Anonymous - Письма друга из Парижа (Letters from a Friend in Paris). Часть 09 (Письма XXVI-XXVIII)

ПИСЬМО XXVI

Я покинул город, как было сказано в моем последнем письме, с намерением вернуться на третий день, но наши намерения часто разбиваются неожиданными причинами.

Я съездил в Фонтенбло, чтобы полюбоваться прекрасными лесными пейзажами и побродить среди живописных скал, но неловко упал и повредил колено, что очень усугубилось необходимостью ковылять обратно в отель. Поэтому я пролежал целых две недели, прежде чем смог попытаться вернуться в Париж.

Веселая компания у Тома встречалась уже дважды, и они были чрезвычайно довольны друг другом, несмотря на свое сожаление по поводу моего вынужденного отсутствия. Однако произошло одно благоприятное обстоятельство.

Юная Эмма, одна из бывших доверенных спутниц Луизы, вернулась в монастырь. Лу ждала моего возвращения в студии. Конечно, впорхнуть в ее объятия и выебать ее три раза, два раза спереди и один раз сзади, было быстрым и необходимым делом после моего долгого поста. Потом у нас нашлось время немного поболтать. Тогда-то я и узнал о возвращении Эммы, а так как это было субботнее утро, то милая Лу отправилась в монастырь, чтобы забрать оттуда ее и Маргариту до понедельника.

Милое создание с той нежной заботой, которую она всегда выказывала ко мне, сказало мне, что ее целью было сначала привести ко мне Эмму, так как она считала, что ей еще не вводили мужской половой орган в ее маленькую пизду. А так как она сама не смогла дать мне своих первых плодов, то считала себя обязанной, по возможности, раздобыть их для меня у Эммы.

Я обнял ее и горячо поблагодарил за столь добрую предусмотрительность. Она ушла и через час вернулась с Маргаритой и Эммой. Дорогая Маргарита бросилась в мои объятия и прижалась ко мне, шепча, что сначала она должна получить меня и показать Эмме, как восхитительно обладать настоящим хуем.

Чтобы мысль этой буйной девицы могла быть исполнена до конца для достижения поставленной цели, они заставили меня раздеться, и после того, как милая, скромная маленькая Эмма попросила подержать мой хуй и почувствовать, как он тверд и напряжен, что она и сделала с очаровательной сдержанностью и все время краснея, хотя по усилившемуся блеску ее глаз было видно, что страсти ее уже возбуждаются. Затем настала очередь этих Трех Граций обнажить свои прелести, что они и сделали в совершенно восхитительной манере, немало хихикая и краснея.

Я положил руку на сладкую пухленькую пизду Эммы, которая была лишь слегка украшена редкими светлыми шелковистыми волосами, и обнаружил по ее очень влажному состоянию, что милое создание уже потратилось. Поэтому, умоляя ее сначала позволить мне поухаживать за ней, я уложил ее на кушетку и, раздвинув ее ноги, бросился к прелестному, свежему, маленькому отверстию, представленному моему восторженному взору.

Ничто не могло сравниться ни с красотой, ни с изяществом ее округлых форм, ни с изяществом ее мягких конечностей и красиво очерченных ягодиц. Ее изысканная пизда имела толстенькие словно надутые губы, а внутри была нежнейшего кораллово-розового цвета, с поистине восхитительным вкусом здоровой пизды. Ее клитор едва показался, но стал твердой маленькой пуговицей под стимуляцией моего языка.

Я заставил милое создание быстро потратиться второй раз, что она сделала с глубоким вздохом, почти теряя сознание от сильного волнения и удовольствия, которые я ей предоставил.

Две дикие вакханки, которым не терпелось увидеть более серьезную забаву и принять в ней участие, теперь побуждали меня к более активным действиям, заявляя, что сама дорогая Эмма жаждет большего. Поэтому Луиза предложила ей лечь на спину, взять Эмму над собой на колени и сначала стимулировать ее еще больше, немного полизав ей пизду. Это она будет продолжать делать и после того, как введет меня в её внутренности для наслаждения этой очаровательной молодой пиздой, в которую, по словам Эммы, никогда еще не проникало что-либо большее, чем пальцы и языки ее дорогих товарок, которые тут же и присутствовали. Сие любезное предложение Луизы было отклонено Маргаритой, которая потребовала, чтобы я был первым в ней и чтобы Эмма увидела, какое это восхитительное лакомство - хуй.

Так что Эмме пришлось лечь, а Маргарита оседлала голову Эммы своей попой. Я встал на колени позади нее, пока Эмма вела меня в страстно жаждущую пизду Маргариты прямо над ее глазами. Лу умоляла Эмму постильонить меня (трахать в попу пальцем), в то время как она сама стояла на коленях перед дорогой маленькой Эммой и лизала ее пизду до совершенства, Маргарита наслаждалась этим зрелищем и восхищенно извивалась своим задом в унисон с моим энергичным трахом ее тугой бархатной пизды. Вскоре мы довели дело до великого кризиса, и все вместе утонули в восторженных криках восторга. Некоторое время я нежился в восхитительном сосуде, в котором находился, пока изысканное давление Маргариты не пробудило мои страсти. Это также дало Эмме время прийти в себя, так как она была так взволнована, что чуть не упала в обморок. Ее маленькая пизда излилась с жидким блеском из ее юного тела, и Луиза, быстро опрокинувшись на спину, и Маргарита, помогая поставить Эмму на колени верхом на нее, встали сзади. Луиза направила мой настойчивый хуй снизу между жаждущими половыми губами и сначала потерла его вверх и вниз, чтобы впитать молодую предсперму, сочащуюся из девственного отверстия, и, наконец, поместила головку моего хуя прямо в восхитительную маленькую дырочку и, щекоча мои яйца, подтолкнула меня вперед. Я начал твердо, но нежно вкрадываться в тело моим хуем короткими толчками внутрь и наружу, и вскоре обнаружил большую тесноту внутри. Между тем, лежа под нами, Луиза возбуждала Эмму до предела, трахая ее клитор пальцем, и, с другой стороны, мой зад, также побуждая меня двигаться вперед. Маргарита бросилась на пол и стала энергично прикладывать язык к пизде Луизы. Страсти Эммы были неистово возбуждены, как на вид, так и на ощупь, ее зад непроизвольно извивался. Я понял, что мне представился удобный случай, и, собравшись с силами, яростно бросился вперед и разорвал остатки ее девственной плевы, которую прежние прикосновения и издевательства ее похотливых монастырских товарок лишь частично надорвали.

Это был острый укол боли для нее, но почти мгновенно вытесненный изысканным удовольствием от ощущения восхитительного бальзама любви, струящегося из моего восхищенного хуя, который стимулировал такое же излияние ее собственных юных ресурсов. Она упала в обморок в агонии наслаждения с пронзительным криком экстатической радости. Обе девушки были так взволнованы этой сценой, что тоже погрузились в восторг разрядки.

Какое-то время я лежал, завороженный тугой пиздой, в которую меня так восхитительно втиснули. Мысль о том, что я буду её первым настоящим обитателем, снова возбудила мой довольный хуй, и когда он снова начал поднимать голову и пульсировать, как обычно, я почувствовал, что он возбуждает страсти самой милой Эммы, которая показала, что она, естественно, обладает великим даром casse noisette (ножен – фр.), хотя она была еще слаба по сравнению со славной силой милой Луизы или ее Мама в этом отношении. Вскоре я был полностью готов к работе и сразу же принялся за неё, трахая ее несколько более неторопливо и скорее с целью доставить максимальное наслаждение девушке, которая подарила мне свои первые плоды.

На этот раз мы так возбудили ее, потому что я засунул палец в ее розовую попку, что, когда снова наступил великий кризис, она ушла в таком экстазе восторга, что сразу же упала в обморок, и так долго приходила в себя, что мы все были несколько встревожены.

Но это было только избытком удовольствия, и когда она пришла в себя, то бросилась мне на грудь, обняла меня за шею и, спрятав лицо у меня на груди, заявила, что была в Раю, что любит меня, обожает и никогда со мной не расстанется, а потом разразилась потоком слез.

Я прижал ее к сердцу и утешил, но позволил ей плакать, так как чувствовал, что это облегчит ее сильно возбужденные нервы. Как я и ожидал, она почувствовала себя еще лучше, когда этот нервный припадок исчерпал себя облегчением от слез.

Мы оставили ее молчаливой свидетельницей нашей следующей любовной встречи, которая произошла между мной и Лу. Она заявила о желании трахнуться в свою божественную дырочку. Маргарита легла на спину, а Лу перевернулась. Лу лизала прелестную свежую пизду под ней, в то время как Маргарита, проведя меня в каллипигианское святилище любви Луизы, сосала великолепный клитор перед собой и постильонила мою нижнюю дырочку.

Темп был быстрым и яростным, и мы устроили самую захватывающую демонстрацию похоти перед удивленной и восхищенной Эммой. Наш приход к великому кризису был возвестлен дикими возгласами восторженной радости, пока все мы не погрузились в молчание в божественном восторге умирания во всей истоме полностью удовлетворенной похоти.

Дорогая Эмма лежала на кушетке совершенно голая, как и родилась, демонстрируя всю красоту своих округлых форм с ямочками. Я поднялся после нашей последней схватки, и две милые девушки, которые сделали все возможное, чтобы доставить и получить наибольшее удовольствие в нашей последней встрече, теперь занялись очищением и освежением моих интимных частей своими активными, мягкими руками, оставляя меня в полном досуге созерцать изысканные прелести этого восхитительного молодого создания, когда они лежали прямо передо мной.

Как только я освободился от любящих и назойливых трудов моих помощниц, я подошел и, опустившись на колени перед святыней красоты, которая уже приняла мое двойное возлияние, наклонился и запечатлел любящий поцелуй на сем сладком алтаре жертвоприношения. Она была так сильно взволнована недавней похотливой сценой, разыгравшейся перед ней, что, когда мои губы прижались к пухлым губкам ее сладкой пизды, ее попка конвульсивно поднялась, и она обильно потратилась. Я вылизал все это с предельной жадностью; вид такой чрезмерно и легко возбуждающейся смазливой прелестницы мгновенно оказал свое должное воздействие на мой чувствительный хуй, который вскочил в состояние немедленной готовности. Бросившись между ее ног, я вошел в нее в одно мгновение; состояние ее пизды, хорошо увлажненной ее последними выделениями, сделал вход в нее совершенно легким, и он проник на предельную глубину с легкостью, которую едва ли заставила бы меня ожидать малость ее пизды. Но я редко встречал более легко возбудимое создание, чем милая Эмма. Она никогда не могла вынести даже малейшего прикосновения мужской руки или мужественного органа у входа или на поверхности ее пизды без того, чтобы она не кончила с глубоким вздохом.

Едва я добрался до “дома” и остановился с трепетом восторга, как она снова излила горячее возлияние своей восхитительной и липкой молодой кончины на мой удовлетворенный хуй. Я немедленно ускорил свои действия, и мы уже были во всем экстазе взаимной разрядки, когда две товарки нашей оргии подошли, окончив свои омовения.

Луиза шлепнула меня по заду в самый момент нашего кризиса и заставила кончить с такой силой, что это вызвало еще больший восторг у милой Эммы, которая чуть не умерла в совершенном раю восхитительного наслаждения. Обе девушки покрывали поцелуями и объятиями наши обнаженные тела. Эмма долго была охвачена экстатическим восторгом, который она испытала, и на самом деле снова тратилась от возбуждения, восхитительно давя на мой несколько уменьшившийся и размякший хуй.

Наконец я оторвался от нее. Похотливая и развратная Луиза мгновенно набросилась на зияющую и пульсирующую маленькую пизду, которую я только что покинул, и жадно слизывала всю богатую гамму соков, которая сочилась из распухших и надутых губ, теперь гораздо более расщеренных, чем до начала наших операций.

Все это оживляло очень возбужденные эротические нервы милой молодой девушки. Маргарита, завладев моим хуём, засосала его еще раз, пока он не стал твердым и неподвижным, а эти две похотливые и развратные молодые женщины настояли на том, чтобы я завершил посвящение милой маленькой Эммы, выебав ее немедленно в меньшее отверстие, посвященное более таинственным обрядам святой Матери Венеры, заявив, что ее возбуждение было так велико, что я никогда не смог найти ее в более подходящем состоянии.

Так похотливая Луиза, лежа на спине, пожелала, чтобы Эмма оседлала ее en revers (в обратном направлении – фр.), чтобы она могла не только увидеть операцию, но и помочь в ее развязке. Маргарита должна была поначалу “подстегивать” меня, а потом бы я ее облизывал. Милая девушка поддалась всем нашим безрассудным планам, не подозревая о том, какое испытание ей придется пережить.

Когда она встала, и ее очаровательно выпяченные и крепкие ягодицы были полностью обнажены в своей самой волнующей позиции, я встал на колени позади нее. Луиза, взяв мой хуй в руку, направила его сначала в разгоряченную пизду, чтобы смочить его, но так горячо было милое создание, что не успел я пристроиться туда по самую рукоять, как она с восторженным криком кончила. Я сделал паузу, чтобы дать ей насладиться этим до предела, а затем продолжил погружаться в ее льнущую к хую пизду, пока она снова не истратилась. Затем, после достаточной паузы, вытащив мой бурлящий хуй, похотливая и развратная Лу сразу же приставила его острие к прекрасному розочке задней дырочки Эммы и, засунув палец в мою, толкнула меня вперед и при первом же толчке туда вошел весь наболдашник. Милая Эмма вздрогнула и тут же вскрикнула, заявив, что это разрывает ее на части, но Маргарита схватила ее за плечи, а Лу обняла за талию, и обе они настаивали, чтобы я поскорее покончил с этим и сразу посвятил ее во все тайны обоих любовных путей.

Конечно, я едва ли нуждался в этом двойном пришпоривании, ибо препятствия вызывали лишь мою более яростную атаку, и, будучи дико похотливым, я исступленно, и даже слишком, толкался вперед и одной только силой преодолевал все препятствия и погружал всю длину своего хуя в живот Эммы, чтобы он бился в ее восхитительно упругий, но податливый задик. Она закричала от боли и действительно упала в обморок. Но во всей ярости моей дико возбужденной похоти я не заботился об этом, а продолжал свои яростные выпады до тех пор, пока не наступил великий кризис, когда якончил с радостными криками предельного удовлетворения моей неистовой похоти.

Бедная, милая Эмма на этот раз снова потеряла сознание от невыносимой боли и лежала как мертвая, не замечая ничего вокруг. Я высвободился из чересчур тесных ножен, в которые был заключен. Струйка крови, последовавшая за моим уходом, показала, как сильно были истерты эти нежные части тела, и объяснила причину глубокого обморока, охватившего ее.

Этот результат был настолько серьезнее, чем я или мои две похотливые наперсницы видели до сих пор, что он не только объяснил случай с бедной Эммой, но и встревожил всех нас.

Две юные леди взяли холодную воду и губку и приложились ей много раз к раненым частям, без сомнения, уменьшая воспалительное действие моего сильного нападения. Наконец дорогая Эмма пришла в себя и открыла свои прекрасные голубые глаза в мечтательном состоянии сомнения относительно того, что произошло, но, попытавшись подняться, она поняла, какую сильную боль я ей причинил. На самом деле она оказалась в состоянии настоящей лихорадки, и было сочтено целесообразным, чтобы она легла на мою кровать и попыталась стряхнуть ее. Было условлено, что она спокойно останется со мной на ночь. Луиза пообещала позвонить на следующий день, чтобы узнать, достаточно ли она здорова, чтобы принять участие в их оргии следующей ночью.

Итак, мы расстались на этот день после того, как они уложили дорогую Эмму спать. Я приготовил ей негуса с взбитым яйцом, и после того, как она приняла его, она погрузилась в глубокий сон, который предвещал ей скорое выздоровление.

Наши отношения были чересчур бурными для ее юного телосложения, но природа в этом возрасте быстро приходит в себя, и я надеялся на лучшее. Пока сон таким образом восстанавливал ее измученное тело, я послал в соседний ресторан и приготовил для нее сочный, но легкий обед к тому времени, когда она должна была провести несколько часов в сладком покое.

Когда она проснулась, я не позволил ей встать. Я сам подал ей ужин в постель и предложил выпить немного шампанского. Она была мне очень благодарна. После того, как все было сделано, я лег рядом с ней и научил ее сибаритскому способу наслаждаться друг другом, но в основном в ее очаровательной пизде. Она неоднократно “приходила” против моего одного раза, и в конце концов ушла в еще один глубокий сон в моих объятиях с моим уменьшенным хуем, восхитительно обхваченным ее тесно сжавшейся пиздой.

Мы спали долго и крепко и проснулись только среди бела дня. На этот раз именно она разбудила меня своим восхитительным давлением, когда она изливала на меня раннее возлияние любви, заливая мой хуй своей горячей, молодой кончиной. Она разожгла мой пыл, и вскоре я заставил ее присоединиться ко мне во втором возлиянии. Затем я принял освежающее омовение губкой и дал такое же Эмме, которая почувствовала себя намного лучше.

Я встал поздно, но заставил Эмму остаться в постели до завтрака; на самом деле, я не думаю, что она могла бы встать, потому что, непривычная к лихорадочной ярости похоти в объятиях мужчины, все ее тело было как будто разорвано на куски, и она заявила, что у нее болит каждая конечность.

После завтрака я снова лег, но милая девушка умоляла меня пощадить ее, потому что, хотя она все еще волновалась при малейшем прикосновении, она была убеждена, что выдаст себя в монастыре, если я буду продолжать настаивать. Чтобы избежать слишком сильного искушения, я встал, оделся и сел у ее кровати. Мы, конечно, говорили о сильной взаимной любви, возникшей между нами, потому что я был странно очарован этим очаровательным созданием.

Увы! Мы вынуждены были признаться, что это может быть только тайная любовь. Ее отец был очень богатым банкиром, она - его единственным ребенком, и она уже знала, что он строил весьма амбициозные планы относительно будущего мужа для нее. Благодаря удачным спекуляциям он поднялся с самого низшего положения и, подобно всем парвеню, теперь мечтал о браке своей дочери с каким-нибудь знатным дворянином, чтобы приумножить свое богатство. Однако милой девочке еще не исполнилось пятнадцати лет, хотя до этого оставалось всего два месяца, а ее отец - нет подумайте о ее замужестве, по крайней мере, до шестнадцати лет, чтобы, благодаря счастливой дружбе Луизы, мы могли еще некоторое время потакать нашей взаимной привязанности.

Пока мы еще говорили о милой Лу, она явилась в сопровождении Маргариты. Эмма и раньше выражала свое отвращение к любой оргии у Тома, а теперь, когда она узнала меня, льстивая маленькая потаскушка, и умоляла доставить ей удовольствие снова спать со мной лишь наедине.

Я сказал ей, что единственный способ для нее - это преувеличить реальную боль, которую она испытывает, и пожаловаться на то, что ее лихорадит и она не может двигаться.

Я поддержал ее, и в конце концов Луиза пришла к выводу, что вовлечение ее в таком состоянии в разгул их оргий, вероятно, сделает ее настолько больной, что вызовет расследование в монастыре, которое может навсегда лишить ее общества Маргариты, а также Эммы.

Поэтому, как только было решено, что она должна спокойно оставаться у меня, и чтобы я не мог усилить ее лихорадку, будучи слишком разгорячен ей, две распутные женщины взяли на себя смелость “вынуть ее из меня”, как они это называли. Я, конечно, потакал им, но признался, что Эмма сама вынула из меня себя, как они потом узнают.

Тем не менее, несмотря на мое тайное намерение сдерживаться до предела, эти две похотливые женщины слишком хорошо знали, как вызвать дикую ярость вожделения в любом мужчине, и, конечно, преуспели в том, чтобы довести меня до очень изнуренного состояния, хотя и не так сильно, как я сам.

Эмма ворочалась и кувыркалась в сильном волнении при виде наших повторных любовных соитий, заявляя, что ее возбуждает только это зрелище. Лу, чтобы успокоить ее чувства, дважды проучила ее. Но потом милая девушка призналась мне, что именно ревность так сильно взволновала ее, хотя она и не осмеливалась признаться в этом Луизе.

Я нежно обнял милую девушку, благодаря за любовь, которую она, очевидно, питала ко мне, но ласково не согласился с ее представлением о ревности, сказав ей, что, когда она немного привыкнет к ебле, она поймет, что множество хуев не помешает и даже не ослабят ее пылкой любви к одному мужчине; что это будет недобрым ответом на большую дружбу, которую Луиза всегда испытывала ко мне, отказываясь присоединиться к ее оргиям, и что, как только она попробует их, она поймет, что мы можем любить друг друга так же нежно, как и прежде. В самом деле, если уж на то пошло, это имело бы смысл, что мы с еще большим восторгом бросимся в объятия друг друга, увидев, как отличается простая страсть и похоть от истинной любви и привязанности.

Она была лишь наполовину убеждена, хотя я видел, как блестели ее глаза, когда я описывал некоторые волнующие сцены наших встреч.

В тот вечер мы почти ничего не делали, но то, что мы делали, было превосходно по качеству.

ПИСЬМО XXVII

Я пишу в спешке, мне нужно сообщить много новостей, но прежде всего самое важное: я обручен! Однако обстоятельства, окружающие это счастливое состояние, весьма своеобразны, и, возможно, не таковы, как вы могли бы ожидать.

Через несколько дней после моего последнего визита Эмма уговорила Луизу устроить еще одно свидание в моей студии. Хотя наедине, но в течение дня, мы смогли насладиться тремя славными трахами. Стоя на коленях в большом кресле в углу моей студии, задрав нижние юбки и обнажив маленькие упругие округлые ягодицы, Эмма умоляла меня проникнуть в оба её отверстия. После любовного осмотра двух божественных дырочек, которые располагались между ее щечками, я приложил свой негнущийся хуй к мягким, влажным губам ее пизды, и долго и энергично терзал ее. Тогда я смог вторгнуться в ее розовый задний проход без всяких страданий и жалоб с ее стороны, и действительно, после того как было много и обильно потрачено, я боялся, что она снова упадет в обморок. После еще двух оживленных соитий, совершенно измученные любовными схватками, мы лежали, положив ее милую белокурую головку мне на грудь, и разговаривали, а снаружи первые осенние дожди барабанили по крыше студии.

Она рассказала мне о своих опасениях по поводу устроенного брака, который мог навязать ей отец, и о перспективе страдать в несчастливой брачной постели, всегда тоскуя по плотским сладостям, которые она опробовала со мной. До ее шестнадцатого дня рождения оставалось всего две недели, после чего она могла выйти замуж - хорошенькая молодая особа, без отбоя от уродливых, или пожилых поклонников, как богатых, так и знатных. Она говорила о нашем побеге. Короче говоря, Эмма больше всего на свете хотела, чтобы я стал ее мужем, прежде чем отец заставит ее вступить в брак - несчастливый брак. На сердце у меня стало тяжело, потому что я знал, какое значение ее отец придавал союзу, который обеспечил бы Эмме социальное и материальное продвижение, положение, которое я, не будучи ни богатым, ни знатным, не мог обеспечить. Мое воображение иссякло. Внезапно я столкнулся с перспективой скандала и полного гнева со стороны ее богатого и могущественного отца. Ничего хорошего из этого не выйдет, думал я, и мне не хотелось, чтобы мстительный патриарх преследовал меня, нищего, при дворах Англии и Франции.

Луиза приехала, чтобы проводить бедную Эмму в монастырь. Я ехал с ними в карете и на обратном пути в мастерскую поделился с милой Лу своими страхами и дурными предчувствиями, а также любовью, которую я обрел к моей милой Эмме.

— Теперь я понимаю, почему ты так увлечен этим милым юным созданием, - ответила она. - Она прелестнейшая из девушек, но, право же, она всего лишь влюбленная кобылка, чьи страсти могут быть горячими или холодными. Кроме того, твои опасения вполне обоснованы, ее отец не тот человек, с которым можно шутить.

Должно быть, Лу заметила выражение отчаяния на моем лице, потому что продолжала:

— Не расстраивайся так, потому что я знаю, что есть девушка, которая отдала тебе свое сердце, хотя она никогда не скажет тебе об этом. На случай, если ты не догадываешься, это Маргарита де Лаваль!

Я был как громом поражен. Здравый совет Лу открыл мне глаза на глупость побега с Эммой и, которая таким образом, значительно понизила мое настроение. Теперь же оно снова воспарило, когда она рассказала мне о моей тайной поклоннице.

— Но что же нам делать с бедняжкой Эммой? – спросил я.

— Не беспокойся за нее, у нее будет достаточно времени, чтобы выбрать. Ее отец не чудовище и позволит ей выйти замуж не только по положению, но и по любви, в этом я уверена. Но ты должен написать ей и дать полный отчет о своих намерениях. Так она скорее покончит со всем этим.

Мы с Луизой расстались у дверей моей мастерской, хотя и не раньше, чем договорились, что при первой же возможности де Лаваль останется со мной наедине. Это было быстро устроено нашей дорогой общей подругой; мы с Лу сговорились, чтобы она привела Маргариту в мою студию под предлогом еще одной восхитительной оргии, которая, хотя и не была строго необходимой, сделала бы это упражнение более правдоподобным в глазах милой молодой особы. Я уже рассказывал вам об изысканных удовольствиях, которыми мы наслаждались втроем. Маргарита всецело ожидала повторения этих любовных схваток и пришла в состояние сильного возбуждения. Уходя, Луиза сказала, что скоро к нам присоединятся она и ее муж.

Сладострастная Венера, де Лаваль, не теряя времени, опустилась на колени в большом кресле в моей студии и задрала свои нижние юбки, чтобы я мог проникнуть в ее тайные прелести сзади. Еще раз я удостоился чести быть свидетелем ее великолепных, выпяченных ягодиц и тенистой долины, которая бежала между ними, где ясно виднелись прелестная розетка ее жопы и нежноволосые губы ее пизды. И еще раз мне вспомнилась индийская богиня или храмовая красавица. Как будто пелена спала с моих глаз, и я впервые оценил истинную прелесть этого милого создания. Я быстро вставил свой жесткий хуй в ее влажную, розовую пизду и вогнал его, пока мой живот не отскочил от ее зада, и мы наслаждались восхитительным трахом, пока не достигли взаимной траты. Не меняя позы, милая девушка подождала, пока мой хуй восстановит некоторую свою прежнюю жесткость, затем потянулась назад и перенаправила мой хуй в ее меньшее отверстие. Снова мы трахались в блаженной гармонии, пока я не залил ее зад обильными струями спермы.

Раздевшись догола, мы легли на мою постель и долго беседовали о любви. Наши души, казалось, слились воедино, и я нашел ее самой любящей душой, которую когда-либо встречал. Мы лежали в моей постели в самой сладкой любовной беседе, какой я когда-либо наслаждался, в которой она открыла мне всю свою душу и рассказала мне, как она почувствовала в первый момент, увидев меня, что я был ее судьбой, что она с первого взгляда глубоко влюбилась в меня. Все это было сказано с ее лицом, спрятанным на моей груди, и я мог видеть богатое отражение на её шее, которая сильно покраснела, когда она сделала это восхитительное признание. Мое счастье было полным, и я услышал, словно во сне, как прошу милую девушку стать моей женой.

— Да, мой дорогой Гарри... О да! - пробормотала Маргарита. - Ты сделала меня самой счастливой девушкой на свете. У меня нет богатства, а только бедное приданое; действительно, самое драгоценное, что у меня есть на свете, - это моя любовь к тебе, ибо она так сильна и обильна.

Чтобы отпраздновать нашу "помолвку", мы открыли и выпили бутылку шампанского и вернулись к любовным битвам, моя дорогая Маргарита потратилась три раза, а я дважды.

Здесь заканчиваются письма Гарри к Чарли.

ПИСЬМО XXVIII

Письмо Тома своему кузену Фрэнку

Очень жаль, мой дорогой преподобный отец, что ты не смог задержаться еще на неделю или две в этом очаровательном городе, где можно делать все, что угодно, не привлекая к себе внимания. Я вполне допускаю, что твоя конгрегация держит тебя сейчас в напряжении и что нам придется ждать твоего следующего визита в Париж со всем терпением, на какое мы способны.

Здесь, в нашем доме, ты снова будешь приглашен во все развраты полной оргии, как и в ту ночь всего две недели назад. Возможно, дорогая Лу снова станет нашей единственной спутницей, и, как и тогда, мы будем делать ей бутерброды при каждой новой встрече.

Если ты помнишь, Гарри начал с того, что трахнул ее на спине, а она оседлала его и представила тебе свой великолепный зад во всей красе, особенно возбуждаясь от того, что ты теперь рукоположенный викарий. Я наблюдал, как ты с истинно божественным экстазом ныряешь в дающее наслаждение отверстие, где ты царил безмятежно, пока я полностью не утвердился внутри твоего собственного церковного зада, и вид двойной измены моей жены, происходящей на наших глазах, взволновал нас всех так, что вскоре мы были в восхитительном состоянии окончательного кризиса.

Придя в себя, ты занял место Гарри, и я вошел в жопную дыру моей жены, в то время как Гарри (с некоторым трудом) вошел в мою собственную. На этот раз мы были несколько менее поспешны в наших действиях, но все же в конце концов пришли к окончательному экстазу с огромным удовлетворением.

На третьей схватке Гарри принялся за восхитительную жопную еблю милой Луизы. Я охотно взял ее хорошо насыщенную пизду, которая, как я заявил, была такой же тугой, как и любая нижняя дырочка, несмотря на предыдущие трахи, в которых она кончила по крайней мере пять раз на два спуска своих двух ебарей.

А ты, который сказал, что уже давно жаждал насладиться восхитительным задом Гарри, энергично толкнулся в его тугое отверстие и с наслаждением послал его самого до упора в восхитительное отверстие Луизы, в которое он уже наполовину погрузился.

Мы провели восхитительный раунд, который закончился большим восторгом, чем все предыдущие. Мы лежали довольно долго, впитывая все экстазы после удовлетворения, прежде чем перейти в новую позу, дорогая Лу кончала с криками восторга, в то время как мы лежали, лениво пульсируя внутри нее.

Наша следующая поза: Лу на коленях, представляя нам ее великолепные ягодицы и открытую, зияющую пизду, всю пенящуюся от предыдущего траха. Гарри был избран, чтобы взять ее в жопу, но сначала войдя в ее восхитительную, наполненную пизду с одной только целью хорошо увлажнить свой хуй, он обнаружил, что столкнулся со всей и гораздо большей, чем обычно, удивительной силой, хваткой хуя в пизде.

Гарри был так восхищен своим первым входом в игру, что продолжил оставаться там, куда проник, и кончил эту самую великолепную пизду в совершенном экстазе наслаждения, удвоенном ее собственной промежуточной тратой и цеплянием за его хуй самым восхитительным и сладострастным образом.

После этих приступов страсти мы все вставали и очищались, а когда освежались, пили шампанское и ели сладкое печенье, обсуждая прошлые наслаждения и воображая новые позы. Дорогой преподобный, нам всем будет очень не хватать твоего теплого содомитского внимания!

Чарли, друг Гарри, приехал на следующий день после твоего отъезда. Таким образом, мы с женой провели одну тихую ночь, потому что Гарри отказался составить нам компанию, прежде чем начать новый курс приятных оргий. Ты не знаешь Чарли. Что ж, это прекрасный образец мужчины, высокого роста, хорошо сложенного, несомненно красивого, обладающего удивительно приятной речью и необыкновенно приятным голосом, сопровождаемым самой обаятельной улыбкой. Я не удивляюсь его успеху у дам, потому что в дополнение к его внешней привлекательности, у него есть самый великолепный хуй, более длинный и толстый, чем у Гарри, по дюйму больше в каждом направлении, и с силой владения им редко кто может сравниться. Он, кажется, никогда не устает, но всегда готов в нужный момент.

Имея такие преимущества, ты можешь себе представить, каким он стал любимцем Луизы. Она никогда не устает иметь его в своей пизде, хотя и заявляет, что он слишком велик для ее жопы. Я не нахожу это таковым, потому что, хотя он и заставил меня вздрогнуть, когда вошел в меня, оказалось, как я обнаружил, что не только могу вместить его, но и пожинаю всё большее удовольствие. И здесь я должен признаться, что нет ничего более изысканного для меня, чем иметь хуй в моей жопе, который только что был извлечен из пизды моей жены после того, как он наставил мне рога, а затем в тот же момент был до упора заправлен в ее божественную жопную дырочку (от которой я никогда не устаю, хотя время от времени люблю разнообразие, будь то мужское или женское - ты свидетель, как я люблю твою собственную, дорогую, тугую, маленькую дырочку).

Чарли приехал рано утром и отправился в отель, чтобы поспать несколько часов, не потревожив Гарри и его молодую жену, молодую Маргариту, у которой он впоследствии остановился. Гарри переехал из своей студии в прекрасный дом по соседству. Дядя Маргариты умер вскоре после того, как они поженились, и оставил все свое весьма значительное состояние любимой племяннице, и хотя они очень опечалены кончиной старика, теперь они хорошо устроились на всю жизнь. В тот день они все обедали с нами, и, чтобы успокоить нас, мы устроили небольшой аперитив перед обедом; Луиза ухватилась за великолепный инструмент Чарли с величайшим рвением; я набросился на ее жопу, когда она была на нем верхом. Так как мы все были настроены решительно, то быстро пробежали курс наслаждения, к такому большому удовлетворению тех двоих, что были ниже меня, что, пока я купался в послевкусии от наших первых трат, эти двое нетерпеливых пробежали второй курс и закончили второе блюдо прежде, чем я был склонен последовать их примеру. Я встал и попросил их тоже встать, так как ночью у нас будет достаточно времени, чтобы полностью расслабиться и насытить самый жадный аппетит. С явным сожалением милая Лу выпустила такой превосходный и подходящий хуй из своей горячей, но слегка удовлетворенной пизды.

Чарли столь же неохотно вышел из любовных схваток, заявив, что описания Гарри пизды моей жены и её ебальной силы, ранее данные ему, были намного менее точны изысканной и сладострастной реальности. Он имел большой и разнообразный опыт, но никогда прежде не встречал женщины, чья непристойность доставляла ему такое наслаждение. Моя жена столь же щедро расхваливала его способность доставлять удовольствие и заявляла, что никогда еще хуй так не возбуждал и не удовлетворял ее похотливых страстей. Вся ее душа была сосредоточена на этом мощном оружии, и она не знала, что делать, и теперь она жаждала момента, когда снова попробует его сладость.

В самом деле, они были так очарованы друг другом, что моя похотливая и нетерпеливая жена, не в силах больше ждать и обнаружив за десертом, что ее прикосновения заставили его встать и вытянуться во всю длину, вдруг подняла свои нижние юбки и, закинув одну ногу на его ногу, тотчас же села на него, сидя так, как он сидел, и в очень немногих прыжках своего активного зада излила поток кончины на его восхищенный хуй, который мгновенно отозвался еще большим потоком. Без малейшей паузы, они пошли в дело снова. Я подошел и обмакнул палец в богатое масло, сочащееся между ними, засунул его ей в задницу и постильонил её, одновременно рукоблудничал его благородными яйцами, которые так достойно поддерживали сей превосходный ствол, деловито работающий наверху.

Моя жена снова кончила в агонии восторга, и хотя Чарли трахал ее с похвальной энергией, она излила две свои порции на его одну, и встретила своим его конец до того момента, когда наступил окончательный кризис. Положение было слишком утомительным, чтобы долго оставаться в нем. Когда она поднялась и оставила великолепное оружие Чарли все еще стоящим и пенящимся от траха, я не смог устоять перед искушением, но бросился на колени перед ним, взял его в рот и жадно высосал все излитое на него, вытягивая каждую каплю. Потом, вставая, я сказал ему, что этой же ночью получу его жопу.

— Как вам будет угодно, мой дорогой друг. Ваше согласие отдать мне свою божественную жену может быть лишь с трудом отплачено каким-либо согласием с моей стороны.

Я обнял его за шею, наши губы встретились, языки переплелись.

И снова нас прервали сладострастные крики. Обернувшись, я увидел, что Гарри и моя жена усердно занялись следующим раундом и пребывают в экстазе последнего восторга, в то время как его молодая невеста оседлала лицо моей милой девушки. Он, как и я, с самого начала набросился на ее зияющую и пульсирующую пизду и жадно слизывал всю пенящуюся сперму, которая сочилась из нее, пока, вне всякой меры возбужденная, она не притянула его к себе, чтобы трахнуться в свою жадную и ненасытную пизду, а сама, в свою очередь, лизала Маргариту. Но когда с этим было покончено, я настоял на большей умеренности; никогда не следует полностью предвосхищать более сладострастные события этой ночи.

Уходя на покой, мы снова встретились в единственном одеянии, дарованном нам природой и с величайшей роскошью провели вместе ночь. Чарли, как правило, присасывался к пизде моей жены (но каждый раз отдавался мне, а также овладевал мной), а затем возвращался на свое место, в то время как я трахал пизду миссис Харгроув. У Гарри было по две излияния в каждую из жоп обеих девочек, он обильно потратился в попки милашек. Чарли и моя ненасытная и похотливая жена продолжали свои битвы еще долго после того, как мы уже не могли за ними угнаться. Затем мы проспали несколько часов, а потом. .. возобновив утром наши усилия, мы разошлись, как только в доме началось оживление.

Старый друг Чарли увез его на следующий день в деревню и таким образом заставил нас всех соблюдать обет безбрачия, потому что я не баловался с Лу, а спал отдельно, чтобы быть готовым к следующей ночи, когда к нам присоединятся Эмма и младший брат Маргариты, Децим.

Все вышло как надо, но я сильно подозреваю, что моя похотливая жена отвела их в мастерскую Гарри и уже успела попробовать новую сахарную палочку, которая ей так понравилась. Все они отрицали это, но таким образом, что убедили меня в правильности моего предположения, тем более что не было выражено никакого желания предварительно потрахаться перед обедом, кроме как со стороны юноши; Маргарита удалилась с ним, чтобы облегчить дикую пульсацию его страсти. Так мы провели тихий вечер, пока все не встретились в спальне моей жены.

Наше первое блюдо: Чарли на спине, с моей женой, сидящей на его великолепном хуе, с Гарри в ее жопе, и Эммой, стоящей напротив них и представляющая свою очаровательную молодую пизду нетерпеливому языку Гарри, в то время как я трахал Маргариту, стоя сзади нее на коленях и имел изысканное удовольствие иметь хуй ее брата в своем заду, таким образом, будучи зажатым между братом и сестрой, такое восхитительное и возбуждающее сочетание.

Наше следующее изменение было лишь частичным. Я занял место Гарри в заднице моей жены, Чарли захотел остаться там, где он был. Гарри взял Маргариту в попку, пока она лежала на брате, чей хуй был погружен в ее восхитительную пизду, а я получил еще большее удовольствие от того, как гамахучил дорогую Эмму и теребил ее дырочку. Затем моя жена пожелала гамахучить и постильонить Маргариту, которая ответила на комплимент, в то время как ее брат трахал мою жену сзади. Чарли ебал дорогую Эмму, а я погрузился в его зад.

Этот раунд отличался главным образом необычайным сладострастным удовлетворением, которое великолепный хуй Чарльза доставлял милой юной Эмме. Она приняла его с некоторой болью, но как только она достаточно окутала его своей пиздой по его самые яйца и позволила себе достаточную паузу, чтобы позволить боли чрезмерного растяжения утихнуть, и начав с медленного и нежного движения, ее страсти начали подниматься до самого похотливого жара. Милое создание было в агонии наслаждения, и вдруг, обхватив его руками и закинув ноги ему на спину, она начала самую сладострастную игру, возбуждающее и активное извивание ее изящно округлых и упругих молодых ягодиц вскоре заставило обоих излиться потоками трат, к безмерному восторгу моего хуя, поглощенного топкой дырочкой жопы дорогого Чарли.

Никогда прежде я не испытывал такого внутреннего жара, и он вызвал во мне самую сладострастную и похотливую разрядку, пока они сами еще дрожали во всех экстазах последнего кризиса.

Это было слишком изысканно, чтобы допустить какие-либо перемены между нами, и мы подали тоже второе блюдо с еще более активным и восхитительным результатом. Наши спутники закончили свои пути и, прежде чем тронуться в новые, остановились, чтобы полюбоваться яростным вожделением, с которым была проделана наша вторая операция.

Эта милая девушка Эмма стала бесчувственной ко всем окружающим в последней схватке. Я отодвинулся от пылающего сосуда Чарли, в который дважды обильно излился, но он лежал во всем том наслаждении, которое пульсирующая пизда Эммы даровала ему, потому что только по ее конвульсивным подергиваниям мы знали, что она все еще наслаждается величественным хуем внутри себя. Два дорогих существа, все еще взаимно возбужденные и орудием и ножнами, возобновили свои схватки с большей похотливостью, чем когда-либо, как только они полностью насытились радостным последним актом, они принялись за третье “блюдо” с энергией, равной, если не превосходившей предыдущую, особенно милая Эмма, чьи активные движения свидетельствовали о чрезмерной похотливости, которой она была одержима. В самом деле, таковы были крайние радости этого самого сладострастного и похотливого занятия, что она действительно упала в обморок в последнем кризисе, и прошло некоторое время после того, как Чарли кончил, прежде чем мы смогли привести ее в сознание; и тогда это милое юное создание было так слабоумно и измучено, что мы были вынуждены уложить ее в постель на некоторое время в отдельную комнату, где она сразу же погрузилась в глубокий сон, и где мы оставили ее отдыхать до конца ночи, так как ее юное телосложение еще не могло поспевать за нашими темпами.

После этого инцидента мы возобновили наш разврат, Чарли выебал жопу Маргариты, а я взял задик моей жены. После этого мы переместились, и я ебал Маргариту, в то время как Гарри был в ней с тыла, Чарли и моя жена предпочли иметь одну еблю друг с другом. После этого мы все заснули в восхитительном смятении.

На следующее утро, после полного омовения, мы начали с общего и восхитительного гамахуча, затем соединились вместе, Луиза между Чарли спереди и Гарри сзади, а я между женой Гарри и ее братом, мы прошли самый восхитительный раунд, замирая во всех восторгах последнего наслаждения, и некоторое время после этого лежали, купаясь в блаженстве.

В нашем следующем шаге Луиза захотела получить самый маленький хуй вместо самого большого в своей пизде, поэтому взяла ей брата Маргариты, Децима. Чарли сказал, что в таком случае он должен получить ее сзади. Хотя его огромный хуй причинил боль моей жене, но войдя в её зад первый раз с довольно достаточной паузой после, чтобы справиться с болью, вскоре она своими очень активными движениями и извиваниями доказала, насколько это ее возбуждало. Я трахнул Маргариту раком, повернув наши лица к сладострастной и похотливой сцене перед нами, которая оказала реакцию на наши взволнованные чувства и вскоре мы все вылили самое обильное возлияние в жертву Приапу.

На следующий день в Версале были "Les Grandes Eaux" (Большие воды – фр.), и мы все отправились любоваться этой сценой. Погода была такой, что мы могли только пожелать. Поскольку Маргарита, Децим и Эмма впервые увидели это изящное зрелище фонтанов и скульптур, вы можете себе представить, как они были довольны. Чтобы избежать давки ранних поездов, которая на самом деле является совершенной пыткой, мы роскошно пообедали в Hotel des Reservoirs за счет Чарли, который настоял на том, чтобы угостить нас. Перед обедом у него была беседа с хозяином, и он сказал: уговорил его позволить нам опробывать самые отборные вина. Шампанское, в частности, было так прекрасно, что мы все пили очень много и, следовательно, были очень возбуждены и очень веселы.

Все милые женщины крепко спали по дороге домой, да и мы тоже, пока не проснулись в конце нашего путешествия. Этот сон настолько освежил нас, что, когда мы впоследствии встретились в спальне моей жены, мы все были в состоянии достаточной похоти, чтобы приступить к работе с немалой энергией.

Чарли, как обычно, к большому удовольствию моей жены, с жадностью побежал к ее жаждущей пизде. Гарри таким же образом бросился в объятия Эммы, и они оба приступили к работе, в то время как я трахал такую же возбужденную пизду его дорогой жены, а молодой Децим обслуживал меня сзади.

Мы все были слишком довольны своим положением, чтобы думать о переменах, пока наши страсти не остыли. В самом деле, что касается Чарли и Гарри, то каждый из них в первоначальных сочетаниях провели три раунда, прежде чем мы, желая разнообразия, смогли убедить их изменить их. Так что я воспользовался случаем, чтобы заменить жопу и пизду Маргариты, которые я уже трахнул, более тугим отверстием ее очаровательного младшего брата, который сам был введен в зад своей сестры.

В последующем Чарли дважды трахнул Эмму к ее бесконечному удовольствию, Гарри взял ее в жопу в первом случае, а я во втором. Потом я выебал свою жену в жопу, в то время как Маргарита была под ней для двойного гамахуча, а ее младший брат снова был у меня в заднице. После я был соблазнен необычайной похотливостью Эммы, чтобы трахнуть ее, в то время как юноша представил свое меньшее оружие её задику. Так восхитительно милая девушка начала трахаться, что у меня возникло искушение спустить вторую порцию в ее изысканно тугую молодую пизду.

Она снова упала в обморок из-за такой сильной ебли, и так как на следующий день ей предстояло вернуться в монастырь, мы решили, что лучше всего будет уложить ее в постель одну до конца ночи. (Но между прочим я должен упомянуть, что и Чарли, и Гарри выебали ее одновременно на следующее утро, прежде чем она ушла.)

Мы продолжали нашу оргию в обычных разнообразных позах, пока измученная природа не заставила нас принять необходимый отдых, Чарли и моя жена продолжали её после того, как остальные четверо крепко заснули. Как обычно утром, после омовения, мы устроили общий гамахуч, а затем трахнулись и разошлись по разным спальням. Чарли, как обычно, к бесконечному удовольствию моей жены, которая, кажется, никогда не устает от его превосходного инструмента в ее ненасытной пизде, трахнул ее еще дважды после того, как мы закончили наш дебош.

Они оставили нас отдыхать, перед чем я вылизал восхитительную пизду моей жены, пока не только не подчистил ее всю, но и не заставил её снова потратиться.

На следующее утро Луиза увезла свою подопечную в монастырь, а я отвез паренька в Сен-Барб. На следующей неделе мы все должны встретиться в доме моих родителей близ Руана. Это будет грандиозное воссоединение, и ты, безусловно, приглашен - моя дорогая Лу попросила меня напомнить тебе, что ты не будешь прощен, если подведешь нас. И позволь мне напомнить тебе, что она не из тех женщин, к чьим словам можно относиться легкомысленно, мой дорогой преподобный.

КОНЕЦ