Культурное мероприятие: "Наш завод и Новый год!" (Многоходовый рассказ)

Культурное мероприятие: "Наш завод и Новый год!"Многоходовый рассказ. Предисловие к рассказу. Читать рассказ просто и очень просто. Состоит он из отдельных частей, в конце каждой из которых указан переход к следующей. Выбор перехода зависит всецело от читателя, а в редких случаях – от самого случая. Все пронумеровано, так что, надеюсь, не запутаетесь... Удачи Вам! З. Ы. Если вдруг Вам покажется всё достаточно сложно или на каком – то этапе Вы вдруг запутаетесь, тогда бы я посоветовал с самого начала прочтения на отдельном листочке попробовать составить картумаршрутизаторнавигатор по пускай и небольшому, но все же имеющему несколько вариантов развития сюжета. Ещё раз удачи. 1. До календарного Нового года оставалось что – то около недели. Руководство завода сегодня по окончании работы практически полным составом отправилось на оплаченный корпоратив, инженерно – технические ратники поголовно "приняли на душу", засеревшись предварительно в своих кабинетах, и понемногу расползались в сторону "ночевок" – кто своих, а кто и "влево". И уж конечно же – все было проделано с присущей случаю употребления алкоголя на рабочем месте конспирацией, но, как водится, что известно двум, то известно всем. О праздновании начальства работники цехов прознали ещё за несколько дней до того и обычные посиделки после работы сегодня превратились в культурное мероприятие – встречу Нового года коллективом. Объединяясь в группы по профессиональному, соседскому, по интересам, а То и вообще без какого либо внятного принципа; подавшись за пределы завода или оставшись в его стенах, отмечали практически все, кто не был занят выполнением ответственных заданий или не стоял у линий... В раздевалке самого маленького – термического первого цеха – посредине стоял обеденный столик, рядом лавочки и вот на этих самых лавочках разместились отмечающие. Было их немного – всего половина смены, вторая половина сейчас благополучно заливала в себя алкоголь в местном "генделе", носившем прозвище "Дубки" в каких – то четырехстах метрах за проходной. – А вот я сегодня... – рассказывал свою историю Стас, обладатель выдающегося на полтора корпуса вперед живота, и по совместительству водитель трактора. – Хи – хи... – посмеивалась Оксана... – Хо – хо... – гортанно вторила ей Валька... Смеялись они над пошлой шуткой крановщика Алешки. Алешка был молод, вдвое моложе Стаса, пуза не имел и был интересен дамам без особых запросов. Именно в нем Стас и видел своего сегодняшнего конкурента. Выпили уже по пятой или по шестой, закусили принесенными дамами оливье и салом, вытерлись рукавом и веселье начинало набирать обороты. Алешка потихоньку начинал тискать Алевтину, подругу Жанны, с которой те были не разлей вода, Жанна строить глазки напарнику Алешки, а тот заглядываться на Оксану... – Пойдем, покурим. – положил руку на Алешкино плече Стас. Когда он встал ни кто не заметил, да и потом не обратил внимания, брожения во время празднеств было в порядке вещей. Алешка не возражал. Солнце давно село и даже лампа 75 – и ватт в раздевалке при выходе на улицу казалась прожектором. Закурили. – Ты кого брать будешь? – осведомился хорошо подвыпивший Стас. Алешка не сразу сообразил о чем речи и попросил уточнить... – Ну, трахать кого будешь... – вообще – то в обиходе работяг котируются куда более крепкие слова, но ввиду обстоятельств, смягчим обороты. – Не знаю... – сделал затяжку Алешка. – А ты кого? – Тоже думаю... – отвечал Стас. – Может Вальку... Вальке только что стукнуло 45, на пятерик меньше, чем Стасе. Но на свои годы она выглядела молодцом, хоть и работала в горячем цехе... Тела крепкого, груди массивной, она славилась бойким характером и со слов тех, с кем она бывала в интимной близости, не особо стеснялась исполнять пожелания, порой даже в закрытой каптерке или за печами... –. .. или Оксанку... Оксана – прямая противоположность Вальки, что телом, что характером – была 22 – х лет от роду, ни разу ни с кем замечена не была, хоть ей не раз и предлагали, даже пытались споить, но сегодня давшая слабину и потому шансы на успех увеличились... –. .. или за Алевтиной и Жанной. .. Барышни занимали среднее положение между Оксаной и Валькой. 33 – 34 годика от рождения, в меру грудастые, в меру общительные, но куда более насмешливые и, что важно, неразлучные. Говаривали, что и даже с мужиком поодиночке не соглашаются – только парой... – Все они хороши. – согласился Алешка. – Выбирай себе, чтобы мы там не мешались под ногами друг у друга... – Сейчас, подумаю... – алкоголь уже давал о себе знать и табак Только усилил действие. – Давай, говори... Или если нужно подумать, пошли выпьем пока... выбрать Вальку – 2 выбрать Оксану – 3 выбрать Алевтину и Жанну – 4 пойти и пить – 5 "А ну их всех! Поеду лучше я домой!" – 92. – Валенька! – подсел к ней Стас. – Я вот сижу и смотрю на тебя... Интересная ты баба... Валька вспыхнула весельем на его грубый комплимент. Она давно привыкла к подобному обращению и считала, что за черствостью и не умением общаться с дамами скрывается мужество. А от мужского общества и мужественности она просто млела, или по крайней мере ей так казалось. – Да, – подзадоривала она его. – Я такая... И смотрю я, что ты тоже мужчинка хоть куда. – она игриво ткнула Стаса в выпирающий живот. Тот вздрогнул, схватил её за руку и так они застыли на какое – то время. – Уже поздно, начала она свои игры... – Пошли в цех, за станки... – предложил ей Стас, не особо слушая её. Давеча, после смены, в душевой один из коллег хвастался следами зубов на причинном месте, якобы оставленной Валькой, как раз в том самом закутке за станками... Второй рассказывал о том, как он с Валентиной как – то парился в бане и чуть ли не вся баня потом имела интимную связь с Валькой. Далее взял слово первый и рассказал о случае в "Дубках" где Вальку "на слабо" уговорили сделать всем сидящим за столом минет. Причем, со слов рассказывавшего, дама передвигалась под столом, расстегивала мужикам брюки, исполняла соло на кожаной флейте, сглатывала и возвращала все в исходное состояние. Ходили и не такие слухи о Вальке, всего не упомнить, но парни очень рекомендовали её, называя безотказной и способной выполнить любой каприз. Порой "за Ваши деньги"! – Нет! – отрезала она. – Я домой... – Не понял? – удивился Стас. – Что так? – Я в чистом... – успокоила его Валька. – Дома... – Даш? – не отличаясь сообразитеностью в пьяном виде уточнил Стас. – Да. – кивнула она. – Ну так ты проводишь меня?. Стас встал, а Валентина простилась с оставшимися, сославшись на головную боль и "рано вставать". Стас тоже что – то пробормотал и под всеобщие улыбки и подмигивание, они покинули застолье, а потом и раздевалку. далее 123. Неуверенной походкой Стас подошел к Оксане. Та была настолько пьяна, что разобрать, способна ли она осознавать происходящее, было сложно. Но бывало тракториста, выросшего на сельских просторах и не боящегося в состоянии алкогольного опьянения практически ничего, такая мелочь остановить не могла. Его перемещение было отмечено присутствующими, но шум при этом не стих, только кто – то заметил, мол, Стаса на молоденьких потянуло, и не более... – Оксана. – погладил он грубой мужичьей рукой ту по головке. – Я того... Он всегда терял дар речи при встрече с ней. Бывало едет на тракторе, та ему на встречу. Поулыбаются, помашут руками, а потом столкнутся лицом к лицу – и все – немая сцена. Она руки на груди сложит и тупит взор, и он не знает что ей сказать, пряча руки за спиной... И уж коли а была в таком состоянии, когда непьющий организм был отравлен изрядным перебором алкоголя, то Стас очень надеялся – сейчас слова найдутся... Но, увы, кроме "я того... " он ничего произнести не смог... – Мне плохо. – простонала Оксана, теряющая сознание. – Домой... – Что, домой? – Я домой... – потерла лоб, не открывая глаз Оксана. – Я провожу. – предложил Стас, незаметно запустив руку под блузу. Оксана не заметила этой манипуляции или заметила, но не имела сил к сопротивлению, потому это обстоятельство обрадовало его. – Было бы хорошо... Они потратили какое – то время на одевание. А оказалась настолько пьяна, что сама идти была не в состоянии и выходя из раздевалки, Стас её чуть ли не нес, обняв за талию... – Ты там того, самец! – напутствовала кто – то из присутствующих дам. Стас же оставил это замечание без ответа... далее 124. – Аллочка, Жанночка... – грузно подсел к ним подвыпивший Стас. – Я не умею все это, потому... – и сник, опустив голову... – Что не умеешь? – поинтересовалась Жанна, подмигнув Алевтине. – Ухаживать не умею... – Ну, это дело наживное! – рассмеялась Алевтина. – Ещё научишься. Они, несмотря на возраст, давно были на ты. Правда Стас постоянно их путал, даже несмотря на то, что они были очень непохожи, но девушек это только забавляло. – Просто не умею ухаживать... – он начинал сникать. – А мы можем помочь? – поинтересовалась Жанна. – Да. – сказал Стас и наклонившись, добавил уже на ухо. – Пошли в подсобку. Жанна ни сколько не смутилась и все так же на ухо спросила: – А зачем? – Трахнемся. – было ей ответом. – Ну что, подруга, – хихикнула она, обращаясь к Алевтине. – Поможем коллеге избавиться от застенчивости? – Пошли! – встала та, увлекая за собой Стаса. Кто – то в спину им хи – хикнул, мол, лесбиянки мужика поволокли, но Стас был доволен собой и происходящим, и потому особо не обращал внимания на подобные заявления. Подсобка являла собой тыльную сторону здания, к которой была в свое время пристроена времянка. Времянка прижилась и теперь там хранили всякий хлам – подальше от начальства и то, что выбросить было жалко. Подсобка каким – то образом отапливалась, а ещё закрывалась – на громадный амбарный замок. Только вот ключ лежал под камнем у самого входа и только ленивый не знал о том, потому и особого проку от замка не было, невзирая даже на его размеры. Дверь в подсобку со скрипом отворилась, впустила троих и так же, скрипя, затворилась. – Бедняга ты наш! – погладила по голове Стаса Жанна. – Несчастненький! – со спины подошла Алевтина. – Бабы стервы и суки. – уже поглаживая шею и потираясь грудью о Стаса продолжила игру Жанна. – Мы тебя не дадим в обиду. – создавая бутерброд, отиралась о спину Алевтина. Девкам было уже давно за тридцать, но их игривость не переросла в женский или, как любил выражаться товарищ Стаса Богдан: «бабский колорит». Они до сих пор были двадцатилетними девчушками по духу, хотя годы не оставили и их в покое. Алевтина, белокурая бестия, некогда динамившая мужиков по окрестным кабакам, отличалась выдающейся вперед белоснежной грудью, мощными ягодицами, упругими ногами и пухлыми губами... Жанна, в юности, в тяжелые времена, подрабатывающая время времени телом, сменившая за свою половую жизнь мужиков больше, чем сейчас работала в термичке, гармонично дополняла светлую, но не очень яркую подругу. Смоляно – черные волосы от рождения, черные очи, хрупкий стан и рост в 175, маленькая, но дерзкая грудь, острые, как пики, ноги и крохотная и упругая попка. В паре девки выглядели как две половинки одного целого и потому были неразлучны... – Ах, ты ручками потрогать нас хочешь. – в ответ на действия Стаса вывернулась из его объятий Жанна. – Мы и сами не прочь... Мы тебя разогреем, дорогой, оставайся там. – Погоди много. – томно процедила Алевтина прямо в лицо Стасу, так, что её губы едва не коснулись его ресниц и он с восхищением смотрел на эти губы и язычок, томно прошедшийся по нижней губе. – Посиди, мы не уходим... – легко и иронично, одним толчком, усадила Стаса на табурет Алевтина. Подсобка была прелестна тем, что в неё помещалось все что угодно и еще оставалось место для остального, что появится завтра. Посреди подсобки выдалось значимых размером пустое пространство, которое в цеху прозвали "танцполом", потому что на нем не раз "танцевали" и Вальку, и остальных дам, до которых удавалось дотянуться... Сейчас же на танцполе разместились Жаннка и Алевтина... – Дорогой, что бы ты хотел, чтобы мы сделали? – простонала Алевтина, доведя пьяное сознание Стаса до экстаза. Он ничего не ответил. – Мы это сделаем для тебя, наш милый. Мы тебе станцуем. – уже стонала Жанна. – Ты хочешь увидеть наши обнаженные тела, милый? Стас что – то квакнул, не находя в себе сил на ответ и танец начался. Увы, музыки не было, но это ни сколько не умоляет того, что проделывали дамы на "танцполе". Крепко обнявшись, они впились губами одна в одну, закружились в одну сторону и когда уже должны были врезаться в стеллаж, Жанна вдруг вырвалась из объятий и разворачиваясь против часовой стрелки, оставила в руках у напарницы свою куртку. Отскочила еще на пару шагов, изогнулась, выставив согнутую ногу вперед и кинув голову назад, и застыла на какое – то время. Этого времени как раз хватило Алевтине, чтобы изощренной, спешной походкой подобраться к подруге со спины, обнять ту и утолить свою жажду поцелуем в её шею... Жанна повернулась. Даже несколько резковато и обняв в яростном экстазе подругу, одним махом лишили и её куртки... Девчонки кружились, менялись местами, оголялись, целовались, ласкали одна вторую, терлись грудьми, проводили руками друг другу по оголенным спинам, ягодицам, бедрам, меж ними... Спустя каких – то пятнадцать минут танца обе были уже в сапогах, чулках и трусиках. Стас потерял дар речи, созерцая все это и две его попытки подняться и присоединиться к танцующим были мягко, но однозначно пресечены. – Погоди, дорогой, дай нам еще пару минуток. – отталкивала его одна. – Потерпи немного, потом единение с нами для тебя будет незабываемым. – исходила истомой вторая. И Стас вновь был усажен на стул. Но когда Жанна овилась вокруг добротного тела Алевтины и спускаясь вниз, покрывая ту поцелуями, сорвала с неё последний бастион, скрывающий её не менее пухлые половые губы, и впилась в них своими, Стас не выдержал и расстегивая га ходу рубаху, брюки... бросился к ним. Дам не удивил такой поворот событий, они были к нему готовы, и постоянно ускользая от настойчивых объятий Стаса, они постепенно раздевали и его, поясняя это игрой. – Как же он хорош! – шептала Жанна, обращаясь к Алевтине и раззадоривая Стаса. – Если бы у меня был такой мужчина, я бы о большем и мечтала. – с придыханием отвечала ей подруга, мягко увернувшись от протянутых рук Стаса и стягивая с него нижнее бельё, обнажая набухший от возбуждения член. – Какой он у него большой и красивый! – простонала девочка. – Я бы прямо сейчас его бы взяла в рот и не отпускала бы никогда. – А я бы его впустила бы себе меж ног и позволила бы делать с собой все что угодно до тех пор, пока он меня всю не изотрет. – вспыхнула желанием вторая. – Дорогой, – стаскивала с него остатки одежды Алевтина. – Подыми ногу, помоги нам тебя раздеть. И теперь они были на равных – две дамы, в одних чулках и на каблуках, и он – носки – все что осталось на нем. – Давайте... – бросился он к Жанне и едва не прижал ту к стеллажу. – Тихо – тихо – тихо, дорогой. Не спеши. Самое Интересное только начинается. – освободила подругу Алевтина. – Но... – Ты де нам веришь, дорогуша? Неправда ли? Стас кивнул и ему завязали глаза. – Мы рядом, наш повелитель, теперь ты до жен нас найти и тогда мы будем твоими. – нежно прошлась по спине Алевтина. – Навсегда. – добавила со стороны Жанна. Стаса раскрутили, как крутят водящего в жмурках и когда тот остановился: "Я здесь, дорогой!", – донеслось до него справа. Стас подался в ту сторону. Должно быть комично он выглядел, но игра того требовала. Распростертые руки, выставленный вперед возбужденный член и то направление, откуда донесся девичий томный шепот. Стас продвигался несколько поспешно, предвкушая будущую близость, и когда он уже должен был достигнуть того места, где по его представлениям находилась одна из дам, вдруг что – то больно ударило его в лоб. Стас взвыл от боли и содрал повязку с глаз. Не рассчитав расстояния, он влетел в тот самый стеллаж и был неимоверно зол. Хотел он было по этому поводу отчитать девчонок, но к его изумлению, тех и след простыл, как, впрочем, и его одежды тоже. Только лишь женские трусики, вывешенные одной из особ на видное место – и все, что осталось ему. Сунувшись на улицу в одних носках, Стас сразу же осознал, что пускай и погода аномально теплая, но все же на дворе декабрь и бродить в таком виде не только комично, но и небезопасно для здоровья. "Да что же за день сегодня такой!" – взвыл Стас, натягивая на себя оставленные женские трусики. Оттого он стал выглядеть ещё комичней, но зато понадеялся хоть не отморозить себе все там напрочь. А в углу валялась видавшие виды толь, содранная с крыши здания и сваленная сюда "на всякий случай". Замотавшись в неё и надеясь в таком виде добрести до раздевалки, где, как ему казалось, его поймут и постараются помочь, тяжело соображая от выпи ого алкоголя, он выбрался из помещения... далее 115. А застолье даже не заметило их отсутствия. Подошли пара парней из работающей сейчас бригады, выпили, закусили, что – то сказали, над чем все дружно посмеялись, но не до конца поняли... Алевтина и Жанна выказали живой интерес к пришедшим, ухватив поочередно тех за ягодичные мышцы, громко посмеявшись да сопроводив все это выражением лица полным невинной застенчивости. Парни похлопали их по плечам, погладили по головам, взъерошив белокурые волосы Алевтины и ломая смоляного цвета прическу Жанны, кого – то из них мимоходом ухватили за грудь, но подобрали потерявшую сознание Оксану и подмигнув оставшимся, груженную через плечо, понесли в цех, – в кладовую... Стас сразу же понял, что дам начинают разбирать и вот сейчас он лишился "общества Оксаны", потому еще со всеми выпил и уже бы решил остановить свой выбор на ком – то конкретно, как в раздевалку заглянула Лариска. Ларке сразу же налили. Она что – то говорила о греховности и в то же время о святости этого занятия. Будучи адептом одной из сект – церквей христианского толка, она видела себя в просвещении остальных, привлечении их в лоно секты и привитии истинных моральных и культурных ценностей, а также правильных норм поведения. Собственно, за это и выпили, тем более, что уже было все едино за что пить – водка полилась, разговоры потеряли вообще какой – либо смысл, оставалось разгульное веселье. Стас еще раз выпил, посмотрел сначала на Алевтину с Жанкой, уже демонстрирующих краешки своего нижнего белья присутствующим, перевел взгляд на раскрасневшуюся Вальку, смерил взглядом осушающую третью стопку верующую Ласку и принял решение: предложить Вальке – 2 предложить Алевтине и Жанне – 4 предложить Ларисе – 6 просто выпить – 76. – Ларка! – подсел к ней Стас. – Я вот все думаю, у меня в селе церковь есть, там поп... А ты говоришь, что он не правильный... Может у него и бог тоже не правильный? – Бог один и он... – Лариса хоть и подвыпила, но божественная тема могла её сподвигнуть на проповедь даже за праздничным столом. – Это понятно. – перебил её Стас. – Бог он один и он правильный... – язык его заплетался. – Но почему ты веришь в него по – своему, а поп по – своему? – Потому что святость... – Я понял. – вновь прервал её Стас. – Святость там и все такое... Пошли в подсобку. – Зачем? – удивилась та тем выражением лица, каким удивляются люди, не предполагающие подвоха со стороны говорящего. – Ты женщина... Мы вместе работаем... – пояснял Стас свое предложение. – Пообщаемся там. – Тебе мешают присутствующие? – Да! – ответил Стас, имея ввиду вполне определённое, о чем же подумала Лариса, только ей известно, но она приняла предложение пообщаться и спустя несколько минут они, пересекши расстояние, отделяющее выход из цеха и её кочегарку, заперлись у неё. Здесь было спокойно, лишь гул работающего оборудования за стеной напоминал, что и все ещё на работе. Комнатка размеров три на три, старый стол, стул, шкаф, заполненный какими – то старинными бумагами и все, что помещалось в комнатушке. – Ты меня раньше не приглашала к себе. – заметил Стас, прижимая Лариску к стенке. – Но только секса от меня хотел раньше. Все предлагал, настаивал, а душа тебя не интересовала. Будь Стас потрезвее и слушая её, он бы, быть может, и осознал бы, что их видение на происходящее, да и на будущее, кардинальным образом разнятся. Но Стас был пьян, дверь заперта, а Лариска хоть и упиралась, хоть и говорила, что только по обоюдному согласию может, что не готова морально, но кроме словесного сопротивление не оказывала. Напротив, в какой – то мере даже подстегивая Стаса к действиям. А тем временем Стас уже давно расстегнул её рабочую куртку, залез руками под блузу и в волю наслаждался её грудью, массирую с достаточной силой. – Не могу привиться силой насилию... – произносила Лариска и постанывала, закрывая глаза и откидывая голову. Вскоре вся её одежда оказалась сваленной ворохом на столе, а она возлежала на этом всем, придавливая грудью и выставив в сторону Стаса свои ягодицы. – Греховна я... – шептала она, когда Стас вводил в неё свой член. – Но как сказано... Плодитесь и размножайтесь... Она была уже не молода, но не потеряла женственности и привлекательности. В её 40 лет грудь, конечно, немного обвисла, но соски остались столь же яркими и большими. Ягодицы блестели в желтом свете лампы накаливания и мало чем отличались от девичьих, спина уже пошла маленькими морщинками, но при прикосновении то было совсем не заметно. И ухаживай за собой, отринув установки секты, она была бы ещё даже очень привлекательной осой для противоположного пола. Стас давно поглядывал на неё. Не раз предлагал уединиться, но каждый раз получал отказ, хотя почему – то был уверен, что она согласна, но "ломается". И вот сейчас, прижав в комнатушке, применив мужскую грубую силу, она без сопротивления сдалась. Поначалу она "ломалась" вообще и в принципе, потом уступила и позволила себя раздеть. Дальше ни как не хотела впускать в себя Стаса, что только не предлагала, толь лишь "не нарушать спокойствия лона". От минета Стас не казался – глупо было бы отказываться – и она его "оформила". Стоя на коленях перед ним, в чем мать родила. Но Стас кончать не стал, вновь приступив к своим "ухаживаниям" и спустя несколько минут она сдалась, списав все это на напор, силу и непротивление насилию. Стас сразу же хотел уложить её лицом вниз и взять сзади, но она настаивала только на миссионерской позе. Её ноги были высоко подняты и придерживаемы руками, женское достоинство раскрасневшимся и сочащимся смазкой – что и говорить, тело брало своё, а Стас взял свое. Он вошел в неё, не встретив какого либо сопротивления, вздрогнул первичного ощущения и заработал бедрами. Женщины его всегда привлекали и коли уж удавалось с кем – то позабавиться, он не отказывался. Она же не первый раз предавалась греху – что и говорить, плоть слаба, и сейчас, лежа на спине, запрокинув голову, слегка постанывала, в такт его движениям. – Перевернись. – грубовато перевернул на столе её Стас. Дама поначалу не осознала происходящего, а когда была готова возразить, Стас уже во всю упражнялся на ней. Стол скрипел под ними, она постанывала, оправдывая свои деяния или бездействия выдержками из проповедей, святого писания и бог весть откуда ещё. Будь Стас ценителем "экзотики", его это могло бы даже возбудить, или хотя бы позабавить, но он был простым рабочим парнем из крестьянской семьи и такие мелочи, как игры со святошами и монашками для него вообще не существовали... – Лариска! – забарабанили в дверь. – Ты что там, оглохла, что ли?! – это был её начальник, Иван Иванович, совершавший плановый обход. – У тебя сейчас машина взорвется. Быстро на рабочее место. – и шаги удалились. Лариска соскочила со Стасового органа, набросила прямо на голое тело синего цвета рабочий халат, быстро отперла дверь и выскочила в котельную. – Да что ж за день сегодня такой?! – едва не взвыл Стас. День как – то с утра не сложился. То у трактора колеса прокололись, а его обвинили в саботаже и в том, что с глубокого запоя и потому хочет выезжать по наряду за пределы завода. Потом и впрямь трактор сломался, пришлось с больной головой лазить под ним. Вечером жена звонила, из пригорода, где Стас и проживал. Долго с ним ругалась, кричала, оскорбляла, называя алкоголиком и предлагая остаться у тех баб, у которых он пропадал последнюю неделю. Стаса обидело совсем не то, что а обвинила его в измене, хотя таковой и не бы, а был пьяный загул в рабочем общежитии, его обидело сравнение с алкоголиком, которым он, естественно, не являлся, выпивая только от случая к случаю, и кто же виноват, что тех случаев бывает много... Тем более, что Новый год скоро, вот на неделю случаев и набралось... С гадким настроением он садился сегодня за стол, надеясь разве что поднять его близостью с женским телом. Увы, и здесь не сложилось... Потому он не стал ожидать возвращения Лариски, собрался и покинул комнатушку, оставляя на столе смятую кучу женской одежи... далее 117. Не набравшись решимости, Стас предложил вновь выпить. Не факт, что его услыхали сквозь воцарившееся веселье, но как – то быстро стаканы оказались наполненными и все разом осушили их. На какой – то миг воцарилась тишина, и лишь первый стакан звякнул своей пустотой о стол, была произнесена уже давно избитая и приевшаяся шутка о тишине и рождении милиционера... Шутке было сто лет от роду, но это было уже важно, над ней смеялись, быть может, даже громче, чем во время её появления. Так прошло с полчасика. Стас продолжал выписать, Алешка так и не дождавшись от него ответа, во всю приударял за подругами, уже демонстрировавших ему не только края своих лифчиков, но пару раз даже мелькнул набухший сосок – похоже, дам прилюдная демонстрация своих прелестей заводила неимоверно... И только Стас собрался встать и заявить права на Алевтину и Жанну, как появились все те же рабочие с линий и вернули недвижимое тело Оксаны. Оксану положили на свободную лавку под шкафчиками и удалились. "Эффектное её появление" вызвало массу смеха, шуток и замечаний. – Распечатали нашу девочку! – гортанно смеялась Валька. – Чего ржешь. – бросила Алевтина ей. – Говорят, тебя в юности и не так таскали. – Надо бы хоть белье на неё натянут. – поднялась Жанна, а за ней и Алевтина. Трусики, некогда бывшие белыми, сейчас со следами смазки и гари болтались ниже колен, юбка превратилась в мятую промокашку, а блуза со следами от рук указывала на места контакта работяг с нею. Ко всеобщему смеху пятна на груди и на талии были самыми значительными. – Ну да ладно. – приведя в порядок Оксану, продолжавшую все так же лежать на лавке, но уже приходящую в себя, Жанка и Алевтина, ухватили Алешку за руку и сразу же скрылись за пределами раздевалки. – Потащили паренька, лесбиянки... – Валька использовала в их адрес не самый лицеприятный эпитет, хотя ещё минуту назад пила с ними на брудершафт, целовалась и что – то обещала, делилась по секрету и называла тех подруженьками. Подобное поведение было нормой для работяг на заводе, особенно этим грешила женская половина... Стас взглянул на Оксану, только что побывавшая с рабочими и потому ставшая доступной, взглянул, возбудился больше прежнего... Оценил бюст Вальки, строившей ему глазки... Восхитился задницей Лариски, перевалившейся через стол в поисках закуски и решил: выбрать Валентину – 8 выбрать Лариску – 6 выбрать Оксану – 3 вновь выпить – 108. Валька подбросила вверх свои груди и предложила присесть рядом. – Выпьем?! – предложила она наливая. – Ага... – протянул руку Стас. Он опрокинул стакан, в глазах и без того не адекватно отображающих происходящее, все поплыло... – Ты эта... – начал он свои пьяные ухаживания. – Что "я это"? – хихикнула, подыгрывая Валентина. – Ох... ты баба, Валька. Вот кто ты. – Я такая. – похоже восхищение в матерной форме её не смутили... – Мне рассказывали, что ты можешь все... – явно не в ту степь свернул Стас. – Витьке вчера минет за станком сделала, он потом в душе показывал, как ты его укусила... Валька смутилась: – Что ещё он рассказывал? – была игривость улетучилась. – Ну, как ты в дубках на спор у всех... – И это тоже? – Да! – не понимал Стас, что сам же ломает "свое счастье". – Говорил, что хорошая ты и умелая баба... Советовал... Рекомендовал – вот! – Ах, рекомендовал?! – взорвалась она. – Больше он ничего не хотел?! – она уже не спрашивала Стаса, а констатировала свою ярость, но тот не понял её. – Идем, таво... – неуклюже обнял её Стас. – Что "таво"? Куда "идем"? – вскочила дама. – Да ты что, охренел? – орала она. – Я что тут вам, переходящее красное знамя?! Охренели в край! Да пошел ты... – собрала вещи и удалилась. – Я это... – только и успел произнести Стас и в полном недоумении и теряя связь с реальностью, решил все же выпить – залить разочарование. переход к 109. "А ну его все к чертям!" – вдруг расстроился Стас. День как – то с утра не сложился. То у трактора колеса прокололись, а его обвинили в саботаже и в том, что с глубокого запоя и потому хочет выезжать по наряду за пределы завода. Потом и впрямь трактор сломался, пришлось с больной головой лазить под ним. Вечером жена звонила, из пригорода, где Стас и проживал. Долго с ним ругалась, кричала, оскорбляла, называя алкоголиком и предлагая остаться у тех баб, у которых он пропадал последнюю неделю. Стаса обидело совсем не то, что а обвинила его в измене, хотя таковой и не бы, а был пьяный загул в рабочем общежитии, его обидело сравнение с алкоголиком, которым он, естественно, не являлся, выпивая только от случая к случаю, и кто же виноват, что тех случаев бывает много... Тем более, что Новый год скоро, вот на неделю случаев и набралось... С гадким настроением он садился сегодня за стол, надеясь разве что поднять его близостью с женским телом. Но Алешка, да и притязание парней, которые сейчас были на смене, но обязательно подойдут, сводили на нет его шансы и потому, коли уж последняя электричка не убежала, он решил не затягивать... В раздевалке ему предложили ещё раз выпить. Он выпил, закусил и простившись со всеми, придумав на ходу какое – то оправдание, покинул застолье... далее 1110. Вновь налили, вновь выпили... Лиц уже было не разобрать, провести ассоциации видимого с реальными людьми – тем более... Салат был хорош, вилка только мешала, потому ел руками, кто – то предложил вый на улицу, справить нужду – согласился, не особо отдавая себе отчет... На негнущихся ногах, ударившись пару раз о дверную раму, Стас все же выбрался на улицу.... переход к 1111. Улица встретила его сыростью, прохладой и чувством озноба. Кто – то злой разлил по округе массу воды и, похоже, продолжал выжимать её из туч, скрывающих небо... Стас поежился, вздохнул, сделал пару уверенных шагов вперед и не заметил ту самую злополучную ямку, выбоину в асфальте. Будь он столь пьян или менее утомлен, это не доставило бы ему особого беспокойства – споткнулся бы, не более, но сейчас случилось так, что все оказалось одновременно и все против него, потому его ноги подкосились, отказываясь удерживать эту громадину, и массивное пузо потянуло его вперед. Падал он плашмя, как мешок, и где – то на полпути до лужи, с которой встретился, сознание его отключилось и в жидкую, намешенную не одной парой сапог, грязь, он рухнул уже без сознания. Его только и хватило, что повернуться на бок, дабы не захлебнуться. Струйки грязной жижи стекали по лицу, а окрестности оглашал пьяный храп... – Вон оно как! – произнес мужской голос, проходившей мимо пары. – Ты его знаешь? – поинтересовался женский. – Да. Это Стас из второй термички. – подтвердил мужской. – Нужно ему помочь... – Да оставь его... – усмехнулся мужчина. – Не в первый раз он так нажирается. Проспится, сам разберется. КОНЕЦ. 12. Трамваи, на удивление, ходили хорошо. Дама жила в пяти – шести остановках в сторону окраины, в приходящем в негодность от времени и под деятельностью частично деградировавшего пролетариата микрорайоне, построенном силами нескольких заводов. Стас бывал в тех краях несколько раз, но ничего хорошего их тех поездок вспомнить не мог. Вот и сейчас, тарахтя в полупустом трамвае, продирающемся через лесополосу и грязь, он раздумывал только о том, что будет делать с дамой. Половой рефлекс, обостренный алкоголем, не позволял думать ни о чем ином, хотя стоило бы оценить возможности безосного отступления с района. Он ехал и уже сейчас бы взял это тело, тем более что алкоголь притупил и все остальные чувства, но все же сдерживался – воспитание и некая скромность не позволяли... Он прекрасно знал где она живет и потому ему не требовалось подсказок для того, чтобы обняв даму за талию, вести ту к её подъезду. Сколько раз на них бросали косые взгляды, пару раз даже озирались вездесущие старушки, но ни слова, ни жеста, ни шага в их сторону и потому они спокойно пересекли линию входа в подъезд... если он сопровождает Валентину – 13 если он сопровождает Оксану – 1413. Дверь в квартиру распахнулась, и она ввалились вовнутрь. Не включая света, Валька содрала со Стаса куртку, свалила самого на пол и в кромешной темноте прихожей оседлала его. Все случилось настолько быстро, что для Стаса в какой – то мере стало неожиданностью. Стоило им войти в лифт, ещё до закрытия дверей, Валька повисла у него на шее и прильнула к губам. Оба быль пьяны, оба уставшими, но у дамы сил и желания оказалось куда больше, и вот так, не отпуская Стаса, она вскрыла дверь и случилось то, что случилось... На полу было неудобно, но его сейчас это мало заботило. Она сидела сверху, производила все необходимые движения и попутно оголялась. Тьма, казавшейся какое – то время назад кромешной, понемногу отступала, с улицы долетали отдельные лучики света и Стас уже мог разглядеть свою наездницу. Оголенная грудь вздымалась при каждом движении, волосы взлетали и опадали, она тяжело дышала и время от времени вскрикивала. Она не занималась сексом, казалось, что она совершает конную прогулку, а то, что меж ног что – то оказалось, то только плюс к такому время препровождению. – Давай перевернемся... – предложил Стас, и она, не долго думая, сразу же упала на спину. – Возьми меня, мой жеребчик. – попросила она так, что Стасу захотелось стать тем самым жеребцом, который имел бы её до изнеможения. – Я... Возьму... – согласился Стас и вошел в неё сверху. А вскрикнула и забилась в конвульсиях, симулируя страсть, которую так любили мужики на заводе, в дешевых кафешках, парках и один раз даже в ночном переходе. – О да, мой дорогой! Давай!! Давай! И только Стас ускорился, как она повысила звуковое сопровождение, заводя тем самым и Стаса, и соседей... – Да что же это такое?! – вдруг в прихожей вспыхнул свет. – Поспать не дадут... В дверном проеме стоял мужик в одних трениках и спросонья силился осознать происходящее. – Толенька! – взвизгнула Валька все еще придавленная Стасом. – А ты давно приехал из командировки? – Давно! – гаркнул Толик и стащил Стаса со своей супруги. – Ой, а на меня тут напали, представляешь... – елейно запела Валька. – Изнасиловать пытались... "Напали?! Изнасиловать?! – бродило в пьяном мозгу Стаса. – Это же обо мне!" И толкнув дверь спиной, он вывалился так же, как и ввалился в квартиру. – Стой, сволочь! – услыхал он в след, но это его уже не могло остановить. – Лежи, потаскуха! – это уже адресовалось Вальке. Ступеньки летели навстречу, Стас спешил. Ему меньше всего сейчас хотелось встретиться лицом к лицу с разъяренным мужем... Настроение в край испортилось, да и день... День как – то с утра не сложился. То у трактора колеса прокололись, а его обвинили в саботаже и в том, что с глубокого запоя и потому хочет выезжать по наряду за пределы завода. Потом и впрямь трактор сломался, пришлось с больной головой лазить под ним. Вечером жена звонила, из пригорода, где Стас и проживал. Долго с ним ругалась, кричала, оскорбляла, называя алкоголиком и предлагая остаться у тех баб, у которых он пропадал последнюю неделю. Стаса обидело совсем не то, что а обвинила его в измене, хотя таковой и не бы, а был пьяный загул в рабочем общежитии, его обидело сравнение с алкоголиком, которым он, естественно, не являлся, выпивая только от случая к случаю, и кто же виноват, что тех случаев бывает много... Тем более, что Новый год скоро, вот на неделю случаев и набралось... С гадким настроением он садился сегодня за стол, надеясь разве что поднять его близостью с женским телом, тело он получил, даже успел воспользоваться, но наслаждения ему то не доставило, а вот сейчас, вполне возможно, по его следам мчит разъяренный муж и... Дверь подъезда распахнулась и он выскочил на улицу... далее 1114. Оксана жила как раз в этом подъезде. Жила не сама, с родителями, если уж быть точным, то с отцом. С материю у них двоих что – то отношения не сложились и годиеов с пяти её растил отец. Когда же пришло время "интереса мальчиков", внимание к кругу общения дочки только усилилось. – Папа... – начала фразу Оксана и не смогла закончить. – Что папа? – поинтересовался не на много лучше соображающий Стас. – Дома... Он слыхал о характере отца и потому сразу же понял, если у него с Оксаной что и будет, то только здесь, в подъезде. И будь он хоть чуть трезвее, то сначала подумал бы о последствиях, а уж потом. Но сейчас он хотел женского тела. Хотел его долго и не желал упускать возможность. Оксана прекрасно оперлась руками о стену в темном подъезде. Её попка аппетитно выпирала назад, брючки, с таким трудом одетые в раздевалке, спустились вниз вместе с бельишком, открывая Стасу "рабочую поверхность". Оксана была худенькой, маленькой, с небольшой грудкой, по которой сейчас шарили неугомонные руки Стаса. Он завелся. Давно у него не было молодого и винного тела. Все чаще прожженные, порой мытые и плохо пахнувшие женщины с завода или из села, но вот такого – давно не было. Несмотря на то, что он был уставшим, да и алкоголь давал о себе знать, но он с первого раза попал туда, куда и было нужно. Она вздрогнула, потом ойкнула, и Стасу пришлось продираться сквозь узкую девичью щечку. Она не сопротивлялась. Стас бы не удивился, если бы она вообще не осознавала происходящее, но как бы то ни было, а ей нравилось происходящее. Легкие, еле слышные стоны, больший изгиб талии, набухшие соски – все указывало Стасу на то, что он на правильном пути. Менять что либо в позе, в скорости, да вообще в чем либо – Стас не спешил – не к чему это было, тем более, что и имевшегося было достаточно, чтобы его напряжение не спадало, даже напротив, нарастало. И вот момент, когда он готов финишировать, строй бравых бойцов уже подходит на посадку, чтобы быть выброшенными в незнакомой им местности одним мощным толчком: – Милок, – раздается у него за спиной. – А что это ты с нашей Оксаночкой делаешь? За спиной стояла видавшая виды старушка, появившаяся из мрака подъезда и помешавшая всему... – Оксаночка, я сейчас папу позову! – Папа... – простонала пьяненькая Оксаночка. "Папа!" – взорвалось в мозгу Стаса. И спустя несколько секунд, Стас уже бежал вниз, позабыв не только о желании финишировать в Оксану, но и о том, что было бы неплохо застегнуть штаны. И по мере того, как паника набирала обороты, беря под контроль самого Стаса, он все причитал, что же за день сегодня такой неудачный выдался... День как – то с утра не сложился. То у трактора колеса прокололись, а его обвинили в саботаже и в том, что с глубокого запоя и потому хочет выезжать по наряду за пределы завода. Потом и впрямь трактор сломался, пришлось с больной головой лазить под ним. Вечером жена звонила, из пригорода, где Стас и проживал. Долго с ним ругалась, кричала, оскорбляла, называя алкоголиком и предлагая остаться у тех баб, у которых он пропадал последнюю неделю. Стаса обидело совсем не то, что а обвинила его в измене, хотя таковой и не бы, а был пьяный загул в рабочем общежитии, его обидело сравнение с алкоголиком, которым он, естественно, не являлся, выпивая только от случая к случаю, и кто же виноват, что тех случаев бывает много... Тем более, что Новый год скоро, вот на неделю случаев и набралось... С гадким настроением он садился сегодня за стол, надеясь разве что поднять его близостью с женским телом. Тело он получил, даже успел им воспользоваться, но полученное удовольствие было более чем сомнительным, теперь же ещё предстояло унести отсюда ноги, что само по себе не просто, даже в трезвом состоянии.. Дверь подъезда под напором тела распахнулась и Стас вылетел на улицу.