Любимых вспоминая имена – 8 –  Нина

Эту девочку помню потому, что она единственная с этим именем в списке моих интимных подруг и, главное, потому что она подарила мне свою девственность.

Что же в имени этом? Посмотрим. Оказывается, о происхождении имени есть много версий. В иврите слово «нин», переводится как «правнук». Нина, соответственно, означает «правнучка». На языке кечуа оно значит «тлеющие угольки», «пожар». У шумеров Нин, означающее «госпожа», использовалось как составная часть имен богинь. В переводе с грузинского языка имя Нина означает «юность». Основателя Ассирийской империи звали Нинос, что трактуется как «царственный», «великий».

А как же имя отразилось на характере? Пишут, что «Нина никому не навязывает свое мнение, но легко поддается влиянию. Этим нередко пользуются мошенники и корыстолюбивые знакомые. Порой девушка кажется немного диковатой, однако это связано с тем, что Нина часто становится жертвой обстоятельств. Добрая и отзывчивая, она редко отказывает обратившимся к ней за помощью, даже если понимает, что ее используют. Из сложных ситуаций выбирается только собственными силами, не прибегая к чужой помощи».

Я писал уже, что весной перебрался в общагу, где с другом Анатолием (Царство ему небесное!) усиленно готовились к выпускным экзаменам с рабфака, оценки которых засчитывались как баллы для поступления. Наши экзамены начинались после студенческих, но до основных вступительных. Блин, во, запутал вас этими «до», «после» и «между».

Короче, в комнате мы остались вдвоем. Двое соседей второкурсников сдали сессию и уехали домой. Зато общага заполнилась абитуриентами, которые очень шумно и пьяно готовились к вступительным экзаменам. Для молодого поколения читателей объясню, что о пресловутом ЕГЭ тогда еще не знали и экзамены сдавались в формате «лицом к лицу с комиссией» или письменно, скрипя перышком по бумажке.

Безудержное веселье «абитуры» мешало подготовке, особенно, когда по коридору из комнаты в комнату бегают симпатичные девчонки в коротких юбчонках. Надо отдать должное другу Толе мудро рассудившему: «Вот смотри, мы сдадим наши экзамены как раз тогда, когда у «этих» пройдет первый. И те из них, кто провалится, домой не поедут, а начнут тратить папины денежки и пускаться во все тяжкие. Вот тогда мы и найдем себе девчонок». Как тот горный козел из анекдота. Помните (?), «вот когда солнце опустится за гору и стадо заснет, мы спустимся в долину и переебем всех овец». В каком-то рассказе я уже приводил этот пример.

Так оно и произошло. Пока готовились присматривались к девчонкам в нашем корпусе и приметили несколько симпатичных подружек.

И вот нас зачислили на первый курс. Отметили это в ресторане с друзьями по рабфаку, а на следующий день приступили к разведке в стане абитуриентов.

Главной приманкой для завлечения к себе девчонок была очень качественная запись рок оперы Ллойда Вэбера «Иисус Христос Суперстар» в британском варианте с Гилланом в главной партии. Запись сделали с оригинального диска, привезенного папой-дипломатом одного из наших старшекурсников. В 1975 году опера уже пять лет не сходила с лидерских позиций в мировых музыкальных чартах, а в СССР только-только стала супер популярной.

Проходя мимо скамеек напротив входа в наш корпус, заметили парочку приглянувшихся нам ранее подружек. Они что-то обсуждали с задумчивыми лицами.

— Привет, девчонки! Как дела? Сдали? – Толя взял на себя инициативу.

— Привееет, - вяло в один голос протянули девушки.

— Что так грустно? Не сдали? Ничего, на следующий год поступите.

— Да уж...

— Ладно, не надо расстраиваться. Вот мы с другом, - Толя кивнул в мою сторону, -. ..даже в армии послужили, а теперь поступили.

— А вы на какой факультет? – участливо спросила одна из девчонок.

— На международный (здесь я привожу название условно).

— Ого! А вы иностранные языки будете изучать?

— Не только языки, но и страны разные... как там люди живут, какие песни поют. Кстати, у нас отличная запись есть Jesus Christ Superstar, - Толя намеренно произнес это по-английски, чтобы подчеркнуть некую осведомленность в знании языка.

Это произвело впечатление. Девчонки оживились и всем видом показывали, что им приятно общение с нами. Надо было развивать успех. Тут и я вступил в диалог.

— Приходите сегодня к нам. Отметим наше поступление и ваши перспективы, послушаем запись. Чего-нибудь приготовим.

После слов о еде девчонки оживились. Мне показалось, что тема пропитания была для них актуальна. Как потом выяснилось, они действительно умудрились потратить все родительские деньги и теперь считали копейки, ожидая перевода из дома.

— Ну, может быть... да, Наташ? – спросила одна, обращаясь к подруге.

— Да, надо познакомиться! – Толя вступил в своей манере, - Это мой друг Владимир, а как вас зовут? – Обратился он к говорившей.

— Я Нина, а это, ну, вы поняли, Наташа.

— Это мой друг Анатолий, а живем мы в триста пятой комнате, - поддержал я манеру товарища, - Давайте к нам через час заходите, мы пока чего-нибудь на стол сообразим.

Девчонки оживились. Только я не понял, в предвкушении чего – то ли приятного вечера, то ли возможности поесть. Морочиться с приготовлением не стали, а с кастрюлькой сходили в столовую и купили четыре порции тефтелей с картофельным пюре и глубокую тарелку овощного салата. Вино у нас было и даже бутылочка рижского бальзама, недавно привезенного из Риги отцом. Кроме того оставалось еще немного шоколадных конфет фабрики «Лайма». Короче, для обольщения новых знакомых все было готово.

Девчонки пришли точно через час, как часовые у мавзолея. Они переоделись, наверное, в самое нарядное, что было с собой. Наташа в приталенном батнике, расстегнутом на груди до ай-яй-яй и мини юбке из «шотландки» с запахом спереди. Волосы зачесаны на одну сторону, что эффектно обрисовывало контур лица с одной стороны и красиво обрамляло кудряшками другую половину. Юные барышни всегда нежны и красивы. Поэтому не буду вдаваться в детали, скажу только, что юна, стройна, мила, привлекательна.

Нина тоже была в черной мини-мини юбке. Знаете такие, которые девчонки все время тянут вниз. На ее ножки смотреть было одно удовольствие – стройные, гладкие, не спортивные. Зато как хочется их гладить и класть на плечи. Сверху водолазка, облегающая так, что острия сосков, кажется, вот-вот прорвут ткань. Глаз не оторвать! А внешность? Обычная такая симпатичная девчонка с прической каре, скрадывающей довольно полные щечки. Картинка, одним словом.

Толик аж присвистнул от восторга, когда девчонки вошли.

— Слушай, Володь, а мы не во фраках... Как же так?

Все засмеялись, а девчонки еще стали кокетливо защищаться, что, дескать, ничего особенного они не надевали и вообще наш с Толей «домашний прикид» им очень даже нравится.

А нравиться было чему. Наши трикотажные треники буквально сразу взбугрились от напора первичного признака, что не ускользнуло от цепкого взгляда девчонок. Но, если Наташа посмотрела на «это» с интересом и улыбкой, то Нина явно смутилась. Подумал, что из них двоих Наташа была более искушена в интимных вопросах. Я не ошибся, убедившись в этом в тот же вечер, а потом еще из рассказа Наташи. Но пока мы готовились угостить барышень ужином.

Девчонки определенно были голодными. Стесняясь и кокетничая, они манерно, не спеша начали трапезу, но уже после первых укусов стали быстро-быстро уплетать, не отказываясь от добавки. Мы же вели себя по-джентльменски, ухаживая за дамами, не забывая подливать вино в их стаканы.

Магнитофон крутил бобину, ублажая слух действительно классической музыкой. Когда дошло до арии Марии Магдалины мы с Толей почти одновременно запели слова:

He's a man he's just a man

And I've had so many men before in very many ways

He's just one more

Should I bring him down should I scream and shout

Should I speak of love let my feelings out...

— Ухты... а вы все слова знаете? – искренне заинтересованно спросила Наташа. – А сейчас вы что спели? Ну, о чем она поет?

— Это Мария Магдалена. Ее ария... Вы же знаете, кем она была, да? – я провокационно посмотрел на девчонок.

— Ну, да... проститутка...- смущенно проговорила Нина.

— Правильно. Вот она и поет, что Христос просто мужчина, а у нее было до него так много других мужчин и самыми разными способами... - тут я сделал длинную смысловую паузу, чтобы проверить реакцию девушек на «разные способы», потом продолжил, -. ..вот она в раздумьях, стонать ей или кричать (?), отпустить на волю свои чувства и признаться ему в любви (?)... Короче, вот об этом она поёт.

— Что? Так прямо об этом говорит? – Нина была поражена откровенностью текста, - Ты обманываешь, наверное...

— А смысл? Зачем мне обманывать? Возьми текст и словарь. Ты какой язык в школе учила?

— Ну, английский. Нет, так-то я кое-что понимаю, но когда быстро говорят не могу перевести.

— Тренируйся. Ладно, давайте за вас, девчонки, выпьем! Кстати, а вы сами откуда? Вот Толик из Волгограда, а я из Латвии.

— А мы обе из Уральска. Это около Казахстана, слышали такой город?

— Слышать не слышали и бывать не приходилось, - ответил я за обоих.

— И хорошо, что не бывали... там не так интересно, как в Латвии, например, - Нина с улыбкой посмотрела на меня.

В тот вечер мы еще долго сидели и болтали о разном. Изредка выходили на лестницу покурить. Наташа составляла нам компанию, а Нина не страдала этой зависимостью, но выходила вместе с нами. Часов около одиннадцати, примерно за час до закрытия дверей общаги, мы с Ниной предложили друзьям выйти прогуляться на полчасика перед сном, но они отказались, хитро переглянувшись перед тем, как покрутить головой.

Мы с Ниной направились в сторону сквера посреди корпусов общаги. Это был старый сквер, густо заросший кустарником. Из-за склонившихся ветвей скамейки были почти не видны, чем и пользовались многие влюбленные парочки, чтобы целоваться и шалить. Мимо тискающихся на скамейках студиозусов мы прошли почти в самый конец дорожки и нашли свободную лавочку.

— Сядем? – спросил Нину.

Она кивнула и потянула юбочку вниз, чтобы присесть.

— У тебя красивые ножки, что ты все тянешь юбку вниз?

— Не удобно...

— Ну, что такое неудобно мы все знаем, а такие ножки грех прятать...

— Не смущай меня, - даже в темноте было видно, как порозовели ее щечки.

Вместо слов сжал в ладонях ее голову и поцеловал сильно и влажно. Она сначала дернулась всем телом, но тут же расслабилась и обняла меня. Ладонь скользнула по шее вниз и остановилась, зацепившись за острый сосок. Это не фигура речи, а именно так твердой горошиной выпирало это чудо под тканью «водолазки». Непроизвольно сжал его пальцами. Нина оторвалась от моих губ, закинула голову в глубоком вдохе и со стоном выдохнула. Положил ладонь на затылок и снова повернул милую головку для поцелуя.

Целоваться по-взрослому она не умела. Просто подставляла губы и отстранялась, чтобы перевести дыхание. Когда я начал игру языком, она вообще не поняла чего я добиваюсь, но, повинуясь настойчивым движениям, приоткрыла рот и пустила язык внутрь. О, боги! Что тут началось! Она вдруг начала сосать кончик языка, да так сильно - до боли. Пришлось прервать ее энтузиазм влажным поцелуем губ. Одновременно пролез рукой снизу под «водолазку» и сжал нежную сферу груди, коснувшись пальцами соска. Нина ослабела и со стоном уронила голову на мое плечо, потом вздрогнула и плотно сжала бедра. Кажется, она испытала что-то.

Рука скользнула вниз и легла на бедро у самого края юбочки. Нина оставалась в той же позе, часто дыша мне в шею. Сначала легко и нежно сжал ножку выше колена, пальцами проник между плотно сведенных бедер, коснувшись нежной кожи на внутренней поверхности, и поднял ткань. Нина задрожала как от холода. Неужели она до сих пор не целовалась и не давала мальчику, в ее семнадцать-то лет? Это вопрос на секунду завладел моим мозгом и оставил пустое пространство. Вспомнил афоризм: мысль пришла, но никого не застав, вышла.

Какие тут мысли, когда в штанах «народное восстание», а рядом такой желанный объект для взятия?! Вот ладонь скрылась под юбкой и кончики пальцев тронули мокрющую ткань трусиков. Нина вскочила со скамейки, тряхнула головой, приходя в себя, и с хрипотцой в голосе сказала:

— Пошли назад, а то общагу закроют...

Облом! Ну, что поделаешь... не все сразу. Так бывает. А девочка-то кончила от поцелуев и соска! Да, интересно, как там у Толи с Наташкой. Почему-то думал, что подружка Нины более раскована и у них там все получится. Поэтому обнял девушку, поцеловал в щечку и предложил сделать еще кружок по скверу.

— А у вас в комнате все койки заняты? – задал вопрос.

— Да. Там две девчонки еще. Одна из Смоленска, другая из Казани, кажется.

— А они сдали первый?

— Ага... На самом деле я тоже сдала математику, но на тройку. А это точно не проходной... У нас математика профильный предмет. У Наташки «двойка». Там все ясно.

— А какой факультет?

— ВэЭмКа – вычислительная механика и кибернетика.

— Ого! Никогда бы не подумал, что такая красивая девчонка и на математику...

— Ага, только грымзам можно? Да? – Нина засмеялась и натянутость, возникшая после прерванного милования куда-то ушла.

— А ты любишь математику?

— Наверное. Пишу с ошибками, а вот считаю без. В школе всегда пятерки были, а тут задание трудное дали на письменном. Вообще-то я только в одной задаче напортачила. Потом уже поняла, но поздно. Завтра пойду в приемную комиссию смотреть работу, если дадут.

— Обидно, так бы учились вместе в общаге бы рядом жили.

— Мы решили все равно остаться в Москве. Пойдем нянечками в детский сад или санитарками в больницу. На такую работу по лимиту берут. А домой не поеду. Там отец меня зашпыняет. Он вообще не хотел меня отпускать никуда.

— Строгий?

— Да, и упрямый... все должно быть по его порядку.

— Да, родители бывают строгими. Слушай, а у тебя там парень был?

— Ну, как тебе сказать... были там даже двое, но у меня с ними ничего не было. Тебя же это интересовало?

Математик – все просчитала! Хотя, что тут гадать? Понятно же, чего мне от нее надо. Но отвечаю уклончиво.

— Это тоже интересно, но я вижу, просто, что ты очень скромная, хотя юбочка говорит об обратном...

— Я выкину ее... ты не представляешь, как мне в ней неуютно...

— Ты что! Зачем выкидывать? Клёвая юбка и тебе офигенно идет. У тебя ножки просто загляденье.

— Ага, все таращатся, как на проститутку какую... Это не моя юбка, а сестры... младшей. Она мне ее в дорогу подарила. Говорит, вот в этой юбке ты себе там точно жениха найдешь.

— Вот и нашла, получается.

— Ага! Ты что ли жених? – она снова рассмеялась, лукаво, как мне показалось, взглянув на меня.

— Нет еще, но попробовать хочется...

— Чего? Как женихом быть?

— Тебя попробовать на вкус.

— Ого! Кусать с какого места начнешь? – кажется, девушка приняла игру.

— С самого мокрого и сладкого, - при этом намеренно посмотрел вниз.

— Дурак...- она замахнулась игриво, - Не стыдно? Вообще... Пошли.

Дверь нашей комнаты была закрыта изнутри. Значит у Толи с Наташкой все получилось. Дернул ручку, обозначив наше возвращение, но стучать не стал.

— Пойдем на лестницу. Пусть они там оденутся. А я пока покурю...

— Ты думаешь, они там?...- Нина искренне не поверила моим словам.

— А что такого? Нин, я так понял, что ты девственница еще. Да?

— Да... - реально смутившись моим прямым вопросом, ответила девушка.

Вот тебе, Вова, и «забава» на эти три дня до отъезда, подумал тогда с некоторым сожалением. Промелькнула мысль оставить девочку-целочку и завтра же найти другую здесь же в общаге. Вон их сколько «отыгравших первый тайм», бродит по общаге ночами с глазами горящими и пиздами зудящими. Но что-то мне подсказывало, что с Ниной не все еще потеряно. Правда, сколько времени уйдет на поиск той потери? Я не случайно упомянул три дня – мы с Толей уже купили билеты домой и эти дни оставались на разврат с абитуриентками.

— А почему ты спросил? – неожиданно продолжила Нина.

— Ну, понимаешь...- думал как сформулировать мою растерянность в этой ситуации, - Понимаешь... мы все время занимались, не отдыхали вообще, думали, что познакомимся с девчонками... вот тогда и отдохнем... ну, ты понимаешь о чем я.

— А это плохо, что я никогда еще не... спала с мальчиками?

— Нет, что ты! Это же твое личное отношение к этому делу. Любовь, в конце концов... ну, или хотя бы чтобы сильно нравился мальчик. Да?

— Да, ты же понимаешь меня... Это конечно произойдет...

— Если ты не хочешь, то не переживай, я не буду настаивать. Хотя ты мне нравишься очень. Но это должна ты сама решить.

— Знаешь, а я уже... нет мы с Наташкой уже давно к вам приглядывались. Да. Вы такие серьезные все время тут ходили. Комната, столовка, читалка, комната. Вообще мы думали, что вы заумные какие-то. Но вы нам сразу понравились.

— Хм, интересно. А когда мы к вам подошли вы как-то не очень сначала к нам отнеслись... или показалось?

— Ты что! Мы просто обалдели, когда вы к нам подошли. Потому и заступорились, наверное. Нет, ну здорово, что мы познакомились. Я не про то хотела...- Нина явно была смущена тем, что хотела сейчас сказать, - Понимаешь, ты мне тоже очень нравишься. И, это... ну, в общем... я хочу, чтобы это произошло с тобой. Ты меня понял?

Ее лицо залил румянец, от чего она стала похожа на кустодиевскую барышню. Заметил это даже в полутьме лестничного прохода. Не удержался и поцеловал. Чувствовал как в ее теле борются «да» и «нет», заставляя отрываться от губ и тут же снова приникать. Очевидно, что девочка не была испорчена, но очень хотела скорее сбросить покровы целомудрия. Продолжил целовать, не обращая внимания на изредка проходивших и куривших на лестнице студентов. Буквально через минуту Нина избавилась от внутреннего «нет» и отдалась ласке. В конце концов, тусклый свет от уличного фонаря едва освещал ступени, и для общежитских влюбленных лестница давно уже стала местом свиданий.

Нацеловавшись проводил Нину до двери ее комнаты.

— Спокойной ночи! – прошептал на ушко и нежно поцеловал в шею.

— Да, уж... спокойной...

— До завтра. Днем Толя поедет в библиотеку книжки сдавать. Я за тобой зайду. Ты поняла?

— Дааа..- на выдохе прошептала Нина, улыбнулась и чмокнула меня в щеку.

Когда я вошел в комнату, Толя с Наташкой сидели у стола, как будто ничего не происходило между ними во время нашей с Ниной прогулки. Только излишне румяные щеки девушки выдавали некоторую взволнованность. Толя расточал улыбки и шутил в своей манере.

— Как там соловьи? Поют еще?

— Отпели и на яйца сели, - ответил в его манере и обратил снимание, что Наташа прыснула смехом на «яйца» в этой дурацкой шутке.

— А Нина где? – поинтересовалась подруга, продолжая улыбаться.

— Спят усталые игрушки, Нинки спят...

Наташа опять улыбнулась и поднялась со стула.

— Я тоже пойду. Спасибо за ужин... Володь, а можно тебя на минуту... Проводи меня, ладно.

— Э, а я как же, - Толя недоуменно поглядел на девушку и меня.

— Толик, спасибо тебе. Ну... ты понял... Я Володе про Нину кое-что сказать хочу.

— А что? Мне это запрещено знать? – не унимался Толя.

— Я расскажу Володе, а он сам решит – рассказать тебе или нет.

— Ладно, идите, - махнув рукой снизошел Толя и, обращаясь к Наташе, - Завтра вечером увидимся.

— Только вечером, - состроив гримасу огорчения проговорила девушка.

— Я утром поеду в центр в библиотеку, а потом там еще в пару мест заглянуть надо.

— Ладно... я буду ждать.

Мы вышли. Наташа доверительно взяла меня под руку и тихо стала рассказывать.

— Володь, понимаешь, у Нинки строгие родители. Отец строгий. Он ее любит очень и вообще держал в черном теле. Ну, мы с девчонками там на школьный вечер, на танцы и просто с мальчиками погулять, а она все время дома почти. Нет, иногда на школьный вечер он отпускал и то, миллион раз спросит, кто из учителей дежурит, до которого часа и все такое. Ну, понимаешь... короче, она еще девочка. Вот что тебе хотела сказать, чтобы ты знал. Просто, вам с Толей только погулять... Я-то понимаю, а она... не знаю, как у вас получится. Ты сам решай...

— Я знаю.

— Что?

— Знаю, что она целка еще. Она сама призналась. Наташ, мы сами решим. Спасибо, что предупредила. Это правильно.

— Ну, вот и хорошо. Давай, спокойной ночи.

— До завтра.

Толя вальяжно раскинув ноги лежал на кровати, когда я вошел.

— Что она там тебе наговорила? Про меня расспрашивала что ли?

— Ох, нужен ты ей больно! Много чести для твоих усов.

— Ну, для усов может и много, а вот хуй заслужил. Бля, Вова, огонь-девка. Дала сразу без выебона. Вы только ушли, а она сама сразу спрашивает надолго (?) и успеем (?). А сама целоваться лезет. А ты как? Палку кинул?

— Где, бля? Под кустом? Тебе условия создавал. Ты не заметил?

— Ну, что тут такого? Мог бы и на лавке. Позавчера на лестнице один прямо на подоконнике девку ебал. Я курить вышел, а они даже не остановились.

— Ты, барин! Развалил яйца. Доволен? А у меня в яйцах не коньяк, чтобы настаиваться. Ты завтра чтобы раньше шести не возвращался, понял?

— Ой, бля... ну, вообще-то так и получится. Ладно. Не, но Натаха охуенная. Мне понравилось. Завтра ты до вечера, а потом опять идите гулять, хорошо?

— Еще чего... по обстановке решим. Может ты на лавку пойдешь, под кусты?

— Ну, нахуй!

— Ладно. Ха-ре материться, студент – востоковед! Бля!

Мы оба рассмеялись. Вообще удивительно, что из нас в эту минуту вылился этот поток матерщины. В повседневной жизни в разговорах между собой мы очень редко вставляли «крепкое словцо», а тут понесло! Напряглись и расслабились...

На следующий день Толя с сумкой, набитой учебниками, уехал около десяти. Еще до того, как он покинул общагу, я сделал, как мне казалось, все необходимые приготовления: накипятил воды и в трехлитровой банке поставил остывать, отмыл тазик для стирки и иных нужд, перестелил казенное общажное белье на свое, оставшееся еще с времен съемной квартиры, спустился в душевую, помылся-побрился. Как только за Толей закрылась дверь, метнулся на второй этаж к комнате девчонок.

Дверь открыла Нина в легкой блузке и вчерашней юбочке. На щеках румянец, говоривший о том, что барышня готовилась к предстоящему ритуалу не только физически, но и морально. Наташка еще валялась в кровати, а две другие соседки утром рано поехали на экзамен.

— Заходи, - Нина сделала гостеприимный жест и скромно потупила взгляд.

— Я за тобой, вообще-то. Или ты передумала?- Я приглушенно проговорил это Нине, а потом, громко, - Наташ, с добрым утром! Как спалось? Надеюсь, хорошо.

— Нет, не передумала... но ты зайди на минуту... хочешь компот есть из черешни... посиди чуть-чуть.

— Черешни... это я люблю. Давай.

Нина открыла створку шкафчика и извлекла банку домашнего компота. Я прошел в комнату и, по причине занятости стульев одеждой и другими женскими причиндалами, сел на край кровати напротив Наташи.

— Что у вас тут было? Показ моделей?

— Это девчонки впопыхах раскидали. Волновались... - Наташа кокетливо глядела и сучила ногами под простыней, пока Нина накладывала мне ягоды в чашку.

Нина не показывалась довольно долго, выуживая ложкой ягоды из банки. А Наташа что-то щебетала про соседок, спрашивала где Толя, и всё натягивала простыню на согнутые коленки, пока не сдвинула ее так, что под приподнятым краем мне стали видны ее ляжки и скрытое белыми трусиками межножие. Поймав мой взгляд, она остановилась. Я улыбнулся - она в ответ. В этих ее упражнениях и взгляде я тогда прочитал одно – «если у тебя не получится с Нинкой, я готова на вас обоих».

Нина наконец поставила передо мной чашку компота из домашней черешни, а сама присела на край наташиной кровати. Тогда в Москве эту диковинную ягоду можно было купить только на рынке. В овощных магазинах если где и было, то только в центре в ГУМе, ЦУМе, в гастрономе на Смоленке у дипломатов или у чекистов на Дзержинке. Правда, недоумевал, где там, на реке Урал, черешня растет. Знал бы я, какой еще сюрприз привезут из тех краев, черешня мелочью бы показалась. Но об этом позже.

Чашка опустела быстро. Пока ел, девчонки о чем-то шушукались, изредка поглядывая на меня. Наташа иногда надевала серьезное выражение лица и что-то назидательно шептала Нине. Советы «ветерана» сексуального фронта не помешают, подумал тогда.

— Спасибо, девчонки! Очень вкусная черешня. Нин, пойдем, погуляем?

— Ага... сейчас я...- девушка заметно волновалась.

Надо было что-то предпринять, чтобы успокоить ее. Наверное все утро, а может еще и ночью думала о том, как будет расставаться с невинностью. С Наташкой советовалась. Перенервничала, точно. Поэтому и предложил ей погулять. Она заметно нервничала: хваталась за чашку, не зная, то ли оставить на столе, то ли унести в шкаф, то брала, то откладывала кофточку, суетилась, одним словом.

— Нина, оставь ты кофту. На улице жара. Пойдем к высотке на большой газон погуляем, - как можно более спокойным голосом предложил девушке.

— А, на газон... да... а точно там тепло?

— Точно тепло.

— Ну, ладно. Наташ, мы тогда пошли...

— Идите уже, - едва сдерживая смех произнесла Наташа.

В коридоре взял девушку за руку. Холодная и влажная ладошка и дрожащие пальчики согрелись в моей руке.

— Ну, что ты, Ниночка. Не волнуйся так. Я же все понимаю. Если ты не готова или не хочешь, так я не буду даже целовать тебя...

— Нет... я готова... и целоваться буду. Просто я так много про это думала...

Мы вышли из общаги и уже шли по скверу. Сказав это, Нина прижалась ко мне и попросила:

— Поцелуй меня.

Мы целовались довольно долго. В сквере было безлюдно: абитура на экзамене, а жители окрестных домов ходят другой дорогой.

— Пойдем на скамейку.

— Угу... Вон ту под жасмином.

На лавочке поцелуи стали горячее. Нина откинулась на спинку и оказалась в полулежащем положении. Склонился над нею в поцелуе, исследуя руками плечи, грудь, гладя живот и спускаясь все ниже. Под тканью блузки, пуговки которой быстро поддались ловким пальцам, было только нежное тело девушки. Маленькая грудь с очень твердыми сосками оказалась очень чувствительной. Нина даже прервала поцелуй, когда пальцы легонько сдавили сосок. Перехватив воздух она снова нашла губами мой рот и больше не отрывалась от поцелуев, позволяя ласкать себя, ровно до того момента, когда рука скользнула под ткань ее короткой юбочки. Она вздрогнула, ощутив мое движение к промежности и тихо сбивчиво проговорила:

— У меня... там нич... чего нет...

— Умница. Девочка...- прервал ее поцелуем.

Раздвигать ножки, чтобы дать свободу моей руке, Нина не стала. Напротив, она еще сильнее сомкнула бедра. Но рука по гладкой коже все равно проникла к лобку. Ощутил нежный пушок волос и влажный жар, исходивший из узенькой щели между сомкнутых ног и расходящихся в стороны паховых складок. Палец немедленно устремился в центр этой «гусиной лапки», ставшей эмблемой движения хиппи и «Мерседеса». О, как там было мокро. Но не это поразило меня, а то, что на этот раз Нина не отдернула мою руку и еще сильнее прижалась губами к моим.

Палец нежно коснулся вершины половой щели, нащупал горячую впадинку и медленно стал погружаться во влажные чертоги девичьего межножия. Бедра дали слабину и немного разошлись. Вздрогнула – это подушка пальца коснулась клитора. Посмотрим, как ты на это отреагируешь(?): начал играть пальцем вверх-вниз. Девочка резко выдохнула, голова упала на изгиб спинки лавочки, ножки разошлись чуть больше. Как же красиво ее лицо! Алые от поцелуев губы слегка разомкнуты. Из приоткрытого рта слышно взволнованное дыхание. Глаза закрыты, и она чувствует мир только тактильно. Интересно, какие образы сейчас возникают в ее сознании? Щеки горят яркими пятами. Когда-то одна из моих подружек назвала эти румяные пятна «хотюнчиками», пояснив, что это верный признак полового возбуждения у девочек. И без пятен я уже понимал, что Нина крайне возбуждена.

Палец соскользнул с клитора вниз и согнутой фалангой нырнул ко входу во влагалище. Замер. Нина тоже затаила дыхание в ожидании проникновения. Что же, ожидание должно быть вознаграждено. Насколько возможно нежно провел подушкой пальца по окружности, касаясь малых губ. Они мне показались твердыми, как петушиный гребешок. Плавно надавил и кончик пальца вошел в дырочку. Плева плотно прилегала к пальцу, но что-то подсказывало мне, что над ее эластичностью кто-то уже поработал.

— Нин, а ты себя там пальчиками ласкала?

— Угуммм...- не в силах что-то внятно произнести утвердительно промычала Нина.

— Умница моя...

За первым в отверстие плавно проник и второй палец. Девушка охнула и недовольно скривила ротик, но сразу же глубоко вздохнула, как мне показалось, от приятного ощущения. «А ты не так безнадежна!»- подумал в тот момент. Решил, что доводить дело до конца на парковой скамейке совсем не комильфо.

— Нина, сладкая моя, пойдем уже в комнату...

Вместо ответа девочка только угукнула и дернулась всем телом, чтобы встать, но сразу не получилось. Поддержал ее под спину, посадил и подхватил на руки. Заносить ее в общагу мимо вахтерши было бы верхом безумия, грозившим скандалом по меньшей мере. Поэтому донес до крайних кустов сквера и поставил на ноги.

— Теперь сама... дойдешь?

— Угу...

Едва закрылась дверь, как Нина набросилась на меня, не с поцелуями и объятиями, а с мольбой:

— Володечка, миленький, пожалуйста, сделай все аккуратно, ладно... Я очень хочу, чтобы это ты сделал со мной. Только важно, чтобы это было нежно, ласково, как ты можешь.. чтобы не больно, ну, только чуть-чуть если...

Она еще что-то говорила пока расстегивал блузку и молнию на юбке. Брюки, трусы и рубашка слетели с меня, казалось, одним движением. Уже голую толкнул ее на кровать. Не давая минуты опомниться, развел колени в стороны и прильнул губами к мокрым долькам наружных губ. Языком снизу вверх. Стон, который, казалось, услышали все соседи и в коридоре. Но в общаге почти никого не было, и я не стал просить девочку умерить страсть. Меня самого всегда подстегивало громкое ритмичное дыхание любовницы и ее стоны страсти. Кричи, девочка!

Но вместо крика Нина вдруг сдавленно застонала и стала ладошками толкать меня в затылок, но, не протестуя, а, наоборот, поощряя мои действия. Язык теребил малые губы, скользил по щели и периодически «нырял» в дырочку. Малые губы опять налились кровью, затвердели и стали похожи на петушиные гребешки. Я видел подобное у других моих подружек, но такой твердости, как у Нины, они не достигали. Мощное кровоснабжение пизды отразилось и на клиторе, который поднялся из под «гребешков» и попал мне на язык упругой фасолиной. Это было фантастически прекрасное зрелище – загнутые алые лепестки тропического цветка с зажатым между ними пестиком.

Но наслаждаться этой «ботаникой» долго не получилось – уже через минуту или две Нина со стоном прогнулась в «мостике», оттолкнула мою голову, содрогаясь упала на бок и свернулась калачиком. Боялся только одного, что девочка может оказаться «однооргазменной». Этот термин придумал позже для такого типа женщин, которые после первого оргазма радикально теряют чувствительность и уже не кончают повторно. Среди первых моих партнерш была одна такая, которая, кончив, лениво раздвигала ноги и после терпеливо ждала, когда кончу я. А если я хотел еще, то точно так же приносила себя «в жертву».

Но Нина оказалась нормальной. Поцелуйная пауза быстро привела ее в новую готовность, в чем «признались» стройные ножки, ловко пролезшие под меня и раскрывшиеся для главного. Девочка в нетерпении терлась лобком, призывая совершить то, ради чего наступил этот день. Но излишняя торопливость в этом деле может испортить настроение не только сегодня, но и создать у девочки устойчивое отторжение мужчины. Спасибо маме. Она преподала мне этот урок на будущее после того, как узнала, что мы с Дзинтрой (девушка из второй главы) познали друг друга.

Тот разговор состоялся после одного случая, когда мама обнаружила характерные пятна на моей простыне. Тот день был первым после месячных у Дзинтры. Пизда еще немного кровила, но почти недельное воздержание кинуло нас в объятия друг друга, тем более, что моно было безопасно кончить внутрь. Так все и получилось, но несколько капель спермы, смешанной с кровью, все же вытекли на простынь. Я этого не заметил, а мама именно в тот день собирала белье в стирку.

Вечером после работы она зашла в мою комнату и без обиняков начала прямой разговор «о правилах сексуального поведения для мальчиков». Это я так назвал в общем-то спокойный задушевный разговор о том, многое из чего я и так узнал за почти год «общения» с Дзинтрой. Но кое-что было мне неизвестно. И этот факт «первого раза» для девочек был для меня открытием. Мама рассказала и про мальчишеское фиаско первого раза и последующие психологические травмы. Но это меня мало беспокоило, потому что к тому моменту у меня уже было несколько разных партнерш, о чем, конечно, маме я не сказал. Она высказала свои догадки, что у меня «это» случилось в первый раз с девственницей. А я, в свою очередь, только согласно кивал, не вступая в дискуссию.

О том, что этой девушкой была Дзинтра, мама, конечно, догадалась, не возражала, а только посоветовала пользоваться презервативами. После того разговора с мамой сложились доверительные отношения. Она интересовалась с кем я встречаюсь, наводила справки о здоровье моей подружки через свою знакомую в городской гинекологии, иногда даже подыгрывала мне, когда я был на свидании с одной девчонкой, а другая звонила мне по телефону. Но это к слову... Вернемся к Нине.

Нина испытывала эйфорию после первого оргазма. Она купалась в поцелуях, извивалась всем телом, стараясь промежностью зацепить любой выступающий участок моего тела. Надо ли говорить, какой из «участков» выступал больше всех? Именно его очередь наступила на этом этапе освоения девственного лона. Но, как бы мне не хотелось в тот момент дать полную волю члену, я решил не торопиться и еще больше подогреть желание девочки.

Головка уперлась в лобок и легко проскользила по влажной щели, задевая клитор, малые губы и спускаясь до самого ануса. Несколько таких скольжений и Нина начала ловить головку углублением устья влагалища. Как только хуй приближался к этой ловушке, девочка судорожно поднимала навстречу бедра, стараясь остановить его в этой точке и заставить войти внутрь. Эта игра меня даже немного позабавила, но всему надо знать меру. Переигрывать было бы ни к чему.

Немного таких упражнений и я быстро переместился к ее ногам. Влажным языком провел снизу вверх от ануса до клитора. О, какой это был стон! А какой аромат исходил из этой нетронутой промежности! Возбуждение еще больше увлажнило влагалище. Языком я лишь поднимал влагу от ануса наверх и кончиком проталкивал в узкое отверстие. Потом играл немного клитором и снова языком снизу вверх. Нина стонала и вздрагивала. Она, вероятно, была на пределе и готова к новому оргазму. Но только теперь я решил осуществить главное.

Влажный и очень крепкий поцелуй. Сжал хрупкое тело в объятиях. Коленями еще шире развел в стороны ее ножки. Хуй уже нашел вожделенное углубление и головкой поглаживал снизу вверх от пизды до клитора и обратно. Стон Нины заглушал поцелуй. Я слегка прикусил ей губы и в тот же момент коротким резким движением протолкнул головку в пизду. Она, похоже, не поняла даже, от какой боли вздрогнула и простонала. Но дело было сделано. Хуй короткими движениями вперед и назад продвигался по девственному влагалищу все глубже.

Примерно на середине длины Нина прервала поцелуй, откинула голову в гримасе боли, но снова обвила мою голову руками, крепче прижимая к себе, шепча слова любви.

— Я люблю тебя... ты мой мужчина... я твоя... это счастье.. – это примерно то, что можно было разобрать в ее непрерывном бормотании, пока член, ускоряясь, пронзал ее глубины.

Это был момент блаженства.

Хотелось бы написать, как девочка впервые кончила в классическом соитии, но нет. Не буду врать. Все таки малюсенький разрыв образовался и, когда я уже был близок к оргазму, заметил, что Нина нет-нет да скривится от боли. К счастью, сказалось мое долгое воздержание и я быстро «пришел». «Приход» был бурным и обильным. Я выдернул член и прижал его животом к лобку Нины. Она почувствовала его сокращения и то, как толчками разливается по коже горячая сперма. Девочка (пусть пока она еще побудет ею) крепко обняла меня и стала поцелуями покрывать вспотевшее лицо, шею, грудь... Она опять что-то бормотала, перехватывая дыхание. Я расслабился. Мне было хорошо с этой девочкой Ниной.

Встал с кровати и пошел к шкафу за водой, чтобы обмыть «страдалицу» (это я про пизду) и отмыть сперму с животов. Нина не знала, что я такой предусмотрительный и вдогонку мне проговорила:

— А у вас тут вода есть какая-нибудь?

— Все есть. Под кроватью тазик. Достань его. Я сейчас.

Вода в банке уже остыла, но была еще теплой. Как раз для омовения. Отлил в кружку и попросил Нину присесть над тазиком, расставив ножки.

— Нет. Володя! Я сама. Дай мне кружку и отвернись... - она от стыда покраснела еще больше, чем при сексе.

— Ага, как лизать тебе там, так можно, а помыть тебя нет?! – принял шутливый тон, чем еще больше смутил девчонку.

— Дай кружку и отвернись! Понял? – с наигранной угрозой выдала Нина.

Вручил ей кружку и отошел к кровати за полотенцем. Зажурчало. Встал у окна и потянулся, помахал руками, разминая плечи.

— Какой ты красивый, - раздалось из-за спины.

Повернулся. Нина на пальчиках приближалась ко мне. Красивая голенькая девочка смотрела на меня глазами, полными счастья. Обнял ее. Просто, без поцелуев, стояли у окна, крепко прижавшись друг к другу. Волшебно! Ничего не хотелось говорить и не надо было. Тела слились воедино (какой высокий штиль! Прям поэт!) Простите за пафос, но чувство было именно такое. Упругие соски упирались мне в живот, а щека терлась о редкую растительность на груди. Я вдыхал аромат волос и просто прижимал ее тело к себе. Это были минуты счастья.

— Знаешь, а там было совсем немного крови... я боялась, что всю кровать зальет... - задумчиво и как бы между прочим отметила Нина.

— Болит?

— Нет, но только когда трогала там, было больно.

— Сегодня тогда больше не будем...

— А мне еще хочется... Ты так все сделал... ну, в общем, как я мечтала...

— Ну, можем попробовать, конечно.

— Пойдем, полежим? Только попить дай мне чего-нибудь.

В шкафу в чайнике оставалось немного холодного чая и стояла бутылка «Боржоми», тогда еще рядовой минеральной воды. Открыл минералку. Колючие пузырьки взбодрили и освежили рот.

— Теперь твоя очередь не смотреть, - шутливо сказал и налил в кружку воды, чтобы обмыть член, блестевший от подсохшей слизи.

— Ой, какие мы скромные, - в тон мне ответила Нина, - А вот буду смотреть!

— Тогда накажу тебя.

— В угол поставишь?

— Раком поставлю!

— Фу, грубиян какой! – щеки Нины опять покрылись румянцем.

Меня веселила и подкупала эта естественная стеснительность девушки. Чувствовалось ее консервативное воспитание и тем более ярко проявлялось стремление вырваться из плена запретов. Да, случилось самое главное – она стала женщиной. Но утрата физической девственности никак еще не сказалась на поведении этой, воспитанной в строгости девочки.

Неожиданно Нина продолжила:

— А я возьму и встану... раком. Что будешь делать?

— А я возьму... и возьму! – задвинул ногой таз под кровать и шлепнул девочку по ягодице.

— Ай! Больно же!

— Что? Давно тебя не лупили? Сейчас вспомнишь!

Обхватил ее руками под животом и забросил на кровать. Пружины напряженно скрипнули, но выдержали два плюхнувшихся на кровать тела. В этой ласковой возне было что-то детское. Мы смеялись, трогали друг друга, чмокали легкими поцелуями в самые разные места пока Нина не оказалась подо мной с раскинутыми в стороны руками, которые я прижимал за запястья.

Член опять напряженно целился в пизду, прижавшись головкой к самому входу. Нина замерла в ожидании. Надавил. Нина только поморщилась, но ничего не предприняла, чтобы остановить меня. Головка нырнула внутрь. Нина только охнула, пристально посмотрела мне в глаза и, показалось, одобрительно кивнула. Двинул глубже. Потом еще и еще. При движении обратно Нина закрыла глаза. Стал двигаться в медленном ритме. При движении вперед на лице девушки дергалась щека. Ей было больно, но что-то другое компенсировало эту боль. Надолго ли ее хватит? Вопрос этот возник неожиданно. Мне бы не хотелось все испортить, испытывая ее терпение.

— Ты хорошо его чувствуешь? – спросил, погрузив член на полную глубину.

— Дааа...- с придыханием ответила Нина, - он там мне в живот давит... такой большой... Полежи вот так. Не шевелись, ладно. Мне так очень приятно и не больно совсем.

— А если вот так, - я стал медленно вращать бедрами, заставляя головку крутиться внутри.

— Уффф... дааа... ой, Вовка! Ой! Ааааааа...

Еще несколько движений и Нина судорожно обняла меня, сдавив руками и ногами. Изогнулась в порыве оргазма и член выскользнул. Замерли обнявшись. Что-то увлажнило мне щеку, прижатую к ее голове. Она плакала. Слезы стекали ко рту и я чувствовал их солоноватый вкус.

— Почему ты плачешь?

— От счастья... хмм... ничего... просто мне очень хорошо. Правда...

Расчувствовался. Поцелуями покрыл ее мокрые от слез щеки. А как светились ее глаза! Улыбка. Губы ярко красные от поцелуев. С ума можно было сойти от вида ее счастливого лица.

Член пульсировал от нетерпения. Как мог нежно прикоснулся головкой к щели и рукой подвигал член вверх-вниз. Нина дернулась и скривилась от боли.

— Володечка, мне стало больнее. Может не надо больше?

— Ладно. Тогда ты поцелуй «его», - глазами указал на член.

— Да? А как? Просто поцеловать?

— Ну, не просто... я понимаю, что ты... ну, там... пососать тоже, языком поласкать. Ты эскимо на палочке ела? Вот так и его можно... только не есть!

— А его надо помыть?

— Ну... да, я сейчас.

Процедура не заняла много времени, правда, в банке воды осталось буквально на донышке. Член «припал», когда я подошел к Нине.

— Он такой грустный стал! – с улыбкой сказала девушка и, стесняясь, нерешительно протянула руку к члену.

— Можешь его немного рукой подрочить.

— Это как?

— Как корову доят, видела?

— Прямо так? А из него молоко потечет? – лукаво улыбаясь спросила Нина.

— Еще как!

— Правда, что ли?

— Ты уже смывала мое молоко. Вон в тазике плавает. Ух, да! Вот так... - Нина сжала в ладошке член, поднесла к губам и чмокнула. – Теперь давай, в рот бери... делай минет.

— Что делай? – она удивленно посмотрела на меня.

— Когда ты сосешь член, это минет.

— А когда ты меня там целовал? Это «тебет»? – она удивленно на меня посмотрела.

— Не отвлекайся... я не знаю, как это называется. – совершенно искренне признался ей.

Ну, честно, не знал я этих куни-муни тогда. Называли во дворе «пиздолизами» пацанов, которые уж очень перед девчонками «стелились». Но сексуального подтекста в это не вкладывали. Про то, что занимаюсь «кунилингусом», доставляя девушкам оральное удовольствие, узнал только годам к двадцати пяти, будучи в первом браке. Такой вот я «продвинутый». Хотя слово минет уже в то время было мне известно. Правда, первая девица, от которой я это услышал, произносила это изящно смягчая - «миньет». Но сути явления это не меняло.

И тут Нина меня удивила. Она ловко захватила своим маленьким ротиком довольно толстую (ну, правда, поверьте!) головку и зачмокала, и засосала с такой страстью, что кожа натянулась даже на мошонке. Она не заглатывала глубоко, но языком вытворяла такие чудеса, что до сих пор вспоминаю и возбуждаюсь. Тогда мне показалось даже, что она с кем-то уже получила практику орального секса. Но теперь точно знаю, что это было ее естественное желание доставить мне удовольствие и ее ротик непроизвольно делал все так, как надо.

Язычок кружил вокруг головки, пальчики нежно дрочили ствол, девочка мурчала, как кошка, поворачивая голову так, чтобы помочь языку облизать это «эскимо» со всех сторон. И главное! Ни разу ее острые зубки не тронули нежную плоть. Ну, разве что один раз, когда я буквально заорал, что кончаю, и попытался вырвать член из орального плена. Но опять случилось чудо. Нина что-то протестующе промычала и снова захватила головку ротиком, сжав ствол всеми десятью пальцами.

Ее голова дергалась и глаза широко раскрывались, когда сгустки спермы выстреливали в рот. Но она даже не попыталась отстраниться, до последней капли приняв в себя все, что выдали семенники. Когда сокращения прекратились, Нина сложила ладошки лодочкой и вылила туда все, что было у нее во рту, выплеснула все это в тазик и вытерла рот и руки полотенцем.

— Я все правильно сделала? – облизывая губы, спросила она.

— Ты прелесть! – не удержался и поцеловал ее, впервые ощутив вкус собственного семени.

Это был поцелуй бесконечного доверия и любви. Нина была благодарна мне за него. Она не побрезговала впервые в жизни сделать то, что с детства внушалось как стыдное и непозволительное. А я поцелуем поддержал и отблагодарил ее за это.

— А это твое молочко нормальное такое... по вкусу похоже на сырой яичный белок чуть солоноватый. А так ничего. Мне вообще понравилось. Даже приятно было губам и языку. Как-то особо...

— И мне очень! Ты так это сделала, вообще! Ты, наверное, тренировалась? – я улыбнулся, дав понять, что последнее было шуткой.

— Ну, ты же сказал, как эскимо. Вот я как эскимо и лизала твое «мороженое».

Настроение у девушки явно улучшилось. Та утренняя скованность ушла. Наступило раскрепощение и даже какая-то дурашливость. Нина как ребенок на коленях стала подскакивать на кровати (хорошо, что надежность панцирной сетки мы уже испытали) и что-то мурлыкала или напевала, пока я одевался, чтобы вынести таз и набрать воды.

Когда я вернулся, Нина стояла голая посреди комнаты и смотрела на меня.

— Я тебе нравлюсь?- в этой ситуации этот вопрос был ожидаем.

— Очень! Ты прелесть!

— Знаешь, я такая счастливая и хочу прямо вот так голой пойти на улицу и всем- всем- всем кричать, что я женщина. Ты не представляешь, какой счастливой ты меня сделал.

— Тогда пошли! – я взял ее за руку и потянул к двери.

Она засмеялась и стала упираться.

— Нееет... тогда и ты раздевайся.

— Ну, вот еще! Голая женщина – это красиво, а вот мужик голый на улице – сразу извращенец.

— Ха-ха-ха... Извращенец ты мой... любимый! – она выпалила «любимый» и сама смутилась, но быстро вернулась в прежнее дурашливое состояние. – А что мы теперь будем делать?

— А что ты хочешь?

Она картинно задумчиво подняла голову, а потом резко обняла меня за шею и на ухо прошептала:

— Я еще хочууууу...

Разве можно было отказать «новоиспеченной женщине»? Я просто наступил на штанину треников и выдернул одну ногу. Остальное упало само. Член подергивался в полуготовности, но снова бередить рану «взломанной пизды» было бы ни к чему. Нина послушно легла на спину и призывно развела в стороны ножки.

— Володь, а можно я еще его пососу? Как это... минет, да?

— Давай, как ты тогда сказала – мне минет, а тебе «тебет».

— А, да, знаю! Давай.

Про позу «69» тогда уже знали, но все равно это даже для меня было экзотикой какой-то. Потому и запала мне в память именно Нина. Нет, не только из-за «69», но и первого окончания в женский рот и еще потому, что она была третьей «распечатанной» мною девственницей. Есть, правда, еще одна причина вхождения Нины в мой список «незабываемых», но об этом позже.

Мы расположились на узкой общежитейской кровати. Для удобства Нина подложила под голову подушку. Она вообще быстро освоилась на секс поприще. Член, раздувшийся от прилива крови, весьма спокойно был принят сравнительно небольшим ротиком. На этот раз, правда, не обошлось без острых зубчиков, но в итоге он весьма комфортно положил головку на язычок, который немедленно приступил к «поеданию эскимо».

Наконец-то я смог вблизи спокойно рассмотреть то, чего лишил девушку. Пальцами развел в стороны малые губы. На краешке розовой плоти на входе во влагалище отчетливо был виден припухший с темной отметиной ранки разрыв. Крови не было, но ранка была свежей и чувствительной. Это я понял по тому, как зубки царапнули член, когда я только дотронулся кончиком языка до разрыва плевы. Тут же перевел ласки выше на клитор, чем вызвал новый «прикус» и стон.

От прилива крови малые губы становились плотными бархатистыми, «вкусными на ощупь языка». С удовольствием играл с ними у самого верха, где с каждой минутой становился все более выпуклым клитор. Нина стонала, прерывалась на секунды, но потом яростно втягивала в себя воздух вместе с возбужденной плотью. Позже, получая минет от опытных дам, я понял, что тогда Нина чисто по наитию применяла самую изысканную технику орального секса. Стараясь не причинить мне боль, она ловко прятала зубки. Она принимала в себя соки из уретры, тормошила язычком уздечку, и тогда уже начала постепенно все глубже насаживаться ртом на хуй. При этом я заметил, что ее стоны удовольствия не прекращались даже тогда, когда я «отдыхал», переводя дыхание. Ей определенно нравилось сосать!

Нина кончила буквально минут через десять. Затряслась, сжалась, но не выпустила хуй из рук. Полежав так минуту-другую, она с новой яростью, другого слова просто не найду, набросилась ртом на головку, облизывая, засасывая, нежно сжимая губами и пальцами. Второй оргазм настиг ее почти сразу вслед за первым. Казалось, что это продолжение первого, потому, что не прошло и пары минут. Она резко свела колени. Я едва успел отстраниться, чтобы не оказаться зажатым ляжками. Ее трясло, из раскрытого рта исходил протяжный стон. Повернулся и стал целовать это мокрое от испарины страсти и слюны милое лицо и рот.

— Дай мне его... - с хрипом произнесла Нина, -. ..дай, дай скорее...

Поправил подушку, приподнял ее и навис над головой, вставив в рот член. Было даже страшно смотреть, с какой дикой страстью она втягивала в себя это «кожаное эскимо», как нервно сжимали и дергали плоть ее пальцы, как дрожали ее щеки, да и все тело. Она практически кончала от минета!

Я уже не мог сдерживаться, в мошонке уже бушевало, закручиваясь, торнадо. Со сдавленным стоном стал кончать прямо в рот, даже не предпринимая попытки выйти. Это было бы бесполезно. Девушка была одержима и не позволила бы мне это сделать. Зато, с какой страстью, урча от наслаждения, она сглатывала весь поток! Словами не передать. Член уже обмяк, а она все сосала и сосала, как будто через «соломинку» хотела выпить весь коктейль до последней капли.

Я выпрямился. Нина ослабила губы и член с характерным «чмоком» покинул милый ротик. Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Я его съем когда-нибудь, - хрипловато проговорила она.

— Ты его уже хорошо пожевала... осталось проглотить.

— Иди ко мне... ложись рядом, обними и просто полежим...

— Повернись на бок, а я сзади прижмусь.

Зарылся лицом в ее волосы. О, какой это аромат! Смешалось все: остатки каких-то духов, спермы, размазанной по щекам и, вероятно, попавшей на волосы, и, главное, неповторимый аромат лета, солнца, травы и еще чего-то дурманящего. Целовал волосы, шею, плечи. Рука ласкала нежные сферы груди, пропуская между пальцев очень твердые соски. Провел по талии и сжал ягодицу. Эта попка еще под юбкой манила меня, но до сих пор на нее не хватало времени. А вот теперь... Если не в пизду, то можно же...

— Нин, а хочешь попробовать сюда... - вместо слова пальцем надавил на анус.

— Ой... а ты очень хочешь? Я никогда же не пробовала даже. Не знаю... девчонки рассказывали, что это больно.

— Ну, не больнее, чем было сегодня уже...

— Правда... не знаю... - в ее тоне звучала неохотная покорность.

— Пока отдыхай. Торопиться некуда. Может поедим чего-нибудь?

— Ага. Давай еще чуть-чуть поваляемся и потом сбегаем в душ, ладно?

— Да, обмыться бы надо. А что, в столовку пойдем или тут бутербродами перекусим?

— Давай тут перекусим. Чай есть у вас? Или я принесу. Там у нас тоже кое-что есть.

Душевые располагались в цокольном этаже. Кажется, я уже говорил это. Девочки налево, мальчики направо! Как всегда. Когда я стал намыливать лобочный чубчик, вдруг с ужасом увидел, что головка члена синяя от засосов. Невольно выматерился. Нет, это не больно, но вид ужасный. Девочка перестаралась, но, черт подери, как прекрасно она старалась! Парень, что мылся в отсеке напротив, услышав мою тираду, тоже взглянул на мой лобок и, как мне показалось, расплылся в улыбке. Вот они, издержки страсти!

Нина пришла когда я уже вскипятил воду и заварил чай. На стол выложил все, что приготовил еще вчера: ярославский сыр в красной оболочке, колбаса «Чайная» (жутко чесночная(!), булка сайка, масло и пирожное «Картошка». Шикарно для студентов! Шиковал «на все». Через два дня все равно уезжал домой на родительские харчи. Так что...

— Ого! Пир горой! – с неподдельным восторгом произнесла Нина.

— Есть вино. Будешь? Надо же это отметить...

— Давай.

Выпили, поели, разморило. Легли не раздеваясь. Руки-непоседы не хотели отдыхать, а гладили и ласкали тело, нырнули под юбку и остановились в удивлении – трусики. Нина поняла мое недоумение и, опережая вопрос, сама пояснила:

— Там больновато... я мазью намазала... до завтра заживет, да?

— А сегодня у нас всё?

— Володечка, милый, я тоже очень хочу, но давай там до завтра заживет же... Я лучше тебе еще пососу. Хочешь?

И тогда я достал «из широких штанин». На ее лице отразился реальный ужас.

— Ой, это я так тебе? Больно?

— Я бы сам так не смог, - принял наигранно суровый вид, - За это отвечать придется.

— Вовочка, миленький, прости, прости... я нежно буду...

— Конечно, нежно она будет... а сейчас что делать? – Мне показалось, что после этих слов она реально испугалась.

— Хочешь тебе тоже мазью помажу... но только эти засосы сами проходят.

— Там теперь кровь забродила так, что он никогда не упадет, - член и в самом деле довольно бодро приподнялся.

Конечно, Нина поняла, что я шучу и пытаюсь подвести ее к анальному варианту.

— И что теперь делать? Давай я его ласково пососу... нет, не сосать, а лизать буду. Хочешь?

— Ну, для начала пойдет, а потом?

— А что потом? Ему будет мало?

— Мало. Он пещерный житель и захочет в тебя залезть... в самую темную твою пещерку.

— Ты на попку намекаешь? Ну... не знаю... больно же...

— Давай все и сразу! Попробуем... открыть сегодня обе твои дырочки. Надеюсь, больно не будет... ну, если только самую малость. А до завтра болячки заживут и ты будешь женщиной, готовой и безотказной для мужчины всегда. У тебя, например, месячные, а попка всегда готова.

— Дурачок ты... А твой «герой» мне всю попу разорвет. Он такой толстый у тебя!

— Принеси твою мазь. Мы там помажем и тогда легко получится.

— А тебе точно туда хочется? Там же... ну, это... ну, грязно же...

— Ну, сходи в туалет...

Вот поверьте, не так уж я горел желанием ебаться после двух оргазмов, но поиметь ее попку почему-то хотел необузданно. Ведь такого у меня в жизни еще не было. Нина неохотно, с одним только намерением угодить мне, ушла к себе и вернулась только через полчаса.

— Ну вот, я все сделала. Вот крем... Это только для тебя я так соглашаюсь. Потому что ты мой первый мужчина и поэтому... вот, - она притворно хмурилась и надувала губки.

Эту милую мордашку помню как сейчас. Поднялся с кровати и поцеловал девочку. На поцелуй она ответила жарко и влажно. Из-за отсутствия опыта и практики, а это чувствовалось, ее поцелуи были излишне влажными, зато искренними. На этот раз трусиков не было. Вся промежность была скользкой от мази и начинавшей сочиться смазки. То, что надо!

Целуясь, сбросили с себя лишнюю одежду. Постель еще хранила влагу и аромат недавнего совокупления. Не скажу, что это было приятно, но, почему-то усилило желание.

— А как надо встать? – Нина по-детски серьезно спросила.

— Давай сначала по-собачьи попробуем. Если неудобно или больновато будет, то сменим позу.

— Угу, - Нина повернулась ко мне попкой.

Ох, какое наслаждение я испытал, любуясь этой округлостью. Незагорелая молочно белая плоть притягивала к себе не только взгляд, но и руки, и губы. Погладил попку и пальцами развел пошире внизу у самой промежности. Анус был девственно мал. Я даже засомневался, что что-либо получится, но не утратил надежду на успех. Мазь, которой Нина лечила разрыв растеклась по щели и обильно смазала темное «солнышко». Вместо поцелуя, который грозил быть испорченным вкусом этой смазки, стал гладить большим пальцем, плавно нажимая на анус. Нина еще больше напрягла мышцы и я ощутил это.

— Ниночка, не надо так сжимать попку. Наоборот расслабь ее и увидишь, что это может быть даже приятно.

— Не уверена... что-то никто из подружек моих не говорил, что ей было приятно.

Чёрт, чуть было не прокололся, когда захотел сказать, что некоторым это нравится даже больше, чем вагинальный секс. Про Раю в первом рассказе вы, уважаемый читатель, вероятно, помните. Но была еще одна «краткосрочная» любительница анала, которой это «прям вааще» только подавай. Вот она-то и вспомнилась тогда. Но вовремя прикусил себе язык и только пробурчал:

— Ну, у всех по-разному там все устроено. Ты, главное, не сжимай попу, ладно?

Постепенно Нина смогла расслабиться и, когда палец нырнул внутрь, почти не отреагировала. Только охнула тихонько и опять расслабилась.

— Как тебе? – спросил после нескольких плавных погружений.

— Нормально... приятно, в общем-то... даже... только сильно не нажимай по бокам.

— Хорошо. А вот если так? – и я протиснул еще один палец.

Сфинктер дрогнул на мгновение, но пустил. Девочка опять коротко охнула и замерла, затаив дыхание.

— Подожди, - хрипло произнесла она, - Не толкай так... вот, сейчас нормально...

Надо ли говорить, что в тот момент я понял, что акт состоится. Но, еще надо было немного времени, чтобы приручить девственную попку. Продолжил разминку двумя пальцами, периодически вынимая их полностью и вставляя вновь. Если первый раз после этого упражнения Нина протестующее выставила руку, то при повторе уже только глубоко вдохнула, а потом даже тихонько стонала. Совершая все эти манипуляции, не переставал целовать эти белоснежные ягодицы, сдерживая себя, чтобы не отшлепать их ладонью. Признаюсь, это желание не было данью просмотренных видео или картинок. Ничего подобного к тому времени я еще не видел. Само собой возникло – инстинкты, бля! Та, первая «анальщица» сама, помню, попросила меня шлепать ее по заднице. Но чувствовал себя как-то неловко и шлепал неумело. А тут прямо едва сдержался.

Во время всей этой «гимнастики» я стоял на коленях сбоку от Нины и свободной рукой сжимал ее сисечки, играл с сосочками (не упрекайте меня за эти уменьшительно-ласкательные - «по Сенечке шапочка»). В какой-то момент ощутил, как ее пальчики нащупали «первичный признак» и стали плавно подрачивать. В предвкушении сладкого проникновения член был тверже кости и, казалось, разрывал собственную кожу. Охотничий инстинкт, заложенный в каждом мужчине, и сознание того, что две дефлорации в один день я проведу впервые в жизни, только подстегивали эрекцию.

Надо сказать, что Нина, вероятно, успела проспринцевать кишку, потому, что пальцы погружались и выходили сравнительно чистыми. Умница девочка! Что же, наступило время приступить к «основному блюду». Пошире раздвинул ее ножки так, чтобы анус оказался на одном уровне с членом. Нина сжала попку. Это я почувствовал, когда снова попытался вставить пальцы.

— Ай, больно... - вскрикнула Нина.

— Вот видишь, как важно расслабить попу. Ведь до этого больно не было, а теперь, когда ты сжалась вся, стало больно.

— Да, но мне страшно... немного.

— Все будет хорошо. Ты только не зажимай попку.

Ей это удалось. Пальцы продолжили игру, пока я намазывал головку чем-то из тюбика, принесенного Ниной. Я специально слегка раздвигал пальцы, чтобы размягчить сфинктер. Я тогда не знал названия этой чувствительной мышцы, понятие о которой черпалось только из поговорки «очко играет». Так вот, очко играло в поддавки, как я понял, когда увидел, что пальцы достаточно широко смоги раскрыть алое внутри отверстие. Нина при этом не оказывала никакого сопротивления. Напротив, она даже тихонечко стонала, как мне казалось, от удовольствия.

Пальцы еще оставались внутри, когда между ними пристроилась головка. Плавно вытащил пальцы, оттягивая ими в стороны края ануса. Не резко, но уверенно протолкнул между ними головку и убрал руки. Сфинктер обнял член, сомкнувшись ровно за короной головки. Нина только вздрогнула и повернула голову с застывшим в глазах вопросом: «Это случилось?»

Посмотрел на нее с улыбкой, кивнул головой и сказал:

— Да, солнышко мое! Все хорошо...

Откуда взошло в моем мозгу это «солнышко», даже представить не могу, но так уж получилось. Вероятно, чтобы убедиться в том, что мы находимся в жесткой сцепке, Нина легонько повела попой из стороны в сторону и едва не расцепила «буксир». Надо было углубляться. Постепенно, миллиметр за миллиметром проталкивал член в неизведанное пространство, обдававшее жаром бушующей в сосудах крови. Как же тесно было там, но приятно! Набрал пальцами слюны и в момент обратного хода увлажнил ствол. Влага быстро размазалась вокруг. Член с легкостью продвинулся дальше. Нина замерла в позе собаки, учуявшей добычу. Она затаила дыхание и подняла голову, смотря куда-то в стену. Она прислушивалась к собственным ощущениям и, кажется, находила их приятными. Еще два движения и Нина опустила голову, томно простонав. Не знаю, получала ли она в это время удовольствие, но боли явно не чувствовала. И это было главное!

Я не пытался даже как-то поменять позицию. Нина стояла спокойно и я только нарастил немного темп. Член хлюпал, а мошонка с радостью хлопала в ладоши по пизде. Чрево кишки радушно принимало гостя. Немного наклонился и достал пальцами лобок. Там было так мокро, что капли падали на простынь. Провел по этой скользкой поверхности, пригладив пушок волос, и пальцами прижался к тому месту, где должен был быть клитор. Попал точно. Пальцы начали игру, а ягодицы «затанцевали» подобие тверка (образ точный, но такого танца мы тогда не знали).

Не стану приукрашивать, дождаться оргазма у Нины тогда не получилось. Зато я насладился горячими объятиями анального канала и кончил туда же громко и обильно. Нина упала на живот, развернулась и прижала меня к себе, осыпая лицо поцелуями.

Мы еще раз сходили в душевую. Потом выпили немного вина, отметив второе важное событие этого дня, и ушли гулять. Но прогулка не задалась. Еще спускаясь по лестнице я заметил, что Нина как-то странно виляет задом. А в сквере, не пройдя и сотни метров, она запросилась обратно.

— Володь, прости, давай вернемся. Я что-то устала... Ну, ты понимаешь... у меня там все трет.

— А ты трусики сними.

— Ты не понял. Не трусы трут, а от движения... там...

Вернулись. Разошлись по комнатам. Зверский аппетит разыгрался. Сбегал в столовку. Сытый и довольный улегся на кровать и уснул. Проснулся от стука в дверь. Непривычно. Так бывает только при комендантских проверках или совсем уж посторонние люди пришли. Свои стукнут разок для приличия и сразу вламываются. А тут бух-бух-бух. Нехотя крикнул: «Открыто!». Кто бы вы думали? Наташка в короткой юбке и майке, под которой четко вырисовывались соски на крепкой груди.

— И ты спишь?

— Ё-моё... а ты-то что шастаешь?

— Скучно стало. Поболтать не с кем.

— А Нинка?

— Пришла и заснула сразу. А те после экзамена тоже спят. Ладно тебе, не сердись. Толик когда придет?

— Часам к шести, не раньше.

— Во, еще два часа у нас есть.

Наташа сбросила тапочки и нагло забралась ко мне на койку. Села напротив, подтянув к груди коленки и ничуть не смущаясь того, что юбка задралась и полностью оголила ноги, ляжки и кусок белой ткани трусов, прикрывающий самое-самое.

— В смысле? – дурацкий вопрос, конечно, но я его задал.

— Ладно тебе... что непонятного? Расскажи, как тебе Нинка?

— Еще чего!

— Видела. Пришла враскоряк. Ты что ее в жопу чпокнул?

— Тебе-то что?

— Ничего, в общем-то... скучно просто, - Наташа картинно, по-звериному переставляя руки и ноги, приблизилась ко мне и поцеловала.

Нет, мужики, вы же понимаете, в такой ситуации не брыкаться же, типа «я не такой, что ты себе позволяешь, я порядочный» и прочую чушь нести. Конечно, сдаюсь женским чарам! Тем более, что Наташка мне с самого начала понравилась. Ёбкая такая девка. Сразу было видно, что у нее опыта в сексе хоть отбавляй. Не то, что у Нинки. И телом хороша: ножки спортивные фигуристые с тонкими щиколотками и развитыми бедрами. Жопка плотная круглая и сиськами природа не обидела - с малолетства, наверное, на капустку налегала. Лицом миловидная такая, не красавица, но очень даже симпатичная.

— Тогда погоди... дверь надо закрыть. И ты, это... не ори только.

— Как пойдет... - Наташа быстро стянула с себя юбку и майку, оставшись только в трусах.

Подошел к кровати и стою, смотрю на «Акт третий, картина вторая, он и Наташка». Вот сразу видно опытную женщину. Подползла к краю кровати, опустила ножки и резинку моих треников вместе с трусами и... О, ужас!

— Володь! Это она так тебе насосала? Бля, он же синий весь. Он хоть встанет?

— Ладно, нечего болтать. Времени мало.

— Успеем...

— Не знаю. Может Толик раньше придет?

— Ну и что? Придет - лишним не будет, - Наташа хитро подмигнула и лизнула головку.

Молодой организм отреагировал немедленно. Член встал «на новенького»! Мне даже смешно стало, когда увидел, как во рту гуляет синяя головка. Тискал груди, ласкал соски. Наташка мычала, поддрачивая член. Но оральных ласк в тот день мне досталось с избытком, хотелось ебаться. Толкнул девицу на спину, трусы стянул и без всяких прелюдий и фуг задвинул в «бесстыдницу».

После тугих дырок Нины наташкина пизда казалась мягкой норковой муфтой, где так уютно и тепло, что вытаскивать не хочется. Было очень приятно. Прям то, что надо в завершении трудного дня. Неторопливо, но с полным погружением дважды довел девчонку до оргазма. Она выполнила мою просьбу не орать, но едва сдерживала стоны и извивалась всем телом. Очень красиво, надо сказать извивалась. Как-то по спортивному, что ли. После всего спросил, не занималась ли она спортом. Оказалось, что со второго класса занималась художественной гимнастикой и даже была там у себя чемпионкой области. Потом не раз убеждался, что спортсменки очень хороши и ненасытны в постели.

Так и с Наташей. Она уже дважды кончила, а я все никак. Тут мыслишка промелькнула, а не продублировать ли с Наташкой всю утреннюю программу.

— Наташ, а ты в попу дашь?

— Ой, я не знаю даже... У тебя крем есть какой-нибудь?

— Так вот же, Нинка детский принесла.

— Ну, попробуй. Только там немножко... не чисто...

— Фигня, я почищу.

Поменяли позу. Хорошенько смазал пальцы и плавно ввел в анус, чувствуя, как под ними за тонкой перегородкой снует хуй. Ощущение, скажу я вам! Хотя, сами уже знаете, наверное. Пальцами придавливаю член, заодно и жопку разминаю. Наташка стонет громковато, но в пределах допустимого. Вовремя она пришла. Прямо в тютельку. То, что надо для хорошего завершения «рабочего» дня. Даже подумал, а не предложить ли Толику поменяться девчонками. Уверен, он бы согласился.

Попка Наташки была рабочей. Она умело расслабила мышцы и хуй проскользнул внутрь почти без сопротивления. И тут выясняется, что ее анальная практика гораздо богаче вагинальной.

— Уххх... как хорошо... Володя, не спеши только.

— Ты любишь в попу?

— С двенадцати лет...

— Чтоооо?

— А тоооо. Уххх, хорошооо... Это Нинка у нас только целка до сих пор... Ой, уже не целка. Спасибо тебе... А я, как стали на соревнования и сборы выезжать, так и начала. Что, не ожидал?

— Да, нееее... так-то так...

Наташка ловко поддавала ягодицами. Сил сдерживаться уже почти не осталось. Но тут она сама вдруг стала кончать! Кончать жопой! Я даже не прикасался к пизде или клитору. Она от анала кончила! От сознания, что это происходит с нею и импульсивных сокращений кишки кончил и я. Да так, как не ожидал после оргазмов с Ниной.

Сил пошевелиться не было. Лежал на девушке с вздрагивающим членом в ее жопке. Наташа тяжело дышала. Чуть приподнялся на локтях, чтобы уменьшить нажим. Поцеловал в шею. Девушка повернула голову.

— Кайф... А Толик вчера отказался. Ну, я ему, конечно, не рассказывала про эту мою особенность. А ты хорошо меня отделал. Мне понравилось. Всё понравилось... в смысле, в письку тоже.

Мысленно раздувался от гордости от такой похвалы. Ни капельки не стыдился и не комплексовал, что трахнул подружку друга и мною же трахнутой подруги. Вот, блин, тавтология! Такие дружеские потрахушки получились.

— Володь, а давай завтра еще с тобой. Что скажешь?

— А когда и где? Толик и Нинка же завтра...

— Я Нинке скажу, чтобы завтра до вечера лечилась. А утром мы с тобой во втором корпусе встретимся. Там у меня подружки нашлись с прошлого года – вместе поступали...

— Ты уже поступала?

— Да. В прошлом году. Я же старше Нинки. Что, не заметил?

— Заметил, что опытнее, - улыбнулся.

— Ну вот. Там у девчонок завтра с утра экзамен на мехмате. Короче, комната будет пустая. Я договорюсь с ними.

— Ну, давай. Мне тоже понравилось с тобой. Слушай, а как с Толиком быть?

— А что с Толиком? Ну, комнату надо поделить же по времени.

— Смотри, у тех девчонок экзамен уже в десять начинается. Значит, мы с тобой в десять уже можем быть там. Нинку на вечер... ну, после обеда, уговорю. А после тебя я к Толику сразу... и все довольны!

— Ё-моё! Ну, ты... штучка!

— Хотел сказать сучка?

— И это тоже!

— Всё, вылезай... налил там как клизму выпустил...

— Обещал же почистить!

— Трубочист, мммля! Иди ко мне, поцелую и в душевую побегу.

Я тоже сходил в душевую, а когда вернулся, Толик уже копошился в шкафу, раскладывая покупки. Да, вовремя мы с Наташкой успели. Чувствовал себя неловко перед ним. Но он сам разрядил обстановку. Сначала расспросил про наши с Ниной «успехи», а потом, когда стали обсуждать, как завтра будем делить комнату, вдруг выдал такое:

— И вообще пусть переезжают к нам. Койки свободны, спокойно поебёмся. Кстати, Наташка мне вчера сказала, что сначала на тебя запала. А я бы твою Ниночку натянул с удовольствием. Давай предложим?

— Давай! Только Нинка завтра еще «раненая» будет.

— Ну и хуй с ней. Натаху поебём.

Толик был в приподнятом настроении и в предвкушении «свидания» с Наташкой. В принципе я был не против его предложения. Загвоздка была в девчонках.

Мы решили поужинать в столовой и пригласить девчонок. Судя по всему, денежный перевод к ним еще не пришел. Так и было. Они с радостью согласились. Наташка оживленно болтала, периодически лукаво поглядывая в мою сторону. А Нина по-прежнему осторожно вышагивала, забавно крутя своей круглой попкой. Ох, в те бы времена да современные препараты! А детским кремом и марганцовкой залечивать раны было не просто.

На выходе из столовой Толик как бы между прочим предложил девчонкам перебраться к нам.

— А что! У нас свободные койки. Ну, может, сегодня там у себя поспите, а потом к нам. Прямо с утра. Вы подумайте, - Толик старался, и у него получалось, быть как бы безразличным. Дескать, хоть так, хоть эдак, но выебем все равно.

— Мы подумаем, - за обеих ответила Наташа.

Нина в недоумении переводила взгляд с одного на другого. Девочка попала, как говорят, из огня да в полымя. В один день лишиться девственности во всех дырках и быть приглашенной, пусть формально, но на мини оргию. Надо было как-то ее успокоить.

Толя обнял Наташу, кивнул нам и повел ее в общагу.

— Нин, как ты? Может посидим в сквере?

— Я нормально... немного тянет там, - она взглядом показала где, - Пойдем к нам. Девчонки куда-то умотали. Я тебя чаем угощу.

— Отлично! Давай! Сейчас в буфете печенек каких-нибудь куплю.

— Песочных купи. Другие там плохие.

В комнате у девчонок пахло дешевыми духами. Наверное, соседки после сданного экзамена напомадились и убежали на вечеринку или просто погулять в центре. Нина заварила чай.

— Нин, что ты думаешь по поводу к нам перебраться?

— Не думаю, что это хорошее предложение... ну, как мы там будем при них?

— Интересно же? У тебя же такого не было еще.

— Много чего не было. Сам знаешь, чего не было и вот уже было.

— Так чего тянуть? Еще и это добавить!

— Неее... не знаю, короче. Мы с Наташкой еще поговорим.

По тону ее голоса чувствовал, что она и не против бы испытать секс при свидетелях, но воспитание цепко держит в рамках приличия. Решил сразу не давить, а возобновить разговор чуть позже. А пока уложил ее в кровать и отвлек поцелуями. Какое-то время Нина оставалась спокойной, но ласки возымели эффект и вот уже мои ладони на ее груди, а бедра нетерпеливо сжимаются и разжимаются, сдавливая половые губы и лаская таким образом клитор. Член тоже не дремлет, а вовсю норовит расстегнуть молнию на ширинке. Ну, сколько можно!? Выжатые как лимон семенники и явно хорошо сегодня уже поработавший член на автомате пришли в боевое состояние. Я понимал, что если я сейчас воткну этот поршень в пизду, то рана не заживет до завтра, а может быть даже станет больше. То же произойдет и с другим освоенным отверстием. Остался только рот, который я без промедления и занял.

Нина сначала пыталась что-то возразить: дескать, могут вернуться соседки, что надо хотя бы закрыть на ключ дверь. Но когда головка коснулась губ, замолчала и с мычанием пустила ее в рот. Уже через минуту девочка стонала от удовольствия, чем немало меня удивила. Создавалось впечатление, что она, как и раньше сегодня, находится в состоянии близком к оргазму от того, что сосет хуй. Гораздо позже я узнал, что такое бывает из-за особой чувствительности рецепторов на губах и во рту. Такой была Нина.

Не удержался – принял позицию «Ин-Ян», стянул трусики, раздвинул наружные губы и всосал в себя край плоти, под которым скрывался клитор. Я и раньше, на самых первых попытках, понял, что мне приятно ласкать пизду, особенно такую нежную и девственно чистую, как у Нины. Даже вкус детского крема не портил удовольствия от вздохов и вздрагиваний девочки от моей ласки.

Нина была ненасытна. Я был поражен в очередной раз, когда она подряд с интервалом в пару минут дважды реально кончила. Она стонала, тряслась всем телом и буквально через несколько секунд снова начинала сосать. Похоже, это был ее третий оргазм, когда я стал выплескивать в рот остатки спермы. Она мычала и всасывала в себя всё, что текло, с небывалой силой. Последствия уже мало отразились на, и без того, синей головке. Зато впечатление от такого орального оргазма моей партнерши осталось на всю жизнь. Больше я такого ни у кого не встретил.

В тот день мы больше не трогали друг друга. Довольно скоро вернулись соседки по комнате. Познакомились. Кстати, ничего так были девушки. Одна из них, Лариса, мне очень понравилась. Я ее и раньше приметил и если бы не Нина, то попробовал бы «подкатить» к ней. Хотя, с Ларисой вряд ли бы получилось то, что получилось с Ниной. Зато потом, когда уже началась учеба мы с Ларисой, что называется, «зажгли» пару раз для интереса. Но у нее уже тогда был парень, да и я начал ухаживать за девушкой, в последствии ставшей моей первой женой.

Утро следующего дня для меня началось со встречи с Наташкой в условленном месте. Да, накануне мы проболтали с девчонками до полуночи. Когда я автоматически без стука открыл дверь нашей комнаты, то застал парочку в интересном положении: Наташа сосала усталый член Толика, который безразлично возлегал на кровати и дымил сигаретой, чего мы никогда себе не позволяли в помещении.

— О, Володь, ты вовремя, - сказал Толик, выпустив колечко дыма, - Дай ей пососать. Я уже не могу – третий раз только что кончил.

— Дурак! – зло выкрикнула Наташа и, обернувшись простыней, отошла к стулу, на котором лежала ее одежда.

— Так что завтра делаем? – Продолжал Толя, - Вы к нам поселитесь? Всего-то на одну ночь, чего ломаться?

— А почему только на одну ночь, - с наигранным сарказмом спросила Наташа.

— Послезавтра мы уезжаем. Володь, а ты Нинке не говорил разве?

— В первый же день вроде... сказали же, что через три дня мы на каникулы едем.

— Не помню такого, - уже растерянно произнесла девушка и на ее лице отразилось разочарование.

— Ладно, ты там с подружкой своей поговори. Чего стесняться? Зато так денек проведем, что на всю жизнь запомнится, - не унимался Толя.

Подходы Толика и приемы убеждения меня всегда поражали. Волгоградское воспитание отличалось прямолинейностью и грубоватым нажимом от моего рафинированно вежливого «латышского». Его манера говорить и подавать без обиняков в общем-то интимные предложения меня порой коробили, но, в последствии я обратил внимание на их действенность и даже перенял в какой-то мере.

Так вот, утром мы встретились с Наташей у входа во второй корпус. Комендантша нас не знала, но на предъявленные нами пропуска она только спросила, в какую комнату мы идем. По договоренности девчонки оставили дверь открытой, а ключ лежал на столе. Свободная кровать была заправлена с армейским «шиком». Края одеяла заправлены под матрац, подушка «пирамидой» и полотенце на дужке спинки. Три других коечки не отличались таким порядком.

— Наташ, ты зачем вчера Толю так заебала?

— Это я заебала? Это он недоёб.

— Ну, устал человек. Бывает. Он вчера заснул сразу как ты ушла.

— Знаешь, мне показалось, что он там в городе с кем-то встречался. Ну, с бабой какой-то.

— Да? Он мне ничего не говорил.

— Ага, не успел... Ладно, ты-то как сегодня? Нинка мне рассказала, что вы вчера еще... повеселились.

— А вы про сегодня решили?

— Ну, она против... индивидуалистка! «Вовочка мой, только с ним хочу, никто мне не нужен, не хочу себя продавать...» Ну и всякую такую хренотень несет. Не знаю, может еще к обеду передумает. А ты что думаешь?

— Я вчера на нее попробовал надавить, но тоже не получилось. Вроде и хочется, и колется, но мама не велит. Как ребенок!

— Ага. Знал бы ты ее папашу! Да и мать тоже... А вот сестренка ее точно будет стервой и шлюхой хоть куда.

— Ладно. Посмотрим. Ты как? Вчера тебе реально не хватило?

— Да нет, так-то все нормально. Я все хочу Толика на попку соблазнить. А он ни в какую. А мне, как всегда, после письки в попу хочется. Ты же видел вчера, - Наташа разделась и призывно разведя в стороны ножки, разлеглась на кровати. – Снимай же скорее штаны. Иди ко мне. Крем вот на столе лежит. Помажь мне. Хочу, чтобы ты это сделал.

Сделал все, как она просила. Наташа хорошо подготовилась. Наверное, утром уже сделала клизму и размяла пальцами анус. Понял это, когда пальцы сразу легко вошли в ее глубины.

— Нравится? Я там пошустрила немного, - Наташка кокетливо взглянула на меня, - Как хочешь? Лёжа или мне в собачку встать?

— А лёжа получится?

— Подушку под поясницу сунь и получится. Всему тебя учить надо?

— Это ты такая опытная у нас! Совратила юношу...

— Ой, бля... девственник, тоже мне, нашелся!

Никогда еще не начинал день с анального секса. Всё впервые. Вот потому и не стираются из памяти эти имена. Пишу про Нину, но и Наташка в этом контексте заслужила своё место.

— С чего начнем? Может сначала в письку?

— Этого мне и с Толиком сегодня хватит. Давай сразу в очко.

Хуй смачно хлюпнув прошел в кишку. Наташа сразу застонала.

— Медленно давай... пожалуйста, не спеши. У тебя такой размерчик! Прям кайф! – шептала Наташа, плавно раскачивая попкой и направляя хуй в приятные ей точки.

Мне тоже было приятно в этой позиции. Правда, хуй не мог полностью проникать внутрь, но его изгиб и сила сжатия мышц кишки стимулировали эрекцию лучше любой пизды. Член, казалось, стал железным и в этой позиции на обратном ходе, как рычаг, приподнимал бедра партнерши. Видимо, это нравилось и Наташе: она в этот момент прогибалась в спине, усиливая таким образом давление на член, и громко вздыхала. Смотреть при этом на ее обнаженное тело, крупную для этой стройной фигурки грудь с яркими шоколадными ареолами и сосками, было отдельным удовольствием. Рукой трогал соски, сжимал их под стоны любовницы, а потом погружал пальцы ей в рот. Животная похоть поднималась в эти моменты во мне.

Я ебал не женщину, а самку. Перед глазами в тот момент почему-то возникла картина, увиденная мною в детстве в деревне, когда я стал свидетелем осеменения коров. Я учился в классе седьмом, кажется, и на каникулах в деревне зашел в коровник, где работала моя тетя Шура. Колхозный зоолог левой рукой ловко закручивал корове хвост, а правой в длинной резиновой перчатке зачерпывал из ведра какую-то мутную субстанцию и совал ее внутрь, раздвигая красные губы лона животного. Это тогда меня поразило и взволновало сексуально. Точно помню. И вот сейчас эта картинка пронеслась в памяти, заставив двигаться быстрее и жестче.

— Ууууххх...даааа... вот так... ты зверь, Володя...- Наташа смотрела на меня широко раскрытыми глазами и почти выкрикивала эти слова, все громче стоная и приближаясь к оргазму.

Она кончила.

Меня тогда удивило, что трясло ее и ножки сжимались точно так, как при вагинальном оргазме или от клитора. До сих пор мне интересно, как это происходит? Если среди читателей есть женщина, кончающая от анала, пусть напишет в комментариях или в личку. Подозреваю, что здесь все по формуле: «ебут в жопу, а кончают пиздой».

Потом Наташа кончила еще раз уже вместе со мной. Ох, как же это приятно сливать сперму в плотно обнимающую кишку. Это я испытал только с Наташей. Позже в жизни такое повторялось и не раз, но такого удовольствия, как тогда, я не испытывал. Может потому, что это случилось впервые?

— Ну, что? Пошли к нашим... друзьям? – Наташа ехидно улыбнулась.

Мы оделись и уже собирались выйти, как девушка вдруг спросила:

— А ты не хочешь еще разок в письку меня поебать?

— Наташ, а тебе мало, да?

— Вов, я сама уже боюсь... Понимаешь, мне одного раза всегда мало. Стоит начать, как я хочу все больше и больше. Это как бешенство матки, что ли? Остановиться не могу. Нет, ну, останавливаюсь, но это мне тяжело дается. Я дерганой становлюсь, нервной... Ну, ты вчера видел с Толиком.

— Ну, давай...

— Нет, если не хочешь, то не надо. Я же к Толику иду... Просто... просто честно скажу, что ты мне нравишься больше. И еще... - она сделала многозначительную паузу, - Член у тебя потолще. Да, и вообще...

— Удивляюсь, как Нинку с тобой отпустили.

— Сама удивляюсь. Ее родичи про меня много чего слышали, но отпустили и даже присматривать поручили, дескать, «ты уже была в Москве, знаешь как там, присмотри за Ниной». Ага! Присмотрела! Да, ты же ей вчера жопу тоже наладил, как я поняла.

— Тебе-то что?

— Ладно, покраснел как барышня... тоже мне целка!

Картинно разозлившись на эти слова, притянул к себе девушку и задрал юбку. Трусики, мокрые от вытекшей из жопы спермы, неприятно увлажнили ладонь. Сдвинул их к коленям, а мокрой ладонью провел по пизде. Наташа пошевелила ногами, сбрасывая на пол трусы. Пригнул ее к столу и вставил, как говорят, со всей дури. Она упала грудью на стол и так простояла, стоная, дрожа и вскрикивая почти полчаса, пока я сношал текущую от похоти щель.

— Ты зверь, Вова...

— Я нежный и ласковый...

— Только зачем в меня слил свою эту... нежность?

— А ты ничего не сказала, когда я спросил...

— Ты спрашивал? Ничего не слышала, кроме рычания твоего...

— Рычал и спрашивал, а ты тоже выла, как волчица.

— Вот же... ну, ладно, может пронесет... а то будешь жениться не на Нинке, а на мне. А я не против! – Наташа довольно улыбалась.

— Ну, надо, так надо... Женюсь значит. Беги в душ хотя бы...

— Не бойся, разберусь сама.

— Я не боюсь.

— Вижу. Мне нравится, что ты не зассал, как другие. Начинают ныть, суетиться... Говорила же, ты мне нравишься! Ладно, пошли.

— Ты сейчас прямо к нам, к Толику?

— А куда еще? Да, забыла сказать, Нинка на почту пошла. Нам посылку прислали. Вечером гуляем!

Наташа пошла в общагу, а я зашел за корпус в скверик с перекладиной и скамейкой, считавшейся по тем временам «спортивной площадкой». Подтянулся, отжался, присел-согнулся и бодренько пошел в столовку пообедать.

Только завернул за угол, как увидел Нину с фанерным ящиком в руках. Быстро побежал помогать.

— Володенька, привет! Ой, спасибо, что помог. Ты где был?

— Утром надо было кое-что в универе подписать. Вот сейчас немного размялся и решил за тобой зайти, - врал и не краснел.- Может пообедаем?

— Ага. Сейчас давай откроем посылку, может что-то надо будет в холодильник положить, а потом сходим.

Поднялись в их комнату. На лестнице обратил внимание на походку Нины – она уже не корячилась, как вчера. Все равно надо будет осторожно сегодня, подумал тогда.

Соседок по комнате не было. Наверное, в читалке готовились. Ножом приподнял фанерную крышку ящика. Изнутри вкусно запахло копченым. В посылке было богато! Среди пакетов с разными женскими штучками и одеждой лежало несколько палок твердокопченой колбасы, конфеты и то, чего я никак не ожидал увидеть – литровая банка черной осетровой икры!

— Нин, а это откуда? У вас там в Уральске осетры что ли водятся?

— Всегда водились. Сейчас меньше. Там же река Урал. Правда, теперь отец на Каспий за этим ездит.

— Ну и что, что река?

— Ты в школе географию учил?

— Учил, но этот ваш Уральск, кажется, на картах даже не обозначается.

— Вот сейчас даже обидно. Наш Уральск это... Это ого-го! – Нина засмеялась, - Между прочим, эту икру вам придется есть. Мы с Наташкой ее вообще на дух не переносим. Родители с детства пихали насильно и напрочь отбили желание.

— Нин, а хлебушка кусочек найдется? Очень хочу попробовать.

— Найдется...

Ух, как кстати оказалась в посылке эта икра для поправки белковых запасов, активно растраченных за эти два дня. Икра была явно домашнего посола, но по вкусу я не мог бы отличить ее от той фирменной в синих жестяных банках с осетром на рисунке, потому что давно забыл тот вкус. Намазал толстым слоем по всей поверхности хлеба.

— Что так мало положил. Клади еще, все равно это ваше всё. Кстати ее вот так хранить долго нельзя. Надо будет в холодильник поставить.

Холодильники в общаге были общие – по одному «Саратову» на этаж. Продукты в очень ограниченном количестве надо было хранить в пакете с номером комнаты. Поставить вот так туда банку икры было бы верхом сумасшествия. Но некоторые «бывалые» жители общаги покупали вскладчину маленькие литовские холодильники «Снайге», умещавшиеся ровно под столом. К гулу мотора и громкому вздрагиванию среди ночи постепенно привыкали, зато продукты можно было хранить без ограничений в пределах ёмкости, конечно.

— Ага! Поставим. У соседей есть «Снайге». Попрошу... поделимся с ними чуть-чуть. Можно?

— Сколько хотите. Это же вам всё.

— Ух! Повезло, так повезло! Сто лет не ел чёрной!

— Питайся.

— Нин, а как ты себя чувствуешь? Ну, там, - взглядом показал на ее попку.

— А, нормально... вроде. Не знаю, короче. Утром уже ничего не болело, а вчера до ночи, пока не заснула, там саднило. Хотела утром еще помазать, а крем куда-то делся. Наташка что ли унесла?

Промолчал, нацепив гримасу недоумения.

— А попочка как себя чувствует?

— Говорю же, все нормально. А ты что спрашиваешь? Сегодня в попу не дам. Правда. Прости... пусть еще подживет.

— Очень больно было?

— Не очень... потом даже очень приятно. Просто утром...- она сделала паузу, - ну, ты сам понимаешь... больновато было.

— Надо свечи от геморроя купить. У меня мама и брат с этим мучаются и такие свечи им помогают. Я куплю тебе.

— Не надо... я сама могу.

— У вас же денег нет.

— Уже есть. Перевод тоже сегодня получила. Наташке тоже пришли, только она где-то носится.

— Где-то – это у нас с Толиком.

— А, точно! Как же я забыла. Слушай, она же с полдесятого там. Может они уже закончили? А? Как думаешь?

— Что? Соскучилась, хочешь?

— Ага... горит там все! Как тебя увидела, так вся мокрая стала.

— Пошли! Толя же еще вчера предлагал всем вместе ночевать, ну, и это...

— Нет! Ты что? Я так не хочу...

— А что тебя смущает? Ну и что, что они рядом будут кувыркаться?

— Я просто знаю Наташку. Понимаешь, ты ей сразу понравился. Это просто Толик к ней подкатил и у них пошло. А если мы там все будем, то она точно тебе захочет дать. Я же неопытная. Зато она еще со школы профессионалка. А Толик тогда меня захочет... А я, честно, не хочу ни с кем, кроме тебя. И тебя ей не отдам.

— А где ваши соседки?

— Не знаю. Может в читалке?

— Слушай, у меня тоже все уже... торчит. Закрой дверь.

— Да? А если они откроют?

— Ключ в скважине оставлю, давай, - забрал у нее ключ.

— Володечка, миленький, я всю ночь о тебе думала... ну, о нас...

Это «о нас» меня малость смутило. Что она имела под этим в виду? Никаких планов на «нас» у меня лично не было, да и Нине ничего такого я не обещал. Разве с самого начала не было ясно, что наши отношения только на эти четыре дня? Завтра вечером я сяду на поезд и вернусь только в конце августа. Девочки тоже не смогут жить в общаге, не поступив в универ. Они куда-то съедут, устроятся на работу, обзаведутся новыми знакомыми...

— В смысле, о нас?

— Ну, о том, что произошло между нами. Понимаешь, для меня это очень важно и спасибо тебе, что ты сделал это так нежно. Ты мой первый мужчина и я это никогда не забуду.

— То, что произошло, для меня тоже важно. Ты такая красивая и соблазнительная, - отлегло немного, целовал и сжимал её ягодицы.

— Соблазнительная, говоришь... и всё?

— А разве этого мало? – что-то в ее тоне меня снова стало напрягать.

— Нет, но все же... я так много всего передумала за эту ночь.

Вот совсем не хотел я сейчас слушать, что она там передумала за ночь. Хуй после этих ее слов упал в штанину.

Надо срочно отвлечь девушку. Заткнул рот поцелуем. Рукой залез под кофточку. Тискаю грудь. Сжимаю соски. Ага, дышит с тихими стонами. Рука в трусах. Поглаживаю кудряшки на лобке. Пальцем на клитор. Вздрагивает, теряет равновесие. Укладываю на кровать. Стаскиваю трусики и целую пизду. Ох, как сладко она стонет! Только не говори ничего...

Я увлекся. Так сладко мне лизать ее пизду. Аромат крема и ее соков дурманит. Язык треплет края малых губ, придавливает набухающий клитор. Всё! Первый оргазм! Ляжки сдавливают голову. Ее трясёт, приглушенный стон норовит вырваться на полную громкость. Ух, как это прекрасно! А ведь это ее первые оргазмы от мужской ласки. Не знаю, достигала ли она когда-нибудь раньше такого пика наслаждения от своих пальчиков? Наверное, нет. Странно, но от этой мысли я сам радуюсь как ребенок, типа, «вот какой я охуенный ёбарь!»

Ее ладошки легли мне на голову. Гладит, теребит волосы, что-то бормочет, а я не слышу – ляжки по-прежнему закрывают мне уши. Лишь бы не то, что она там думала про нас ночью, молю я. И вдруг различаю «милый», «люблю тебя», и тому подобное. Хуй, который только что вновь набрал силу, опять ослабел, но еще сохранял работоспособность, которой я и воспользовался. Быстро освободился от брюк и мягонько так воткнул головку в дырочку. Нина заёрзала от короткой боли, но стерпела. Замер на некоторое время, давая головке освоиться в мокрой норке. Нина во все глаза с каким-то томным испугом смотрела на меня. Ждала.

Плавно продвинулся чуть глубже. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Еще немного вглубь. Еще и еще... Она приоткрыла рот в сладком вдохе. Хуй полностью вошел в нее. Нина дернулась, когда он достиг крайней точки.

— Ой... там... осторожно...

Понял, что добрался до «донышка». Сейчас тебе будет хорошо, милая. Плавно, чтобы не причинить боль, начал раскачивать тазом из стороны в сторону, заставляя головку гладить внутри зев матки. Вздрогнула и застонала. Этот прием я уже освоил. Только не делаю ли я хуже тем, что заставляю ее испытывать такое удовольствие? Может надо быть грубее, сделать ей больно, чтобы не возникало больше у нее этих мыслей о «нас», этих «милых» и «любимых»? Чувствую себя сволочью, гадом ползучим, но продолжаю ебать это невинное существо, целиком и полностью доверившееся, отдавшееся мне.

От этих мыслей хуй опять слабеет, но становится мягче и толще. Нина стонет громче, с каждым вздохом усиливая звук, в конце срывается на выдохе и замирает с открытым ртом, содрогаясь всем телом. Замедляюсь и останавливаюсь, опускаюсь на девушку. Ох, как это здорово ощущать ее конвульсии всем телом. Она хрипит, пытается вытолкнуть меня, освободиться от телесного плена. Умышленно не даю ей такой возможности. Скоро она замирает, восстанавливая дыхание.

Чувствую, как затихающими импульсами сокращаются мышцы влагалища, подбадривая член. Он все еще в рабочем состоянии. Медленно начинаю движение. Нина вздрагивает и открывает глаза.

— Я не могу больше, - хрипловато шепчет она.

— Ты больше не хочешь? Тебе было больно?

— Неет... что ты! Было так хорошо, что я сейчас могла сознание потерять... голова кружится...

— Слушай, ты голодная, наверное? Мы же хотели в столовку... Всё! Пошли!

Нина с благодарностью посмотрела на меня, натянула трусики и вытерла платком непроизвольно вытекшие слезы.

После обеда решили немного погулять, просто походить по улицам района, посмотреть на москвичей, на те самые, воспетые Бернесом, московские окна.

Нина оживилась. Непрерывно о чем-то говорила. Молил бога, чтобы не начала снова песню о «нашем прекрасном будущем». Еще свежо было чувство вины и стыд за поведение после признания Люды о беременности. Совсем не хотелось снова оказаться в похожей ситуации. Нина влюбилась. Это факт. Но как ей объяснить, что потеря девственности вовсе не причина для заключения брака. Двадцатый век на дворе!

Если подытожить события двух прошедших дней, то секса мне уже хватило. Воздержание во время экзаменов было с лихвой компенсировано. А дома ждали не только родители, но и подружки и новые приключения. Пришла мысль – не внести ли определенность в отношения с Ниной, чтобы не создавалось у нее иллюзий об их продолжении. Собственно говоря, пугал не сам факт их продолжения. Если честно, то я бы еще «погулял», но настораживало отношение Нины. С каждой минутой она влюблялась все больше и наверняка, как воспитанная барышня, строила планы на счастливый брак.

Вот и теперь она радовалась жизни так пронзительно, что периодически даже шла вприпрыжку. Как ребенок, ей богу!

— Нин, а сколько будем еще гулять? Может пойдем, потревожим наших друзей. Они уже итак там почти четыре часа кувыркаются.

— Ну, не знаю. Думаешь пора? А что будем делать?

— Сейчас купим еще хлеба и масла и пойдем к ним с вашей икрой и колбасой, а?

— О, отлично придумал! Пойдем.

Постучали в дверь для приличия, но она оказалась не закрыта. На кровати поверх одеяла лежали два голых тела. Одно с черной шевелюрой и усами шевельнулось и недовольным голосом произнесло:

— Чего приперлись?

— Решили вас покормить, а то вы тут калории израсходовали, - ответил бодрым голосом и прошел к столу.

Нина в нерешительности продолжала стоять у двери, с нескрываемым удивлением созерцая гениталии Толика и голую задницу Наташи, которая даже не пошевелилась. Я тоже с интересом поглядел на оттопыренный женский зад в расщелине которого весьма ярко выделался кружок ануса и выпуклые губы пизды. Вспомнил, как еще утром эта жопка во все свои отверстия принимала мой хуй.

Толя, заметив как пристально Нина разглядывает его причиндалы, беззастенчиво бросил:

— Чо смотришь? Хочешь пососать?

Нина резко отвернулась, но при этом судорожно сглотнула. А Толя тем временем и не думал останавливаться:

— Знаешь, как хорошо перед едой киселька белкового выпить! Володь, она что, не пробовала еще? Плохо ты ее тренируешь... Правда, что встала там? Иди сюда уже.

Нина стояла у шкафа, как загипнотизированная, только глаза ее перебегали с Толика на меня и обратно. Я молча с улыбкой следил за выступлением моего друга и раскладывал по тарелкам еду. А Толик спустился с кровати и вплотную подошел к Нине, раскачивая взбодрившимся членом. Нина уставилась на меня, взглядом ища какой-то поддержки. В тот момент я ощутил, что именно сейчас должно произойти то, что развеет девичьи иллюзии и расставит все по местам.

Я поймал взгляд девушки и просто одобрительно кивнул и улыбнулся. Ее глаза округлились и щеки моментально залил румянец. В тот же момент Толик нежно, но принудительно притянул ее к себе и поцеловал. Она на секунду замерла от неожиданности, но потом приглушенно вскрикнула и картинно по-женски ударила руками в грудь обнявшего ее мужчину. Толик крепче сжал ее, развернул, приподнял и уложил на свободную кровать. Сопротивляться было бесполезно и, как я заметил, Нина сдалась под весом обнаженного мужчины. Его руки беззастенчиво расстегивали блузку, а член касался голых бедер. Нина стала сопротивляться активнее, но, не применяя силу, а только отталкивая и мыча.

Ее глаза выискивали меня. Подошел ближе, стал на колени у кровати, отстранил голову Толика и сам стал целовать Нину. Она округлила глаза в удивлении. В этом взгляде не было протеста. Прошептал ей:

— Он не сделает с тобой ничего плохого. Расслабься просто, и, как там в поговорке, получи удовольствие.

Я продолжил целовать губы Нины, а Толик ее ноги, подбираясь к лобку. Нина еще вздрагивала и инстинктивно сжимала бедра, но это нельзя было назвать сопротивлением.

Сзади раздался скрип панцирной сетки – проснулась и стала шевелиться в кровати Наташа.

— Ого! Что тут происходит... и без меня? – прохрипела спросонья.

Через минуту почувствовал, как Наташа подошла ко мне сзади, опустилась на колени, обняла, запустила руки мне под футболку, поглаживая спину. Задрала ткань повыше и прижалась к спине грудью. Ее руки скользнули вниз к ширинке джинсов и расстегнули зипер. Пальчики ловко пробрались под резинку трусов и обхватили окрепший от происходящего член.

Нина полностью прекратила сопротивление, когда Толик раздвинул ей ноги и присосался к пизде. Она только стонала мне в рот.

Наташа сняла с меня футболку, сдвинула вниз насколько возможно мои джинсы с трусами. Я привстал немного и тут же остался голым. Теперь только Нина оставалась в одежде. Стянул с одной руки блузку и потянул. Нина сама повернула другую руку так, что блузка соскользнула с плеча. Наташа в это время расстегнула на ней юбку и, отстранив на секунду голову Толика, стянула ее вместе с трусиками.

Толик поймал мой взгляд и, кивнув головой, показал, чтобы я занял его место у ног девушки. Сам он подсунул под голову Нины подушку и встал на колени в изголовье кровати. Нина внимательно следила за нашими перемещениями, но не проявляла признаков беспокойства. Она понимала, что сейчас произойдет что-то новое, еще неизведанное в ее такой короткой сексуальной жизни.

Я посмотрел на вылизанную другом пизду моей любовницы. Вот пишу это, а самого уносит туда, вижу все как сейчас. Дольки губ разошлись, открыв алую от недавнего секса и оральной ласки щель. Блестящая плоть, казалось, дышала, слегка приоткрывая и снова смыкая края входа. Слюной смочил головку и несколько раз провел вверх-вниз по щели. Нина вздрогнула. Вошел в нее мягко, но уверенно на всю глубину. Девушка потянулась всем телом, как бы убегая под натиском члена.

Толя гладил волосы Нины, касался пальцами губ. Наташа целовала грудь, прикусывая соски, гладила ладонями низ живота нашей, ставшей общей любовницы. Стоя на коленях между ног девушки видел всю картину целиком и поражался красоте обнаженных тел, движениям и звукам происходящего. Впервые в моей жизни!

Но похоть требовала своего. Толя мягко развернул голову Нины и приставил к губам член. Девушка пристально взглянула на него. Он только кивнул головой и головка скрылась во рту. Рукой Нина обхватила хуй и притянула ко рту, устроившись поудобнее. С этого момента она как будто полностью переключилась на оральный секс. Ее голова начала быстро насаживаться на ствол, на щеках появились ямки от сильного всасывания. Она страстно мычала и сопела носом.

Я нарастил темп. Ритмичные удары лобка в мокрую промежность, как аплодисменты сопровождали оргию. Наташа продолжала целовать грудь и живот девушки, пальчиком теребила клитор и изредка прикасалась к члену, скользившему в горячем тоннеле. Нина выла от удовольствия, все интенсивнее дроча член Толика. Он едва удерживал равновесие, стоя на коленях с откинутой назад головой, держась за дугу спинки кровати. Стонала и Наташа, возбужденная происходящим.

Нина кончила, резко «на мостик» прогнувшись в спине, рухнула на спину и сжалась в позе эмбриона, дрожа всем телом. Члены выскочили из уютных отверстий, пружинно шлепнув их владельцев по животу. Только Наташа обняла Нину, покрывая поцелуями ее голову и шепча что-то такое:

— Солнышко мое... миленькая моя... умничка моя... солнышко... вот так полежи, миленькая... отдохни...

Толя попытался заправить член в рот Наташе, но она потянула его за руку, заставив слезть с кровати, потом тихо сказала:

— Пошли туда... - указывая на кровать Толика.

Он лег на спину. Наташа быстро оседлала его и рукой показала мне, где встать. Минет на подпрыгивающей панцирной кровати – аттракцион «поймай меня ротиком». Несколько попыток Наташи удержать член во рту под ударами Толика не увенчались успехом. Она наклонилась к нему и что-то сказала. В ответ Толя только кивнул и продолжил подбрасывать «наездницу».

— Возьми... на столе крем... и... давай в меня... сзади...- переводя дыхание сказала мне Наташа.

— Не понял... как сзади?

— Как, как... в как...

Доходчиво. Дотянулся до тюбика и пристроился к скачущей попке. Мазнул куда попало. Нанес немного на головку.

— Эй, остановитесь на минуту, - сказал и шлепнул Толика по ноге.

Пара замерла. Наташа распласталась на партнере, выставив повыше попку. Вид пизды с торчащим в ней хуем и темного выпуклого ануса возбуждало. Мельком взглянул на Нину. Она все так же лежала на кровати и заворожено смотрела на происходящее. О, сколько всего неизведанного и стыдного в понятиях ее воспитания она сейчас познавала!

Пальцами помассировал задний проход и начал пристраивать член. Как же это неудобно, стоя на прогибающейся поверхности! Жуть! Но ищущий да обрящет! Одной рукой опираясь на спину Наташи, а другой о стену, нашел-таки более или менее удобную позу. И тут началось! Наташка сама с ревом стала работать ягодицами, синхронизируя таким образом наши с другом движения. Сомнений в опыте этой юной в сущности женщины не оставалось. А у меня и у Толика это был первый в жизни акт двойного проникновения.

Я с трудом сохранял равновесие. Наташа со стонами яростно насаживалась на члены, толкая меня в лобок. Через тонкую перегородку чувствовал член Толика, что само по себе добавляло остроты восприятия. На финальном этапе, когда уже не оставалось сил сдерживать подпирающее семя, мы вдруг задвигались асинхронно. Наташа, по всей видимости, кончала, содрогаясь между наших тел. Она уже не двигалась, тогда как мы, напротив, стали каждый по своей амплитуде в нетерпении в быстром темпе втыкать свои органы в дырки общей любовницы. Вот тогда это «чувство локтя друга» обострилось до предела. Мы оба ревели почти на одной ноте и, когда Толя достиг кульминации и выдернул из Наташки член, я стал изливаться ей в кишку. Чувствовал, как сперма моего друга выстреливает на промежность девушки, попадая мне на мошонку.

На дрожащих ногах я подошел к кровати, где лежала Нина. Она прижалась спиной к стене и раскрыла мне объятия, куда я и упал без сил. Непривычная и неудобная поза создала для ног такую нагрузку, что они продолжали дрожать еще долго. Но Нина! Она обняла меня и стала целовать лицо, грудь, спускаясь все ниже, пока не коснулась члена. Возможно, она бы и его поцеловала, но запах ректальной кишки другой женщины отбил это желание.

Мы так лежали недолго. Парочка друзей, привлеченная расставленными на столе яствами, загремела посудой, призывая и нас присоединиться. Эту картина тоже стоит перед глазами до сих пор: четверо обнаженных, делясь впечатлениями от только что пережитого сексуального события, ложками зачерпывают черную икру из банки. Девчонки даже не притронулись к деликатесу, налегая на колбасу. Они намазывали рыбьи яйца на ломтики хлеба и отдавали нам для восполнения белкового запаса. Это было актуально, судя по мокрому от наших с Толиком белков полотенцу.

Надо ли говорить, что остаток того дня и всю ночь мы оставались в нашей комнате? Для удобства мы соединили койки со свободными, матрацы положили поперек и получили две полноценные двуспальные кровати. Стол пришлось отставить в проход, но это было не важно.

Чтобы отметить событие мы с Толиком сбегали в «Балатон», так назывался магазин венгерских товаров, среди которых были знаменитые сухие вина и сладкое токайское. Благо, магазин этот располагался рядом с общежитием. Хорошее вино, черная икра и копченая колбаса! Вот так начиналась наша с Толиком студенческая жизнь. До самой ночи мы сношались, бегали в душ, что-то ели и снова сношались. Да, согласен, примитивно, но удовольствие получали колоссальное.

Эх, хотел было приукрасить рассказ сценкой, как Нина повторила наташкин трюк с двумя хуями в разных дырках, но не буду. Не было такого. Она даже в жопу не дала, но сосала обоим с явным удовольствием. Наташка уже утром повторила двойной проёб, уговорив, наконец-то, Толика быть сзади. Он приступил к делу нехотя, но очень быстро вошел во вкус и потом уже, спустя время и с другими подружками мы иногда повторяли эту «фигуру пилотажа». То утреннее двойное совокупление, признаюсь, не было таким ярким, как первое, но было ритуальным, что ли. Просто поезд Толика уходил днем, и Наташа предложила эту позицию как бы «на посошок».

Они уехали около полудня. Я прибрал в комнате, расставил койки. Нина ходила и с грустным видом расставляла посуду, вытирала стол и тумбочки. Большой чемодан с нашими с Толей вещами стоял в проходе. Его надо было сдать в камеру хранения по справке о поступлении.

— А ты когда собираешься вернуться? – спросила Нина.

— В конце августа. Занятия же первого сентября начинаются, как в школе. Дней за пять, наверное. Надо же будет еще в общагу устроиться.

— А вы в этой же комнате будете жить?

— Не знаю. Какую дадут. Тут же еще и абитуру поселят, ну, тех, которые поступили. А вы куда с Наташкой? Домой не поедете?

— Нет. Точно не поедем. На работу устроимся в детсад или больницу нянечками или санитарками.

— Понятно.

— А твой поезд во сколько?

— В восемь. Еще есть время. Может погуляем?

— Пошли... давай на большой газон.

В парке разговор продолжился, но касался уже иных, интимных тем. Спросил Нину, как она восприняла наш тройничок с Наташей.

— Нууу, сначала я нифига не понимала. После того, как вы меня... Потом только увидела, что Наташка тебе сосет. Стало как-то не по себе, но не ревновала, а завидовала, наверное. А когда ты кремом стал намазывать, то возбудилась даже. У самой там как будто сжиматься стало, ну, это, ты понял что.

— А сама почему не захотела? Все еще больно?

— Немного да... письке не больно уже, а там еще... Знаешь, мне сосать понравилось. Не знаю даже как это объяснить.

— Ого! Я заметил еще в первый раз, что ты даже кончила не пиздой, а ртом.

— Фу, какой ты! Не ругайся при мне, ладно. А вообще ты прав отчасти. Ты же тогда мне там пальцами делал. Вот когда это вместе... ну, там пальцы, а во рту твой... орган, то кайф колоссальный. И еще, я думала, что мужская сперма противная. А мне вкус понравился. Кстати, у Толика тоже.

— О, да! Это интересно. Мне вообще-то тоже нравится там тебе лизать.

— А ты другим своим девочкам тоже лизал?

— Ты это для чего спросила?

— Ну, ладно... можешь не отвечать. Мне все равно. Ты это офигенно делаешь.

Погуляли. Вернулись в общагу. Нина прямо у двери бросилась со слезами мне на шею и, шепча что-то про любовь и верность, типа, что будет ждать и скучать, стянула с меня штаны и присосалась. Потом мы, как в том анекдоте, медленно и печально любили друг друга до самого вечера, когда уже надо было ехать на вокзал. Она проводила меня до вагона, поплакала, чувствуя, что расстаемся навсегда.

Но мы все таки встретились. Произошло это в самом начале февраля, когда мы вернулись с каникул после первой сессии. Толя приехал первым и встретил меня известием, что наши летние подружки вдруг объявились. Комендант вручил ему записку от Наташи с приветом и номером телефона девчонок. Кроме всего прочего Наташа приглашала нас на день рождения, который они собирались отметить в ближайшую субботу.

Надо сказать, что к тому времени я уже закрутил флирт с девушкой, которая через год станет моей первой женой, а тогда у нас шел тот самый конфетно-букетный процесс. Да и Толя уже во всю «отношался» с секретаршей с кафедры индийской филологии, кстати, замужней. Это, конечно, не мешало нам смотреть по сторонам, но оба сошлись во мнении, что возвращение в прошлое может «засосать». Тем не менее, мы позвонили и согласились приехать на днюху.

Чертаново тогда был районом новостроек. Добираться туда было не то чтобы сложно, но путано. Благо, февраль был умеренно морозным и не пришлось месить грязь еще неблагоустроенных дворов. Девчонки устроились там нянечками в детский сад и сняли комнату в трешке, где кроме них одну комнату занимали два студента с юрфака, а третья была заперта с вещами хозяев.

Девчонки изменились. Наташа похорошела и манерами стала похожа на москвичку. А Нина, напротив, как говорят, обабилась. Во-первых, она располнела. При чем, ножки и попка остались такими же соблазнительными, а талия куда-то исчезла. Но главное, ее лицо некрасиво округлилось. Щечки, так нарядно красневшие прежде, сейчас стали красными «оладушками», сузившими ей глаза, создавая впечатление бабы с перепоя. Первая мысли у меня была: «Зачем я приехал? Лучше бы она осталась в памяти той юной прелестницей, девочкой-целочкой».

Кроме нас в гостях были еще две девушки воспитательницы и соседка по лестничной клетке с мужем. Нина поцеловала меня при встрече и только шепнула, что скучала, но в дальнейшем вела себя нейтрально. Она даже осталась равнодушной, как мне показалось, к моим попыткам пофлиртовать с новыми знакомыми. Причина такого отношения вскрылась спустя примерно полчаса, когда пришли те студенты, снимавшие соседнюю комнату. Это были два симпатичных азербайджанца, один из которых с огромным букетом бросился к Наташе с объятиями и поцелуями, а второй нежно обнял и поцеловал Нину. Все стало на свои места. Да и не могло быть иначе в квартире, где совместно проживают два парня и две девчонки.

Надо ли говорить, что с Ниной мы больше не встретились. В тот вечер она несколько раз грустно посмотрела на меня, а при расставании шепнула: «Прости. Я сама виновата». Свою «легкую печаль» я излил в пизду воспитательницы Лены, с которой у нее же и заночевал. Дамочка тридцати лет свежеразведенная тепло и радостно приняла меня в своей однушке... и не один раз.

Как потом выяснилось, Наташа не предполагала, что мы приедем, и чисто из вежливости пригласила в тот день. Позже она приезжала к нам извиниться и попутно, на мой вопрос о причинах таких изменений с Ниной, ответила с оттенком сарказма: «Сперму не надо глотать ведрами».

Помните, что там было в начале про Нину сказано? "Нина никому не навязывает свое мнение, но легко поддается влиянию. Порой девушка кажется немного диковатой, однако это связано с тем, что Нина часто становится жертвой обстоятельств. Добрая и отзывчивая, она редко отказывает обратившимся к ней за помощью, даже если понимает, что ее используют".

Вот такая история.

(следует)