Любимых вспоминая имена – 2 – Дзинтра

В этих воспоминаниях имена возникают не в какой-то хронологической последовательности или важности события, с ними связанного. Но, тем не менее, постараюсь выстраивать последовательность хотя бы в привязке к периоду жизни.

Про Дзинтру я упоминал еще в «Ты же сама этого хотела», а потом и в первой части про Раю. Там были некоторые эпизоды, а теперь расскажу подробнее.

Имя Дзинтра переводится с латышского как Янтарная. Русые волосы пшеничного оттенка, кукольное личико и миниатюрным ротиком. Она была стройной, субтильной девчонкой, едва начавшей формироваться как женщина. Не то, чтобы совсем у нее ничего не выпирало. Нет, там все было хорошо... правда, миниатюрно! Но тогда для меня это было то, что надо. Сисечка, которая точно укладывалась в согнутую ковшиком ладонь, была моим идеалом. Подростковые узкие бедра несли на себе крепкие округлости ягодиц, что, в общем-то, мало меня волновало в тот период, но выглядело красиво. Гораздо интереснее было то, что пряталось между этих сфер и длинных ножек.

Так вот, Дзинтра была первой девочкой, с которой мы перешли от петтинга к сексу. Не знаю, как на это посмотрит цензура, но нам тогда было... промолчу лучше. Короче, к тому времени мы оба уже вполне созрели, чтобы перейти к взрослым отношениям.

До отношений с Дзинтрой я «ходил» (вы помните, что это значит) с ее подругой Марой. Она была сестрой одной очень популярной тогда латвийской эстрадной певицы (обойдемся без имени) из оркестра самого Раймонда Паулса. С Марой мы познакомились в городской студии бальных танцев. Она не была моей партнершей по танцам, зато в вопросах полового развития мы преуспели, дойдя до критической черты. Мара с Дзинтрой были одноклассницами и часто вместе приходили к нам на репетиции или на дни рождения. Дзинтра некоторое время «походила» с нашим бас гитаристом Сашкой, а потом, даже и не помню почему, мы поменялись с ним подружками. Наверное, было что-то, что притягивало нас друг к другу. И это «что-то» явно было сексуального свойства.

В то время мы еще не играли в клубе и считались школьным ансамблем. Так-то оно так, но слава ансамбля из третьей школы ушла далеко за ее стены и через знакомых мы частенько ездили играть в районные клубы и на свадьбы. Сашка, наш басист, очень хорошо соображал в радиотехнике и сам паял аппаратуру, в результате чего у нас были вполне приличные усилители и колонки. Две акустические гитары со звукоснимателями из телефонных громкоговорителей и самодельная бас гитара, органола «Юность», на которой играл я, и мини набор ударных – рабочий, там-там, чарльстон и тарелка - это была наша аппаратура, чем мы очень гордились и были вполне автономны для работы на выезде.

Для репетиций школьный зал выделяли ограниченно: то хор, то танцевальный, то собрание какое-нибудь. Поэтому репетировали в основном дома у меня или у Сашки. В тот день, когда Дзинтра первый раз оказалась у меня дома, была суббота. Отец уехал на рыбалку с ночевкой, а мама - врач дворца спорта - дежурила до вечера на соревнованиях. Репетировали часа два. Девчонки Мара, Дзинтра, Томка и Бенита рассматривали мамины журналы «Бурда» и что-то стряпали на кухне. Не знаю почему, но они не скучали и нам не мешали. Дело в том, что после репетиции мы собирались выпить для храбрости и пойти на городские танцы в ДК.

Разучивали тогда, очень хорошо помню, песню из венгерского фильма «Лев готовится к прыжку». Саундтрек нам записал тот самый знакомый киномеханик. Ребята ловили на слух инструменталку, а я, как мог, записывал венгерские слова, повторяя, как услышал, их произношение. Слова, часто повторявшиеся в припеве, звучали как «шаргоружа». То ли одно это было слово, то ли два, но я разделил и назвал песню «Шарго ружа», что в переводе должно было означать «Красная роза». Ну, скажете, что не похоже? Нифига! Даже комиссия на тарификации, просматривая репертуар, проглотила это. Откуда им было знать венгерский?! Смеюсь!

Девчонки приготовили незамысловатую закуску: колбаска, сыр и яблочко! Что еще надо, чтобы закусить рюмочку портвешка? Ах, да! Еще конфетки «Серенада» - лучшее изделие фабрики «Лайма». Выпили по первой, по второй... бутылке. А что там пить!? На девять человек! Короче, по дороге в ДК компанию покачивало. Прошли уже половину пути, как Дзинтра и говорит:

— А ты вообще на танцы хочешь?

— Можно сходить, а что?

— Мало тебе танцев в студии? – она говорила и замедляла шаг.

— Ты что предлагаешь? – я посмотрел на нее и догадался, но решил - пусть сама скажет.

— А твоя мама когда придет?

— Самое раннее часа через два, а то и до десяти может задержаться.

— Ну! Может, к тебе?

Вот, до чего же мы в юношестве бываем тупыми! Как будто этот веселый поход на танцы был важнее интимчика с девушкой... Не поверите, но я не очень хотел возвращаться. Просто особых чувств к Дзинтре я тогда не испытывал. Впрочем, и потом тоже. И с ее стороны я не ощущал любви. Так, тусуется девчонка с музыкантами, а они всегда в центре внимания. Целоваться, щупать сиськи и письки мы и так умудрялись в любой обстановке. Только толку от этого чуть, а вот яйца потом от перестоя болят. Но что-то в тот вечер мне подсказывало, что надо согласиться. Уж очень убедительно светились ее глаза и голос дрожал специфически.

— Пошли...

Едва закрылась дверь, как мы начали раздеваться. Не так, чтобы бросать все на пол, обозначая дорожку к кровати. Ох, уж эти киношные трюки! Целуясь, дошли кое-как до моего дивана и началось... Не знаю, портвейн ли так подействовал на мою девочку, или что другое, но она на себя была не похожа. Целовалась как сумасшедшая. Так-то она по-прибалтийски довольно сдержанная была. Любила ласки, но, как бы это точнее определить... конкретно. Примерно так, как я раньше написал: пришел-увидел-поимел.

А в тот вечер она сама целовала меня. Для подростка это было чем-то волшебным. Никто до нее так со мной не лизался. Опыта, конечно, никакого. Сейчас, с колокольни старого ловеласа, те ее поцелуи вообще «чмоки-чмоки», а тогда я не успевал повернуться – везде были ее губы. В какой-то момент она даже спустилась до пупка, но ниже не пошла. Зато шелковые волосы нежно приласкали восставший член, на который тут же легли ее пальчики. Мои пальцы уже взбивали в пену обильную смазку в промежности, средний - самый нахальный – заныривал в узенькую дырочку, выдавливая из нее еще больше влаги.

Ощущение того, что мама может прийти раньше, создавало особую атмосферу приключения. Тем более хотелось, чтобы это приключение стало особым. Дзинтра уже один раз сдавила мою ладонь дрожащими бедрами и оторвалась от поцелуев. Мне это мало о чем говорило тогда. Вот такой я был непросвещенный. Я продолжал орудовать пальцами в пизде, а другой ладонью мял эти прелестные грудки. Да, особенно мне нравились соски. По сравнению с размером груди они были просто гигантскими, вытянутыми в длину примерно на целую фалангу среднего пальца. А какими вкусными они были! Иногда представлял, как их сосет ребенок, и уже мой язык ходил вокруг и трепал их из стороны в сторону. А какие упругие они под пальцами! Это не передать словами! Да, ведь, мужики?

Дзинтра расслабила ножки и я осмелел... Как только я оказался между ее ног, она еще шире развела их в стороны. Это призыв! Член точно определил точку входа. Не задумываясь надавил... Нет. Дзинтра взвизгнула от боли и резко отползла, скрутилась калачиком на боку. Подполз, обнял, целую, шепчу что-то ласковое. Она молчит, только дышит глубоко и порывисто, как будто решается на что-то. Глажу волосы, целую, а хуёчек-то сморщивается, не получив желаемого. Не совсем, конечно, но помягчел изрядно.

Она снова вытянулась на кровати. Молча, только обнимая и целуя, снова затаскивает меня на себя. Понятно мне, что хочет, чтобы это произошло здесь и сейчас и готова к этому. А мне что делать? Хуёчек так себе... Но, как говорят в моменты нерешительности – возьми себя в руки, вот и взял его. Поводил головкой вдоль щели. Хорошо, горячо и влажно. Нащупал дырочку и давай проталкивать туда своего «мягонького» дружка. Нежно так, без натиска, скольжу головкой у дырочки и поджимаю головастика внутрь. Девочка моя напряглась, но не дергается и не стонет от боли. Даже слышу, что дышать стала сладко.

Тёр-тёр, поджимал и опа (!) – головка втиснулась в девственное лоно. Стоило мне это понять, как кровь ниагарой рванула в пещеристые тела. Член стал надуваться и твердеть, плавно раздвигая плеву. Дзинтра задышала глубоко и прерывисто, чувствуя это. Тогда стал потихоньку проталкивать молодца внутрь. Ох, что стало с девчонкой! На лице гримаса боли сменялась улыбкой, она так красиво вдруг застонала, по-взрослому. Тогда порно фильмов я еще не видел, но вот вспоминаю, что это был стон страсти, как в кино. Представляете себе, что происходило со мной! Я становился мужчиной, являя свету новую женщину!

Мой «хули-ган» (как вам неологизм – «хули gun», а?!) от важности так раздулся и вошел в полный рост, что по реакции глаз моей первой женщины я понял – «чуть помедленнее, кони»! Проникать в девственные глубины было восхитительно, несравнимо с дрочкой даже нежной девичьей руки. Это все было чем-то из разряда космических ощущений. Наверное так чувствуешь себя в невесомости. И в то же время я проникся чувством гордости – я сделал это (!) впервые в жизни. Я выполнил человеческий долг! Ага, не много, не мало! Сейчас даже смешно вспоминать, что я тогда о себе возомнил, но так было и было это прекрасно!

Медленно, плавно, нежно... Так продолжалось всего несколько, но таких долгих минут! Я понимал, что в нее нельзя кончать, что именно так появляются дети. Но что способно остановить в такую минуту? Ничего. Дзинтра только дернулась и широко открыла глаза, когда ощутила внутри поток «головастиков». Но никакого укора в содеянном я от нее не услышал и не увидел. Наоборот, она нежно улыбнулась, закрыла глаза и притянула меня к себе.

Крови почти не было. Так, что-то размазалось по шкурке и зажило так быстро, что уже на следующий день мы закрепили достигнутый результат у нее дома. Второпях пока мама с отцом вышли к соседям мы, как дети с новой игрушкой, ей богу, сложили свой пазл.

С того дня мы с Дзинтрой стали жить регулярной половой жизнью. В предыдущем рассказе я ошибся, когда написал, что она еще училась в школе. Здесь, вспоминая про подружку Мару, вдруг осенило – они обе после восьмого класса ушли из школы. Мара поступила в Риге в какое-то училище культуры на режиссуру, а Дзинтра пошла работать на продуктовый склад, который был виден из моего окна. Работала она неполный рабочий день и, о счастье (!), время моего возвращения из школы, а позже с рабочей смены, и окончания ее работы почти совпадали.

Дзинтра не была влюблена в меня и не испытывала чувства собственницы моего тела и позволяла мне «леваки», причем у нее на глазах и даже с согласия. Это она предложила Тамаре, подружке нашего гитариста Лёвы, обратиться ко мне, чтобы я помог ей лишиться девственности (в каком-то из рассказов я вспоминал этот случай). На ее глазах иногда случались мои далеко идущие флирты с «поклонницами», и даже достаточно продолжительные романы, о чем еще напишу. Но и я не ревновал к ее случайным ухажерам и постоянному «жениху» Айгару. Хотя все в городе знали, что мы с ней «ходим». Не любовница, а подарок судьбы.

Мы жили так почти два года, пока меня не призвали в армию. А после армии я три месяца, положенного отпуска провел в поездках по родственникам в Тулу, в Вижницу, что рядом с Черновцами, и в Одессу. Там тоже случались приключения. Напишу, если вспомню детали.

С Дзинтрой после армии встретились всего четыре раза. Приятно, трогательно, нежно и грустно. Мы понимали, что вместе не будем. Я уже прошел собеседование в МГУ на рабфак и ждал результат. Если бы там не повезло, все равно бы уехал в столицу. А Дзинтра поступила и доучивалась в ПТУ на какую-то строительную специальность.

В один из дней, когда мы у нее дома сладко так завершили соитие, в дверь, а потом в окно постучал ее Айгар. Мы притаились, а когда он ушел, Дзинтра сказала, что они собираются пожениться, подали заявление и свадьба примерно через месяц. На свадьбу меня не пригласила, хотя я еще был в городе. Счастья им!

(следует)