Перо -1, Меч -1 / Pen 1, Sword 1 © Hooked1957

Перо -1, Меч -1 / Pen 1, Sword 1 © Hooked1957

Категория: Измена, Перевод

***********

Уильям Шекспир однажды написал: «Перо могущественнее меча».

Как человек, который однажды столкнулся с воином с мечом, будучи бойцом спецназа, могу сказать, что в тот момент я был совершенно не согласен с мистером Шекспиром. К счастью для меня, в тот момент я тоже держал в руке меч, иначе меня бы не было здесь сегодня, когда я пишу это.

Так что я был на голову выше Барда, когда жизнь вскочила и подарила мистеру Шекспиру дешевую победу.

Перьевая ручка была изобретена в 1827 году во Франции. Первый патент на шариковую ручку был получен 61 год спустя, в 1888 году.

На протяжении второй половины XX века и в XXI веке ручки с большим успехом использовались в качестве простых маркетинговых инструментов. Даже в наше время, когда господствуют мобильные телефоны, многие компании по-прежнему наносят свои названия на ручки, чтобы донести до людей свое послание.

И эти ручки путешествуют. Продавец вручает клиенту ручку. Позже он отдает ее одному из своих детей. Тот берет ее в школу и теряет, где ее находит учитель, который кладет в карман. Через три недели эта же ручка оказывается в трех штатах от нас, спрятанная за ухом курьера.

Пока я это рассказываю, в моем стакане для ручек находятся четыре ручки с названиями компаний. В общем, вы поняли.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что, когда я попросил у жены ручку за ужином, обнаружив, что в моей закончилась паста, она протянула мне ручку с названием компании. Поскольку одной из моих обязанностей в банке, где я работаю, является маркетинг, я всегда смотрю на названия на ручках, бланках и т. д., поэтому я заметил, что ручка была из «Уолтхем», отеля на другом конце города, в большом городе на Среднем Западе, где мы жили. Я быстро сделал заметку на обратной стороне одной из своих визитных карточек, положил ее в карман и передал ручку обратно жене. В отличие от многих людей, я всегда возвращаю ручки, если их мне одалживают. Просто одна из моих причуд.

Мы сидели с двумя другими парами в одном из лучших ресторанов города, когда мне просто необходимо было написать «заметку для себя». Да, я знаю, что большинство людей оставляют себе электронные записки на телефоне, но еще одна моя причуда в том, что я предпочитаю старомодный метод написания записок. Мне кажется, это лучше запоминается.

Напитки текли рекой, еда была великолепной, беседа - легкой и веселой, но потом у меня зачесался мозг. Хотя я прекрасно понимаю, что ручки путешествуют, мне показалось забавным, что у моей жены была ручка из «Уолтхэма». «Уолтхэм» был отелем среднего уровня на другом конце города, и я ни за что на свете не мог представить, что Трейси столкнулась с кем-то, кто недавно останавливался в «Уолтхэме».

Я зарабатываю очень хорошие деньги, а Трейси работала неполный рабочий день в корпоративной юридической конторе. Я знаю, что она активно участвовала в нескольких группах в городе, так что было маловероятно, но не невозможно, что она могла получить это на работе или от кого-то из людей в историческом обществе или Обществе английской литературы. Впрочем, я всегда считал этих людей немного чопорными и, скорее всего, счел бы, что «Уолтхэм» не соответствует их стандартам.

На следующее утро, собираясь на работу и засовывая в карман рубашки карточку с записью для себя, я вспомнил о ручке. Просто из любопытства я взял с бюро телефон Трейси и пошел посмотреть ее календарь. Очень необычно, что я вообще прикасаюсь к ее телефону, но я решил, что заглянуть в ее календарь не помешает и прояснит ситуацию с ручкой в моей голове. Она все еще спала и будет спать еще час, так что не было смысла будить ее, чтобы задать, как мне казалось, простой вопрос.

К моему полному удивлению, телефон Трейси оказался заблокирован. Сначала я не поверил и трижды пробовал войти, прежде чем до меня дошло. Хотя я нечасто касаюсь ее телефона, но иногда пользуюсь им, и он никогда не был заблокирован. Это была новая проблема.

Теперь, когда вызов был брошен, я принял его. Несколько секунд я обдумывал все пароли, которые она, вероятно, использует, и безуспешно ввел несколько. Затем я безуспешно ввел еще несколько. Только после того как я ввел номер социального страхования нашей младшей дочери, мне удалось разблокировать телефон, и к этому моменту я уже был в ярости и потерял самообладание. Вместо того чтобы зайти в календарь, я перешел к ее сообщениям и начал прокручивать их вниз. В этот момент я решил «наплевать на ее личную жизнь». Я собирался открывать все, что не казалось мне знакомым. Шестой по счету контакт был указан не по имени, а по инициалам: Эр-Джей (RJ). Бинго!

Было около дюжины сообщений, в которых обсуждалось то, что только идиот не принял бы за роман. В последнем говорилось о встрече в четверг днем, снова в «Уолтхэме». Вот черт! Чертов Шекспир только что сравнял счет.

Дрожащими руками я положил телефон Трейси на место и в оцепенении отправился на работу. Было трудно поверить, что 27 лет брака могли исчезнуть вот так просто.

В 50 лет, в том же возрасте, что и я, Трейси все еще красивая женщина. У нее длинные светлые волосы и искрящиеся голубые глаза, при росте 5-7 (170 см) и весе 130 (59 кг) - она всего на 10 фунтов (4, 5 кг) тяжелее, чем когда я впервые женился на ней в 23 года. Ее грудь 38DD (объем 38 дюймов – 96, 5 см, с чашечкой DD) все еще является предметом красоты, даже после кормления грудью всех троих наших детей.

И, думая о детях, как я собирался сказать им, если мои подозрения подтвердятся? По крайней мере, обеим девочкам уже по 25 и 23 года, а младший ребенок, 21-летний сын, по-прежнему живет с нами, когда не учится в Мичиганском университете. Надо признать, Трейси была отличной матерью, и для них это, вероятно, будет еще большим шоком, чем для меня.

Весь день я работал как зомби. В 4:30 я зашел в офис президента банка и попросил отпустить меня в четверг на личный день. Я работал с Г. Дэйвом Найтом (H. Dave Knight) 17 лет, с тех пор как уволился со службы, и по моему лицу он понял, что что-то не так. Он вышел из-за стола и закрыл дверь, после чего вернулся на свое место за столом.

— Что случилось, Элли (Allie)? — спросил он, называя меня по прозвищу, которое использовали для меня мои близкие друзья и родственники.

Я на секунду задумался, как много я собираюсь ему рассказать, но потом захлебнулся и начал плакать в его кабинете. Никто - и я имею в виду никто - не видел, чтобы я плакал с тех пор, как мне было около шести лет и я сломал руку, упав с дерева. Я порвал связку колена, играя в футбол в старших классах, получил пару пуль и нож во время службы в спецназе. И никогда не плакал. И вот я сижу и рыдаю, как идиот.

Я рассказал ему о том, что нашел, и обо всех своих подозрениях. По мере того как я говорил, я начал злиться и оживляться. Эйч-Дэйв (H-Dave), как я называл его в шутку, знал о моем прошлом и начал выказывать беспокойство на своем лице.

— Элли, тебе нужно успокоиться и все обдумать, — сказал он. — Не делай глупостей, иначе можешь оказаться в тюрьме. Если все окажется так, как ты думаешь, не разрушай свою жизнь из-за этого. В твоей жизни бывали ситуации и посложнее этой.

— Это правда, Эйч-Дэйв, но у меня всегда была ясная цель. Она вырывает мне сердце. И не так уж сложно заставить их обоих исчезнуть.

— Господи, Элли! Тебе нельзя так говорить ни с кем другим! Если у кого-то из них появится заусенец, угадай, кто окажется в тюрьме?

— Я знаю, что ты прав, Эйч-Дэйв, но мне все равно нужно взять выходной в четверг, чтобы подтвердить свои подозрения.

— Сначала пообещай мне жизнью своих троих детей, что не сделаешь ничего плохого ни одному из них.

Эйч-Дэйв хорошо меня знал. Он знал, что я никогда не дам обещания за жизнь своих детей, которое не собираюсь выполнять. Я согласился.

Пока я ехал домой, мои мысли разбегались в разные стороны. Я знал, что мне нужно снова посмотреть телефон Трейси, чтобы выяснить, как долго длился роман. Я ломал голову в поисках того, что она могла сказать или сделать, что могло бы дать мне намек на то, чем она занимается. Погрузившись в размышления и тщательно проанализировав последние несколько месяцев, я был вынужден снять шляпу перед Трейси: она была хладнокровной сукой. Она даже не дала мне ни малейшего намека. Так что теперь мне нужно было быть осторожным, чтобы отплатить ей тем же и не выдать своих подозрений.

В тот вечер Трейси вела себя как обычно, а на следующий вечер, в среду, была более чем готова к нашей обычной возне в постели. Я осторожно, но незаметно пощупал ее киску, чтобы проверить, не пытается ли она подсунуть мне добавки, но, хотя она была мокрой, как обычно, это не было чрезмерным, и никаких других выделений я не заметил.

Обычно мы с Трейси занимались сексом три раза в неделю. В зависимости от настроения мы иногда занимались любовью, иногда трахались. Я всегда доводил ее до множественных оргазмов и руками, и языком, так что, признаться, я был в полной растерянности, что я делаю не так, и должен признать, что для меня не имело смысла, что она стала шлюхой после долгих лет.

Было, мягко говоря, трудно притворяться заинтересованным, когда в среду вечером Трейси начала предаваться любовным утехам. Впервые в жизни я вначале притворялся с Трейси, но потом гнев взял верх и стал моим союзником. Я по-настоящему впился в нее, возможно, так грубо, как никогда раньше, но, похоже, ей это очень понравилось, и она кончила несколько раз, прежде чем я, наконец, выпустил в нее свой заряд.

В четверг Трейси работала полдня, а потом пошла в спортзал - по крайней мере, так она мне всегда говорила. Я встал в обычное рабочее время, но не стал надевать свой обычный деловой костюм. Поскольку она еще спала, то не могла понять, что я надел и зачем. Однако перед выходом из дома я снова взял с бюро ее телефон, и на этот раз я точно знал, что искать. Как я выяснил, переписка с Эр-Джеем началась около девяти месяцев назад. Я положил ее телефон на место, где она его хранила, взял свою спортивную сумку и вышел из дома.

Хотя я знал, что она не будет искать меня и мою машину, я все равно не стал рисковать. Плотно позавтракав в соседнем IHOP, я отправился в пункт проката «Budget» и взял напрокат что-нибудь неприметное. Затем я взял газету и почитал ее, после чего отправился в спортзал на хорошую, но, конечно, не напряженную тренировку. Затем я переоделся в джинсы и толстовку и направился в «Уолтхэм», припарковавшись так, чтобы видеть вход и при этом оставаться незаметным.

В сообщении на телефоне Трейси значилось, что «встреча» с Эр-Джеем состоится в час дня. В 12:50 машина Трейси въехала на парковку. На ней была рабочая одежда - бордовый костюм с юбкой чуть выше колен. С белой блузкой, видневшейся из-под пиджака, она выглядела профессионально, со вкусом и стильно. Она вышла из машины, окинула взглядом стоянку и вошла внутрь.

Через пять минут появился Эр-Джей. Это оказался Роберт Джон Холл, зять Марка Темплтона, адвоката фирмы «Темплтон, Оутс и Скрипнер, адвокаты». Дерьмо, Трейси не просто изменяет мне, она еще и трахается с зятем босса!

Эр-Джей, как все его называли, был адвокатом с образованием Нью-Йоркского университета, который пришел в фирму своего тестя около четырех лет назад. Ему 32 года, он красив и хорошо сложен, с короткими светло-каштановыми волосами и карими глазами. У него и его жены, дочери босса, Жасмин, трое малышей.

За эти годы я несколько раз встречался с Жасмин, и хотя моя жена - красивая женщина, Жасмин, пожалуй, равна ей по внешности, хотя сиськи у нее заметно меньше. Но я все равно не понимаю, с чего бы Эр-Джею решиться отказаться от чего-то, что выглядит так же хорошо, как Жасмин, которая ростом 5-2 (157 см), весом 110 фунтов (50 кг), с длинными темными волосами и мерцающими голубыми глазами. Если только эта женщина не полная сука, с которой трудно жить, то с моей точки зрения она просто прелесть.

Я не представляю, как Жасмин будет спокойна за эту связь, когда я решу рассказать ей. А еще лучше, я не могу представить, чтобы папа сидел спокойно. Они оба будут искать новую работу, когда об этом станет известно.

Но сначала о главном. Выждав около 30 минут, я направился в отель. Я спросил у портье, в каком номере зарегистрирован Роберт Холл. Он не смог найти это имя в реестре, и я спросил, не зарегистрирован ли номер на Трейси Сэнфорд. На самом деле так и было. Я попросил у него ключ от комнаты, поскольку был ее мужем.

— Я-я-я не думаю, что смогу сделать это, сэр, не позвонив сначала миссис Сэнфорд и не подтвердив, — сказал он, и на его верхней губе внезапно выступил пот.

Достав бумажник, я показал ему свои водительские права: Аллистер Сэнфорд (Allister Sanford).

— Но если у вас нет с собой брачного свидетельства, я должен подтвердить это у миссис Сэнфорд, — настаивал он.

Затем я вытащил из поясной кобуры свой Sig Sauer 320.

— Ричард, — медленно произнес я, прочитав его бейджик. — У тебя есть пять секунд, чтобы передать мне ключ от номера, прежде чем я возьму пистолет и тресну тебя рукояткой по левому виску.

Он медленно достал и протянул мне электронный ключ.

— Теперь подожди две минуты, прежде чем звонить в полицию, — сказал я. — Если копы приедут раньше, чем через пять минут, то, как только выйду из тюрьмы, я вернусь сюда и пристрелю твою задницу.

Когда я поднялся до номера, было слышно, как эта парочка усердно сношается. Я слушал нечленораздельное хрюканье и стоны около 30 секунд, прежде чем просунуть ключ-карту и тихо открыть дверь.

Эр-Джей стоял на коленях, отвернувшись от двери, и трахал Трейси по-собачьи. Он почти полностью выходил из нее и снова входил в нее, заставляя ее стонать при каждом движении. Она тоже была повернута лицом от двери, и я смог достать свой iPhone и сделать несколько снимков для доказательства. Убрав телефон, я снова достал свой Sig.

— Пардон, но я, кажется, потерял свою жену, — сказал я голосом чуть громче, чем раздавалось хрюканье. — О, смотри, вот она, на конце твоего члена.

Пара чуть не вывихнула шеи, повернув головы при звуке моего голоса. Эр-Джей тут же остановился, и Трейси быстро сползла с его члена.

Я стоял там, направив 9-миллиметровый пистолет на Эр-Джея. Уверен, я ухмылялся. Они оба смотрели на меня с выражением оленя в свете фар на лицах.

— Это не то, чем кажется, Элли, — сказал Эр-Джей, в то время как Трейси свернулась калачиком.

— Правда, Эр-Джей? — спросил я. — Я ожидал гораздо большего от адвоката. Разве вы, ребята, не должны быть стойкими к давлению?

— Именно так все и выглядит. Ты трахаешь мою жену - по крайней мере, трахал, пока я не вмешался. Так, как ты делал это последние несколько месяцев.

Я посмотрел вниз на болтающийся член Эр Джея, который, казалось, стремительно уменьшался.

— Господи, Трейси, если ты собиралась мне изменять, неужели ты не могла хотя бы сделать это с парнем с большим членом?

Трейси просто лежала, свернувшись калачиком, и издавала слабые задыхающиеся звуки. Не знаю, рассказала ли она Эр-Джею о моих десяти годах службы в армии, но она знала, чем я занимался и что, вероятно, мог сделать с ними обоими.

— Встань, — сказал я Эр-Джею, подходя к кровати.

Он соскользнул с кровати и встал лицом ко мне, сложив руки перед грудью в позу капитуляции. Я переложил пистолет в левую руку и в мгновение ока нанес прямой удар правой, попавший ему прямо в нос. Его лицо с ужасным треском залило кровью, и он упал на кровать, потеряв сознание.

Я услышал вой сирены перед отелем. Затем посмотрел на Трейси, которая выглядела как испуганная девочка.

— Когда я завтра выйду из тюрьмы, тебя не должно быть в доме. Я вывезу свои вещи, и ты сможешь вернуться и жить там, пока мы не продадим дом при разводе. Я уже разделил наши финансы пополам и снял свое имя со всего, чем мы владели совместно, включая кредитные карты. Твоя машина куплена и оплачена, как и мой пикап. Они останутся у каждого из нас.

— Тебя обслужат как можно скорее.

— Мне пора бежать. Увидимся.

Выйдя из комнаты, я спустился в холл и сдался четырем копам, которые наблюдали за мной с пистолетами наизготовку. Я постарался не дать нервным молодым парням повода случайно застрелить меня.

Позвонив Эйч-Дэйву, я попросил его утром внести за меня залог. Они обвинили меня в нанесении побоев за то, что я уложил Эр-Джея. Эйч-Дэйв сказал, что может поторопиться и уже сегодня выпустить меня под залог, но я сказал ему, что, скорее всего, мне нужно провести ночь в тюрьме, чтобы Трейси не было дома, когда я вернусь.

— Ну, думаю, могло быть и хуже, — сказал мне Эйч-Дэйв. — Вероятно, я смогу уладить это с советом директоров гораздо проще, чем если бы ты пристрелил ублюдка.

Выйдя из тюрьмы, я арендовал один из тех складов и вывез из дома почти все, что хотел. Я нашел дешевый мотель и поселился в нем, решив, что смогу найти более постоянное место, как только узнаю, придется ли мне отбывать срок в тюрьме по обвинению в нанесении побоев. Я догадывался, что мне понадобится адвокат для этого, а также для того, чтобы заниматься разводом, как вдруг мне неожиданно позвонили: оказывается, Эйч-Дейв был другом Марка Темплтона, да, того самого Марка Темплтона, чьей дочери изменял Эр-Джей Холл.

По словам моего нового адвоката, Эй-Джей ушел на больничный в пятницу и никому не рассказал о своей стычке со мной. Темплтон узнал об этом только тогда, когда Эйч-Дэйв взял на себя инициативу позвонить и объяснить своему другу-адвокату мою версию событий. Темплтон сказал, что с радостью возьмется за оба дела, хотя уже несколько лет не занимался разводами, и сообщил Эйч-Дэйву, что в понедельник утром и Эр-Джей, и моя жена останутся без работы.

Я не слышал от Трейси ни слова до воскресного утра, когда она пригласила меня к себе домой, чтобы поговорить о «нашей проблеме».

— Я и не подозревал, что у "нас" есть проблема, — ответил я. — Я не нарушал своих брачных клятв. Проблема только у тебя.

Я выключил трубку.

Через две минуты на линии снова была заплаканная Трейси.

— ХОРОШО, у меня есть проблема, — всхлипывала она. — Но разве мы не можем поговорить об этом как разумные люди? Я все испортила. Но я все еще люблю тебя и не хочу разводиться.

— Может быть, тебе стоило подумать об этом несколько месяцев назад, — ответил я. — Может быть, мы могли бы все исправить до того, как ты решила сделать Эр-джея обычным делом. Чем я заслужил это?

На другом конце телефона воцарилось молчание, длившееся целую вечность... на самом деле около 10 секунд.

— Ты ничего не сделал, Элли. Это все на моей совести. Я была захвачена вниманием красивого молодого мужчины. Сначала это был просто невинный флирт, потом прикосновения, несколько обедов. Я понимала, что это неправильно. А потом мы начали заниматься сексом, и хотя поначалу я чувствовала себя виноватой, я рассудила, что если я даю тебе столько секса, сколько ты хочешь, то я ничего у тебя не отнимаю, особенно если ты никогда об этом не узнаешь. Я никогда не отказывала тебе в сексе, когда ты этого хотел, и никогда не давала тебе хлюпающие остатки. Я следила за тем, чтобы всегда быть чистой для тебя.

— Это действительно был просто секс. Не было никакой эмоциональной привязанности. Мы были просто двумя друзьями, которые наслаждались телом друг друга. Полагаю, это было в какой-то степени возбуждающе, потому что было незаконно, и возбуждающе, потому что впервые за почти 30 лет меня взял другой мужчина. Но мы никогда не испытывали той близости, которую разделяем мы с тобой...

— Разделяли, — отрывисто поправил я. — Ты лишилась этой близости, когда я узнал, что ты изменяешь. Ты отказалась от нас, когда добавила его.

— Не будь таким, Элли. Мы можем работать над этим. Мы можем снова быть нами. Я пойду на консультацию. Мы оба можем пойти на консультацию.

— На кой черт мне нужна консультация? — огрызнулся я. — Я не изменял. Ты имеешь в виду, что мне нужна консультация, чтобы научиться жить с тем, что ты сделала?

Она вздрогнула от моего заявления. Я отключился.

В понедельник Темплтон уволил и Трейси, и своего зятя. Позже я узнал от Эйч-Дэйва, что Жасмин также выгнала Эр-Джея из их дома.

Хотя Эйч-Дэйв постоянно твердил мне о том, что нельзя быть глупым и пытаться отомстить, я все еще рассматривал эти варианты, когда, примерно, через месяц в банке появилась полиция. Похоже, кто-то, владеющий боевыми искусствами, выбил все дерьмо из Трейси после того, как она однажды вечером одна вышла из кинотеатра. Кто бы это ни был, он, должно быть, был очень хорош и/или очень зол, потому что он выбил ей почти все передние зубы и обеспечил сотрясение мозга. Естественно, сначала они обратились ко мне.

Я пожал плечами перед Эйч-Дэйвом, когда полицейские выводили меня из банка. Я знал, что он позвонит Темплтону.

Я не сказал полиции ни слова, пока Темплтон не приехал в участок, примерно, через 30 минут. Алиби у меня действительно не было, потому что я сидел дома и смотрел телевизор в своей квартире в одиночестве. Потом я вспомнил, что некоторое время переписывался с сыном где-то в то же время, когда избивали Трейси. Темплтон уговорил копов отпустить меня, и я сразу же позвонил Эйч-Дэйву и сказал, что вернусь, как только навещу Трейси в больнице. В конце концов, она все еще была моей женой - пока что - и вы просто не можете отвернуться от кого-то после 27 лет брака - по крайней мере, я так не делал.

Охрана больницы не решалась пустить меня в неотложку, пока не позвонили в местный полицейский участок. Затем меня проводили в палату Трейси. Вот это да. Ну и дела. Оба ее глаза были фиолетовыми, нос, похоже, был сломан, а рот представлял собой кровавое месиво. Несколько зубов, которые я мог видеть, были сломаны. Это было очень личное, и поскольку я знал, что не делал этого, я знал, кто это сделал. Но я никому ничего не сказал.

— Привет тебе, — тихо сказал я, чтобы проверить, проснулась ли она.

— Привет, — пробормотала она, медленно открывая потемневшие глаза.

—. ..о. ..ы сделал со. ..ой? Я?

Я понял, что это значит: «Это ты сделал со мной? Почему?», поэтому я покачал головой и мягко ответил:

—Ты же знаешь, я никогда не причинил бы тебе физического вреда, если бы ты не угрожала моей жизни. Я определенно не делал этого с тобой.

— Полицейские задали мне тот же вопрос. На самом деле, когда на тебя напали, я переписывался с Джошем. Они отпустили меня, хотя я не могу покинуть штат.

Я подержал ее за руку несколько минут, а потом вернулся к работе.

Когда я вернулся, в моем кабинете меня встретил Эйч-Дэйв, и он не выглядел счастливым.

— Элли, это не очень хорошо для банка - появление копов и сопровождение одного из моих вице-президентов в наручниках. Может, тебе стоит взять отпуск?

— Я понимаю, к чему ты клонишь, Эйч-Дэйв, и ценю это, — ответил я, — но я бы не сделал ничего, что могло бы навредить банку... или Трейси. Клянусь тебе, я этого не делал.

— Это должен быть последний раз, когда они приходят за тобой, иначе мне придется отправить тебя в административный отпуск, — сказал он. — Я уже получил замечания от двух членов совета директоров.

— Тогда тебе нужно быть со мной на следующей встрече. Я звоню Темплтону, и мне... нам... нужно как можно скорее увидеть его и его дочь.

Я сразу же связался с Темплтоном в его офисе и сказал ему, что мы с Эйч-Дэйвом приедем, чтобы поговорить с ним и его дочерью. Он был озадачен, но я сказал ему, что это не просьба, если она хочет сохранить свою свободу. Он положил трубку и позвонил ей, затем перезвонил мне и сказал, что мы вчетвером можем встретиться через 30 минут в его офисе. Офис в это время будет закрыт, но если мы позвоним ему на мобильный, он нас впустит.

Эйч- Дэйв позвонил жене и сказал, что у него важная встреча со мной и моим адвокатом и что он задержится. Она, видимо, поняла, потому что он быстро закончил разговор, и я отвез нас в офис Темплтона. Эйч-Дэйв набрал номер Темплтона, и тот быстро подошел к двери, впустил нас и закрыл ее за нами.

Когда мы пришли, Жасмин уже была в конференц-зале и выглядела как скромная мать троих детей в простом голубом платье и туфлях.

— В чем дело, Элли? — спросил Темплтон, выглядя серьезным, как сердечный приступ.

— Тебе действительно нужно было так сильно ее избить? — тихо спросил я Жасмин.

Жасмин, очевидно, еще не рассказала отцу. Может быть, она надеялась, что я действительно не узнаю. Она с минуту возилась, изучая стол для совещаний, потом, наконец, заговорила.

— Наверное, я немного увлеклась, — с жаром сказала она. — У меня трое малышей, а эта сука разрушила мою жизнь!

Темплтон и Эйч-Дэйв посмотрели друг на друга в шоке и изумлении.

— Как вы узнали, что это была я? — спросила Жасмин.

— То избиение было вызвано яростью, — ответил я. — И мы с тобой были бы единственными, кто мог бы из-за этого испытывать такую ярость. Я просто не знал, что у тебя такая подготовка.

— Я занимаюсь смешанными единоборствами в спортзале уже два года. У меня неплохо получается, — самоуверенно заявила она.

— Но при этом ты избиваешь человека до полусмерти, — ответил я. — Если бы не тот факт, что я полностью понимаю, почему ты так поступила, я бы тебя арестовал. Ты, ведь, понимаешь, что я до сих пор в какой-то степени люблю эту глупую сучку и что она - мать моих троих детей?

— Вы погасили свет Эр-Джею, когда поймали его. Разве это не одно и то же?

— Даже близко нет, — сказал я. — Я поймал их на измене и ответил, но только одним ударом. Ты не застала их за этим занятием и нанесла гораздо больше ударов, чем один. Твой отец может сказать тебе, что есть большая разница, когда есть намерение причинить вред.

Она опустила взгляд на стол, как маленький ребенок, которого только что поймали за руку в банке с печеньем.

— Но все же, — добавил я, — это была хорошая работа. И, думаю, теперь мне не нужно думать, как отомстить ей. Ты отомстила за нас обоих.

Она подняла голову и злобно усмехнулась. Темплтон и Эйч-Дэйв все еще выглядели потрясенными.

— Тогда могу я попросить вас об одном одолжении? — спросила Жасмин.

Я кивнул.

— Мистер Найт, не могли бы вы выйти из комнаты на минуту или две? — попросила она. — Мой отец может остаться, потому что он мой адвокат, а это адвокатская тайна.

— Вообще-то, солнышко, как сотрудник суда - технически - я должен сообщать о любых возможных нарушениях, так что, может быть, мне лучше на несколько минут пойти с Дэйвом в свой кабинет, — сказал Темплтон дочери.

Когда они ушли и закрыли дверь, Жасмин наклонилась ко мне поближе и сказала, что еще не закончила мстить, только на этот раз она заплатит за то, чтобы кто-то сравнял счет с ее мудаком-мужем. По ее словам, она рассказывает мне об этом, чтобы у меня было надежное алиби, потому что она знала, что копы придут ко мне первыми, ведь, по ее словам, именно у меня есть опыт службы в спецназе.

— Если я назову вам дату, думаю, вы с мистером Найтом и моим отцом должны быть вместе где-нибудь на людях... и, может быть, немного громко, чтобы многие вас видели, — сказала она голосом чуть выше шепота. — И если полиция будет внимательно смотреть за вами, это даст моим людям больше шансов выпутаться из сложившейся ситуации. Вы будете как бы приманкой.

Я совершенно недооценил Жасмин. Она была не из тех, кого можно разжалобить, когда дело касалось ее семьи.

— Ты, конечно, понимаешь, что полностью перечеркиваешь мои планы мести, — сказал я ей.

Она пожала плечами и попыталась сделать невинный вид, который у нее так хорошо получался. На меня это не действовало, но я восхищался ее упорством.

— По рукам! — сказал я, протягивая руку для крепкого рукопожатия с адской кошкой Марка Темплтона.

Она встала из-за стола, открыла дверь в конференц-зал и позвала:

— Ладно, ребята, давайте заканчивать.

Когда они вернулись в конференц-зал, Жасмин посмотрела на них и объявила, что они и их жены собираются пригласить меня на ужин в следующую пятницу и, возможно, сделать все возможное, чтобы я еще и напился. Темплтон бросил на нее взгляд, но она, не говоря ни слова, подняла руку в знак остановки.

— Думаю, мистер Сэнфорд уже достаточно натерпелся сердечных страданий. Ему нужен хороший вечер с друзьями.

Темплтон перевел взгляд с дочери на Эйч-Дэйва, а затем просто кивнул.

— Значит, в пятницу вечером, джентльмены.

*****

В субботу утром я проснулся с пронзительной головной болью. Я не думал, что выпил так много, но вот оно - непрекращающееся сердцебиение. Минуточку, это не голова, а входная дверь.

Я встал с кровати, накинул халат и, пошатываясь, подошел к входной двери квартиры, которую снял после ухода от Трейси. Две машины, мигающие фарами, четверо полицейских.

— Кто-нибудь может выключить эти чертовы мигалки? — спросил я, держась за голову.

Боже, как я ненавижу похмелье.

Полицейские вошли и спросили, где я был в пятницу вечером. Я сказал, что был в ресторане с друзьями, а потом мы пошли на небольшой концерт, где я оказался на сцене, исполняя партию Джо Кокера в песне «Up Where We Belong» с великолепной молодой певицей по имени Джемма Амазинг.

— Подождите, дайте мне взять телефон, — сказал я.

Жена Эйч-Дэйва взяла мой телефон и сняла видео моего выступления. На видео было указано время 9:54 вечера, когда я показывал его копам. И, если честно, я неплохо справился с песней.

Я предложил полицейским кофе и занялся заваркой кофейника.

— Так что же произошло прошлым вечером, что вы, ребята, случайно вспомнили обо мне? — поинтересовался я.

Сержант Пит Бартром шагнул вперед, достал из кармана телефон, вывел на экран фотографию и спросил, знаю ли я, кто это.

— Конечно, я знаю, кто это, — сказал я. — Это тот мудак, который трахнул мою жену и разрушил мою жизнь. Подождите... с ним случилось что-то плохое, и вы думаете, что я ему отомстил?

В этот момент я почти улыбался. Мне нужно было хорошенько постараться, чтобы они некоторое время гонялись за своими хвостами, удивляясь, как я мог это сделать и при этом иметь свидетелей моего местонахождения. В их мозгу уже было заложено, что раз я бывший спецназовец, то и отомщу по-своему. Кто я такой, чтобы отказывать им в этом?

— Так что - мудак упал и разбился, или у его машины случайно закончился бензин на железнодорожных путях? Он еще жив?

Копы переглядывались между собой, пока я наливал себе кружку кофе.

— Он очень даже жив, сэр, но когда действие наркотиков закончится, я уверен, он пожалеет, что не умер, — сказал сержант Бартром. — Кто-то, а может, и не один, бил его по гениталиям бейсбольной битой или чем-то подобным, и хирурги провели большую часть прошлой ночи, удаляя яички и останавливая кровотечение.

— Но вы, ведь, ничего об этом не знаете, раз так были заняты своим сценическим дебютом?

— Именно! — сказал я. — Но вот что я вам скажу. Вы узнаете, кто сделал это с придурком, и я внесу деньги в фонд его защиты. А сейчас, если вы, ребята, не возражаете, мне нужно принять аспирин и душ.

Я назвал копам имена тех, с кем я был, чтобы они могли проверить мою историю. Их впечатлило, что во время нападения я был с президентом банка и известным адвокатом.

На развод ушел почти год. Трейси боролась с этим до последнего. Она просто не могла или не хотела вбить себе в голову, что я не приму ее обратно. Она даже пыталась затащить меня на консультацию в присутствии судьи. Я спокойно сказал судье, что считаю девять месяцев измены чем-то большим, чем просто плохим решением с ее стороны, и что предпочел бы сидеть в тюрьме, чем быть с той, кто может выбросить мою любовь на ветер, потому что ей льстит внимание красивого молодого мужчины. Судья размышлял над этим около пяти секунд и принял решение не прибегать к помощи консультанта.

После развода я не ходил на свидания, по крайней мере, год. Но это не помешало одному из моих коллег, Дику Риду, время от времени приходить ко мне в офис и говорить, что одинокие парни моего возраста находятся в выигрыше, потому что одиноких женщин в этой возрастной группе гораздо больше, чем мужчин.

— Она может быть немного помятой, и тебе, возможно, придется потратиться на грузовик смазки, но здесь есть отличные киски, мой друг, — обычно говорил он.

Он, конечно, задница, но, как я убедился, он прав.

Время от времени, я выбирался в приличный бар или небольшой ресторанчик с играющей группой, чтобы найти себе собеседниц, кроме моих коллег по работе в банке. Не то чтобы в моем банке не работало несколько красивых женщин, но я никогда не стал бы приставать к коллеге. Это просто не принято, особенно сейчас, с этой историей Me Too (хештег, распространившийся в социальных сетях в октябре 2017 года, пользователи которого выражали осуждение сексуального насилия и домогательств).

Но я начал замечать, что в этих местах появляются за столиками женщины за 40 и 50, и я заметил, что они не носят обручальных колец. В модных местах и горячих клубах можно встретить двадцати- и тридцатилетних, но женщины за 50 появляются в местах, которые, вероятно, считаются второсортными. Полагаю, большинство из них не ищут горячих двадцати- или тридцатилетних красавцев ни для секса на одну ночь, ни для знакомства, ведущего к алтарю, и, видимо, они знают, что такие, как я, тоже их там не ищут.

Однажды вечером я заметил ее в «Giorgio's», маленьком итальянском бистро/баре. Сначала она сидела за столиком с четырьмя или пятью женщинами, но потом встала, подошла к бару через несколько мест от того, где сидел я, и заказала порцию текилы «Дон Хулио» со льдом. Не самый обычный напиток для женщины, и мне было любопытно узнать, знает ли она, что делает, или собирается потратить хорошую текилу впустую, выхлебав ее одним залпом. Она изучила содержимое шота, поднесла к лицу, а затем сделала глоток, чтобы насладиться его согревающими объятиями. Я был заинтригован, поэтому повернулся к ней и сказал:

— Вы первая женщина, которую я вижу, которая действительно отпивает глоток текилы, а не просто залпом выпивает ее. И, как я вижу, вы сделали мудрый выбор, — сказал я.

— Спасибо, что оценили мои способности к выбору, любезный сэр, — ответила она с напускной серьезностью. — Я так понимаю, вы сноб текилы.

— Скорее всего, я сноб всего дистиллированного, — ответил я. — Когда я был ребенком, я пил как ребенок, но теперь, когда я немного повзрослел, мне нравится критически оценивать работу лучших дистилляторов. А для этого нужно потягивать и не добавлять в стакан ничего, кроме льда.

— Значит, вы действительно не пытаетесь меня подцепить? — сказала она совершенно серьезно.

— Я и не собирался, но если вы хотите, чтобы вас подцепили, я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать, — ответил я, подняв безымянную левую руку с расставленными пальцами.

— Я Эми, точнее, Эми Амбаргер, а вы...

— Аллистер Сэнфорд. Элли для моих друзей, как вы понимаете, почему, — ответил я.

Она сделала несколько шагов ко мне, так как у меня была тарелка с едой, над которой я работал. Я спросил, не хочет ли она чего-нибудь к текиле, но она отказалась. Я повернулся к бармену и заказал себе шот «Дон Хулио», тоже со льдом. Мы подняли небольшой тост за богов агавы.

Эми Амбаргер не только не пила как обычная женщина, но и не выглядела как обычная женщина, особенно для той публики, которая обычно посещает «Giorgio's». У нее были длинные темно-каштановые волосы, которые спадали до талии и как бы скрывали то, что, по моим предположениям, было 36C (объем 91, 4 см с чашечкой С) в ее шелковистой блузке. Она была ростом около 5-6 (168 см), с стройными ногами в довольно узких джинсах, и эти ноги заканчивались, возможно, лучшей задницей, которую я когда-либо видел вживую. Я больше люблю сиськи, но у этой женщины была задница, за которую можно умереть.

— Я прошла проверку? — спросила она, поймав меня на том, что я ее разглядываю.

— О да, — сказал я, краснея от своей глупости.

Я снова поднял левую руку и сказал:

— Простите, но я в этом деле новичок. Не делал этого уже очень давно.

Она хихикнула, и я полностью пропал. Мы проговорили около двух часов, рассказывая друг другу о наших разводах и работе, а потом подошла одна из ее подруг со столика и сказала, что ее подруги собираются домой. Она сказала, что ей пора уходить, так как она сегодня не за рулем, но достала из кармана рубашки мой мобильный телефон и набрала свой номер.

— Только идиот может потерять его, — прошептала она мне, прижимаясь к моей щеке.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не позвонить ей до середины следующего дня, а когда я, наконец, позвонил, она призналась, что думала, будто я потерял номер. Никто из тех, кому она когда-либо давала свой номер, не ждал так долго, чтобы позвонить - бесстыдно заявила она. Она также сказала, что я прошел проверку среди четырех ее подруг за столиком.

Мы проговорили, наверное, час. Я узнал, что ей 45 лет, она родилась и выросла в этом районе. Ее родители, по сути, до сих пор живут в часе езды от нее, и она регулярно навещает их. Мои родители, сказал я ей, умерли в течение последних 10 лет. Ее единственный ребенок, дочь, учится на последнем курсе университета Пердью в Индиане.

Я позволил ей выбрать ресторан, и она выбрала одно из лучших французских заведений в городе. Мы пили водку, когда я объяснил ей, что обе мои любимые водки сделаны во Франции - Grey Goose и Ciroc - и сделаны из винограда, а не из картофеля.

— Оставим французам право делать с виноградом еще что-то гениальное, помимо вина, — сказала она.

Только на четвертом свидании мы занялись сексом, и то с презервативом. Она сказала мне, что не принимает таблетки, так как не очень активна в сексуальном плане, но у нее достаточно ума, чтобы пользоваться презервативами, тем более что в ее возрасте она все еще находится в детородном возрасте. Я не возражал против использования презерватива, хотя это был первый раз с тех пор, как я был женат на Трейси. Несмотря на то что у меня не было секса больше года, я не был похотливым лотарио и смог продержаться довольно долго, прежде чем кончить, но это было не так приятно, как секс с моей бывшей женой. По ее лицу я понял, что она тоже не была в обмороке от моего выступления. Я трижды возбуждал ее своими талантливыми пальцами, но я знал, что могу добиться большего.

— Давай повторим это через пару недель, когда мы оба пройдем тестирование и принесем справки о здоровье, — сказал я. — Тогда ты сможешь получить «полноценного Элли».

Я даже использовал воздушные кавычки.

— Нахальный ублюдок, не так ли? — ответила она.

— Посмотрим, — ответил я.

Через две недели мы предъявили друг другу справки о состоянии здоровья, и я был как человек, выпущенный из тюрьмы. Мне не терпелось добраться до ее киски своим ртом, и мой энтузиазм по поводу этой ночи был просто зашкаливающим. Она была готова к этому и невероятно отзывчива, и потребовалось всего пять минут игры руками, чтобы заставить ее сильно кончить в первом оргазме. Я еще пять раз удовлетворил ее пальцами, а затем скользнул по кровати, чтобы получить свое первое горячее блюдо за последние два года.

Я взял эту великолепную попку в обе руки, а затем провел плоской стороной языка по отверстию ее киски, заставив ее выкрикнуть мое имя. Трейси обычно просто нечленораздельно кричала, так что это был первый раз за целую вечность, когда я услышал, как женщина выкрикивает мое имя во время секса. Как же это заводит! После этого я просто сошел с ума и использовал, практически, все известные мне приемы с языком и ртом.

— Господи, Элли! — кричала она. — О, блядь! О, блядь! О, блядь!

Затем она сжала ноги как можно сильнее, а мое лицо оказалось зарыто в ее киске, и начала дико конвульсировать в течение, примерно, 30 секунд. Думаю, она кричала, чтобы я остановился, но я не был уверен, потому что на несколько секунд она перекрыла мне доступ воздуха, и я боролся за дыхание. Затем она перестала двигаться на несколько секунд, пока я вынимал свое лицо из ее пизды и набирал драгоценный воздух в легкие.

— Тише, тише, тише, ты, гребаный монстр! — внезапно выкрикнула она. — Как долго я была в отключке?

— Около 10 секунд, — задыхаясь, ответил я.

— Это было удивительно охуенно! Такого еще никогда не было! Но ты должен сейчас же вернуться и жестко трахнуть меня, потому что я на исходе.

И я сделал то, что доктор прописал. Я даже заставил ее еще раз кончить на мой член, прежде чем она окончательно добила меня, и я кончил так сильно, как никогда в жизни. Вот это, блядь, женщина!

Мы с «Эми Эм», как я стал ее называть, в ту ночь стали эксклюзивными и были таковыми в течение следующих шести месяцев, пока я не испортил все одним простым вопросом.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил я ее однажды ночью, когда она отходила после дюжины сильных оргазмов в моей постели.

Я почувствовал, как ее тело напряглось совсем не так, как при сексуальном возбуждении, и понял, что ничего хорошего мне это не сулит. Она заколебалась, и я ответил за нее отрицательно.

— Прости меня, Элли, правда, но я просто не готова так скоро снова вступить в брак, — сказала она, начиная задыхаться. — И я знаю, что это то, чего ты хочешь и в чем действительно нуждаешься: твердые обязательства. Я понимаю. И я знаю, что у нас эксклюзивные отношения и все такое, но если я не могу вступить в брак, то, думаю, мне нужно отпустить тебя найти женщину, которая сможет. Рано или поздно я, возможно, не захочу быть эксклюзивной, а это действительно усложняется, когда ты в браке. И я слишком сильно люблю тебя, чтобы когда-нибудь тебе изменить, но я не хочу делать твою жизнь несчастной, ожидая от меня обязательств. Я не хочу, чтобы через 15 лет ты оглядывался на это и винил меня в том, что я тебя обманула.

Я был потрясен до глубины души. После того как я узнал, что Трейси мне изменяет, это, возможно, был худший момент в моей жизни. Но служба в спецназе научила меня, что иногда нужно получить пулю и продолжать двигаться вперед.

*****

Я не ходил на свидания около шести месяцев, а потом снова вступил в игру, как для того, чтобы заткнуть Дика Рида, так и для того, чтобы сделать что-то еще.

— Там есть хорошие киски, бро. Ты просто позволяешь им проходить мимо тебя, — говорил он, когда видел меня.

Когда я впервые увидел ее, я не особо присматривался, но обстоятельства изменили ситуацию. Она сидела одна в конце бара в «Stewart's», излюбленном месте тусовки офисной публики в центре города. Я почти никогда не бываю в этом заведении, но я был поблизости на встрече, и когда один из парней, участвовавших со мной во встрече, предложил зайти после того, как мы закончим, это показалось мне неплохой идеей. Что еще мне оставалось делать в четверг вечером?

Пока мы с двумя моими спутниками ужинали, вошла она, одетая в стильный жакет и юбку длиной до колена, быстро осмотрелась и прошла в конец бара. Я не уверен, о чем шла речь, потому что перестал участвовать в разговоре и увлекся этой женщиной. Ее наряд и манера держаться говорили о «полной уверенности, полном контроле», но при этом она двигалась неуверенно, словно ожидая встретить кого-то, кого не хотела видеть.

Поскольку ее юбка была несколько заужена, я мог сказать, что у нее упругая задница и крепкие бедра, поэтому я предположил, что она была или есть волейболистка, тем более что ее рост был около 5-10 (178 см). На голове у нее была копна длинных, непокорных каштановых локонов, которые показались мне довольно привлекательными. Еще меня привлекало ее красивое лицо, обрамленное этими локонами, и абсолютно безупречная кожа цвета карамели. По моим прикидкам, ей было около 35 лет.

Она села за барную стойку, поговорила с барменом, и ей подали белое вино. Акулы тут же начали кружить вокруг нее. Возможно, именно поэтому она выглядела такой неуверенной при входе.

Она отвергла первых трех парней, которые подошли к ней, но парень № 4 оказался немного настойчивее. Когда он положил руку ей на предплечье, а она отшатнулась, я решил, что пришло время поиграть в кавалерию. Я вышел из-за обеденного стола, положив стодолларовый счет за ужин, поднял свой пустой бокал и направился к паре.

— Извините, что не заметил вас раньше, — обратился я к женщине, когда подошел, — я как раз выпивал с Биллом и Гарри. Могу я принести вам еще один, а себе возьму другой?

Она заколебалась, что дало мистеру Касателю предплечий все возможности, которые, по его мнению, были ему необходимы.

— Хорошая попытка, приятель. Но леди сегодня со мной, — усмехнулся он.

— Что ж, тогда никаких обид. Нельзя винить парня за попытку, — ответил я, протягивая руку для рукопожатия.

— Нет, мы в порядке, бро... ооо... ооо... дерьмо.

Он попытался вырвать свою руку из моей хватки, но я держал крепко и начал перемещать кости в его руке. Он попытался оттолкнуть меня свободной рукой, но я схватил его за запястье и выкрутил.

— Ладно! Ладно! — полушепотом-полувсхлипом произнес он.

Я отпустил его руки, и он направился прочь.

Подошел бармен, и я попросил принести еще две порции того, что мы оба пили. Я сел рядом с этой прелестью, протянул руку и объявил:

— Элли Сэнфорд. И нет, я не пытаюсь вас подцепить. Это мое хобби - спасать дам, попавших в беду. Видели бы вы меня с мечом и щитом.

Она положила свою карамельного цвета руку в мою, и я осторожно пожал ее, стараясь не оставить следов на прекрасной коже.

— Спасибо, что не сломали мне руку, Элли, — сказала она с легкой усмешкой.

Она пыталась улыбнуться, но в ее взгляде было больше грусти, чем чего-либо еще.

— Рэнди... Миранда Уайт, — сказала она.

— Ну, Рэнди Миранда Уайт, это, наверное, больше информации, чем мне нужно, но мне приятно с вами познакомиться.

Я видел, как розовый румянец начал подниматься по ее шее и разливаться по лицу.

— Я не это имела в виду. Рэнди, зови меня просто Рэнди, — задыхаясь, произнесла она.

— Черт, я знал, что мне просто не может так повезти, — пробормотал я.

На этот раз она хихикнула, и я понял, как давно я в последний раз слышал этот звук.

Мы проговорили около часа. Рэнди работала закупщиком в одной из розничных сетей в этом районе. Она пришла в ресторан, чтобы выпить успокоительного после тяжелого дня. Она понимала, что с ее внешностью посещение ресторана или бара в одиночестве означает неизбежное, тем более что на ней не было обручального кольца.

— У меня та же проблема, — пошутил я.

Она снова захихикала и легонько ударила меня по руке.

Мы вкратце обсудили, почему никто из нас не носит кольца. Похоже, она носила его 23 года, прежде чем узнала, что у ее мужа в разгаре, как оказалось, третий роман.

— Ты была замужем 23 года? — спросил я, показавшись недоверчивым. — Я думал, тебе около 35. Ты не возражаешь, если я спрошу твой возраст?

— Если только ты не спросишь мой вес, — ответила она. — Мне 52.

— Святое дерьмо! — отреагировал я.

— Я приму это за комплимент, — предложила она.

Я мог бы остаться там на весь вечер, разговаривая с этой прелестью, но не хотел злоупотреблять гостеприимством. Иногда уйти домой пораньше - лучшая часть доблести. Но когда я прощался с ней, провожая ее до машины, я попросил - и получил - ее номер телефона. Ка-цзин! (звук, издаваемый кассовым аппаратом)

Я не становлюсь моложе, а шанс встретиться с красивой женщиной выпадает не каждый день, поэтому я позвонил ей почти сразу после возвращения из ресторана.

— Я знаю, это кажется немного отчаянным... Ладно, очень отчаянно... но не хочешь ли ты в эту пятницу поужинать и сходить в кино?

— Ну, должна признать, что отчаяние в тебе очаровательно. Да, но кино выбираю я, — ответила она.

За ужином я узнал, что Рэнди уже семь лет в разводе. Я старался сохранить нейтральное выражение лица, когда она сказала это, потому что я тут же начал удивляться...

— А что, семь лет - это недостаточно, чтобы забыть своего бывшего? — спросила она.

— Нет, дело не в этом, — ответил я. — Мое последнее серьезное знакомство все еще хотела быть свободной через пять лет после развода, так что я подумал, может, у тебя тоже проблемы с обязательствами.

Ее глаза сверкнули на меня кинжалами.

— Не слишком ли ты торопишься, Слик (гладкий, скользкий, ловкий)? Это наше первое свидание, а ты уже думаешь о долгосрочных перспективах? Почему бы тебе не расслабиться и просто позволить этому случиться. Мы все разные. Посмотрим, к чему это приведет.

— Мои извинения. Я знаю, что мы все разные. Мне просто было очень больно, и, наверное, я предвижу...

— Не надо меня предвидеть. Просто позволь нам случиться.

«Позволь нам случиться. Мне нравится, как это звучит», - подумал я про себя.

Рэнди была более спокойной и тихой личностью, чем Эми, хотя, когда я, наконец, затащил ее в постель - на нашем восьмом свидании - она не стала ни спокойнее, ни тише, когда я провел языком по ее киске. На самом деле ее сильные ноги чуть не задушили меня, когда я в первый раз делал ей куни. К четвертому оргазму она дышала, как товарный поезд, а я втягивал воздух, как утопающий, засунув лицо так глубоко в ее киску, как только мог. Я быстро постучал по обеим ногам, чтобы она ослабила тиски, которыми была зажата моя голова.

Я вынырнул, задыхаясь от смазки KY и ее соков у меня в носу.

— Прости, детка, я увлеклась, — быстро извинилась она. — Никто не делал этого со мной уже очень давно... и никто никогда не делал это со мной так хорошо! Это было потрясающе!

Как только я перевел дыхание, я перевернул ее по-собачьи и взял ее медленно и страстно. Она кончила еще раз, прежде чем это сделал я, а когда мы закончили, то еще минут 15 лежали ложечкой, и я, время от времени, осыпал поцелуями ее слегка вспотевшую спину. На ощупь ее кожа была такой же гладкой, как и на вид. Она часто стонала, пока мы обнимались.

— Со мной давно никто так не делал, — промурлыкала она.

Когда она собралась встать, я перевернул ее на спину, немного пососал каждую грудь, а затем лизнул эту чудесную гладкую кожу от груди и шеи до губ. И несмотря на то, что мое лицо было измазано ее соком и KY, я впился в эти губы самым страстным поцелуем. Она не отстранилась от поцелуя ни на йоту и, более того, отметила, что ей нравится вкус себя на мне.

— Хорошо, потому что я хотел бы сделать это регулярным, — усмехнулся я в ответ.

Позже я узнал, что оба родителя Рэнди были учителями, что, думаю, объясняло тот факт, что она была очень педантична почти во всем, что делала. Я же, напротив, имел склонность импровизировать, когда дело доходило до решающего момента. В спецназе меня научили хорошо планировать, но быть готовым к адаптации и отступлению от плана, когда нужно было что-то сделать, а план не работал. Моя спонтанность, скажем так, иногда раздражала ее, иногда приводила в изумление, а иногда просто приводила в восторг. Со своей стороны, я должен признать, что иногда ее кажущаяся одержимость совершенством действовала мне на нервы. У нас возникали маленькие глупые споры из-за этих различий в наших личностях, а потом, конечно, нам приходилось заниматься примирительным сексом. И тогда я указывал ей на то, что у нее никогда не было проблем с моей спонтанностью в постели, а у нее просто появлялся розовый румянец на шее и на щеках.

Единственное, когда Рэнди проявляла настоящую спонтанность - это на танцполе. Мы иногда ходили в клуб, и эта женщина просто обожала танцевать. У меня неплохая выносливость, но через некоторое время мне приходилось садиться и отдыхать. Она просто продолжала танцевать с теми, кто был рядом, и через несколько минут с ней уже танцевала группа мужчин и женщин. Я был не против, лишь бы никто не лез к ней. Я объяснил ей свои правила относительно верности и прикосновений, и она полностью согласилась. Но, время от времени, какой-нибудь молодой жеребец пытался обнять ее или взять за руку и привести к своему столику против ее воли, и тогда мне приходилось вмешиваться. Обычно мне удавалось сделать это тихо, но иногда мне приходилось буквально выкручивать кому-то руку и вести его к охране клуба, чтобы быстро выдворить. Видимо, обо мне узнали, что я бывший спецназовец, потому что на парковке меня никто не ждал.

С тех пор, как мы с Трейси расстались, стало традицией, что моя старшая дочь, Лорен, устраивает семейное Рождество у себя дома. Это и еще несколько семейных праздников в течение года были единственными, когда мы с Трейси были вместе. Мне требовалось огромное самообладание, чтобы быть вежливым с ней, в то время как она постоянно пыталась вернуть себе мое расположение. Лорен как-то сказала мне, что Трейси считает, что мы с ней, в конце концов, снова будем вместе, как только я справлюсь со своей уязвленной гордостью. У Лорен хватило здравого смысла сделать смущенный вид, когда она рассказала мне об этом.

Я встречался с Рэнди около девяти месяцев, поэтому в телефонном разговоре спросил Лорен, могу ли я привезти ее на Рождество. Лорен заколебалась, а потом спросила, насколько серьезно я отношусь к Рэнди. Когда я ответил «очень», Лорен просто сказала «хорошо». Она сказала мне, что предупредит Трейси о том, что я кого-то приведу, так что, надеюсь, драмы будет меньше.

— Если драма и будет, то, гарантирую, не из-за Рэнди, — заявил я.

У Рэнди никогда не было детей. Похоже, что ее бывший стрелял вхолостую. Но, судя по тому, как она относилась к моим детям и внукам, она была бы прирожденной матерью. Мои дети, кстати, были увлечены Рэнди так же, как и я, и Лорен спросила меня, почему я жду, чтобы нажать на курок.

— Мужайся, крутой спецназовец, и попроси эту женщину стать твоей женой, пока ее не увел кто-то другой, — сказала Лорен. — Мы все ее любим, и я думаю, внуки будут рады, если она станет бабушкой Рэнди.

Со своей стороны, Трейси вела себя довольно сдержанно в течение двух дней, пока мы были у Лорен, и это было, пожалуй, лучшее, на что я мог надеяться. Она была не совсем вежлива, когда я представил ее Рэнди.

— Я не знала, что ты ловил рыбу в детском бассейне, — сказала мне Трейси, на что Рэнди нахмурилась.

— Хочешь верь, хочешь нет, но Рэнди всего на пару лет моложе нас, — быстро сказал я, пытаясь разрядить обстановку. — Думаю, все дело в идеальной коже. Я тоже думал, что украл чьего-то подростка.

Трейси с отвращением посмотрела на меня и ушла прочь. Я бросил на Рэнди один из тех взглядов, которые говорят: «Ну что тут сделаешь?».

Но самая лучшая часть праздника наступила, когда мать Трейси, Линда, собралась уйти пораньше после рождественской трапезы. Я всегда прекрасно ладил с Линдой, и я знаю, что она надеялась, что я останусь с ее дочерью, несмотря на то что «Трейси тащила камень», как она выразилась. Когда она подошла ко мне, чтобы обнять на прощание, то наклонилась поближе и прошептала:

— Она мне нравится. Заверши эту сделку.

Я ждал еще три месяца, и в годовщину нашего первого официального свидания я вручил Рэнди кольцо с бриллиантом и спросил, можем ли мы сделать это навсегда. Она бросилась ко мне в объятия, обняла меня так крепко, как никогда в жизни, а затем превзошла это самым страстным поцелуем в моей жизни. Затем она разрыдалась, полностью промочив мое левое плечо. В общем, я бы сказал, что реакция была вполне положительной.

— Давно пора, Слик, — сказала она, назвав меня по прозвищу, которое она использовала на нашем первом свидании. — Я думала, может, я напугала тебя, когда сказала, что ты слишком быстро двигаешься. Но, возможно, ты знал что-то, чего не знала я.

++++++++++

На днях я послал Дику Риду бутылку 18-летнего ирландского виски Jameson в качестве запоздалой благодарности. Мы с Рэнди только что отметили 10-летие нашей свадьбы, и, по правде говоря, Дик приложил к этому руку. Если бы я был предоставлен самому себе, то после развода с Трейси стал бы отшельником. Но Дик просто не мог заткнуться, рассказывая о том, сколько кисок может получить одинокий парень в свои 50, так что я вернулся на сцену знакомств только для того, чтобы заткнуть его. А остальное, как говорится, уже история.