Тёмный луч. Часть 5: Красавицы и чудовища

Двор Хладного утёса

— Мы не знаем наверняка, насколько они разумны. У них точно есть некий свой членораздельный язык, очень простой. Некоторые из них могут делать своими лапами какие-то простые орудия или пользоваться тем, что им дают. Однако, они точно отстают от людей в своём развитии очень и очень сильно. — А откуда они взялись? Их ведь очень мало! — Все грифоны в Империи появляются из королевства Гиокар. Это далеко на юге. Само по себе оно очень маленькое, занимает небольшую территорию, вокруг группы оазисов в огромной пустыне. Эта пустыня сама по себе является практически непреодолимым препятствием на пути к Гиокару. Как появляются грифоны — никто не знает. Гиокарцы сами появились на границе пустыни и предложили торговать: они нам грифонов, а мы им — женщин, оружие, заклинания. Их магическая школа была практически не развита, мы им сильно помогли.

— А почему не смогли покорить? — В первой же битве они выставили против Имперской армиии триста грифоньих всадников. Пятидесятитысячное войско с пятью магами было разбросано по пустыне за полдня. Они потеряли трёх грифонов. С тех пор мы с ними только торгуем. — А почему они не завоевали остальные земли? Насколько я знаю, во всей Империи сейчас не наберётся и сотни грифонов. — Видимо, им это не надо. Им и в пустыне хорошо, у них есть всё, чего может пожелать человек.

Беал и Дисари стояли на балконе Хладного утёса и наблюдали за огромным зверем внизу. Размером не меньше убитого в первый день пещерного медведя, грифон был тем не менее спокоен и даже не собирался улетать, хотя его крылья уже практически зажили. Хотя, к земле его приковывала огромная тяжёлая цепь — уверенности в достаточной её крепости не было ни у кого. А зверь даже не собирался с ней прощаться. Казалось, что ему и так достаточно комфортно. Он даже был несколько удивлён.

— Странно... Такой свирепый зверь — и он даже не собирается бежать. Почему?

— Не знаю, лорд Беал... Может быть, потому что его здесь не бьют? В войсках их бьют много и постоянно, а тут только кормят...

— Наверное, пора начать наш эксперимент, да, лорд Дисари?

Дверь в замке открылась, и внутрь двора вошла Лара. Она была абсолютно обнажена и осторожно двигалась к грифону. Заметив движение в углу, тот подскочил, напрягся и уставился на женщину. Оценив угрозу (а точнее, отсутствие таковой по его мнению), зверь огляделся по сторонам. На стенах никого не было, никто не мог на него напасть. Он рванулся к обнажённой женщине, но встал колом в паре метров от неё. Цепь вполне позволяла двигаться дальше — его остановило удивление.

Обычно люди при его приближении вели себя по-другому. Ещё те, которые были в железной коже — иногда пытались сопротивляться, а мягкие, особенно женщины, бежали. Он хватал женщин, срывал с них верхнюю кожу и осеменял их — как ту, в сражении. Дома ему часто кидали таких женщин. Иногда они даже оставались живы, но чаще — умирали от боли и травм. Впрочем, его-то это мало интересовало. Он точно знал — когда на нём нет всадника, то женщины — его законная добыча.

Эта же белоголовая даже не шевельнулась. Она как будто его не боялась. Когда он замер перед ней, не зная, что делать, она не только не сбежала, но даже подошла к нему вплотную и коснулась его лапы. Он отдёрнул лапу и сам удивился своей реакции. Да он может перебить её напополам одним ударом — чего он боится? Впрочем, она не давала ему думать. Её рука вдруг легла на его член.

Грифон вздрогнул и шумно фыркнул. Но, она вдруг нежно улыбнулась ему (улыбнулась?! Ему?!) и промурчала «Тихо, дурачок, я тебя не обижу!» Сначала одна её рука, а потом другая — заскользили вверх-вниз по его члену, даря ему неведомое доселе наслаждение. Монстр даже слегка подался назад, чтобы ей было удобнее. Что с ним происходит? Это что-то невиданное! Так не бывает! Он всегда брал человеческих самок силой, а тут...

Вдруг белоголовая наклонилась к нему и коснулась его набухшей уже головки языком. Она не могла взять его член полностью в рот, но и то, что она делала своим языком — уже сводило его с ума. Грифон вообще не понимал, что происходит, и что ему теперь делать. Но, вдруг женщина окончательно добила остатки его разума — она встала, поместила его член к своему влагалищу и начала медленно насаживаться на его инструмент.

Её лицо скривилось от боли, но она терпела и насаживалась на него. Когда он заполнил собой всё доступное пространство, она остановилась и прижалась к шерсти на его теле. Он хотел начать двигаться в ней, его тело требовало этого, но она, почувствовав его желание, тихо зашептала: «Погоди, мой хороший, погоди! Дай привыкнуть! Ты такой огромный!» И он подчинился, подчинился женщине впервые в жизни! Он не хотел делать ей больно! А затем она сама начала движения. Грифон лежал на спине, и его накрывали волны удовольствия. Наконец одна из них вдруг добралась до самого верха, и его член вдруг разрядился прямо в неё огромным комком густого семени. Он услышал лишь громкий вздох от неё.

Белоголовая медленно слезла с него и вдруг поцеловала его в клюв. «Я ещё вернусь, ты молодец!» Затем она неуклюже расставив ноги, пошла к выходу.

Тронный зал Хладного утёса

— Мы провели генетический анализ спермы грифона. Человеческая женщина вполне способна зачать от грифона. Видимо, именно это и произошло с нашей служанкой. Выносить плод ей будет сложно, но тем не менее это возможно.

— Можно ли это поставить на поток?

— Да, но женщинам нужна дополнительная подготовка. Нам повезло, что служанка выжила. Она крепкая и очень здоровая.

— А Лара?

— У Лары — хм... Богатый опыт. Кроме того, сидящий внутри неё паразит сильно отличается от наших. Он может менять параметры её тела, причём достаточно быстро. Но, даже ей пришлось несладко. Верно, девочка моя?

— Да, мама.

Лара с улыбкой сидела рядом с троном, поджав под себя ноги. Она уже оправилась от секса с грифоном и даже прокручивала его снова в голове. Пожалуй, он доставил ей некоторое, хоть и болезненное, удовольствие. Сара разложила на столе бумаги с записями — Гхон, будучи сам по себе ходячей генетической лабораторией, дал ей полный анализ спермы грифона и, как следствие породы этих животных.

Очевидно, что эти животные были выведены искусственно, так как сами по себе орлы и львы вряд ли могли дать потомство. Скорее всего, сюда вмешалась магия. С другой стороны, грифон был идеальной машиной для убийства. Мощное тело, агрессивный характер — и в то же время полное отсутствие страха смерти. Платой за это был большой гормональный перекос — животное росло всю жизнь, и лет через пять кости просто ломались под собственным весом. Грифон-семилетка уже не мог сражаться, так как его крылья просто не способны были поднять его собственный вес. Пойманному в Хладном утёсе грифону было три года.

Размножались они как и другие млекопитающие, но в генотипе была странная особенность — Гхон не смог подобрать геном самки грифона. Как он ни складывал паззл — жизнеспособного решения не получалось. Неужто, они размножаются через человеческих женщин? И это объясняет тот большой поток рабынь, которых просят гиокарцы в обмен на грифонов.

Гхон решил попробовать разводить этих животных, но сначала нужно было найти хоть какое-то количество женщин, способных пережить ужас секса с этим монстром. Возможно, их следовало подготовить, а это было не так-то просто. Лару Гхон не мог заставить это делать — слишком ценным воином она была. Поэтому, пока решили просто посмотреть, чем кончится беременность изнасилованной монстром служанки. В конце концов, отрицательный результат — это тоже результат.

Поля перед Хладным утёсом

После того позорного падения во двор этой каменной человеческой норы жизнь Клыка изменилась кардинально. Всё, что здесь с ним происходило, было не только в новинку, но и в корне отличалось от его прежнего опыта.

Во-первых его тут не били. То есть, совсем не били. Раньше за любую провинность его лупили металлическими палками по пальцам лап, а он в страхе стоял и терпел. Он много раз спрашивал себя, почему он не разметает этих жестоких людей, причинявших ему страшную боль... но, стоял и терпел. А тут терпеть было не надо — его никто не обижал. Даже наоборот, кормили, водили купать...

Во-вторых — совокупление. Раньше ему бросали в вольер человеческих самок, и он их брал. Большинство погибали, но некоторых, живых, потом уводили куда-то. А потом — даже это прекратилось, т. к. его купил железный человек — тот самый, который свалился с него и погиб здесь. Здесь же белоголовая сама приходила к нему и отдавалась ему. Более того, ему начало казаться, что ей это нравится. Правда, в один из разов она засунула ему в член какого-то отвратительного жука, но тот не причинял ему никаких неудобств. Зато губы, язык и нутро белоголовой были средоточием удовольствия для него.

Особенно она любила совокупляться с ним в воздухе. Когда она попросила об этом в первый раз, Клык даже немного испугался — он никогда так не делал. А потом оказалось, что это потрясающая забава — схватив её своими мощными лапами и насадив на член, он выписывал неимоверные кульбиты, нырял в облака, то падал, то свечой взлетал вверх... А белоголовая визжала, двигая тазом, то сжимаясь, то раскидывая руки в стороны. Иногда её движения становились вдруг частыми, она как-то по-особенному орала и сжимала его крепко своими руками (хотя, в этом не было нужды — он её очень крепко держал), а потом обмякала в его руках. А после этого, когда его член тоже обмякал, наполнив её лоно — гладила его своими ладошками, целовала в грудь, клюв и приговаривала: «мой хороший, какой же ты хороший!»

А ещё с ним здесь разговаривали. Не как там, у «прошлых людей», где все разговоры сводились в приказы, а по-настоящему. Сначала — белоголовая, а потом — другие. Клык поначалу шарахался, а потом — привык. Так она ему и имя дала — Клык (хотя, клыков-то у него и не было вовсе, но таков был её каприз). До этого люди его никак не звали, а выговорить его имя на языке грифонов вряд ли могли.

Новые люди нравились Клыку. И вот, сегодня белоголовая верхом на нём выехала на поле перед Хладным утёсом. Там начинался бой. Выстроившись линией железные люди с острыми железками в руках медленно шли на... Клык остолбенел — люди воевали с соломенными снопами, насаженными на колья. Они что, рухнули с деревьев? Зачем воевать со снопами? Нет, у старых людей он видел, что люди бьют своими железками по снопам, но чтобы идти на них строем...

— Ну что ты застыл, Клычок? Это тренировка, теперь вместе с нами. Сейчас ты взлетишь, потом приземлишься за врагом (да, за этими снопами) и ударишь их. А потом латники атакуют. Давай!

Клык сделал как говорила белоголовая. Латники навалились на остатки снопов и изрубили их на кусочки. А затем — вернулись назад и опять выстроились в линию. Крестьяне тем временем притащили новые снопы и поставили их на место старых. И всё повторилось.

Зачем это всё делалось, грифон понял только через полтора месяца, когда осознал, что несколько простых боевых движений он делает уже даже не думая. Но, что самое главное, он делает это не один, как раньше, а вместе с железными людьми. Теперь он не сам по себе, а в команде. Что такое «команда» он не знал, но белоголовая считала, что это очень важно. А она была самым прекрасным, что было в его жизни, и значит — для него это тоже важно.

Тронный зал Хладного утёса

— Лара, как Клык осваивает оружие? — Беал поднял голову от карты и посмотрел на входящую блондинку. За это время она несколько раздалась в бёдрах (и до того — вовсе не маленьких), т. к. паразит подгонял её тело под размеры грифона. И вот, сейчас покачивая своей мощной мускулистой задницей, Лара прошла мимо стоявших над картой мужчин к трону. — Нормально осваивает. Вчера ребята только успевали менять чучела после его огнемёта и пушки. Латникам почти не остаётся работы. Мы уже строим бычью кавалерию и клин пехоты в полный порядок — разносит в щепки за двадцать секунд от взлёта до атаки латников. — А мячики? — Роберт залился громким смехом. Футбол был новым увлечением Клыка. Порвав несколько мячей, он научился соизмерять силу и теперь радостно носился по полю во «внеучебное» время, гоняя мяч с солдатами. — Мальчишка... Он был бы отличным футболистом, если бы не был грифоном! — Лара звонко захохотала, — А что с популяцией?

За прошедшие три месяца изнасилованные ещё в Хладном утёсе женщины плюс женщины из Гнезда принесли, наконец, пополнение. Теперь у Гнезда были силы на то, чтобы развиваться дальше. И планы, которые строил Гхон, наконец, должны были начать осуществляться. И первым делом надо было наращивать темпы.

По всем деревням и в единственный город Долины Шипов отправились гонцы со словами от повелителя Хладного Утёса: любой женщине, пришедшей в Хладный утёс и оставшейся там работать до следующей зимы, будет впоследствии выдано зерно, удобрение на посевную. Также ей будет отстроен новый дом взамен старого и выделена дополнительная земля для засева. Было несколько условий: женщина должна быть совершеннолетней и не должна быть немощной старухой.

Двор Хладного утёса

С окончания гражданской войны прошло сорок лет, но раны её до сих пор зализаны не были. И хотя рождённые незадолго до неё мальчики уже успели стать взрослыми мужчинами — их катастрофически не хватало. А если ещё добавить послевоенную разруху проигравшей страны, разгул преступности, контрибуции победителям, произвол оккупационных войск — сорок лет оказалось слишком мало для полного восстановления.

Матерью Свийлы была «дочь войны». Появившись на свет нежеланной и не имея отца, а точнее имея с десяток отцов из разных краёв Империи, она и сама не смогла найти семью и избежать позора. Свийла родилась под забором просто потому что её мать зарабатывала на жизнь продажей своего тела за кусок хлеба. И ещё ей несказанно повезло — она была единственным выжившим ребёнком своей матери.

Сама она тоже скиталась по свету, сбежав от родительницы в пятнадцать лет с молодым вором. Однако, тот бросил её после того как лишил чести, а потом его поймала стража и заточила в тюрьму в крепости Засов. Свийла же сначала несколько лет шаталась от одного двора к другому, подрабатывая то служанкой, то кухаркой, а потом прибилась к постоялому двору, где также сначала работала на кухне.

Однако, потом хозяина постоялого двора повесили ал Берты за то, что он отказался обслужить их бесплатно, а его дочь, ставшая хозяйкой корчмы, заставила её обслуживать клиентов не только стиркой и уборкой, но и телом. Свийла несколько раз хотела бежать, но здесь её кормили, одевали — куда она побежит? И каждый раз она оставалась. Однако, гонец из Хладного утёса принёс ей шанс на спасение. Даже если в крепости её будут брать по десять солдат в день — в конце она получит шанс навсегда избавиться от торговли своим телом ради пропитания. Дом, зерно, земля — об этом можно было только мечтать. Именно тогда Свийла решилась: собрала свои скромные пожитки и юркнула ночью за ворота корчмы.

И вот сейчас она, худощавая высокая кареглазая шатенка в длинном платье на голое тело и длинной русой косой до попы стояла среди других женщин у входа в замок. Их было много — толпа простиралась через весь мост. Совсем молодые и уже солидного возраста, блондинки и брюнетки, худые и полные, с вещами и без: пожалуй, их объединяло только одно: бедность и надежда на удачное предложение.

Свийла была здесь уже третий день. Очередь медленно двигалась вперёд, и вот, наконец, она уже стояла перед самой железной решёткой у входа в крепость. Некоторое время назад группа женщин зашла внутрь, и стражники сдвинули копья. Между Свийлой и её будущим оставалась пара женщин и год работы в замке.

Впереди неё стояли мама с дочкой. Дочка, совсем ещё юная, видно только что вступившая в совершеннолетие, а мама — уже постарше. Девушка в предвкушении оглядывается по сторонам, щёки зарделись, волнуется. А мама — понурая, в глаза не смотрит, уставилась в пол. В отличие от дочки, она знает, зачем пришла.

Рядом со Свийлой стоит уже пожилая женщина, почти старуха. Половины зубов нет, морщины на лице и руках. А взгляд — живой, скачет по стенам, по охранникам, по товаркам.

Сзади — ещё несколько женщин разного возраста. Одна — сразу видно, деревенская красавица. Горделивый взгляд, красивое платье, чёрная коса почти до пят. Что её сюда занесло? Неужто захотела свободы и независимости и решила по-быстрому свой дом заработать? Понимает ли она, что ей делать придётся?

А вот ещё две сестрички. Обе с огненно-рыжими волосами, стесняются, держатся за руки. У обеих длинные платья и котомки за плечами. Иногда перекидываются словами, смущённо хихикают, разглядывают очередь и стены крепости.

Калитка в решётке открылась, и из неё вышла миловидная худенькая девушка в длинном платье и платке поверх волос. Она оглядела стоявших поблизости женщин и пригласила их внутрь. Очередь тронулась, и Свийла наконец вошла в ворота. После того как за ней вошло ещё несколько женщин (сколько пальцев на руках и ещё столько же, как она посчитала), худышка закрыла калитку и жестом позвала за собой. Пока они шли по двору крепости, проводница объясняла им условия.

— Итак, вы пришли сюда работать. Через год вы выйдете отсюда с правом на собственный дом, участок и всё необходимое для посева. Ну, кто захочет уходить, конечно, ведь здесь у вас будет всё бесплатно: еда, крыша над головой, все условия. От вас будет требоваться одно — работать на нас.

— А что мы будем делать? — наивная молодая дурочка под угрюмым взглядом матери выглядела непосредственной и абсолютно бесстрашной.

— Первое задание у вас всех будет одинаковое, оно займёт три месяца. А потом — по результатам вашей работы решим. Сперва же вам надо пройти медосмотр и помыться. Потом вам выдадут одежду и покажут, где вы будете жить. Идите за мной.

— Я надеюсь, что выданное нам зерно будет приличного качества? Не хотелось бы провести целый год вот так, в таком вот рубище, — черноволосая гордячка презрительно окинула одежду проводницы взглядам.

Женщины вслед за проводницей зашли в комнату на цокольном этаже. Там было несколько кушеток и несколько женщин в такой же одежде: платье и платок.

— Раздевайтесь и ложитесь на кушетки. Наши целительницы вас осмотрят, а потом мы пойдём дальше. Одежду складывайте вон туда.

Женщины нехотя по очереди разделись, легли на кушетки. Целительницы обходили их по очереди, осматривали кожу, зубы, половые органы. Осмотр занял полчаса, после чего их всех, обнажённых и босых, повели дальше. Проводница завела их в полутёмную комнату с чем-то мягким на полу, а затем остановилась.

— В душевой моется предыдущая группа. Я пойду их потороплю, а потом вернусь за вами. Подождите меня немного. Можете пока сесть на пол, он специально мягкий. Я скоро вернусь.

Она выпорхнула за дверь в конце комнаты, и две двери в комнату (откуда они пришли и куда должны были идти) мягко закрылась. Уставшие от долгого стояния и нервов женщины начали рассаживаться по полу. Кто-то даже прилёг, но большинство сидели в разных позах. Приятный аромат, мягкий пол — всё это действовало успокаивающе и расслабляюще.

Дверь снова открылась, проводница зашла в комнату и зачем-то встала у стенки, смотря на женщин. Свийла, сидевшая на полу, облокотившись на стену, попыталась встать и вдруг с ужасом осознала, что её лопатки прилипли к стене, а ягодицы и пятки — к полу. Она, было, дёрнулось, но стена и пол держали её крепко. Только, это уже были не стена и пол, а какая-то вязкая жидкость, глина или кисель, которая обняла её тело, всосала и не давала даже пошевелиться.

— Что это значит?! — испуганный вскрик женщины средних лет всполошил всех. Начался гвалт, кто-то упал, раздался визг. Проводница стояла, спокойно смотря на царивший вокруг бардак, пока все, наконец не успокоились и не уставились выжидающе на неё. Тогда она отделилась от стены и пошла вокруг них, как бы проверяя, надёжно ли они закреплены. А заодно — снизошла до объяснений.

— Ваше первое задание будет очень простым. Вы должны будете принести нашему Господину новый приплод. Это будут разнообразные создания, которые родятся у вас через три месяца из отложенных в вас яиц и личинок. Дальше кто-то из вас так и будет приносить новых членов Гнезда до окончания срока работы. Другие будут обслуживать мужчин и женщин гнезда, работать по хозяйству. Возможно, кто-то из вас станет воином, целителем или ремесленником — но, тут надо иметь особенные способности.

— Какие ещё личинки?! — черноволосая «королева» сидела, скрестив ноги и опёршись на правую руку. Так она и застряла в жиже. Сейчас она размахивала левой рукой и тщетно пыталась встать. — Ты сдурела, швабра? Я сюда пришла чтобы быть спутницей лорда Беала, что за чушь ты несёшь?

Проводница подошла к орущей крестьянке и схватила двумя руками её трепыхавшуюся левую руку. Затем, несмотря на сопротивление, женщина прижала её руку к полу, и тот мгновенно засосал кисть. Брюнетка извергла из себя поток оскорблений, но сделать уже ничего не могла — обе её руки были надёжно закреплены на полу.

Тем временем Шейла, а это была именно она, поставила ногу на грудь сидящей девушки и надавила. Брюнетка пыталась сопротивляться, одновременно наделяя Шейлу грязными эпитетами, но всё же упала на спину. Пол засосал её тело, и на поверхности осталась только голова. Шейла подошла с другой стороны, взяла девушку за волосы и потянула вниз. Затылок брюнетки надёжно приклеился к полу. Теперь она могла только лёжа на спине с неестественно сложенными ногами орать оскорбления в воздух.

— А теперь я покажу вам, что с вами будет.

Шейла посмотрела на дверь. В ней уже стояли несколько монстров новой для Гнезда категории. Небольшие быстрые ноги росли из туловища, похожего на тело ската. Только, у этого тела посередине сверху был бугорок, а снизу — большой яйцеклад, больше похожий на член какого-нибудь пса.

— Возьми вон ту, — Шейла указала пальцем на смирно лежащую в углу пожилую женщину. Монстр быстрыми движениями переместился в указанном направлении и прыгнул на её бёдра. Женщина с отвращением закрыла глаза и зажмурилась. Странный монстр (Гхон назвал этот вид Осеменителем) вставил свой яйцеклад в женщину, обхватил её бёдра ногами и замер. Бугорок на его спине зашевелился спазмами и начал уменьшаться. С каждым спазмом он становился заметно меньше, а живот женщины, напротив, рос. В конце концов, монстр отпрыгнул от женщины и убежал обратно за дверь. А несчастная жертва вдруг приподнялась на руках — видимо после откладывания яиц пол отпускал прилипшие конечности. Она отползла к стене и тихо зарыдала.

Увиденное повергло женщин в шок. Молоденькая девушка запричитала «мамочка, я не хочу!», её мать закричала «отпустите её», кто-то рыдал, кто-то выл, кто-то умолял. Однако, Шейла молчала и не двигалась, ждала. Наконец, когда всё стихло, она произнесла:

— Каждая из нас через это прошла. И я — тоже. Поверьте, принести потомство несколько раз — в этом нет ничего страшного. Хуже если ты остаёшься в роли инкубатора на всю жизнь. Но, это надо особо отличиться. Вот, как эта, — Шейла ткнула пальцем в прижатую к полу блондинку.

— Нет! Прошу, нет! Прости! Я не понимала, что несу! — «королева» вряд ли была искренна, но ситуация обязывала её хоть что-то сделать, для своего спасения.

Шейла поставила ноги по обе стороны от головы крикуньи и села на колени, накрыв лицо девушки своим платьем.

— Я дам тебе шанс. Ты сейчас будешь лизать меня до тех пор, пока я тебя не остановлю. А если сделаешь какую-нибудь глупость — я утоплю тебя прямо здесь, в этом полу. Все остальные же — расслабьтесь. Чем меньше вы будете сопротивляться, тем легче вам будет принять в себя детей Господина. Давай, шлюшка, начинай. Ох... да... Под действием неумелого, но старательного языка брюнетки Шейла начала качаться и тихо стонать.

Свийла,

лежавшая в дальнем от монстров углу, огляделась. Две рыжие сестрёнки, сидевшие около стенки друг рядом с другом, испуганно глядели на подбегавших к ним монстров. Одна из них сидела на попе, и сейчас пол держал её за ягодицы, стопы и кисти рук. Вторая, видимо, в начале событий сидела напротив неё на коленях, а потом дёрнулась вперёд. Её руки стояли по обе стороны бёдер сестры. Их лица были прямо друг напротив друга. Сопротивляться они не могли — их руки были надёжно прилеплены к полу. Одна из них вдруг заплакала и запричитала:

— Кейла, миленькая, спаси меня, прошу тебя! — Литуа, я не могу. Успокойся. В конце концов, это не смертельно и может быть даже не больно. — Я ещё никогда... Даже с мужчиной... Погляди, как он на меня смотрит! Он как будто сожрать меня хочет! Я хочу домой! — Литуа, тихо, тихо! Нас никто не отпустит, ты же видишь! Мы не сможем драться с ними. Давай закончим с этим побыстрее и всё!

Ту, что звали Кейлой, видимо старшая, посмотрела на монстра, стоявшего сзади неё и вдруг прогнула спину, выпячивая попу, покрытую платьем. «Ну давай уже, тварь!» Монстру не надо было долго ждать, он прыгнул на девушку, задрал платье и воткнул в неё свой яйцеклад. «Ай! Больно! Тише!» — девушка зажмурилась, из глаз её брызнули слёзы, а по внутренней стороне бедра потекли капельки крови. Монстр, будто слушаясь, замер на несколько мгновений, а затем медленно и аккуратно продолжил своё движение. Рыжая прислушивалась к своим ощущениям и снова обратилась к сестре.

— Видишь, Литуа, всё хорошо... ой... Это почти... оооох... почти не больно! Расслабься, не противь... ой-ой-ой... ой... не противься! Маленькая моя, поддайся ему, иначе будет как с вон той! — и Кейла показала на маму с дочкой. Обе лежали все заплаканные, но все бёдра дочки были в крови: монстр, пытаясь подавить её сопротивление, раздвигал её бёдра когтистыми лапами. Мама рыдала, а её дочь верещала в голос от боли, страха, отчаянья и унижения. — Кейла, сделай что-нибудь! Мне страшно! — Литуа впала в истерику.

Литуа подумала секунду и вдруг подалась вперёд и накрыла губы сестры своими. Та вытаращила глаза и от неожиданности расслабила колени. Этого хватило монстру, чтобы скользнуть между ногами Кейлы, пролезть под платье и вонзить свой яйцеклад в сокровенное место Литуы. Девушка заорала, дёрнулась, как вдруг почувствовала на своей шее руку сестры. Кейла стояла над ней с огромным животом. Оплодотворявший её монстр уже сбежал, и Кейла как могла близко подползла к сестре.

— Кейла, что ты делаешь? — Тихо, дай ему сделать это! Видишь, это не страшно! — и снова Кейла заткнула рот сестре поцелуем. А кода животы у обеих были уже заполнены, то они обе обмякли на пол и вдруг обнялись и снова слились губами.

Свийла уставилась на подбежавшего к ней монстра. Он, словно ожидая от неё приказа замер около неё. Девственницей, как рыжие сёстры и наивная девочка, Свийла не была, боли не боялась. Да, неприятно, но и отдаваться на скамейке потному воину в таверне было неприятно. А что делать — жить-то как-то надо было. Вот, и сейчас — что делать. Она знала, на что шла.

Свийла раздвинула колени, и странное создание прыгнуло к ней. Долго ждать не пришлось: женщина почувствовала, как в её лоно входит большой, твёрдый и тёплый предмет. А затем вдруг, расширяя её нутро в неё один за одним вталкиваются круглые предметы. Было немного больно, но вполне терпимо. Она даже возбудилась. В отличие от других женщин — в комнате было шумно. Кто-то кричал, сопротивлялся, пытался даже отбиваться. И над всем этим вдруг взлетели крики удовольствия от Шейлы.

Когда Шейла кончила на лицо брюнетки и остановила её сумасшедшее лизание, всё уже было кончено. Осталась только эта самая когда-то непокорная, а сейчас униженная бывшая «королева».

— Ты справилась, молодец. Я тебя прощаю. Через три месяца мы вернёмся к этому разговору. А пока тебя оплодотворят самыми большими яйцами, чтобы эти три месяца тебе не показались раем. На этом я с вами прощаюсь — дальше за вами придут уже другие люди.

Под отчаянный вопль брюнетки Шейла вышла в дверь. А через несколько минут в комнату зашли четверо мужчин. Женщины пытались прикрываться, но получалось плохо. Мужчины подошли к двум ближайшим к выходу женщинам, подхватили их под руки и повели вон. Через некоторое время они вернулись уже без женщин и взяли следующих. В третьей паре была и Свийла.

Подземелье Хладного утёса

Идти было сложно: огромный живот надо было поддерживать руками. Она бы, может, и не дошла сама, но мужчины держали под руки. Тёмный коридор привёл в огромный, объятый полумраком зал, оглядев который Свийла ахнула. Вдоль стен зала до границы видимости в три ряда уходили полки. На них были женщины. Их ноги были раздвинуты, животы огромны. Сами они сидели кто как. Кто-то просто безучастно лежал на спине, другие сидели и с любопытством смотрели на входящих. Кто-то спал. У некоторых изо рта торчали щупальца и, судя по глотательным движениям женщин, эти щупальца давали еду.

Свийлу повели на второй этаж. Она со своими сопровождающими шла по широкому проходу, а справа от неё лежали другие женщины. Кто-то махнул ей рукой. Вдруг, она услышала какую-то возню и оглянулась. Женщина, которую они уже прошли, вдруг выгнулась и вцепилась руками в пол — такой же мягкий, как в предыдущей комнате. Её живот начал сокращаться, начались спазмы и вдруг, под её громкий полустон-полувздох между её ног показалось какое-то существо. Одно, второе, третье — к горлу Свийлы начал подкатывать ком. Однако окрик сопровождающего оборвал это зрелище — она должна была идти на своё место.

Постель Свийлы была между одной Кейлой и какой-то незнакомой пожилой женщиной. Для последней всё это было не впервой, как видно, и она ободряюще подмигнула Свийле.

— Не бойся, это только в первый раз страшно! Пройдёт три месяца, ты принесёшь приплод. Потом неделя отдыха, а дальше — как получится. Куда определят. Или снова приплод, или в казарму к солдатам, или убираться-готовить. — Тебя определили сюда? — Я сама вызвалась. В казарму меня не брали — старая уже. А готовить-убирать — нет уж! Ещё не хватало, итак всю жизнь на кухне да с тряпкой провела! А тут — что? Лежишь, тебя кормят, поят. Хочешь, если сил хватит — можешь встать прогуляться. Далеко не уйдёшь — тяжело, а так... Поговорить можно с кем-то. Вон, Слашка, рядом со мной — оказывается целительница бывшая! — Ой, Пиола, всем-то ты всё растрепешь! — Да ладно тебе! Вот, я тут уже второй раз. Только вчера меня оплодотворили снова. Теперь вот ждать три месяца. Да и хорошо, ещё два раза таких — и дом, зерно... Хотя, нужны ли они мне, если тут вообще думать ни о чём не надо. А ещё я сюда пришла когда — у меня такие струпья были по всему телу... И ничего нет сейчас, смотри! У них тут такая магия лечебная! За тебя даже о твоих природных нуждах думают. Прям под себя всё делаешь, а кровать сама всё берёт и забирает. А чтобы поесть — вот это щупальце берёшь рукой и в рот. Смотри! — Пиола взяла большое фиолетовое щупальце рядом и засунула себе в рот, а затем начала чмокать. Видимо, оттуда поступала еда.

Свийла под эту трескотню устроилась поудобнее. Она, конечно, знала, что тут её тело будет работать по полной программе, но не думала что так. Было ли это хуже чем ютиться по постоялым дворам, отрабатывая миску похлёбки под потными, грязными и иногда жестокими вояками? Сейчас Свийла не могла ответить на этот вопрос. Надо было подождать. Ей предстоял ещё долгий год в этом замке.