Я взял воспоминание на обед / I Took A Memory To Lunch © Denham_Forrest

Я взял воспоминание на обед / I Took A Memory To Lunch © Denham_Forrest

Категория: Не порно, Перевод

*********************************

Полагаю, многие списали бы это на старый добрый кризис среднего возраста. Или, может быть, после стольких лет они сказали бы, что это семилетний зуд, немного запоздавший после четырнадцати лет брака. В любом случае, правда заключается в том, что в тридцать восемь лет эти назойливые вопросы начали выходить у меня на первый план.

Прожив последние шестнадцать лет своей жизни с женой Кристиной - Тиной для многих, мамой наших троих малышей и Малышкой для меня - я начал задумываться о том, что все это значит и что могло бы быть.

Ну, на самом деле это ложь; возможно, где-то на задворках моего сознания - там, где мы все боимся ступать большую часть времени - я всегда задавал себе вопрос "что, если".

Помните, как это было, когда мы были подростками. Как вы впервые нашли девушку своей мечты и стали думать о том, как сложится ваша жизнь. Для одних это была тихая жизнь в маленьком домике в деревне, для других - стать большим человеком в большом доме с высоким забором вокруг, разбогатеть и вести "жизнь Рейли" (беззаботный, комфортный и очень приятный образ жизни - американский радиоситуационный комедийный сериал 1940-х г.).

Я не могу сказать точно, что случилось с теми мечтами, которые были у меня в юности. У меня всегда была хорошая работа, хотя в последнее время я никак не мог понять, почему они меня терпят. Может быть, после стольких лет она мне порядком надоела. Я решил, что достиг пика того, до чего мог дойти со своим работодателем.

Пару раз я подумывал, что, может быть, смена работодателя снова даст толчок, но это означало бы переезд в другую часть страны, и... Нужно было учитывать учебу детей и все остальные потрясения в семейной жизни, которые мог бы вызвать переезд. Нет, смена работы и все, что с этим связано, были не по карману. Ну не в тот момент - скорее всего, это в любом случае привело бы к резкому завершению того, что осталось от моего брака.

Да, конечно, я должен признать, что жизнь дома была не такой, какой должна была быть. Я знаю, что Тине иногда было нелегко, с этими тремя маленькими сорванцами и домом, за которым нужно было присматривать. Ну да, она находила время для благотворительности, входила в совет управляющих детской школы, а до этого была членом родительского комитета.

Ладно, и я признаю, что не всегда оказывал поддержку в домашних делах, как мог бы. Но тогда я вкалывал на полную катушку, зарабатывая деньги, чтобы платить за ипотеку, кормить и одевать маленьких пупсиков. И давал Тине почти все, чего только может пожелать женщина в жизни. Я всегда считал, что это моя часть сделки.

Обычно два вечера в неделю Тина занималась благотворительностью, а я оставался дома, присматривая за детьми. По понедельникам и четвергам я обычно ходил в "Бэнд-клуб", чтобы попрактиковаться в снукере на полноразмерном бильярдном столе для соревнований - у меня в гараже припрятан стол размером в три четверти. Я не так уж плох на байзе (сукно, используется на бильярдных столах); но не дотягиваю до профессиональных стандартов, так что вы не увидите меня в Крусибле. Но за годы работы я выиграл немало шиллингов на любительских соревнованиях. Пока не появились дети, Тина приходила смотреть, как я играю на соревнованиях. Эй, она и сама не промах с кием для снукера; ну, она была, когда у нее было время потренироваться со мной.

Если у вас возникла мысль, что в наших отношениях все немного остыло, вы не сильно ошибаетесь. У меня было такое чувство, что, как и многие другие супружеские пары, к тому времени мы уже просто двигались по жизни. Да, мы ходили куда-нибудь вместе - только Тина и я - пару раз в месяц. И да, в большинстве субботних вечеров у нас был секс - довольно обычный. Но большую часть времени, наша совместная социальная жизнь вращалась вокруг детей и их потребностей.

Я считал, что мы с Тиной просто убиваем время, пока дети не станут достаточно взрослыми, чтобы улететь, а потом... Ну а потом, возможно, наши пути разойдутся.

В любом случае, надеюсь, эти откровения дадут вам некоторое представление о моем душевном состоянии в то яркое солнечное летнее утро, когда я сидел в своем кабинете, перекладывая бумаги и мечтая оказаться где угодно, только не здесь.

Совершенно неожиданно раздался резкий стук в дверь моего кабинета. Неожиданно, потому что Бетти - она исполняла обязанности моего секретаря - обычно звонила мне по внутренней связи, если у меня был посетитель; и если она хотела меня видеть, я обычно выходил к ней, потому что она не была исключительно моим секретарем и присматривала за всеми остальными ребятами в отделе.

И да, большинство моих коллег к тому времени уже поняли, что по утрам я не самый общительный человек. Так что если у них возникали какие-то проблемы, с которыми они предпочитали обратиться ко мне, а не к руководителю отдела, то они знали, что их лучше оставить до обеда.

Как бы то ни было, раздался внезапный стук в мою дверь, затем она распахнулась, и в комнату вошел Мартин Голдман, как будто он был хозяином этого места. Что, честно говоря, так оно и было; так что я не мог послать его к черту, не так ли?

Старик Голдман, чей отец основал компанию еще в далекие времена, сразу после Второй мировой войны, как бы вырос в этой организации и долгие годы руководил ею железной рукой. Как бы то ни было, старый ублюдок умер, примерно, за восемь месяцев до этого, и его единственный сын Мартин вернулся домой - откуда-то, где он скрывался больше лет, чем я могу вспомнить - чтобы взять бразды правления в свои руки.

У нас с Мартином была своя история - мы выросли вместе. Ну, типа того, в детстве мы жили недалеко друг от друга, а повзрослев - так совпало - некоторое время учились в одном колледже и тусовались в одних и тех же подростковых тусовках.

Мы даже пили в одних и тех же пабах, ходили на одни и те же танцы, в одни и те же клубы и т. д. Но мы никогда не были теми, кого можно назвать приятелями. Мартин, как и следовало ожидать, будучи сыном богатого еврейского бизнесмена, получил образование, в основном, в частном секторе, а я прозябал в государственной системе.

Иногда мы даже встречались с одними и теми же птичками в молодости, конечно, в разное время. Так что вы можете понять, что мы всегда знали друг друга, пусть и очень слабо. Я всегда знал, кто он такой, а он был прекрасно осведомлен о моем существовании, хотя на самом деле мы никогда не крутились в одной компании. В то время я сомневался, что за всю жизнь мы перекинулись друг с другом хотя бы полудюжиной слов.

Но теперь Мартин Голдман был главным сыром компании, в которой я работал, и его появление у моей скромной двери было совершенно неожиданным.

Когда Мартин вошел в мой маленький кабинет, я хотел встать - чтобы продемонстрировать подобострастие, которое ожидается, когда большой босс делает неожиданный визит к одному из своих ничтожных подчиненных - но, к моему удивлению, Мартин жестом попросил меня остаться на месте и опустился на сиденье напротив меня. Он бросил быстрый взгляд на дешевое кресло машинистки, на котором сидел, а затем оглядел мои владения с выражением некоторого презрения на лице, после чего откинулся на спинку кресла и вперил в меня долгий взгляд.

В течение, казалось, целой вечности Мартин Голдман не произнес ни слова, а просто сидел и смотрел на меня.

Если быть до конца честным, я боялся того, что именно этот ублюдок собирался мне сказать. По компании ходили слухи, что Мартин затеял большие перемены наверху, и ходили слухи, что он, похоже, получает удовольствие от того, что лично проводит необходимые увольнения. По крайней мере, он сам взял на себя ответственность за это дело, а не перепоручил его одному из многочисленных коричневых носов (идиома - фавориты, подхалимы), которые он унаследовал от своего старика после возвращения.

— Давно не виделись, Джош, — наконец, сказал Голдман с улыбкой на лице, как будто он был моим старым другом, с которым я столкнулся в пабе.

Не знаю почему, я с большим подозрением отнесся к этому непринужденному приветствию, но решил, что будет дипломатично последовать его непринужденному примеру.

— Ну, мистер Голдман, некоторые из нас должны были остаться в городе и поддерживать домашний огонь, — ответил я, изо всех сил стараясь улыбнуться ему в ответ.

— Боже правый, Джош, прекрати все эти формальности. Мы знаем друг друга достаточно долго, чтобы ты мог называть меня Марти, по крайней мере, когда мы общаемся наедине.

— Спасибо, Марти. Но если честно, мы никогда...

— Не говори мне всякую чушь, Джош. Я до сих пор помню вечер финала Кубка, как раз перед тем, как мне ехать в Оксфорд. Если бы ты и твоя компания не поддержали нас, эти придурки выпустили бы нам кишки.

Мартин имел в виду вечер за много лет до этого, о котором я почти совсем забыл. Мы с друзьями пошли на финал кубка на "Уэмбли". По дороге домой - совершенно случайно - мы наткнулись на Марти и пару его друзей, как раз когда они столкнулись с небольшой группой головорезов-неандертальцев-скинхедов, маскировавшихся под футбольных болельщиков.

В любом случае три еврейских мальчика в шарфах не того цвета были, вероятно, именно тем, что искали в тот вечер полдюжины придурков.

А вот шестнадцать полураздетых и очень шумных настоящих футбольных болельщиков, уверенно подошедших к трем еврейским парням - нет. Скинхеды сделали стратегический отход, а затем все девятнадцать из нас направились в ближайший паб, чтобы продолжить празднование.

После этого, события для меня стали немного туманными - я не могу вспомнить почти ничего из того, что произошло в тот вечер. Но я точно знаю, что проснулся в своей постели в воскресенье поздно вечером. Цел и невредим, но с похмельем, превосходящим все, что у меня когда-либо было, до или после.

Откуда взялась табличка "Женская раздевалка", пара женских трусиков с рюшечками или желтая светоотражающая куртка с надписью "Столичная полиция" на спине, я не имею ни малейшего понятия. Куртку я выбросил довольно быстро, а табличка до сих пор висит у меня дома в гараже. А трусики? Одному Богу известно!

— Вот это был вечер, я никогда не был так пьян, как в тот вечер, — сказал Марти, когда я понял, что он все еще говорит.

— Да, я вроде как помню похмелье. Черт возьми, оно длилось почти всю неделю, — добавил я, когда он остановился, чтобы перевести дух.

— Это было вино моего старика. Ты отхлебывал его так, будто завтра не наступит; говорят, не стоит смешивать виноградное и зерновое. — Мартин усмехнулся: — Знаешь, он на меня взбесился - мы почти опустошили его винный шкаф и вынесли все коктейли из кабинета.

— Э-э... мы в тот вечер были у тебя дома? — спросил я.

Должно быть, это была часть вечера, которую я полностью упустил.

— В доме моих родителей, старик отвез часть из вас домой на своей машине, а остальных отправил на такси - разве ты не помнишь?

— Я мало что помню о том вечере, Мартин. Ну, во всяком случае, не после того, как твой приятель начал заказывать "шорты" («одинарные» порции по 25 или 35 мл) в пабе.

— Друзья зовут меня Марти, Джош. Да, это был чертовски хороший вечер, но я здесь не для того, чтобы обсуждать старые времена - я здесь, чтобы говорить о тебе.

Марти сменил тему, и я снова начал волноваться.

— Мои шпионы говорят мне, что в последнее время ты не в духе и не такой жизнерадостный, как обычно. Ты, ведь, не чувствуешь себя плохо или что-то в этом роде?

— Нет, со здоровьем у меня все в порядке. Не знаю, откуда у тебя такая идея, Марти.

— Да ладно, Джош. Бетти знает тебя достаточно долго, чтобы понять, что что-то не в порядке. Она сказала мне, что последние несколько месяцев ты был очень подавлен. Что это, денежные проблемы? Ты же знаешь, что если я могу помочь материально, я помогу - может, мы и не были закадычными друзьями в былые времена, но я тебе очень обязан.

— Нет, у меня никогда не было проблем с деньгами. Мне никогда не приходилось жаловаться на зарплату.

— Надеюсь, что нет - знаешь, старик очень ценил то, что ты и твои друзья сделали для меня в тот вечер. Ты занимаешь верхнюю строчку в рейтинге зарплат с того самого дня, как начал работать здесь.

Внезапно я понял, почему оказался в ловушке на этой чертовой работе. Хотя за все время работы в компании я разговаривал со стариком всего пару раз, отец Марти наверняка узнал меня или мое имя в списке сотрудников и дал понять, что обо мне следует позаботиться в финансовом плане.

На всех других работах, которые я когда-либо получал, я обнаруживал, что зарабатываю больше - или, по крайней мере, столько же - сколько верхняя планка их зарплаты для данной должности, еще до того, как я начал работать.

Не представляю, какое выражение должно быть было у меня на лице, когда я осознал этот факт.

— Ты не знал этого, не так ли? Мой отец заботился о людях, которые заботились о нем или о его близких. Но в любом случае, просматривая твое личное дело, я хотел спросить, почему ты никогда не пытался продвинуться по службе из этого дерьмового отдела?

— Ну, я...

— Что, Джош? — спросил Марти, но тут выражение его лица немного изменилось. — Конечно, ты никогда не думал... Черт возьми, ты, ведь, думал, не так ли? Ты думал, что единственный путь к вершине в этой компании - это быть евреем или целовать задницу нужным людям, не так ли? Черт возьми, ты разочаровал меня, Джош.

Марти на несколько мгновений замолчал и сидел с задумчивым выражением лица, но потом улыбка вернулась.

— Извини, да. Полагаю, с того места, где ты сидишь, это может показаться именно так. Почти все высшее начальство такое, если подумать... Так что, полагаю, для тебя вполне естественно так думать.

— Но это не тот способ, которым я веду бизнес, Джош, и не тот, которым я намерен управлять этой компанией в будущем. На самом деле, мы тут подумали, что ты, возможно, захочешь занять пост главы отдела кадров.

— Прости? — ответил я.

Должен признаться, я не был уверен, что правильно уловил суть того, что только что сказал Мартин.

— Отдел кадров, Джош! Моррис (нынешний менеджер по персоналу) через несколько месяцев выходит на пенсию, и мы подумали, что хотели бы заменить его кем-то не столь узко мыслящим. Я решил, что ты как раз подходишь для этого.

— Но я ничего не знаю о работе менеджера по персоналу, Марти.

— Как и жирный засранец Моррис, но это не помешало ему не покидать это место уже бог знает сколько времени. Послушай, Джош, за последние несколько лет все изменилось. Ты, конечно, заметил, что в компании не хватает... э-э... этнических меньшинств в штате. В наше время существуют законы о таких вещах, и, в конце концов, какой-нибудь придурок вставит нам за это пистон. В общем, я подумал, что ты как раз тот человек, который нам нужен, чтобы разобраться с этой ситуацией.

— Почему я?

— Ну, я думаю, это очевидно. Та толпа, с которой ты бегал, когда мы были моложе, представляла собой не что иное, как лигу наций. В ней, наверное, были представители всех рас и национальностей в округе. И я готов поспорить, что с большинством из них ты общаешься и сейчас, не так ли?

— Ну да, с теми, кто до сих пор ходит в "Бэнд Клаб" играть в снукер. Ты был не единственным, кто расправил крылья - некоторые из ребят сейчас по всей стране.

— В любом случае, суть в том, что ни один человек не сможет обвинить тебя в предрассудках, и именно такой человек мне нужен, чтобы руководить отделом кадров. Я хочу, чтобы здесь был широкий спектр сотрудников, отражающий местное население.

— Но, несомненно, тебе нужен человек, который квалифицированно выполнит эту работу.

— Нет, мне нужен человек, которому я могу доверять и который сделает то, что я прошу. Мне не нужны люди, которые просто набирают цифры - мне нужны люди, которые будут хорошо выполнять свою работу. Мы с Джеттой подумали...

— Джетта? — повторил я удивленно.

Имя Джетта зазвенело где-то в глубине моей головы. Его нельзя было назвать распространенным именем, да и городок у нас не такой уж большой. Была одна девушка по имени Джетта, которая часто посещала некоторые танцевальные клубы, куда мы оба ходили в молодости.

Проблема заключалась в том, что - и я не знаю почему - по языку тела Марти я понял, что Джетта, которую он имел в виду, была его женой - та девушка, которую я помнил, была индианкой.

Марти усмехнулся.

— Моя жена и ее сводная сестра Бетти - на случай, если ты подумал, что мы с Бетти ведем себя плохо в нерабочее время. Я видел, что ты ломал голову над тем, как получилось, что я так сдружился с Бетти.

Я ничего не сказал в ответ на замечание о дружбе, потому что меня беспокоило что-то другое.

— Но Джетта...! — начал говорить я.

— И еврейка по происхождению, Джош, — сказал Мартин, предвидя продолжение моего комментария. Затем он продолжил. — Исторически сложилось так, что в Индии нет большой еврейской общины, но она существует. Это очень удобно - что бы мои родители сделали с нашими отношениями, если бы она была индуисткой, сикхом или кем-то еще, я понятия не имею.

Марти усмехнулся, а затем объяснил, что мать Джетты умерла, когда та была маленькой. Они жили в Восточной Африке, когда ее отец столкнулся с недавно овдовевшей матерью Бетти. У меня возникло ощущение, что, возможно, он нанял ее в качестве няни для детей или что-то в этом роде. Хотя мать Бетти была ирландкой - и римской католичкой - в конце концов, они поженились и переехали жить в Великобританию.

Странно было то, что, хотя я помнил, что часто видел Джетту в городе, когда мы были моложе - Господи, да я и сам встречался с ней пару раз - но я никогда не мог вспомнить, чтобы часто видел Бетти, если вообще видел. Но опять же, Бетти была на несколько лет старше Джетты, Мартина или меня, и, вероятно, она общалась с другой группой сверстников.

Полагаю, это также объясняло, почему Бетти на протяжении многих лет была так дружна со стариком Голдманом. В то или иное время по компании ходили слухи, что старик втихую трахал Бетти. Но это никак не объясняло того, почему на всяких светских раутах Бетти и ее муж так часто уютно общались с женой старого мистера Голдмана и сестрой Мартина.

Марти рассказал, что они с Джеттой познакомились в Оксфорде и сразу же нашли общий язык. Они поженились еще до окончания учебы, а по окончании уехали жить в Штаты, пока у отца Марти не случился сердечный приступ.

— Мы бы вцепились друг другу в глотки, если бы я вернулся в компанию, пока он был здесь, — усмехнулся Марти. — Он как бы застрял где-то в пятидесятых.

— Слушай, мы отклонились от темы, Джош. До выхода Морриса на пенсию пройдет еще несколько месяцев, но как тебе такая работа? — спросил Марти, возвращая нас в нужное русло.

— Я не тороплю тебя с ответом, Марти? Для меня это будут чертовски большие перемены, и я пока не уверен, что справлюсь с работой.

Я начал было говорить, но понял, что Марти не готов к тому, что я скажу "нет".

— Конечно, справишься. И я могу понять, что ты, возможно, захочешь сначала обсудить это с Кристиной.

— Хм, — прокомментировал я, — как будто ей есть до этого дело.

— Мне не нравится, как ты это сказал, Джош. У тебя дома есть какие-то проблемы, о которых я не знаю? Поэтому ты в последнее время не в духе?

— Да ладно, Марти, мы с Тиной женаты уже четырнадцать лет, и у нас трое детей.

— Какое, черт возьми, это имеет отношение к цене на яблоки? — потребовал Марти.

— Когда появляются дети, Марти, отношения немного страдают.

— Страдают? Я нахожу это удивительным. Я бы сказал, что они только укрепили наши с Джеттой отношения. Да, кое-что пришлось изменить, но сейчас мы ближе, чем когда-либо.

— Хотел бы я, чтобы мы с Тиной были такими, но в последние несколько лет у меня такое чувство, что мы просто выполняем свои обязанности.

— И что это значит?

— Ну, Тина больше интересуется детьми, чем мной.

— Господи Иисусе! Прости, Джош, это одно из богохульств Бетти. Конечно, тебе придется отойти на второй план на несколько лет. Но это не значит, что Тина не любит тебя так же сильно, как и всегда или что-то в этом роде; просто так складывается жизнь. Пройдет еще несколько лет, и дети уйдут, а Тина по-прежнему будет рядом с тобой.

— О Господи, Марти, я думаю, что дело не в Тине, а во мне. В последние пару лет я думаю, что совершил большую ошибку.

— Какую ошибку? Ты, ведь, не играл на стороне и не загнал себя в угол? Послушай, друг мой, немного поразвлечься на стороне - это нормально - не то чтобы я когда-нибудь поддавался искушению. Но глупо влезать слишком глубоко.

— Эй, черт, нет, ничего подобного! Я просто начал думать, что женился не на той женщине.

Понятия не имею, зачем я высказал Марти свои сокровенные опасения. Честно говоря, я почти не знал этого парня, разве что он был моим боссом и тем, с кем я не общался... ну, не думаю, что раньше вообще общался лично. Но он был тем, кто навевал воспоминания о моей юности.

— Прости, Джош, я не понимаю, в чем твоя проблема.

— Я тоже не уверен, что понимаю, Марти. Как будто у меня семилетний зуд или что-то в этом роде. В последнее время у меня в голове все как-то перемешалось.

Марти поставил локти на мой стол и положил подбородок на руки, явно размышляя.

— Я не знаю, что тебе сказать, Джош. Но, возможно, тебе стоит обратиться к... врачу или еще куда-нибудь.

— К психиатру?

— Ты сказал это слово, Джош, а не я. Слушай, я знаю одного хорошего человека - он присматривал за моей сестрой, когда она развелась; починил ее, как засаленную лампу. Если ты чувствуешь себя в таком же замешательстве по поводу своего брака, как ты говоришь, то не помешает перекинуться с ним парой слов. Что скажешь, может, мне позвонить этому педику? — спросил Марти, взяв трубку, прежде чем я успел ответить.

— Я не знаю, Марти. Не знаю, стоило ли мне говорить тебе об этом.

— А я знаю. Послушай, Джош, однажды ты был рядом со мной, когда я нуждался в тебе. Теперь я... и Джетта будем рядом с тобой... и Тиной. — Марти нажимал кнопки на телефоне еще до того, как закончил говорить.

Я сидел в изумлении, пока Марти звонил сестре и узнавал номер психиатра. Я отметил, что он так и не сказал ей, зачем ему нужен этот номер. Затем он позвонил психиатру, чье имя звучало по-иностранному, по-еврейски и совершенно не произносимо, или, другими словами, я не намерен выставлять себя еще большим дураком, пытаясь произнести его по буквам.

Марти попросил меня сходить за парой чашек кофе, пока он будет разговаривать с этим человеком. Когда я вернулся из маленькой кухни отдела, то обнаружил, что Бетти присоединилась к Марти в моем кабинете. Но я прекрасно понял, что они перестали разговаривать, и Бетти повернулась, чтобы уйти, когда я вошел.

— Бетти, я хочу, чтобы ты очистила список дел Джоша на сегодня, у него выходной. Предложи всем, у кого есть какие-либо возражения, обратиться ко мне, ладно? — сказал ей Марти, прежде чем она закрыла дверь.

— Все готово, Джош. Я хочу, чтобы ты немедленно отправился в город, купил за счет компании хороший обед и был в офисе хорошего доктора ровно в три часа.

— Но Марти...

— Никаких "но", Джош! Я хочу, чтобы наш менеджер по персоналу беспокоился о наших сотрудниках, а не о себе и своем браке. Отправляйся в город и посмотри, что скажет о твоей проблеме хороший доктор. Лично я думаю, что ты, скорее всего, делаешь гору из крошечного холмика. Ты попал в колею в этом проклятом офисе и совершаешь ошибку, забирая работу с собой.

Я совсем не был уверен, что Мартин понял мою проблему. Но мне показалось, что мотив у него был хороший, и я согласился пойти на встречу с тем психологом, у которого он хотел меня видеть. После того как мы выпили кофе, Марти проводил меня до главного входа в офис; возможно, чтобы убедиться, что я действительно покинул здание - я оставил на своем столе большую кипу работы.

Как оказалось, я так и не увидел этого кровопийцу-мозгоправа, хотя встретил его на вечеринке несколько месяцев спустя.

Я был очень удивлен, что было всего одиннадцать часов, когда я сел на поезд до города. Почему я вышел из метро на Мраморной арке и стал прогуливаться по Оксфорд-стрит - самой длинной торговой улице в мире - понятия не имею. Возможно, я подсознательно хотел скоротать время: до назначенной встречи оставалось более трех часов.

Как бы то ни было, я прошел, наверное, половину улицы, бездумно заглядывая в витрины магазинов и размышляя, не попытается ли какой-нибудь гаденыш вытащить у меня бумажник, когда увидел ее, выходящую из бутика - за ней следовала молодая продавщица-консультант, несущая несколько больших сумок.

Я сразу же узнал ее: Марион Холден выглядела почти так же, как и в последний раз, когда я видел ее семнадцать лет назад. Те же длинные светлые волосы и короткое платье, демонстрирующее ее стройные ноги. Та же почти постоянная улыбка на лице. И она произвела на меня тот же эффект, что и всегда: мое сердце пропустило пару ударов.

Не знаю точно, сколько времени я простоял, как болванчик, пока Марион ждала у обочины, в почти тщетной надежде, что появится свободное такси; но, в конце концов, оно появилось.

Марион открыла дверцу такси. И тут - когда она повернулась, чтобы взять свои покупки у продавца - краем глаза заметила стоящего там истукана. Всего пару секунд она смотрела прямо на меня.

Потеряв самообладание почти на такое же время, она вдруг закричала — Джошуа! — и в тот же миг на ее лице появилось выражение узнавания. Она выкрикнула мое имя так громко, что все в радиусе нескольких сотен ярдов обернулись, чтобы посмотреть, кого убивают.

Затем, не обращая внимания на сумки, которые держала молодая женщина, и на свое такси, она преодолела расстояние в пять ярдов между нами и встала передо мной, улыбаясь.

— Это ты, не так ли, Джошуа? Боже, как давно мы не виделись. Что ты делаешь в городе? — Наконец, спросила она, быстро меняя тему.

— Привет, Марион. Не ожидал, что столкнусь с тобой сегодня.

Честно говоря, мне было трудно сообразить, что ей ответить. Что сказать большой любви всей своей жизни, когда неожиданно встречаешь ее через столько лет?

Я не уверен, что могу точно сказать, когда мы с Марион впервые встретились. Как и Мартин Голдман, она всегда была где-то рядом, когда я был ребенком. Но когда мы стали старше, и половое созревание подняло свою уродливую голову... Ну, скажем так, Марион развилась довольно неожиданно и стала привлекать внимание почти каждого молодого парня гораздо раньше, чем большинство других местных девушек из нашей группы сверстников.

Что заставило Марион впервые наклонить шляпу в мою сторону, я понятия не имею? Она была самой желанной девушкой в округе, но долгое время я даже не догадывался, что она мной интересуется. Но к тому времени, когда нам было лет по пятнадцать-шестнадцать - так мне говорили - это стало очевидно, практически, для всех на свете, кроме меня!

Ладно, признаю, я поздно спохватился. Я все еще увлекался гонками моделей машин и самолетов или игрой в футбол, когда большинство моих приятелей с энтузиазмом - а то и с опаской - встречались с девушками. И я не думаю, что их интерес к девушкам, с которыми они встречались, имел хоть какое-то отношение к умной беседе.

Так или иначе, мы с Марион впервые встретились именно на футбольном матче - точнее, после него. Я только что забил свой третий гол в пресловутом хет-трике и получал обычные восторженные поздравления от остальных членов команды. Похлопывания по спине и - довольно болезненные - удары по рукам и т. д. - мы не обнимались, как это принято сейчас у парней.

Как вдруг на поле появилась Марион, обняла меня за шею и стала целовать, как будто это выходило из моды.

К тому времени я был не так уж неопытен в отношениях с женщинами, как вы могли предположить, судя по тому, что я говорил ранее. Я встречался с парой девушек, в основном, чтобы вписаться в компанию остальных парней и отвести любые мысли о том, что я могу плыть против ветра. Тогда все было по-другому, и любой молодой парень с приятной внешностью, который не встречался с девушками, мог оказаться под неподобающим ярлыком.

Но, стоя в тот день на футбольном поле, я вдруг понял, в чем, собственно, заключался смысл этой игры в свидания. Это была не совсем любовь с первого взгляда, а любовь - или, может быть, похоть - с первого поцелуя!

Это был первый раз, когда поцелуй любой девушки мгновенно привлек мое внимание, причем в большей степени, чем я хочу объяснить здесь. Довольно неловко, когда ты стоишь в центре поля в тонких футбольных шортах и окружен зрителями.

В тот день после матча я проводил Марион до дома. Ну, не совсем домой, мы как бы прогулялись по парку, если вы поняли. Я знаю, что мы оба получили по уху от ее старика, потому что она опоздала на несколько минут к комендантскому часу. Это стало регулярным явлением в течение следующих нескольких лет, пока мы не повзрослели, и старик не перестал следить за соблюдением Марион комендантского часа.

С того дня мы с Мэрион стали - как это было принято называть - одной компанией. Модели гоночных машин остались в шкафу в моей спальне. Радиоуправляемые самолеты тоскливо свисали с потолка моей спальни. Даже футбол отошел на второй план по сравнению с Марион и пребыванием с ней.

Единственным видом спорта, который оставался на повестке дня, была рыбалка, обычно ночная. И причина, по которой мы с Марион так часто ездили туда, заключалась в том, что у меня была маленькая куполообразная палатка, которую я использовал, чтобы уберечься от дождя. Ну, если быть логичным, то можно предположить, что рыбалкой мы не занимались, но эта палатка-купол обеспечивала нам с Марион, возможно, лучшее уединение и приватность, которые мы имели в течение нескольких лет.

Сейчас я не собираюсь утверждать, что наши отношения были сплошь милыми и светлыми. Да, секс был хорош и был обычным способом разрешения наших разногласий. Или, может быть, мы не могли оторваться друг от друга, когда решали эти глупые и необъяснимо частые споры. Причина которых - если говорить начистоту - за прошедшие годы совершенно выветрилась из моей памяти. А вот примирительный секс, как я помнил, был чрезвычайно хорош.

Мы с Марион были вместе уже около четырех лет, когда все пошло прахом. Когда я вспоминал, то никак не мог вспомнить, из-за чего, собственно, произошла та последняя ссора. Помню только, что мы были в ночном клубе и Марион танцевала со своими подружками, а я с парнями подпирал барную стойку.

Возможно, дело было в том, что я слишком много выпил. А может быть, причина в том, что я так много выпил, что не могу вспомнить, что именно произошло. В любом случае поздно вечером мы с Марион из-за чего-то сильно поссорились. Мы почему-то обвинили друг друга в ссоре и настаивали на том, что другой должен извиниться.

На этом все и закончилось. Несколько недель я сидел дома и ждал звонка Марион, и с того момента мне говорили, что она поступает точно так же. Проблема, видимо, заключалась в том, что мы оба были слишком упрямы, чтобы отступить.

Недели превратились в месяцы, и чем больше времени проходило, тем сильнее я злился, что она не извиняется. Я не мог отступить и извиниться перед Марион, потому что... Ну, я понятия не имел, из-за чего, черт возьми, мы вообще спорили. Вы поняли, как в вопросе «уловка двадцать два» (ситуация, возникающая в результате логического парадокса между взаимоисключающими правилами и процедурами); мне пришлось принять во внимание тот момент, что я мог быть — и, вероятно, был — прав. О, логика молодости!

В конце концов, разрыв между нами стал настолько велик, что мы начали встречаться с другими людьми. Не знаю, кто начал встречаться первым, но однажды началась игра в то, чтобы заставить друг друга ревновать. Кто-то должен был стать победителем. С тех пор я понял, что никто из нас ничего не выиграл.

О да, через год или около того можно сказать, что я выиграл Кристину. Мне даже казалось, что я люблю ее уже много лет. Но в последнее время - в последний год или около того - я снова мечтал о Марион.

— Я тоже. У тебя есть время выпить кофе или что-нибудь еще? — спросила она.

— Вообще-то, Марион, я искал место, где можно пообедать, прежде чем отправиться на встречу, назначенную на вторую половину дня.

— Пообедать, да. Это хорошая идея. Мы могли бы пообедать и рассказать друг другу о том, чем занимались с тех пор, как виделись в последний раз. Куда ты собираешься меня отвезти?

Знаете, я оказался в такси Марион, направляясь в "Дорчестер", прежде чем действительно понял, что происходит. Нет, мы не собирались там обедать - Марион, очевидно, остановилась там и хотела избавиться от всех покупок, которые везла с собой молодая продавщица.

Бросив утренние покупки у входа в "Дорчестер" озадаченному швейцару, мы отправились в ресторан неподалеку от "Виктории", где, по заверениям Марион, подавали лучшие в Лондоне стейки на обед.

Марион, очевидно, помнила о моей склонности к хорошему - и очень просто приготовленному на гриле - стейку. Она даже сделала за меня заказ - с улыбкой и подмигиванием - когда мы уселись, хотя выбор вина оставила за мной.

— Видишь ли, с тех пор прошло больше времени, чем нам хотелось бы помнить. Но я все еще знаю, что нравится моему Джошу. — Она усмехнулась, заказав стейк средней прожарки, без всяких соусов.

Насколько я понимаю, только дурак уничтожает вкус хорошего абердин-ангусского стейка, поливая его каким-то соусом, придуманным шеф-поваром. Для себя Марион заказала какое-то вегетарианское блюдо.

— Все еще вегетарианка Марион? — спросил я.

— На людях, Джош. Наедине мне все еще нравится жевать большую сосиску.

Не знаю точно, почему я проигнорировал очевидный намек в комментарии Марион о сосисках. Возможно, я был слишком занят, глядя в эти великолепные зеленые глаза и борясь со слезами из-за того, что могло бы быть, чтобы это как следует запомнилось.

Я видел, что те же самые тоскливые слезы снова и снова появлялись в уголках глаз Марион, когда мы за нашей трапезой в деталях вспоминали все те хорошие времена, которые мы провели вместе.

После трапезы мы перешли в бар ресторана - к тому времени все мысли о встрече с доктором были отброшены. У меня на уме были другие вещи.

В конце концов, мы дошли до того момента, когда мы вспомнили тот вечер в ночном клубе. Никто из нас не мог вспомнить, почему мы тогда поссорились. Но оба признали, с кривыми улыбками на лицах, что были слишком упрямы, чтобы позвонить друг другу и извиниться.

Что заставило меня тогда обратить внимание на обручальное кольцо Марион, я точно не знаю. Возможно, я подумал о том, что еще немного, и я буду уверен, что мы отправимся в постель. Да, вот таким интимным стал наш разговор.

— Итак, как у тебя дела, по-прежнему замужем? — Спросил я.

Не мешало бы выяснить состояние супружеских обязательств Марион, и с моей стороны было вполне по-джентльменски указать на свои, если она поинтересуется. Видит Бог, я знал слишком много парней, которые укладывали женщин в постель, не раскрывая истинного положения вещей. Если бы Марион спросила, я бы выложил все как можно честнее.

— Ну, только пока. Развод станет окончательным, примерно, через три недели. Потребовалось некоторое время, потому что мой последний был таким эгоистом в отношении финансов. Ненавижу, когда все становится неприятным, а ты?

— Эм, я никогда не был разведен, Марион. И, честно говоря, я знаю только пару человек, которые разведены.

— О, это мой третий; но Уильям вел себя очень глупо и эгоистично в отношении моего соглашения. Господи, да его компания стоит пару миллиардов, а он спорит из-за двух миллионов, которые я хотела.

— Прижимистый ублюдок, — несколько иронично прокомментировал я. Только я не думаю, что Марион поняла шутку. — Как долго ты была замужем?

— Четыре года - но мы прожили вместе всего около восемнадцати месяцев, прежде чем я узнала о его выходках с какой-то актрисой-старлеткой. Если бы я была немного терпеливее, то смогла бы избавиться от него раньше. Но когда я узнала об этом, то уже совершила ошибку, переспав со своим личным тренером - уверена, Уильям подговорил его на это! Как бы то ни было, в итоге я получаю всего восемьсот тысяч наличными. И сорок тысяч в год алиментов, — добавила она, подумав.

— Не очень-то спортивно с его стороны, правда? — снова подтрунивая над ней, прокомментировал я - мне было трудно понять, что говорит мне Марион.

Я сидел в роскошном ресторане с первой женщиной, в которую влюбился. Марион была той женщиной, о которой я до сих пор мечтал: о ней, о времени, проведенном вместе, и о планах, которые мы строили на нашу совместную жизнь.

— Повезло, что у вас не было детей с Уильямом. Это действительно было бы кошкой среди голубей. Хотя, возможно, это принесло бы тебе еще несколько тысяч. — Я как бы включился в разговор, просто чтобы что-то сказать.

Понятия не имею, откуда, но каким-то образом я знал, что детей там не будет, во всяком случае, от этого брака.

— Дети, боже мой, нет, я их больше не хочу. У меня был один ребенок от первого мужа - ты не поверишь, что это сделало с моей фигурой. Я чуть не убила себя, возвращая ее. Думаю, если бы не смогла, то покончила бы с собой.

— Моя жена никогда не испытывала особых проблем. Знаешь, у нас их трое, и сейчас она такая же подтянутая, как и раньше. — Я сам себе удивился - я внезапно и необъяснимо почувствовал гордость за свою Кристину.

— Боже мой, ужасные маленькие существа, — сказала Марион, скорчив гримасу, — все эти отвратительные подгузники, которые нужно менять, и то, что ты просыпаешься по ночам. Я не могла этого вынести - заставила своего первого мужа нанять няню, точнее, двух нянь: одну на день, другую на ночь.

— Сколько лет твоему ребенку сейчас; кто у тебя родился - мальчик или девочка? — спросил я.

— О боже, я не знаю, десять, двенадцать или что-то в этом роде. Я не видела эту маленькую корову с тех пор, как развелась с ее отцом. Она вечно о чем-то хныкала, — ответила Марион с выражением презрения на лице.

Внезапно я почувствовал себя полным дураком. Это была женщина, которую я тайно боготворил все эти годы. А она оказалась самой эгоистичной и высокомерной из всех, кого я когда-либо встречал.

Что случилось с той прекрасной девушкой, которая была первой, кого я взял в постель, спрашивал я себя. И тут меня осенило. Я не брал ее в постель, она сама соблазнила меня в ту ночь. Я был лучшим в своем кругу друзей, и она вцепилась в меня.

Затем в голову снова пришел вопрос о том, почему мы с Марион расстались. Ответ - долго подавляемый в моей памяти - был прост: я возражал против ее эгоизма и постоянного флирта.

Внезапно я снова подумал обо всех наших ссорах, и все они могли быть сведены к одной из этих двух причин. И если подумать, то парни, с которыми она флиртовала, были либо с деньгами, либо у них было больше свободных денег, чем у меня. Я вдруг осознал, что был для Марион не более чем ступенькой, такой же, какими оказались все ее многочисленные мужья.

— Боже мой! Посмотри на время - я опаздываю на встречу, — сказал я, поспешно допивая последний бокал. — Послушай, Марион, пожалуйста, извини меня, я должен спешить, иначе придется адски поплатиться, — сказал я, прежде чем броситься к бару и оплатить счет.

— Тебе действительно нужно идти? — спросила она, следуя за мной к кассе.

— Да, извини, работа, ты же знаешь. У меня сейчас много обязанностей.

— Ты мне позвонишь? Я в "Дорчестере" еще на неделю.

— Конечно, Марион, мы скоро встретимся, когда у меня будет больше времени.

Я солгал. Мне просто хотелось, как можно скорее оказаться как можно дальше от этой женщины.

Возле ресторана я вызвал Марион такси, но не стал садиться в него. Сказал, что на метро я доберусь до места встречи быстрее. Она, похоже, приняла это оправдание. Тогда я со всей возможной скоростью помчался к ближайшей станции.

Из телефона-автомата на станции метро я позвонил доктору и извинился перед его администратором за то, что опоздал на прием.

— Не хотите ли вы попробовать еще раз? — спросила женщина.

— Не думаю. Я верю, что то, что случилось со мной сегодня днем, излечило мою главную проблему. Мне просто нужно как можно быстрее добраться до дома и надеяться, что я смогу вылечить и другую проблему.

— Простите, я не понимаю? — сказала женщина.

— Не беспокойтесь об этом. Я понимаю, и это действительно важно, — сказал я, прежде чем повесить трубку.

Я торопился и очень опаздывал - как я подозревал, на несколько лет.

К сожалению, к тому времени, как я купил билет, начался пятничный час пик. К моему несчастью, на путях произошел какой-то инцидент, что еще больше задержало мое путешествие. В итоге я выбежал с нашей местной станции только в половине шестого. Тина привыкла ставить ужин на стол в половине шестого.

Я остановился только для того, чтобы купить самую большую коробку любимых шоколадных конфет Кристины, которую смог найти, бутылку ее любимого вина, большой букет цветов и несколько любимых сладостей детей - мы с Кристиной стараемся не давать им есть слишком много сладостей, но этот вечер был особенным.

Затем я нырнул в такси - не обращая внимания на крики ожидающих людей, чтобы я дождался своей очереди - и попросил водителя отвезти меня домой, причем срочно.

Он перевел взгляд с цветов на вино, шоколад и сладости... а потом посмотрел на меня.

— Большие проблемы? — спросил он.

— Огромные и глубокие! — ответил я.

— Был там, купил футболку. — Таксист ответил улыбкой, а затем так сильно вдавил педаль в металл, что я с силой упал на сиденье.

Довольно быстро, быстрее, чем обычно, такси с визгом остановилось у моей входной двери. Я просто сунул парню десятку и сказал спасибо, вылезая из такси.

— Удачи, парень! — крикнул он мне вслед, когда я поспешил прочь.

— Она мне понадобится! — крикнул я ему в ответ.

Я слышал их на кухне, когда входил в дом через парадную дверь. Моя машина все еще стояла у офиса, поэтому я предположил, что, не услышав, как я подъехал к дому, они не узнают о моем прибытии.

Осторожно и как можно тише я положил свою ношу на стол в прихожей и подкрался к кухонной двери, которая, по счастливой случайности, оказалась не совсем закрытой. Там я стоял и слушал, как Кристина мягко и с обычным для нее добродушным юмором отчитывает детей за пренебрежение к столу.

— А где папа сегодня вечером? — спросила моя младшая. — Почему он еще не дома?

— Не знаю, милая. Он очень занят на работе, ты же знаешь, — ответила Кристина. — Он будет здесь, как только сможет.

— Но он всегда опаздывает. Как будто он больше не хочет есть с нами, — подхватила моя старшая. Она ненавидит не быть в центре внимания.

— Я же говорила, что папа сейчас очень занят на работе, и у него много забот. Но он тебя очень любит, ты же знаешь, — несколько неубедительно ответила Кристина.

Я подумал, что пора бы и мне появиться. Заняв позицию в центре дверного проема, я осторожно толкнул дверь. Прошло несколько мгновений, прежде чем кто-то из четверых понял, что я стою там.

— О боже, ты заставил меня подпрыгнуть, — сказала Кристина, когда, наконец, поняла, что я здесь.

— Я хотел сделать тебе сюрприз. Простите, я не хотел вас так напугать, — ответил я.

Это было и глупостью, и белой ложью, потому что именно это я и собирался сделать, даже если бы не подумал об этом. Разве не так поступают большинство отцов, хотя большинство, наверное, крикнуло бы: — Бу!

— Почему ты так поздно, папа? — потребовал мой старший. — Ты опять пропустил ужин с нами!

— Прости, милый, но я не очень-то голоден - у меня сегодня был довольно продолжительный обед, — ответил я.

— Ты ходил обедать в ресторан, папочка? — настаивала моя старшая дочь.

— Конечно, малыш. В очень шикарный ресторан в Лондоне.

— А с кем ты ходил, папочка?

Она не собиралась сдаваться, пока я не расскажу все, но я и так собирался это сделать. Просто я не собирался рассказывать детям, мне нужно было объяснить все их матери.

Я вошел на кухню и встал так, чтобы смотреть Кристине прямо в лицо.

— Прости, детка, что опоздал на ужин, но я взял воспоминание на обед.

Я не уверен, что могу объяснить выражение, появившееся на лице Кристины, но каким-то образом я знал, что она знает или подозревает, что именно я собираюсь сказать. Однако это не помешало ей задать вопрос.

— И кто же был этим воспоминанием? — В голосе Кристины прозвучали жесткие и немного обеспокоенные нотки.

— Марион Холден, — ответил я.

— О! — прокомментировала Кристина явно разочарованным тоном.

Кристина была прекрасно осведомлена о моих длительных отношениях с Марион, как и почти все остальные, кто жил в городе и был рядом в то время.

— Да, мы случайно встретились и вместе пошли на обед.

— Как она, такая же красивая, как всегда? — спросила Кристина.

Дети, почувствовав, что в воздухе что-то витает, замолчали.

— Даже больше, чем когда-либо. Мне показалось, что она тоже увлекается всеми последними дизайнерскими нарядами.

— И о чем же вы нашли возможность поговорить?

— Ну, знаешь, обо всем. Сегодня я многому у нее научился. То, что я должен был знать всегда, но по какой-то причине забыл.

Кристина повернулась и как бы наклонила голову набок. Знаете, как некоторые люди делают, когда внимательно слушают и пытаются понять, что вы говорите.

— Каким же вещам ты мог у нее научиться?

— Ну, для начала, это был... — Я замолчал на мгновение, пока занимался быстрой ментальной арифметикой, которая никогда не была одним из моих лучших предметов в школе. — Шестой самый счастливый день в моей жизни. День, когда я порвал с ней.

— Шестой?

— Да. Мой первый - день, когда я встретил тебя. Второй - день, когда я уговорил тебя выйти за меня замуж. Третий, четвертый и пятый - дни, когда ты подарила мне гостей нашего ужина. Так что это шестой самый счастливый день в моей жизни, когда я, наконец, бросил эту сучку. Боже мой, это было счастливое избавление!

— Я не понимаю.

— Детка, извини, я уже год или около того не могу успокоиться, и... как идиот... Я не знаю, я начал думать, что могло бы случиться, если бы...

Кристина вдруг улыбнулась:

— Я знаю. У тебя появилась привычка разговаривать во сне.

— О дер... — начал было я, но тут вспомнил, что на другом конце стола в ожидании сидят шесть маленьких ушек. — Много? — поинтересовался я.

— Достаточно!

— О, б... ессмыслица*. Мне очень жаль. Но, полагаю, это объясняет...

Мне было совершенно очевидно, что произошло, и в голове прокручивался сценарий, как бы я отреагировал, если бы услышал, как Кристина во сне бормочет имя какого-то другого парня. Надеюсь, примерно так же, как она вела себя со мной в последнее время. Но, зная себя так, как я себя знал, я подозревал, что сошел бы с ума. Но Кристина продолжала говорить.

— Мы не можем контролировать то, что нам снится, дорогой. Сны - это просто случайные мысли, которые твой мозг пытается осмыслить.

— Вспоминая их сейчас, детка, я не думаю, что это было то, что ты называешь снами. Думаю, их лучше назвать кошмарами.

Внезапно улыбка на лице Кристины превратилась в ухмылку.

— Она была настолько плоха?

— Боже мой, хуже, чем ты можешь себе представить. Эгоистка и, судя по всему, полная... — Я не смог закончить это предложение, не в присутствии детей. — У нее уже третий... или четвертый... развод.

— Она мне никогда не нравилась - она была одной из тех девушек... Ну, ты всегда думал, что у нее есть скрытый мотив, когда она соизволяла заговорить с тобой. И, конечно же, у нее был ты!

— Почему то, что Марион встречалась со мной, должно было как-то повлиять на то, нравилась она тебе или нет?

— А как ты думаешь?

— Эээ, я должен чувствовать себя польщенным?

— Это зависит от обстоятельств. — Кристина поднялась со своего места и шагнула в мои объятия.

— О чем вы двое говорите? — внезапно перебила моя... наша старшая.

— О любви, моя сладкая. Мы с твоим папой очень любим друг друга, — ответила Кристина без малейших колебаний.

— О, вы двое сейчас будете сентиментальными?

— Не думаю, что в последнее время мы были достаточно сентиментальными, милая, — ответил я, — и думаю, это было самой большой проблемой здесь. Но я думаю... или, скорее, надеюсь, что я решил эту проблему.

— Как ты это сделал, папочка?

— Я взял воспоминание на обед, моя милая, и узнал, что иногда воспоминания - это не то, чем они кажутся.

Жизнь продолжается.

____________________________________________

От переводчика:

* В тексте - Oh B...alderdash. «Balderdash» перевелось как «бессмыслица», «галиматья», во всяком случае, такое определение было дано в академическом словаре. Ну... извините, это авторский текст. Получилось, как получилось.