То, конечно, это мы. Часть 4/5

Глава 10: Доказательства

Мардж Деверо

В тот вечер после похорон Киннисона около трех часов ночи позвонил Дуайт. Я была еще в Огайо, упустив возможность поговорить с Кайлом Франклином. Я заметила, что семья не пригласила меня на свое собрание. Теперь же уверена, что из-за чего-то они меня избегают. Подумала, не винят ли они в потере Джилл Айка или морскую пехоту, но это не вяжется с тем фактом, что Кайл порвал с нами контакт еще до ее смерти. Все мои электронные письма Кайл игнорировал. (Сестра майора Киннисона сказала, что на морскую пехоту они не злятся.) Я была в растерянности.

Из-за разницы во времени большинство звонков Дуайта случались посреди ночи. Мы разговаривали о том, как идут дела, о его работе, а в прошлых развертываниях полка на позициях мы даже вступали в интимные отношения по телефону. Дуайт находил свободное время, и мы имитировали секс, а я посылала фотографии. Теперь он – командир полка, это тяжким грузом лежит на его плечах, и при этом развертывании он нуждается в утешении больше, чем в возбуждении.

– Я была на похоронах майора Киннисон, – сказала я, когда мы закончили говорить о том, что скучаем друг по другу и что там происходит. – Я не смогла присутствовать на собрании после, была на других похоронах, младшего капрала Томаса, убитого вместе с ней.

– И как все прошло? – спросил Дуайт издалека.

– Странно. У нас были разные проблемы с поиском ее мужа, Кайла Франклина. Он уехал домой в Огайо, вместо того чтобы оставаться в их доме на базе. Но по крайней мере, я вспомнила, что его фамилия – Франклин. Я приехала на похороны. Когда ему вручили флаг, он передал его ее матери. Мне так и не удалось с ним поговорить, – сказала я.

Я услышала, как Дуайт выдохнул, как будто до этого задержал дыхание. Иногда в напряженные моменты он делал это, даже ведя машину.

– Будучи в Афганистане мы с ней почти не разговаривали, – сказал он.

– О? И почему?

– Слишком много дел, а она делала свою работу компетентно. Со снабжением никогда не было проблем. Она знала свое дело, – сказал он. – Считала, что вся наша команда логистики была на высшем уровне. Офицеру логистики нравилось с ней работать. Это снимало с него часть нагрузки.

– О, – сказала Мардж. Обычно он не был так разговорчив о проблемах и людях. Казалось, он хочет что-то прояснить насчет майора Киннисон.

– Ты что-нибудь знал о ее семейной жизни?

Он стал резок, грубоват.

– Да. Получил сообщение из Кэмп-Пендлтона, когда она была там в командировке, ей требовалось сделать выскабливание. Возможно, у них были проблемы с рождением ребенка или что-то в этом роде.

Я знаю, что такое выскабливание. До тех пор, пока карьера моего мужа не потребовала всего моего времени, я была дипломированной медсестрой.

После мы говорили о другом. Эпизод не казался странным до тех пор, пока мы не разъединились.

Дуайт слушал сплетни? Он «знал» своих морпехов, как и положено хорошему командиру, но обычно это не распространялось более чем на то, женаты они или нет, есть ли дети, образование, политические связи и тому подобное. Я была удивлена, что он так много знает о ситуации майора, когда та была в командировке на другом конце страны. Причем так давно. В каком месяце это было? Он не сказал.

Обычно то, что не влияет в долгосрочной перспективе на него или Корпус, он забывает.

***

Кайл Франклин

Я поднял конверт. «ТОЛЬКО Кайлу» – было крупно написано черным маркером. Внизу мелким и почти нечитаемым почерком Джилл было написано:

Прочти сначала это, Кайл. Пожалуйста.

Я прочитал это вслух, оставшись один в комнате.

Майор Джилл Киннисон Франклин

Дорогой Кайл,

Я потеряла любовь всей моей жизни – тебя.

Мне очень жаль. Ты никогда не узнаешь, насколько сильно.

Когда тем вечером ты так внезапно ушел, я поняла, что поставила под угрозу все лучшее, что было во мне. Не могу поверить в то, что я сделала, в то, на что согласилась, в обман, ставший моим повседневным естеством. Я стала меньше чем была. И сама не знаю, почему.

Просто сделала это.

Я прекратила все личные отношения с полковником Деверо. Порвала с ним без объяснений; даже записала свое заявление и запомнила его. Я сказала ему: «Полковник, наши личные отношения должны закончиться, и немедленно. То, что мы сделали, неправильно, и мне нужно преодолеть чувство вины. Я никому об этом не скажу, и ожидаю того же от вас».

Он выглядел, словно с него спал груз. Я была просто еще одной проблемой, решенной до развертывания полка на позициях.

«Мы больше не будем говорить об этом, майор, по крайней мере, до нашего возвращения в Штаты из заграницы», – сказал он.

Он абсолютно не возражал. Я заметила, что в своем ответе он был уклончив. Если он еще раз попытается об этом заговорить, я намерена сообщить об этом его жене и тебе. Впрочем, вопрос спорный, поскольку ты читаешь это.

Я повернулась и ушла. Я не останусь больше с ним наедине, никогда. Никто не знает о нашем романе: ни другие морпехи, ни его жена, абсолютно никто. Только ты, Айла, Гил и (о Боже!) мама и папа. Я видела мамины глаза, когда Айла говорила ей. Думаю об этих глазах каждый день.

Я оставила тебе свой телефон и компьютер. Хотела их уничтожить или стереть все сообщения и записи, но уже достаточно манипулировала тобой, исходя из собственных желаний и губительных мыслей. Тебе решать, что ты захочешь знать о моем романе с полковником Деверо. Думаю, что, просмотрев все в телефоне по порядку, ты сможешь собрать воедино столько деталей, сколько захочешь. Мне бы хотелось, чтобы ты не просматривал записи в компьютере, но и это – твой выбор. Надеюсь, что, что бы ты ни решил – увидеть все, или только часть, или ничего – в конечном итоге тебе станет легче.

Я бы хотела, чтобы ты уничтожил все непрочитанное, непрослушанное, непросмотренное. Это был роман. Я что-то говорила, делала, и прочее... Это было развратно и не считалось с тобой и со мной. С нами. Я люблю тебя, а не его. Мне очень, очень жаль!

По крайней мере, если ты это читаешь, мне больше никогда не придется столкнуться с тобой.

Я сменила пароль на всех приложениях и устройствах. Теперь он одинаковый и на телефоне, и на ноутбуке (строчные буквы, без пробелов): nonsemperfi.1.

Я взорвала свою жизнь. Обидела мужчину, больше всего любившего меня, и этого уже не исправить. Хотя, возможно, для тебя все и наладится.

Я заблудилась. Я любила тебя. Я мертва. Я подвела свою семью, себя и тебя. Подвела даже морскую пехоту.

Полюби кого-нибудь. И если сможешь, прости.

Джилл

***

Кайл Франклин

Я снова сел. Мы больше не были детьми.

Я уставился на ее телефон. Что я хочу знать на самом деле? Что я должен знать, без знания чего я мог бы жить? Смогу ли я обрести счастье, не зная? Будут ли вопросы возвращаться снова? Почему я не могу просто остаться вдовцом в трауре?

Я решил, что хочу знать, когда начался роман, был ли выкидыш моим ребенком, и почему Джилл поставила крест на нашем браке ради секса. Как она могла позволить себе начать его? Какое стечение обстоятельств заставило ее трахнуться со своим боссом? Когда Джилл потеряла уважение к нашему браку?

Я был так осторожен, чтобы не развивать близость с кем-то еще. Я подумал о Мо. Мо была так же осторожна как и я, несмотря на... нет, ПОТОМУ что она думала, что любит меня. Маленькая Мо на похоронах Джилл пела о благородстве брака.

Я включил телефон и компьютер Джилл и выяснил, как все работает. Ее пароль сработал с первой попытки. Я понял свою ошибку, из-за которой открылось СМС от Деверо. Теперь я был осторожен, чтобы все не стереть. На ее компьютере были аудио- и видеозаписи, помещенные в файл под названием ТОЛЬКО ДЛЯ КАЙЛА. Я открыл ее чат и почту на телефоне, а также все, что было на компьютере. Задал в телефоне поиск «Деверо», и список заполнили тысячи объектов. Я пролистал множество документов, касавшихся встреч, явно рабочих, и некоторых, которые могли быть как рабочими, так и личными. Нашел СМС, голосовые сообщения, чаты и видео и открыл их по дате в порядке возрастания.

Нашел дату через неделю после того, как Джилл присоединилась к подразделению. Было несколько сообщений от Деверо по работе, ответы наслаивались друг на друга, все выглядело по-деловому почти до конца второй недели, когда Джилл, отвечая на сообщение с поздравлениями по поводу ее отбора в майоры, два дня спустя написала:

То, что случилось, не должно повториться. Опасно во многих отношениях.

Деверо ответил через несколько минут:

Было здорово. Неожиданно. Незапланированно. Замечательно. Но здесь больше никогда, ты права.

Джилл: У меня нет защиты.

Я выпил из-за того, что прочитал и что не прочитал. Это жгло.

Через пять недель пришло несколько сообщений, в которых был намек. Это был день Рождества. Мы были в нашем доме в Кэмп-Лежон.

Джилл: Теперь я понимаю. Одно дело – верить в принципе, другое – иметь столько обязанностей, которые исключают одну ошибку. Я должна разобраться с проблемой. Но дело не во мне. Я не верю в то, что делаю.

Деверо: Могу помочь. Командировка в Пендлтон. Через неделю или около.

 

Через неделю или около того – еще одно СМС и ответ.

 

Деверо: Будет лучше, если ты уедешь с базы.

Джилл: Я воспользуюсь гражданским учреждением.

Снова Джилл: У меня назначена встреча в Лос-Анджелесе на 07:00 понедельника. Процедура состоится во вторник.

 

Через несколько дней, за день до ее отъезда в Кэмп-Пендлтон, он написал ей СМС.

 

Деверо: Я прибуду в LAX American Airlines в субботу утром около 11:00.

Джилл: А как же Мардж?

Деверо: Сказал ей, что еду на брифинг командиров полков в штаб корпуса морской пехоты. Я доеду до RDU и прилечу в Лос-Анджелес.

Джилл: Я за тобой заеду. Ты останешься до моего отъезда?

Деверо: Конечно.

Некоторое время больше ничего не было.

Я понял, что в то время им не требовалось переписываться. Они были вместе. У них был ребенок, которого требовалось абортировать, жизнь, которую требовалось перестроить, дела, которые требовалось уладить, улучшения, которые требовалось организовать.

Все эти разговоры о принятии ответственности за ошибки, ценности жизни ребенка и правильном подходе спорны, – подумал я. – Долг, честь, страна. Беременность могла отменить ее выезд с полком. Это осложнило бы ее жизнь. Могло повлиять на миссию. О, это могло означать пожизненную ложь мужу.

Ее поездка в Калифорнию была направлена на то, чтобы обмануть меня. И она сработала. Они полагались на мое доверие.

***

Кайл Франклин

Аборт изменил их отношения. В течение нескольких недель после незащищенного секса они не переписывались о сексе. После аборта они бросили свое нежелание об этом писать. Примерно через месяц после аборта секс возобновился, очевидно, после разговора по душам в кабинете Джилл. Однажды они об этом упомянули, Джилл написала:

Не могу отрицать, что хочу тебя. Но мы не имеем права оплошать.

Они стали заниматься сексом регулярно, осторожно, чтобы сохранить тайну. Избегали секса на работе, хотя полковнику нравилось мять ее груди, когда они оставались наедине, и она всегда боялась, что кто-то заметит ее помятую блузку. После того как их чуть не поймали, они прекратили минет, который Джилл делала ему в своем кабинете. И это она, а не он, была этим расстроена. Ей нравилось сосать его член и глотать его сперму.

Насколько я мог судить, встречались они в основном в субботу днем, когда он возвращался с совещания в штабе командира дивизии, или по вечерам во вторник, когда в прошлом у него были запланированы встречи. Теперь же он проводил их в четыре часа дня, освобождая вечер для себя. Для таких вечеров у него была комната на базе, когда он не хотел ехать домой за город; она была незаметной. Они пользовались ею два раза в неделю, иногда чаще. Насколько они знали, никто не догадывался, что они занимаются сексом.

Когда полковник Деверо уезжал в командировку на несколько дней, они занимались сексом по телефону, который он записывал и отправлял на ее компьютер. Я мог слышать их голоса.

Деверо: Я здесь один.

Джилл: Я тоже. Ты держишь свой член?

Деверо: Да. Сейчас он мягкий. Висит у меня между ног.

Джилл: Оооо, мне нравится, когда он мягкий. Нравится смотреть, как он твердеет. Нравится чувствовать, как он твердеет у меня во рту, сжимать его губами или языком.

Деверо: Сейчас он становится тверже. Ты одета?

Джил: Нет. Я – в своем кабинете дома. Дверь закрыта. Только что сняла трусики. Мои сиськи свободны. Ноги широко раздвинуты.

Деверо: Ты сидишь?

Джилл: На столе, откинувшись назад, желая, чтобы здесь был ты и вставил в меня своего большого борова. Он уже тверд?

Деверо: Да.

Джилл: Я ввожу в себя палец. Теперь два. Сколько пальцев будут того же размера, как твой член? Три? Четыре? Вся моя рука?

Деверо: Ты когда-нибудь занималась фистингом?

Джил: Пока нет, да мне и не нужно, когда рядом есть твой огромный член. Я ввожу третий палец. Боже, как бы я хотела, чтобы во мне был твой член.

Деверо: Я скольжу рукой вверх и вниз по своему члену. Оттягиваю крайнюю плоть от головки.

Джилл: Он блестит от спермы? Ты ведь знаешь, как я люблю слизывать твою сперму.

Деверо: Да, он влажный.

Джил: Моя киска вся мокрая, я думаю о тебе, чувствую, как мои пальцы входят и выходят, хочу, чтобы твой член заполнил меня.

Деверо: (стонет). Не думаю, что мой член когда-либо был настолько большим.

Джил: Как бы я хотела, чтобы в меня вошло его побольше! О, как бы я хотела, чтобы мы трахались.

И так продолжалось, звуча в моих ушах нелепо, пока он не извергся, воскликнув: «Блядь, я кончаю», а она застонала в ответ.

Их сообщения становились все более и более рискованными. Я не прочитал ни одного СМС обо мне. Зато прочел несколько сообщений об огромном и необрезанном члене полковника.

Деверо: Вчера я показался тебе более приятным.

Джилл: Это – пожарный шланг. Я никогда... Люблю его во рту, пока он еще не затвердел. Мне нравится, когда он лежит на моем плече, а я сижу в кресле.

Деверо: Теперь он тебе подходит. Боли больше нет.

Джилл: В этот раз ты был больше. Я чувствовала, как он опять и опять упирается в мою матку. LTBFBY

Этого сокращения я не знал, поэтому просмотрел сообщения и понял, что оно означает: «люблю, когда ты меня трахаешь». Были и другие вариации на эту тему: «не могу дождаться быть оттраханной тобой» и «хочу трахнуть тебя прямо сейчас». Они разработали свой собственный маленький сексуальный язык. Он был подростковым и, вероятно, очень возбуждающим для них. Однажды он попросил ее называть себя полковником, и иногда их это заводило. Я не знал, что это значит.

Были и видео. Я воспроизвел первое; думаю, оно было снято на компьютерную камеру. Освещение было не очень хорошим, но было видно, что это – Джилл и Деверо, и голоса были четкими.

– Полковник, я хочу, чтобы твой большой член был во мне, – сказала она, лежа полностью обнаженной на кровати с настолько широко раздвинутыми ногами, как я никогда не видел.

– О? – ответил он, стоя у кровати. – Тебе нравится большой член в твоей пизде, майор?

На мгновение промелькнул его член, мягкий, когда Джилл подняла его в руке и взяла в рот. Я удивился, как он может оставаться мягким, коль скоро она обнажена и раздвинута, ее тяжелые груди так желанны.

Джилл сосала его, и он со стоном затвердевал. Вытащив его изо рта, она облизала головку, оттягивая крайнюю плоть, а затем подняла на него глаза.

– Хочу, чтобы ты вошел в меня. Хочу, чтобы ты попытался разорвать меня на части, полковник.

– Ты – хорошая девочка, знаешь, чего хочет полковник. – Он был твердым и большим,

– Хочу быть твоей шлюхой, полковник, – сказала она.

Тогда он бесцеремонно встал на колени между ее ног, приставил свой член к ее дырочке и вогнал его туда настолько глубоко, как только мог. Джилл вскрикнула, но потом, когда он вошел, она закачала головой из стороны в сторону, говоря:

– О, трахни, трахни меня еще, да...

– Тебе нравится мой большой член в тебе? – спросил он.

– Мне нравится твой член, он такой хороший, – сказала Джилл, – так глубоко во мне!

Она запрокинула голову набок.

– Сейчас я наполню тебя своей спермой, майор, – сказал он.

Она ответила:

– Да, стреляй в меня. Мне нравится быть твоей шлюхой.

Через несколько толчков она воскликнула:

– О, он становится еще больше! О, боже, полковник, сделай это, заполни им меня!

Тогда он вогнал его очень сильно и зарычал, и по ее крику я понял, что Джил чувствует, как он кончает в нее.

– Не двигайся, – сказала Джилл, лежа на ней, – хочу почувствовать, как ты становишься во мне мягким.

Через несколько минут Деверо встал и выключил камеру.

Было еще одно видео, которое я просмотрел, но оно, в основном, показывало их в постели: как Джилл отсасывает ему, а потом они говорили о переброске полка. Это было примерно за неделю до ее отъезда.

– Сомневаюсь, что на Ближнем Востоке мы сможем видеться, – сказал Деверо. – Слишком много всего происходит, не так много уединения. Думаю, нам стоит оставить все здесь.

– Но мне нравится сосать твой член, – сказала Джилл. – Что, будем совсем без минета?

Деверо улыбнулся.

– Звучит неплохо, но нет, думаю не надо. Слишком велика вероятность разоблачения. Пока же никто не знает. Даже не думаю, что подозревает моя жена. А однажды она поймала меня на этом, два года назад...

На некоторое время воцарилась тишина.

– Ты все еще занимаешься с ней сексом? – спросила Джил.

Он засмеялся.

– Только не во вторник вечером, и не в субботу. Ты меня изматываешь! – сказал он. – А ты трахаешься со своим мужем?

– Да. Только не в те дни, когда у меня есть ты.

Он спросил:

– А ты не думала о... ну, знаешь?

Она подняла голову и нежно поцеловала его.

– Во вторник.

Еще немного стояла тишина. Джилл выводила узоры на его груди указательным пальцем правой руки.

– Твой муж знает? Подозревает? – спросил он ее.

– Кайл? Нет. Совсем нет. Он... Даже после аборта он ничего не заподозрил. Он мне доверяет.

Я видел, как кивнул Деверо.

Джилл продолжила:

–Думаю, мы хорошо все скрыли.

– Я рад, что ты это сделала, – сказал он.

– Я бы хотела... – сказала Джилл, но потом замолчала.

Через несколько минут я заметил, что Джил тихо плачет, обняв Деверо. Через некоторое время он встал и выключил камеру.

Есть разные виды мужества, так же как и разные виды верности. Возможно, культура Корпуса ослабила ее решимость. Мы говорили о грубых выражениях, которые обычно используются; она сама избегала их употреблять, но, по ее словам, они были вокруг нее. Возможно, она поступилась своими принципами, чтобы стать членом подразделения. А может, просто так получилось.

Ох, Джилл, в конце концов, я тебя не знал.

Во вторник вечером, перед тем как мы вернулись домой на время ее отпуска, Деверо трахнул ее в задницу. Это был ее первый трах в жопу, и, судя по СМС в среду, это укрепило их отношения.

– Она – только твоя, – сказала она. – Моя задница принадлежит тебе. Всегда.

А в СМС написала:

Я даже не представляла, что это может так много для меня значить – делить часть своего тела исключительно с тобой.

Он ответил:

Ты – моя, майор, моя сперма в тебе повсюду. Моя. Мардж – это совсем не то же самое, что трахать тебя.

Трахать Кайла никогда не будет тем же самым, – ответила она.

Здесь был не только секс. Я уставился на это СМС.

Последние несколько СМС выражали сожаление о том, что им придется все прекратить. Последнее ее сообщение было отправлено в четверг, когда мы летели в самолете домой в ее отпуск. Не знаю, удалила ли она остальные СМС, но осталось лишь то пресловутое, что я открыл в ее телефоне после полета на самолете.

Впервые мне захотелось, чтобы Джилл была больше похожа на Айлу.

Я сидел некоторое время, прочитав так много, увидев так много, разобравшись в ходе их романа. Затем набрал номер Айлы. Когда она ответила, я рассказал ей об аборте, о том, что у Джилл возникли с Деверо любовные отношения, и о том, что никто больше об их романе не знал.

– Не думаю, что миссис Деверо знает, – сказала она.

– Я тоже в этом сомневаюсь. Он говорил это однажды, за несколько недель до переброски.

Больше сказать было нечего. Было уже очень поздно. Мы разъединились, и я решил отправить СМС Мо. Она перезвонила мне через минуту, и мы поговорили об Анне Брэдстрит, браке и разочаровании.

Я был в ярости на мертвую женщину и ее живого любовника.

Глава 11: Возвращение Шестого полка морской пехоты

Айла, несколько месяцев спустя

– Кайл. Кайл. Ты здесь? Проснулся? – спросила я. Он держал телефон близко, и я могла слышать его дыхание.

– Да, Ай, я трезв. Это уже в прошлом. Мне надо что-то сделать? – спросил он. – Знаешь, у нас сейчас действительно нет никакой связи... Ну, то есть, она ушла, у тебя есть Гил и девочки, у меня есть виски «Дикая Индейка». Никакой связи, правда.

– Ха-ха-ха. Хорошо. Ты в порядке? Мама и папа беспокоятся, они всегда спрашивают. Ты, знаешь ли, – не обычный зять.

Я услышала, как он вздохнул.

– Да, они тоже замечательные. Зачем этот звонок?

– Ты получил приглашение? В следующую пятницу домой возвращается полк Джилл. Там хотят, чтобы семьи, особенно семьи пяти погибших из полка, чувствовали себя желанными гостьями. Я думаю, все серьезно. Оно пришло по почте.

Кайл помолчал.

– В Лежон? За последнее время мне пришло несколько писем, но я уже не обращаю на них особого внимания.

– Да. Церемония, приветствие дома, потом ребят отпустят к семьям. Предполагаю, что полковник произнесет речь. Наверное, короткую. – Я заколебалась. – Деверо.

Кайл ничего не сказал.

– Кайл? – спросила я через минуту.

– Я буду там, – решительно сказал он.

Я была удивлена. Думала, что ему захочется немного подумать. Я поверила ему лишь отчасти. Прошло несколько месяцев, но неверность и смерть Джилл были горькими пилюлями.

Возможно, он готов снова встать на ноги.

***

Айла Гилстрап

Миссис Деверо позвонила мне за неделю до возвращения.

– Мы будем там, – сказала я, – мама, папа, я, мой муж и наши девочки. – Но Кайл? Вы знаете, что у них были проблемы.

Она ответила:

– Да, я так и поняла. Не понимаю. Он что, был против ее отправки? Такое может быть между мужьями и женами.

– Нет, мэм, там – личное. Послушайте, я устала ходить вокруг да около. Кайл – член нашей семьи, но прямо перед отправкой они поссорились и так и не помирились. Кайл, наверное, мой лучший друг. Я поговорю с ним насчет того, чтобы он пришел, но придет или нет, мы не узнаем, пока это не случится. На днях он говорил, что придет. Хорошо?

Миссис Деверо помолчала, потом согласилась.

– Да, наверное. Мне жаль, что она оставила такую нерешенную проблему, отправляясь за границу.

– Это оставило плохой привкус, это точно, – сказала я.

За четыре дня до прибытия домой полка я позвонила Кайлу.

– Кайл? Это Айла.

– Айла, у меня на линии Мо. Она может подключиться? – спросил он.

Я была поражена и собиралась сказать «пожалуйста, нет», но потом сказала:

– Да, пожалуйста.

– Хорошо, Мо и Айла – на линии, – сказал Кайл.

– Привет, Айла, – сказала Мо голосом маленькой девочки. Как она может петь с такой силой? Я не понимала Мо: ее кроткое поведение при таком жестком характере противоречит моему опыту.

– Мо, рада тебя слышать. Ты придешь с Кайлом на прибытие? – спросила я, и Гил, услышав меня, улыбнулся. Он посмотрел на меня, как бы говоря: «Ты в самом деле спросила это?»

– Как думаешь, стоит ли, Кайл? – спросила Мо.

Кайл казался сбитым с толку.

– Я никогда... да... почему бы и нет? Мне нужно лететь в RDU. Ты не могла бы забрать меня оттуда, Мо? Ты ведь думаешь, это уместно, не так ли, Ай? – спросил Кайл.

– Конечно.

Мо сказала:

– Я польщена.

***

Доктор Морин Мюррей

Я ждала в аэропорту RDU, когда из зоны секьюрити вышел Кайл. Он улыбнулся, мы обнялись, и объятие было дольше, чем обычно. Он не поднял меня, но думаю, что подумал об этом. Я обняла его за плечи. Теперь у нас было больше личного общения, чатов и голосовых сообщений, но он живет теперь в Коламбусе и работает на «Zenger», так что, мы не встречаемся. Когда или если он будет готов, буду готова и я.

– Рад тебя видеть, Мо, – сказал он. Теперь он смотрел прямо мне в глаза, дольше, чем раньше. Это заставило меня слегка застесняться, но я была взволнована.

– Рада тебя видеть, – сказала я.

Он и впрямь держал меня за руку, пока мы шли за его чемоданами. Он был гораздо более открытым, улыбающимся, чем на похоронах. У него также не было того глубокого, темного взгляда, сопутствоваышего его депрессии. Возможно, он выходит из нее.

У нас было много времени, чтобы поговорить, пока я везла нас в Джексонвилл. Он беспокоился о возвращении домой Шестого полка морской пехоты.

– Такой роли я не ожидал. Я буду единственным мужем погибшей, а она была высокопоставленным членом подразделения. Как мне себя вести?

Я была за рулем и сказала:

– Веди себя так, как, по твоему мнению, поступил бы хороший человек. У тебя нет никаких причин чувствовать неловкость.

Он посмотрел на меня, не желая вспоминать о ее романе.

– Кайл, твое уважение к своему браку не должно уменьшаться из-за неуважения к нему кого-то другого. Даже ее.

Как я могла убедить женатого мужчину, что измена его жены не унижает его достоинства?

– Ты все время вспоминаешь стихотворение Брэдстрита, – сказал он.

Я рассмеялась. Мы сделали поворот на Кинстон и направились в сторону Джексонвилла.

– Брэдстрит был образцом для подражания для любящего супруга, – сказала я.

– Ну, я точно готов все это забыть. Хочу помнить Джилл такой, какой она была всегда, а не такой, какой была последние шесть месяцев или около.

Я снова кивнула.

– Может быть, ты сможешь это сделать после встречи полка.

Кайл смотрел в окно на низкорослые сосны за болотом и, казалось, погрузился в раздумья.

С Киннисонами мы встретились у мотеля, доставая чемоданы из багажника моей машины. На похоронах и собрании я познакомилась с Гилом и Айлой, но почему-то упустила Дэна и Пенни Киннисон. Также я упустила детей.

– Мо, это – Дэн и Пенни Киннисон, родители Гила и Айлы, – сказал Кайл.

Я шагнула вперед, и миссис Киннисон протянула руку.

– Ваша песня у могилы была прекрасна, – сказала Пенни, пожимая мою руку. Мгновение она неловко смотрела на меня, затем наклонилась вперед и обняла.

– Спасибо, я нервничала. Я пою на многих свадьбах, но не на многих похоронах, – сказала я. – И я хотела, чтобы для Кайла это стало особенным.

– Вы работаете с Кайлом? – присоединился Дэн, пожимая мне руку.

– Работаю, хотя вижусь с ним только несколько раз в год на встречах, – сказала я. – Мы обмениваемся большим количеством электронных писем.

Кайл всегда был рядом со мной, поэтому я ни минуты не чувствовала себя среди Киннисонов брошенной или потерянной. Он присматривал за мной, как за ребенком (иногда я использовала это в своих интересах, но иногда мне хотелось быть его ровесницей). Поздним вечером мы провели время в крытом бассейне мотеля, наблюдая за плещущимися детьми. Они не вполне понимали, как ко мне относиться. Иногда относились ко мне как к еще одному ребенку, и я присоединялась к их плесканиям, а иногда они вспоминали, что я – взрослая. На мне был цельный купальник, который мне почти льстил. Кайлу нравилось бросать девочек в воду вновь и вновь, и мне тоже очень понравилось, когда он два раза бросил меня.

Я спросила его, стоя сбоку:

– У тебя это очень хорошо получается. У тебя была практика бросания маленьких людей? Может быть, в баре?

Он посмотрел на меня, сначала не поняв, а потом захихикал и некоторое время смеялся. Я никогда не видела, чтобы он так искренне смеялся и не знал, что сказать.

Айла была воплощением мечты. Эта женщина была высокой, стройной и сексуальной, а ее грудь – больше чем просто намек. На ней также был цельный купальник, и нет, Кайл не стал ее бросать. Она сильно контрастировала со своим кругленьким, невысоким мужем, но они казались очень влюбленными и счастливыми друг с другом. Это радовало. Он – блестящий математик, посвятивший себя жене и детям, она – красивая жена, видевшая лучшее в своем муже и его лучшее в детях.

Когда встречалась несколько раз с Джилл, я решила, что в семье красавица она. Она была хорошенькой, но Айла – в своей собственной лиге.

Мы поздно поужинали в местном ресторане с креветками и проговорили целый час, пока маленькие девочки не стали выглядеть сонными после купания и езды. Затем вернулись в мотель, и Кайл проводил меня до двери. На мгновение он замялся.

– Мо, ты знаешь, мы не начинаем с нуля, но прошло всего четыре месяца, с тех пор как она умерла. Семь – с тех пор как я узнал о... но четыре со дня ее смерти.

Я поцеловала свой палец и прикоснулась им к его губам.

– Ш-ш-ш, я все понимаю. У нас есть время. И ее семья – это твоя семья. Они прекрасны. Девочки – просто прелесть. Айла, Гил, ее родители... Во всех вас столько любви. Я понимаю, почему у тебя была такая замечательная молодость.

Мое сердце разрывалось от всех тех эмоций, что он должен испытывать. И тогда я позволила себе войти.

На следующее утро на встречу полка со мной и Кайлом поехали Пенни и Дэн. Гилстрапы ехали на своем минивэне. У нас были специальные пропуска, по которым нас пропустили в ворота, и были указатели, направляющие нас в зону полка. В этот раз я впервые была на военной базе и была потрясена размерами и тем, что не видела никакого оружия, кроме как у главных ворот. Мы проехали мимо нескольких танков и гусеничных транспортеров, ехавших по песчаной почве, а Кайл рассказывал нам о том, что перед нами.

Полк возвращался в Кэмп-Лежен по одному батальону за раз, как, вероятно, они сходили с корабля в Морхед-Сити. Подразделение Джилл – штабная рота полка, – прибыло в пятницу утром около 11:00, а пехотные батальоны – в течение долгого дня. На поле, сдерживаемая ленточными барьерами, которые можно было легко поднять, стояла толпа. Перед толпой находилась трибуна и система громкоговорителей, а также открытая площадка, на которой батальон мог встать перед выходом. Сбоку играл оркестр морской пехоты.

Грузовики высадили роту у оружейного склада в четверти мили вниз по улице, чтобы те могли сдать оружие. Толпа была в нетерпении. Все видели, как рота сдает оружие, а затем марширует к полю – бесконечное время для этой толпы, ожидавшей уже семь месяцев.

Как оказалось, хорошо, что первым делом они сдали оружие в оружейную комнату.

Миссис Деверо собрала семьи погибших и раненых роты у угла ленточного барьера.

– Здравствуйте, я – Мардж Деверо, жена полковника Деверо. Рада, что вы смогли прийти, – сказала она нам. Раненых – около десяти человек. – Мне нужно узнать имена всех, чтобы Айк знал, к кому обращается. Обычно это происходит так: рота выходит на поле, полковник говорит короткую речь, затем обращается к каждому из вас: сначала к раненым, а потом к семье погибшего морпеха. Слева направо. Если перепутает, просто поправьте его и укажите, кто есть кто, – сказала она, – он потом поговорит со мной об этом!

Она улыбнулась. Итак, она велела нам встать в том углу площадки: впереди раненые – слева от нас, а другие родственники погибших – справа.

Я встала позади Кайла, справа от него, чтобы смотреть между Дэном и ним. Позиция скромная, но я решила, что уместная. Было бы неловко представлять полковнику коллегу родственника.

Миссис Деверо была любезной и сердечной женщиной. Я не осознавала, какую ответственность несут на себе жены офицеров в семьях военнослужащих: установление контактов, помощь, организация, консультирование. Она прошла вдоль шеренги, записывая фамилии и разговаривая со всеми; я видела, что она узнавала каждого по фамилии.

Особое внимание она обратила на Кайла.

– Я рада, что вы решили прийти, Кайл, – сказала она, протягивая ему руку.

– Спасибо, мэм, – сказал он, пожимая ее руку. Кайл пристально смотрел ей в глаза.

– Очень сожалею о вашей потере, – сказала она.

Кайл кивнул.

– Спасибо.

Миссис Деверо постояла еще мгновение в ожидании, но Кайл ничего не сказал. Он пристально смотрел ей в глаза. Кажется, хотел узнать, не знает ли она, но не находил этого.

– Хорошо, они должны быть здесь с минуты на минуту, – сказала она. – Повторяю, я рада, что вы здесь.

Она оставила нас, как раз когда на поле вышло первое подразделение.

Кайл был слева от нас, папа и мама Киннисон – рядом с ним, затем – Гил с девочками рядом с Айлой.

Полковник Деверо коротко обратился к толпе, в то время как их сыновья вольно стояли перед ними, лицом к ним. Было огромное беспокойство и желание увидеть своих мальчиков, прорваться через барьер, снова обнять их. Полковник Деверо чувствовал это, но также он должен был признать, что некоторые ранены, кое-кто останется калеками на всю жизнь, а кто-то не вернулся домой живым. Он говорил четко, отмечая самопожертвование и честь.

– Одним ужасным днем четыре месяца назад эта штабная рота потеряла в бою двух убитыми и шесть ранеными. Еще четверо были ранены в течение остальных месяцев. Слава Богу, больше мы не потеряли из этой роты ни одного убитым. Я хотел бы поприветствовать вас, потерявших так много, – сказал он, покидая маленькую трибуну и переходя в угол, где вместе со всеми нами стояла миссис Деверо, пожимая руки родителям и близким раненых, а затем нам – родным погибших. Она передала список пожилому морскому пехотинцу, который сопровождал его.

Полковник Деверо был очень высоким, подтянутым, загорелым и красивым. Он возвышался над большинством других морских пехотинцев. Меня он буквально затмевал, но сомневаюсь, что замечал это. Его сопровождал коренастый, пятидесятилетний старший сержант полка, человек, не выглядевший жаждущим завести друзей. Полковник вел всю беседу, когда они со старшим сержантом обращались к каждой семье, используя список, составленный миссис Деверо.

Он прошел вдоль строя, слева направо, обращаясь к семьям и пожимая руки, иногда обнимая мать, отца или жену. «Очень рад, что сержант Уилсон встал на ноги» или «Корпус поддерживает своих раненых», – отчетливо услышал я, но большинство слов были личными и, вероятно, с добрыми намерениями. Все было серьезно и печально, так как несколько жен, матерей и отцов плакали. В большинстве случаев рядом с каждым из них стоял раненый морпех. Семья справа от нас держала увеличенную фотографию погибшего сына.

Он подошел к Кайлу, первому из семьи Джилл. Я отчетливо видела его. Деверо был выше на двенадцать-пятнадцать сантиметров. Адъютант держал список и назвал ему семью. Деверо понимающе кивнул.

– Семья майора Киннисон? – спросил полковник.

Он оглядел всю группу, встретившись с ними глазами.

– Очень сожалею о вашей утрате. Она была отличным морпехом, прекрасным человеком во всех отношениях. Майор Киннисон навсегда останется частью этого полка, этой дивизии, этого корпуса морской пехоты. Мы никогда не забудем ее и не забудем ее жертву.

Он посмотрел прямо в глаза Кайлу.

– Вы – муж майора Киннисон? Кайл, я полагаю?

– Да, это я.

Я смотрела на этого большого человека, зная, какой вред он нанес семье Киннисон, какое зло причинил Кайлу. Видела его высокомерие и, кажется, ликование от победы. Думаю, Кайл тоже это видел. Я вспомнила Толстого: «Жизнь наша связана, и связана не людьми, а богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару». Я сомневалась, что полковник думал об Анне Карениной.

– Она была словно моя правая рука. Прекрасно управляла своим подразделением, ее пехотинцы любили ее. Ее потеря никогда не будет забыта, – сказал Деверо. Он не стал сокращать девиз и очень серьезно сказал:

– Semper Fidelis.

Он протянул руку, чтобы пожать руку Кайла.

Кайл опустил взгляд на руку и плавно перевел его на полковника. А после действовал так быстро, что позже Айла спросила меня, не планировал ли он это? Он посмотрел в глаза полковнику и сказал, также очень серьезно и четко:

– Semper Fi, my ass (всегда верен, жопа).

Не думаю, что полковник понял, что он на взводе, поэтому, когда Кайл ударил его правым кулаком в челюсть, то уложил его на траву, все метр восемьдесят с лишним, и он не приходил в себя в течение пяти минут. Это сломало ему челюсть, которую, как я поняла, позже пришлось сшивать проволокой в больнице. От удара Кайла всем телом перебросило через ленточный барьер и почти навалило на полковника. Однако в следующую секунду он устоял на ногах. Наступило мгновение потрясенной тишины. Внезапно повсюду раздался шум и движение.

Старший сержант полка повалил Кайла на землю у моих ног. Несколько морпехов сломали строй, чтобы защитить своего полковника, набросившись на Кайла и старшего сержанта. Люди кричали. Я была настолько маленькой, что была закрыта толпой, которая напирала на меня, как живая.

Я посмотрела направо, чтобы спастись от наплыва толпы, но они были крупнее и не замечали меня. У меня не было возможности двигаться, мои ноги даже не касались земли. Я видела сквозь щели между людьми. Гил обхватил каждую из своих девочек и притянул их к себе, подальше от движущейся толпы. Дэн, обнимая Пенни, двинулся вправо к Гилу и девочкам. Я запаниковала, так как толпа уносила меня прочь от Гилстрапов. Вдруг я почувствовала, как чья-то рука крепко схватила меня за руку и потянула вправо, между двумя нахлынувшими толпами: Айла втягивала меня в круг своей семьи. Мои ноги опять коснулись земли. Она притянула меня к себе, увидела, что я в порядке, и вдруг улыбнулась. Ее левая рука была обернута вокруг меня, правая – вокруг мамы, а девочки были в безопасности посередине. Моя левая рука была обернута вокруг Гила почти естественно, а теперь я обвила свою правую вокруг Айлы.

Это длилось всего несколько секунд, но я никогда так не боялась, как при том движении в толпе, когда мои ноги не касались земли.

Не знаю, услышала ли она меня в грохоте, но я сказала:

– Спасибо.

Толпа остановилась, люди впереди расступались, чтобы избежать кучи малы из морпехов поверх Кайла.

Миссис Деверо справа от нас стояла неподвижно, собралась с духом и подняла желтую ленту, чтобы подойти к мужу. Она была обеспокоена, и это понятно. Ей потребовалось несколько лишних секунд, так как путь ей преграждало скопление людей.

– Славный день! – воскликнула Айла, и я тоже это почувствовала. Светит солнце, полк – дома, тепло. Защищать любовь не стыдно. Я подумала, скоро ли мне придется ходить на встречи с осужденным. Я с нетерпением ждала, когда смогу рассказать об этом родителям.

Я сказала Айле:

– Наверное, не так, как это сделала бы Энн Брэдстрит.

Айла посмотрела на меня, а потом рассмеялась, и я подумала, что хорошо, когда тебя понимают.

Вокруг царил хаос. Я слышала такие заявления от морских пехотинцев, как: «Муж майора Киннисон врезал полковнику!» и «Вырубил его одним ударом!», а от участника музыкальной группы: «Самое лучшее возвращение домой в истории!». Все хотели знать, что случилось и почему. Морпехи, все еще более или менее держащиеся в строю, переглядывались и комментировали, а я тихонько смеялась, но сквозь слезы. Наше групповое объятие закончилось вместе с опасностью, хотя мы все же стояли ближе друг к другу.

Айла переместилась к Гилу, сказавшему:

– Кайл... Ты должна любить Кайла! – а после Айла прислонилась щекой к голове мужа.

Миссис Деверо обошла груду морских пехотинцев и подошла к мужу. Она опустилась на колени рядом с ним, положив руку ему на волосы. С другой стороны до него добрался санитар из роты ВМС и тоже опустился на колени. Он проверил жизненно важные показатели, а затем осторожно ощупал челюсть Деверо. Казалось, он успокаивает миссис Деверо. Прибывшая военная полиция кричала толпе, чтобы та отступила, а сержанты и лейтенанты призывали своих людей вернуться в строй. Внимание нескольких взводов привлекалось их командирами или сержантами.

Миссис Деверо гладила щетинистые волосы своего мужа; его шляпы видно не было. Теперь, когда детские игры закончились, полиция оттащила от Кайла шестерых морпехов. Они вернулись в свои ряды. Гил кивал и улыбался. Дэн и Пенни не совсем понимали, что делать, но Айла обняла маму, у которой было самодовольное выражение лица. Была ли она рада, что Кайл ударил Деверо? Я не знаю.

– Папа, – сказала Айла, – мама, возьмите нашу машину, если хотите, отвезите девочек в мотель. Проведите день в бассейне. Или пройдитесь по магазинам. Гил, Мо и я останемся с Кайлом.

Она посмотрела на меня, и я кивнула.

– Неизвестно, сколько он пробудет в тюрьме. Может, всего лишь одну ночь. Что бы там ни было, мы все узнаем. Возможно, нам понадобится адвокат.

Айла была явно довольна. Дэн взял за руку Пенни и теперь улыбался.

– Убедись, что с ним все в порядке. Приятно видеть Кайла больше похожим на себя, – сказал он, когда Гил передал ему ключи от их минивэна.

Мама Пенни сказала, почти как преодолевая собственную депрессию:

– О девочках мы позаботимся, не волнуйся. Узнай, что они собираются сделать с Кайлом. Мы с удовольствием позаботимся о девочках.

Они найдут, чем заняться. Они понравятся моим родителям, я была уверена.

Этой семье нужен Кайл. Он – их благо.

Девочки были озадачены таким поворотом событий. Айла сказала:

– Девочки, о сквернословии дяди Кайла мы поговорим позже.

Она улыбалась; девочки, должно быть, подумали, что дядя Кайл сделал нечто плохое, а мама улыбается по этому поводу. Айла продолжила:

– Поговорим об этом позже. Сейчас идите с бабушкой и дедушкой, ладно? Мы на сегодня останемся с дядей Кайлом.

Затем она поцеловала их, и бабушка с дедушкой за руку повели их к фургону на стоянке.

Айла посмотрела на меня и решительно сказала:

– Мы поговорим об этом с ними. Поговорим об обязательствах и чести и о том, чтобы всегда, всегда быть верными. Они будут знать, когда это «всегда».

Я ей улыбнулась.

Когда быть верным не выбираешь. Просто стараешься жить в соответствии с этим каждый миг.

Вся рота была мгновенно поставлена по стойке смирно, наконец, каждый взвод вернулся в строй, каждый взвод и отделение снова были четкими и управляемыми. Кайл выглядел слегка ошеломленным, когда двое мужчин подняли его под руки и понесли. Теперь всем заправлял офицер полка, но из-за сирены говорить долго он не мог. Сирена становилась все громче, и вскоре на траву неподалеку выехала машина скорой помощи.

Деверо стонал и постепенно приходил в сознание. Мардж выглядела задумчивой, стоя на коленях рядом с ним.

Думаю, до нее дошло, какова была мотивация Кайла. Возможно, у нее хватало и других намеков на интрижку, других признаков. Она посмотрела на Кайла между двумя военными полицейскими, а затем на Айлу и наклонила голову, как бы спрашивая, и я увидела, как Айла кивнула в ответ.

Мардж собрала все воедино. Она кивнула, взъерошив волосы мужа, и посмотрела на него, выражение ее лица было подавленным. Она посмотрела прямо на Айлу, находившуюся в восьми метрах от нее, слегка покачала головой и четко, совершенно вне контекста, сказала:

– Я не знала.