Ракель. Глава 4: Любовное гнёздышко

И снова во сне он видел Ракель. Там она таскала его по городу на «свидания», где придумывала новые захватывающие способы унижения. Он отсасывал ей, стоя под столом, пока её заказ принимал официант, а когда тот спрашивал, чего желает «её кавалер», девушка ответила: «Вместе с взбитыми сливками?» — и официант сконфуженно укатывал тележку десертов, пока она незаметно и грязно эякулировала, наполняя сливками его рот, — тем самым кремом-брюле, о котором говорила, к которому, несмотря ни на что, он пристрастился. Тот был солёным и сладким, комковатым и тёплым, и задерживался в пищеводе. Не раз после таких «свиданий» с Ракель он чем-то кашлял, обнаруживая, что это комок её слизи, уже, парень был уверен, покрывшей целой плёнкой гадости ему глотку. В тот раз он не глотал (таков был приказ Ракель), а взобрался назад на свой стул с оттопыренными, как у белки, щеками, попросив с крепко стиснутыми губами стакан воды у официанта, и из уголка рта стекало доказательство наличия там «пудинга» Ракель, пока та купалась в отголосках окончания в рот. В другой раз Ракель заставляла его сосать в тёмном переулке и ворковала ему, пока пьяницы разглядывали их, хохоча. Он брал в рот солёный «шланг» и дёргал туда-обратно за его кожицу, а чем больше глотал, тем отчётливее откладывал в памяти все его неровности. Он ненавидел, когда девушка опускала яйца ему в рот, лишь чтобы больше его растлить, и чем больше он возмущался вслух, тем чаще она это делала. Ну и ещё для того, чтобы поглубже засадить ему в глотку. Или забрызгать ему личико на публике. Награды от неё были немногим лучше, как когда девушка уселась ему на коленки в парке и заставила отдрачивать ей до конца, а потом рассмеялась, когда он сам заляпал свои штаны изнутри. И если ему везло, то за работу ручкой она целовала его, иногда ласкала, а в особо удачных случаях тёрлась о него попкой и стонала как нормальная девушка. В такие моменты ему приходилось напоминать себе, чем же придётся плеваться в раковину в конце их «свиданий», хотя зачастую Ракель напоминала сама. Она оттягивала ему рот, порой плевала туда, её стояк при этом тёрся снизу под его причиндалами.

Это-то и беспокоило парня сильнее всего. Ракель всё чаще била его по заднице и отпускала комментарии на тему жоп. Не единожды, когда он нагибался что-нибудь подобрать, девушка пихалась в него сзади, но переводила всё в шутку, пусть в её шортах отчётливо виднелась эрекция. А когда вместе они лежали в кровати, она вечно отворачивала его в другую сторону, чтобы обнять сзади, и, засыпая, шептала ему на ушко что-то на португальском, будто прямиком из порно.

Той ночью ему снились свадебные колокольчики, и он шёл к алтарю с Ракель под фатой, а когда отвёл в сторону ткань, там был он сам. Ракурс изменился, и вот он был напротив Ракель, а та глядела сверху вниз на него. Его ноги оказались задраны кверху и в стороны, а девушка пристроилась между ними.

— Пора натянуть свадебное «колечко», — сказала она, сильнее развела его колени своими руками, наклонилась к нему лицом.

Она улыбнулась, закусила губу, и мир вокруг завертелся. Ракель, взмокшая, с распущенными волосами, успевшими сваляться, сжала зубы. Девушка изо всех сил концентрировалась, делая с ним что-то прямо за краешком поля зрения, стонала всё громче и громче, пока не вскрикнула, а сон в тот момент окрасился белым.

Он проснулся в номере отеля и обнаружил, что Ракель там нет. Сегодня они не виделись. Парень не чувствовал её запаха и тяжести на кровати и — что говорило об её отсутствии ещё красноречивее — ему ничто не забило глотку и не оставило лицо на мокром месте. Пусть Ракель была ужасом во плоти, совсем другое дело оказалось спать с ней: она была мягкой, и он любил при этом гладить самые выгодные её части тела, в частности, её лобок, с которым та ничего не позволяла ему сделать, пока бодрствовала. Он даже её дырочку потрогал и видел, что девушка завелась, — так что ей такое бы понравилось... но он бы не посмел хоть как-то упоминать анальный секс. Как-то парень даже схватил лежачую «игрушку для игр» Ракель, а та затвердела в его руках, и он массировал её, пока девушка не издала вздох и не запачкала простыни липким выстрелом, а он сам не знал, зачем, — особенно когда в полудрёме Ракель обернулась и в награду поцеловала его. Впрочем, парень потом заплатил цену: дальше ему было такое делать некомфортно, а каждую ночь «простоя» Ракель просыпалась накормить его полуночным перекусом, неважно, спал он в это время или не спал. Однако сейчас её рядом не было. Ему нужно было выбросить мысли о девушке из головы, и он знал: единственный способ — пойти и лицом к лицу разрешить это с ней.

Той ночью, сначала выпив кое-что покрепче, он заглянул в телефон посмотреть адрес. Она сказала ему, где живёт, на случай, если захочет «приятно провести время», будто бы такое числилось в его списке приятного времяпровождения. Он добрался до здания, где та жила, с на удивление чистенькими полами и стенами, — хотя уже начинал терять смелость, когда подошёл к парадной двери. Отыскав её имя в табличке, он нажал соответствующий звонок.

Парень подождал, но ответа не последовало. Тогда он позвонил снова. Через несколько секунд с огоньком включился динамик.

— Кто там? — раздался непринуждённый и радостный голосок.

— Это я, — ответил он.

Парень ждал в ответ сухой голос или хищный тон, но на удивление ответа не последовало вовсе. И огонёк, и динамик выключились, но дверь тоже не поддавалась. Ожидание оказалось безуспешным.

Дверь лифта распахнулась, и из него вышла Ракель в ночнушке. Она подошла к нему вприпрыжечку, что никак не мешало производить впечатление хищника, и он вдруг почувствовал себя загнанным в ловушку в маленьком подъезде.

Девушка открыла ему дверь и сказала следовать за ней. Лифт уже уехал, вместо него она повела его на лестницу. Пока парень поднимался следом за ней, она рассказывала ему, как прошёл её день. Ночь выдалась удачной: он не пил очередной её залп за другим в кабине лифта, а вместо этого наблюдал за её восхождением по пролётам.

—.. .А потом я подумала: дай-ка спущу тебе в глаз, будешь, так сказать, спать и видеть мой выстрел.

Он потряс головой:

— Чего?

— Ты не слушал, да? — сказала девушка, а его молчание стало знаком согласия. — Теперь иди поднимайся впереди.

Он вздохнул и обогнал ту на лестнице.

— Куда идём? — спросил парень.

— Ещё пролётик, — сказала она слишком уж елейным голоском: он знал, что теперь девушка пялилась на него.

Она снова обошла его на нужном этаже, и парень заметил на ходу, как её ночнушка натянулась теперь на теле. Девушка вынула ключ... неизвестно, откуда, — потом открыла дверь в конце коридора, к сожалению, уже в слишком для него знакомой ситуации.

У неё дома он обнаружил, что горели лишь настольные огни. Не успел парень закрыть дверь, она навалилась на него, прижала к двери и поцеловала в губы.

— Я так тебя хотела, — сказала девушка с неожиданным для него вожделением в голосе.

Девушка сверлила его взглядом, пока её руки исследовали его тело, что делали инстинктивно и его руки. На секунду самолюбие в нём зажглось слабым огоньком, но тут же исчезло. Кстати об исчезании предметов, он нащупал член Ракель под её ночнушкой и уже был готов подавлять будущие рвотные позывы. Он слишком хорошо знал девушку и понимал, что это не кончится, пока хоть разок его не посетят «спермотики в животике», с чем он смирился. Парень задумался, не случится ли их последний раз прямо у двери, потому что, судя по Ракель, всё к этому и шло. Он не слишком-то возражал, потому что уже понял, что, если взять на себя труды, она позволить ему самому задавать ритм, а тогда он мог заставить её кончить куда быстрее, чем она бы себе позволила. Он подумывал упасть на колени, но нужно было произнести вступительные слова.

— Э, и я по тебе скучал, — сказал парень, чтобы не идти ненароком на конфликт.

Она подняла бровь и провела пальцами по его каменному члену, который он только что сам заметил. Если сейчас её не слишком раздражать, можно было ждать, что Ракель будет приятнее и лучше идти на уступки, но... парень ведь пришёл не просто так.

— Я хотел кое о чём с тобой поговорить.

— Ладно, — сказала она, прижимая к себе его руку, как делала часто, — когда потрахаемся.

«Потрахаемся? — подумал он. — Не о чем волноваться», — решил он. Она часто его трахала в рот, но ничего страшнее уязвлённой гордости и боли в горле это не сулило.

— Я пришёл специально, чтобы поговорить, поэтому давай остальное потом.

Улыбка Ракель не изменила.

— Ты пришёл сюда не разговаривать, как бы ты там себя ни убеждал, — сказала она, прижимая ладонь к его паху, — но ладно, подыграю тебе.

Он набрался решимости:

— Не важно, что ты там расскажешь моей девушке. Если мы так продолжим, то последнее слово теперь должно быть за мной.

«Нет, не то говорю, — подумал он. — Я должен сказать, что всё кончено».

— О, значит, можно будет ей рассказать? — спросила Ракель, а дьявольская улыбочка на её лице вселяла в него беспокойство.

Когда она злилась, можно было и не заметить, как окажешься подвешен на верёвке кверху ногами, а она будет долбить тебя в рот. Это парень знал по своему опыту.

— Делай что хочешь, — настаивал он, не сдавая позиций. — Мне всё равно.

— Очень здорово, — сказала она, выпуская его, прежде чем уйти и исчезнуть в другой комнате, — я ведь так и сделала.

Его решимость подвела его.

— То есть как это?

— Я ей рассказала, — ответила Ракель, когда он сам обогнул дверной проём и увидел, как девушка нагнулась у холодильника.

— Что ты ей сказала? — запаниковал он.

— О нас, конечно, что за глупый вопрос? — ответила та, появляясь из-за дверцы с бутылкой красного вина и захлопывая её ногой.

— Я думал, у нас уговор! — воскликнул он, скорее огорчённо, чем зло, но всё ещё метая в сторону Ракель взгляды, как острые кинжалы.

— С твоей девушкой вы много о чём договорились, но ты всё это послал подальше.

— Вот сука! — сказал он, теперь уже правда гневно, наверное, оттого что она была права. — Я тебя...

Он стиснул руки в кулаки, и на секунду в глазах Ракель промелькнуло опасение. Она чуть не выронила бутылку и быстро подхватила её, когда парень сам отступил.

— Меня сучкой считаешь? — спросила она, улыбаясь, пусть капельку дрожа. — Это мы ещё посмотрим.

— Значит, всё кончено, да? Больше тебе меня нечем шантажировать.

— Не сказала бы, что наша маленькая коллекция дивидюшек — прямо таки ничего, — парировала она, напоминая о массе любительских порно-видео, которые они наштамповали, — но если ты точно настроен бросить это дело, вряд ли я смогу тебя остановить.

— Мне нет смысла что-то таить от девушки.

— Это ещё почему? — спросила она, роясь в ящиках в поисках открывашки для бутылки.

— Она ведь со мной уже порвала.

Ракель покачала головой.

— Я ей рассказала о нас. Но она же в курсе, что я тебя соблазнила. Она мне сама сказала так сделать. Для неё я не соперница. Просто... твоя маленькая одержимость.

— Так значит, ты... ничего не говорила про других девушек?

— Я её заверила, что не было никаких девушек, — отвечала Ракель, — и не будет, правда?

Внезапно он почувствовал благодарность и задумался, можно ли нарваться на Стокгольмский синдром с чокнутыми бразильскими девушками. Пожалуй, можно.

— И вообще, я сама то ещё наказание. Мне кажется, в этом мне не откажешь, — продолжала девушка, открывая вино; девушка нашла два бокала и взяла вместе с бутылкой.

— Так она... меня не бросает?

— Не-а. И даже хотела мне платить, чтобы держала тебя на привязи. А я сказала: можно и бесплатно.

В этом он не сомневался. Парень последовал в другую комнату за Ракель, которая несла бутылку вина и два бокала. Это была маленькая столовая с балконом, который выходил на пляж.

— Так... что я буду делать теперь?

Она поставила вино, бокалы и уселась на своё место, пока парень стоял рядом со стулом напротив.

Девушка захихикала.

— Я-то думала, что последнее слово теперь за тобой, — указала она на стул. — Но я уверена, нужно лишь чуть-чуть подумать, и ты догадаешься, чем мы занимаемся сегодня. Моя кровать не так велика, как в отелях, но... в тесноте да не в обиде, — улыбнулась она, как лисица, дожидаясь, когда же он поймёт, к чему слово «тесный» в этом контексте.

Он сел напротив и взял бокал, который она наполнила.

— Сегодня ты какая-то добрая, — сказал парень озадаченно.

— Я каждую ночь добренькая, — ответила она, наливая вина и себе, — но сегодня особенно, потому что я... скажем так, пытаюсь преодолеть сопротивление.

— Что за сопротивление?

— М-м-м-м-м, — ответила Ракель, потягивая вино; её эрекция чуть ли не переворачивала стол.

— Почему мне кажется, что я пожалею о том, что сегодня сюда заявился?

— Пей вино, — сказала она, подливая ему для выразительности, — для сожалений у тебя времени будет предостаточно.

Ракель немного откинулась на спинку, попивая вино и наблюдая за ним. Он вдруг почувствовал касание под столом, но выдохнул, когда это оказалось просто ногой Ракель. Сначала та потёрлась о его щиколотку, затем о бедро, а потом переместилась ему между ног.

— Он у тебя уже твёрдый, — сказала Ракель низким голосом, и парень кивнул, зная, что и у девушки тоже, но об этом предпочитая промолчать. — Составишь мне компанию сегодня ночью?

Он сделал глоток вина, а потом сглотнул ещё раз, уже свою слюнку.

— Не хочу навязываться, — ответил парень, по возможности с обычным лицом.

— Почту за удовольствие, — потёрла она его пальчиками ног.

— Если настаиваешь, — отвечал тот, наслаждаясь тем, как Ракель пыталась его завлекать.

— Ещё как, — усмехнулась девушка, осушив свой бокал.

Внезапно она убрала ногу и сама съехала под стол. Он нервно отпил немного вина и посмотрел вниз, туда, где она сверлила его взглядом.

— Вот это тебе нравится? — спросила она и схватилась зубами за молнию на его ширинке, а потом расстегнула её и засунула руку ему в трусы, вытаскивая его полностью стоячий член. — Пей вино, — сказала она, — и, может быть, я тоже не откажусь кое-чего тут выпить.

Он отхлёбывал вино, глядя вперёд и позволяя скатерти при этом скрыть Ракель. Парень чувствовал на своём члене её губки: холодные от вина и такие мягкие. Девушка скользила ими вверх и вниз по стояку, пока он допивал остатки в бокале. В голове промелькнул член-чудовище Ракель, и он потянулся снова за бокалом, осушая второй, пока та не переставала делать минет. Он знал, что Ракель держит руку на своём достоинстве, и представлял, как та его наяривает. Ракель издала приглушённый стон удивления от преякулята, который попал ей на язык. Он наливал очередной бокал, пока у него твердел и сделался ещё твёрже от тихого, влажного и ритмичного звука, означавшего, что Ракель двигает своей крайней плотью и капает преякулят на чистенький ковёр. Он хотел, чтобы Ракель испачкала его, пока выпивала у него полный рот семени, выворачивая на пол впустую истраченный девичий залп. Парень понимал, почему девушка его не отчитывала. А кто бы устоял? Он-то знал, учитывая, что у Ракель имелся и свой «прибор»... часто знал об этом слишком хорошо. Он пил уже четвёртый бокал, весь в напряжении, и слышал, как ускорялась Ракель, дрочила сквозь кольцо указательного и большого пальца свой пухлый, как сосиска, член, хитростью убеждая его, что это дырочка, пока её ротик убеждал его, что у неё вообще есть нужная дырочка. Там, где должна была оказаться лучшая киска на этом пляже у самой горячей девчонки, что ему когда-либо перепала, оказались пара гладких яичек и пара десятков сантиметров «затычки в глотку», а она не один раз ему её уже заткнула. Ракель набирала скорость, всё быстрее и быстрее спускаясь по его члену ротиком, мягкой ручкой лихорадочнее удовлетворяя себя. Парень представлял, как она плотно обхватывает его и выстреливает две густых струйки в ворс на ковре, пока он забрасывает те же две струйки, минуя её гланды, — и ни о чём больше так не мечтал в тот миг.

Впрочем, девушка остановилась и с чпоканием вынула член изо рта. Парень приподнял скатерть посмотреть на него, а она сняла его ботинок.

— Поработай ножкой, — сказала она, улыбаясь ангельски.

Она снова взяла в ротик, а парень подумал, что это будет частный компромисс.

Пошарив неуверенно ногой, он отыскал её «дружка», и девушка застонала в его член. Через свой носок и её ночнушку он чувствовал, какая она там влажная, а та потёрлась о его ступню, продолжая насасывать. Он даже был не против, чтобы она кончила на его ногу, — лишь бы в кои-то веки она проглотила.

— Сколько бокалов ты уже выпил? — спросила девушка, не дав ему даже заметить, как остановилась вновь.

— Э... семь, — ответил он, но могло быть уже восемь.

— Лучше десять, — сказала она, — это вино слабовато.

Он не стал спорить, потому что вкус ему понравился. Она всё сосала, а он всё пил, наяривая ногой ей внизу и заставляя её издавать звуки удовольствия. После десятого (или одиннадцатого) бокала она вылезла из-под под стола, опрокидывая и его, и бокалы, и вино в каскаде красных брызг и сверкающих осколков. Она положила руки на подлокотники его стула, взглянула ему в глаза, а он увидел, что в её ночнушке каким-то образом уместилась целая палатка.

— Продолжим в спальне? — спросила девушка с горящими глазами, бьющимся сердцем в груди и маниакальной улыбкой.

Он вдруг решил, что стоило бы оказаться в тот момент где-то ещё.

— Эм, мне пора, а то время позднее...

— Никуда ты не пойдёшь, — ответила она, насильно целуя его, а потом облизнув губы от вина, когда оторвалась от его губ.

Он моргнул:

— Ты что-то подмешала в вино?

— Не-а, — ответила она, — просто хочу, чтобы ты расслабился.

— Мне... правда надо идти, — сказал он, поднимаясь на не слишком твёрдых ногах, не в хлам, но немного навеселе.

— Тебе нельзя таким за руль, — сказала она, стягивая его рубашку.

— Я не на машине.

— На улице сейчас опасно, — сказала она, утягивая его в спальню и расстёгивая его ремень.

— Ничего не случится, — сказал он уже с меньшей настойчивостью.

Девушка развернула его к себе.

— Останься со мной, — попросила та, а парень проклинал глаза, что так лучились, её улыбочку демоницы и пышные титьки.

— Я боюсь того, что ты можешь сделать, если я останусь, — ответил он, подмечая, как основание её «палатки» подпрыгивало иногда само по себе.

— Так и нужно, — ответила она, — мы будем трахаться как кролики, — стянула она свою ночнушку через голову.

Он взглянул на её тело, на её подпрыгивающие, свободно лежащие и ничем не прикрытые сиськи, а потом на её подтянутый плоский животик и невероятный детородный изгиб бёдер, её короткие фиолетовые волосы на лобке (довольно странно было вот так сочетать их с цветом на голове), мимо её... дурацкого члена, который по его мнению не вписывался в картину, куда более радостно взиравшего на него, чем он на её достоинство, и наконец опуская взгляд на её длинные ноги, чтобы заметить на них милые чулочки, подчёркивающие полноту частью не закрытых ляжек, стройный изгиб её голени и милый педикюрчик, который просвечивал сквозь ткань. Он бы с радостью целовал любую часть её тела... кроме той, которую хотела всегда она, — обычно пару нежных касаний головки как прелюдия, чаще всего туда, не в её губы, пока он не начинал уже французский поцелуй с язычком. Его глаза опять вернулись к члену, и ему пришлось задвинуть назад мысль оттянуть губами её крайнюю плоть. Он уже успел свыкнуться с такими задачами, но думать об этом постоянно было необязательно, что поднимало вопрос: а зачем он это делал?

Передняя сторона её трусиков — округлый треугольничек, который соединялся с шестью-восемью полосочками ткани над её бёдрами и вокруг них — была настолько маленькой, насколько возможно, да и та уже натянулась до предела. Слова «твёрдый» тут было недостаточно; у неё там был просто каменный монумент возбуждению и трепету, который Ракель возвела специально для него. Древние люди падали ниц и воздавали почесть громадам меньше этой. Впрочем, он ведь и сам поклонялся этому «идолу». Ракель заметила, как он таращится с приоткрытым ртом на штуку, которую не могли скрыть её дизайнерские плавочки, и то ли улыбнулась, то ли оскалилась, хотя получилось в любом случае хищно.

— Не волнуйся так, — сказала она, её давно-уже-не-секретик подпрыгнул кверху, как бы говоря «не переживай». — Я пообещаю тебе быть нежной.

— Правда?

— Ага. Я буду нежной. Видишь? — сказала она, положив руки ему на грудь и вновь его поцеловав, прежде чем броситься в другую часть комнаты.

Он проследил за ней глазами и чуть не кончил, увидев, что там скрывалось под её ночнушкой: её стринги формой напоминали паука, который обхватывал полосками-лапками её совершенную попку, тоже, как он звметил, всю в веснушках. Характерная для чёрных вдов метка растянулась над её «агрегатом», что, стоило признать, было неплохим дизайнерским решением, но думать он мог лишь об одном: мельком замеченная им дырочка совсем не была скрыта трусиками в рискованном соблазне, от которого его и член у него в штанах охватил пожар. Одной рукой девушка облокотилась о стенку, отставив назад бёдра, чтобы не дать дверце шкафа закрыться над её ногами, а его взгляд оказался намертво прикован к узенькой ткани и дырочке в форме паучка. Сначала парень задумался, где она вообще нашла такие любопытные плавочки, но потом вспомнил, что ей наверняка было не обойтись без белья на заказ. У большинства девушек не имелось «агрегата» Ракель. Он заглянул в открытый девушкой шкаф и увидел там целую коллекцию ночного белья, кружева, презиков, бутылочек, игрушек, наручников, верёвок, плётку, кляпы и большой постер порнозвезды-транса с азиатской внешностью, где красовался автограф в виде секс-машины «качели», на концах которой были кляпы с анальной пробкой на конце и... швабра. Ракель схватила одну из бутылок и презерватив, а потом вприпрыжечку подошла туда, где он стоял, потеряв дар речи. Его совсем не удивило, что Ракель была извращенкой, да ещё и с неплохой экипировкой; она была воплощением секса всё время, пока не занималась приёмами пищи и сном, хотя даже в этих случаях можно было вспомнить исключения. Но он всегда представлял траходром больше похожим на подземелье, менее приятненьким, хорошо обставленным, квартирным, — видимо, этот неверный стереотип заставил его явиться в такое место с одной из тех девчонок, для которых «секс-подземелье» и «любовное гнёздышко» были синонимичны.

— И что же... мы всё-таки собираемся делать?

— Ты большой мальчик. Уверена, ты догадаешься, — сказала она, разрывая упаковку презерватива.

— Мне просто... надо бы себя подготовить к тому, что будет.

— Ну сам подумай, — сказала девушка и одним движением сдёрнула с него штаны и трусы. — Когда мальчик очень любит девочку с членом... — не закончила она, падая на колени.

Она взяла в рот гондон и разом заглотила весь его член. К удивлению парня, когда девушка убрала губы, «резинка» оказалась надетой. Ракель снова выпрямилась и поцеловала его ещё разок.

Значит, она собиралась дать ему?..

Он был совершенно обнажён, а её нижнее бельё плохо скрывало хоть что-нибудь. Разумеется, никаких лифчиков не было под её ночнушкой, так что он продолжал пялиться на её грудь. Так ненужные мысли точно не лезли в голову.

Она подвела его к кровати, и единственная лампа озарила комнату. Окно было большим, занимало почти целую стену и тоже выходило видом на пляж. Он развернулся к кровати, а девушка обняла его сзади, при этом выпуклость на её стрингах плотно прижалась между его ягодиц.

— На этот раз ты здорово попал, — сказала она, растягивая слоги, как бы подразнивая его.

— И что я такого сделал?

— Тут скорее вопрос, что я с тобой сделаю, — отвечала она, высвободив член из сковывающей его ткани, заткнув её треугольничек за свои причиндалы, чтобы точно не мешался.

Свой «подарок», теперь голый, она потёрла между его булочками, и он чувствовал, каким тот был мокрым и скользким. Она бросила его на кровать, и тот рухнул на неё плашмя, не готовый на какую-то реакцию.

— Вставай на четвереньки, — сказала она и взяла отставленную до этого в сторону бутылочку.

— Что ты задумала? — спросил парень, и может, виноват во всём был алкоголь, но он правда встал на карачки.

Он обернулся посмотреть, как девушка берёт себе на палец для пробы крохотную каплю чего-то похожего на прозрачное желе.

— Ты так и не понял, правда? — сказала та.

Большим и указательным пальцем она размазала жидкость по среднему пальцу левой руки в универсальном жесте «толк-толк»... а потом, решив, что недостаточно ясно даёт разъяснения, она пропихнула и большой палец вслед за средним. Вытянула Ракель его с хлюпающим «чпок», а потом подняла бровь с самодовольной ухмылкой.

Наконец-то до него дошло.

— Ты собираешься?..

—.. .Отодрать тебя до потери пульса, «Сьюзи», — закончила она и выдавила уже хорошую порцию на ладошку, прежде чем поднести руку к промежности и схватиться за уже слишком стоячий член.

Закусив губу и глядя прямо на него, девушка провела рукой вверх по «мачте». Он застыл, будто оленёнок, смотревший на свет ярких фар.

— Твой черёд, — сказала девушка, выдавив побольше на обе руки, пока бутылку отставила в сторону, и ведя обеими руками по его «булочкам», а потом и по щели между ними.

Закончив, та подошла к нему сзади и провела членом у него снизу, между ляжками, где коснулась его достоинства, а потом вздёрнула его и плюхнула меж ягодиц, подвигав им вперёд-назад. Кажется, ей понравилось.

— А можно тебе отсосать? — спросил он, уже охваченный паникой.

— Конечно. Как только «змейка» выползет из прямой кишки, дальше будет твой ротик.

Он рефлекторно захлопнул рот. Девушка постукала членом о его левую «щёчку», а он осознал, что ещё не видел её настолько надувшейся от радости. Её титьки тоже были не менее надутыми и круглыми, а представлять, как раздулись её «шары», даже не приходилось.

— Ты только подумай, какой у меня толстый член. Или какой он БОЛЬШУЩИЙ и пухлый. Довольно мрачное будущее вырисовывается для твоей попки, правда? — спросила она, поднимая бровь, потом стиснув пальчики в форме анального колечка и сунув в него свою головку; парень чуть не потерял сознание, увидев, какого размера она показала получившееся кольцо. — Ты только не чувствуй, что тебя... обскакали. Потому что в этом плане я не то чтобы «здоровячка». Как это вижу я, у меня просто достаточно хера для нас обоих. И не то чтобы сейчас мне твой так уж нужен... — сказала она, лаская его внизу, и ему нравилось чувствовать её ладошку, но говорила девушка просто немыслимые вещи.

— Я не могу! Он у тебя даже не влезет!

— Спорим? — спросила девушка, ухмыляясь, и он знал, что спор ему не выиграть. — Мне кажется, ты слишком переживаешь из-за пары органов на новых местах. Ну чем они тебе когда пригодились? — продолжала она, и парень наблюдал, как кончик её члена рисует линии сзади, пока она скользила писюном промеж его ягодиц. — Шучу. Ничего не будет с твоими органами... но если думал участвовать в каком-нибудь конкурсе на узкую задницу, придётся об этом забыть... — добавила она, проталкивая пальчик внутрь, влажный и скользкий от смазки, и он стиснул простыни от внезапного вторжения без предупреждения, а она вставила его внутрь, покрутила и достала, делая движения назад-вперёд, до самой костяшечки. — Ого... как обидно; ты бы точно там всех победил, пока я тебя не попользовала. Там туго, как в тисках. Жаль, жаль... это ведь восьмое чудо света.

— Прекрати!

— Почему же? — спросила она, заменяя палец на большой.

— Почему ты хочешь сунуть мне его в зад? — спросил парень с небольшим подвыванием.

— Малыш, это глупый вопрос. Почему бы мне не хотеть сунуть его тебе в зад?

Он знал, что Ракель — девушка с членом, но не видел в ней девушку с членом со всеми вытекающими отсюда желаниями. У него были смутные подозрения, что она хочет трахнуть его в зад, но теперь они подтвердились.

— Надеюсь, ты готов, — послышался тёмный голод в её голосе, медленно обретавший звучание, — теперь-то пора наполнить тебя сожалением.

Большими пальцами она раздвинула его ягодицы и прижала толстую головку своих примерно двадцати пяти сантиметров к его «розочке». На секунду всё в мире поблёкло, кроме смазанного кончика и смазанного очка, пока он не вырвался из этих чар и не попытался уползти подальше.

— Эй... постой... — сказал он нетвёрдым голосом, когда девушка удержала его за зад руками.

— Не устраивай сцену, — ответила она, удерживая головку в позиции «в бой», — а прими как мужчина.

Он слышал её страсть, и это было заразительно. Впрочем, чары развеялись и во второй раз, когда начал поддаваться его анус. Уползать парень уже не пытался, но покачивал бёдрами в стороны, пробуя спихнуть член с себя. Девушка так и держала руки у него на спине и тыкалась в поисках отверстия, как будто дикий зверь. Как тот же зверь девушка попыталась войти, чтобы связать их воедино, и несколько раз он чувствовал, как та толчком сильно упирается ему в «узелок», недостаточно, чтобы его раздвинуть, — хотя прогресс шёл. Она бы запросто затолкала писюн, направляя рукой, но, кажется, ей нравился психологический эффект, — парень не мог как следует приготовиться к тому, что должно было случиться.

Удачным попаданием Ракель пробила его оборону и пронзила головкой хера. К его страху Ракель не остановила безумные толчки, а продолжала, направляемая невольно его сфинктером, проталкиваться всё глубже, пока каким-то образом не втиснула все свои сантиметры, — а парень всё это время выл неровным голосом, когда женский конец вот так вот грубо вторгся в него. Не верилось, что Ракель только что засунула хрен ему в зад, а он ей позволил, на её кровати, в её квартире, и сделанного было не вернуть. Даже достань она писюн обратно, он бы пошёл домой с зудящей задницей, зная, что там побывали все двадцать пять см её наименее женской анатомии. У него в очке. Он попытался отползти, но Ракель удержала его, заставляя принимать этот абсурдный трах, пока он рвал её наволочку, а её взор поблёскивал садизмом. Ракель вынула до кончика, потом вставила до конца и стала повторять движения в ритм. Он стиснул простыни, а девушка начала насовывать в него длинными ударами с полной амплитудой, и лишь её «медленный» ритм, как часовой тик, служил по крайней мере милосердием. И тем не менее у Ракель был толстый член, по ощущениям ещё толще реальности, всё ещё забитый в его дырочку, а теперь и прямую кишку, секунду назад ещё девственную, а теперь вынужденную принимать её хрен в бодром темпе. Он издавал протестующие «н-нгх... гах... хнгх...», стоя на четвереньках, пока Ракель непринуждённо определённо лишала его всякого мужества, жестоко заполнив длинным шлангом шоколадной плоти. Его отверстие горело огнём, а стенки стискивали её слабо, пытаясь вытолкнуть вторженца, который, парень знал, будет решать сам, когда войти и выйти из его теперь уже разодранной дыры. Ракель могла мучить его медленным нашпиговыванием той невозможной штукой внутри, но решила, что намного большим испытанием окажется получать её судьбою посланный толстый, раздутый женский член каждую секунду и чувствовать, что каждый раз его натягивают как в первый раз.

— Как же... сука... классно, — сказала девушка без видимого адресата, неустанно исследуя руками его спину, будто пытаясь отвлечься и не окропить, как судно перед спуском на воду, его своей «святой водой». — Круче, чем я даже мечтала... о Господи... — продолжала она, а потом нагнулась поцеловать его в шею сзади. — Какой же ты тугой, — простонала она, а ему оставлось гадать, сколько же преякулята она успела напихать ему внутрь.

Он ещё не помнил Ракель настолько пошлой, и по тому, как она стискивала его плечи, а её соски упирались ему в спину, парень понимал, что от своего покорения она получает психологическое удовольствие, как и... чисто физическое. Ну конечно же ей нужно было унять кое-какой зуд, но он знал, что она смотрит на него, пожирает глазами, понимает, что он мог просто уйти домой; ничто его не останавливало. И всё же вот он был, на кровати Ракель, пока та стояла позади, напевая для него колыбельную, пока насовывала ему в зад полный, длинный, твёрдый хер. Она знала: ему не обязательно было это терпеть, — и тем не менее он позволил девушке с членом лишить его мужества в её же постели. Он посмотрел прямо перед собой и почувствовал, как бёдра Ракель врезаются в него сзади, толкая его туда же, куда смотрел её зажатый в тиски писюн, и отметил для себя в момент постыдного когнитивного диссонанса, что именно мешало ему упасть вперёд и заставить выскользнуть наружу член, который девушка пихала вперёд, — он пихался задом в ответ.

— Ну как оно? — спросила та, вновь выпрямляясь вверх, толкаясь бёдрами, чтобы загнать причиндал в новенький «кармашек для хрена» у своего мальчика-игрушки.

Он попробовал закапать её простыни преякулятом (но тот просто стёк в его слишком ненужный презерватив), а это вкупе с его молчанием было самым большим унижением в глазах Ракель, но он не мог выдавить из себя ни слова. Жёсткое и слишком ретивое лишение невинности от Ракель заставляло гореть его анал, а объяснить словами, почему он не сопротивлялся, было нельзя. Та милая девчушка, которую парень водил на свидания, теперь порола его сзади и не думала о его чувствах... впрочем, было ли это так? Её яйца шлёпали о его собственные, и он хотел бы знать, можно ли было ждать чего-то ещё от Ракель. Ощущение чего-то утвердившегося и окончательного захватывало его от осознания, что они наконец-то занялись любовью, пусть не так, как он мог себе представить: он на кровати, Ракель стояла позади, трахалась с ним или трахала его, — то и то верно, — при этом её приятная попка безустанно работала над долбёжкой. Это был секс для забавы, вечеринка с пенетрацией, несмотря на то, что и его так взяли впервые, и Ракель такого ещё не делала с ним. Если бы он не был в тот момент на этом месте, пожалуй, он бы посмотрел на них со стороны и с удовольствием увидел, как Ракель кого-то натягивает сзади. К сожалению, он смотрел в тот момент вперёд, с Ракель вне поля зрения, но определённо в пределах его задницы, — если ему хоть что-то говорило ощущение раскрытости и набитости его очка. Он думал об этом — как его «дно» пробили, заполнили, как растягивалось его «колечко», принимая более толстую часть её «мачты», — и его щёки зарделись от осознания, что ни она не видела его лица, ни он её, но и девушка чувствовала внутренность его задницы, и он чувствовал жар, толщину и слоистую, мясистую пружинистость её члена.

В комнате было на удивление тихо, учитывая ошеломляющие ощущения. Его унижение было звенящим и куда хуже тишины, в которой Ракель его пользовала. Слышался скрип кровати, её кровати, максимально громкий, чтобы сигнализировать, что люди забрались туда не по назначению, но для взрослых шалостей в стиле «не-надо-спрашивать» и «почему мамочка с папочкой занимаются борьбой», — а именно чтобы подобрать угол и позицию для анальной пенетрации. Также слышались шлепки её яиц о его яйца, почти созвучные со шлёпаньем её бёдер о его бёдра, и небрежный лишающий достоинства звук толстого, смазанного стояка Ракель, скользящего вперёд-назад в его дырке, выпятившейся на нём, — звук, который, парень знал, она запечатлит в своей памяти, потому что он уже запомнил это, почти в неверии от того, что она это делает. Иногда слышались тихие гортанные стоны и чмоканье губ Ракель на шее, которая, видимо, ей полюбилась, а также его в основном неразборчивые хриплые стоны, вздохи, кряхтение и скрип зубов, — все те звуки, которые получались, когда Ракель была сзади тебя, а ты был слишком неразумен, чтобы как-то защитить узкое целомудрие от её напора и очарования. Тут не было пространства недопониманиям: Ракель в равной степени завлекла, соблазнила и обманула его, и так же, как девушек, которых примерно тем же способом он затаскивал в отель с почасовой оплатой, Ракель хотела заставить его чувствовать себя завоеванием, кодовым замочком, к которому просто нужна была комбинация, а дальше можно было доставать свою награду. Он надеялся, что был чем-то большим для Ракель, но он знал, что девушка заставит его полностью прочувствовать себя тупой шлюшкой, хотелось ему этого или нет. Она даже немного его напоила, чтобы ослабить оборону, хотя заметно меньше, чем он напаивал других. А ещё он не упустил тот факт, что на нём был гондон, но на ней — нет. Она напомнила так с издёвкой, что если бы в их первую встречу у него нашлась «резинка», возможно, он бы не проглотил ту порцию крема-брюле от Ракель. Тот урок дался ему тяжело, а этот давался ещё тяжелее. Когда Ракель набрала скорость, несмотря на мольбы его внутренностей о пощаде, он знал, что эту учёбу его задница точно забудет не скоро, ещё дольше она будет от неё отходить. Девушка крепко стиснула его плечи и завела свою «мысль» до самого конца, так что никто бы не смог усомниться в красноречии Ракель.

— Помнится, ты назвал меня сукой... — сказала она, нагнувшись вперёд и кусая его за ушко. —.. .Что ж, строго говоря, это ты здесь сучка.

Она насовывала жёстко и медленно, заставляя гавкать на входе, целовала его в шею, покусывая, и её дыхание стало страстным, а голос охрип:

— Чувствуешь мои титьки на спине? — спросила девушка, а он вспоминал каждый раз, когда игрался с ними во сне, —.. .И мою мошонку? — продолжала она, а он вспомнил тот самый вкус. —.. .Моё дыхание на шейке? Что насчёт моего длиннющего члена, чувствуешь? — спросила она, вставляя по самые (свои) яйца, а потом поводила бёдрами по кругу, чтобы каждый закоулочек был оттрахан; из-за размеров «прибора» от такого опыта открывались глаза, буквально.

Он бы и член своего размера уместил в своей заднице с трудом, не говоря уже о чудовище Ракель. Он подумал о других парнях, которые познакомились с «рабочим» концом её хрена, и ему стало интересно, смеялась ли она и хихикала ли так же сильно, когда лишала и их невинности, или ей особенно нравилось кормить с другого конца самоназванного дамского обольстителя.

Сомнения развеяло её быстрое замечание:

— Знаешь, ты настоящий обольститель. Невозможно устоять.

Она засмеялась злобно, пусть даже с доброй ноткой. Можно было понять, что если даже Ракель собиралась до конца выжимать всё доминирование, которое могла получить, она всё равно была признательна: его глупости или щедрости, этого он не мог знать. Она дала ясно понять, что он уже давно был у неё единственным способом выпустить пар... и иногда все минеты мира не могли заменить хороший перепихон.

Ракель долбила его, как порнозвезда. Если были экспресс-курсы для пассивов, он на на них и попал. Ненадолго убрав руки с его плеч, она переложила их ему на спину и наклонилась к нему, так что движение наружу давалось тяжелее, чем внутрь до самого конца; об этом позаботилась гравитация. Стоило ему как будто бы попривыкнуть к ритму, она его меняла, иногда с захватывающим дух взрывным ускорением с жопораздирающей глубокой пенетрацией, заставляя его сводить в одну точку глаза и капать конской порцией преякулята в презерватив.

— Признай, — только и сказала она.

— Ракель... — отвечал он, и та его легонько шлёпнула.

— Узенький, даже для первого раза, — сказала девушка, а его немного разгневало то, что комплимент был приятным. — Хотя это ненадолго.

— Ну ты и сука, знаешь это? — спросил он, больше как факт, а не обвинение, а она рассмеялась.

— Знаю, иногда я та ещё заноза в заднице... м-м-м... но теперь уже официально. Не забывай, ты сам выбрал, чтобы болело в очке, а не на сердце.

Хотелось бы ему думать, что она намекала на его девушку и схему по шантажу, но в целом с этими мыслями было покончено. Он оставался только ради Ракель.

Будто в ответ его мыслям она обвила рукой его член в «чехольчике».

— Нечестно, что мне одной досталось веселье, — поцеловала девушка его в шею сбоку, меняя ритм на глубокие и короткие медленные толчки, чтобы он мог прочувствовать её на всю длину внутри и перестал отрицать, что это помогало утолить его страсть.

Эти слова напомнили об автографе-«качельках» в шкафу, и он задумался, а наложит ли он хоть однажды руки на её выпуклую дырочку сзади. Он подумывал сказать, что надо было ей в таком случае самой забраться на кровать, но он знал, что за такие слова может угодить в книгу рекордов за «самую неудачно оттраханную задницу».

— И кто сказал, что мне нужно веселье? — спросил он вместо этого менее конфликтно, более кокетливо.

Девушка подёргала его член, «резинкой» подвигав на нём, издала смешок в его шею, оставляя на ней дорожку из поцелуев.

— Я думала, тебе понравится, если мы будем играть чуть более... приемлемо для тебя. И если я не буду пользоваться сразу двумя руками, — отвечала она.

Девушка положила обе руки ему на поясницу, надавливая, нависая над ним, вместо того чтобы лечь или выпрямиться. Она раздвинула ноги и стала долбиться быстрее и жёстче, чем думала возможно, а его реакции эхом отразились от стен, глаза выпучились.

Она сделала это снова, снова и снова, руками не давая ему повалиться на кровать или скорее перелететь её. Он знал, это наказание за то, что зубоскалил, но были у него подозрения, которые Ракель вскоре подтвердила.

— Может, получится из тебя её выдавить, — сказала та, снова превращая его кишечник в труху.

Ему снизошло озарение. Если он хотел жёстче, можно было заигрывать и кокетничать, а если полегче, он мог «покориться» и быть податливее. Ракель взяла в руки поводья, но лошадкой был он; да, на нём скакали, и ничего с этим сделать парень не мог, но от него зависело, как везти. Такого никогда не бывало в его бурные ночки с девушками. Он всегда делал что хотел, а Ракель устроило противоположность тому, чего он хотел, но если уж ему «захотелось» бы этого так или иначе, он был волен выбирать. Ракель снова затолкала «болт» в него вверх, и наконец он почувствовал лёгкий укол стыда; чокнутая девушка, которая имела его в зад, объективно как любовник превосходила его.

— И откуда у тебя столько энергии? — спросил он, пытаясь не звучать при этом слишком плаксиво.

— Краду у тебя, — отвечала девушка, — Я суккуб, — сказала она, вновь укусив его за шею. — Знаешь, кто-то считал, что суккубы с инкубами делили одно тело.

Он заметил, что она стала двигаться в более обыденном ритме.

— Это многое бы объяснило, — сказал он и оглянулся, замечая, что вообще-то девушка покраснела.

Та засмеялась, искренне, не зловеще и не грубо. Она приблизила лицо к его щёчке и потёрлась о неё своей:

— Теперь-то ты начинаешь понимать суть.

Учитывая, как жёстко с ним до этого обращались, даже более «лёгкий» темп принять было ох как непросто, и он подумал, а не сбавить ли ему обороты ещё больше, хотя вынужден был признать, что не очень-то хотел. Почувствовав, как Ракель уронила руку и взяла его член в мягкие пальчики, он осознал, что совершенно не против этой долбёжки «один ударчик в секунду».

— Хороший пёсик, — сказала она, — держи награду.

Он гавкнул в ответ и почувствовал содрогание Ракель внутри, наградившее его солёным преякулятом там, куда невозможно было заглянуть.

— Ого-го, — сказала она, сдёргивая гондон с его стояка, — вижу, ты пытаешься меня задобрить.

Он боялся, как бы девушка не отступилась от этой мысли, но она стала дрочить его влажную «мачту» вверх-вниз. Капельки стекали в презерватив, который начинал наполняться, хотя совершенно не так, как ему предстояло. Ракель двигала рукой в обратном направлении ударам, так что оба члена оказывались в положении «глубоко» одновременно.

Всё так же мало пощады Ракель оставила его подвергавшейся насилию попке, но он и не пытался этого изменить.

— Давно этого ждала, а? — спросил он, выдерживая фрикции, как движение поршня в цилиндре.

— Решил посмеяться надо мной? — спросила девушка, как будто оскорбившись, стискивая руку сзади его члена; ему понравилось.

— Нет... н-нгх... просто хотел узнать, любая встречная дырка бы подошла, а?

— Как грубо, — отвечала она, вдруг загнав член внутрь. — У меня, вообще-то, есть свои вкусы. Не заметил?

Влага в его шахте точно оказалась не одной только смазкой, так что очень даже заметил.

— И что у тебя... за вкусы? — спросил парень, чувствуя, что ему всё сложнее поддерживать разговор, пока его пороли в задницу.

— Чтобы была потуже... отыскать оказалось нелегко. Но и не то чтобы трудно, — ударила она его по заднице; его уломать было несложно, правда?

— И может... с кем-то, кто был очень против? — спросил он нерешительно.

— С тем, кто только думал, что очень против, сучка, — ответила девушка, положив другую руку ему на плечо и засаживая в него член жёсткими толчками.

— Правда? — спросил парень.

— Мне нравится, когда тебе нравится мой член... почти так же, как когда тебе он совсем не нравится, — стала она иметь его грубо, напихивая вперёд и назад.

У Ракель явно были склонности к садизму? Тогда какие же были у него?

Он заметил, как устаёт рука Ракель, которая, видимо, не так уж часто давала своим игрушкам награду. И всё же многого и не требовалось... прежде всего она мастурбировала ему анально, касаясь простаты. Трахая в анал, подумал он, но это было не столь важно. Главное — он чувствовал приближение своего освобождения, и впервые за несколько недель ему в глотку не был забит параллельно хрен. Послав к чёрту гордость, он стал толкаться навстречу, стараясь не думать, как бы его назвали друзья при виде такой картины, когда его зад растягивали чьего-то удовольствия ради. А что бы подумали его родители? Сама мысль показалась глупой; уже «межнациональность» их отношений, «испанская» нация, как они бы её назвали, показалась бы им предосудительной, а уж узнав о том, что роль в них ему досталась лицом вниз, задом кверху убила бы их наповал. Тем не менее у него была девушка, которую они видели, так что они ничего не знали, а вот бронзовая кожа Ракель и фиолетовые волосы наверняка их самих бы заставили поседеть. Скажи он, что эта девушка — транс, они бы не разозлись, а просто не поняли, что это значит. Вот поэтому это было неважно. Важно было лишь...

Здоровый член Ракель вытолкнул из него все мысли, а она удвоила усилия по превращению его задницы в пудинг. Он уже забыл, о чём думал; наверняка о чём-то неважном. Член Ракель, наверное, превратился в размытый силуэт на лету, но он в тот момент мог уверенно сказать, лишь что её толстый шоколадный член был как раз нужной формы, чтобы нажимать его «кнопочку».

— Кончай, мелкая сучка, — сказала девушка слегка резко, с нажимом, но парень знал, что ей нравилась мысль, что он получает удовлетворение, пока она долбит его сзади, да и частичке его тоже нравилась. — Назови моё имя, — сказала она, ударив его по заднице другой рукой, — ну же, говори!

Он чувствовал, как растекается тепло внизу живота и заодно в мошонке. Рука Ракель легонько сжала его «мачту», неплохо убеждая в том, что она была внутри дырочки, а её головка непрерывно тёрла о его простату на пути к самой глубокой точке, что она могла достать, девушке на пользу. Такая комбинация оказалась уже слишком, и он стиснул простыни, чтобы сдержаться, но без особого успеха.

— Ра... Ра... а-а-а-ангх, — только и смог проронить он, выстреливая в обмякший презерватив с такой силой, что тот подпрыгнул, при этом насовывание Ракель в зад не прекращалось на новых и новых залпах, которые она доставала рукой и выжимала своим большим толстым дурацким чудесным членом.

— А-ах, как же ты меня сжимаешь... Ты кончаешь, верно? <3 — сказала девушка меловым голоском.

Весь оргазм она продолжала ему напихивать, а потом придержала, когда гондон повис под весом кончи, возвращая внимание к собственному удовлетворению.

— Мой черёд, — сказала она, обе руки положив на его плечи и стиснув, а он знал: дальше его ждал только жёсткий «заезд».

Кровать сдвинулась с места, когда Ракель перешла на долбёжку, её так и не выпущенные струйки плескались в бьющейся о него мошонке. Его впервые должны были заляпать изнутри «взбитые сливки» Ракель, — дурацкая метафора девушки, которая застряла у него в мозгу, как рекламный слоган. «Крем-брюле от Ракель, лишит вас мужественности».™ Её собственные репродуктивные системы готовились разгрузиться в его утробу, а Ракель сигнализировала об этом всеми красноречивыми знаками. Её лицо покраснело, соски встали, член в его заднице был твёрдым и негнущимися, а «сумочка» пульсировала, переполненная жижей специально для того, что бы она там ни трахала, в данном случае — докрасна раскалённых девственных внутренностей. Ракель обычно эякулировала густо и обильно, так что он знал, что уже через минуту её сперма разукрасит его внутренности.

— У тебя глазки вылезут из орбит, — сказала девушка, концентрируясь на растирании низа своего члена о его не слишком подходящий сфинктер, а парень в этом не сомневался. — У меня такие полные шары, — добавила она, и её почти хотелось пожалеть.

Она стала мять его плечи, стиснула зубы, втянула воздух через губы и напрягла эякуляторные мышц. Он знал: её член стал кремовой пушкой, ждущей приказа «огонь», и что ему ничего не остаётся, кроме как принять, — буквально принимать, пусть несколько секунд. Парень начал беспокоиться, не зная, каково будет получить женскую склизкую горячую жидкость в пищеварительный тракт. Наверняка останется ощущение попользованности. Если Ракель скинула бы «балласт» и тут же выпнула его за дверь, он бы чувствовал себя достаточно паршиво, даже не вспоминая, как она забила его живот и называла его «Сьюзи». Пока Ракель готовилась спускать, ему оставалось лишь надеяться на лучшее, то есть что она окропит его изнутри, не затопив кишечник.

Ракель бормотала не очень романтичные вещи себе под нос, но, судя по звукам, осознавала, что он делал и что, к её большой благодарности, собирался позволить сделать ей. Он осознал, что она говорит по-португальски, а он, кажется, тут же освоил этот язык, потому что вещи, которые произносят, прежде чем кончить, засаживая по самые яйца в чью-то сраку, универсальны для многих языков. Он чувствовал капли пота, стекавшие с её титек ему на спину, — усилия разогревали её кожу до обжигающих значений. Она забила ему хер до конца, и на секунду повисла тишина, а мошонка Ракель задрожала со «спецдоставкой», член задёргался, готовый сокращаться и выдавливать её, выпуклая дырочка девушки сжалась, сухая, не использованная под защитой паука, который, парень знал, будет являться ему в фентазиях для мастурбации, глазок её члена раскрылся, готовый к залпу через миг после того, как Ракель нашептала ему:

— Туже... сожмись... ну же, — перешла та на английский, а он безропотно подчинился, пострадавший анус стиснув вокруг её члена, пока девушка проталкивалась через него, начиная так принимать более активнуюю роль в выдаивании «молочка из бычка».

Ещё не стихли ощущения его собственного оргазма, так что он был не против, если не сказать слишком полон энтузиазма сделать приятно, даже зная, что если сделать достаточно, то Ракель достигнет собственного оргазма и зальёт ему «трубы». Звук её члена, забившего ему зад и месившего его «глину», вызвал приступ тошноты. Звук был таким... небрежным.

— О да... ты так заставишь меня... — начала девушка, но голос застрял у неё в глотке, с «сумочкой яичек», которой не терпелось освободиться, а он знал, что точка невозврата пройдена и ей, и им тоже. — Замри... на месте! — приказала она громко и настойчиво, будто у парня был выбор, но он знал, что она пытается чётко донести, что его ждёт её «подарок», так что она хотела видеть, как он примет его с грацией, без толики сопротивления, чтобы она сосредоточилась на том, чтобы он принял всё до капли. Он замер, как изваяние, и она смогла на мгновение вынуть, пока двигалась по амплитуде назад, прежде чем засунуть член снова в его мокрую раскрытую дырку, потом ещё и ещё, с каждым толчком проталкивая головку через его сфинктер, разом наполняя его всей длиной хрена, а комнату — звуками его анального «кольца», высасывающего из неё неотвратимое как шлюшка с тугими губками.

— Получай, сука! — выпалила она с напряжением в голосе, запихивая член в него, а потом он прочувствовал, что Ракель точно не надела презик. Он взорвался ему внутрь, под давлением выплёвывая залп; импульс от её толчка забросил его вперёд, а потом гравитация и время заставили тот растечься дальше по его кишке. Первый выстрел был хуже всего, обжёг его жаром, изнутри растягивая его внутренности своей влагой, наполняя размерами, окрашивая своим цветом (белым), лишая мужественности тем, куда попал, кончая через её член. Ракель его и его плечи держала ровно на одном месте, выпуская из себя всё, что для него скопила, всё, что он заслужил. Она спускала, постанывая, пока выстрел не растёкся по всей площади, а её прижатый к нему пульсирующий «мешочек» не стал выпускать жидкость в жидкость, заплняя его там, где он уже не чувствовал, остальной частью кишки пытаясь выдавливать всё наружу, лишь обнаруживая, что его сфинктер сжал её хер в железные тиски, так что ни третья, ни четвёртая, ни пятая струйка никуда не делись наружу. Звбулькал его полностью заполненный живот, как до отказа залитый водой шарик. Он чувствовал, как тот расширяется от давления, и знал, что это давит удовлетворение, с которым переборщила Ракель, и его тело не представляло, что делать с такими излишками, не осознавая, что это другой такой же человек использовал его утробу не по назначению. Ракель, кажется, не возражала, что полость его кишки превратила в импровизированную матку, до абсурда раздув ту совершенно незнакомым ей содержимым. Она была жутко горячей и прямо из источника, — клизма Ракель, за которую та не думала извиниться. Снова вздрогнул взятый в плен писюн Ракель, ещё больше растянулись его бедные внутренности, наверное, гадавшие, что это такое, белое и склизкое, и почему шло не с того конца. У Ракель снова вздрогнул, дав залп на прощание, и вот был финал: она переквалифицировала его комично раздутый кишечник во временное хранилище женской спермы, где она, свежевыжатая, могла бы подержаться немного, не принимая в расчёт достоинство его владельца. Ему было интересно, а понимала ли Ракель, насколько странно и неверно выбрала, куда ту поместить, или, может, идея его зад превратить во временный склад женского семени заставила бы её повторить это в будущем, но, так или иначе, дело было сделано, её собственная дырочка больше так не выпячивалась, потому что оргазм закончился, а в его Ракель устроила локальный потоп, её яички при этом должны были думать, что точно заделали там деток. То ли её член, то ли его задницу, но кого-то точно развели. Как он ни беспокоился о «маленьких спермятах» Ракель, внутри него они оказались растрачены, потерянные, как и многие до них.

Он слышал, что Ракель просто стонала, иногда хрипло, порой вздыхала, но в её голосе всё равно звучало: «Я кончаю! Кончаю тебе в зад! Наконец-то кончила тебе в зад!» Она без слов забрасывала туда струйку за струйкой, он без слов их принимал.

[Иллюстрация:

https://i0.wp.com/i.redd.it/51gc879p98tb1.jpg?ssl=1 ]

Из-за закупоренного отверстия всё случившееся было невидимо внешнему миру. Он знал, что где-то была припрятана камера, и радовался, что с её точки зрения не наблюдалось оргазма или тот казался сухим, потому что с его точки зрения глаза пытались вылезти на лоб. Лишь они двое догадывались, что она заполнила его до края, хотя он знал, болтливые губки Ракель недолго будут держать это в секрете. Он чувствовал, что она пахнет сексуально или скорее сексом и свесил голову от истощения, пока и её, и его залпы бурлили в запертых защищённых от беременности контейнерах. Ракель держала его крепко, с доминированием, наполняя, будто бензобак, так и бросив «пистолет в баке», оставив ему резкий шлепок на заднице, как бы говоря: «Я всё, сучка». А может, это был клич «победа», когда закончилось завоевание, его зад остался хорошенько попользованным, а всё его достоинство выжал троянский конёк-ху*к, пропущенный им в до сих пор не разбитые врата.

Колени уже не держали его вес, так что он упал вперёд на кровать, а Ракель повалилась следом, не покидая «норки», куда забилась. Он лежал плашмя на кровати, она так же лежала на нём, его ноги болтались раздвинутыми, а её были сжаты вместе. Она всё ещё капала последними остатками выстрела, спермой, которая опоздала на тусовку, подумалось ему, и парень почувствовал себя осеменённой шлюхой. Её пот оставался у него на коже, и хотя в квартире работал кондиционер, они оба изо всех сил набирали прохладного воздуха. Она потёрлась лицом о его лицо, расплющив титьки на нём сзади, пока её полувялая «собачка», любившая разрыть норку, продолжала ту затыкать.

— Я только что кончила, — заявила она с завидной эмпатией, словно ему нужно было об этом говорить, хотя это было больше для неё и для справки.

Она не добавила «тебе в зад», но по тону было и так понятно.

— Я заметил, — ответил он, с трудом отыскав вновь дар речи.

— Это было классно, — сказала девушка гортанным голосом, чуть надрывным и с благодарным, мурлыкающим, как у котёнка, тоном, хотя трахалась она как тигр. — Ещё навеселе?

— Нет, думаю, из-за тебя я протрезвел, — вздохнул он.

— Угум-м, — промычала она, — тебе понравилось? — спросила девушка, языком водя по его ушку.

— Если скажу «нет», ты мне поверишь?

— Ни за что. Но хочу, чтобы ты мне сказал, — ответила девушка, вверх-вниз растирая руками его туловище.

— Понравилось, — отвечал он, и её член вздрогнул внутри него, — но вряд ли так же, как тебе.

Она замурчала:

— Спустила как кит, правда? — подвигала она тихонько бёдрами. — Ощущения были просто бомба. Не знаю, как ты думаешь это переплюнуть, — продолжала девушка, и он видел её ухмылку, даже пока она оставалась за спиной.

— Уж ты-то что-нибудь придумаешь, — ответил парень, втайне уже начиная побаиваться.

— И как оно, в кои-то веке побывать снизу? — ни секунды не пытаясь тянуть резину спросила девушка, пока продолжала затыкать его без «резинки». — Подставить дыру?

— Может, хочешь почувствовать на себе? — парировал он храбро, пусть елейным, а не желчным голоском.

— Хорошая попытка, — затолкала она член в него поглубже, — но на этом экспонате пометка «не трогать». Моё предсказание — в будущем ты заглянешь не раз в пещерку украдкой.

— Нечестно, — ответил парень с напускным безразличием.

— Может быть, но как мне ещё заставить тебя уважать меня утром? — ответила девушка с шутливой невинностью.

— А ты не уважаешь меня? — перевёл он стрелочку обратно.

— И не начинала, шлюха, — сунула она палец ему в рот, а парень чувствовал, что влюбился.

— Ну как насчёт капельки активности? Или всё только пассивно?

— А мне нравится «только пассивно», — захихикала она. — Но... если будешь хорошо себя вести...

— Придёт и мой черёд?

— Ничего не обещаю, — отвечала девушка, но добавила: — Ну, не считая ещё больше траха в жопу. Вот это я тебе обещаю. Правда, возможно, я переверну тебя на спинку... или залезешь наверх... — продолжала она и прояснила в ответ на торжественную тишину: — В смысле, скакать сверху.

Он скуксил губки. В этот момент ещё булькал в нём липкий заряд, а она уже выдумывала новые способы отыметь его в зад. Ему было интересно, почему она так и не достала. Наверное, не хотела испортить простыни.

— Всё ещё не верится, что ты это сделала. Ну, по крайней мере мы закончили на сегодня.

— Думаешь? — спросила девушка звонко, руками исследуя его спину. — Думаешь, я уже всё? О, бедная наивность.

Он почувствовал, как твердел её писюн внутри. Что ни говори о Ракель, ей было не отказать в выносливости. Он хрипло застонал в протесте, когда её член начал заполнять вновь его недавно отбитые внутренности, — не видать ему было нормальной походки ещё не один день.

— Ты хочешь ещё? — спросил он в полуневерии.

— Ага... извини, можно сказать, что мне нравится устраивать в постели сюрпризы... — попросила прощения она, а парень задумался, когда это Ракель не предупреждала прямо, что обожает трахаться; впрочем, он знал, что она имела в виду «в анал». — А ты в последнее время стал крайне мне аппетитным.

Это его аппетит тут пропал, подумал он. Парень задумался, сколько уже обедов успел забросить в горячий супчик, которым его заставляла давиться Ракель. Теперь он на регулярной основе рыгал спермой, и никто не мог поспорить, что свою порцию белка он получал в достатке. Но парень молчал, проглатывал эти мысли, пока у Ракель открывалось второе дыхание в его использованной попке.

Теперь свободными руками она вытянула его руки из-под него и прижала к кровати, снова целуя и покусывая его шею, хотя теперь ему было трудно наслаждаться, пока его «стручок» завял, а её подтянутая задница ещё могла толкаться. Он чувствовал Ракель на себе, чуть тяжелее, чем она была на вид, а там, где соприкасалась их кожа, жар сплавлял их воедино.

Снова пригвождаемый к кровати, он каждый раз вздыхал, теперь потому, что её «мачта» была всё так же мучительно длинна, а его зудящая прямая кишка не успела отдохнуть, зато смогла уже отвыкнуть от неестественного обращения Ракель. К тому же было совершенно ново, как он узнал к своему дискомфорту, быть оттраханным в зад, когда не стоит у тебя самого. Ни боль, ни зуд, ни жжение он больше не мог оправдать анальным удовольствием, вместо этого чувствуя каждый грамм мучений, доставляемых жестоким растягиванием кишечника от Ракель. Её дилетантский массаж со слишком большим инструментом и безразличием в технике не щекотал простату, зато раздалбывал широко внутренности. Он знал, что его руки она держит скорее в знак власти, но понял, что с вот так вытянутыми ногами и руками в захвате с навалившейся сверху Ракель, да ещё и усталостью в придачу, парень, возможно, не мог бы её стряхнуть и при усилии. Его зажали, а заодно имели в очко, хотел он того или нет, и именно это его по-извращенски склонило того желать. Его член начинал твердеть совсем понемногу, чего было не сказать про хрен Ракель, но, пока она трахала его, лежавшего на матрасе, он осознал, что второй заход уже начался.

Он знал, что хотел трахнуть Ракель в зад, пусть у той был член. Представил, как шпилит её, положившую руки на колени, с «шлангом» и «шарами», свисающими между ног, или подпрыгивающим на каждый толчок солидным женским стояком, потом чуть больше поработал в голове над размером, и тогда его член встал опять. Он будет работать как сможет в надежде, что хорошее поведение как-нибудь, да отобьётся. Даже если она не станет просыпаться дать ему полуночный перекус, парень будет высасывать из неё завтрак, и даже те «качельки» он был готов попробовать, лишь бы её настроение переменилось с «взять» на «дать».

Может быть, заметив, что он задумался о другом, Ракель обхватила его ноги своими и стиснула их вместе, оседлав его с членом всё ещё внутри него. С тем рычагом, который дали ей теперь колени, девушка стала долбить его, как отбойный молоток, в дух захватывающем темпе, а кровать закачалась и заскрипела даже сильнее, чем раньше. Он стал ещё у́же с ногами вместе, а учитывая её руки на его плечах и короткие быстрые, как молния, удары, результатом стал жёсткий трах, который он едва выдерживал, так что от неприятных ощущений и постанываний, частью в простыни, частью в (он надеялся, толстые) стены её квартиры, ему очень скоро стало не хватать воздуха. Пусть она больше не прижимала к кровати его руки, теперь она так же взялась за плечи, так что он был беспомощен прекратить этот урок из карманного пособия усмехающихся разрушителей жоп. Ракель или не знала, как переоценивает возможности его анала, или на это забила; скорее первое, потому что она ни издевалась, ни имела его с показушным усердием, — девушка просто порола его точно как того хотела. Он надеялся, что молчаливое покорство удовольствию Ракель будет зачтено как хорошее поведение и молился, чтобы его зад простил его за такую жестокую жертву в угоду его члену.

Он закусил простынь и понял, что та навязчиво пахла Ракель. Что было логично, ведь она проводила тут каждую ночь, в которую не кормила его пузырящимся ужином, миленько свернувшись калачиком в одиночестве. Впрочем, простыни были постираны недавно и вообще вся квартира на удивление была вычищена до блеска. Пока девушка прочищала ему «водосток», парень складывал пазл в голове, что прошлой ночью та была не с ним... и, скорее всего, думала о нём. Пахло не Ракель, а спермой Ракель, так что даже чистыми после стирки едва ли эти простыни могли называться чистыми. Они обвивали её фигуру, пока та давала сольный концерт, и были вынуждены, как и он, принимать её кремовое окончание. Как раз рядом с его лицом оказалась тёмная клякса, и он всерьёз задумался о том заявлении, что Ракель — суккуб, пока закусывал это место зубами. Парень не знал, видела девушка это или нет, но внезапно она стала ещё жёстче, ещё быстрее, и по его щекам заструились слёзы, пусть запятнанное покрывало он не выпускал изо рта и не просил Ракель даже немного сбавить обороты. Когда она вновь легла на него верхней половиной тела, её руки вернулись на его запястья, голова легла ему на спину, — а вот нижняя давала себе улечься лишь каждое второе мгновение.

Была Ракель суккубом или нет, её клыки погрузились ему в шею и там и остались, а он знал, что она готовила вторую порцию взбитой начинки для жопы. Он слышал, что коты закусывают шейки «королевам», и одновременно оказываясь и сучкой для Ракель, и «королевой», и не зная, как принимать её конских размеров член, он чувствовал, будто его имел целый зверинец. Зоопарк.

Но нет, это была просто Ракель.

Было больно от долгого укуса, но не настолько, насколько саднила задница, спазмирующая вокруг её вторгающегося «часового механизма» и горящая пожаром. Ракель напряглась, застонала в него сзади и ни на секунду не замедлилась, давая в него залп, как из гейзера. Хлюпанье становилось только громче, Ракель сжала хватку вплоть до болезненных ощущений, а потом разом её тело обмякло.

— Прости, я увлеклась, — промычала она, словно только очнулась от глубокой дрёмы, а он видел, что её глаза закрыты, когда она положила голову на простынь рядом с ним. — Но ты держался хорошо.

Он попытался не думать о том, настолько его заду было нехорошо вот так держаться, но парень, пожалуй, терпел неплохо, без возражений.

— Ты... всё? — спросил он неуверенно, не пытаясь как-то обвинить.

— Ещё пару раз, на этом всё, честно, — ответила девушка к его безмолвию, потом открыла глаза и посмотрела на него с улыбкой. — Шучу. Ага... теперь в тебе уже всё, — продолжала она, чмокнув его в щёчку. — Позаботься о моих сперматозоидиках, они нежные.

— Горячие, — отвечал он, констатируя факт, а та прыснула.

— Как скажешь, Златовласка, — ответила девушка, вороша его блондинистую шевелюру пальцами; к его большому неудовлетворению она так и не вынула. — В твоей заднице им было самое место.

— Я залечу? — спросил парень задумчиво, всё ещё не отдышавшись и в любом случае до крайности измождённый.

Он не думал, что снизу быть может настолько утомительно.

— Мечтать не вредно, — ответила она, — но если бы ты мог, это было обеспечено. А вообще у нас была защита, — добавила девушка, стянув с него презерватив и поднеся к его лицу. — Видишь?

Весь резервуар на кончике был полон. Тот правда походил на шарик с водой, что только подтвердило подозрения о состоянии его прямой кишки. В этот раз он, вроде как, не кончил, но у него уже обмяк, и если этого набралось от одной эякуляции, парень точно поставил личный рекорд.

— Ой-ой, — сказала девушка, — кажется, тебе нравится в попку. Не волнуйся, там ещё много для тебя осталось.

— Я и не думал, что у тебя когда-нибудь не найдётся члена, — отвечал он.

Она так и оставила писюн внутри, теперь почти вялый.

— Неа, — ответила девушка. — Ну что, останешься на ночь?

— А у меня есть выбор?

— Думаю, я могла бы и отправить тебя катиться и плюхать парой-тройкой залпов в кишечнике, но это будет не очень вежливо.

Он резко выдохнул.

— Ты так добра, — закатил он глаза. — А это то, о чём я думаю? — спросил парень, кивая головой в сторону пятна на постельном белье.

— О... да... прости, забыла поменять покрывало, — извинилась девушка. — Прошлой ночью мне было одиноко, — призналась она, улыбаясь чуть стыдливо, но в основном шаловливо. — Впрочем, я видела, как ты засунул его в рот, так что не я одна тут извращенка.

— Пожалуй, нет, — вздохнул он, пряча румянец на щеках. — Ты правда сказала моей девчонке?

— Ага. Правда, я тогда говорила, что твой анал ещё цел. Видимо, ей нужны новости посвежее.

— Здорово, — ответил он, — так она не думает, что я кобель. Просто изврат.

— Она и не догадывается, что ты то и другое! — захихикала Ракель. — Но может... всё изменилось?

— Я об этом подумаю, — отвечал парень, хотя он не мог представить, как бы ему хватило сил трахаться с Ракель, своей девушкой и кем-нибудь ещё. — Она правда не возражает?

— По-моему, ей нравится. Может, даже слишком. Мне кажется, покажи я ей нынешнее видео, запросто могла бы вынудить её играться с клитором, — сказала она, и ему не нравилось, как та его этим завела. — Не слишком льстит тебе, что твоя девушка фантазирует о том, как тебя имеют в жопу, пока не расплачешься, правда?

— Может, это она извращенка, — стал он защищаться.

— Мне уже кажется, что я тут одна нормальная, — ответила девушка, на что тот только усмехнулся.

— Так есть видео? — спросил он.

— Ага. С вебки у меня на компе. Ракурс неплохой, но специально не настраивала. Ты просто от природы фотогеничен, — ухмыльнулась она. — Но это только для моих глаз, не волнуйся. Или хочешь записать себе?

— Она смотрит тебе в зад, да? — поинтересовался парень.

— Ага, — ответила девушка; её прошлый вопрос был отвечен этим вопросом сполна.

— Так... кстати, об этом...

Ракель приложила палец к его губам.

— Я подумаю, — ответила та, а потом нагнулась вперёд и выключила лампу.

Лишь свет из окна лился теперь в комнату: лунный. Воздух холодил их обнажённые тела, хотя тепло было заперто между ними. Ракель в последний раз прикусила его шею, уже покрытую маленькими следами укусов, а потом прошептала: «Доброй ночи».

Она так и оставила член внутри, пусть обмякший. Он знал, что утренний минет придётся отложить до тех пор, пока они не побывают в душе, особенно потому, что ему бы не хотелось такое брать в рот немытым. И тем не менее он знал, что очнётся от ощущения утреннего стояка Ракель, ожившего тихонько в его заднем проходе, и, если ему повезёт, во время этого утреннего сухого соития она будет двигаться так же тихонько. Она может позабыть быть той же самой демоницей спросоня и трахаться неспешно и легонько, пока не спустит утреннее семя в его на данный момент полный животик.

У него так и бурчало в кишечнике, и ему не терпелось наружу выпустить двойной заряд от Ракель, но парень знал — сначала тот превратится в тройной. Он не представлял, отчего труднее было заснуть: протестов переполненных внутренностей, которые не подозревали, что теперь у них новые обязанности к старым в придачу, или саднящей дыры, которая теперь, когда страсти прошли, веселье закончилось, а парень по глупости позволил Ракель безудержно веселиться там у него, оказалась большей мученицей, чем он мог представить. Друзья, с которыми он выпивал, часто шутили о том, чтобы набраться и очнуться с утра с «колечком», горящим, как из печи, но он едва успел захмелеть, а отработавшее отверстие должен был выхаживать теперь не одни сутки, особенно когда Ракель даст ему первый «сухой сон» в начале дня. По мерному дыханию Ракель сверху, её вздымающейся слишком большой груди он понял, что та уже заснула. Щекой она легла ему на спину, бормоча на португальском что-то, что наконец не напомнило фразу из порно.