше никогда не встанет. Она была опустошена. Коренастая, беззаботная девушка, у которой весь мир был на волоске, которая любила сажать цветы и мечтала стать мамой, так и не вернулась. Она вернулась к своим родителям после продажи дома.

Ей потребовалось почти четыре года, чтобы оправиться от его смерти настолько, чтобы нормально функционировать. В двадцать восемь лет она получила свою первую работу официантки в местном ресторане. За следующие несколько лет она стала хорошей официанткой, но так и не привыкла к грубым комментариям некоторых клиентов о ее теле, особенно о груди. Казалось, они никогда не переставали расти.

Некоторые из мужчин были слишком очевидны в том, чего они хотели. Они даже попытались обмануть ее. Они поспорили с ней на все деньги, что ее грудь ненастоящая.

— Как я должна доказать, что это так, — спросила она.

— Дай мне пощупать их, — сказал один мужчина. — Как только ты докажешь, что они настоящие, я дам тебе деньги.

Дальше по улице от ресторана был стрип-клуб. Владелец и несколько девушек были клиентами. Ей предложили потанцевать в клубе за вчетверо больше денег, чем она зарабатывала в ресторане, но она отказалась.

Ей не нравилась идея демонстрировать свое тело. Пару лет спустя у владельца появился побочный бизнес. У него был веб-сайт, на котором было много его стриптизерш. Поначалу сайт приносил большие деньги, но за последние несколько лет он заметил, что тенденция отошла от стриптизерш. Мужчинам наскучило смотреть на худых блондинок с большими фальшивыми сиськами. Большинство мужчин, с которыми он разговаривал, были больше заинтересованы в том, чтобы увидеть женщин, которые выглядели как настоящая девушка по соседству.

Джон К. Паблик хотел дрочить на девушек с большой натуральной грудью и более толстыми и округлыми задницами. Было что-то действительно неприятное в том, чтобы видеть, как среднестатистически выглядящая женщина снимает все это. Ее предполагаемые недостатки только добавляли ей красоты.

Если бы не тот факт, что ее отец серьезно заболел и ее маме была нужна помощь с его медицинскими счетами, она никогда бы этого не сделала. Тем не менее, она имела большой успех с самого начала.

Она купила камеру с беспроводным пультом дистанционного управления и сделала все фотографии сама, не выходя из собственного дома. Через несколько недель она уволилась из ресторана. Ей, по какой-то причине, нужно было, чтобы я знал, что она никогда не снималась в порно для мальчиков и девочек и не занималась сексом на камеру. Она также ни разу не снималась в девичьем порно. Единственное, что она делала — каждую неделю публиковала новую серию своих фотографий в разных стадиях раздевания.

Она опубликовала несколько тизерных фотографий, которые мог увидеть любой желающий, и гораздо более пикантные фотографии, чтобы увидеть которые, нужно было купить членство на ее сайте. Она зарабатывала очень щедро, но всегда ожидала, что с рынка исчезнут "низы" или мужчины потеряют интерес к ее типу телосложения. В последние несколько лет она начала выполнять просьбы. Клиент мог предложить позы, которые он хотел бы, чтобы она сделала, или вещи, которые он хотел, чтобы она носила. Она получила за них кучу денег. Она также начала снимать видео. Опять же, все ее фотографии и видео были сольными.

Ее отец скончался несколько лет назад, и ее мать последовала за ним через удивительно короткое время. Это оставило ее без близких родственников и вообще без родственников, за исключением тети, которую она только что навестила. Это также оставило у нее дыру в сердце.

За эти годы она встречалась со многими мужчинами исключительно по делам, но никогда ни с кем из них не встречалась. Она стала экспертом в том, как заводить мужчину. И использование сексуальных намеков и флирта было большой частью ее арсенала. Самое смешное во всем этом было то, что с тех пор, как умер Дэвид, у нее был только один сексуальный партнер. Тачи позаботился обо всех ее потребностях. Так что, если она слишком возбуждалась после фотосессии, Тачи ей помогал.

Она стала экспертом в том, что в одно мгновение выясняла, чего от нее хотят люди. А также в том, чтобы держать себя закрытой от людей, которые хотели только использовать ее.

— Во многих отношениях ты напоминаешь мне Дэвида, Клинт, — сказала она мне, когда мы прижались друг к другу на диване. — В тебе есть та же застенчивость и та же защитная натура. И когда ты разговариваешь со мной, ты на самом деле смотришь мне в глаза, а не на сиськи. Но если я смотрю на тебя прямо, ты уклоняешься.

— И я тебе действительно нравлюсь, — сказала она. –Я знаю, что ты женат, и бойскаут в тебе не позволит тебе взять то, что я хочу тебе дать. Но я так сильно хочу тебя, что не перестану пытаться.

— Но, Делайла, мы оба хорошие люди, — сказал я. — А хорошие люди не обманывают.

— Я бы никому не стала изменять, — ответила она. — Кроме тебя, в моей жизни никого нет.

— Но хорошие женщины не спят с женатыми мужчинами, или, по крайней мере, они не занимаются с ними сексом, — сказал я. Она снова расхохоталась.

— Понимаешь, что я имею в виду? — засмеялась она. — Я только что сказала тебе, что зарабатываю на жизнь тем, что раздеваюсь в Интернете. Я сетевая шлюха, а ты все еще думаешь, что я хороший человек. Спокойной ночи, милый.

— Спокойной ночи, Делайла, — сказал я.

И когда она прижалась ко мне своим мягким женственным телом, я пожалел, что не был таким бойскаутом, каким она меня считала.

Кэти

Я понятия не имела, что я должна была чувствовать. Мужчина, с которым я должна была провести остаток своей жизни, пропал без вести и считался мертвым. С одной стороны, семьи Фрэнка и Клинта заверили меня, что он все еще жив. На самом деле вся семья Коннорсов вела себя так, как будто не было никаких сомнений в том, что он жив и просто застрял где-то без сотовой связи. Его брат Чак был особенно непреклонен в этом.

Именно он постоянно напоминал мне, что в этом году рождественский ужин будет у него дома, и он ожидал, что мы с Клинтом будем там.

С другой стороны, была страховая компания. Было ясно, что им было наплевать и на Клинта, и на меня из-за этого фактора. Они категорически отказывались выплачивать даже цент без подтвержденных доказательств смерти. Они хотели, чтобы тест ДНК подтвердил, что одно из этих тел принадлежало Клинту, прежде чем они даже начнут расследование заявления.

Мои родители были, конечно, более реалистичны. Они начали намекать о похоронных услугах. В конце концов, я просто сказала всем, чтобы меня оставили в покое. Я сказала им, что не хочу и не нуждаюсь ни в посетителях, ни в доброжелателях. Мне просто нужно все обдумать. Для этого мне нужно было побыть наедине со своими мыслями.

Реальность, конечно, была где-то посередине. Мне нужно было выяснить, чего я действительно хотела, чтобы произошло. Большую часть моей жизни либо мои родители, либо Клинт поддерживали меня и, следовательно, контролировали денежные потоки. У меня был страховой полис на четверть миллиона долларов на Клинта. В случае случайной смерти все окупилось бы вдвойне.

Если они не смогут доказать какую-то халатность со стороны летного экипажа, у меня будет полмиллиона долларов моих собственных денег. Как бы сильно я ни любила Клинта, это была куча гребаных денег.

Конечно, если бы Клинт вернулся, через несколько лет мы стоили бы намного больше. Но между НАМИ и МНОЙ есть довольно большая разница.

Кайл — это совсем другая история. Он почуял крупную выплату и хотел быть в ней замешанным. Он был очень мил со мной и постоянно говорил мне, как сильно он меня любит. При каждом удобном случае он терся обо меня и пытался заняться со мной сексом. По какой-то причине он действительно верил, что собирается поиметь часть моих денег.

Но я должна была признать, что его присутствие действительно отвлекало. Я просто хотела, чтобы все это закончилось, так или иначе. Я хотела либо вернуть своего мужа, либо получить чек на большую задницу, и я еще толком не решила, чего мне хочется больше.

Тогда я решила оставить Кайла при себе по двум причинам. Первая заключалась в том, что, хотя я и не любила его, я могла контролировать его. И мне это нравилось. Моя жизнь с Клинтом и, вероятно, с любым другим мужчиной была бы чередой компромиссов. С Кайлом я явно была главной. Если мне хотелось заставить его лизать мою киску всю ночь и при этом самой не доставлять ему никакого удовлетворения, у него не было выбора, кроме как делать то, что я хотела. Сучке во мне это нравилось.

Вторая причина заключалась в том, что я не хотела снова быть одной. И когда большинство мужчин слышали термин "вдова", прилагаемый к твоему имени, это было похоже на поцелуй смерти. Половина из них не хотела иметь с тобой ничего общего, потому что считали, что ты приносишь несчастье. А другая половина была слишком жалостлива к тебе, чтобы пытаться трахнуть тебя.

Я все еще балансировала на грани между желанием вернуть Клинта и желанием получить страховые деньги, но я действительно склонялась к тому, чтобы вернуть Клинта. Прошлой ночью, когда Кайл приставал ко мне, я представляла, как будут выглядеть или вести себя мои с ним дети.

Я решила, что для меня было бы гораздо лучше не иметь детей, чем иметь их с Кайлом.

Делайла

Делайла, Делайла, Делайла, — подумала я про себя. Только ты могла попасть в авиакатастрофу и выйти из нее счастливой. Почти неделю я была "заперта" в отдаленной хижине в канадской глуши вместе с Клинтом. И с каждым днем мы становились все ближе. Он был первым мужчиной, которым я хотя бы смутно заинтересовалась с тех пор… Хорошо, за долгое время. И мое тело реагировало на долгое пребывание без секса чрезвычайно бурно.

Единственной вещью, более сильной, чем мои чувства к нему, было мое разочарование из-за того, что у нас еще не было секса. Если бы я каким-то образом оказалась с этим мужчиной, я бы сделала его самым счастливым человеком на земле. Помимо всех его замечательных качеств и того факта, что я была уверена, что он испытывает ко мне те же чувства, что и я к нему, мне нравился тот факт, что он так упорно боролся за то, чтобы оставаться верным своей жене.

Пару дней назад мы обнаружили, что у нас обоих в куртках были кирпичи. Кирпич — это то, что вы называете сотовым телефоном без обслуживания. Его iPhone, несмотря на то, что им никто не пользовался, был почти мертв. Мой Samsung все еще был заряжен на 75%.

Собрав последние остатки энергии в своем телефоне, он показал мне пару фотографий своей жены и одну из своей машины. Я посмеялась над этим, но, по правде говоря, меня больше интересовала машина. Все, что он любил настолько, чтобы у него были фотографии, могло соперничать со мной за его привязанность.

Его жена была смешна. Она была высокой, худощавой, сварливой на вид женщиной. Она была из тех женщин, которым никто в здравом уме никогда не стал бы доверять. Даже по фотографиям мне было ясно, что она больше заботилась о себе, чем о нем.

Однако, увидев ее, я решила сбросить несколько фунтов. Ничего слишком радикального, мне нравилось мое тело, и большинству мужчин тоже. Но мне не повредило бы сбросить несколько дюймов в талии.

Я действительно думаю, что это было большей проблемой для меня, чем для Клинта. Казалось, что он каждую ночь кладет одну из своих рук мне на живот, так что это не могло быть так уж плохо. Конечно, я следила за тем, чтобы каждое утро его руки были на моей груди, прежде чем он просыпался.

Я думаю, что мой интерес к тому, чтобы немного похудеть, возник из-за того, что я увидела фотографии его жены. Это была моя единственная слабость. Ее сиськи, хоть и фальшивые, были намного меньше моих. У них был этот жесткий, как скала, вид "двух бейсбольных мячей, застрявших на плоской груди". В наши дни даже порнозвезды ненавидели так выглядеть. На ощупь они были похожи на действительно твердые мешки с физраствором и двигались не так, как настоящие груди.

Пожилые женщины и женщины, которые не были замужем, предпочитали этот стиль. Единственным преимуществом таких сисек было то, что они выглядели действительно упругими, когда вы были полностью одеты. Они также вообще не двигались. Но ни одному мужчине на самом деле не нравились такие сиськи, так что ставьте один балл за настоящие сиськи и два балла за действительно большие настоящие сиськи.

А еще у нее нет задницы. Как будто ее нижняя часть спины просто продолжается, пока не разделится на две ноги. Этот образ "без задницы" был популярен еще в семидесятых, но в наши дни большинство мужчин предпочитают изгибы. Ее тип задницы действительно хорошо смотрится в свободной одежде. Но в джинсах или обтягивающих юбках можно сказать, что чего-то не хватает. Такая задница ужасно смотрится в стрингах. Не имея округлых щечек, чтобы скрыть это, вы в основном обращаете внимание на этот шнурок. Это выглядит просто неудобно.

У нее довольно длинные ноги, но в то же время они слишком тонкие. Я предполагаю, что они пропорциональны ее телу, но я не представляю, что бы она чувствовала, если бы знала, что у ее мужа бывает отсутствующий взгляд и возбуждение вечером, когда он массирует мои толстые пышные ножки.

Он массирует больную ногу, чтобы помочь ей быстрее зажить. Он массирует другую…? Почему он массирует и другую? Я думаю, ему просто нравится щупать мои ноги.

В любом случае, к сожалению, Клинт был прав насчет моей лодыжки. Я еще не сказала ему, но я уже могу немного ходить. И с каждым днем она становится все сильнее, но и мои чувства к нему тоже крепнут. Мне будет ненавистен отъезд отсюда.

Можно подумать, что после того, как вы провели с человеком почти каждую секунду каждого дня, вам нужно какое-то время вдали от него. Этого еще не произошло. И каждую ночь я становлюсь ближе к тому, чтобы получить то, что я хочу.

Прошлой ночью, когда мы лежали там на диване и разговаривали, все изменилось. Мы заняли нашу обычную позицию, он был позади меня. Я, как обычно, пыталась потихоньку потереться о него задницей. Но в этот раз все было по-другому, потому что он терся в ответ. Он не только терся твердым членом о мою задницу, но и нежно массировал мой живот. Я была очень возбуждена.

Из страха, что он остановится, я была слишком напугана, чтобы что-то сказать. Я очень медленно начала ласкать одну из его рук, пока она гладила мой животик, и двигать ее вверх, пока она едва не касалась нижней части моей груди при каждом поглаживании.

Я думаю, что Клинт больше не думал о том, что мы делали. Мы просто разговаривали и гладили друг друга, как делали всегда. Вскоре мы уже всухую прыгали друг на друга, как будто завтрашнего дня не было. Мне было так хорошо. Мне казалось, что мои соски вот-вот взорвутся. Я начал стонать, и внезапно моя одежда стала слишком тесной.

Я начала расстегивать блузку, и мне еще больше понравилось ощущение рук Клинта на моей обнаженной коже. Я застонала от того, что, я была уверена, последует дальше, и как только звук слетел с моих губ, я почувствовала, как все тело Клинта напряглось позади меня.

— Мне так жаль, — сказал он. Он отдернул от меня руки, как будто я была в огне.

— Мне тоже, — ответила я. — Мне жаль, что ты остановился.

— У нас обоих дома есть люди, которым было бы больно от того, что мы сделали, — сказал он. — У меня есть Кэти, а у тебя есть Тачи.

Я снова расхохоталась. — Клинт, у меня никого нет дома, — сказала я. — Тачи это сокращение от Хитачи. Предположительно, это самый сильный и универсальный вибратор, который они производят. Никто долгие годы не прикасался к моему телу. Так что прости меня, если я наслаждалась тем, что мы только что сделали.

Я должна отдать ему должное. Клинт сделал шаг вперед: — Делайла, я хочу, чтобы ты знала, что если бы я не был женат… У нас действительно могло бы что-то получиться. Я действительно… — начал он.

— Заткнись, идиот, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не сорвался. Я знала, что если бы он сказал мне, что любит меня, я бы изнасиловала его. И я знала, что это будет легко, потому что он позволил бы мне. Как бы ни был тверд его член, когда он теребил мои сиськи, он хотел меня так же сильно, как я хотела его. Но я также знала, что если я возьму его, это разрушит тот мальчишеский аспект его личности, который я находила таким милым. И я не могла этого сделать. Я узнавала о себе много такого, чего раньше никогда не знала.

Если бы до этого кто-нибудь спросил меня, отношусь ли я к тому типу женщин, которые занимаются сексом с женатым мужчиной, я бы рассмеялась им в лицо. Если бы они спросили меня о том же самом сейчас, я должна была бы сказать "Да, черт возьми" и это серьезно. Очевидно я была способна сделать почти все для нужного мужчины. Все, что угодно, кроме уничтожения мужчины, которого я люблю.

Я была благодарна, когда он сделал первый шаг. Он снова притянул меня к себе. И снова начал гладить мой животик. Мои стоны удовольствия были искренними. Я была совершенно уверена, что он никогда больше не прикоснется ко мне. Это сказало мне, что, как я и подозревала, он тоже хотел меня. Просто был определенный момент, за который он не хотел выходить.

— Итак, как ты празднуешь Рождество? — спросил он, пытаясь найти невинную тему.

Я рассказала ему, как обычно ходила навестить свою тетю. Я обменивалась несколькими небольшими подарками с некоторыми людьми, с которыми я работала. Была пара веб-дизайнеров и продавцов, которые работали над моим веб-сайтом, с которыми я была дружна. Я знала их почти пятнадцать лет. Но редко когда видела их лично. Большая часть нашей переписки была через сеть. У меня действительно было не так много людей, с которыми я была близка.

Он попытался сменить тему, потому что подумал, что я впадаю в депрессию.

— Итак, твоя лодыжка, кажется, становится лучше, — сказал он. — Я думаю, что через пару дней мы должны попробовать дойти до самолета за дополнительной едой. К тому времени снег должен будет достаточно растаять, чтобы мы могли легко добраться до него.

— Почему бы тебе не пойти завтра? — спросила я. Он посмотрел на меня так, как будто я его ударила. Даже в темноте я мог видеть его реакцию.

— Ты не обязан отвечать, если не хочешь, — сказал я. Некоторое время он молчал.

— Я все равно уже знаю ответ, — продолжила я. — Ты тоже не хочешь покидать меня. Ты изо всех сил пытаешься придумать способ, любой способ удержать нас вместе еще хотя бы на несколько дней. Но ты не обязан этого делать. Я останусь здесь с тобой столько, сколько ты захочешь.

— Я хочу, чтобы ты пошла, потому что, если кто-то нашел самолет, мы оба будем там, так что мы сможем вернуться домой, — сказал он.

— Если ты добрался туда, а кто-то нашел самолет, то у них, вероятно, есть машина, и вы могли бы вернуться сюда за считанные минуты, — сказала я ему.

Долгое время никто из нас ничего не говорил.

— Клинт, мы можем снова поговорить о Рождестве? — спросила я.

— Мы можем говорить о чем угодно, о чем ты захочешь, — ответил он.

— Нет, мы не можем, — отрезала я. — Потому что я могла бы задать тебе несколько вопросов о твоих чувствах ко мне и твоих чувствах к твоей костлявой маленькой жене, которые заставили бы тебя чувствовать себя действительно неловко.

— Рождество, — сказал он.

— Мы сделаем то, что ты хотел, — сказала я. — Мы подождем еще пару дней, а потом отправимся в самолет за едой. Если кто-то нашел самолет, мы будем спасены. Я вернусь к своей жизни, а ты можешь вернуться к своей жене, и никто никогда не узнает, что произошло здесь между нами. Я, например, буду помнить это и тебя вечно. Это будет похоже на очень драгоценный камень, который мы разделили и спрятали подальше от мира.

По крайней мере, так я это вижу. Может быть, это будет что-то, чего ты будешь стыдиться, поэтому ты больше не будешь говорить об этом. В любом случае, никто из нас не знает, что произойдет. Случиться может все, что угодно. Погода может стать еще холоднее. Могло бы насыпать еще на пару футов снега. Может быть, здесь еще никто не нашел самолет, и мы будем здесь еще две недели. Поэтому я хочу, чтобы ты дал мне обещание.

— Хорошо, я обещаю, — сказал он. Я не знаю как, но он снова разбил мне сердце.

— Нет, дурачок, — сказала я, стараясь не заплакать. — Ты не можешь обещать, пока не узнаешь, о чем я прошу. Это может быть что-то, чего ты не хочешь делать.

— Делайла, я действительно не могу придумать ничего такого, чего бы я не сделал для тебя, — сказал он. И я знала, что он говорил серьезно.

— Назови это рождественским желанием, — сказала я. — Но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что если мы вдвоем будем в этом домике на Рождество, то мы забудем обо всем на свете и просто будем принадлежать друг другу какое-то время. Мы не будем поднимать тему твоей жены, или моего вибратора, или чего-то еще. Мы просто проведем этот один день без всего нашего дерьма и багажа.

В комнате стало еще тише. Я думала, что зашла слишком далеко. Я знала, о чем спрашивала. — Я обещаю, — сказал он.

После этого мы оба погрузились в сон. Тогда мы обняли друг друга чуть крепче. И ночью я приняла решение. У меня еще был целый день до того, как мы отправимся к самолету. Я собиралась дать ему точно знать, что я чувствовала.

Черта между нами была пересечена, а если и не была пересечена, то, возможно, мы оба были полны решимости подойти к ней как можно ближе, не пересекая ее.

На следующее утро я проснулась с таким чувством, словно парила на облаке. Все мое тело покалывало так, как я никогда в жизни не чувствовала.

Клинт гладил мои сиськи, как будто они принадлежали ему. Он также целовал мою шею и терся о мои ноги так близко, насколько моя юбка позволяла ему добраться до моей киски. Я была так близка к тому, чтобы кончить, что не потребовалось бы много усилий, чтобы довести меня до предела. Этот мужчина почти раздел меня через одежду. Как только он понял, что я не сплю, он остановился и притворился спящим.

Этот человек понятия не имел, что играет с огнем. Он, очевидно, забыл, что я зарабатываю на жизнь тем, что поддразниваю мужчин.

Как раз перед тем, как мы позавтракали, я впервые начала прогуливаться по хижине. Я шла медленно и слегка прихрамывала, но мне нравилось чувствовать на себе взгляд Клинта. пока он разжигал огонь и разогревал нашу еду. Я расстегнула несколько пуговиц на своей блузке.

Когда мы сели есть, я заметила, что у Клинта дрожат руки. Потом я заметила, где были его глаза. Я одарила его своей самой широкой, ослепительной улыбкой.

— На что ты смотришь? — спросила я, невинно хлопая глазами. Клинт чуть не подавился своим завтраком. Моим единственным ответом было расстегнуть блузку еще больше, давая ему еще больше увидеть мои гигантские сиськи, прикрытые лифчиком.

Все, что я делала в тот день, усиливало интенсивность. Немного позже Клинт взял пару наших запасных одеял и нож из аварийного комплекта.

— Что ты делаешь? — спросила я. Он повернулся ко мне и заметил, что я держу в руке свой лифчик и трусики.

Я услышала, как он сглотнул, несмотря на небольшое расстояние между нами. — О, я собираюсь использовать немного воды и мыла, чтобы постирать свои трусики. Мы носим одну и ту же одежду уже больше недели, и мои трусики из-за кого-то всегда мокрые. Я повешу их поближе к огню, чтобы к утру они высохли, — сказал я. — А что ты делаешь? — снова спросил я.

— У нас есть только легкие куртки, в которых мы были в самолете, — сказал он. Он поднял одеяло, в центре которого сделал разрез. Он натянул на меня одеяло, надвинув разрез мне на голову. — Отличное пончо, — сказал он мне.

На секунду наши глаза встретились. Я была уверена, что он собирался поцеловать меня. — Мне нравятся эти красивые рыжие волосы, — сказал он.

Он просто стоял и смотрел, как я пытаюсь просунуть свои длинные волосы через прорезь в самодельном пончо. Я больше не могла этого выносить. Я знала, что я должна была сделать. Мне нужно было еще больше усилить свою сексуальность.

Я схватила его руки, когда они нежно погладили мои волосы. — Это наводит меня на отличную идею! — сказала я. — Теперь, когда у меня есть это, я могу постирать и остальную свою одежду.

Я медленно стянула пончо через голову и тряхнула своими длинными волосами, освобождая их. По какой-то причине мужчинам нравится видеть, как женщина встряхивает волосами. По телевизору показывают так много рекламных роликов, в которых очень заурядно выглядящая женщина кажется самым сексуальным существом на Земле, потому что она встряхивает волосами, мокрыми или сухими, в замедленном темпе.

Когда я тряхнула волосами, мои сиськи тоже безудержно задвигались под блузкой. Клинт схватился за грудь, как будто ему было трудно вспомнить, как дышать. Я медленно расстегнула блузку и сняла ее. Его глаза были большими, как блюдца.

Я медленно покачивала бедрами, стягивая юбку вниз по своим хорошо округлым бедрам и вниз по ногам. Мне удалось повернуться, когда я возилась с молнией, прежде чем выйти из юбки.

Мне не нужно было поворачиваться, я просто хотела, чтобы он увидел, как покачивается моя задница, когда я встаю. Я оставалась согнутой гораздо дольше, чем было необходимо. Я получаю так много просьб от мужчин, которые хотят сфотографировать меня нагнувшейся. Мне нравилось показывать этот вид единственному мужчине на планете, который действительно мог взять меня таким образом, когда бы ни захотел.

— Ты снимаешь свою одежду… Прямо здесь, посреди комнаты, — пропищал он.

— Я хотела дать тебе шанс увидеть, от чего ты продолжаешь отказываться, — улыбнулась я. — Мы танцевали этот танец раз или два. И ты ясно дал понять, что не возьмешь меня. Так что моей добродетели ничто не угрожает. Кроме того, я как раз собиралась снова надеть пончо. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я это прекратила.

Клинт выглядел так, как будто его головы вот-вот взорвутся, обе. Я рассмеялась, надевая пончо и отправляясь стирать юбку и блузку.

Весь тот день я сосредоточилась на том, чтобы наклоняться и прихорашиваться, и делала все возможное, чтобы Клинт видел мою задницу и киску со всех сторон, которые позволяло пончо.

Когда стемнело, мы поужинали, и напряжение между нами было таким сильным, что его можно было резать. Когда я доела остатки своего ужина и изящно слизнула его с пальцев, я улыбнулась ему. — У нас сегодня важный день, дорогой. Давай пойдем спать… Или на диван.

Я сняла пончо и забралась на диван. Я приподняла одеяло и жестом пригласила его присоединиться ко мне. Он медленно подошел ко мне, качая головой.

Я зевнула и притянула его руки к себе. — Здесь нет ничего особенного, детка, — сказала я. –Это все еще только я. Это то же самое тело, с которым ты спал. — Я положила одну из его рук себе на живот. Его пальцы чувствовались еще лучше на моей обнаженной коже. Затем я крепко прижала другую его руку к своей груди. Я чувствовала, как его член быстро твердеет у меня за спиной. Я думаю, мы оба застонали одновременно.

Он начал то медленное растирание и поглаживание, которые я так любила. Если бы миру предстоял конец, я бы хотела все закончить именно таким образом.

— Клинт, если кто-то решит трахнуть меня ночью, пожалуйста, разбуди меня, чтобы я могла насладиться этим, — сонно сказала я. — Никто, кроме нас, никогда не узнает.

Он начал гладить мои волосы, а потом снова поцеловал меня в шею. — Спокойной ночи, Делайла, — прошептал он.

Клинт

Делайла. Я никогда не знал никого, похожего на нее. До встречи с ней я был так уверен во всем. Я был уверен как в своей жизни, так и в своих нелепых представлениях о морали и верности. Она была как наркотик. Мои мысли постоянно были затуманены вокруг нее. Казалось, что границы между правильным и хорошим всегда размыты.

Она в одиночку привнесла в мой черно-белый мир не только множество оттенков серого, но и красные, синие, желтые и зеленые тона. На самом деле она познакомила меня с цветами, о существовании которых я и не подозревал.

Хотя это было чертовски неправильно, я больше всего на свете надеялся, чтобы внезапно пошел снег, как никогда раньше. Я хотел, чтобы вскоре после того, как мы сядем в самолет, разразилась эпическая метель. Я хотел, чтобы нам пришлось карабкаться как сумасшедшим, чтобы вернуться сюда после того, как мы захватим достаточно еды еще на неделю или даже дольше.

Когда она задремала в моих объятиях, я ничего так не хотел, как держать ее вот так как можно дольше.

Каким-то образом в течение ночи она перевернулась так, что мы оказались, так сказать, живот к животу. Эти ее колоссальные подушки были прижаты к моей груди. Ее соски были такими твердыми, что впивались в мою плоть через рубашку.

Передняя часть моих штанов была мокрой и липкой, и казалось, что там была смесь соков, в основном ее, но, возможно, я эякулировал ночью от контакта с тем, что, вероятно, должно было стать самой горячей и влажной киской, которую я когда-либо трахал. Я снова задался вопросом, каково это — засунуть свой член во влагалище, которым пользовались всего несколько раз. И даже те несколько раз были почти целую жизнь назад.

Вероятно, она затянулась до такой степени, что я едва мог проникнуть в нее.

Я обнаружил, что обе мои руки обвились вокруг ее талии, и в настоящее время я сжимаю самую мягкую задницу, которую я когда-либо чувствовал.

До этого я думал, что тугая мускулистая задница Кэти — это произведение искусства. Возможно ли, чтобы мои вкусы в том, что было сексуальным, а что нет, изменились так быстро?

Как бы сильно я ни любил Кэти, выбор между трахом с ней и телом, которое в тот момент я так отчаянно держал в своих объятиях, вероятно, прошел бы не так, как я всегда думал.

Делайла поклялась, что никто никогда не узнает. Должен ли я хоть раз поддаться чему-то, что было просто немного плохим? Почему, собственно, это было бы плохо? Это сделало бы и Делайлу, и меня блаженно счастливыми, так как же это может быть плохо? Счастье, предположительно, было хорошей вещью. Два человека счастливы, и никто не пострадал. Со всех сторон это звучало как хорошая вещь.

Но это было так же, как и большинство заманчивых вещей. Это было похоже на наркотики, алкоголь или тысячу других вещей, которые доставляют огромное удовольствие, но, в конце концов, просто вредны для вас. Как бы сильно я этого ни хотел, в долгосрочной перспективе это вызвало бы у меня только проблемы. В мире действительно не осталось секретов. Ничто не может быть скрыто навсегда. Рано или поздно Кэти могла бы узнать, и ей было бы больно. Я мог бы пожертвовать частичкой временного счастья, чтобы сохранить свой брак.

Когда я посмотрел на ее лицо, даже без макияжа, ее губы были розовыми, как роза. Я представил, что на вкус они будут как самая свежая клубника. Я представил себе эти прекрасные сине-зеленые глаза, которые в настоящее время скрыты за ее веками.

Я снова увидел эти огромные груди. Мне было интересно, каково это — сосать их. Ей было за сорок, но она, особенно в эти времена, была не так уж далека от детородного возраста. Если бы мы поторопились, я мог бы посадить в нее ребенка. Самое смешное во всем этом было то, что я почти видел своего ребенка, кормящегося из одного из этих огромных выменей. Противная часть меня видела, как я сосал другое, когда он или она кормились.

Что, черт возьми, творилось у меня в голове. У меня никогда не было подобных мыслей о Кэти. Черт, я ненавидел сиськи Кэти даже после того, как они были увеличены. Они выглядели великолепно и чувствовали себя дерьмово. Это было похоже на то, что она делала, чтобы произвести впечатление на других женщин.

В хижине становилось светлее, и нам нужно было трогаться в путь, хотя на самом деле мне этого не хотелось. Делайла все еще спала. Осмелился бы я? Возможно, просто образец на память. Черт, почему это должно иметь значение? Вероятно, мы бы вернулись сюда через несколько часов. Но было бы лучше, если бы она не знала. Она бы еще больше старалась соблазнить меня. Я просто хотел немного пососать.

Я опустил голову, а затем сделал крюк. Я прижался губами не к этой большой сиське, а к этим мягким соломенно-ягодным губам. Они приоткрылись, и ее язык немедленно нашел мой. Казалось, что мы целовались часами, но это не могло продолжаться так долго.

— Я так и знала, — сказала она.

— Это был просто невинный прощальный поцелуй, пока ты не начала сосать мой язык, — огрызнулся я.

— Давай, лги себе, — ухмыльнулась она. — Я уже давно не сплю. Ты только что сказал мне все, что мне нужно было знать.

— Например, что? — спросил я. — Мне жаль. Я не пытался воспользоваться тобой. Это был просто поцелуй.

— Воспользуйся мной, — засмеялась она. — Я говорила тебе, ты мог бы трахнуть меня. Я хотела, чтобы ты это сделал. Ты только что сказал мне нечто совершенно другое. — Ее улыбка могла бы осветить весь лес.

— Например, что? — спросил я.

— Я расскажу тебе позже… Может быть! — сказала она.

Мы встали с дивана. Я пошел умыться и прополоскать рот водой из бутылки. Я промокнул штаны спереди водой с мылом, пока она смеялась надо мной. Мое намерение состояло в том, чтобы дать влажному участку высохнуть, пока я стоял перед огнем и готовил то, что могло стать нашим последним завтраком. По крайней мере, тогда мне не пришлось бы зодить, воняя засохшим соком киски.

Она создала огромный постановочный номер по надеванию своей одежды. Она медленно тащила свои трусики по этим толстым ногам. Я представил себя зажатым между ними, пока я выебывал из нее все ковбойское дерьмо. В моих мечтах наяву она умоляла бы меня трахнуть ее сильнее и быстрее.

Она надела свой огромный, прочный бюстгальтер задом наперед, чтобы застегнуть то, что казалось по меньшей мере четырьмя крючками. Затем она перевернула его и приподняла чашечки над своей грудью. Они были не только огромными, но и очень симметричными. Это были, наверное, самые красивые сиськи, которые я когда-либо видел.

Она перевернула чашки обратно и сжала свои сиськи вместе в моем направлении, как будто дразнила меня в последний раз.

Затем она натянула юбку и надела блузку. Она оставила ее незастегнутой. Вероятно, она сделала это, чтобы продолжать дразнить меня.

Час спустя мы оба были закутаны в мои самодельные пончо. У каждого из нас также было еще одно одеяло, накинутое на голову и плечи. Мы держались за руки, проходя через ворота в том же направлении, откуда пришли много дней назад. Клянусь, всего несколько часов назад казалось, что мы прибыли сюда в разгар пронизывающего шторма. Но в то утро выглянуло солнце, и я мог слышать звуки в лесу вокруг нас.

Земля была влажной от тающего снега. Делайла, казалось, светилась, пока мы шли. Мне потребовалось почти два часа, чтобы пройти это расстояние, таща Делайлу и наши пожитки на самодельных санях. Конечно, я был измотан и тащил больше своего веса по темному и слепящему снегу, почти не представляя, куда иду.

Нам потребовалось меньше часа, чтобы найти обратный путь к хвостовой части самолета. Казалось, здесь не были ни животные, ни люди.

— Ой… Черт, — улыбнулась Делайла. Ее улыбка была такой яркой, что казалось, будто она проглотила солнце. — Я думаю, тебя не собираются спасать. — Ее голос сочился сарказмом.

— Что ты имеешь в виду под "меня" не собираются спасать? — спросил я. — Разве ты тоже не жертва?

— ТЕБЯ нужно спасти от МЕНЯ, — ухмыльнулась она. — Еще одна ночь на этом диване, и мы будем трахаться, как кролики. Ты даже не представляешь.

— Ну, у меня есть пара идей, — сказал я в ответ, явно такой же счастливый, как и она, хотя я и не хотел этого признавать.

— Я не буду трахать тебя, пока мы не вернемся домой, — заявила она, скрестив руки на груди.

— Делайла, милая, посмотри на небо, — сказал я. Она подняла глаза.

— Что? — спросила она.

— Похоже, что ты собираешься исполнить свое желание, — сказал я. — Посмотри на эти облака, я бы оценил, что у нас есть в лучшем случае всего час или два, прежде чем снова пойдет снег. Мы должны быстро захватить как можно больше еды и всего остального, что сможем достать, а затем перетащить это обратно… Ты назвала хижину ДОМОМ? — она застенчиво кивнула.

— Ну, давай займемся делом, — сказал я, шлепая ее по заднице. — Мы должны захватить еду и воду и отправиться домой.

— Мы должны взять побольше этих маленьких бутылочек с алкоголем, — сказала она. — Возможно, мне придется напоить тебя.

Может быть, дело было в том, что в последний раз, когда я был в этой части самолета, было темно. Но здесь было по-другому. Было такое чувство, как будто какие-то вещи были сдвинуты с места. Я списал это на животных. На улице все еще было очень холодно, и еда находилась в металлическом холодильнике, который должен был оставаться холодным.

Мы расстелили на земле одеяло и бросали на него всевозможные продукты и припасы. Делайла нашла сумочку, которая, должно быть, принадлежала одной из стюардесс или пассажирке женского пола. Она бросила в кучу несколько косметических средств и губную помаду.

— Для чего, черт возьми, это нужно? — Я рассмеялся. — Тебе не нужны эти вещи. Ты прекрасна такая, какая ты есть.

— О Боже, послушайте эту лесть, — засмеялась она. — Если ты так отчаянно хочешь оказаться у меня между ног, тебе следовало сделать это, пока у тебя был шанс.

— Но я … — я запнулся.

— О, так теперь это моя задница, — засмеялась она. — И все это время я думала, что ты был зациклен на чем-то другом. — Она повернулась и покачала своей задницей в мою сторону.

— Эй, вы двое. Убирайтесь оттуда! — раздался голос снаружи самолета.

— Вы нарушаете вещественные доказательства, — продолжил он. Коренастый мужчина официозного вида, очевидно, какой-то следователь, поднялся в самолет, сердито глядя на нас.

— Как, черт побери, мы сможем выяснять, как упал этот проклятый Богом самолет, если такие люди, как вы, продолжают перемещать все это дерьмо, — кричал он. — Вот так. Посмотрите на все эти вещи. Вы что, грабители могил? Ебаные люди, блядь, погибли здесь. И я должен разобраться во всем этом дерьме. И я должен делать это практически в одиночку. Идиоты, с которыми мне приходится работать, тупее дрессированных обезьян. Дерьмо, я предпочел бы этих ебаных обезьян.

Он оглядел то, что мы натворили, и покраснел еще больше. — Вы все испортили! — закричал он. — Как я … ? Все, вы арестованы. Приведите сюда копов, сейчас же! —- снова закричал он. — Как я должен разобраться в этом дерьме?

— Вы могли бы просто спросить нас, — тихо сказал я.

— Ты имеешь в виду, что помнишь, где было все это дерьмо? — улыбнулся он.

— Нет, мудак! — завопила Делайла. — Мы были в этом ебаном самолете! Давай, арестовывай нас. Ты будешь выглядеть еще более нелепо и непрофессионально, чем сейчас. Какой-то следователь. У тебя был шанс стать героем, а теперь ты просто будешь выглядеть как придурок!

— Хм, как тебя зовут? — спросил он меня.

— Клинт, не говори ему ни хрена! — завопила Делайла.

— Ты Клинтон Коннерс, — закричал он. — Ты в списке! — Он прыгал вверх-вниз, как ребенок, которому ужасно захотелось пописать.

— Эй, ребята, — закричал он. — Вызовите этот вертолет. Я герой! Я нашел единственных выживших. Я спас их в одиночку!

— Садитесь, — сказал он нам. — После того, через что вы прошли. Вы, должно быть, устали и проголодались. Вертолет будет здесь через несколько минут. Я герой!

— Ты мудак, — выплюнула Делайла. — И мы не сядем ни на что, что покидает проклятую богом землю. Я даже не сяду в грузовик, который стоит слишком высоко над дорогой.

— Почему она злится на меня? — спросил он. — Она должна целовать мою задницу. Я спас ее!

— Я не думаю, что она хотела, чтобы ее спасали, — сказал я. — Я думаю, у нее были планы на вечер.

Менее чем через десять минут мы держались за руки на заднем сиденье джипа лесничего, когда малыш начала ломаться.

— Ты был неправ, — сказала она. — У нас не было двух часов. Нам пришлось бы тащить всю эту еду домой по снегу. — Она крепко сжала мою руку. — Я бы хотела, чтобы мы тащили всю эту еду домой по снегу.

Час спустя мы уже ехали по улицам довольно современного канадского города. Там были самые разные люди, которые хотели задать нам вопросы. Я позвонил Фрэнку.

— Клинт, приятель, я знал, что ты слишком крут, чтобы позволить такой мелочи, как крушение самолета, остановить тебя, — сказал он. — Я перенесу вашу встречу на первое утро. Ты можешь вернуться домой сразу после этого. Кэти сходит с ума. Все это дерьмо убивает ее. Я собираюсь позвонить ей и сказать, что с тобой все в порядке.

— Фрэнк, не говори ей, — сказал я. — Я хочу сделать ей сюрприз. Это будет похоже на то, когда эти ребята вернутся домой с войны и удивят свои семьи.

— Что? — спросил он.

— Фрэнк, если ты скажешь Кэти, что они нашли меня, она будет настаивать, чтобы я немедленно вернулся домой. Встречи не будет.

— Черт, ладно, приятель. Будь по-твоему, — сказал он. — Я ничего не скажу.

Они арендовали внедорожник для Делайлы. Она отказалась садиться в самолет. Она также хотела вернуться домой в Мичиган. Это было странно, мы оба жили в одном и том же штате. Мне пришлось подождать пару дней, прежде чем я смог уехать. Мне нужно было ехать на встречи с канадцами, потом я летел домой коммерческим рейсом.

Я настоял на том, чтобы проводить ее. — Ничего страшного, — сказала она. — У нас было замечательное приключение, и у меня есть один чертовски важный секрет.

— Что именно? — спросил я.

— Тебе не о чем беспокоиться? — ответила она. — Но у меня есть к тебе пара вопросов.

— Ладно, стреляй, — сказал я.

— О чем ты думал, когда пялился на мои сиськи тем прошлым утром, когда думал, что я сплю? —спросила она.

— Я … я …! — заикаясь, произнес я.

— Даже не утруждай себя, дурачок, — ухмыльнулась она. — Я почти уверена, что уже знаю. Но поскольку ты мне не говоришь, я не открою тебе свой секрет. Но я задам тебе еще один вопрос. Если ты найдешь ответ на мой вопрос, ты узнаешь мой секрет. Если ты все еще не можешь в этом разобраться. Может быть, тебе стоит спросить свою жену.

— В чем вопрос? — спросил я.

— Что это за мужчина, который сжимает обнаженную грудь женщины, мечтая о том, чтобы пососать ее, проходит прямо мимо этих самых сисек и вместо этого целует ее в губы? — спросила она. Затем она одарила меня одной из тех улыбок Делайлы. Как раз в тот момент, когда я собирался что-то сказать, она обхватила меня за шею и очень крепко поцеловала. Затем она села в свой арендованный грузовик и уехала, даже не потрудившись оглянуться.

Я не мог поверить, что она просто уехала из моей жизни. Почему-то это просто казалось неправильным. Но, может быть… Может быть, у нее была правильная идея. Может быть, то, что мы делили в той хижине, было именно таким, как она описала. У нас было замечательное приключение. У нас было много тайных воспоминаний, которыми мы никогда ни с кем не могли поделиться. У нас было что-то, что согревало нас, когда мы думали об этом, но эти воспоминания могли разрушить нашу жизнь. Может быть, их лучше всего было оставить именно такими… Воспоминания и ничего больше. Может быть, то, что, как мы думали, у нас было, было основано на двух людях… на самом деле незнакомцах, которые были брошены вместе в худших условиях и позволили взаимной зависимости казаться чем-то большим.

Я знаю, что со своей стороны, это действительно было похоже на боль первой щенячьей любви. Казалось, я прошелся по коридорам своей школы и нашел существо, настолько непохожее ни на одно другое в моем существовании, что оно показалось мне чужеродным и сверхпривлекательным. И точно так же, как боль от тех сильных первых влюбленностей, казалось, что теперь, когда она ушла, в моем сердце появилась тупая боль.

Щенячья любовь, вот и все, что это было. Черт, кто-нибудь когда-нибудь по-настоящему переживал ту первую любовь? Нет, мы действительно, блядь, никогда этого не делаем. Мы помним ее до последнего вздоха, хотя в конце концов женимся на ком-то гораздо более практичном и, следовательно, более реальном.

Так что теперь мне пришлось отбросить все эти непрактичные мысли и чувства и вернуться к своей гораздо более реальной, хотя и менее удовлетворяющей жизни. Время попрощаться с цветами и оттенками серого. В конце концов, жизнь была черно-белой.

Заключить сделку с канадцами было проще простого. Я получил даже лучшие условия, чем когда-либо ожидал. В конце концов, нужно было заключить сделку. Они хотели изготавливать детали, и мы хотели, чтобы детали были изготовлены. Это был всего лишь вопрос денег. Это казалось такой тривиальной вещью после тех долгих дней, когда вопрос заключался в выживании.

После этого я полетел прямо домой на самолете длиной почти в городской квартал, который мог бы легко вместить всех, кто жил на моей улице. Я огляделся вокруг и не обнаружил никаких отвлекающих факторов. Это был самолет, полный черно-белых людей без каких-либо цветов или оттенков серого в смеси. Когда я говорю "черные и белые люди", я не имею в виду это буквально, хотя там были и черные, и белые, и испаноязычные, и представители других рас. Это просто случай, когда ни один из этих людей не был очень интересным. По крайней мере, не для меня.

Самое интересное, что я обнаружил во время своего путешествия, дошло не до конца. Я въехал на парковку, и мое лицо расплылось в улыбке, когда я увидел свой "Мустанг". Хотя моя улыбка быстро угасла, когда я оплатил счет за ее парковку на такой длительный период времени. Я сел, и она сразу же тронулась с места. К счастью, снега не было, потому что я был уверен, что мой маленький пони отказался бы от поездки домой по ледяной белизне. Моя машина никогда не видела снега. Черт, за исключением того момента, когда я ее мыл, моя машина никогда не была мокрой.

Я зарядил свой iPhone в машине по дороге домой. Я был рад обнаружить, что мой телефон начал функционировать, как только в нем снова появилось питание. Все сообщения, которые я пропустил, пока у меня не было сотовой связи, были загружены из облака в мой телефон. Были звонки как от моих родителей, так и от родственников моей жены. И, конечно, множество звонков со слезами на глазах, спрашивающих, где я, от Кэти.

Я был уверен, что все они будут рады видеть меня снова, и у нас будет много времени, чтобы поговорить о моем опыте. По крайней мере, о тех вещах, которые я действительно мог им рассказать. Я не думал, что рассказывать им о Делайле было бы хорошей идеей. Я был уверен, что мой голос выдаст мои чувства к ней, и это было бы неразумно.

Я решил записать на видео тот полный слез и радости момент, когда Кэти впервые увидит меня, чтобы мы могли пережить его заново с нашими родителями. Я знал, что она будет удивлена почти до кататонического состояния, увидев, что ее предполагаемый мертвый муж вернулся к ней.

Я повернул ключ в замке так тихо, что не расслышал его. И приоткрыл дверь. Я не видел ее нигде в доме. По крайней мере, не на первом этаже. Но со второго этажа доносился странный глухой звук. С айфоном в руке я крадучись поднялся по лестнице, готовый удивить свою любящую жену, но удивлен был я сам. Дверь в нашу спальню была широко открыта, и там на нашей кровати лежала Кэти. Она лежала плашмя на спине, в то время как какой-то парень помоложе, на котором была куча фальшивых золотых цепей, трахал ее.

Мой iPhone, настроенный на запись радостного момента нашего воссоединения, щелкнул, записывая видео высокой четкости… Радостный? … Событие.

Они были так заняты тем, что делали, что не заметили меня, стоящего в дверном проеме менее чем в восьми футах от них. Я сомневаюсь, что они обратили бы внимание на слонов.

Я наблюдал, как парень перевернул ее, и Кэти просто подчинилась. Мне стало интересно, выглядела ли она такой скучающей, пока мы занимались сексом. Была ли она когда-нибудь такой искусной актрисой со мной. Я знал ее и был женат на ней, вероятно, с тех пор, как мистер Фальшивые украшения носил подгузники, так что я лучше разбирался в ней. Кэти просто пыталась покончить с этим.

Пока я наблюдал, мне пришла в голову еще одна мысль. Почему я не был расстроен. Я наблюдал за разыгрывающейся сценой на кровати, как будто смотрел ее по телевизору. Я действительно должен был быть более расстроен, не так ли?

Но там я наблюдал, как парень пытается засунуть свой член в задницу моей жены, и это было так, как если бы я смотрел плохую порнуху в Интернете и пытался решить, стоит ли мне переключиться на другое видео. На меня это нисколько не повлияло. В конце концов, пара на кровати была черно-белой, а я предпочитал, чтобы мой секс был цветным.

Внезапно, как и следовало ожидать, Кэти отреагировала. Она быстро повернулась и влепила пощечину молодому парню, стоявшему позади нее. — Кайл! — Она кричала во всю глотку, называя мне имя, которое нужно включить в документы о разводе.

— За последние шесть месяцев, что мы вместе, я когда-нибудь давала тебе понять, что меня хотя бы отдаленно интересует анальный секс? — Ее голос был таким громким, что соседи наверняка могли ее услышать. Я беспокоился, что она, возможно, перегрузила чувствительный микрофон, встроенный в мой iPhone.

— Да, Кайл, — вмешался я, еще больше унизив мужчину, который и так выглядел как побитая собака из-за ее словесного нападения на него. — После шести месяцев траха с этой шлюхой ты действительно должен знать, что ей нравится. Но не унывай, Бакко, вы двое еще долго будете вместе. У вас будет достаточно времени, чтобы все сделать правильно. А теперь вы оба пакуйте свое барахло и убирайтесь нахуй из моего дома.

Кэти

Это была моя самая прекрасная надежда и мой самый большой кошмар в одном лице. В течение последних нескольких дней я пыталась во всем разобраться. Наконец-то я пришла в себя настолько, чтобы действительно посчитать. Дело в том, что между статичными и живыми деньгами была огромная разница.

Живые деньги были доходом. Живые деньги продолжали расти и поступать. Статичные деньги представляли собой одну установленную сумму, и каждый раз, когда вы что-то покупали, сумма уменьшалась. На бумаге полмиллиона долларов казались чертовски большими деньгами. Я бы получила некоторый процент, если бы вложила их с умом. Если бы я вложила их сейчас, когда мне было тридцать пять, они росли бы в зависимости от рынка, пока я не была готова уйти на пенсию.

Это, в зависимости от удачи, выросло бы в приличную сумму. Но на что я должна была жить до тех пор? Мне нужно было оплачивать счета. Моя квитанция на машину, автострахование, ипотека и все остальные мои счета все равно должны быть оплачены. Был также тот факт, что страховая компания, что на данный момент казался очень маловероятным, объявит случившееся с Клинтом несчастным случаем.

Двумя сценариями, которые они поручили своим группам исследователей изучить, были механическая неисправность и ошибка человека. Ни то, ни другое не было случайным. Было более чем вероятно, что я получу только двести пятьдесят тысяч долларов.

Жить на эту сумму означало, что даже если бы я была очень бережлива и тратила всего лишь жалкие двадцать пять тысяч долларов в год, к сорока пяти годам у меня закончились бы деньги. Даже если бы мне удалось получить пенсию, которую Клинт назначил, я бы не имела права на нее до шестидесяти лет. Это оставляло огромный пробел, в течение которого мне, вероятно, пришлось бы устраиваться на работу.

И все это было гребаной фантазией. Я никак не могла прожить на двадцать пять тысяч долларов в год. Это было просто невозможно. Во всем виноват Клинт. Он баловал меня все эти годы. Он просто слишком сильно любил меня. Он заставил меня привыкнуть иметь все, что я хочу, и не шевелить пальцем, чтобы получить это.

И этот идиот, трахающийся со мной … Кайл был бесполезен. Он ни черта бы не добился. Единственная причина, по которой он все еще был здесь, заключалась в том, что я не хотела быть одна. В последнее время у меня было много секса с ним, потому что это был единственный способ заставить его замолчать. Трахать его было менее болезненно, чем слушать, как он пытается читать рэп.

Всякий раз, когда мы не были в постели, он ходил по дому, бормоча и пытаясь сложить в рифму абсолютно нелепые вещи. Было несколько раз, когда мне хотелось просто ударить его кирпичом по голове. А потом просто продолжать делать это, пока от него не останется только пятно на моем полу.

Кайл внезапно перестал трахать меня. Он попытался перевернуть меня, и я сделала это просто для разнообразия. У меня было самое странное чувство, когда я встала на четвереньки и подняла свою задницу в воздух, чтобы он мог проникнуть в меня. Возможно, это было из-за чувства вины, которое я испытывал. Но это было глупо.

Если я собиралась чувствовать себя виноватой, это должно было быть, пока Клинт был жив. Если я не чувствовала себя виноватой тогда, то почему, черт возьми, я должна была чувствовать это сейчас, когда он был мертв?

Черт возьми, Клинт, упокой Господь его душу, этот человек любил меня так, как никто другой. Он бы хотел, чтобы я была счастлива. Я вздрогнула, когда немного пота Кайла капнуло на меня. Почему этот придурок так долго. Я не могла поверить, что у него было так много проблем с поиском той же самой киски, в которой он только что был.

Наступает время, когда секс замедляется в любых отношениях. Я думаю, что Кайл и я достигли этой точки. Это было забавно, но мы с Клинтом, казалось, никогда не доходили до этого момента. Клинт буквально боготворил меня. Кайл только что трахнул меня.

Как только я начала вспоминать, как хорошо мне было с Клинтом, когда он не был рядом с Фрэнком, я почувствовала это. Кайл пытался прижать свой член к моей заднице.

— Кайл! — Я закричала во всю мощь своих легких. Я хотела убить этого тупого ублюдка. Я была так зла, что мне потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать свое следующее оскорбление. Он собирался заплатить за то, что пытался сделать.

— За последние шесть месяцев, что мы вместе, я когда-нибудь давала тебе понять, что меня хотя бы отдаленно интересует анальный секс? — закричала я. В тот момент в моей голове пронеслось несколько очень неприятных образов.

Я увидела, как я засовываю страпон длиной в фут и диаметром в три дюйма ему в задницу без всякой смазки. После этого он даже не подумал бы о том, чтобы засунуть что-нибудь мне в задницу.

Я собиралась это сделать. Мне понравилась идея пытать Кайла. Я часто заставляла его делать то, что ему не нравилось. У него не было выбора, если он хотел, чтобы я платила за его квартиру. Иногда я наказывала его только за то, что он не был Клинтом. Но на этот раз у меня была причина.

Внезапно я услышал голос. Я была в слишком сильном шоке, чтобы точно разобрать, что он сказал. Я, вероятно, все равно не расслышал бы его из-за грохота в моих ушах. Я обернулась и увидела своего мужа Клинта, восставшего из мертвых и стоящего в дверях.

Мое зрение затуманилось, когда я осознала, в каком затруднительном положении я нахожусь. Я была голой, задрав задницу вверх, как шлюха, в то время как голый мужчина двадцати с чем-то лет пытался засунуть свой быстро уменьшающийся член мне в задницу.

Ладно, подумала я. Теперь я могу отключиться. Но этого не произошло. Я свалилась с кровати, когда Кайл оттолкнул меня от себя, как будто только что обнаружил, что у меня сифилис. Он двигался, как прыгающий боб, пытаясь защититься от Клинта, который не двигался, и одновременно пытаясь найти свою одежду.

Мне все еще было трудно дышать. Я втянула воздух и едва прохрипела: — Изнасилование!

Я не думаю, что Клинт услышал меня. Он просто стоял в дверях и улыбался. В руке у него был телефон. Кому он собирался позвонить? Охотникам за шлюхами?

Я просто не могла этого понять. Может быть, я была сумасшедшей. В этом не было никакого смысла.

Кайл пытался открыть окно и выпрыгнуть. Он порезал руку об острый край металлической задвижки на окне. Он закричал от боли, а затем закричал снова, когда Клинт двинулся к нему, все еще держа в руке этот проклятый телефон.

— Кайл, приятель, это нормально, что я называю тебя Кайлом, не так ли? — спросил он. Кайл тупо кивнул. Я задавалась вопросом, способен ли он сделать что-нибудь по-другому.

Никто из нас не мог понять, почему Клинт просто улыбался и так спокойно разговаривал с ним после того, как обнаружил, что он трахает его жену в их собственной супружеской постели. Но так было. Он усадил Кайла на стул, вышел в коридор и пинком зашвырнул брюки и рубашку Кайла в комнату.

— Вот твоя одежда, если хочешь одеться, — сказал он Кайлу. Клянусь, его улыбка стала еще шире. Затем он повернулся ко мне.

— Он… Он изнасиловал меня, Клинт, — сердито выплюнула я. Клинт просто сидел на краю кровати и хохотал до упаду.

— Давай, Кэти, — засмеялся он. — Ты, должно быть, думаешь, что я такой же глупый, как Кайл, раз купился на это.

— Кайл, ты изнасиловал мою жену? — спокойно спросил он.

— Конечно, нет, — выплюнул Кайл. — Я люблю ее. Когда-нибудь я стану знаменитым рэпером. Как только я взорвусь, я собираюсь дать ей все, что она хочет.

— Что ж, удачи с этим, — сказал Клинт. — Я думал, что сделал это, и посмотри, что это мне дало. — Он даже усмехнулся, когда наши глаза встретились. Мы оба знали, что Кайл взорвется только в том случае, если кто-нибудь засунет ему в задницу динамитную шашку.

До меня вдруг дошло, почему Клинт был так чертовски счастлив. Ты никогда по-настоящему не знаешь людей. Мы оба были удивлены одновременно. Клинт был удивлен, обнаружив, что я трахаюсь с Кайлом. И я была удивлена, обнаружив, что мой муж все эти годы питал тайное желание увидеть, как какой-нибудь другой мужчина трахнет меня. Я начала думать, что все это может сработать.

— Ну, — сказал Клинт, все еще улыбаясь. — Я был действительно добр и очень вежлив, учитывая обстоятельства, но я думаю, что вам двоим пора двигаться дальше.

— Что ты имеешь в виду, милый? — спросила я. — Ты хочешь, чтобы он трахнул меня снова?

Менее чем за полсекунды лицо Клинта изменилось. Перемена была такой быстрой и серьезной, что он словно стал другим человеком.

— Нет, блядь, ты, шлюха, — выплюнул он в меня с полным отвращением в голосе и выражении лица. — Мне все равно, что вы двое сделаете. Я просто хочу выставить вас обоих из моего дома!

— Н-н-но, милый, это наш дом. Я выбрала его, и ты купил его для меня, — заикаясь, произнесла я.

— Разные люди выбирают разное дерьмо, — усмехнулся он. — Маленькие дети проходят мимо автомобильных стоянок и выбирают машины. Это не значит, что они владеют ими, если только они не могут за них заплатить. Твое имя нигде не фигурирует в закладной. Единственный способ, которым ты могла бы заявить о праве собственности на дом, это если бы я умер. — Я была потрясена ненавистью в его голосе.

Когда слезы покатились по моему лицу, он, казалось, успокоился. — Послушай, Кэти, — спокойно сказал он. — Может быть, тебе стоит просто пойти и пожить какое-то время со своими родителями. Как только ты наймешь адвоката, мы сможем поговорить о том, кому достанется дом, пока мы работаем над соглашением.

— Какое соглашение? — спросила я.

— То, который разработают наши юристы, — сказал он. — Я начну с того, что предложу тебе кровать. Я не думаю, что смогу когда-нибудь снова заснуть на ней.

— Какие адвокаты? — спросила я. — Зачем нам нужны адвокаты? О черт! Фрэнк сказал тебе, не так ли? Ты такой умный, милый. Если мы хотим разбогатеть, нам нужно начать инвестировать.

— О чем, черт возьми, ты болтаешь, Кэти? — сказал он. — Мы расходимся. Нам нужны адвокаты, чтобы уладить дело о разводе. Я не хочу стоять на пути истинной любви. Я надеюсь, что вы с Кайлом очень счастливы вместе. — Даже когда я еще больше впала в шок, я, все равно, увидела, как он дал Кайлу пять.

— Мы не разводимся, — закричала я. — Ни за что, блядь. Единственная настоящая любовь здесь — это ты и я. К черту Кайла.

— Ты уже это сделала, — сказал он. — У меня есть это на видео. Это будет использовано в качестве доказательства при разводе.

Кайл танцевал на заднем плане и махал рукой, покачивая задницей, как это делали женщины в рэп-клипах. — Улика, — пропел он. — Е в Ви в Ди Е плотный.

Единственным, кто был здесь плотным, был Кайл. Я ни за что не хотел связываться с этим придурком. Клинт начал записывать на видео жалкий рэп Кайла.

— Кайл, возьми этот телефон, — сказал я. Кайл перестал петь и посмотрел на меня.

— Ты серьезно? — спросил он. Он выглядел немного испуганным Клинтом, когда я кивнула.

Он повернулся к Клинту и самым угрожающим тоном, который я когда-либо от него слышала, сказал: — Эта женщина сказала мне забрать твой телефон… Так что дай мне….

Прежде чем Кайл закончил фразу, Клинт так сильно ударил его кулаком в рот, что Кайл оторвался от своих ног. Клинт схватил Кайла за штаны, и как лягушонка вывел его в коридор, а затем сбросил с лестницы.

Потом он повернулся ко мне: — Одевайся, Кэти, и убирайся, или я вызову полицию и прокручу запись, на которой ты приказываешь Кайлу украсть мой телефон, — сказал он.

— Но, милый, мы можем это уладить, — захныкала я.

— Найми адвоката, и мы сможем начать процесс, — сказал он. Я кивнула.

— Кайл, — закричала я. — Иди сюда и начни загружать кое-что из моей одежды в мою машину.

— Кэти, ты уходишь отсюда с одеждой на спине, — сказал он. — Я все еще плачу за этот Лексус. Он останется здесь, пока мы не разберемся, кому что достанется.

К счастью, Кайл потратил не все деньги, которые я ему дала. Нам пришлось ехать на автобусе к дому моих родителей. Я никогда раньше не ездила в городском автобусе.

— Это ма пипо, — нараспев произнес Кайл. — Смотри, я устрою им маленький отстойник. — Следующее, что я помню, это то, что Кайл встал и начал читать рэп. Три старушки схватили его и вышвырнули из автобуса. Они смотрели на меня так, как я была с ним. Я вскочила и вышла сама, так как это выглядело болезненно, когда он приземлился.

Два часа спустя мы наконец добрались до дома моих родителей. Обычно это занимало двадцать минут езды. Я попыталась объяснить своим родителям, что происходит, но, по-видимому, Клинт уже позвонил им.

Честно говоря, он позвонил им, чтобы сказать, чтобы они передали мне, что он заплатит за моего адвоката и что он не аннулирует мои кредитные карты до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение, если я соглашусь не увеличивать баланс.

Моя мама, которой Клинт никогда не мог отказать, вытянула из него все остальное. Она рассказала моему отцу, что происходит, и они оба разозлились.

Они начали кричать на меня, как только я позвонила в дверь.

— Все не так уж плохо, — вмешался Кайл.

У меня есть серьезные сомнения в способности Кайла справиться с ролью уличного крутого белого рэпера. Одно дело было видеть, как мой хорошо сложенный муж избивает Кайла. Но то, что мой шестидесятивосьмилетний отец засунул ногу Кайлу в задницу, удивило меня.

Последний раз я видела Кайла, когда он хромал по улице так быстро, как только мог, а мой папа шел за ним по пятам. Если бы мама не заставила отца вернуться в дом, кто знает, что могло бы случиться с ним.

Развод был быстрым и кровавым. У меня есть моя одежда, моя машина и немного денег. Мне пришлось согласиться на это, потому что Клинт отказался отступать. Я пыталась обратиться за консультацией и отменить развод. Он решил выложить видео со своего телефона на Youtube.

Скандал поставил бы в неловкое положение всю мою семью и разрушил бы мою личную репутацию в единственном городе, в котором я когда-либо жила.

Я спросила о доме. Мой адвокат и мой отец усадили меня и объяснили мне факты жизни. Факты жизни таковы, что ни один судья никогда не отдал бы мне больше пятидесяти процентов наших активов. Поскольку виноватой стороной была я, и я сделала это, когда считалось, что мой муж мертв, я была бы крайне несимпатичным человеком, если бы дело не удалось урегулировать и оно дошло бы до суда.

Второй факт заключался в том, что я просто не смогла бы позволить себе этот дом, если бы Клинт подарил его мне. Мы жили в доме за четыреста тысяч долларов. Мы выплатили примерно четверть его стоимости. У нас был собственный капитал в доме на сумму около ста тысяч долларов. Если бы я хотела получить дом, мне пришлось бы взять на себя ипотеку и заплатить Клинту пятьдесят тысяч долларов. Ни один банк на земле не выдал бы женщине, у которой никогда не было работы и не было кредитной истории, ипотеку на триста тысяч долларов.

— Но я думала, что дом всегда достается женщине, — сказала я.

— Только когда речь идет о детях, — сказал мой адвокат. — Лучшее, на что вы можете надеяться, это если судья прикажет продать дом. Тогда вы могли бы купить его, если вам это так сильно нужно.

— Я говорила тебе подарить мне несколько чертовых внуков, — огрызнулась моя мать.

Я не могла поверить, что все зашло так далеко. Я теряла свой дом, своего мужа и свой брак из-за Кайла и своей ревности из-за работы Клинта. Теперь, когда я столкнулась с тем, как трудно было на самом деле зарабатывать на жизнь и платить за то, что я считала само собой разумеющимся, я поняла, какой дурой я была.

К сожалению, Клинт не хотел этого слышать. Он вежливо принял мои извинения и постарался быть очень справедливым в урегулировании. Единственное, чего он хотел, это расторгнуть наш брак. Я не могла поверить, что он так быстро разлюбил меня.

— А чего ты ожидала, — сердито сказал мой отец. — Ты разбил его гребаное сердце.

В конце концов Клинт получил ссуду под залог нашего дома. Он дал мне сто тысяч долларов, чтобы покрыть мою половину нашего капитала в доме, и пятьдесят тысяч долларов вместо алиментов. Я также получила половину наших инвестиций, что составило еще двадцать тысяч долларов. Он даже согласился в качестве жеста доброй воли позволить мне оставить Lexus, но я должна была принять платежи, как только он перевел их на мое имя.

Как только я поняла, сколько стоит ежемесячная квитанция и контракт на обслуживание этой машины, я обменяла ее на гораздо более дешевую машину. Контракт на обслуживание этой машины был больше, чем ежемесячный платеж за мою новую машину.

Я переезжаю в квартиру, которую могу себе позволить. Я надеялась, что по прошествии некоторого времени боль от того, что я сделала, пройдет, и мы с Клинтом сможем начать все сначала. Нам потребовалось меньше недели, чтобы проработать все детали нашего развода. Но это казалось вечностью.

Вся семья была в замешательстве. Просто казалось, что в этом году Рождество будет не очень хорошим. Я сидела на полу в своей новой квартире и не могла сдержать слез. Обычно я бы шарила по всему этому большому старому дому, пытаясь выяснить, где Клинт спрятал мои рождественские подарки.

Впервые с тех пор, как я встретила Клинта, я была одинока и несчастна на Рождество, и единственным человеком, которого я могла винить, была я сама.

Клинт

Всю мою жизнь можно было бы свести к сцене из фильма. Это тот эпизод в "Матрице", где Сайфер смотрит на Нео и говорит: "Почему, о, почему я не принял синюю таблетку?"

Всю прошлую неделю я работал не покладая рук. Я работал больше часов, чем когда-либо прежде, но чувствовал себя опустошенным. Это был не мой развод, хотя все так думали. Единственное, что преследовало меня, было сожаление.

Как и Сайфер, я чувствовал, что сделал действительно дерьмовый выбор в критической ситуации и в результате испортил свою жизнь.

Ночь за ночью у меня был шанс получить кусочек рая, но я отказывался от него снова и снова. Что делало это особенно плохим, так это то, что я думал, что делаю хорошее дело. Было ли это тем, что они имели в виду, говоря: "дорога в ад вымощена благими намерениями"?

Через несколько дней даже Фрэнк забеспокоился обо мне. Он вызвал меня в свой офис и сказал, что, по его мнению, я слишком напряжен. Он думал, что мне нужно немного отдохнуть после авиакатастрофы, а затем моего быстрого развода, что мне нужно было расслабиться и найти свое счастливое место.

С того момента, как он это сказал, я знал, что я должен был сделать. Я позвонил своему агенту по недвижимости и попросил его договориться о покупке кое-чего для меня. Он проверил это для меня и сказал, что дело сделано. Продавец был так рад продать заведение, что пустился в пляс. Я мог бы немедленно занять это место или начать разрушать его, чтобы построить на нем что-то новое.

Я сказал ему, что намереваюсь съездить туда с визитом и осмотреть это место. Я направился в "Хоум Депо" и в пару мест, где можно приобрести товары для кемпинга. Я привез рождественские подарки своим родителям и родственникам моей жены. Все они, казалось, понимали, что хотя бы раз в жизни мне нужно было побыть наедине с собой на Рождество.

Я был уверен, что мой "Мустанг" не смог бы совершить поездку, если бы я был достаточно сумасшедшим, чтобы попытаться сесть за руль. К счастью, у меня был джип на зиму. Мне потребовалось больше дня, чтобы проехать по все усиливающемуся снегу, но чего вы ожидали, это была Канада.

Моим намерением было просто провести день, вспоминая и пытаясь решить, что, черт возьми, я хочу делать с обветшалым охотничьим домиком. Вероятно, я мог бы перестроить хижины и модернизировать их. Может быть, я мог бы превратить домик № 6 в летнее убежище для себя. Эй, почему только для себя? Может быть, я мог бы отвезти туда всю компанию на неделю или на выходные летом в качестве своего рода тимбилдинга, снятия стресса!

Когда я подъехал к тому, что теперь было моими воротами. Я заметил чертову машину, припаркованную рядом с ними. Я решил, что это были скваттеры. Вероятно, группа подростков, которые жили в этом районе и приезжали туда покурить травки и потрахаться.

Черт, когда-то и я был молод. Думаю, в обычных обстоятельствах мне было бы все равно. Но сейчас я был здесь, наверху, и мне как бы хотелось оставить это место для себя, чтобы я мог вспомнить…

Когда я открыл забор, я заметил много свежих следов на снегу. из-за этого было довольно трудно понять, куда они ведут. Судя по размеру их ног, они казались действительно маленькими детьми.

Я рассмеялся, увидев, что некоторые из них сделали снежных ангелов. Начинало темнеть, и такие маленькие дети, вероятно, отправились бы домой, если бы они вообще еще были здесь.

Я схватил маленький генератор, который принес с собой, и понес его на крыльцо домика 6. Я вернулся к своему джипу и схватил большой удлинитель и шнур питания. Следующим я схватил свой морозильный ларь. Он был довольно тяжелым, так как был полон еды. Тащить его по снегу было легче, чем нести. Я решил взять немного этого внутрь.

Как только я открыл дверь, я заметил огонь. Кто-то был здесь и разжег огонь в МОЕМ камине.

— Ладно, кто бы ты ни был, черт возьми, я владелец, и я хочу, чтобы ты убрался отсюда сейчас же! — громко закричал я.

— Нет, ты не должен, — сказала она, выходя из кухни. Мое сердце забилось быстрее, как только я услышал ее голос.

— Делайла! — Я ахнул.

— Во плоти, — улыбнулась она. — Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы добраться сюда. Я жду тебя уже несколько часов.

— Но как я был… Как ты узнала, что я…

— Вырвался от своей костлявой женушки, чтобы прийти и увидеть меня? — она ухмыльнулась.

— Нет, я развелся с маленькой костлявой женой, — сказал я. — Но все же….

— Мы дали обещание, — сказала она. — Если бы мы были здесь на Рождество…

— Я помню, — сказал я. Я пересек разделяющее нас расстояние и взял ее за руку. — Но как ты узнала, что я….

— Появишься? — спросила она. — Милый, ты теперь разведенный парень. Большинство разведенных парней сделают что угодно ради какой-нибудь киски.

— Это не то, почему я … — начал я снова.

— Я знаю этого Клинта, — ухмыльнулась она. — Ты уже нашел ответ на мой вопрос?

— Ну, не совсем, — ответил я. — Я был занят.

— У тебя еще много времени, — сказала она. — Рождество еще не наступило.

— Отлично, — сказал я. — Мы можем закончить выгрузку вещей, которые я привез сюда.

Мы разгрузили мой джип и провели много времени, уставившись друг на друга, пока все устанавливали.

— Ты планировал остаться здесь на некоторое время, не так ли? — спросила она. — Я почти ничего не привезла. Я подумала, может быть, мы побудем здесь еще немного, а потом вернемся к нашей жизни.

— Я просто ехал сюда, думая, что мог бы побыть один и вспомнить, — сказал я.

— Вспомнить, что? — спросила она.

— Наше время здесь, наверху, — сказал я застенчиво. Это вызвало у меня широкую улыбку.

Разожгли камин и включили обогреватель, который я захватил с собой. Я думал, что мы будем спать на чердаке в задней части хижины, но у Делайлы были другие идеи.

Она расстегнула блузку, обнажив очень сексуальный, очень тонкий бюстгальтер, который открывал моим глазам эти огромные сиськи. Лифчик даже не прикрывал ее соски. Она спустила штаны. Трусики, которые на ней были, выглядели как лейкопластырь и какая-то бечевка. Она села на диван и натянула на себя одеяло.

— Тащи свою задницу сюда, — прорычала она. Я нырнул под одеяло. — Не-а, — сказала она. — Сначала сними свою одежду.

Я разделся и забрался к ней под одеяло. Она рассказала мне все, через что ей пришлось пройти с тех пор, как мы расстались. Она просто вернулась к своей жизни. Но хотя она делала то же самое, что и всегда, она была одинока. Она скучала по мне. Она все ждала, что я напишу ей по электронной почте.

Когда я напомнил ей, что мы не обменивались информацией, она напомнила мне, что на самом деле в этом не было необходимости. — Существует не так уж много любительских порносайтов, которыми управляет женщина по имени Делайла, — сказала она. — Я подумал, что ты мог бы найти меня, если бы действительно захотел.

Итак, что с тобой случилось? — К тому времени мы уже терлись друг о друга. — Расскажи мне, что с тобой случилось, — попросила она. — Как, черт возьми, ты в итоге развелся? Придерживайся основных моментов. Скоро полночь, и я хочу получить свой подарок как раз вовремя.

Итак, пять минут спустя она задала мне еще один вопрос: — Клинт, какого хрена ты улыбался, когда этот идиот трахал твою костлявую женушку? — спросила она.

— Потому что мне больше не нужно было чувствовать вину за то, что мы с тобой здесь сделали, — ответил я. — И потому что мне просто было все равно. Это казалось отличным способом просто уйти от нее и развестись с ней.

— И потому что это тот же самый ответ на вопрос, который я задала тебе, дурачок, — ухмыльнулась она. — Ты уже понял это?

— Я не сосал твои сиськи, когда у меня была возможность… — сказал я. –Потому что я был глуп.

— Нет, милый, — улыбнулась она. — Ты поцеловал меня вместо того, чтобы просто ласкать мои сиськи, потому что, когда ты смотрел на меня, ты видел наше совместное будущее. По той же причине я с радостью дам тебе то, чего с тех пор никогда не давала ни одному другому мужчине… Дэвид. Клинт, ты видишь МЕНЯ. Ты видишь Делайлу. Ты не просто видишь пару больших сисек или красивую попку. Ты любишь меня, дурачок.

— Я знаю, — сказал я ей. И мы посмотрели друг другу в глаза, когда на улице начал падать снег.

Первый поцелуй был робким. Наши губы исследовали друг друга, а языки медленно проникали внутрь. В то же время я начал гладить это великолепное тело, и она задрожала от моего прикосновения.

Когда мои руки добрались до ее отверстия, она уже была насквозь мокрой. Ее ноги раздвинулись, и она потянула меня на себя. — Хм, здесь чего-то не хватает, — сказал я.

— Я избавилась от этих волос на случай, если кто-то захочет попробовать меня там, внизу, — хихикнула она.

— О, я определенно буду это делать, — ухмыльнулся я. Мне потребовалось некоторое время, чтобы проникнуть в нее. Как я и подозревал, Делайла была очень тугой. Но как только я попал внутрь ее похожей на печь пещеры, мне уже никогда не хотелось покидать ее.

Мы занимались любовью во всех возможных позах. Мы действительно приберегли кое-что на будущее, но продолжали делать это до тех пор, пока я больше не смог это делать. Потом, лежа там вместе, мы погрузились в сон.

— Счастливого Рождества, Малыш, — пробормотала она. — Это был лучший подарок на свете.

— Это был не твой подарок, Ди, — пробормотал я.

На следующее утро очень измученная Делайла разбудила меня. — Эй, ты собираешься заставить меня оторваться, как делал раньше? — спросила она.

— Ты первая, кто проснулся, — сказал я. — Теперь твоя очередь.

— Так что, теперь, когда ты трахнул меня, тебе больше не нужно обращаться со мной хорошо, верно? — спросила она. — Ты получил то, что хотел, так что все по-другому. Я тебе, наверное, уже наскучила, да?

— Делайла, просто тащи свою задницу к тому холодильнику. Открой его и достань немного еды, — сказал я.

Она потянулась к дивану за халатом, который оставила там. По выражению ее лица я мог сказать, что она была недовольна тем, как я с ней разговаривал.

Она открыла морозильник и тут увидела коробку. Она достала его из морозилки и улыбнулась. — Это для меня? — спросила она. Я просто кивнул. Она разорвала ее, взволнованная, как маленький ребенок.

Внутри она нашла коробку поменьше. внутри нее она нашла еще меньшую коробку. Внутри этой она нашла кольцо. Ее крик потряс хижину.

— Ты просишь меня…? — прошипела она. Я кивнул. Следующее, что я осознал, это то, что мы снова взялись за это.

— Делайла, мне никогда не будет скучно с тобой, и я клянусь, что буду готовить тебе завтрак каждый день, если ты захочешь, — сказал я ей.

Мы поженились на следующий день после моего развода. И почти ровно через девять месяцев после Рождества родилась наша дочь Винтер. Фрэнк был разочарован, но он справился с этим, когда год спустя появился наш сын Фрэнки. Как ни странно, мои родители и родители Кэти являются Со-Крестными родителями для наших детей. Мама Кэти называет себя сводной бабушкой. Дети называют ее просто бабушкой.

Мы все собираемся вместе на праздники каждый год. Кэти никогда не присутствовала, хотя мы приглашаем ее каждый год. По какой-то причине она все еще кажется ожесточенной. Я столкнулся с Кайлом несколько месяцев назад. Он был разносчиком пакетов в местном супермаркете. Он также возвращает тележки с покупками в магазин со стоянки.

Как только он узнал меня, он подошел поговорить. Он, насколько мне известно, еще не взорвался.