Полное уничтожение /  Total Destruction by other2other1 ©

Полное уничтожение /  Total Destruction by other2other1 ©

 

Примечание автора

До сих пор в моих историях, мои главные герои проходили через трудности, но они всегда были сильны морально. Недавно я немного подумал о паре историй, которые я прочитал за последние несколько дней, где главный герой не выглядел психически здоровым. Я поймал себя на том, что думаю о том, что может привести кого-то от стабильности к разрушению, за короткий промежуток времени. Эта история - попытка сделать это.

Я заметил из нескольких комментариев, особенно вокруг "На поправку", что любовный интерес иногда немного очевиден. Так что вы знаете, в данный момент, я не возражаю. Мои главные герои, всегда добиваются положительного результата. Я не большой поклонник того, чтобы наши главные герои проигрывали, были счастливы как дураки или не имели конца; я не так устроен.

С учетом сказанного, просто заранее предупреждаю, что в этой истории есть несколько тревожных тем и пара немного конфронтационных сцен, я изо всех сил старался не заходить слишком далеко во тьму, и я не хочу проявить неуважения к тем, кому пришлось столкнуться с тем, о чем мы собираемся прочитать ниже. Я намеренно отступил на несколько элементов, от своего первоначального проекта, поскольку чувствовал, что он слишком конфронтационный.

Как всегда в моих историях, есть элемент отклонения от того, что, вероятно, действительно произошло бы с юридической точки зрения в реальном мире, к чему-то, что, как я думаю, работает с моими историями. Я хочу поблагодарить мою редакторскую команду, в частности, Kite и TexDom, за то, что нашли время отредактировать это вместе со мной. Мне нравится творческий процесс, и я надеюсь, что чтение моих историй, поможет другим тоже писать.

Я надеюсь, что вам всем понравится "Полное уничтожение".

Пролог

Мир стал размытым, когда я сел на пол в своей спальне. Сказать, что я был измотан, было бы преуменьшением. До прошлой недели я бы и подумать не мог, что буду здесь и сейчас, делать то, что я делал. Теперь, сидя, я чувствовал текстуру ковра на своих влажных руках. Несколько лет назад, мы с Келли потратили кучу денег на обустройство спальни. На полу была приличная подложка, а также качественный ковер из австралийской шерсти. Жаль, что ковер был сейчас испорчен.

На мгновение я закрыл глаза, слегка тряхнув головой, чтобы попытаться рассеять туман, опускающийся на мой разум. Что, черт возьми, я делаю, - подумал я? - Я лучше этого, - на мгновение задумался я. Когда я в следующий раз открыл глаза, то я посмотрел на большую деревянную кровать, с деревянным каркасом королевских размеров. В следующий раз, когда я моргнул, мне предстало видение обнаженного тела Келли, выгнутого в экстазе, ее груди торчали вверх, когда мы занимались любовью. Я съежился, зная, что это больше никогда не повторится. Теперь, события вышли из-под контроля.

Я поднес руки к лицу и в своем безумии ухмыльнулся, когда теплая влажная кровь на моих руках, размазалась по нему. Я снова опускаю руки по бокам, продолжая портить ковер, вытекающей из меня кровью. Мир расплывался, но мои глаза уловили блеск полупустой бутылки из-под виски, лежащей на кровати, рядом с пустой бутылкой из-под таблеток. Когда я разгрыз таблетки и бросил бутылку, то я забыл закрыть бутылку крышкой. Теперь комнату заполнил запах виски.

Я горько рассмеялся и пожал плечами, но тут же мне в голову пришла паническая мысль - письма. Я быстро повернул голову, увидев, что они все еще там, мой плохо написанный почерк на обложке каждого конверта. Они лежали на прикроватном столике, а не на матрасе, где, как я несколько мгновений назад подумал, они были, и где открытая бутылка могла их уничтожить.

Всегда существовал риск, что мои письма найдет не тот человек, но я отбросил эту мысль, как только она пришла мне в голову. Единственная, оставшаяся в здравом уме, часть моего мозга знала, что меня не будет рядом, чтобы беспокоиться об этом, так что, что я мог поделать.

Я коротко кашлянул, чувствуя, как в животе поднимается желчь. Я не хотел блевать, поэтому боролся с этим чувством. Почему? Когда мои глаза снова закрылись, я спросил себя, почему это должно было произойти именно так? Почему я это сделал? Конечно, были люди, по которым я бы скучал, хотя я не думаю, что они скучали бы по мне. Конечно, моя дочь возненавидела бы меня за такой уход, но я был уверен, что она уже возненавидела меня, с отвращением отбросив в сторону на прошлой неделе. И я больше не мог этого выносить.

 Я больше не хотел боли. Даже сейчас, когда жизненная жидкость, циркулирующая во всех наших телах, продолжала вытекать из меня, разрушая ковер, боль и страдание все еще были там. Неделю назад человек, которым я тогда был, ударил бы меня за то, что я сейчас сделал. Человек того времени, не предпринял бы таких мер, но я больше не был тем человеком. Я был сломлен, никому не нужен, презираем и не видел другого выхода, кроме как дать им все, что они хотели.

Я закрыл глаза и снова поморщился от боли в запястьях, но благодаря таблеткам и виски, это была тупая боль, а не острая изнуряющая боль. По мере того, как я все больше погружался в вечный сон, я не видел, как моя жизнь проносилась перед моими глазами, и не было никаких туннелей света или лестниц зловещего красного цвета, скрывающихся во тьме. Я был немного удивлен, наверное, я чего-то ожидал. Нет, это неправильно, так как я знал, что у меня остались считанные мгновения до конца, и я почувствовал ужас.

Борьба моих синапсов (место контакта между двумя нейронами или между нейроном и получающей сигнал эффекторной клеткой; служит для передачи нервного импульса между двумя клетками – прим. пер.) за то, чтобы собрать воедино связные мысли, подходила к концу. Мой мозг пытался цепляться за жизнь, хотя я больше не мог остановить неизбежный марш навстречу гибели. Теперь я чувствовал себя глупо. Я хотел выжить. В последней отчаянной попытке вытерпеть свою глупость, я попытался пошевелиться, но почувствовал, что падаю на пол без сил, когда чернота, наконец, поглотила меня.

Неделей ранее

Я счастливо смеялся, кружа свою дочь Грейс, вокруг нашего загородного дома в центре Перта, Австралия. Ей было девятнадцать, и ее парень Джон, прошлой ночью сделал ей предложение. Конечно, я знал, что это произойдет. Он разыскал меня и спросил наедине, дам ли я свое благословение. Я сделал это без всяких оговорок. Грейс и Джон встречались с восьмого класса средней школы, и я мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз они не были вместе, в какой-то момент всех выходных, с тех пор, как они начали встречаться.

Грейс рассказала моей жене Келли и мне, об этом предложении. Джон отправил ее на поиски сокровищ, водил по городу, а потом усадил под деревом в Кингс-парке, где сделал ей предложение. Я обнял ее и закружил, как будто ей было пять лет, когда на следующий день, они на кухне сказали нам об этом. Я был так рад за них. Хотя они были молоды, я знал, что их любовь сильна. Я считал, что если в наше время и есть молодая пара, у которой хватит мужества соединить свои жизни, то я верил, что это они.

Я снова схватил дочь за руку и улыбнулся, глядя на обручальное кольцо.

– Это прекрасно, Грейси, - я посмотрел на Джона. - Ты хорошо сделал, что выбрал ее.

Моя жена Келли фыркнула, сидя по другую сторону кухонной стойки. В свои сорок два года, Келли все еще оставалась, в моих глазах, красивой женщиной. Она была яркой брюнеткой, с каштановыми волосами, карими глазами и загорелым цветом лица, о котором мечтают многие женщины. Кроме того, у нее была попка мамочки, которую я до сих пор боготворил. Я любил ласкать ее, когда мог. В то же время её грудная клетка была поменьше, с маленькой грудью размера B. Ее сиськи, всегда были достаточно хороши для меня.

Мы все повернулись, чтобы посмотреть, как она фыркнула в ответ на мой комплимент.

– Ты должен передать часть этой благодарности мне, - сказала моя жена, поднимая бокал вина. - Может, ты и благословил их, но это я помогла Джону выбрать ее.

Я была шокирован и заметил, как Джон ярко покраснел.

– Мам, это было неуместно, - сказала Грейс, затем повернулась к своему жениху. - Все в порядке, детка. Мне это нравится, и я знаю, что ты сделал окончательный выбор.

Больше ничего не было сказано, но я должен признать, что почувствовал себя немного смущенным, комментарием Келли. За все годы, что мы были вместе, я никогда не видел, чтобы моя жена говорила что-то настолько неуважительное и несвойственное ее характеру, чтобы смутить всех в комнате. Но опять же, если немного поразмыслить, Келли была немного странной, последние несколько месяцев. Ничего такого, на что я мог бы указать пальцем в тот момент, но были мелочи, комментарии и действия, которые не будучи естественны для любящей женщины, которую я знал, просочились в женщину, которая только что смущала нас.

Ужин был праздничным, поскольку мы продолжали поднимать тосты и праздновать помолвку пары. Затем, наконец, Грейс и Джон отправились к себе после десерта из яблочного крамбла и ванильного крема, которые я приготовил днем. У них была маленькая двухкомнатная квартира, которую они снимали с нашей помощью, пока учились и делали карьеру. В ту ночь, когда мы с Келли уютно устроились в постели, я ничего ей не сказал, но должен признать, что этот неуместный комментарий, не давал мне покоя.

Воскресным утром, мы с Келли медленно проснулись, и я начал играть с ее телом, не слишком много думая о предыдущем дне. Она начала стонать, когда я целовал и сосал ее соски, а потом, когда я вылизывал ее, она сильно кончила. Затем Келли перевернула меня на спину, положила руки мне на грудь и каталась на мне, пока снова не кончила. Когда она кончила, я заметил выражение блаженства на ее лице, а затем внезапно появилось другое выражение, когда она слезла с меня и пошла в ванную, не доведя меня до оргазма. Я был ошеломлен.

– Эм... Келли? – сказал я.

– В чем дело? - ответила она, слегка раздраженным нейтральным голосом из ванной.

– А как же я? – спросил я.

Прошла минута, прежде чем я услышал ответ:

– Я уже привожу себя в порядок. Просто кончи сам.

За всю мою жизнь, у меня никогда не было ослабления эрекции, но тогда это произошло. Мгновение спустя Келли вышла, посмотрела на мое уменьшающееся мужское достоинство, ухмыльнулась и ушла.

Мне потребовалось около получаса, чтобы прийти в себя, так я был потрясен. Я принял душ и побрился, а когда вышел на кухню, Келли уже не было; она только оставила записку, что уходит.

Внезапно я разозлился. За все годы, что я знал Келли, она никогда не проявляла ко мне такого неуважения, как сегодня утром. Я понятия не имел, что происходит с моей женой. Я сварил себе кофе и все время возвращался к одному и тому же вопросу: "Она мне изменяет?"

Я допивал кофе, размышляя над этим, когда мне позвонил Роджер, один из моих самых близких друзей.

– Эй, Барт, как дела? – защебетал он.

Я не сказал ничего, кроме обычного приветствия.

– Барт, дружище, что случилось, что-то не так? - спросил Роджер.

Следующие десять минут я потратил на то, чтобы объяснить Роджеру свои мысли. Роджер посмеялся надо мной.

– Приятель, если она тебе изменяет, ты мало что можешь сделать, развод - это пятьдесят на пятьдесят, и она, к тому же, не работает, поэтому она полностью обчистит тебя, - сказал он.

– Не утешает, - ответил я, немного разозленный его отношением.

– Я не пытался утешать, я пытался быть реалистом, - сказал очень чуткий Роджер. - Слушай, почему бы нам не сесть и не поговорить об этом завтра на работе? Мы должны подготовить отчет по проекту Пембрук. После этого, мы сможем все обсудить.

– Звучит интересно, - ответил я, без особого энтузиазма.

Роджер был не только хорошим другом, но мы и работали в одной компании. Я был старшим инженером, а он - руководителем программы. За эти годы мы создали хорошую команду, я разрабатывал решения, а он управлял средствами и графиком.

Каким-то образом, я пережил воскресенье. Келли вернулась домой, но была уже почти полночь, когда она скользнула в постель. Она ничего не сказала, хотя и знала, что я не сплю.

На следующий день, Келли пыталась быть влюбчивой, просто поглаживая мой член, когда я просыпался. Она работала над тем, чтобы возбудить меня, прежде чем попытаться сесть на меня верхом. Я сбросил ее в последнюю минуту, полностью проснувшись как раз в тот момент, когда она начала скользить вниз по моему стволу.

– Этого не случится, Келли, - сказал я, вставая с кровати.

– Ты говоришь "нет" сексу? - спросила она, недоверчиво глядя на меня.

Я уставился на нее, затем начал надевать свой дневной костюм.

– Я не прикоснусь к тебе, после твоего неуважения ко мне в прошлые выходные. Клянусь, если ты мне изменяешь... - Я замолчал, понятия не имея, как закончить мысль.

Келли мгновенно оказалась у меня перед носом, ее обнаженное тело прижалось ко мне.

– Ты сделаешь это, Бартоломью. Ты ни черта не сможешь отказаться.

На ее лице была легкая усмешка, когда она назвала мое полное имя. Она немного смягчилась, но полностью с лица не исчезла.

– Слушай, возвращайся в постель. Мне нужно немного расслабиться, и я уверена, что тебе тоже нужно. - Она попыталась уговорить меня.

Я покачал головой; кто, черт возьми, была эта женщина?

– Нет, этого не произойдет, Келли. Я не думаю, что ты понимаешь, какое абсолютное презрение ты мне демонстрируешь.

– Ну, тогда пошел ты, - сказала она и вернулась в кровать, достала из тумбочки массивный фаллоимитатор, и, засунула его в свою киску, когда легла.

Она продолжала смотреть на меня, пока я заканчивал собираться, одновременно дразня меня и насмехаясь надо мной.

– Ты мог бы быть здесь, детка. - Она застонала соблазнительным тоном. - Это мог бы быть твой хуй, вместо этой игрушки. Ты же знаешь, как сильно я люблю чувствовать твое толстое мясцо внутри себя...

Я покачал головой и вышел из комнаты. Впервые за двадцать один год брака, я почувствовал отвращение к своей жене. Когда я выходил из дома, я слышал, как она стонала и насмехалась надо мной, называя слабаком и трусом.

В то утро в офисе, я не находил себе места. Моя помощница Майра, обеспокоенно посмотрела на меня:

– Барт, ты в порядке? Ты, кажется, не в себе, - сказала она, на ее лбу было написано беспокойство.

Майра Браун была моей помощницей по работе, в течение десяти лет. Рассказывая об этом, она любит говорить, что была нанята из милосердия. Когда Майра пришла на работу в компанию, ее бойфренд жестоко обращался с ней. После разрыва с ним, Майре пришлось уйти из дома, забрав только одежду и годовалую дочь Тилли. Она пришла на собеседование с подбитым глазом, отчаянно претендуя на вакансию секретаря.

Если не считать, быстро исчезнувшего синяка под глазом во время собеседования, Майра хорошо подходила для этой работы. В целом, она одевалась консервативно, но было трудно скрыть, что она была сногсшибательна в плане внешнего вида. У нее были почти натуральные платиновые светлые волосы до талии, пара грудей, приближающихся к верхней части DD (5-й размер – прим. пер.), которые выглядели так, как будто они фактически бросали вызов гравитации. А еще у Майры была круглая попка, от которой у любого мужчины в офисе текли слюнки.

Я должен признать, что за эти годы, она пару раз ловила мой взгляд на себе, но никогда ничего не говорила. Майра была очень умна, она с легкостью выполняла большую часть того, что мы делали, и, если не считать того, что однажды ночью на пьяной вечеринке, ее обрюхатил бывший жестокий бойфренд, она была такой же остроумной, как и все вокруг. Владелец фирмы нанял ее, но поручил ее мне, чувствуя, что иначе прием на работу Майры, имеющей мозги, чтобы не отставать от меня, когда я работал над реализацией проектов, будет потрачен впустую.

Я уважал Майру, потому что у нее была искренняя забота обо всех окружающих и абсолютный моральный кодекс. Она относилась к тебе дружелюбно, пока ты не приставал к ней, а потом ты был мертв для нее. Люди были уволены из компании, потому что они приставали к ней, предполагая, что она просто глупая красотка, чтобы узнать, что с ее гневом шутки плохи.

Я посмотрел на Майру, решая, что сказать о своей ситуации с Келли. В конце концов, я вздохнул и сказал ей правду. Через несколько мгновений, после начала рассказа, Майра нахмурилась, но к концу моего повествования, ее шея покрылась гневным румянцем. Я опустил голову, после рассказа своей истории, несколько подавленный тем, что, скорее всего, моя жена мне изменяла.

– Я не знаю, что делать, Майра. Я имею в виду, если она мне изменяет, я никогда этого не предполагал, - печально сказал я.

Внезапно я почувствовал руку Майры на своем плече. За все годы нашей совместной работы, я мог сосчитать на пальцах обеих рук количество физических контактов, которые у нас были. Я посмотрел в пару сочувствующих глаз.

– Ну, - сказала Майра, - сначала тебе нужно пройти через встречу в Пембруке. Несколько минут назад, я получила график работы. Возникают некоторые вопросы по поводу труб и бетона, используемых в конструкции.

В тот момент я почувствовал, что возвращаюсь к работе.

– Что, почему я впервые слышу об этом? Роджер мне ничего не говорил, - ответил я.

Несколько колесиков, начали вращаться в моей голове вокруг структур, макетов архитектуры и объемов, которые я планировал.

Майра выглядела обеспокоенной:

– Я не знаю, почему ничего не было сказано, Барт. Я только что видела повестку дня, и она... вызывает беспокойство.

Мгновение спустя, прежде чем мы успели обдумать это, Роджер просунул голову в мой кабинет.

– Ты готов, приятель? - спросил он, глядя на меня с улыбкой, приклеенной к его лицу.

– Роджер, что это за проблемы с трубами и бетоном на проекте Пембрук? - тихо спросил я, пытаясь подготовиться к предстоящей встрече.

Он отмахнулся от этого, махнув рукой:

– Не беспокойся об этом. Мы во всем разберемся прямо сейчас.

– Роджер, ты же знаешь, я люблю знать такие вещи перед встречей с клиентом, - сказал я.

– Все в порядке, приятель. Мы во всем разберемся, - ответил Роджер, очень пренебрежительным тоном.

Встреча была засадой. Мы вошли. Владельцы Пембрука уже были там, я встречался с ними несколько раз, и они всегда были дружелюбны. Однако, когда я объяснил, как мы продвигаемся, они нахмурились, и по мере того, как я говорил, их взгляды становились все мрачнее и мрачнее.

– Но как насчет перерасхода бетона и труб на северо-востоке? - спросил Питер, мажоритарный владелец и генеральный директор.

Я посмотрел на Роджера. Он пожал плечами, ничего не сказав; все смотрели на меня.

– Мне нужно будет разобраться в этом, потому что я ничего не слышал о перерасходе средств. Однако по состоянию на прошлую неделю, поступали сообщения о том, что все было в пределах нормальных параметров.

Хмурое выражение на лице Питера усилилось.

– Этого не может быть. Можете ли вы сказать мне, почему я подписал отчеты о заявках за последние три месяца, на общую сумму более двухсот тысяч долларов на дополнительный бетон и трубы? - сказал Питер, глядя на меня.

Я уставился на него, не зная, что ответить.

Я оглянулся на Роджера, его лицо было непроницаемым, но он достал папку и встал.

– Джентльмены, если бы вы могли позволить нам разобраться в этом, я уверен, что мы сможем это выяснить. - Он посмотрел на меня. - Барт, давай выйдем на минутку и разберемся.

Я последовал за Роджером через холл в другую комнату, где нас ждал наш босс Кларенс.

– Итак, что они сказали? - спросил Кларенс, когда мы сели.

Роджер вмешался прежде, чем я успел что-либо сказать. Он передал папку Кларенсу.

– Они спросили о пропавших материалах, как мы и предполагали, - ответил Роджер.

Кларенс посмотрел на меня, и я впервые за все годы работы на него, увидел гнев в его глазах, направленный на меня.

– Что ты можешь сказать, Бартоломью? - пожилой мужчина чуть не плюнул в меня.

Я был потрясен интенсивностью тона и враждебным взглядом, который он бросил на меня.

– Я не знаю, что сказать, сэр. Отчеты, которые я получил на прошлой неделе, гласили, что все идет по плану, никаких дополнительных материалов не требуется, и я понятия не имею об этих подписанных заявках. Я, конечно, не одобрял их, - ответил я явно разгневанному боссу, чувствуя, что все это вышло из-под контроля.

Он критически посмотрел на меня и открыл папку, которую дал ему Роджер.

– Так это и есть та версия, которой ты придерживаешься? - решительно сказал Кларенс.

– Сэр? – спросил я.

Затем я посмотрел на Роджера. Вид у него был серьезный.

– Бартоломью, у меня здесь бланки заявок на двести шесть тысяч долларов. У меня проблема в том, что платежи были произведены на банковский счет, который, как оказалось, был открыт на твое имя. Бартоломью, так вот как ты относишься ко мне, после стольких лет? - Кларенс почти кричал на меня.

После этого, встреча прервалась. И Кларенс, и Роджер по очереди ругали меня за то, что, по их словам, я сделал. Ни один из них, не хотел слышать о моей невиновности. Затем они пригласили представителя отдела кадров, и я был в срочном порядке уволен за мошенничество. Кларенс сказал мне, что он передал это в полицию, и, в довершение всего, Майру также уволили, потому что она могла быть замешана в этом, работая так близко ко мне.

Когда меня выводили из помещения, с несколькими моими скудными пожитками, я увидел, как Роджер ухмылялся мне вслед, когда решил, что я не смотрю.

Я поймал Майру на парковке перед входом, охрана наблюдала за нами, чтобы мы не попытались вернуться. Она выглядела ошеломленной, но плакала, стоя у своей машины.

– Майра, ты в порядке? - спросил я.

Она резко повернулась ко мне.

– Ты ублюдок Бартоломью, мошенничество на двести тысяч долларов, как ты мог, я доверяла тебе, а ты лишил меня работы, - кричала мне расстроенная и опустошенная женщина.

– Майра, это был не я, - взмолился я.

– Так ли? - она сделала паузу, ее лице появилось раздражение. - Прежде чем они выставили меня за дверь, Роджер показал мне подписанные заявки. Я видела твою подпись, а я знаю твою подпись. Как ты мог?

Она снова посмотрела на меня. Я заметил ненависть в ее глазах, направленную исключительно на меня. Она и слышать не хотела, что я не имею к этому никакого отношения.

– И я полагаю, что эта слезливая история о Келли тоже была просто ложью, когда ты говорил мне, что она тебе изменяет. Серьезно? Ты думаешь, я не вижу взглядов, которые ты бросаешь на меня, когда думаешь, что я не вижу?

И снова взгляд чистого, незамутненного гнева, застал меня врасплох с женщиной, с которой я проработал десять лет.

– Я ненавижу тебя, - выплюнула она в меня. - Ты уничтожил все мои шансы на другую работу. Честно говоря, я не могу поверить, что меня втянуло в жалость к тебе. Ты лжешь, обманываешь и воруешь, а потом осмеливаешься спрашивать меня, как я себя чувствую. Пошел на хуй, Барт!

За все годы нашей совместной работы, я ни разу не слышал, чтобы она ругалась. Услышав ее слова снова, я был потрясен. Но прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, она сильно ударила меня.

– Ты разрушил мою карьеру, я не могу получить рекомендацию, и, что еще хуже, я запятнана твоим мошенничеством. Я надеюсь, что все это того стоило тебе, придурок.

Я стоял ошеломленный, моя щека горела от ее довольно сильной пощечины. Майра еще мгновение пристально смотрела на меня, прежде чем села в свою машину и уехала, не сказав больше ни слова.

Я не знал, что еще можно было сделать, поэтому поехал домой и припарковался на подъездной дорожке. Внутри меня ждала Келли.

– Итак, обманутый муж приходит домой, поджав хвост. Ты жалок. - Она сплюнула.

В то время я этого не заметил, но в последующие дни я размышлял о том, почему Келли казалась счастливой - не расстроенной или обеспокоенной, а счастливой. Какого хрена?

– Келли, я ничего этого не делал. Я не знаю, что происходит? - сказал я, подавленный и сбитый с толку, чувствуя, что ломаюсь.

Она усмехнулась мне:

– Кого это волнует, Барт? Сейчас я говорю тебе, что я ухожу от твоей задницы.

Я никогда раньше не видел такого презрительного взгляда, даже выражение лица Майры, не было таким.

Раздался стук в дверь.

– Это к тебе, - сказала она, все еще рыча на меня.

Недолго думая, я открыл дверь парню в костюме.

– Мистер Бартоломью Другой? – спросил он.

Я кивнул.

– Вас обслужили.

Он вручил мне толстый манильский конверт и ушел. Я заглянул в конверт и вытащил заявление о разводе.

– Келли, развод? - чувствуя, что мой мир рушится еще больше.

Келли почувствовала нарастающее во мне страдание и с удовольствием посмеялась над моей болью.

– Ты такой невежественный тупица, не так ли? Но, конечно, это развод. Если ты не заметил, я встречаюсь кое с кем, последние шесть месяцев. Он ездил туда, куда ты не ездил, он захватывающий, и, конечно, у него есть приличная сумма денег.

Она смотрела на меня, как на что-то, что то, что ты соскребаешь со своего ботинка.

– Что касается тебя, то у тебя больше нет работы, семьи или друзей, и давай не будем забывать, что до конца месяца ты, скорее всего, окажешься в тюрьме за мошенничество.

Она быстро взглянула на меня, в ее глазах было садистское удовольствие. Я видел, как этот взгляд рос, в течение последних нескольких месяцев. Я не понимал, почему увидел это только сейчас.

– Ты жалок, Барт. Единственное, что в тебе есть хорошего, это то, что ты умеешь пользоваться языком и твой член хорош, как человеческий фаллоимитатор. Мой новый мужчина не так хорошо одарен и понятия не имеет, как меня съесть. Но он делает со мной то, чего ты никогда не делал.

– Так вот оно что! Ты признаешь, что ты шлюха, изменяющая шлюха? - сказал я, и в мой голос закралась нотка гнева. - Значит, вчера и сегодня ты просто получала удовольствие, и тебе было наплевать на меня?

Келли рассмеялась.

– Да, все это было связано со мной. Я заслуживаю всего этого. Разве ты не заметил, что это всегда было для меня?

Она посмотрела на меня, и на мгновение мне показалось, что в ее взгляде мелькнула печаль.

– У нас действительно, было много хороших лет вместе, - взгляд прошел, и сука вернулась. - Но с тобой покончено, Барт, так что я двигаюсь дальше.

Келли наклонилась ближе ко мне, пока мой мир продолжал разрушаться.

– Послушай, Барт, облегчи мне задачу. Я прошу дом и большую часть имущества, потому что ты будешь в тюрьме. Итак, подпиши бумаги. Я великодушна по отношению к тебе, даю тебе неделю, чтобы собрать свое барахло и съехать. Но к началу следующей недели, выметайся из этого дома, или я добавлю ко всему прочему, судебный запрет.

– Значит, ты остановилась у своего любовника? - спросил я, чувствуя тяжесть всего предательства со стороны моей, теперь уже бывшей, работы, а теперь и со стороны моей жены.

Она снова засмеялась:

– Конечно, его квартира намного меньше, вот почему мы собираемся получить это место, как только ты окажешься в тюрьме. Но не утруждай себя преследованием меня, или я вызову полицию. Тебя за это арестуют, и ты уже сейчас отправишься в тюрьму. Не добавляй к этому ничего.

Я выдвинул стул и сел, подавленный и отвергнутый. Келли сделала несколько шагов ко мне. Затем она заметила светящийся красный отпечаток руки, который Майра оставила там ранее.

Она посмотрела на мою покрасневшую щеку и улыбнулась.

– Ну, по крайней мере, эту шлюху тоже уволили. Иди заползи в нору и сдохни, Бартоломью.

И с этими словами, Келли вышла. Остаток дня я ничего не делал, даже не пил. На следующий день я тоже не знал, что делать. Я чего-то ждал. Я пытался дозвониться до Грейс, но она переводила звонок на голосовую почту.

Примерно после двадцатого звонка, она взяла трубку.

– Чего ты хочешь? - голос моей дочери звучал отрывисто.

– Грейс, я... - начал я говорить

– Оставь это, отец, - прервала меня Грейс.

Ее тон был резким, почти язвительным.

– Мама рассказала мне все о твоем мошенничестве, о твоей лжи, о том факте, что у тебя был роман с твоей помощницей. Серьезно, обманывать маму и красть двести тысяч долларов. Ты испортил много жизней из-за этого, и я могу сказать, что за всю свою жизнь, я никогда ни в ком не была так разочарована.

Я не знал, что сказать. На мгновение, между нами ничего не было сказано. Но когда я собрался перевести дух и защищаться, Грейс снова прервала меня.

– Слушай, я буду откровенна, - горячо сказала мне Грейс по телефону. - Мы с Джоном не хотим иметь с тобой ничего общего. Вчера вечером тебя показывали в новостях, как человека, в отношении которого полиция ведет расследование, потом позвонила мама и все мне рассказала. Отправляйся в тюрьму, папа. Отсиди свой срок и держись от нас подальше. Я не горжусь тем, что говорю это, но если ты не будешь в тюрьме, когда мы поженимся, не приходи на свадьбу. Я не хочу, чтобы кто-то, кто может так сильно разрушить эту семью, был рядом со мной в мой самый счастливый день. Я найду кого-нибудь другого, кто поведет меня к алтарю.

Я ничего не сказал, слезы потекли по моему лицу.

– Папа, ты слушаешь? Ты понимаешь, насколько сильно ты все испортил?

Я ничего не сказал, но она услышала мои рыдания.

– Прощай, папа. С этого момента, ты для меня мертв. Никогда больше не пытайся связаться со мной, и я действительно имею в виду НИКОГДА!

Ее тон был окончательным, и она повесила трубку, не сказав больше ни слова.

После этих слов, я упал на пол и заплакал.

Два дня спустя, у моей двери появилась полиция, арестовала меня и доставила на допрос. Детективы, которые арестовали меня, не потрудились спросить меня, сделал ли я это. Вместо этого, они просто продолжали задавать мне вопрос за вопросом о том, где я прятал деньги, кто были мои партнеры, как долго я обманывал свою бывшую фирму.

В конце концов, они отпустили меня домой, но сказали, чтобы я не покидал город, так как на следующей неделе, мне предстояло предстать перед судом. Я вошел в свой дом, оглядывая все вокруг: фотографии Келли, Грейс и меня на стенах, произведения искусства, которые мы купили, трофеи, которые Грейс приносила домой на протяжении многих лет, за свои школьные спортивные достижения. Так много воспоминаний и хороших времен, теперь казались пустыми и бессмысленными.

Прошедшая неделя прошла как в тумане; глубоко внутри я знал, что мне чего-то не хватает во всей этой ситуации. Я понимал, что не связываю очевидные точки, но кроме того, что я был невиновен, я просто ни о чем не имел понятия. Моя жена бросила меня, моя дочь отреклась от меня, меня уволили с работы, мой помощник обвинил меня, даже близкий друг обращался со мной как с дерьмом и ни разу не удосужился связаться со мной.

Те несколько звонков, на которые я отвечал, были звонками бывших друзей, которые выражали свое разочарование во мне. Сценарий повторялся неоднократно, когда они просили меня никогда больше не связываться с ними.

Я вошел в спальню разбитый, понятия не имея, какими будут мои следующие шаги. Как инженер, я решал проблемы, но я не знал, какую проблему я решаю прямо сейчас.

Приняв душ, я спустился вниз, съел бутерброд с черствым хлебом и джемом, картонный вкус пищи, только усугубил мою и без того мрачную жизнь. Думаю, я мог бы справиться со всем этим, если бы Грейс не выбросила меня из своей жизни. Я уставился на стол перед собой. Там была упаковка снотворного, которое использовала Келли, и неоткрытая бутылка американского Медового виски. Впервые в жизни, мне пришла в голову мрачная мысль о том, что произойдет, если я выпью и съем таблетки. Я покачал головой. Это не было ответом. Мне просто нужно было немного времени.

На следующий день, рано утром, меня снова обслужили. На этот раз, это был судебный запрет на то, чтобы я не подходил ближе, чем на сто метров к Келли, Грейс, Джону или Роджеру, и что я должен был уйти из дома в ближайший понедельник. Несмотря на растущее чувство беспомощности, что привлекло мое внимание, так это то, что судебный запрет касался Роджера, что было странно. Почему Роджер?

Что-то щелкнуло в голове.

– Шлюха, еб твою мать! – кричал я, не обращаясь ни к кому конкретно.

Я отправил ему текстовое сообщение, ни о чем не думая, охваченный яростью и тем, что казалось открытой раной в самой моей душе.

"Ты ебаный ублюдок, это все твоя вина. Я собираюсь выбить из тебя все дерьмо, а называл себя другом, я найду тебя и уничтожу".

Я ничего не получил в ответ; однако через полчаса, те же два детектива, снова арестовали меня и отчитали за то, что я, связавшись с Роджером, нарушил судебный запрет. Их не интересовали мои объяснения. Они не хотели слушать мою историю. Они просто хотели посадить меня в тюрьму, потому что в их представлении, я был плохим парнем. Они знали, что я должен был уйти из дома в воскресенье, и сказали мне, что в понедельник мне будет предъявлено обвинение.

Они сказали мне, что через дорогу будет припаркована машина с детективом, для наблюдения за мной в течение следующих двадцати четырех часов, и мне настоятельно посоветовали не выходить из дома и просто собрать свои вещи.

Вернувшись в дом, после более чем расстроенного прощания с двумя придурками-копами, я поддался искушению открыть бутылку виски. Три порции за десять минут, и я утопил свои печали. Я достал три листка бумаги, решив написать записки Келли, Грейс и Майре.

Келли я написал о своем разочаровании в ней. Я написал, какой она была предательской шлюхой, и что я надеюсь, что, когда умрет, она долго и упорно будет гореть в адских ямах за то, что она сделала со мной. Я проклинал ее всеми злобными словами, какие только мог придумать, затем плюнул на бумагу, прежде чем сложить ее и положить в конверт.

Грейс я написал о своем горе и разочаровании из-за того, что она даже не спросила, сделал ли я то, в чем меня обвиняли. Я написал ей, что никогда не делал ничего такого, в чем меня обвинили. Я никогда не изменял ее матери и что это она изменила мне. Я сказал ей, что никогда не крал никаких денег, и то, что она могла когда-либо подумать, что я могу сделать что-то такое, показало, что ей нужно повзрослеть и посмотреть, кто кормит ее этим дерьмом. Затем я смягчил свой тон, сказав ей, чтобы она любила Джона всем, что у нее есть, и хорошо думала обо мне, когда все уляжется. Наконец, я попросил ее убедиться, что Роджер не будет тем, кто поведет ее к алтарю вместо меня, так как он предал меня. На этот раз, мои слезы испачкали бумагу, когда я снова вкладывал письмо в конверт.

Я написал Майре и извинился. Во-первых, я сказал ей, что в этой ситуации нет ее вины. Затем я выложил несколько вещей, которые, как мне казалось, я знал о том, как Роджер предал нас обоих, и он был человеком, который, как я полагал, теперь спал с моей женой. Затем я объяснил, что мне жаль, если я когда-либо ставил ее в неловкое положение, своими взглядами украдкой. Я имел в виду не что иное, как застенчивую признательность за работу с такой привлекательной женщиной, но я питал к ней самое глубокое уважение и извинился, если мои взгляды на нее запятнали это. Наконец, я закончил тем, что сказал, что чувствую, что у меня нет выхода, и спросил, сможет ли она однажды простить меня после того, как ее гнев утихнет.

Я запечатал каждое письмо в отдельные конверты, написав на них их имена. Затем я схватил бутылку виски и пузырек со снотворным, направляясь в спальню. Я вздохнул, кладя каждое письмо на прикроватный столик, а затем, подумав, бросил под письма записку, с просьбой к детективам проверить финансы Роджера, если они хотят знать правду. Я закончил тем, что написал, что в следующий раз они должны делать свою работу, а не заставлять невиновного человека делать то, что я собирался сделать.

Я вошел в ванную и не торопясь, принял роскошный горячий душ. Я сделал пару глотков виски, а затем еще одним глотком, запил все снотворное. Я вытирался, глядя в зеркало и задаваясь вопросом, зачем я это делаю. Я никогда не был таким, но у меня был план действий, выход из этой неразберихи. Если мир больше не хотел меня, я уйду из него. Моя бритва лежала на полке. Это была опасная бритва, так как я любил хорошо бриться. Я взял ее, сделал еще один большой глоток виски и, когда вошел в комнату, бросил остатки виски на кровать, вместе с пустым пузырьком из-под таблеток. Я не знаю почему, но я хорошо оделся - брюки, повседневная обувь и красивая рубашка, а потом я рухнул на пол прямо перед ванной - виски и таблетки начали действовать на меня.

Я повертел бритву в руке и посмотрел на острый край. Лезвие сверкнуло, пока я рассматривал его. Впоследствии я заметил, что это было больно, но я знал, что это гарантирует, что никому больше не придется терпеть меня. Они не хотели меня, не хотели меня слушать, поэтому я позабочусь о том, чтобы им никогда больше не пришлось меня видеть.

—

Позже мне сказали, что детектив Дэвид Раундлайт спас мне жизнь. Именно ему было поручено наблюдать за моим домом в тот вечер, из машины без опознавательных знаков через дорогу. Когда миссис Хокинс, одна из наших соседок и, возможно, одна из немногих, кто понятия не имел, что происходит, подошла спросить о нас из-за того, что на этой неделе много людей приходило и уходило, детектив Раундлайт встретил ее у моей входной двери. Когда они вдвоем, после стука в дверь не получили ответа, детектив толкнул ее и обнаружил, что она не заперта. Он прошелся по дому, пока не нашел меня, истекающим кровью на полу спальни.

Через несколько мгновений была вызвана скорая помощь, и дом превратился в место преступления. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был первый перерыв, который я получил за всю неделю. Я был едва жив, когда меня нашли. К счастью для меня, я не смог подавить рвотный рефлекс, как только потерял сознание. Они нашли меня в луже блевотины, выпивки и крови.

Под руководством детектива Раундлайта, к делу были привлечены криминалисты. Они упаковали виски, пузырек с таблетками, письма и, обыскав дом, обнаружили три скрытые камеры, записывающие на жесткий диск, спрятанный в шкафу для белья. Я ничего о них не знал.

Я был без сознания три дня, а когда очнулся, то с удивлением обнаружил, что жив.

– Э-э, где я нахожусь? - спросил я хорошенькую медсестру, хриплым голосом.

– Ты в Голливудской частной больнице, - тихо сказала она.

Затем приложила палец к губам:

– Шшшш, - тихо сказала она. - Твой друг не спал всю ночь и только что заснул.

– Друг?" – спросил я, слабо приподняв бровь: - У меня нет друзей, они все меня бросили.

– Ну, этот не сделал, - сказала она, поворачивая мою голову, чтобы увидеть очень растрепанную Майру, неловко дремлющую в одном из тех больших кресел из искусственной кожи, которые часто встречаются в больнице.

– Майра, - тихо сказал я, почему-то испытывая облегчение, увидев ее.

Она пробудилась от сна, когда я произнес ее имя.

Несмотря ни на что, в тот же момент, когда она заметила, что мои глаза открыты, она уже была рядом со мной, ее рука, скользнула в мою и обхватила ее.

– Барт, какого черта ты делаешь? – залаяла она.

Но ее рука держала мою очень нежно, и в ее глазах были слезы, угрожающие пролиться, хотя ее налитые кровью глаза сказали мне, что в последнее время она много плакала.

Я отвернулся от нее.

– Я подумал, что так будет лучше... - начал я, стыд волнами исходил от меня.

Она фыркнула.

– Ты думаешь, что покончить с собой, было единственным способом сбежать, Бартоломью Другой? Я знаю тебя уже больше десяти лет. Я никогда не видела, чтобы ты так легко сдавался. О чем ты думал? – повторила она свой вопрос.

Несколько минут мы молчали; единственным звуком были звуковые сигналы машин, пока она ждала моего ответа.

– Майра, мне жаль... все, я имею в виду всех. Когда Келли, затем ты, потом Грейс... Я не мог этого вынести. Я никогда ничего этого не делал, но никто об этом даже не спрашивал меня. Я чувствовал, что меня загнали в угол. Моя жена сказала мне идти умирать, моя дочь сказала мне, что я мертв для нее, мой друг предал меня, я причинил тебе боль и разочаровал тебя. Я не думал. Я напился и в момент слабости сделал что-то, что имело смысл для меня в тот момент. Я не должен быть здесь, - печально сказал я.

Она кивнула и осторожно присела на край кровати.

– Мне тоже жаль, Барт, - тихо сказала она, ее собственные слезы угрожали появиться. - Я была зла и расстроена, я ни на минуту не останавливалась, чтобы подумать, что ты невиновен. Я была неправа.

– Все в порядке, Майра... - Она шикнула на меня.

– Нет, это неправильно Барт, что ты здесь и что ты чувствуешь, что я одна из тех людей, из-за которых ты сделал это... Я не знаю, смогу ли я простить себя.

На этот раз, она заплакала.

– Все в порядке, Майра, все в порядке.

Я устало закрыл глаза. В течение следующих нескольких минут, мы ничего не говорили. Однако Майра не отпустила меня из своей руки. В конце концов, нас побеспокоил врач, прежде чем кто-либо из нас смог придумать, что сказать.

Он улыбнулся, просматривая мою карту, когда я открыл глаза:

– Что ж, мистер Другой, приятно видеть, что Вы проснулись. Как Вы себя чувствуете?

Я пожал плечами:

– Живой. Я этого не ожидал.

Он нахмурился, Майра сделала то же самое.

– Что ж, давайте посмотрим, сможем ли мы удержать Вас в таком состоянии, - сказал он, преуменьшая значение моего болезненного комментария.

В течение следующих нескольких минут, он осматривал меня. Майра стояла в стороне и смотрела, как он развязывает мои запястья, проверяя швы. Онаа ахнула, увидев мои раны. Затем он измерил мое кровяное давление и слегка отрегулировал капельницу в моей руке.

– Мы держим Вас, в основном, на физиологическом растворе, - объяснил доктор. - Когда Вы прибыли к нам, то Вам потребовалось два переливания крови, так как Вы ее много потеряли. Физиологический раствор, поможет Вашему организму вырабатывать то, что ему нужно, а также поможет избежать обезвоживания. Вам будет не нужно торопиться с едой, в течение нескольких дней. Нам пришлось промыть ваш желудок, когда вы приехали сюда, чтобы убедиться, что там больше нет таблеток. Это не самый приятный опыт. В результате Вы, скорее всего, почувствуете сильный зуд, который не сможете почесать, но с вами все будет в порядке.

– И, наконец, есть детектив, который хотел встретиться с Вами, когда вы проснетесь. Он был здесь пару раз. Мисс Браун разговаривала с ним, - закончил он, кивнув Майре.

Я посмотрел вниз на кровать, когда он закончил, Он повторил свое предупреждение - продолжать отдыхать и не двигаться. Он перевязал мои запястья, оставив нас с Майрой наедине. Я не мог смотреть на нее.

– Итак, я предполагаю, что ты здесь из-за моего письма? – спросил я.

Она покачала головой:

– Я еще не видела письма, хотя детектив Раундлайт рассказал мне о нем, - еще больше слез угрожало вырваться наружу. - Мой двоюродный брат работает здесь в администрации и нашел твое имя в списке реанимации. Он позвонил мне и сказал, что тебя привезли после попытки покончить с собой... - сказала Майра, почти прошептав последнее слово.

Я все еще не мог смотреть на нее, не чувствуя ничего, кроме стыда.

Майра вздрогнула, но продолжила говорить:

– Я уже чувствовала себя подавленной, Барт. После того, как я уехала, я все еще была так зла, но, в глубине души, я чувствовала, что ты не имеешь никакого отношения к этому мошенничеству. Я имею в виду, я была твоим помощником в течение многих лет. Если бы кто-нибудь знал, что ты можешь сделать что-то вроде попытки украсть деньги, это была бы я, но я должна была остановиться на мгновение, как бы я ни была зла. Если бы я это сделала, то поняла бы, что тебя подставили.

– Когда мой двоюродный брат Моррис позвонил мне и сказал мне.... Я имею в виду, он сказал мне, что ты здесь... Я имею в виду, я знала, я просто знала, что ты не делал тех ужасных вещей. Мне так жаль, Барт, очень, очень, глубоко и искренне жаль!

Майра всхлипнула, ее голова упала мне на грудь. Я чувствовал, как ее слезы просачиваются сквозь больничный халат. Я слышал, как она шептала, что ей постоянно жаль, что она чуть не потеряла своего лучшего друга. Через несколько минут она встала и застенчиво вытерла лицо. На этот раз, когда она попыталась вырвать свою руку из моей, чтобы вытереть глаза, я удержал ее и не отпускал. Затем она взяла свободной рукой другой платок, осторожно промокнула слезы с моих собственных глаз и застенчиво улыбнулась.

Майра глубоко вздохнула:

– Когда я все больше думала об этом, я не могла понять, как ты мог сделать что-то подобное, ты всегда любил свою работу, но когда Роджер показал мне подписанные документы, я была так зла на тебя.

Она почувствовала, как я напрягся при имени Роджера, а затем попыталась отвести взгляд подальше.

– Это был он, не так ли? Роджер подставил тебя, не так ли? - тихо спросила она.

Я кивнул:

– Думаю, да. Я не могу этого доказать, но похоже на это. То, как он не сказал нам о перерасходе средств, то, как он просто случайно подписал документы, которые я никогда не видел готовыми. Я также думаю, что это у него роман с Келли. - Я остановился, мои глаза были закрыты, рука Майры все еще была в моей. - Мне тоже жаль, Майра. Я никогда не думал, что Роджер или Келли могли бы причинить тебе боль. Но я ничего не могу поделать. Все улики против меня, я не могу доказать свою невиновность. Вот почему я сделал то, что я сделал...

Я позволил словам затихнуть, и на мгновение ничего не было сказано, пока в разговор не вступил новый, незнакомый голос.

– Ну, я знаю, что Вы не могли. Они проделали довольно хорошую работу, подставив Вас, подделав Вашу подпись и создав впечатление, что Вы являетесь криминальным авторитетом. Но преступники, которым сходят с рук сотни тысяч долларов, ведут себя не так, как вы.

Мужчина, который вошел в комнату, был крупным, очень подтянутым парнем. Он выглядел так, словно играл в регби, и держался с той уверенностью, которая, как мне казалось, была у меня раньше.

– Мистер Другой, я детектив Дэвид Раундлайт. Это я, вместе с вашей соседкой миссис Хокинс, нашел вас. Я рад видеть, что Вы чувствуете себя лучше.

Я пожал плечами.

– Извините, детектив, но я уверен, что Вы арестуете меня через несколько дней, когда меня выпишут, - ответил я, с некоторой горечью.

Я почувствовал, как рука Майры сжала мою.

– Насчет этого... - сказал детектив Раундлайт.

Мы с Майрой посмотрели на него. Он поднял руку и провел ею по волосам.

– Теперь мне поручили Ваше дело, я разбираюсь во всем, и несколько пунктов не сходятся. Не хотели бы Вы снова пройти допрос?

– Думаю, да. Я имею в виду, мне больше нечего терять? – категорически ответил я полицейскому детективу.

– А как насчет того, чтобы он нанял адвоката? - внезапно спросила Майра. - Разве у него не должен быть адвокат?

Детектив вздохнул:

– Да, он может нанять адвоката; мы не должны ничего говорить, пока его нет. Ну да, ему, вероятно, следует нанять адвоката.

Майра кивнула. Она повернулась ко мне:

– Барт, я позабочусь об этом.

Она извинилась, отпустив мою руку всего во второй раз с тех пор, как я проснулся. Когда она выходила из комнаты, набирая номер на своем телефоне, мы с детективом наблюдали за ней. Возможно, она была зла на меня за то, что я сделал, но она все еще была ходячей влажной мечтой, и мы оба, чистокровные мужчины, знали это.

– Вы ей нравитесь, - сказал детектив Раундлайт.

Я рассмеялся:

– Она работает на меня десять лет. У нас обоих, была довольно тяжелая неделя, так что сейчас она немного защищает меня.

– Я думаю, что это немного больше, чем это. Неофициально, я прочитал ваши письма и поговорил с ней. Она будет маленькой чертовкой для Вашей жены, если когда-нибудь окажется с ней в одной комнате. - Он взглянул на дверь, в которую она вышла. - Она очень заботится о вас, мистер Другой, и прямо сейчас, я думаю, Вам может пригодиться несколько человек, которые были бы на вашей стороне.

– Гм, детектив? - сказал я, бросив на него вопросительный взгляд. Он посмотрел на меня. - Я не знаю, стоит ли Вам говорить мне это. В конце концов, я тот, кого Вы расследуете.

Он усмехнулся:

– Это правда, мистер Другой, но я думаю, что в вашем деле есть нечто большее, чем думали те два других идиота, которых вы встретили. Кроме того, я слышал ваши комментарии по дороге сюда. Вы верите, что невиновны, не так ли? – спросил он.

– Кроме того, что я получил встречу с тупицами и сделал это с собой, - я поднял руки, показывая бинты на запястьях. - Конечно, я невиновен. Я бы никогда не стал красть деньги у заведения, в котором мне нравилось работать.

– Ну и что? - спросил он, когда Майра вернулась в комнату.

– Моя троюродная сестра Риган Браун, будет представлять Барта - сказала она как ни в чем не бывало.

Детектив Раундлайт улыбнулся и протянул Майре визитку.

– Я знаю мисс Браун, она хороший адвокат. Она позаботится о Вас, мистер Другой. - Он посмотрел на Майру. - Пусть ваша троюродная сестра свяжется со мной, как только мистер Другой и она поговорят. Чем скорее, тем лучше.

Мы втроем поговорили еще пару минут, прежде чем он ушел.

– Это было необычно, - прокомментировал я, когда он ушел.

– Да, обычно полиция не должна быть такой дружелюбной или на твоей стороне, - согласилась Майра.

Мы провели еще пару неловких минут, и я начал новую тему:

– Кто присматривает за Тилли, если ты здесь?

– В данный момент, она у моей мамы. О, и... - Она подошла к своей сумочке и вытащила рисунок. - Тилли нарисовала это для тебя.

Она улыбнулась, протягивая мне это. Это был сложенный листок бумаги, на котором нарисовала Тилли. Это была фотография больницы, с машиной скорой помощи. На внутренней стороне здания, карандашом она нарисовала меня в постели, со словами "Выздоравливай скорее", написанными почерком одиннадцатилетней девочки. Мне пришлось вытереть пару слезинок.

– Спасибо, - хрипло сказал я. - Ты что-нибудь слышала от Грейс?

Майра покачала головой.

– Нет, я несколько раз пыталась дозвониться до ее. Я оставила пару сообщений, но ничего, - печально сказала она.

Мы тихо проговорили около сорока пяти минут, прежде чем появилась троюродная сестра Майры, Риган. После представления, Майра извинилась и оставила меня с Риган. Как и Майра, Риган была красивой женщиной. У нее были песочно-каштановые волосы, а не платиновые, как у Майры, но вы бы поняли, что они родственники, если увидели их стоящими рядом.

– Ты ей нравишься. Так было всегда, - сказала Риган, в какой-то момент во время нашей дискуссии.

Как и тогда, когда детектив Раундлайт сказал мне это ранее, я фыркнул.

– Она знает меня и работает на меня много лет, - ответил я.

На этот раз, Риган фыркнула.

– Мужчины... что вы понимаете.

Я рассмеялся.

– Я думаю, что у меня есть будущая бывшая жена, которая доказала, что я не имею даже понятия, - ответил я без юмора в своем смехе.

Она печально улыбнулась:

– Не беспокойся об этом. Я получила первоначальную справку и разговаривала с детективом Раундлайтом по дороге сюда. Удивительно, но он на твоей стороне. У меня также есть несколько теорий относительно того, что с тобой происходит, так что теперь, когда мы поговорили, предоставь это мне. Твое единственное преступление здесь в том, что ты любил и доверял кому-то, чего, вероятно, тебе не следовало делать.

Риган уставилась на меня жалостливым взглядом, когда посмотрела на мои бинты:

– Прости, Барт, я много слышала о тебе за эти годы от Майры. Она очень уважает тебя, и из того немногого, что я знаю об этой прошлой неделе, она гораздо больше опустошена тем, как она обращалась с тобой, чем тем фактом, что потеряла работу. Она очень заботится о тебе.

Я начал формулировать вопрос, но она подняла руку.

– Не волнуйся, Барт, - сказала мне Риган. - Я буду представлять вас обоих на вашей старой работе, за несправедливое увольнение. Есть много костяшек домино, которые очень быстро упадут, если я права. Но что касается тебя, то сейчас, помимо выздоровления, мне нужно заявление о разводе, которое дала тебе твоя бывшая жена. Итак, поскольку я представляю тебя, то чего ты хочешь?

Мое лицо потемнело.

– Я хочу как можно больше, - сказал я очень тихо. Скрытый гнев в моем голосе, не ускользнул от Риган. - Келли и Роджер выставили меня на посмешище, и, скорее всего, повесив это на меня, им сошла с рук кража большой части денег фирмы. У тебя есть все полномочия, обрушить на них дождь абсолютного и полного уничтожения.

Она рассмеялась, затем подмигнула.

– Не берите пленных и не беспокойтесь о количестве убитых. Поняла.

Мне понравился мой новый адвокат.

Риган провела со мной еще немного времени. Она задала еще несколько вопросов, о подготовке к моему мероприятию по самоповреждению, как она это назвала, а затем попрощалась, дав мне понять, что все в порядке. Риган дала мне знать, что, скорее всего, свяжется со мной через пару дней, если больше ничего не случится, чтобы провести официальный полицейский допрос после моего освобождения.

Следующие пара дней были довольно разочаровывающими, после моей прошлой недели. Я практически лежал на больничной койке, и каждые несколько часов, меня осматривали врачи и медсестры. У меня не было телефона. Он все еще был дома, так что я не мог никому позвонить, хотя и не думал, что кто-то захочет со мной поговорить. Но когда Майра пришла на следующий день, она принесла мне старую книгу в мягкой обложке. "Эндимион" Дэна Симмонса. Я рассмеялся, когда она дала ее мне. Это была книга, которую я прочитал много лет назад, и она мне очень понравилась. Когда Майра протянула ее мне, а сама села на стул рядом с моей кроватью и достала свою книгу "Гордость и предубеждение", я спросил, что она здесь делает.

– Глупый человек, я здесь, чтобы присматривать за тобой, - был ее ответ, она качала головой, но улыбалась.

Мы болтали и говорили о том, что произошло с нами в течение дня. С одобрения врача, в обеденное время она вышла и принесла мне рулет с ростбифом, политый соусом, и жареную картошку, а себе куриный рулет.

Несмотря на боль в запястьях, я снова начал чувствовать себя собой.

На второй день, Майра отсутствовала все утро, но пришла в середине дня, как раз когда врачи сняли капельницу с моей руки и дали мне знать, что завтра утром меня выпишут, если мои анализы крови будут чистыми.

Я посмотрел на Майру:

– Я не знаю, куда идти. У меня даже нет телефона или кошелька, чтобы снять номер в отеле. Я знаю, что не могу вернуться домой.

Майра улыбнулась.

– Если говорить о доме, то Риган получила судебный ордер на доступ, чтобы забрать некоторые из твоих личных вещей. Мне удалось забрать твой телефон, бумажник, несколько смен одежды, твой ноутбук, твой iPad и бритвенные принадлежности.

– Майра... - заявил я, ошеломленный тем, что она сделала это для меня. - Спасибо. Теперь я могу, по крайней мере, попытаться найти где-нибудь гостиницу.

Я посмотрел на нее, мою единственную подругу в мире.

– Что? - спросил я, увидев обеспокоенное выражение на ее лице. Она колебалась.

– Ты был прав насчет Роджера и Келли. - Она снова сделала паузу. - Когда мы с Риган и с офицером пришли, чтобы забрать твои вещи, они оба были там, в довольно раздетом состоянии. Похоже, они жили вместе и не ждали гостей. В этом месте воняло сигаретами и сексом. Мне очень жаль, Барт, - тихо сказала она.

Я вздохнул:

– Все в порядке, Майра. Ну, нет, это не так. Но спасибо, что была со мной откровенна. Что произошло, когда они увидели тебя?

Она снова улыбнулась, в ответ на этот вопрос.

– Сначала они начали кричать, говоря мне, что я должна убраться, и так было до тех пор, пока офицер не сказал им отойти, иначе они будут арестованы за нарушение судебного приказа. Затем офицер впустил меня в твою комнату, чтобы забрать твои вещи, - Майра заплакала.

– Стереть пятно... - Сказала она, имея в виду то место, где моя кровь, вероятно, все еще оставалась на ковре. Она глубоко вздохнула: - Это все еще там. Если бы я не была здесь с тобой с тех пор, как тебя привезли сюда, я бы запаниковала. Ты больше никогда не будешь делать ничего подобного?

Я поднял руки:

– Я обещаю, - ответил я.

На следующий день, после того, как я принял душ, побрился и выписался из больницы, меня встретила Майра, и мы вышли вместе. Она схватила меня за руку и потянула к своей машине, пока мы шли. Мы ехали несколько минут, пока не добрались до нескольких кондоминиумов вокруг Кингс-парка.

– Майра, что мы здесь делаем? Я не могу остаться у тебя, - сказал я, поняв, куда мы направляемся.

– Конечно, можешь, глупышка. Тебе не нужно тратить деньги на отель. Ты можешь, на несколько дней, остаться в гостевой комнате. Кроме того, Риган встретится с нами здесь сегодня днем. У нее на уме все, что связано с твоим делом, так что я не думаю, что ты захочешь это пропустить, - сказала мне Майра с улыбкой.

За эти годы, я несколько раз бывал у Майры. Это был небольшой двухэтажный дом с тремя спальнями, двумя ванными комнатами, скромной кухней и скромной гостиной. Поскольку там были только Майра и Тилли, которых время от времени навещала ее мама, и они были вполне самодостаточны, и они хорошо вписывались в это место.

Проработав с Майрой так долго, я знал, что у нее осталась лишь небольшая закладная на дом. Несмотря на свою внешность, Майра не была тусовщицей, и я знаю, что она души не чаяла в Тилли, и именно туда уходила большая часть ее денег. Мы вкатили мои чемоданы в ее дом. Затем она показала мне свободную спальню, туалет и все остальное, прежде чем появилась Риган.

Риган появилась, примерно, через час. Она вошла, села, вынимая из сумки несколько папок, с деловым выражением лица.

– Ты, Бартоломью Другой, очень, очень счастливый человек, - серьезно сказала она.

Я сглотнул.

– Твоей жене и твоему лучшему другу, почти сошло с рук то, что они обманули тебя и ушли со всем. Прямо сейчас я должна сказать тебе, что ваши банковские счета заморожены. Это включает в себя твои сберегательные счета и счет, на который поступили недостающие деньги. Этот счет был открыт на твое имя, обманным путем.

Мы с Майрой посмотрели друг на друга. Риган продолжила.

– Похоже, что за последние несколько месяцев, твой так называемый друг Роджер научился подделывать твою подпись, а затем пару месяцев назад, он и твоя жена зашли в местный банк и открыли счет на твое имя. Мне удалось раздобыть видеозапись, которая доказывает, что это были они. Кроме того, я подала прошение о приостановлении действия их паспортов и подала на них в суд за мошенничество и психическую жестокость. У них большие неприятности, - улыбаясь, сказала мне и Майре мой адвокат.

Она продолжила:

– Я также начала судебное разбирательство против твоей бывшей фирмы, за несправедливое увольнение вас обоих, и я думаю, что к концу недели, все должно быть готово. Я поговорила с детективом Раундлайтом, так что завтра утром, мы поедем и он проведет твой официальный допрос. - Она посмотрела на меня. - Это будет обычное действие, просто следуй моему примеру, и все будет хорошо. Я ожидаю, что очень скоро твои жена и друг будут арестованы.

В течение следующего часа, мы втроем обсуждали детали и подписали ряд документов. Риган знала, что все обвинения, будут сняты с меня на следующий день. Когда она ушла, я потратил несколько минут на то, чтобы распаковать кое-какую одежду в своей комнате и отнести туалетные принадлежности в ванную.

Мы с Майрой провели весь день, обсуждая, что, по нашему мнению, произойдет дальше. Затем, когда Майра ушла, чтобы забрать Тилли из школы, я впервые за несколько дней включил свой телефон.

То, что встретило меня, было смесью пропущенных звонков и текстовых сообщений, в основном от Келли, в которых говорилось, какой я жалкий и что мне просто нужно подписать развод, прежде чем я окажусь в тюрьме. Что было интересно, так это то, что за последние два дня, у меня было несколько пропущенных звонков с моей бывшей фирмы, с просьбой перезвонить им при первой же возможности. Но, к моему разочарованию, от Грейс ничего не было.

После возвращения домой Майры и Тилли, мои тревоги были забыты. Одиннадцатилетняя девочка, хотела рассказать мне все о своем дне в школе, о том, что они делали, о друзьях, с которыми она играла, о том, как она рассказала им обо мне в больнице и что я останусь с ней, пока не будет лучше. Она была полна энергии, и, я должен признаться, мне это нравилось.

Пока Майра готовила ужин, я сел рядом с Тилли. Мы сделали ее домашнее задание, а затем прочитали ее школьный учебник для практики чтения. Она была замечательной читательницей, и мне нравилось читать вместе с ней. Тилли была мини-версией Майры. Я знал, что она тоже станет сердцеедкой, когда станет старше. Она была такой игривой и невинной, что я надеялся, что она сохранит это как можно дольше.

Мы поужинали и приняли душ, а затем втроем, сели посмотреть небольшой телевизор перед сном. Тилли была рада показать мне последние эпизоды детского сериала, под названием "Блуи". Это сработало для меня, как для взрослого, настолько, насколько она находила это забавным. Тилли попросила меня подоткнуть ей одеяло и попросила обнять ее. Так что, я чуть не расплакался. Она сказала мне, что так счастлива, что я почувствовал себя лучше, когда она отпустила меня.

Ладно, после этого мне пришлось вытереть глаза, когда я поменялся местами с Майрой, которая тоже пожелала спокойной ночи Тилли. Мне казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как я получил от кого-то такую безусловную любовь. Тот факт, что моя дочь бросила меня под автобус (идиоматическая фраза, означающая бросить друга или союзника по эгоистичным причинам; обычно она используется для описания отказа и, возможно, разрыва ранее дружеских или теплых отношений – прим. пер.), все еще причинял мне боль. Невинная забота Тилли о моих чувствах, была для меня облегчением, от потери связи с Грейс.

После этого, мы с Майрой снова сели на диван и поговорили. Часто она держала меня за руку, и когда мы оба ложились спать, она крепко обнимала меня, говоря, что все будет хорошо.

На следующий день, мы прошли допрос. И детектив Раундлайт, и Риган подтвердили, что все обвинения против меня, были сняты сразу же после допроса. В новостях тем вечером, была история о Келли и Роджере, с ордером на их арест по нескольким обвинениям, включая мошенничество и кражу личных данных. На данный момент, их не удалось обнаружить.

Позже тем же вечером, Грейс впервые попыталась дозвониться до меня, но я переключил ее на голосовую почту. Я не был готов к разговору с ней.

Следующий день, был немного горько-сладким. Я получил несколько звонков от Грейс и даже пару сообщений, с просьбой позвонить ей. Но я все еще не был заинтересован в разговоре с ней. Потребовалось, чтобы меня оправдали для того, чтобы она озаботилась обо мне. Я был взбешен. Она без раздумий отшвырнула меня в сторону, а затем проигнорировала звонки Майры, когда я был в больнице. Теперь, когда выяснилось, что она хотела поговорить о вине своей матери и Роджера, моя дочь могла, какое-то время, есть ворону (терпеть унижение – прим. пер.).

Однако в ту ночь, когда мы все спали, мне приснился кошмар. Я вернулся домой, только что порезав себя бритвой, когда вошли Келли и Роджер и начали трахаться на кровати, пока я истекал кровью. Затем Майра, Грейс и Джон стояли в дверях, высмеивая меня, когда я лежал при смерти, не в силах ничего сделать. Я проснулся в поту, как свинья, и орал во всю глотку. Прежде чем я понял, что происходит, Майра была там, с широко раскрытыми глазами и встревоженная. Даже Тилли стояла в дверях, со слезами на лице.

Я обхватил голову руками и зарыдал:

– Мне жаль... так жаль, я не могу...

Наконец, я начал успокаиваться, и они обе забрались ко мне на кровать. Майра перелезла через меня и осталась с одной стороны, в то время как Тилли, уютно устроилась с другой. Я почувствовал, как Майра обняла меня за шею и прижала к себе.

– Все в порядке, дядя Барт, - сказала Тилли. - Тебе приснился плохой сон. Иногда такое случается. Мы с мамой останемся с тобой, засыпай.

Я попытался снова заснуть, но не смог. Через некоторое время я почувствовал, что Тилли заснула, положив свою маленькую ручку мне на живот, но я чувствовал, что Майра пристально смотрит на меня.

– Ты в порядке, Барт? - спросила она, с искренней заботой в голосе, продолжая обнимать меня, как наседка своих только что вылупившихся цыплят.

На мгновение я подумал:

– Нет, извини, Майра, я так не думаю. Это был сон той ночи... Я имею в виду, когда я... - Я не мог этого сказать.

Я думаю, Майра поняла, о чем я говорю, потому что она наклонилась и поцеловала меня в щеку, а затем я почувствовал, как она уткнулась носом в мою шею. Итак, как я уже упоминал ранее, Майра - невероятно привлекательная женщина. Ей за тридцать, и ее тело излучает сексуальную привлекательность, которая может возбудить вас с первого взгляда. У меня не было ни одной сексуальной мысли с тех пор, как несколько недель назад, Келли бросила меня в подвешенном состоянии, но я почувствовал, что реагирую, когда тело Майры прижалось к моему. Если бы не спящий рядом с нами ребенок, я, возможно, что-то сделал бы, но я рад, что не сделал этого, потому что вскоре я почувствовал нежные слезы Майры на своей шее.

– Что мы будем делать, Барт? - тихо воскликнула она. - Это нечестно. Ты этого не заслуживаешь.

Она плакала, ее голос был полон боли и обиды за меня.

– Шшшш, - сказал я ей, в свою очередь обнимая ее и прижимая к себе, стараясь не разбудить Тилли, которая слегка похрапывала, прижавшись ко мне. - Мы разберемся с этим, все будет хорошо.

В тот момент я почувствовал, что снова обрел себя, если это имеет смысл. Боль и беспокойство Майры обо мне, вернули меня к себе впервые с той ночи. Я держал Майру и Тилли рядом с собой, пока не взошло солнце и не наступил новый день.

На следующее утро, обе дамы крепко обняли меня. Мы позавтракали, после чего Майра отвела Тилли в школу. Я использовал это время, чтобы начать поиски консультанта. Мне нужна была помощь. К тому времени, как Майра вернулась, я уже сделал пару звонков, объяснив ей, что обращаюсь за психологической помощью. Майра одарила меня самой широкой улыбкой, а затем гораздо более серьезной улыбкой.

– Барт, мы можем поговорить кое о чем минутку? - спросила она, подводя меня к дивану, и мы оба сели.

Я посмотрел на нее мгновение, затем кивнул, думая, что знаю, о чем она хотела поговорить.

– Все в порядке, Майра, - сказал я. - Я понимаю; прошлая ночь была страшной. С Тилли здесь, это не очень здорово, если я опять проснусь с криком, я найду другое место.

Ее глаза расширились, она быстро положила свои руки на мои, паническое выражение мелькнуло на ее лице.

– Нет, Барт, это не то, о чем я хотела с тобой поговорить, - сказала она, затем сделала глубокий вдох.

– На самом деле, все совсем наоборот, Барт, я не знаю, как это сказать, но мне просто нужно...

Я посмотрел на Майру, выражение ее лица было мучительно красивым, но озадачивающим.

– Барт, я влюблена в тебя, - внезапно выпалила Майра.

Подумайте о том, как вас потрясет информация, поступающая тогда, когда вы ее не ожидали.

– Прости? - Я сказал это, как глупый придурок.

– Я сказала, что влюблена в тебя. Я влюблена уже долгое время, - повторила она, на этот раз более скромно и слегка покраснев.

Я откинулся на спинку дивана, а она кротко улыбнулась мне, ища на моем лице мои мысли.

– Извини, Барт, но я больше не могу сдерживаться, - сказала мне Майра, пока я обдумывал ее слова. - Когда я услышала, что ты в больнице, я испугалась. Я не могла добраться туда достаточно быстро. Я чувствовала себя такой виноватой, срываясь на тебе, говоря себе, что ничего не скажу тебе о том, что я на самом деле чувствовала, но ты чуть не умер. Твоя жена и лучший друг просто обманули тебя, и когда ты вышел, ты пришел сюда. Поэтому я почувствовала, что мне не нужно ничего говорить, потому что ты был здесь со мной и Тилли. Я думала, ты поймешь это рано или поздно.

– Но, Майра, почему... почему ты рассказываешь мне, что вызвало это? – спросил я.

Она тихо рассмеялась, но в ее смехе было немного печали:

– Ты... ты глупый болван. Прошлой ночью случилось то, что тебе было больно. Мое сердце разбилось, когда я увидела тебя таким, но я должна быть рядом с тобой, чтобы ты засыпал в моих объятиях. Я хочу думать, что смогу облегчить твое бремя. Я болела за тебя. Я просто не могу... Барт, я больше не хочу сдерживаться.

Глаза Майры, быстро метнулись ко мне.

– Что касается того, почему это всегда был ты. Разве ты никогда не замечал, что я не хожу на свидания? - сказала она, склонив голову набок.

– Да, - ответил я, слегка склонив голову набок в вопросе.

–  Но я всегда предполагал, что это из-за Тилли? – сказал я.

– Это часть того, - нерешительно сказала Майра. – Но, Барт, просто я никогда не могла найти никого, кто мог бы сравниться с тобой.

Я вопрошающе наклонил голову в другую сторону. Майра улыбнулась.

– Смотри, - сказала она. - С того момента, как я начала работать с тобой, ты никогда не относился ко мне иначе, чем к кому-либо другому. Вместо этого, ты потратил свое время на то, чтобы все объяснять. Ты был добр ко всем, помогал людям учиться на своих ошибках. Всякий раз, когда ты встречал Тилли, ты был дружелюбен и заставлял ее чувствовать себя особенной, например, помогал ей с домашним заданием или читал вместе с ней. Она никогда не встречалась со своим отцом. Тем не менее, она видит в тебе образ отца. Посмотри, как она забралась к тебе прошлой ночью, потому что знала, что тебе больно.

– Но Майра... - Я уставился на нее.

Она подняла руку, прерывая его.

– Когда на прошлой неделе все было брошено на нас, ты попытался взять это на себя. Ты не кричал и не вопил, ты не обращался со мной жестоко, когда я закатила истерику и дала тебе пощечину. - Майра покраснела. - Ты удивительный человек, Бартоломью Другой. Я люблю тебя за это и по многим другим причинам. И если Келли настолько глупа, чтобы бросить тебя, тогда я собираюсь забрать тебя, даря тебе столько любви, что через месяц, ты не вспомнишь имя этой сучки.

Она подошла, села ко мне на колени, наклонилась и поцеловала меня. Через несколько мгновений, я поцеловал ее в ответ, обнимая ее. Время словно остановилось, когда я почувствовал, как Майра застонала мне в рот, когда мы целовались. Это не заняло много времени, прежде чем я почувствовал запах ее возбуждения. Наконец, она отстранилась, глядя на меня с чувственным голодом, горящим глубоко в ее глазах.

– Ты возьмешь меня, Барт? Ты сделаешь меня своей женщиной? - спросила Майра, и ее взгляд превратился в взгляд соблазнительницы.

Мне только что сделала предложение, одна из самых сексуальных женщин, которых я когда-либо встречал. Если бы я был честен с самим собой, я бы признался, что в прошлом фантазировал о ней. Мне было интересно, как она выглядит обнаженной. Теперь у меня была такая возможность. Но события развивались быстро. Я знал, что между мной и Келли, больше никогда ничего не будет. И откровение Майры о том, что она была влюблена в меня, было значительным в том смысле, что это заставило меня почувствовать, что я не такой уж неудачник, но я боялся, что это также может быть утешением.

Я думаю, что Майра понимала мое внутреннее смятение, но ничего не сказала. Она встала, взяла меня за руку и повела в свою спальню. С каждым шагом, который мы делали по направлению к ее спальне, мое мужское достоинство отзывалось, возрастая в страсти и желании. Наконец, когда мы вошли в спальню, она повернулась и поцеловала меня, позволяя своему телу раствориться в моем.

Прошли минуты, прежде чем наши губы встретились, наши руки обняли друг друга. Пока мы целовались, я нежно провел руками вверх и вниз по ее бокам, давая ей понять, что мне не все равно. Затем, когда наши губы приоткрылись, она посмотрела мне в глаза, тлеющее желание присутствовало в ней, когда она дрожала от удовольствия.

– Раздень меня, любовь моя, - простонала Майра, почти задыхаясь от предвкушения.

Я осторожно снял ее блузку через голову, бросив ее на пол, ее 36DD удерживались черным кружевным лифчиком. Я мог видеть ее темно-коричневую ареолу под ним, большие соски, заметно выступающие сквозь ткань бюстгальтера от ее возбуждения. Майра с улыбкой продемонстрировала себя, подняв руки над головой, чтобы показать мне свою невероятную грудь. Не нуждаясь в дальнейшем поощрении, я нежно обхватил ее щеку, наклоняясь для поцелуя, прежде чем переместил губы к ее уху, а затем к шее. Затем я поцеловал ее грудь, поднимая руки вверх, чтобы крепко держать ее груди, когда мои губы коснулись верхней части ее декольте, Майра застонала от интимного прикосновения.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я начал целовать ее торс, расстегивая пояс ее джинсов по пути вниз. Все это время Майра ерзала на месте и стонала, зная, куда я клоню, мои поцелуи оставляли крошечные влажные пятна на ее теле, добавляя ей удовольствия. К тому времени, как я добрался до ее женственности, ее аромат взбудоражил мои ноздри, я спустил ее джинсы с бедер и увидел подходящие черные кружевные трусики-бикини. Улыбаясь про себя при виде этого зрелища, я коротко поцеловал ее холмик и повел руками вниз по бедрам, помогая ей снять джинсы и носки по одной ноге за раз, затем я поцеловал бедро, снова холмик, прежде чем снова встать и глубоко поцеловать ее.

Я прервал поцелуй и отступил назад, осматривая ее, держа одну вытянутую руку в ее руке. Она хихикнула и приняла другую позу.

– Нравится то, что ты видишь? - сказала она, соблазнительно прикусив нижнюю губу.

– О да, очень даже. Майра, ты прекрасна, я имею в виду, сногсшибательна. Я никогда не видел более красивой женщины, чем ты.

Майра сразу поняла, что я имел в виду, и широко улыбнулась.

Мы целовались еще пару минут, затем Майра помогла мне снять одежду, приподняв рубашку, стараясь не зацепиться за бинты на запястьях. Ее глаза собственнически светились, когда она смотрела на мою грудь и живот. Я не был точеным греческим богом, но все эти годы поддерживал хорошую физическую форму, так что, да, у меня было отцовское тело, но, признаюсь, я считал, что оно выглядит вполне прилично. Я думаю, что Майра согласилась, судя по взглядам, которые она бросала на меня.

Она помогла мне снять джинсы, но случайно спустила с них мое нижнее белье, внезапно оказавшись лицом к лицу с моим пульсирующим членом. При шести с половиной дюймах я не раз слышал, как Келли называла его идеальным для всех отверстий, я был также обрезан и с приличным диаметром, так что я никогда не беспокоился о работоспособности. Посмотрев вниз, я увидел, как Майра облизывает губы, когда наше совместное возбуждение, заставило меня выпустить каплю предварительной спермы, просочившейся из головки, сообщая Майре, что я готов к действию.

На мгновение я подумал, что она просто сорвет с себя нижнее белье и сядет на меня верхом. Но, как я предполагаю, она, приложив огромные усилия, встала и снова поцеловала меня, ее удивительные мягкие губы слились с моими.

– Твое тело потрясающее, - задыхаясь, сказала Майра, когда наши губы снова разошлись. Она умоляюще посмотрела на меня: - Барт. Мне нужно, чтобы ты закончил раздевать меня, потому что я хочу, нет, мне нужно, чтобы ты был внутри меня. Пожалуйста.

Я улыбнулся, протягивая руку и расстегивая застежку ее лифчика. Когда ее груди освободились, я почувствовал, что становлюсь еще тверже, если это было возможно. Я почувствовал, как Майра улыбается, когда я смотрел на ее удивительные молочные железы. Я говорю "почувствовал взгляд", потому что, в этот момент, не мог смотреть ей в лицо. Ее грудь была так хороша. Когда ее лифчик упал на пол, ее тяжелые груди опустились, большие и округлые, ареолы и соски гордо торчали из груди, не указывая вниз. Должно быть, я смотрел слишком долго, потому что она хихикнула.

– Продолжай, - сказала она, ложась на кровать.

Я оторвал взгляд и, когда она легла, поцеловал ее сосок. Мои руки, на мгновение, обхватили ее грудь и коснулись ее набухших сосков. Но я знал, что позже у нас будет больше времени. Майра сказала мне, чего она хочет. Поэтому я сразу же двинулся обратно вниз по ее телу и начал снимать с нее трусики. Они промокли, и я имею в виду промокли, когда я стянул их с ее ног. С ее трусиков капали крошечные капли ее нектара. Я бросил их на пол, и затем, когда Майра раздвинула ноги, мне показали ее самое святое место.

У Майры были большие половые губки, в настоящее время, они были полны желания и гормонов, умоляя, чтобы их трогали, ласкали и, я надеюсь, толкали. Я, не теряя времени, приблизился, глубоко вдыхая ее аромат из источника. Майра зачарованно наблюдала, а затем застонала, когда я облизал ее нижние губы, впервые ощутив неотразимый запах, который преследовал меня с тех пор, как она впервые оседлала мои бедра и сказала, что любит меня.

Ее вкус был сладким, как у спелого яблока, сочным и в то же время, с характерным для нее привкусом. Я начал лизать ее, и, прежде чем я понял, что ее рука прижимает мою голову к себе, ее бедра сжались вокруг моих ушей.

– Ооооооооооооооо, - простонала она, когда я прижал свой язык к ее холмику.

Я чувствовал, как капля вытекает и стекает по моему языку, но я не хотел прерывать ее оргазм.

Когда она кончила, я посмотрел на нее снизу вверх.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Хорошо... Хорошо... Бартоломью Другой, я, возможно, никогда не выпущу тебя из своей постели. Мне никогда этого не делали... о боже мой... Барт, это было потрясающе, – ответила она. - Но, пожалуйста, ты нужен мне сейчас. Пожалуйста, любовь моя, сделай меня своей женщиной, назови меня своей, чтобы я могла назвать тебя своим! - умоляюще сказала она.

Я двинулся вверх по ее телу, вытирая при этом лицо о простыни, и встал у ее входа.

– Майра, ты уверена? Я имею в виду, что технически я все еще женат. Мы можем остановиться, – сказал я.

Я не хотел останавливаться, но мне нужно было убедиться, что Майра знает, что происходит.

– Да, детка, я никогда в жизни не хотела ничего большего. Так что возьми меня, но возьми медленно. У меня там, уже много лет никого не было, - сказала она.

Я кивнул, направляя ее руку к моему члену. Она схватила его и улыбнулась мне, затем притянула головку моего члена к своим нижним губкам и пару раз потерла ею по ним, вверх и вниз, прежде чем ввести кончик прямо в себя. Затем она притянула меня к себе для поцелуя другой рукой, направляя меня внутрь, в свой влажный туннель. Наш поцелуй превратился в оргазм, когда мы впервые почувствовали, что соединились в любви.

Я чувствовал, как стенки Майры пульсируют вокруг меня, ее влага помогает легко скользить в ней. Наш поцелуй был горячим и страстным; наши языки танцевали взад и вперед между нашими ртами. Теперь я чувствовал себя полностью поглощенным в ней. Мы улыбались друг другу, когда начали двигаться. Наши тела танцевали, пока мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Я знал, что для меня больше никогда не будет никого другого.

Любовь к Келли, которая, как я думал до предательства, будет вечно ярко гореть, теперь казалась бледным отражением любви, которую я видел в глазах Майры, когда мы соединились и занялись любовью. В обожающем взгляде Майры, отражались только чувства наслаждения, которые дарили друг другу наши тела. Каждое мгновение казалось часом. Время остановилось в своем значении, когда мы оба подошли к оргазму.

Я хотел выйти, но Майра крепко прижала меня к себе.

– Нет, любовь моя, я хочу почувствовать тебя в этот первый раз. Я хочу, чтобы ты кончил в меня, - я застонал от ее слов, начиная разрядку внутри нее.

Как только Майра почувствовала, как мое семя изливается в нее, она испытала еще один оргазм, а затем мы рухнули. Мы разделились, и наши объединенные соки, густо потекли по нашим бедрам и животам.

– Было ли это разумно, Майра? Ты принимаешь таблетки? - спросил я, когда она положила голову мне на грудь, и мы оба пришли в себя.

– Нет, я не принимаю таблетки, но мои месячные закончились всего несколько дней назад, так что мы должны быть в безопасности.

Затем она посмотрела на меня.

– Барт, я знаю, что мы не так молоды, но и не настолько стары. Это было бы плохо, если бы у нас в будущем родился ребенок? – спросила она.

Я посмотрел в глаза своей новой возлюбленной, женщины, которую я любил и заботился о ней в течение многих лет, как о близком друге и коллеге, и женщины, в которую, как я обнаружил, с каждой минутой все больше влюблялся романтически, и я улыбнулся.

– Нет, это было бы неплохо, - ответил я.

После этого мы заснули; во время сна мне приснился сон, похожий на предыдущий. Когда Келли и Роджер трахались на кровати, я снова начал отчаиваться. Затем, внезапно, в комнату вошла красивая и обнаженная Майра, провела руками по моим запястьям, залечивая мои раны, а затем унесла меня из комнаты, подальше от сцены беспокойства и горя.

Мы проснулись от звука будильника. Я дрожал и потел, но не кричал, завернутый в объятия Майры. Пока мы одевались, я описал ей свой сон. Выражение лица Майры было озабоченным, и она взяла меня с собой, когда поехала забирать Тилли из школы.

Это заняло еще пару недель. Роджер, и Келли уже были арестованы и содержались под стражей. Они пронюхали о том, что полиция хочет допросить их, после снятия обвинений против меня. Они в панике поехали из Перта в Аделаиду и были задержаны австралийской таможней, при попытке покинуть страну.

Прошло два месяца, прежде чем полиция Западной Австралии перевезла их в Перт, но я должен сказать, что за это время мои отношения с Майрой, росли как на дрожжах. После той первой ночи, я переехал в ее спальню, теперь нашу спальню, и, должен признаться, я снова почувствовал себя двадцатилетним.

Мы занимались любовью почти каждую ночь. Мне нравилось, что Майра полностью отдавалась мне. Я чувствовал, что, когда мы соединялись, ее тело, разум и душа были отданы мне. Я думаю, что совершенно очевидно то, что я влюбился в эту женщину. Когда полиция доставила Роджера и Келли обратно в Перт, я отметил, что Майра была права. Я едва мог вспомнить секс с Келли, да и не хотел сохранять эти воспоминания.

Как и я, Майра, когда-либо, была только с одним человеком, своим парнем-неудачником. В течение той первой недели, когда мы изучали друг друга, Майра взволнованно показывала мне свою коллекцию игрушек, которые удовлетворяли ее на протяжении многих лет. Впоследствии, мы очень весело проводили время с этими игрушками. Наши занятия любовью, никогда не бывали скучными.

Через месяц после того, как Роджера и Келли доставили в Перт, мы с Майрой и Риган, оказались в зале суда свидетелями против них. Роджер никогда не смотрел на меня прямо, даже когда я был на свидетельской трибуне. В итоге, его приговорили к пятнадцати годам.

С другой стороны, Келли, все это время не переставала пялиться на меня. Во время судебного разбирательства выяснилось, что Роджер был вдохновителем всего этого. Именно он соблазнил Келли и подтолкнул ее к мошенничеству, поэтому все были удивлены, когда Келли получила двадцать лет. Она была признана соучастницей мошенничества, однако, когда против нее также были выдвинуты обвинения, в психическом насилии за ее действия против меня, ей, с доказательствами, найденными на скрытых камерах, которые Келли установила для Роджера, добавили еще пять лет.

Судья также удовлетворил наш развод, сразу же после вынесения вердикта. Риган опротестовала раздел наших сбережений, указанный в документах о разводе, которые подготовила Келли. Риган также заявила, что я был готов продать дом и немедленно разделить вырученные средства, поскольку у меня не было намерения оставаться в доме, где происходили такие ужасные вещи.

Наконец, Риган также заявила суду, что я готов выступать в качестве доверенного лица средств Келли, пока она не закончит отбывать свой срок. Со стороны Риган потребовалось много усилий, чтобы убедить меня согласиться на это. Это показало, что я готов примириться с некоторыми препятствиями, и в значительной степени, помогло остановить борьбу адвоката Келли за глупые вещи, которые они часто делают при разводе. Мне не разрешили использовать средства Келли, но я мог инвестировать их вместе с любыми средствами, которые я инвестировал.

Суды постановили, что Роджер и Келли должны были немедленно отправлены отбывать наказание. И в заключительном заявлении, после вынесения решения, адвокат Келли попросил, чтобы я провел с ней час, прежде чем ее отправят в тюрьму. После нескольких минут колебаний, чувствуя на себе взгляды всего суда, я согласился.

Келли все еще была в своей одежде для суда, когда ее привели в комнату для допросов сразу после того, как суд был распущен. Комната была довольно хорошо обставлена, хотя стол был привинчен, а на ножках стульев были цепи, чтобы их не бросали. Когда Келли села, она выглядела подавленной и разбитой, такой, каким я был при ее предательстве. Ее плечи были опущены. В отличие от зала суда, она не смотрела мне в глаза.

Ее тюремный конвоир сказала нам, что она будет прямо за дверью, просто постучите, когда мы закончим, особой спешки не было. В течение нескольких минут, никто из нас ничего не говорил. Это был первый раз, когда мы оказались в одной комнате с тех пор, как Келли сказала мне сделать что-то, что я в конечном итоге и попытался сделать.

– Прости, Барт, - тихо сказала она, глядя на свои руки.

Я был немного удивлен, что она заговорила первой и что первыми словами были извинения. Сказанные ею слова, были явно на противоположном конце спектра.

– Ты уверена, Келли? - спросил я, позволив ноткам горечи прозвучать в моем тоне.

Она посмотрела на меня, слезы выступили, но не пролились.

– Да, Барт, мне очень жаль, - я хотел ответить и отклонить ее извинения, но она сделала классическое поднятие руки в паузе.

Итак, я придержал язык и ждал.

– Пожалуйста, Барт, позволь мне рассказать об этом, а потом ты сможешь ругать меня, - печально сказала Келли.

Я откинулся на спинку стула и жестом предложил ей продолжать.

– Спасибо, - сказала она с раскаянием, глядя мне прямо в глаза впервые с тех пор, как вошла в комнату. - Веришь или нет, Барт, мне очень жаль, я не знаю, что тогда со мной случилось. Столько лет я любила тебя. Я все еще люблю тебя, несмотря на то, что совершила такие ужасные вещи. Но что еще хуже, так это то, что я знала, как сильно ты меня любишь. Ты был идеальным мужем и любовником, но однажды я проснулась, чувствуя себя... не знаю, потерянной.

Она отвела от меня взгляд, снова опустила его на свои руки, затем продолжила говорить.

– Итак, возможно через несколько недель после того, как я впервые почувствовала себя потерянной, ситуация начала выходить из-под контроля. Я начинала волноваться из-за тебя, потому что ты все еще любил меня, даже, несмотря на то, что я чувствовала себя неправой. Роджер работал с тобой над этим проклятым проектом, когда заметил, что со мной что-то не так.

Она начала заламывать руки.

– Прошло еще около месяца, прежде чем у нас начался роман. Роджер был настойчив. Он знал, на какие кнопки нужно нажимать. Я все еще любила тебя, но он знал, как сыграть на моей неуверенности и затащить меня в постель. После этого он использовал мое чувство вины, чтобы привести свой план в действие. Видишь ли, я не думаю, что ты когда-либо это знал, но Роджер всегда завидовал твоей способности руководить. Он всегда чувствовал себя второй скрипкой после тебя, и это его раздражало. Ему пришла в голову идея, заставить клиента заплатить кучу денег за то, чего никогда не было, и выдать это за то, что ты крадешь деньги у компании.

– К моему стыду, мы оба сговорились против тебя, приведя все в движение. Мы открыли новый банковский счет на твое имя и позаботились о том, чтобы ты был разорен, шаг за шагом. Мы оба знали, что ты любишь меня и без вопросов доверяешь мне, и Роджер понимал, что к тому времени, когда ситуация успокоится, и с тобой в тюрьме, его деньгами, нашими сбережениями и деньгами, которые мы украли, мы могли бы обосноваться в другой стране, и если они когда-нибудь это выяснят, мы уже будем вне досягаемости.

Келли говорила, качая головой, не веря собственным словам.

– А пока, - сказал я, пытаясь скрыть гнев в своем голосе. - Ни один из вас не озаботился о том, что вы систематически уничтожали меня в процессе.

Она печально кивнула.

– Да, сначала я не хотела, но Роджер был настойчив. Он ломал меня по кусочку за раз, пока я не согласилась, хотя и колебалась. Чтобы наш план удался, ты должен был быть настолько сломлен, чтобы ни в чем не мог сомневаться.

– Вы почти преуспели в этом, - сказал я, прерывая ее. - Если бы не детектив Раундлайт и Майра, вам все это вполне могло бы сойти с рук.

Мы некоторое время молчали, затем Келли тихо спросила.

– Могу я их увидеть?

Я понял, что она имела в виду, и медленно положил руки на стол ладонями вверх.

Келли ахнула, и слезы потекли, когда она посмотрела на мои шрамы. Она начала тянуться к ним, но потом отдернула руки. Внешне я сидел бесстрастно. Однако внутренне, я боролся с целым рядом эмоций, от ярости до стыда, быстро проносящихся в моем сознании. Что меня несколько расстроило, так это то, что там была хоть какая-то капля любви, даже после всего того, через что эта женщина заставила меня пройти. Но мне было неприятно это признавать. Наверное, мне не удалось скрыть свои эмоции, потому что Келли посмотрела на меня и напряглась.

– Мне жаль, Барт, мне очень, очень жаль. Мне стыдно, что я заставила тебя попытаться покончить с собой. Я... я... - она сделала паузу. - Я собираюсь принять двадцать лет без апелляции. Я заслужила это после того, что я сделала с тобой.

Я кивнул, радуясь, что она без вопросов отсидит свой срок. Она снова посмотрела на меня.

– Барт? - Я посмотрел на Келли. - Чтобы ты знал, ты никогда не был плохим любовником. Ты потрясающий, по сравнению с Роджером. Он думает, что он потрясающий, но он в постели был почти бесполезен. Все дело было в нем, и он никогда не тратил время на то, чтобы доставить мне удовольствие, как это делал ты. У меня нет оправдания тому, что я сделала с тобой в то последнее утро. Я была неправа.

С минуту мы молчали.

– Так ты и Майра? - спросила она вопросительно.

– Да... - ответил я, немного нерешительно.

Она слабо улыбнулась.

– Хорошо, ты же знаешь, она любила тебя много лет, - сказала, как ни в чем не бывало, моя теперь уже бывшая жена.

– Я узнал об этом недавно, - ответил я.

Я был удивлен как страстью, так и болью в ее голосе, в ее следующем заявлении:

– Позволь ей любить тебя, Барт, позволь ей исцелить ту боль, которую я причинила тебе. - Крупные слезы текли из ее глаз, но она продолжала смотреть на меня. - Я знаю, что не имею права советовать вам что-либо. Но эта женщина любит тебя, и, в отличие от меня, она никогда бы тебя не предала. Она хотела тебя много лет и она ни разу не сделала попытки соблазнить тебя. Я провалилась в первый же раз, когда меня проверяли. Она - все, чем я не являюсь, - грустно сказала мне, моя теперь уже бывшая жена.

– Келли, я... - Я не знал, что сказать.

– Не волнуйся, - сказала она мне, вытирая слезы с лица рукавом. - Со мной все будет в порядке. Я согласилась на твои условия. Я была удивлена, что ты был так великодушен, что согласился присматривать за моими деньгами, пока я буду в тюрьме. Ты лучший человек, чем я когда-либо себе представляла.

Я вздохнул:

– Келли, когда-то я любил тебя больше, чем, я думаю, ты когда-либо понимала. Если бы ты рассказала мне о своих чувствах, возможно, мы бы всего избежали. Но я изо всех сил пытаюсь забыть все, что ты со мной сделала. Но, чтобы ты знала, я даже сейчас держу в себе много гнева. Я хочу накричать на тебя. Я хочу лишить тебя жизни за то, что ты мне тогда сказала. Но я не могу, Келли. Я был тем, кто решил попытаться покончить с собой. Я тот, кто должен жить с этим.

На мгновение, никто из нас не произнес ни слова.

– Барт, - сказала Келли, когда мы снова посмотрели друг на друга. - Я так сожалею о том, что я сделала с тобой, ты заслуживал от меня большего, и я разделяю такую же вину за то, что толкнула тебя, даже больше, чем ты, если мы честны друг с другом. Мне всегда будет стыдно. Я видела письмо, которое ты написал, и ты был прав, что я буду гореть за то, что сделала. Но я благодарю Бога за то, что ты жив.

Я на минуту стиснул зубы. Чувства, играющие в моем сознании, все еще были сильными. Как Келли могла говорить такие вещи сейчас? Как она могла взять на себя ответственность и попытаться лишить меня гнева и боли, за которые я цеплялся? Это было нечестно, поэтому я сменил тему.

– Я предложил присмотреть за твоими деньгами из уважения к нашим годам, проведенным вместе. У тебя будет достаточно денег, чтобы когда ты выйдешь, начать все сначала, если захочешь, - сказал я, пытаясь скрыть свои эмоции и все еще терпя неудачу.

Келли раскусила, мою тонко завуалированную попытку спрятаться, но, горько рассмеявшись, приняла смену темы:

– Скорее всего, мне будет за шестьдесят. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы уйти на пенсию.

– Шестьдесят - это не так уж много, - сказал я. - Держи себя внутри в руках, и ты будешь сильной в свои восемьдесят.

Мы поговорили еще несколько минут о том о том, как она хотела бы получать информацию о своих средствах. Это немного расслабило нас обоих. Но я почувствовал, что она хочет поднять следующую тему.

– Ты говорил с Грейс? - спросила она, слегка колеблясь.

Я покачал головой:

– Грейс, в значительной степени подсказала мне, куда идти, что я для нее мертв. Она приняла ложь, которую ты и твой любовник скармливали ей, как евангелие. Именно этот разговор сломал меня.

Я посмотрел на Келли, и она вздрогнула, увидев боль и печаль в моих глазах.

– Келли, она никогда не спрашивала меня, виновен ли я, она никогда не давала себе повода сомневаться, она просто вышвырнула меня, даже не взглянув на меня. Это было сразу после того звонка, когда я... я...

Я остановился и встал, внезапно отвернувшись, чтобы Келли не увидела, как я плачу. Если бы я повернулся, пока я плакал, чтобы посмотреть на нее, я бы увидел, что Келли тоже рыдает. Она знала, что я не мог сказать.

Повернувшись спиной к Келли, я продолжил:

– Когда я был в больнице, Майра пыталась связаться с ней, но ничего...

Затем, как и Келли ранее, я вытер лицо рукавом и повернулся, снова сев, пока Келли пыталась вытереть слезы со своего лица.

– Прости, Барт, - Келли поморщилась. - Многое из этого было тем, что мы с Роджером организовали. К моему вечному позору, было запланировано, что мы заставим Грейс повернуться против тебя.

Я кивнул. Келли увидела вспышку гнева в моих глазах, когда признала свои действия и с позором опустила голову. Я собирался разозлить ее за то, что она разрушила мои отношения с дочерью, но она знала, что сделала это. Келли только что открыто признала это.

– Если тебе от этого станет легче, - печально сказала Келли, - Грейс тоже выбросила меня из своей жизни. Меня так часто не отчитывали с тех пор, как я была ребенком, но я знаю, что заслужила это и даже больше. Барт, - внезапно сказала Келли, и печаль в ее голосе исчезла, сменившись чем-то более настойчивым. - Ты нужен нашей маленькой девочке. Она напугана и набрасывается на всех подряд. Сейчас они с Джоном ссорятся из-за всего и вся, и ты знаешь, что сегодня это не они.

Более спокойно Келли сказала:

– Я беспокоюсь о ней, это моя вина, но я не могу это исправить. Я знаю, она чувствует себя виноватой из-за того, как обошлась с тобой, но то, что ты не разговариваешь с ней после всего, только усугубляет ситуацию.

Келли на мгновение заколебалась.

– Барт, я знаю, что у меня нет права просить тебя о чем-либо.

Келли сделала паузу, снова посмотрев на меня и продолжая заламывать руки.

— Но не мог бы ты найти в себе силы, простить Грейс? Нашей дочери нужен хотя бы один из ее родителей. Теперь я знаю, что даже если бы я не сидела в тюрьме долгое время, моя вина за то, что я сделала с тобой, а также за то, что я настроила Грейс против тебя, съела бы меня заживо в течение следующих нескольких лет, и, в конце концов, она все равно возненавидела бы меня, - фыркнула Келли. - Так будет лучше, будет лучше, если ты будешь тем, кто заберет ее. Если бы ты умер, я не знаю, что бы она сделала. Пожалуйста, Барт, если уж на то пошло, позаботься о нашей дочери, - умоляла меня моя, теперь уже бывшая, жена.

– Келли... - Я сделал глубокий вдох и подумал, что сказать. - То, о чем ты просишь, это тяжело, ты причинила мне сильную боль, но ты была моей женой, а не моей кровью. Когда Грейс сказала мне, что больше никогда не хочет иметь со мной ничего общего, что я мертв для нее, не прошло и дня с того момента, как ты сказала мне идти умирать. Это было больнее, чем то, что ты сделала со мной. Я хочу вернуться к ней, но боль, Келли, боль от того, что сделала со мной моя семья, что сделала наша дочь - я не знаю, как мне с этим справиться.

Келли кивнула:

– Я понимаю, - грустно сказала она, зная, что я стараюсь, но мне еще многое предстоит пережить.

Она понимала, как больно быть отвергнутой. Она жила этим сейчас.

Я вздохнул, глядя на свою бывшую жену:

– Послушай, Келли, чего бы это ни стоило, я буду усердно стараться не ненавидеть тебя. Я получаю профессиональную помощь, но даже с этой помощью, мне требуется большая часть того, что у меня внутри, чтобы не кричать и не ругаться на тебя. И я не буду давать никаких обещаний насчет Грейс. Но я подумаю о том, чтобы поговорить с ней в ближайшее время.

Она выглядела сломленной. На протяжении всего этого разговора Келли, казалось, постарела на годы. Больше сказать было нечего. Она встала.

– Барт, я знаю, что сейчас для тебя это ничего не стоит, но я скажу это снова, я сожалею обо всем, что я тебе сделала. У меня нет оправдания, и я знаю, что никогда не смогу искупить это. Я отсижу свой срок, и, хотя, возможно, у меня его никогда не будет, я буду надеяться, что однажды, ты все же дашь мне прощение.

Келли снова шмыгнула носом, затем посмотрела на меня, морщины и возрастные морщины были теперь отчетливо видны на ее лице.

– Ты можешь мне не верить, но я все еще люблю и всегда буду любить тебя. Возможно, я на какое-то время упустила это из виду, но я все еще помню...

Мы неловко стояли там. Слезы снова полились из глаз Келли, когда она подошла к двери и постучала. Тюремный конвоир открыла ее. Келли остановилась и снова посмотрела на меня.

– Люби Майру, Барт, подари ей любовь, которую я так глупо растратила. Живите прекрасной жизнью и высоко держите голову. Вокруг тебя есть люди, которые тебя любят. Никогда не забывай, что всегда есть кто-то, кто достаточно заботится о тебе, чтобы помочь тебе встать на ноги, даже в самые тяжелые моменты. Я упустила это из виду, но я горжусь тобой, Барт. Ты снова становишься самим собой.

– Прощай, мой прекрасный мужчина. Я никогда тебя не забуду, - с сожалением сказала Келли на прощание.

И она вышла из комнаты. Я обдумывал этот разговор. Криков не было. Келли приняла на себя ответственность и смирилась со своим тюремным заключением. Когда я встал, в свою очередь, чтобы выйти из комнаты, я увидел линию маленьких капель на кафельном полу в том направлении, куда ушла Келли.

Я отвернулся, на мгновение оплакивая то, что когда-то было, затем повернулся и пошел в другую сторону. Меня вывели из охраняемой зоны в общественную галерею, и мое настроение сразу же улучшилось, когда я увидел, что Майра стоит и ждет меня. Даже по такому торжественному случаю моя помощница, ставшая моей подружкой, выглядела прекрасно. Ее юбка подчеркивала ее пышную задницу, а блузка была нацелена на то, чтобы скрыть ее удивительные достоинства. Тем не менее, ее наряд все равно говорил о ее соблазнительности, поскольку ее длинные светлые волосы, каскадом ниспадали на плечи, спину и доходили чуть выше талии.

Она без усилий растаяла в моих объятиях и нежно поцеловала меня.

– Все прошло хорошо? – спросила она.

– Да, - ответил я. - Это было удивительно. Я ожидал, что на меня будет брошено множество оправданий и обвинений. Но она взяла на себя большую часть ответственности и проявила в отношении меня, удивительное раскаяние.

– Что ты об этом думаешь? - спросила меня Майра.

Я на мгновение задумался, продолжая держать Майру:

– Честно говоря, во мне все еще много злости на Роджера и на нее. Но в отличие от Роджера, мне ее жаль. Она знает, что разрушила все в своей жизни и теперь расплачивается за это. Очевидно, Грейс также вычеркнула Келли из своей жизни за то, что она сделала.

Майра кивнула. Она на мгновение заколебалась:

– Насчет этого...

Она на мгновение посмотрела на меня:

– Джон и Грейс здесь. Пока ты был с Келли, Джон подошел ко мне и сказал, что они будут в кафе через дорогу в течение следующих нескольких часов, если ты захочешь поговорить. Он знает, как ты расстроен. Очевидно, они много ссорились из-за того, как Грейс поступила с тобой, но она отчаянно хочет тебя увидеть.

Я глубоко вздохнул и посмотрел на свою возлюбленную.

– Ты думаешь, я должен поговорить с ней, не так ли? – спросил я.

Майра кивнула:

– Да, любовь моя. У тебя в душе есть боль, которую я не могу вылечить. Только Грейс может. И, если это поможет, я пойду с тобой. Я буду рядом с тобой столько, сколько тебе нужно. И...

Она улыбнулась мне.

– Если тебе будет нужно, чтобы появилась мама-медведица, то я выцарапаю ей глаза. Я люблю тебя, Барт! - Она говорила так, словно распоряжалась миром от моего имени.

Я наклонился и поцеловал ее:

– Я тоже люблю тебя, Майра.

Ее глаза расширились, это было мое первое публичное признание в любви к ней. Мы поймали несколько взглядов людей, адвокатов, судей и преступников, проходящих мимо нас, но в тот момент мне было все равно. Майра была единственным человеком, которого я мог видеть.

– Тогда пошли, - сказал я, и мы пошли, держась за руки, через улицу.

Войдя в кафе, мы с Майрой сразу же заметили мою дочь и ее жениха. Когда мы подошли к их столику, Грейс разрывалась между желанием убежать в горы или сбить меня с ног, обняв меня. Я допустил последнее. Я раскрыл объятия, Грейс скользнула ко мне, а мгновение спустя, я почувствовал, как моя рубашка намокла, когда она заплакала.

– Прости, папочка... - повторяла она снова и снова в течение нескольких минут.

Я посмотрел на Майру, которая улыбалась, и на Джона, который не знал, куда смотреть. Наконец, через пару минут, я отодвинул ее от себя, и мы сели.

Каждый из нас заказал выпивку и что-нибудь перекусить, и я решил, что пора начинать.

– Я только что говорил с твоей матерью, - тихо сказал я.

Грейс кивнула:

– Я слышала, папа, прости, это было просто...

Я поднял руку, настала моя очередь.

– Я знаю, Грейси, тебе жаль, твоя мама многое объяснила, но ты должна знать, что то, что ты сказала, причинило мне сильную боль. Это ранило больше, чем кто-либо прежде. В тот момент я почувствовал, что мне некуда деться. Один из немногих людей, которые, как я думал, по крайней мере, будут заботиться обо мне, независимо от обстоятельств, не задумываясь, бросил меня. Однако больше всего меня ранило то, что ты даже не спросила, виновен ли я.

Грейс густо покраснела; смущение ясно отразилось на ее лице.

– Папа... я.... - Она расправила плечи. - Нет, мне нужно сказать это... - сказала она себе больше, чем кому-либо другому.

Я заметил, что Джон ничего не сказал, но ободряюще сжал ее руку.

– Папа, прости меня. Я должна была дать тебе время ответить, я должна была позволить тебе все объяснить, но я этого не сделала. Я не могу возложить вину за свои действия на Роджера или маму, но они говорили мне, как сильно ты облажался, как тебя посадили в тюрьму, что у тебя был роман, - она посмотрела на Майру. - Мама, с помощью Роджера, продолжала рассказывать мне, каким лживым ты был. Они были неотразимы. К тому времени, когда ты позвонил, я была так взвинчена, что наговорила много вещей, о которых сожалею.

Джон кивнул. Я предположил, что это было большей частью их ссор.

– Папа, когда Майра оставила сообщения о тебе в больнице, я подумала, что это все уловка. Я имею в виду, мама и Роджер все еще говорили о тебе гадости, и Майра была той, с кем ты был в сговоре.

Грейс продолжала поглядывать то на Майру, то на меня.

– Они сказали, что ты просто хотел привлечь к себе внимание, так как Майра была частью твоего плана. Но папа, это правда, что ты пытался...

Она не смогла произнести последнюю часть. Никто из нас не смог бы.

Я кивнул и сглотнул, поднимая запястья, чтобы показать ей свои шрамы.

– Прости, Грейси, да, я был в очень плохом положении и не видел никакого выхода. Я напился до чертиков и сделал то, о чем сожалею, - медленно проговорил я, сглатывая, мне все еще было трудно говорить, но я знал, что должен это сказать.

Я должен был показать своей дочери то, что она заставила меня сделать.

Услышав мое признание, Грейс снова разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Майра растаяла рядом со мной, когда и ее, и мои эмоции, тоже угрожали вырваться наружу.

Несколько мгновений, никто ничего не говорил. Джон посмотрел на нас.

– Я не хочу преуменьшать серьезность, но я бы хотел дать Грейс передышку и успокоиться. - Джон посмотрел на нас и улыбнулся.

– Могу ли я предположить, что из всего произошедшего вышло что-то хорошее? - сказал он, указывая на нас с Майрой, прижимающихся друг к другу.

Грейс подняла голову, и через мгновение, ее глаза расширились.

– Папа, ты и Майра? - спросила она вопросительно.

– Да, - кивнул я, затем почувствовал, что должен объяснить. - Но это был не роман, как говорила тебе твоя мать. Я никогда ей не изменял. Когда я очнулся в больнице, Майра была там и отказалась оставить меня. Ты этого не знаешь, но Майра тоже на какое-то время купилась на то, что говорили Роджер и твоя мать. Мы помирились, и я узнал, как сильно эта женщина любит меня.

Майра покраснела, но обняла меня за талию, затем потянулась и чмокнула в губы.

Джон улыбнулся, а Грейс посмотрела на нас широко раскрытыми глазами, а затем, казалось, обрела себя.

– Спасибо, - обратилась она к Майре, - спасибо, что забрала моего папу и была рядом с ним, когда у меня был серьезный случай идиотизма.

Майра рассмеялась, и это несколько разрядило напряженность. Затем, в течение следующих нескольких часов, мы разговаривали. Иногда мы рассказывали о наших испытаниях, с личной точки зрения, а иногда - как группа. В какой-то момент, я даже попросил Грейс поменяться местами с Майрой, чтобы моя дочь могла обнять меня.

Я бы с удовольствием сказал, что эта встреча залечила между нами все раны, но прошли месяцы, прежде чем мы почувствовали себя достаточно открытыми, чтобы говорить друг с другом, не чувствуя, что обращаемся очень деликатно. Тем не менее, мы с Грейс работали над этим, постепенно восстанавливая наши отношения между отцом и дочерью.

Грейс даже несколько раз приходила ко мне на консультацию. Мой психиатр помог нам преодолеть некоторые пробелы и проблемы, такие как доверие, которые мы так и не смогли решить, после нашей первой встречи в кафе. Одним из трудных сеансов было то, когда я попросил Грейс не вычеркивать ее мать полностью из своей жизни. Конечно, Келли была хитрой, коварной сукой. Но она платила за это, и, несмотря ни на что, она все еще оставалась ее матерью. Она согласилась пойти и встретиться с ней при условии, что в первый раз я пойду с ней.

Это была трудная встреча. Было сказано не так много, так как между нами тремя было много обид, но Грейс действительно приложила усилия. На следующей неделе, Келли написала мне и сказала, как она благодарна мне за то, что я убедил ее.

Шесть месяцев спустя после того, как все пошло прахом, я попросил Майру выйти за меня замуж. Я сделал предложение во время семейного ужина. Тилли и Грейс подбодрили меня и сказали, что сейчас самое время, Джон пожал мне руку и сказал присматривать за ней. Я рассмеялся, когда он улыбнулся, повторив ту же фразу, что ранее и я ему.

Вскоре после этого, Грейс и Джон связали себя узами брака. С моего согласия, Майра навестила Келли в тюрьме и спросила, даст ли она ей разрешение взять на себя обязанности матери невесты. Келли, по-видимому, плакала, но дала разрешение. Тилли была красива, в качестве цветочницы, и говорила всем, что она моя вторая дочь. С этого момента, я больше не был "дядей Бартом", а стал папой.

Восстановив отношения с Грейс, я повел ее к алтарю и отдал очень гордому мужу. Во время нашего танца отца и дочери, я почувствовал, как она прижалась ко мне и прошептала благодарственную молитву. В ту ночь я ощутил, как исчезли последние остатки нежелания находиться рядом с Грейс. Позже Грейс даже прислала серию фотографий и письмо с благодарностью Келли за то, что она дала Майре согласие действовать вместо нее. Насколько я понимаю, Келли хранит их в своем мобильном.

Когда пыль вокруг уголовного дела с Роджером и Келли улеглась, Риган договорилась о существенном урегулировании на рабочем фронте как для Майры, так и для меня. Какое-то время, Кларенс отказывался сдвинуться с места, говоря, что не сделал ничего плохого, но за неделю до нашей встречи в суде, он сделал предложение, которое Риган отклонила. Оно было низко и оскорбительно. Затем, за два дня до суда, он сделал еще одно предложение, которое Риган снова отклонила, и в результате, Майра получила высокую шестизначную выплату, в то время как я, получил хорошую семизначную выплату.

 Для инжиниринговой компании с многомиллионным капиталом, их выплата нам была незначительной, по сравнению с ущербом, который мог бы стоить публичный иск. Однако слухи уже распространились, и доходы Кларенса значительно упали, пока он не ушел на пенсию и не продал компанию менее чем за тридцать процентов от того, что она стоила, когда я там работал.

На деньги, вырученные от наших расчетов с фирмой, мы с Майрой основали собственную инженерно-консалтинговую компанию. Мы обеспечивали административную и инженерную экспертизу. В течение шести месяцев, у нас уже работало пять человек, которые путешествовали по стране и помогали в крупных инженерных проектах.

Что было удивительно, так это то, что одним из наших первых клиентов был Питер Пембрук. Он пригласил нас с Майрой на ужин и извинился перед нами. Как только все вышло наружу, он понял, что нас всех разыграли, признав, что проект едва не провалился без моих инженерных навыков, координирующих доставку. После этого каждый год, мы с Майрой получали приглашение на любое значимое мероприятие в Пембруке, независимо от того, работали ли мы над их проектами или нет. Питер был хорошим парнем, но попал в плохую ситуацию и хотел загладить свою вину.

Мы также продали маленький дом Майры и купили гораздо больший дом, недалеко от дороги с потрясающим видом на Кингс-парк. Это был старый дом с пятью спальнями и тремя ванными комнатами, и мы потратили более двух лет на его восстановление. Это было веселое время. Мы делали перерывы только на несколько семейных праздников - пожениться и отметить рождение младшего брата Грейс и Тилли, Байрона.

Жизнь стала лучше, хотя, время от времени, мне все еще снились плохие сны. Но Майра была моей опорой и была рядом в любое время, когда я нуждался в ней.

Более десяти лет спустя, Байрон был уже не по годам развитым десятилетним мальчиком. Тилли, по стопам тети Риган, училась в университете на юриста. И это было одним ленивым субботним днем, Грейс и Джон сидели с нами на веранде нашего дома с видом на Кингс-парк, Байрон играл в x-box с моим семилетним внуком Брюсом, и они пытались игнорировать мою пятилетнюю внучку Хоуп, когда Грейс упомянула свою мать.

– Папа, на этой неделе я получила письмо от мамы, - сказала она небрежно, но осторожно.

Келли не была запретной темой в доме, но все действовали с осторожностью, когда упоминали ее. За эти годы, я получил несколько писем от Келли и даже несколько раз навещал ее. Я знал, что она проходила терапию, и у нее было небольшое сообщество в тюрьме. Несмотря на то, что ей все еще оставалось восемь лет заключения, ее уважали как образцовую заключенную.

– Что она написала? – спросил я.

– Среди прочего, она сообщила мне, что получила известие о том, что Роджера освободили в прошлом месяце, - сказала Грейс, когда все стихло.

Я потягивал Кракен с колой.

– В прошлом месяце? - обеспокоенно спросила я.

Внезапно, я почувствовал руку Майры на своей.

– Она сказала что-нибудь еще? - спросила Майра у Грейс.

Грейс кивнула:

– Да, она сказала, что он приходил к ней. Мама говорит, что он плохо выглядел. Внутренняя жизнь Роджера не была спокойной, если верить письму. На следующей неделе я навещу ее и выясню, что произошло, но она отметила, что это не был мирный разговор с ним.

Мы поговорили об этом еще несколько минут, прежде чем я извинился и позвонил Дэвиду Раундлайту. За эти годы, он стал моим другом. Теперь Дэвид возглавлял группу по расследованию особо тяжких преступлений и раскрыл немало сложных дел, привлекших немалое внимание средств массовой информации.

– Барт, как ты, мой друг? Как поживает твоя красавица жена? - сказал он дружелюбно, отвечая на мой звонок.

Я невольно улыбнулся:

– Майра великолепна, - я сделал паузу. - Дэвид. Я только что узнал, что Роджера освободили.

Я почувствовал, как Дэвид отбросил свою жизнерадостную манеру держаться.

– Да, я получил отчет вчера. Я собирался сообщить тебе об этом в боулинге, на следующей неделе. - сказал он.

Дэвид и я по вторникам вечером, играли в одной команде в боулинг.

– Из того, что я прочитал в отчете, он получил разрешение на переезд в Аделаиду. По-видимому, ему удалось получить там место в небольшой компании. Во время собеседования с ним на испытательный срок, комиссия спросила о вас и о том, планирует ли он иметь какие-либо контакты. Он сказал им, что вы можете сгнить в аду за то, что разрушили его жизнь, но знал, что ему нужно уехать, так как с его послужным списком, никто не возьмет его на работу здесь, в Западной Австралии.

Я вздохнул. Питер продолжил:

– В отчете отмечается, что жизнь в тюрьме для него была трудной. Он ввязался в несколько драк, проиграв большинство из них. В конце концов, он стал библиотекарем, чтобы держаться подальше от большинства заключенных. Я не думаю, что у тебя будут какие-то проблемы с ним, если это то, о чем ты беспокоишься.

– Спасибо, Дэвид. Это то, что меня волнует. Если я что-нибудь услышу о нем, я дам тебе знать, - ответил я, выпуская воздух, который я, не осознавая, задерживал.

Прежде чем я вернулся к столу, мы в течение нескольких минут, поговорили о боулинге и предстоящем барбекю. Когда я сел, Майра посмотрела на меня.

– Дэвид? – спросила она. Я кивнул.

– Он подтвердил, что Роджер вышел и переехал в Аделаиду. Но, конечно, он ненавидит меня до глубины души. Я должен сказать, что это чувство взаимно. - Я сказал об этом, собравшейся у нас семье.

Остаток дня прошел немного подавленно, но я был со своей семьей, и они позаботились о том, чтобы я чувствовал поддержку.

В ту ночь, я проснулся в поту и с криком от первого кошмара, который приснился мне за многие годы. В нем Роджер пришел ночью и связал нас всех. Он наставил на нас пистолет и сказал мне, что застрелит Майру, Тилли и Байрона, если я не воспользуюсь опасной бритвой для себя. Я взял бритву и собирался сделать то, что однажды сделал, когда проснулся с криком.

Майра мгновенно проснулась. Я вспотел, как свинья, и не мог перестать растирать запястья, пока она пыталась меня успокоить. Не спрашивая, Майра позвонила моему психотерапевту, который был очень любезен, приняв звонок в два часа ночи. Имейте в виду, именно поэтому мы платили ему так много денег. Я рассказал свой сон, пока Майра плакала, нежно прижимаясь ко мне изо всех сил. Хотя это расстроило мою жену, но, просто проговорив это, я почувствовал себя лучше.

Мой психотерапевт слушал, как я рассказывал о сне, отметив, что, скорее всего, это было вызвано известием об освобождении Роджера и тревогой, которую я испытывал из-за всего того, через что я прошел за это время, более тринадцати лет назад.

Мы договорились о повторной встрече, и я поблагодарил его за то, что он принял меня так рано утром. Когда мы снова устроились, Майра проверила Байрона, который, как ни странно, все еще спал. Тилли проснулась, но направилась обратно в постель, когда услышала, что мы разговариваем по телефону. Она попросила свою мать сказать мне, что любит меня.

Я лег после посещения ванной, и Майра прижалась к моей груди. Ее всегда впечатляющий бюст, разбудил меня, и не успел я опомниться, как мы соединились. Моя потребность, в соединении с ее телом, была такой же горячей, как и ее тело. Теперь, когда мне перевалило за пятьдесят, мое либидо немного снизилось, но тело Майры, которой было за сорок, все еще имело изгибы в нужных местах и мы занимались любовью почти тридцать минут, прежде чем наступило мое окончательное освобождение, и после короткого душа мы вернулись в постель.

– Ты действительно думаешь, что с Роджером возникнут проблемы? - спросила Майра, слегка обеспокоенная.

– Нет, не знаю, - сказал я. - Я думаю, что он собирается уехать, и мы никогда о нем не услышим. И даже если бы мы это сделали, ты знаешь, что у нас есть защита.

Я намекнул на свое охотничье снаряжение, надежно хранящееся в нашем гардеробе.

Майра кивнула в темноте:

– Хорошо, мне жаль, любовь моя, что, услышав об этом, ты расстроился. Ты в порядке?

– Вроде того, - ответил я. - К сожалению, я думаю, что там всегда будет тень. Я больше не слишком много думаю о тех днях, но это всегда будет частью меня.

Я сжал сексуальную обнаженную женщину, которая так сильно любила меня.

– Но, когда я думаю о тех временах, я склонен зацикливаться на красивой блондинке, которая прилетела и спасла мне жизнь.

Майра подняла голову и посмотрела на меня.

– Я серьезно, любовь моя, - сказал я ей - Тогда я чувствовал себя таким беспомощным, что думал, что у меня нет другого выхода, кроме как покончить со всем этим. Я мог бы сделать это снова, если бы тебя не было рядом со мной, когда я очнулся. Я пришел к пониманию, что от этого лучше не станет. Игнорирование произошедшего вам не поможет. Лучшее, что я могу сделать, это убедиться, что рядом со мной находится как можно больше тех, кого я люблю, напоминая мне обо всем, за что я должен быть благодарен, и говорить с вами, когда мне нужно, чтобы я снова не оказался в том месте.

Майра кивнула.

– Я люблю тебя, Барт, – сказала она.

– Я тоже люблю тебя, Майра, - ответил я.

С этими словами мы заснули. Хотя мы и не всегда жили долго и счастливо - были как хорошие, так и не очень хорошие дни. Да, были ссоры и разногласия, было много кошмаров. Но, благодаря всему этому, я научился большему, чем чему-либо еще. У меня была безусловная любовь женщины, которая сделала все возможным. У меня были друзья, которые принимали меня таким, какой я есть, и семья, которая была рядом со мной, несмотря на жизненные бури.

Конец

 

Примечания автора к окончанию

Спасибо, что прочитали "Полное уничтожение". Это стало для меня чем-то вроде страсти, поскольку было основано на мысли, что однажды утром я проснулся, чувствуя себя немного подавленным жизнью. После разговора с женой, через несколько минут захотелось написать, и результатом стала эта история.

Я не поленился добавить одну последнюю сцену с Келли, но, учитывая упоминание Грейс о Келли, я думаю, мы все знаем, что Келли обожглась и, хотя и сожалела, и отбывала свой срок, она нам больше не нужна. Келли была для меня сложным персонажем. Ее соблазнили и убедили сломить ее мужа. Но мне хотелось бы думать, что, если бы она знала, что сделает Барт, это потрясло бы ее до глубины души. Я также хочу отметить, что для меня сцена после суда была не примирением, а раскаянием. Келли понимала, что она все разрушила и отправилась в тюрьму, зная, что ее счастливая жизнь закончилась.

Как вы видели, в этой истории была значительная тема самоубийства. То, что люди чувствуют себя настолько потерянными и безнадежными, что чувствуют необходимость покончить с собой, это печаль высшего порядка. Здесь, в Австралии, в среднем девять человек ежедневно лишают себя жизни. На мой взгляд, это слишком много. Кроме того, каждый год более 65 000 человек пытаются покончить с собой, потому что чувствуют, что выхода нет. Мы все можем сделать гораздо лучше, чтобы помочь людям в этой ситуации.

Я написал о боли того, кто борется с этими чувствами в этой истории, изложив сюжет, который заставил нашего главного героя почувствовать, что у него нет выхода. Но если вы заметили, я также написал "надежду" для него. Когда я писал мрачные сцены, я вспоминал свои столкновения с безнадежностью и депрессией, но я также думал о тех, кто помог мне подняться. Наш герой был таким же. Ему просто нужен был кто-то, кто посмотрел бы сквозь обстоятельства и показал бы ему другой путь. Как общество во всем мире, мы больше, чем когда-либо прежде, осведомлены о проблемах психического здоровья. Если вы видите, что кто-то испытывает трудности, протяните ему руку помощи и окажите необходимую поддержку. Ознакомьтесь с RUOK (Вы в порядке?), для получения дополнительной информации о том, как вы можете помочь.

Если вы читаете это по какой-либо причине и испытываете трудности в этой области, я хочу, чтобы вы знали, что вы не одиноки и что вы можете обратиться за помощью. Если вы чувствуете себя в ловушке, а окружающие вас люди не являются предметом вашего разговора, есть много мест, куда вы можете пойти. Например, в Австралии у нас есть такие места, как Lifeline, чтобы помочь людям, которые заботятся о незнакомцах, не зная, кто они такие. В других странах есть службы, которые могут быть там для вас. От всего сердца, я желаю всего наилучшего каждому из вас, кто нашел время дочитать до этого места.

Спасибо всем.

Увидимся в следующем сюжете.

С уважением

John Other