Визит на уик-энд. Главы 3 и 4

Минут через пятнадцать Хелен бесшумно открыла ко мне дверь и тихонько позвала: «Джек!» Я, снова обнаженный, быстро вошел в ее комнату. Она все еще была в ночной рубашке, которую я упросил снять, и она снова предстала передо мной во всей своей великолепной наготе. Я указал на кровать, и вскоре мы уже лежали на ней бок о бок, своей левой рукой я обнимал ее, а правая рука, поиграв с ее прекрасными грудями, двинулась вниз к ее киске.

Вскоре я взял ее руку и осторожно поднес к своему члену, который все еще лежал вялый и неподвижный. С любящей улыбкой она начала играть с ним, иногда поглаживая, иногда лаская его, чувствуя мои ядра и потягивая меня за волосы, в очевидном восторге от своего занятия. Излишне говорить, что не потребовалось много времени, чтобы мой орган начал проявлять признаки возвращения к жизни, и вскоре он снова был в отличной готовности.

— Как, Джек? Ты снова готов?! — восхищенно прошептала она, продолжая играть и ласкать его.

— Да, дорогая! Спасибо тебе! — пробормотал я с благодарным поцелуем — А ты?

Хелен изумительно покраснела, а затем начала похотливо извиваться, когда мой палец скользнул в теплую и влажную внутреннюю часть ее пещерки — ответа не требовалось, поскольку ее глаза объявили о готовности.

Мой член теперь был полон эрекцией. Я прошептал Хелен:

— Пусти его в себя, дорогая!

Она непонимающе посмотрела на меня. Я снова прошептал:

— Оседлай меня, дорогая... Вот так... Теперь возьми мой член, и сама запусти его в свою норку... Теперь опускайся на него, и позволь себе полностью принять его... Медленно, дорогая, вот так... Теперь ложись на меня!

В изумлении Хелен повиновалась, вначале нерешительно, но когда она начала насаживаться на мой безудержный член, то поняла сей сладкий маневр и с энергией отдалась ему вся целиком. Вскоре мой член прочно застрял в ее норке, и она осторожно опустилась на меня, бормоча:

— О, Джек! Как сладко! Как божественно! — и проделав несколько сладострастных извиваний, она роскошно устроилась на мне, ее глаза засверкали от восторга, когда мои руки сомкнулись вокруг нее и заключили ее в сладкий плен. Что же касается меня, то я находился на седьмом небе от блаженства, когда лежал под Хелен, сжимая ее сочное и трепещущее обнаженное тело в своих руках, пока мой член поглотила ее влажная, теплая и пульсирующая норка. Ее налитые крупные груди роскошно устроились у меня на груди, наши глаза смотрели прямо друг на друга, ее спелые губы ласкали мои, и наши дыхания смешивались, когда мы обменивались долгими, страстными и жгучими поцелуями в нашем взаимном восторге. Так мы пролежали молча некоторое время, поглощенные изысканными ощущениями момента.

— Мне что-нибудь делать, Джек? — наконец прошептала Хелен.

— Не сейчас, дорогая, — мягко ответила я, — просто оставайся так, как ты есть, ложись на меня, дорогая, и позволь мне насладиться твоим восхитительным весом. Мы мило поболтаем, все время пробуя друг друга на вкус, а потом, когда мы больше не сможем ждать, тебе придется... трахнуть и меня, и себя, сидя на мне — и на этот раз тебе придется делать всю работу самой!

— О, Джек! С удовольствием! — прошептала Хелен, глаза ее вновь заблестели от радостного предвкушения, и она невольно начала сладострастно возбуждаться, глядя на меня. Я быстро провел руками по ее спине к ягодицам и, схватив ее восхитительно полные полушария, остановил ее движения, прошептав:

— Лежи спокойно, дорогая, или ты заставишь нас обоих кончить! Давайте продлим эту восхитительную агонию, а когда мы освободим себя, наше удовольствие будет еще больше.

— О, Джек! Я ничего не могу поделать! — тихо пробормотала Хелен, потом вдруг затаила дыхание, полузакрыла глаза, и ее охватила неописуемая дрожь. Она не смогла остановиться, и кончила. Я нежно похлопал ее по попке. После она подняла на меня влажные глаза, и с восторгом поцеловала меня, прошептав:

— О, Джек, это было так чудесно! Теперь я буду лежать тихо и буду хорошей девочкой! — И она снова сладострастно устроилась на мне.

Я переместил руки с ее ягодиц на груди и нежно погладил восхитительные холмы Хелен, пока они сладко покоились на мне, и мы снова некоторое время лежали молча.

Потом она шепнула мне на ухо:

— Джек, ты собираешься в этот вечер похитить Элис?

— Думаю, да, дорогая! — ответил я, — при условии, конечно, что она согласится отдаться мне. Она тебе что-нибудь говорила?

— Нет, — ответила Элен, — но я уверена, что она хочет, чтобы ты трахнул ее, дорогой! Вид в твоих объятиях сначала Мод, а потом меня, чрезвычайно взволновал ее — ты бы слышал ее вопросы, когда мы были в ванной, — я думаю, она бы хотела, чтобы ее изнасиловали прямо там!

— Значит, сегодня вечером она лишится девственности! — сказал я. Одной мысли о том, чтобы крепко держать ее в объятиях, и в то же время вонзать в ее девичью киску свой член, было достаточно, чтобы...

Элен страстно поцеловала меня и начала ласково подталкивать к себе.

— Успокойся, дорогая! — прошептал я предостерегающе, успокаивая ее. — У Элис довольно большая пещерка, не так ли?

— Да, — ответила Хелен с лукавой улыбкой, — у Элис она действительно большая, такая же большая, как у меня! — добавила она, покраснев и невольно дернувшись. — Я думаю, ты не причинишь ей вреда, Джек, и мне будет очень приятно видеть ее в твоих объятиях, особенно когда она впервые почувствует, что наполняется теплым любовным соком! — и ее глаза вновь заблестели, когда она стала любовно целовать меня. Потом прошептала с внезапным возбуждением:

— Джек! Я должна...

— Можно мне, дорогая? — спросил я, кивнув Хелен с любящей улыбкой и снова обнимая и крепко прижимая ее к себе.

Она вновь зашептала, на этот раз сильно покраснев:

— Дорогой, обещай лежать спокойно и позволь мне делать... все самой! — и снова я с улыбкой кивнул.

Сладострастно устроившись на мне, Хелен нежно поцеловала меня, прижалась щекой к моей щеке и, крепко обхватив меня, стала подпрыгивать на моем члене, возбуждаясь самым восхитительным образом и заставляя меня самого трепетать от восторга. Поначалу она двигалась медленно и ритмично, но вскоре нарастающее трепетание ее груди, так крепко прижатой ко мне, и прерывистое дыхание стали свидетельствовать о быстро растущем вожделении. Вскоре она уже яростно извивалась на мне, ее зад дико вздымался и дергался, когда она буйными быстрыми движениями двигалась вверх и вниз по моему твердому и необузданному члену. Вскоре блаженный кризис настиг ее — судорожная дрожь пронзила ее, и с приглушенным нечленораздельным криком Хелен восторженно выдохнула и рухнула на меня, все ее тело пульсировало, когда спазмы удовольствия объяли его.

Верный своему обещанию, я лежал совершенно неподвижно, но мне пришлось напрячь все силы, чтобы не присоединиться к ней и не кончить, и пока она лежала на мне, я постепенно полностью овладел собой. Потом я прошептал ей на ухо:

— Давай еще раз, дорогая!

Хелен мгновенно очнулась от полубессознательного состояния и вскоре снова яростно набросилась на меня, яростно извиваясь и бросаясь на мой член в диком эротическом возбуждении. Она кончила второй раз, блаженно и сладострастно трепеща в моих руках в муках своего экстаза, и снова я позволил ей спокойно полежать, пока она не пришла в себя, а после прошептал:

— А сейчас, дорогая, мы кончим вместе!

Как будто воодушевленная осознанием того, что ее возбужденная норка вот-вот получит блаженное извержение, Хелен крепче, чем когда-либо, прижала меня к себе, страстно поцеловала и принялась меня трахать (я действительно не могу описать ее движения более точно). Ей не потребовалось много времени, чтобы сломить мою защиту — я же был добровольной жертвой. Длинными яростными толчками своего дико возбужденного зада она двигалась вверх и вниз по моему, теперь уже неистовствующему, члену, а затем, когда моя невольная и неконтролируемая дрожь подсказала ей, что она преодолела мое упрямое сопротивление,

она безумно разошлась на мне ураганом диких рывков и изгибаний, к которым я присоединился своими бешенными толчкам вверх, пока, будучи уже не в силах сдерживаться, не начал выплескивать в Хелен бурлящий любовный сок, — ровно в тот момент, когда она в третий раз уступила природе и погрузилась в восхитительный восторг. О, Боже! Как я изливался в нее — и как восторженно Хелен принимала поток горячей спермы, которую я неистово изливал в нее. После мы оба упали и лежали неподвижно, обессиленно прижавшись друг к другу.

Сколько мы так пролежали, я не знаю. Я пришел в себя первым. Хелен лежала на мне, обмякшая и безжизненная, ее голова покоилась на моем плече — она была в обмороке от неистовства своих эякуляций и интенсивности спазмов наслаждения. Нежно и ласково я провел руками по ее обнаженному телу, сжимая груди и стараясь привести ее в себя, шепча ей на ухо ласковые слова любви. Вскоре Хелен беспокойно пошевелилась, глубоко вздохнула или, вернее, проявила признаки полного удовлетворения и медленно подняла голову с остекленевшим взглядом. Когда ее влажные глаза открылись, они встретились с моими и вспыхнули мгновенным узнаванием. Чудесная улыбка, свидетельствующая о сильнейшем удовольствии и счастье, озарила ее лицо.

— Джек, мой дорогой! — восторженно прошептала она, прижимаясь губами к моим и осыпая меня поцелуями так, что мы оба чуть не задохнулись. Потом медленно и неохотно оторвалась от моего обмякшего и поникшего мужского органа, встала и побрела в ванную. Я быстро проскользнул в свою комнату и позволил себе долгожданное и необходимое омовение, а после вернулся в комнату Хелен как раз в тот момент, когда она снова появилась. Она бросилась прямо в мои распростертые объятия. Я подвел ее к стулу, усадил себе на колени, и мы тихим шепотом и любовными поцелуями засвидетельствовали друг другу то наслаждение, которое испытали.

— А теперь, дорогая, спокойной ночи! — сказал я наконец Хелен и нежно притянул ее к себе.

— Спокойной ночи, мой дорогой, милый Джек! — прошептала она, когда наши губы нашли друг друга. — Ох, как же ты меня осчастливил! — и она страстно поцеловала меня, после встала и повела меня к двери моей спальни, поскольку ей нужно было запереть ее за мной. — Хороших сновидений, дорогой! — лукаво добавила она, — Не забудь, что завтра ночью ты должен изнасиловать Элис!

Я рассмеялся, поцеловал ее на прощанье, и мы расстались. Так закончился наш первый вечер в монастыре.

*****

Когда мы все встретились на следующее утро за завтраком, дамы сияли. На лицах Хелен и Мод было написано счастливое удовлетворение, а Элис была настоящей утренней розой. После обычной яркой трапезы Хелен удалилась в свой будуар писать письма, а Мод отправилась в свою спальню, где ее ждали загадки, связанные с предстоящим визитом. Элис же призналась, что у нее нет никаких планов, но мне она показалась нервной и озабоченной, — ее мысли, без сомнения, постоянно возвращались к предстоящему испытанию. С тех пор, как я приехал и мне рассказали о чудесном и почти невероятном поступке, на который она согласилась, мне очень хотелось побыть с ней наедине, чтобы она поняла, как я ей благодарен, но поскольку такой возможности мне до сих пор не представилось, то я решил провести с ней все утро, так как был уверен, что от этого она станет еще счастливее, когда вечером ее представят мне в комнате Хелен. С этой целью я предложил взять ее с собой на реку до обеда. Она с радостью приняла это предложение, и вскоре мы уже находились в лодке и плыли по реке, — она на корме с румпелем, а я на гребном месте, на расстоянии легкой беседы от нее.

На ней было прогулочное платье, и то, что находилось между низким сиденьем и коротким платьем, и было представлено моим восхищенным глазам (что она вполне одобряла), являлось нечто большим, чем ее стройными ногами и тонкими лодыжками, обтянутыми изящными чулками. Она пыталась различными уловками уменьшить это зрелище, но безуспешно, я же наблюдал за ней в веселом молчании, а когда она смирилась с неизбежным и приняла свою обычную позу на подушках, слегка покраснев, чувствуя, что мои глаза с восхищением останавливаются на ее прелестных конечностях, я откровенно расхохотался и сказал насмешливо:

— Ну что же ты, Элис, ты такая смешная! Почему ты так недобра ко мне сейчас, утром, тогда как вчера вечером была такой милой и доброй, и снова такой же будешь сегодня вечером!

Элис густо покраснела, потом довольно смущенно рассмеялась и сказала:

— Надо принимать во внимание места и окрестности, мой дорогой Джек... Я совершенно уверена, что ты не хотел бы, чтобы здесь и сейчас я была такой же, как и вчера вечером!

— А почему бы и нет?! — горячо возразил я, — когда мы доберемся до той маленькой укромной заводи слева, я медленно поплыву на веслах, чтобы дать тебе возможность переодеться!

— Ты очень внимателен, и я очень признательна тебе, Джек, — ответила она, весело смеясь и явно чувствуя себя со мной вполне непринужденно, — но боюсь, что ты должен отказать себе в этом, можно сказать, удовольствии! — лукаво добавила она.

— Ну, я полагаю, что у прекрасной женщины должен быть свой путь! Во всяком случае, мы все равно туда поплывем, — ответил я с притворной покорностью. — Держи курс, дорогая, и веди нас до самого конца, в самую гущу деревьев.

Вскоре мы оказались в восхитительном уголке и в абсолютном уединении. написано для bеstwеаpоn.ru Я привязал лодку к удобному корню, чтобы мы не дрейфовали, а потом втиснулся на корму рядом с Элис, которая любезно уступила мне место, и обнял ее левой рукой за талию.

— Здесь очень романтично! — мягко заметил я, привлекая ее к себе, — разве поэзия этого места не соблазнит тебя стать лесной нимфой?»

Элис весело рассмеялась и покачала головой.

— Я никогда не увлекалась театральностью, Джек, — возразила она.

— Я не прошу тебя об этом сейчас, дорогая, — ответил я, — театральные представления означают переодевание, мое же предложение подразумевает как раз обратное!

Она весело рассмеялась, а потом, прижавшись ко мне, нежно прошептала, божественно краснея:

— Менее чем через двенадцать часов ты увидишь то, что хочешь, Джек, не правда ли, дорогой?

Я крепко прижал ее к себе, усадил к себе на колени и нежно поцеловал.

— Моя дорогая! — прошептала я, — я просто дразнил тебя!... И ты действительно будешь так мила и добра ко мне сегодня вечером, что отдашь мне свою девичью невинность?!

Элис нежно улыбнулась и мягко кивнула, ее глаза с любовью смотрели на меня. Я нежно и благодарно поцеловал ее, и на мгновение наши эмоции заставили нас замолчать.

— Скажи мне, дорогая, ты действительно этого хочешь? Ты действительно хочешь... потерять свою девственность, свою невинность?

Яркий румянец залил ее щеки — на несколько мгновений она замолчала, и я почувствовал, как она дрожит. Затем она пробормотала с глубоким волнением:

— Если бы кто-нибудь другой предложил бы мне это, я бы с негодованием ответила: Нет! Нет! Нет!... Но тебе, Джек, я говорю: Да! Да! Да!..

Я был слишком взволнован, чтобы говорить... Я мог только снова и снова целовать ее сладкие губы — и она могла прочитать в моих глазах мое волнение. Язвительное замечание Хелен о том, что никто, кроме меня, никогда не завоюет Элис, промелькнуло в моем мозгу — и всепоглощающее желание вознаградить единственно верным способом Элис за ее любовь и доверие, о чем свидетельствовала ее девственность, которую она была готова принести в сладкую и чудесную жертву, захлестнуло меня.

Я прижал ее к себе еще крепче, чем прежде, и, глядя прямо в ее любящие глаза, мягко сказал:

— Дорогая, ты упрекаешь меня! Ты готова отдать мне самое драгоценное сокровище любой девушки, и отдать его мне свободно и без оглядки на свое будущее счастье. И ты позволишь мне сделать все, что в моих силах, чтобы обеспечить тебя этим счастьем? Элис, дорогая, ты станешь моей женой?

Она изумленно смотрела на меня, широко раскрыв глаза от удивления — было ясно, что она не верит своим ушам. Я нежно улыбнулся ей и прошептал:

— Хочешь услышать это снова? Элис, дорогая, ты станешь моей маленькой дорогой супругой?

Выражение изумленного удивления исчезло — на его месте появилась просто чудесная улыбка. У нее перехватило дыхание, ее глаза наполнились счастливыми слезами, которые, однако, не могли погасить свет любви, который был в них, ее губы приоткрылись, и она пробормотала прерывисто:

— Джек! Джек! — как же нежно она прижалась ко мне!

Я наклонился, нежно поцеловал ее в дрожащие губы и нежно сказал:

— Это значит «Да»?! О! Моя дорогая!... Моя дорогая! — И некоторое время мы молчали, преисполненные любовью, глядя друг другу в глаза.

Наконец Элис прошептала с наполовину встревоженной, наполовину лукавой улыбкой:

— Как насчет сегодняшнего вечера, дорогой?

Я засмеялся, после минутного колебания она ко мне присоединилась.

— Нам лучше оставить все как есть, дорогая, — ответил я, — мы должны думать об Хелен и Мод, потому что, если бы не они, мы не были бы сейчас... такими возлюбленными! (Она радостно поцеловала меня.) Мы не должны их разочаровывать. Я не думаю, что мы расскажем им что-нибудь, пока... пока... — Элис ярко покраснела и нежно поцеловала меня, — пока ты не вкусила восторги любви в моих объятиях. Теперь ты счастливее, да, дорогая?

— Теперь я целиком и полностью твоя, Джек, — нежно прошептала Элис, и глаза ее были полны любви. — Теперь я твоя счастливая возлюбленная, и я с радостью стану твоей любовницей сегодня вечером, и твоей маленькой супружницей, как только ты захочешь. Так что делай со мной что хочешь! — и она ласково и доверчиво улыбнулась.

Я с благодарностью поцеловал ее, и тут мне в голову пришла сладкая мысль, и я с озорной улыбкой произнес:

— Поверю тебе на слово, дорогая! — и просунул правую руку ей под одежду, остановив ее лишь когда она добралась до ее изящных колен.

— О, Джек! — воскликнула она, поспешно вскочив и пытаясь защититься, в то же время весело смеясь над своим смущением и тем, как я обратил ее слова против нее самой. Я с улыбкой посмотрел на нее, но руку с ее колен не убрал.

— Что ты хочешь сделать, дорогой? — прошептала она в полном замешательстве.

— Я хочу навестить девушку, которая только что обручилась, и поздравить ее, — ответил я с притворной серьезностью, — я знаю, что она дома, и поэтому с твоего позволения я двинусь дальше.

Моя рука прошла вдоль бедер Элис, а она, весело рассмеявшись, нежно раздвинула их, как бы облегчая мой путь к ее сокровищнице, неотрывно глядя на меня глазами, полными любви. Моя рука восторженно скользила по ее сочным бедрам, одетым в изящные панталоны, пока не достигла нежного соединения, а затем, проскользнув в отверстие, добралась до места назначения.

— О, милый! — выдохнула Элис, восхитительно извиваясь, когда почувствовала мои пальцы на своей невинной киске, и пока я теребил и играл с ее шелковистыми волосами, гладил и ласкал ее изысканно упругую и сочную плоть, она обвила руками мою шею и, прижавшись губами к моим, страстно целовала меня, очаровательно возбуждаясь все больше и больше. Вскоре мой палец мягко пробрался между губками ее устья и вошел в жаркую пульсирующую влажную норку, где начал пытливо исследовал ее сладкие углубления, остановившись у похожей на паутину перепонки, которую я должен был в тот же вечер преодолеть, а затем, когда она уже начала всерьез извиваться, я бросил вызов ее возбужденному клитору и принялся за работу, дразня и лаская Элис.

— О, Джек!... Дорогой! — она восторженно задыхалась, насаживаясь на мой палец, сначала медленно, а потом все более и более быстро и дико, пока в буре неконтролируемых рывков, дерганий и изгибаний ее не охватил экстатический кризис, и она не залила мой счастливый палец своим девственным любовным соком.

Все время Элис прижималась своими губами к моим, восхитительно перемежая пылкими поцелуями свои вскрики, пока ее прощупывали и сношали. Когда утихли последние спазмы наслаждения, она подарила мне один долгий, цепкий и обжигающий поцелуй и, благодарно глядя на меня своими затуманившимися глазами, восторженно прошептала:

— Это было просто божественно!

— Лучше, чем вчера вечером, дорогая?! — спросил я насмешливо.

— О! Да, да! — ответила она с глубочайшей убежденностью, вызвавшей у меня смех, к которому она вскоре присоединилась. — Вчера вечером я была слишком робкой и нервной, и была так удивлена всем тем, что увидела, и была такой взволнованной, что не смогла получить для себя такое же наслаждение, как только что! — добавила она, покрывшись румянцем.

— Тогда ты вознаградишь себя наслаждением сегодня же, моя дорогая! — многозначительно прошептал я. Она зарделась, как ребенок, нежно посмотрела на меня и с ласковой улыбкой утвердительно кивнула головой.

— А теперь нам пора домой! Последний поцелуй, дорогая! — с чувством произнес я. — Мы будем очень счастливы, дорогая, потому что мы достаточно мудры, чтобы признать, что радости есть как в спальне, так и в гостиной. А теперь в путь, моя сладкая!... — и мы нежно поцеловались. Затем мы снова заняли свои места в лодке и вскоре оказались на реке, на этот раз направляясь домой, в высшей степени счастливо болтая о приятных пустяках.

Наконец Элис, немного поколебавшись, сказала несколько серьезным тоном:

— Пожалуйста, Джек, пообещай мне одну вещь! Когда мы поженимся, пожалуйста, продолжайте быть добрым и ласковым к тете Хелен и к Мод — я буду очень несчастна, если из-за меня они останутся без сексуального удовлетворения, которого они так страстно желают и в котором нуждаются. Ты обещаешь это, милый Джек?

Я был очень тронут ее преданностью.

— Охотно обещаю, дорогая, — серьезно ответил я, а потом с озорной улыбкой добавил: — Мы устроим наши спальни, как в «Монастыре», дорогая, и всегда будем размещать тетю Хелен и Мод в комнатах, которые сообщаются с нашими, чтобы они могли незаметно проскальзывать внутрь, и когда они будут приходить, мы будем устраивать регулярные оргии! Как тебе, дорогая?!

Элис посмотрела на меня, потом весело рассмеялась и воскликнула:

— О, Джек! Это будет так весело!

Когда мы приблизились к дому, Хелен спустилась нам навстречу.

— А я все думаю, что с вами сталось! — воскликнула она, — А теперь пойдемте, обед готов, мы должны накормить тебя, дорогая Элис, и тебя тоже, Джек, — добавила она со смехом и, обняв Элис за плечи, повела ее к дому. Я привязал лодку, привел себя в порядок и последовал за ними.