Уход в считанные минуты

Gone in Minutes от Vandemonium1

****************************************

Рассказ первый: В глазах у меня покраснело

Автор: Vandemonium1

Редактирование: CreativityTakesCourage

Это – первый из серии очень коротких рассказов, где все действия происходят в промежутках от секунд до нескольких минут. Соответственно, здесь нет ни развития персонажей, ни длинной, глубокой концовки, так что, если вам по душе именно это, лучше пропустить все рассказы этой серии.

Если кто-то захочет дополнить их последствиями, я с радостью разрешаю. Я намеренно расплылся в некоторых деталях, чтобы дать вам больше возможностей. Если вы – начинающий автор, я помогу вам настолько, насколько у меня хватит времени.

Эта книга получила независимую оценку 2, 5/5 рукояток кирки по системе оценок, придуманной мной и CreativityTakesCourage – чтобы узнать больше, посетите профиль SemperAmare.

***

Оглядываясь назад, я понимаю, что мне не стоило приходить на рождественскую вечеринку моей жены на работе. Последние три дня у меня были проблемы с желудком. Я только начинаю приходить в себя. Из-за них я пропустил два дня работы и не могу вспомнить, когда такое случалось в последний раз. Я работаю по контракту, если вам интересно.

Джини проработала в своей нынешней компании три года, но это будет первая рождественская вечеринка, на которой я присутствую, поскольку последние две я был в отъезде. Судя по ее разочарованию в предыдущие два года, я предположил, что она очень хочет, чтобы я присутствовал на вечеринке и познакомился с коллегами, хотя теперь, размышляя об этом, вижу, что она не слишком настаивала на моем участии в этом году, но, будучи внимательным мужем, я решил, что сожму свои ягодицы вместе, надену костюм обезьяны и провожу ее до дверей шикарного отеля, в котором и будет проходить вечеринка.

Она успела познакомить меня с парой человек, прежде чем меня пронзило слишком знакомое острое желание, заурчавшее в животе. Проклятье. Поиск сортира и свободной кабинки в одно мгновение превратился из хорошей разведки в срочную задачу. В рекордно короткие сроки мои штаны оказались у лодыжек, и я вздохнул с облегчением, поскольку гравитация и давление сделали свое дело. Я как раз вытирался, когда вошли двое парней. Я понял, что они пользуются писсуаром. Входя, они вели разговор. Отливая, они ничуть не замедлили разговор, но то, что я подслушал, чертовски замедлило меня. На самом деле, оно заставило меня полностью прекратить подтирание. Более того, моя кровь заледенела в жилах.

– Черт, чувак, в этом красном платье она выглядит сексуально.

– Да. Теперь понятно, почему Клайв трахается с ней.

– Да ладно, это – всего лишь офисные сплетни.

– Чушь, я слышал это от Сью, его секретарши. Она видела, как пару недель назад они заходили с работы в тот отель за углом. По ее словам, примерно два раза в неделю он берет пару часов на обед, и каждый раз, когда он это делает, Сью проверяет, сидит ли за своим столом эта шлюха в эти пару часов.

– Черт, он быстро работает, он здесь всего сколько? Месяц?

– Ну да, но он красноречивый ублюдок и немного моложе ее.

– Да, и она ведь замужем. Но вот что я тебе скажу: они не хотят, чтобы старик Хиггинс поймал их. Он тверд как гвоздь насчет этого дерьма. Помнишь, как в прошлом году он застал тех двоих целующимися под омелой? Чуть не надрал им задницу.

Последний обмен мнениями сопровождается звуком моющихся рук. Что там они еще говорили, расшифровать невозможно, поскольку их голоса стихают по мере продвижения к выходу. А может, их заглушает рев в моих ушах. Дверь открылась и закрылась. Тишина отдается эхом. Я слышу лишь биение собственного сердца. И оно быстрое. Чересчур быстрое.

Что обеспокоило меня в их диалоге? Джини, моя жена в течение восьми лет, выглядит просто потрясающе в новом красном платье, которое купила для сегодняшней вечеринки, и, если вспомнить, в последний месяц или около она вела себя немного тише, чем обычно.

Охваченный внезапным чувством срочности, я торопливо заканчиваю приводить себя в порядок. Мне нужно вернуться в бальный зал и посмотреть, у скольких еще женщин надето красное платье. Должна же быть хотя бы одна. Не могли же они говорить о моей Джини.

Закончив умываться, я снова вхожу в бальный зал, – сердце где-то вблизи от моего взбунтовавшегося кишечника, – и оглядываюсь по сторонам. На короткое мгновение – облегчение. Красный цвет, похоже, очень популярен в этом году: по залу перемещаются не менее шести-восьми красных платьев.

Но затем я еще раз, уже медленнее, осматриваю присутствующих. Только пару дам можно назвать «сексуальными».

И только Джини стоит рядом с нашим выделенным столиком с парнем помоложе.

На нем – такой же костюм, как и на мне. Но на этом сходство заканчивается. Если я выгляжу в костюме, застегнутом на все пуговицы, как тщательно выбритая горилла, то парень выглядит так, словно в этом костюме родился.

Я подошел к ним, замечая, что они стоят друг к другу очень близко. Рядом есть еще несколько человек, но ни один из них не находится настолько близко, чтобы вступить с ними в разговор. Моя интуиция в мгновение ока переходит от беспокойства к пронзительному осознанию.

Заметив мое приближение, Джини сделала небольшой шаг назад, и после краткого контакта с моими глазами отвела свои. Увидев ее реакцию, ее собеседник уставился в мою сторону на протяжении четырех длинных шагов, разделяющих нас.

Джини представила его.

– Дэйв, это – Клайв, мой новый босс, о котором я тебе, возможно, рассказывала.

Мне не нужно слышать это имя. Я уже догадался, кто этот ублюдок, по его улыбке. Это – самодовольная, хвастливая, не слишком уловимая улыбка: «я трахнул твою жену».

Во мне поднимается ярость, подобной которой я никогда не испытывал. Мне очень хочется заехать кулаком по его злорадному ебаному лицу, но я держу себя в руках, чтобы этого не сделать.

Он протягивает руку как раз в тот момент, когда, как мне кажется, осознает ошибку, которую совершает, злорадствуя. Как и подобает его натуре, его рука поднимается высоко и плоско, ладонь обращена к полу в доминирующей позиции мужчин с большим эго, но маленькими членами. Я раздумываю, не стоит ли что-нибудь предпринять с этим слабым, ухоженным подношением, но делаю это. Не успеваю я взять его руку в свою, как чувствую, что он пытается отстраниться. Но я не позволяю – перевожу наши ладони в традиционное вертикальное положение и сжимаю.

И сжимаю еще.

Его руки привыкли нажимать на ручки, стучать по изящным клавиатурам и ласкать чужих жен. Мои – мозолистые и сильные, привыкшие держать ножницы и удерживать непокорных овец.

Это вовсе не соревнование.

Я сжимаю еще.

Последнее, что я вижу, прежде чем мой взгляд переходит на жену, – это кровь, отливающая от лица этого засранца. Я чувствую, как хрустят кости в его руке. Джини слышит стон, сорвавшийся с его губ. На ее лице появляется выражение растерянности. Она смотрит на наши соединенные руки, поднимает взгляд на мое лицо и все понимает. Знает, что ее секрет раскрыт. Знает, что прощения от меня не будет. Знает, что у нас не будет детей, о которых мы недавно говорили. Знает, что между нами все кончено. Она подносит руку ко рту. Я молча смотрю на нее.

Я усиливаю давление на женственную руку в своей. Его левая рука приходит на помощь правому запястью, хватая, тщетно пытаясь разнять нас. Только через несколько секунд он понимает, что это бесполезно. Он медленно опускается на колени, его стоны становятся все громче.

Но я продолжаю нагнетать напряжение. Чувствую, как от нашего маленького столика исходит все больше тишины, но даже не обращаю на парня внимания. Я не свожу взгляда с Джини. Она явно борется с желанием сбежать. Думаю, именно мой взгляд удерживает ее на месте.

Стоящий на коленях мужчина издает пронзительный крик, больше похожий на визг маленькой девочки, когда я чувствую, как в его лапе что-то щелкает. Я еще немного усиливаю давление. По его лицу уже текут слезы. У Джини тоже. Он хнычет, как сучка. Она тоже. Выражение его лица настолько далеко от злорадной улыбки, с которой он приветствовал меня, насколько это вообще возможно. В комнате воцарилась тишина, не считая нашего маленького кружка всхлипов и визгов.

Джини разрывает зрительный контакт, ее взгляд переходит на человека, который только что вошел в мое периферийное зрение. По ее словам: «Мистер Хиггинс!», я понимаю, кто этот новый человек. Парень, который с нуля создал компанию, в которой работает моя жена, и о котором она говорит с благоговением.

Поскольку все еще смотрю на Джини, я скорее чувствую, чем вижу, как посетитель бросает взгляд на едва не плачущего, визжащего мужчину, его менеджера по продажам, затем на мою жену. Джини, напротив, смотрит куда угодно, только не на меня и владельца компании.

Я чувствую, как чья-то рука осторожно берет меня за руку. Голос, сопровождающий ее, звучит сочувственно.

– Ладно, сынок, отпусти его. Дальше я сам.

С последним сжатием, вызвавшим громкий крик, я подчиняюсь. Мои глаза охватывают сцену, когда все в комнате молча наблюдают за происходящим, понимая, главным образом по виноватому выражению лица Джини, почему этот униженный мужчина буквально страдает от моей руки. Сосредоточившись на мистере Хиггинсе, я киваю пожилому мужчине и, бросив последний взгляд на свою будущую бывшую жену, поворачиваюсь и ухожу, слыша при этом:

– Найджел, вызови скорую помощь для моего бывшего менеджера по продажам, пожалуйста. Миссис Браун, пройдемте со мной, думаю, нам нужно обсудить вашу отставку.

А теперь для расслабления, мать вашу!

Прошлой ночью за мной пришла старуха с косой, и я отбился от нее пылесосом. Господи, поговорим о Дайсоне со смертью.

Рассказ второй

Я знал, что настал момент истины. Критический момент. Момент принятия окончательного решения. Момент, которого я боюсь уже несколько недель. Как ни странно, этот момент взволновал меня больше, чем все, что я испытывал ранее. Странное место, пожалуй, самое возбуждающее из всех, где я когда-либо бывал: довольно грязный туалет захудалого бара.

– Ну, ты собираешься это сделать?

Это – моя подруга, Люси, и я знал, что так или иначе ее слова означают, что я нахожусь в момент принятия решения или бегства.

На самом деле мне стоит объяснить, что происходило, чтобы довести меня до этого момента, не так ли?

Восемь лет я была счастлива в браке с замечательным парнем. Он стоил того, чтобы я отказалась от своих диких наклонностей, и у нас – фантастический брак. Единственное, что нарушает наше счастье, – это моя неспособность иметь детей, но несмотря ни на что, наш брак устраивает меня во всех отношениях.

Затем в город вернулась моя старая подруга по колледжу Люси и напомнила, какой простой была жизнь раньше. Простой и веселой. Она не позволяла мешать ей веселиться тому факту, что она – замужем: «Это просто снижает мою активность», – постоянно говорит она. Когда ее муж уезжал из города, – а он много путешествовал, – она отправлялась в бары в самых захолустных районах города. Скажем так, ей никогда не приходилось покупать себе выпивку, и она никогда не оставалась одна.

Ее рассказы о грубом анонимном сексе у стены, в кустах, на заднем сиденье машины какого-нибудь парня на парковке или у него дома пробудили в ней приятные воспоминания о былых временах. Люси рассказывала о том, как утром у нее были долгие, полные любви прощальные сеансы с мужем, а вечером того же дня два байкера жарили ее на вертеле в дешевом мотеле. Это заставляло меня сжимать бедра и тяжело дышать.

В течение нескольких месяцев она узаконивала это в моей голове. Я начала думать, что заслуживаю того, что получает она. Она занималась этим годами, и ее ни разу не поймали, неужели так трудно сохранить это в тайне? Я пыталась сопротивляться, правда, пытался.

Я пыталась убедить Дэйва, когда мы были в постели, быть более грубым, более эгоистичным, чтобы я могла закрыть глаза и притвориться, будто это кто-то другой, но Дэйв оставался просто Дэйвом: страстным, но нежным. Этому ублюдку на самом деле было не все равно, кончу я или нет.

Затем мой муж объявил, что отправляется в свою редкую недельную командировку. Люси, постоянно рассказывающая мне свои истории, в значительной степени привела меня к постоянному возбуждению, а пять дней без секса, пока Дэйва не было дома, заставили меня закипеть. Поэтому, когда Люси предложила воспользоваться отсутствием Дэйва и присоединиться к ней в одной из ее вылазок, мои гормоны взяли верх над здравым смыслом. Я пошутила, что стану просто ее ведомой на ночь, но кого я обманываю?

Прибыв в бар, где меня угощали выпивкой практически все присутствующие там парни, я раскрепостилась для серьезных танцев. Танцы, во время которых меня мяли, терзали, щупали, лапали, и действовали всеми прочими грязными глаголами, которые только можно придумать.

Люси постоянно спрашивала: «Ты уже выбрала, с кем?», когда наши пути пересекались в переполненном баре. Наконец, она загнала меня в угол и потащила в грязный туалет бара, где мы присели в соседние кабинки.

– Настало время решать, Сэнди. Я лично готова к траху. Ты либо выбираешь одного или двух и присоединяешься ко мне, либо ловишь себе такси до дома.

Думаю, именно ее упоминание о «двух» и подействовало на меня, затронув одну из моих любимых фантазий. Но не сегодня, – отругала я себя. – Прогуляйся, прежде чем бежать, Сандра. Сегодня – только один парень.

– Хорошо, Люси, как мне выбрать и что делать?

– Выбрать очень просто, как только поймешь, что почти все анонимные члены одинаковы. Сделай то же, что и я: прямо сейчас сними трусики, скомкай их в руке, выйди обратно и, когда увидишь парня, который не вызывает отвращения и купит тебе выпивку, отдай трусики ему. Он поймет, о чем речь. А все логистические вопросы о том, где ты будешь трахаться, оставь на его усмотрение. Ты купила презервативы, как я предлагала?

– Да, еще неделю назад.

Я услышала, как Люси встала в своей кабинке, затем послышалось шарканье, прежде чем я увидела мелькание кружев ее трусиков под барьером между кабинками. Напомнив себе, что я это заслуживаю, и оно совершенно безопасно, я последовала ее примеру. Глядя на шелковистое белье в своей руке, я ощутила прилив силы. Одному парню сегодня очень повезет, а кто именно это будет, буквально зависит от меня.

Покраснев и выйдя из кабинки, мы с Люси дали друг другу пять, и она тихо сказала:

– Иди, девочка, – после чего повела меня обратно на мясной рынок.

Спрятав трусики в руке, я искала в тусклом помещении высокого парня с аккуратно подстриженной бородкой, чье оборудование ощущалось вполне приличным, когда он терся о мою ногу в танце. Отлично, похоже, он – один из тех, кто ждет нас с Люси снаружи.

Набравшись смелости, я шагнула к нему. Левой рукой я взяла его правую и повернула ее так, чтобы та была готова принять мой подарок. Хотела продемонстрировать это. Надеялась, что он их понюхает, прежде чем отвезет меня туда, куда пожелает, и сделает со мной все что захочет. Может быть, потом я смогу подняться с ним в его номер и спросить, нет ли у него друга, который мог бы завтра вечером присоединиться к нам, когда Дэйв должен был в отъезде.

Даже при тусклом освещении я увидела, как загорелись его глаза, когда он понял, что я держу в руках. Его рука сама собой поднялась, чтобы принять мой подарок, который я опустила в его ладонь.

Внезапно между нами возникло огромное присутствие. Из ниоткуда появилась мускулистая рука и схватила мои трусики. Свободной левой рукой неизвестный опустил что-то еще в пустую ладонь моего потенциального любовника. Я посмотрела вниз и увидела, что это – мужское обручальное кольцо, золото которого сверкало в слабом свете. Инстинктивно я схватила его, сжала в кулаке и посмотрела вверх.

Там стоял Дэйв и смотрел на меня с выражением обиды, но решимости на лице. Он был на месте и наготове, так что, должно быть, знал не только о том, что мы затеяли, но и обо всей этой истории с трусиками. Позже я думала о том, какие обидные вещи он мог бы сказать прямо сейчас. Назвать меня шлюхой, потаскухой, публично пристыдить или унизить – все что угодно. Все это было бы лучше, чем то, что он сказал на самом деле.

– Думаю – справедливый обмен.

Покачав головой, он повернулся и исчез в толпе, оставив меня со осознанием того, что он считал ценностью нашего брака.

Пара использованных шелковых трусиков.

А теперь расслабьтесь, мать вашу!

Самый эффективный способ запомнить день рождения жены – это однажды его забыть. -– Нэш.

Рассказ третий

За последние две минуты мой разум пережил всю гамму эмоций, какая только возможна. От разочарования, до ярости и, наконец, решимости.

Уже пару недель я подозревал, что с моей женой в течение четырнадцати лет что-то не так. Она превратилась из открытой и честной в скрытную и неспособную встретиться со мной взглядом.

Я сделал все, что обычно делают подозрительные мужья, – установил на ее телефон GPS-трекер, постоянно звонил ей в течение рабочего дня, но ничего особенного не было. И все же сомнения остаются.

Рейчел не работает вне дома, и если ее машина всегда там, где должна быть, а она все же трахается на стороне, значит, она делает это либо в нашем доме, либо ее подвозят. Расспросы на работе среди коллег, которых заставили облажаться на суде по семейным делам, привели меня к пониманию, что мне придется либо смириться с проступком жены, либо стать отцом на полставки. Ни тот, ни другой вариант не устраивает такого недотепу как я.

Внимательное наблюдение за Рейчел в течение нескольких недель выявило закономерность. Свежевымытая жена и отсутствие зрительного контакта по средам и пятницам, за исключением той недели, когда к ней приходят маляры. Сегодня – пятница, и я вернулся домой на три часа раньше обычного. Остановился на улице в двух шагах от дома и не открыл дверь гаража, как обычно. Я молча заглядываю в гараж, чтобы проверить, не припаркована ли на моем месте чужая машина, но ее нет, тогда я тихо открываю входную дверь.

Я подозревал, что все будет плохо, но не представлял, насколько именно.

Звуки ворчания, стонов и скрипа пружин кровати сказали мне все что нужно.

Несмотря на все мои планы, я понятия не имел, как отреагирую в этот момент. Лучший способ описать мои чувства – разочарование.

Все изменилось, когда я заглянул через дверной косяк в спальню, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как какой-то ублюдок вырывается из Рейчел сзади, а она поворачивается, чтобы взять его в рот.

***

Немного предыстории. Мне удается получить минет от Рейчел раз или два в год. В нашем браке оральный секс – это улица с односторонним движением. То есть, я его даю, а она принимает. Так что, если бы я когда-нибудь предложил ей засунуть свой скользкий от пизды член в рот после секса, ну, скажем так, я бы шарился в розовых кустах на заднем дворе в поисках своих яиц.

Я начал записывать происходящее на телефон, надеясь, что моя рука не слишком сильно дрожит от ярости, вытеснившей разочарование. Один взгляд показывает мне, что нет никаких шансов того, что она – не добровольный участник фарса, свидетелем которого я являюсь. Она пожирает этот член так, словно это – последний леденец, оставшийся на Земле.

Аналитическая часть меня понимает, что ее это привлекает. Я – обычный парень лет тридцати. Среднего веса. Рост – средний. Член – средний. Этот же парень моложе, подтянутее, если судить по его бицепсам и шести кубикам, и лучше оснащен, чем я. Это еще мягко сказано. Он – гребаный осел.

Погодите-ка, а я ведь его знаю. Иногда он появлялся на светских страницах местной газетенки. Он женат на дочери Эндрю Фалькони, якобы законного местного бизнесмена, но почти все знают, что он сколотил свое состояние менее законным, сицилийским способом. Даже в костюмах за 5 000 долларов проглядывает внутренний бандит. До сих пор ходят слухи об исчезновении нескольких деловых конкурентов, когда он только начинал сколачивать свое состояние, и о спешном переезде в разные штаты конкурентов некоторых его друзей. В моей голове созревает план, и я воплощаю его в жизнь, в то время как душераздирающие звуки из моей спальни лишь укрепляют мою решимость, а не отвлекают от нее.

Вернувшись в гостиную, я быстро просматриваю местный бизнес-справочник и записываю номер компании «Falconi Imports and Exports». Мысленно кивнув, я тихо выхожу через парадную дверь и прохожу пятьдесят метров до угла улицы. Включив телефон в режим камеры, я увеличиваю изображение на вывеске с названием нашей улицы и неторопливо иду к дому, стараясь показать фасад дома с номером, прикрепленным к забору, но не захватываю мою машину. Продолжаю идти по дорожке и вхожу в парадную дверь. Остановив запись, я прикрепляю ролик к сообщению Фалькони с несколькими простыми словами: «Прогулка со мной».

Я смотрю на экран, беззвучно считая. Раз, два, три четыре, пять, пока не дойду до цифры четырнадцать. Четырнадцать секунд, по одной на каждый год моего брака, затем нажимаю кнопку «отправить». Вторая запись, судьбоносная, последовала незамедлительно за первой. Никакой паузы.

Я спокойно отъезжаю и направляюсь в школу, где учатся дети. Время от времени я забираю их и везу куда-нибудь поиграть, прежде чем отправиться домой на ужин. Сегодня, подозреваю, это будет игровая площадка, ужин в «Голодном Джеке» (австралийская версия «Бургер Кинг»), а затем – самый длинный детский киносеанс на этой неделе. Надеюсь, они устанут настолько, что заснут в машине.

Кто знает, что я найду, вернувшись домой.

А теперь расслабьтесь, блядь!

Дорогой батюшка,

Что мне делать с сексом, наготой, нецензурной лексикой и насилием на моем видеомагнитофоне?

Дорогой батюшка,

Я поступил на флот, чтобы увидеть мир. Я его повидал. Как мне теперь отсюда выбраться?

Дорогой батюшка,

У меня есть мужчина, которому я не могу доверять. Он изменяет так часто, что я даже не уверена, что ребенок, которого я ношу, его.

Рассказ четвертый

Открою вам маленький секрет. Я ненавижу дрочеров. Вы знаете, каких парней я имею в виду. Тех, у кого большие густые бороды, потому что какая-то знаменитость сфотографировалась с такой бородой, и ее вдруг стали носить все хипстеры. Те, у кого джинсы порваны на коленях, потому что, опять же, кто-то из знаменитостей был замечен в таком виде. Один из представителей этой породы дрочеров был не слишком доволен, когда я отметил, что это – устарелый тренд моей молодости, 1980-х годов.

Однако я не был дрочером тогда и отказываюсь быть им сейчас.

Продвигаясь вперед в очереди в местном «Макдоналдсе», я сокрушался о том, что парень передо мной – до тошноты стереотипный дрочер. Густая борода – есть. Модные татуировки героев комиксов Marvel, которые через десять лет будут выглядеть просто глупо на сорокапятилетнем человеке – есть. Джинсы, модно прорванные на коленях – есть. Кожаные мокасины – есть. Сумка через плечо – есть. И давайте не будем забывать о супертемных солнечных очках, надетых на глаза – есть.

В этот момент у хипстера зазвонил телефон, и он размашисто вытащил его из поясной сумки. Несомненно, надеясь, что все в пределах досягаемости поймут, что это – последняя и самая лучшая модель iPhone, настолько превосходная и намного более дорогая, чем у всех остальных вокруг. Я ждал неизбежного. Подобные придурки просто обязаны это сделать. Тихий разговор с прижатым к уху телефоном не для таких парней. О, нет. Одна кнопка, чтобы ответить на звонок, вторая – чтобы включить громкую связь, и все, кто находился на расстоянии плевка (заманчиво, что ли?), могли слышать обе стороны разговора.

– Привет, куколка.

– Привет, жеребец, чем занимаешься?

– О, просто хочу поужинать, чтобы восполнить сок, который ты высасывала из меня весь день. Чувак, я кончил почти столько же раз, сколько и ты. Мне нравятся женщина, которой пренебрегает ее муж с вялым членом.

За последним словом из динамика телефона последовал полувопль, полувизг:

– Джастин, сколько раз тебе повторять, заткнись, нахуй, насчет моего мужа. Он прекрасно справляется со своим делом, и я НЕ ПОЗВОЛЮ тебе так его очернять, ясно?

– Ну и ну, прекрасные слова от женщины, которая только что провела полдня, отсасывая и трахая другого парня в постели своего мужа. Не откусывай мою гребаную голову.

– Прости, Джастин, я очень защищаю Дэрила, ты же знаешь. Он ничего не может сделать с тем, что измотан после всех этих сверхурочных работ. Он хочет, чтобы дети закончили школу без студенческих кредитов, и за это я его люблю. Но мне также нравится и то, что могут мне предоставить ты и твой большой член.

Парень огляделся по сторонам, сияя, явно надеясь, что все его услышали. Лучше бы я этого не делал; разговор был отвратительным. Таких парней нужно кастрировать. К сожалению, разговор на этом не закончился. Он был предсказуем. Я сделал вид, что читаю на телефоне СМС.

– Ты уверена, что не сможешь потерять муженька на пару часов этим вечером, чтобы мы смогли закончить начатое ранее?

– Заманчиво, большой парень, но после сегодняшнего моя киска и попка слишком болят. Чтобы восстановиться, мне требуется пара дней. Кроме того, скоро дома будет Дэрил, он звонил десять минут назад и сказал, что по дороге домой возьмет бургеры.

В этот момент я потянулась через плечо любовника и выхватила у него телефон. Поднеся его ко рту, я прорычал:

– Все верно, Вероника. И насчет твоего бургера. Какой ты хочешь опять: «Четвертьфунтовый»? Или «Биг Мак»?

Из динамика раздался лишь пронзительный крик и звук удара телефона об пол. Я вошел в личное пространство этого ох уж среднестатистического законодателя моды с выражением грозового шквала на лице. Ему пришлось неловко откинуть голову назад, чтобы посмотреть на меня. На его лице была маска ужаса. Я был на добрых тридцать сантиметров выше него, и не знаю, куда делась вся его кровь, но она точно отхлынула от его лица. Он увидел бицепсы на моих руках и огромные мозолистые ладони – продукты многолетнего добросовестного ручного труда.

Я потянулся вниз и левой рукой схватил его за гениталии через джинсы-дудочки. Он автоматически встал на носочки.

Я оглядел целую толпу людей, старательно делающих вид, что ничего не замечают. Видимо, они тоже не очень любят дрочеров.

Я сжал обе руки. Правая заставила трещать и ломаться телефон. Левая же вызвала неземной крик.

Что я могу сказать? Некоторые вещи ломаются легче, чем другие.

А теперь расслабьтесь, мать вашу!

Моя жена обвиняет меня в том, что я испортил ей день рождения. Это смешно, я даже не знал, что у нее день рождения.

В самолете рядом с Пэдди сидел мусульманин.

Пэдди заказал виски.

Стюардесса спросила мусульманина, не желает ли и он выпить.

Он с отвращением ответил: «Пусть лучше меня изнасилует дюжина шлюх, чем я позволю спиртному коснуться моих губ!»

Пэдди вернул свой стакан и сказал: «Меня тоже, я не знал, что у нас есть выбор!»

Если вас оскорбила одна из вышеприведенных шуток, у меня плохие новости. Вы – скучный, компьютерный фрик.

Рассказ пятый

СЦЕНА.

Великолепный весенний день, и консультант по образованию проводит факультатив по фотографии для одиннадцатого класса в местном парке. С фотоаппаратами в руках все сидят на траве в кругу вокруг профессионального фотографа.

– Итак, ребята и девчонки, последние два семестра мы обсуждали технические аспекты фотографии. Другими словами, вы узнали, как делать фотографию с намерением художественного снимка, а не с просто использованием автоматической функции. Теперь я хочу обсудить авторское право и юридические вопросы.

Класс зашумел: все с нетерпением ждали возможности провести часок на солнышке, они могли бы обсудить все это в классе, а не идти семь кварталов до парка.

– Во-первых, авторское право. Если вы фотографируете на камеру компании, в рабочее время, то авторские права принадлежат компании. Если это – ваша камера и ваше время, то – вам. Если это – ваша камера в рабочее время, то авторские права становятся немного туманными, понятно?

Класс кивнул. Все казалось простым и понятным.

– Итак, что именно и кого вам разрешено фотографировать и при каких обстоятельствах? – Консультант не стал дожидаться предположений от группы.

– Ну, вот вам несколько примеров. Вы можете сфотографировать вон тех играющих детей, но не можете публиковать их в коммерческих целях, не получив разрешения их родителей. Технически вы даже не можете публиковать их в социальных сетях, но суды в этой стране никогда не утруждают себя соблюдением этого требования. Итак, кто-нибудь может сказать, насколько законно, скажем, сфотографировать кого-то через окно вон того мотеля?

Студенты автоматически повернулись, чтобы посмотреть на край парка в двух шагах от нас. По другую сторону автостоянки под вывеской дешевой сети мотелей высился двухэтажный ряд номеров, облупившаяся краска на фасаде которых подчеркивала их возраст. По общему мнению, снимать через окно было бы вторжением в частную жизнь. Учитель согласился, отметив, что, хотя технически съемка не запрещена, ее публикация где бы то ни было, в том числе в социальных сетях, приведет к тому, что снимающий окажется в глубокой жопе, если не получит одобрения объекта съемки. Он взглянул на часы.

– А теперь давайте сделаем небольшое упражнение. Оставайтесь на своих местах, но постройтесь в линию лицом к мотелю. Приготовьте фотоаппараты. Я хочу, чтобы вы сфотографировали следующего человека или людей, которых увидите на парковке. В качестве альтернативы вы можете перевести камеру в режим непрерывной съемки и сделать несколько снимков. Этот прием часто используют как фотографы-папарацци, так и спортивные фотографы. После того как сделаете снимки, мы обсудим, какие из них можно использовать.

Класс выполнил указание, многие хитро ухмылялись. Не так уж часто им давали разрешение на небольшой вуайеризм. К одному из номеров подкатила тележку уборщица, вошла внутрь и исчезла. Послышались щелчки и жужжание дорогих фотоаппаратов. Это была довольно элитная школа в богатом пригороде, и никто из родителей не хотел, чтобы их ребенок был замечен с чем-либо, кроме как с камерой и объективом профессионального класса. В это время суток на парковке было всего несколько машин.

Почти точно в 13:50 одна открылась из дверей первого этажа, и из нее вышел щегольски одетый мужчина, поправляя галстук. В дверях он повернулся и страстно, в течение нескольких секунд, целовал стоящую за ним частично одетую женщину. За пределами слышимости щелкали и жужжали двадцать четыре камеры. Женщина поспешно закрыла дверь номера мотеля, а мужчина повернулся и направился к внедорожнику последней модели. Некоторые из студентов продолжали снимать его продвижение даже после того, как он выехал с парковки и уехал.

Студенты опустили камеры и недоверчиво уставились друг на друга. В видоискателях большинство из них узнали мистера Баттерворта, директора школы, и мисс О'Коннор, одну из школьных учительниц английского языка. Они были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Тишину заполнил консультант по фотографии.

– Какой фантастический пример. А теперь, кто может показать мне несколько фотографий и рассказать, что можно и чего нельзя с ними делать?

Один из студентов, чей фотоаппарат был оснащен большим экраном, направил тот на учителя, который взглянул на экран и рассказал об этом остальным.

– Отличный пример. Отличное кадрирование снимка, Томас. На снимке два человека обнимаются и целуются в дверном проеме. Мужчина явно находится за пределами комнаты, в общественном месте, как и мы. Эээ, дама находится внутри комнаты, в частном владении. Так что, фотографирование мужчины вполне законно, однако если вы попытаетесь извлечь выгоду из снимков, то вполне можете оказаться в сложной ситуации с точки зрения закона. Вы можете опубликовать их в социальных сетях, а мужчина может удалить их с помощью судебного запрета, но если на вас подадут в суд, вы войдете в историю.

Он наблюдал за тем, как большая часть класса практически пускает слюну, желая, чтобы учитель замолчал, и они могли как можно быстрее опубликовать сочные сплетни.

– Если вы не удалите снимки женщины, что явно является вторжением в ее личную жизнь, то с юридической точки зрения можете оказаться в глубоком дерьме. Если кто-то получит снимок, на котором ее грудь обнажена из-за расстегнутой блузки, и попытается опубликовать его, даже в социальных сетях, вам сделают очень больно в соответствии с законами общественной благопристойности.

Большая часть класса разочарованно застонала, а затем быстро просмотрела собственные снимки, чтобы убедиться, не запечатлели ли они грудь их симпатичной учительницы английского языка.

– Если, конечно, данная леди не даст разрешение на публикацию. Кто-нибудь хочет спросить разрешения у нее?

Многие из учеников учились у мисс О'Коннор уже несколько лет, и не одного из них она отправила на отработку. Почти все подняли руки.

– Правильно. Тогда пойдемте. Джейсон, ты постучишь в дверь и, когда она откроет, четко и ясно изложишь свою позицию. Ты должен рассказать о том, что несколько минут назад сделал несколько фотографий, на которых она прощается с джентльменом, и на одной или нескольких из них видна ее обнаженная грудь, и не может ли она дать свое благословение на публичное использование этих снимков.

Профессиональный фотограф ухмыльнулся высокому студенту, и тот улыбнулся в ответ. Это была игра, и оба это знали. Весь класс прошел прямо через автостоянку и оказался на крытой дорожке через три двери от нужного номера. Когда они подошли к номеру, дверь открылась, из нее вышла мисс О'Коннор, теперь уже прилично одетая, и закрыла дверь за собой. Ее лицо вытянулось, когда она узнала в некоторых из идущих ей навстречу своих бывших или нынешних учеников. Группу возглавлял Джейсон.

– Мисс О'Коннор, мы по неосторожности сделали несколько ваших фотографий через открытую дверь и хотели бы узнать, не дадите ли вы нам разрешение на их публикацию. Если хотите, мы можем исключить те, на которых видна ваша левая грудь.

Мисс О'Коннор на несколько секунд стала пунцово-белой, а затем – пурпурно-красной от смущения. Они видели, как уходил Клайв, и знали, что она – не его жена. Если это дойдет до школьного совета, ее работа будет под угрозой, и ей будет очень трудно скрыть это от мужа. Ученикам очень понравилось представление. Наконец, она пришла в себя.

– У тебя, конечно, не будет моего разрешения на то, чтобы делать что-либо, кроме как удалить все фотографии, что у вас есть. То, чем я занимаюсь в свободное время, не касается ни тебя, ни кого-либо еще. То, что делают два взрослых человека по обоюдному согласию, – это их дело, и если об этом станет известно, то могу сказать, я не рассчитываю, что кто-то из вас сдаст английский в одиннадцатом классе.

Она попыталась окинуть взглядом учеников в первом ряду толпы, пытаясь выглядеть храброй, хотя и была напугана. Под ее жестким взглядом многие из них опустили глаза. Кто-то вышел из толпы из-за спины высокого Джейсона, выделяя его из общей массы. Лицо мисс О'Коннор стало еще белее, чем прежде, а колени так сильно подкосились, что она едва не упала на них.

– Дэйв! Прости меня, дорогой. Это не то, чем кажется.

Дэйв Браун лишь покачал головой и пошел прочь. Класс последовал за ним, крича через плечо.

– Ооо, попалась.

– Удачи, мисс О.

– Отличные сиськи, учительница.

Сьюзен О'Коннор, так и не взявшая фамилию мужа, вернулась в школу и к своему любовнику, чтобы попытаться исправить ситуацию. Пока Сьюзен возвращалась в свой класс после свободного времени, Клайв Баттерворт пытался сделать все что мог, но понимал, что это бесполезно. Двое из вовлеченных учеников – дети членов школьного совета. Он сидел в своем кабинете и дрожал, пока не раздался неизбежный телефонный звонок.

– Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы вы и мисс О'Коннор оставались там, пока сегодня вечером не соберется совет.

Эпилог

В 20:05 недавно ставшая безработной Сьюзен О'Коннор вернулась в свой дом и обнаружила, что вся ее одежда свалена в гараже, а ключи больше не подходят к замкам дома.

Разбитая и деморализованная, она перестала колотить в дверь всего через пять минут, собрала вещи, которые поместились в багажник и на заднее сиденье ее машины, и поехала в другой мотель. Она знала, что пытаться уговорить Дэйва простить ее – пустая трата времени. В глубине души она всегда это знала. Просто у нее не хватило сил отвергнуть ухаживания влиятельного Клайва Баттерворта, и она положилась на их с ним сообразительность, чтобы не попасться. Как и большинство изменщиков, она подсознательно считала небольшой шанс быть пойманной приемлемым риском. Никогда не задумывалась о том, как это отразится на обществе, поскольку не предполагала, что будут какие-либо свидетельства интрижки. Распаковав достаточное количество одежды на пару дней, она принялась изучать законы о неприкосновенности личной жизни. То, что она читала, начало наполнять ее ужасом.

Телефонные звонки начались еще до десяти утра следующего дня. Звонили коллеги-учителя, подруги и родственники.

– Ты была сегодня утром на «Facebook»? Там повсюду Клайв. Похоже, у него был роман.

– Там есть фотография Клайва, но лицо женщины, с которой он вместе, размыто. Почему ты сегодня не в школе?

– Сью, мы много лет дружим с тобой и Дэйвом, только не говори, что это ты на тех фотографиях. Татуировка русалки точь-в-точь как у тебя на плече.

– Держись подальше от меня и моего мужа.

– В самом деле, как ты могла так поступить с Дэйвом?

Пожалуй, хуже всего были давние подруги, которым даже не хватило приличия поговорить с ней, и которые просто прислали ей резкое сообщение с осуждением того, что она сделала с некогда гордым браком и достойным мужчиной.

В 12:25 пришло первое по-настоящему ужасающее СМС. Оно было от одного из учителей-мужчин в ее школе:

Хорошие сиськи, не хочешь встретиться сегодня вечером?

Сью отправилась на поиски и вскоре нашла сайт социальной сети, который заставил ее похолодеть. Там была серия из трех фотографий. На первой были изображены мужчина и женщина, целующиеся в дверном проеме номера мотеля, причем затылок мужчины закрывал ее лицо. На второй – Клайв отходит от двери, четко видно его лицо, а она с нежностью смотрит на его удаляющуюся спину. На третьем – увеличенный снимок ее оголенной левой груди, обнаженной расстегнутой блузкой. В течение двух часов пришло еще одиннадцать подобных сообщений.

К шести часам вечера звонки прекратились. У Сьюзен О'Коннор не осталось подруг.

На следующий день, когда Сьюзен выходила на улицу, люди пялились на нее или останавливались и показывали пальцем. Она поспешила вернуться в безопасное место своего номера и заказала обслуживание в номер. Она могла поклясться, что в голосе администратора слышался смешок, когда она принимала заказ.

Отчаянно нуждаясь в плече, на котором можно было бы выплакаться, или хотя бы в намеке на поддержку, Сьюзен через два дня подъехала к родительскому дому. На полпути ее перехватила встревоженная мать и попросила держаться подальше, пока отец немного не успокоится. Не считая того, что он был давним членом совета школы и вынужден терпеть взгляды других членов, когда подробно обсуждалась выходка его дочери и Клайва Баттерворта, Дэйв был похож на сына, которого никогда не было у ее отца. Сьюзен умоляла мать встретиться с ней где-нибудь, но та сказала, что не посмеет – настолько обезумел ее отец.

Одинокая и боящаяся за свое будущее, Сьюзен через два дня постучалась в дверь своего старого дома. По ее отчаянной логике, если она сможет заставить Дэйва простить ее, то и другие люди смогут это сделать. Она не надеялась, что они помирятся, но надеялась, что в какой-то момент его добрая натура позволит ему простить ее.

Дэйв открыл входную дверь на ее стук и сразу же посмотрел поверх ее плеч вверх и вниз по улице.

– Не могла бы ты зайти с черного хода, Сьюзен, мне немного неловко, когда меня видят с тобой.

После нескольких дней травмы что-то внутри Сьюзен оборвалось.

– Какого черта?! Это ведь ты устроил мне публичное унижение. Из-за тебя я потеряла всех своих подруг. Из-за тебя стала мишенью для всех извращенцев в городе. Из-за тебя мне теперь стыдно показываться на глаза в светлое время суток.

Дэйв лишь усмехнулся.

А теперь расслабься, блядь. Давай посмотрим, скольких людей я смогу расстроить этими словами.

Когда жизнь дает тебе лимоны (lemon), делай лимонад. Когда жизнь дарит тебе дыни (melon), ты – дислексик (не можешь правильно читать).

Адам и Ева были первыми, кто проигнорировал Условия и положения Apple.

Малоизвестный факт...

Первая защита для яичек «ракушка» была использована в хоккее в 1874 году, а первый шлем – в 1974 году. Потребовалось сто лет, чтобы мужчины поняли, что мозг тоже важен.

Рассказ шестой

Пальцы, проведшие по моей попке, обтянутой мини-юбкой, в то время как я стояла лицом к лицу со своей коллегой Джули на рождественской вечеринке в компании, послали шлейф искр прямо к моему либидо. Что ни говори, в сорок восемь лет никакие взгляды в зеркало, никакие комплименты мужа или коллег и друзей не настолько убедительны в том, что «у тебя еще все впереди», как физическое прикосновение. Простое действие трех или четырех пальцев, медленно и чувственно прокладывающих свой путь от левой ягодицы к правой вдоль линии моего суперкороткого платья. Иногда по шелковистой ткани, иногда по более шелковистой коже, ровно на полпути, проведенном вдоль моей прикрытой трусиками промежности. Надавливая коротко, но настойчиво. Прикосновение парня, который так медленно шел позади меня, заставило меня намокнуть за те три секунды, которые потребовались для этого.

Джули, несомненно, удивлялась блаженной улыбке на моем лице, а я размышляла о том, насколько прекрасна моя жизнь. Я здесь праздную свое первое Рождество в качестве недавно получившего повышение менеджера в отрасли, где до недавнего времени доминировали мужчины. Женщина, которая только на прошлой неделе присутствовала на выпускном в колледже своего младшего ребенка, ставшего лучшим в классе и обреченного на величие. У меня есть муж, тоже построивший успешный бизнес своими руками, своей кровью, потом и слезами. Муж, всегда ставящий меня превыше всех остальных требований в отношении своего времени, и даже после более чем двадцати пяти лет брака показывающий мне, насколько я, по его мнению, все еще привлекательна, по крайней мере несколько раз в неделю экспромтом.

Муж, который в последний раз, когда я проверяла, разговаривал с владельцем моей компании на другом конце комнаты. Я посмотрела на удаляющуюся спину носителя огненных пальцев, чтобы убедиться, что это – Джейкоб, а не какой-нибудь скоро-корчащийся-на-полу-хватающийся-за-яйца-а-потом-получающий-пощечину-за-сексуальное-насилие случайный прохожий. Нет, это – он, мой любовник на пятнадцать лет младше меня, настоящая причина, по которой моя жизнь в данный момент складывается чертовски удачно.

Он удаляется от меня, наполовину обернувшись через плечо, на лице играет улыбка – слава богу, никаких признаков той самодовольной улыбки, что была у него, когда я представила его своему мужу Дэйву в начале вечера. Когда он почувствовал, что я смотрю на его удаляющуюся спину, он поднял пальцы и провел ими под носом, давая понять, что знает, что я возбуждена, и знает, что возбуждает меня именно он. Наверное, лучше никогда не говорить ему, что если он и почувствовал какой-то запах, то, скорее всего, от того, что я вышла из ванной и обнаружила Дэйва, одевающегося для вечеринки в главной спальне. Он взглянул на меня, его ноздри раздулись, и он овладел мной. Просто толкнул меня на кровать, сбросил свои трусы, сдвинул в сторону мои трусики и взял меня. Вот что я имею в виду: с такими доказательствами того, что два красавца находят меня неотразимой, я – счастливая жена, мать и женщина, идущая вверх по карьерной лестнице.

Я улыбнулась Джейкобу в спину и подумала, не отступить ли мне хоть раз от своих строгих правил безопасности, написать Джейкобу, чтобы он встретил меня в одной из гардеробных, нагнуться и проскакать на этом его великолепном член до небес и обратно.

Я уже несколько раз трахалась с Дэйвом и Джейкобом в один день, и сказать, что это – горячо, значит сильно преуменьшить. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы я тяжело задышала. У меня мелькнула мысль затащить в гардеробную Дэйва, но я быстро ее отбросила. Во-первых, Джейкобу не понравится, что ткну ему в нос, что все еще люблю своего мужа, и, во-вторых, горячие и грязные перепихоны на стульях в гардеробных – это для любовников, а не для мужей.

Я боролась с почти непреодолимым желанием написать Джейкобу, чтобы он встретился со мной. Вот уже восемь месяцев я имею любовника, оставаясь незамеченной, тщательно выбирая время и место встречи, а также то, как я приводила себя в порядок до и после встречи с ним. Я также знаю, что огромную роль в этом играет то, как я веду себя рядом с мужем: я – очень осторожна и не выказываю ему меньше уважения чем всегда, даже когда наношу ему удар в спину, возможно, самым худшим способом, на который только способна жена. И да, я знаю, что поступаю именно так, но соблазн незаконного секса с молодым и красивым жеребцом выше моих сил.

Я уважаю Дэйва и чертовски надеюсь, что Джейкоб будет уважать это чувство. Но нет, этот маленький незрелый придурок должен насмехаться и пытаться очернить Дэйва при каждом упоминании его имени. Полагаю, во всем мире такая ситуация – самоочевидная истина. Муженек понятия не имеет о существовании любовника, но любовник знает все о своем сопернике. Да, я понимаю, почему это заставляет его чувствовать свое превосходство, но неужели этому маленькому засранцу требуется так открыто ухмыляться Дейву в лицо? Надеюсь, это не выглядело слишком подозрительно, когда из-за этой ухмылки я схватила Джейкоба за локоть и потащила его прочь, сразу после того, как познакомила их ранее вечером.

Но это было раньше, а то, что есть на лице Джейкоба, когда он уходит сейчас, – это просто мальчишеская улыбка. Он прекрасно знает, что он только что сделал со мной, и что я хочу сделать с ним в уединении задней комнаты. Он направился в ту часть комнаты, где находится Дэйв, и я искренне надеюсь, что мой сексуальный, но такой непослушный мальчик не собирается пойдти и поговорить с ним. Не с таким настроением. Я не питаю никаких иллюзий относительно шансов на выживание моего брака, если Дэйв узнает о моем давнем романе.

Я не исключаю, что Джейкоб может подсознательно вывести нас на чистую воду. Он не скрывает, чтобы я принадлежала только ему. У меня не хватает духу сказать ему, что открытые отношения с кем-то, кто по возрасту годится мне в сыновья, да еще и является подчиненным, никогда не станут частью будущего этой амбициозной женщины. Как уже говорила, я просто надеюсь, что мой маленький мальчик-игрушка будет вести себя хорошо.

Я увеличила фокусное расстояние, чтобы увидеть, куда на самом деле направляется Джейкоб, и замерла. Кажется, он направлялся прямиком к моему мужу. Думаю, мое сердце остановилось. Я знаю, что даже отступила на шаг или два назад, так как Джули пришлось меня поддержать, а мой взгляд сфокусировался на лице мужа примерно в двадцати пяти шагах от меня. Выражение лица Дэйва ясно говорит о том, что он все видел. Руку Джейкоба, поглаживающую мои ягодицы, его похотливую ухмылку и мою ответную соблазнительную, любящую улыбку. Все действия сексуально комфортной пары, находящейся в эмоционально близких отношениях.

В одно мгновение я поняла, что мой счастливый, спокойный брак остался в прошлом. Мертв, как ископаемое. Передо мной промелькнуло, или, лучше сказать, замаячило, будущее. Будущее опустошенных детей, которым, если не хватит новости об уничтожении их семьи, вскоре придется выбирать, кому быть верным. Матери, сделавшей карьеру и бросившей их в раннем возрасте в различные детские сады. Матери, доказавшей, что она – лгунья и изменщица. Или эмоционально раненному, любящему отцу, судорожно пытающемуся вытащить нож, крепко всаженный ему в спину. Я совсем не была уверена, что с успехом пройду этот конкурс. Кого я обманываю? Я проиграла еще до того, как начала защищаться.

То же самое можно сказать о подругах и родственниках. Сколько из них предпочли бы изменщицу святому Дэйву? Черт, и почему я не подумала обо всем этом раньше? Почему?! Потому что была высокомерной сукой, вот почему.

Пока я наблюдала, лицо Дэйва менялось от шока к нарастающему гневу, а затем сразу же перешло в ярость. Его бешеные глаза обвиняли меня в том, что я убила ту жизнь, которую он считал своей. Жизнь, которая, как он теперь знает, была ложью. Я просто не могла смотреть на этот гнев, и мой взгляд, словно живя своей собственной жизнью, метнулся вправо.

Прямо на все еще шокированное выражение лица мистера Грейса, владельца моей компании, светского проповедника, борца за нравственность и за гендерное равенство в компании. Именно поэтому меня повысили. Его лицо сказало мне все, что нужно было знать. Он наблюдал за мной вместе с Дэйвом, когда Джейкоб проделал свой маленький трюк, не проверив сначала, есть ли наблюдающие глаза. Если он еще и не сделал этого, то скоро придет к выводу, что стал свидетелем ласк двух закоренелых любовников. Доказательства отношений, которые настолько далеки от его мировоззрения, что кажутся почти чужими. Я знала, что моя карьера в этой компании закончена, и не будет никакого восторженного отзыва в благодарность за двадцать шесть лет преданной службы. Мало того, мне придется переехать на огромное расстояние от этого города, чтобы попытаться претендовать хотя бы на должность делопроизводителя.

Я трусливо перевела взгляд с этого нового источника ужаса на удаляющуюся спину Джейкоба. Все, что происходило до этого момента, заняло считанные секунды, поскольку лицо моего любовника все еще было наполовину повернуто ко мне, а он преодолел лишь две трети расстояния между обреченным на гибель моим браком и его жертвой.

Этот глупец даже не представляет, во что ввязался. В его планы явно входило немного позлорадствовать над моим мужем, простите, бывшим мужем.

Подойдя к группе, окружавшей Дэйва, он обратил все свое внимание на них и полностью отвернул лицо от меня. Я увидела его выражение в зеркале позади Дэйва и мистера Грейса: оно превратилось из мальчишеской ухмылки в откровенную усмешку. Потребовалось еще четыре шага и меньше секунды, чтобы он осознал выражение лица своей предполагаемой жертвы, но его ноги продолжали автоматически передвигаться.

Затем его лицо внезапно вытянулось, и, не доходя двух шагов, ноги остановились. Я могла с точностью до полусекунды сказать, когда он это понял. Понял с ужасающей уверенностью, что сегодня ему не удастся позлорадствовать. Его лицо стало смертельно белым, нет, оно стало серым, мелово-серым, когда он посмотрел на парня, к которому шел. Парень был сантиметров на пятнадцать выше него, а расстояние между его грудными мышцами составляло около длины рукоятки топора.

Зачарованная, как когда на твоих глазах происходит несчастный случай, когда ты сквозь пальцы смотришь на жуткую сцену в фильме ужасов, я наблюдала за тем, как происходит неизбежное. Дэйв сделал последние два шага к неподвижному мужчине, и молниеносный удар правым кулаком пришелся в вялый живот офисного работника. Шум истечения каждой молекулы воздуха из легких Джейкоба перекрыл все остальные звуки в помещении. Когда Джейкоб согнулся пополам, его лицо столкнулось с коленом Дэйва, которое поднялось.

Дэйв не всегда был таким джентльменом, каким казался сейчас. В юности ему пришлось пробивать себе дорогу когтями из сточной канавы. Царапаться, кусаться и лягаться. Джейкоб упал, словно его ударили по голове обухом. Я видела, как Дэйв топчет что-то в нижней части тела лежащего мужчины, пока мистер Грейс не оттащил его.

Едва увидев, что ярость разгневанного мужчины достаточно улеглась, мистер Грейс подошел к ближайшей группе людей и начал говорить, я уверена, объясняя, что они только что ничего не видели и не были свидетелями.

Я убежала.

КОНЕЦ

А теперь расслабьтесь, мать вашу. Посмотрим, скольких людей я смогу расстроить этими шутками.

Как начинается каждая этническая шутка? С оглядки через плечо.

На днях ко мне подошла CTC и спросила:

– Не знаю, я подхожу или ухожу.

Я ответил ей:

– Судя по выражению твоего лица, ты уходишь, потому что когда подходишь, ты похожа на гребаного питбуля, который пытается свистеть!

Кто-нибудь видел мои зубы?