Tx Tall Tales - Две мамы едут на коленях сыновей (Two Moms, Two Laps) ЧАСТЬ 1.1

Две мамы едут на коленях сыновей

Two Moms, Two Laps by Tx Tall Tales

Что может быть плохого в этой идее?

Эта маленькая сказка — дань уважения некоторым из самых популярных историй на Literotica.com.

Рассказы NakdSalr — "Mom Takes a Ride" (1 и 2) и Retired04 —"Sitting On My Son's Lap" — оба немного абсурдные, забавные и эротические ситуации, в которых мама отправляется в длительную поездку, сидя на коленях своего сына, с другими людьми в машине. ИМХО "Мама едет на коленях сына" устанавливает высокую планку для такого рода историй, будучи быстрым легким чтением, а сцена в машине смехотворно эротична.

Я решил попробовать написать похожую историю с точки зрения сына. Я также немного переборщил с абсурдом. Если вы читали что-нибудь из моих произведений, то, несомненно, знаете, что мне требуется гораздо больше подводки, предыстории, развития персонажей и так далее. Ничего не могу с собой поделать.

У меня не хватает таланта, чтобы сделать историю такой короткой, как мне хотелось бы, но я работаю над этим.

Надеюсь, вам понравится. — TTT

P.S. Этот рассказ участвует в конкурсе Summer Lovin' 2012. Он посвящен тетям и их племянникам, а также матерям и сыновьям. Если это не ваша чашка чая, пожалуйста, прочитайте одну из других прекрасных работ.

ЧАСТЬ I. ДВА ЧАСА

ГЛАВА 1. Первый час

— Гарольд, это безумие! Мы никогда не поместим все это в машину.

В этом вопросе я был вынужден согласиться с мамой. Мы досрочно закрывали летний домик, и, как обычно, это означало, что нужно было привезти домой много вещей, которые перекочевали туда во время наших многочисленных "мини-отпусков". К сожалению, у папы резко возросла нагрузка в связи с новым контрактом, и маловероятно, что мы снова вернемся в дом тем летом.

В этом сезоне мы накопили больше, чем когда-либо. Главными виновниками были холодильники с мясом дичи. В начале лета мы планировали поохотиться на диких свиней, но из-за погоды пришлось дважды переносить охоту. У мамы и тети Мари случился приступ конфуза, когда они узнали, что мы будем охотиться в последний день нашего отпуска. Через некоторое время они успокоились и сдались. Мама очень верила в "мужскую связь". По ее мнению, мы с папой мало что делали вместе, кроме как смотрели футбол часть года. Два года назад мы занялись охотой, и, несмотря на то, что это было дорогостоящее хобби, оно пошло нам на пользу. Это сблизило нас, и хотя во время охоты мы обычно были совершенно заняты делом, во время прогулок мы немного раскрывались. По правде говоря, это было даже здорово.

Мой двоюродный брат Колин никогда не знал своего настоящего отца и не был близок ни с одним из двух своих отчимов, ни с одним из которых он больше не встречался. Тетя Мари приветствовала любую возможность для него пообщаться с другими мужчинами. Кроме того, я думаю, ей нравился мой старик. Ее нельзя винить, он очень хороший отец, хотя иногда бывает немного ультраконсервативным.

В конце концов, они отпустили нас, "их мужчин", с их благословения, настаивая на том, чтобы мы показали себя как "добытчики и кормильцы" и принесли домой бекон. В буквальном смысле. В то же время они поддерживали чистоту в нашей пещере и работали над тем, чтобы допить перебродившее варево. Мы не выполняли этих своих обязанностей, и им предстояла большая работа, по крайней мере, в части питья.

***

Мы отправились задолго до рассвета в местный фруктовый сад, где у владельца были проблемы со стадами одичавших свиней. Я впервые охотился на свиней, а Колин впервые охотился вообще. Мы тренировались с ним на заднем дворе участка, прогрызая себе путь с кучей боеприпасов. Еще один мужской поступок, который мама, к счастью, одобрила. Но время игр закончилось. Теперь началась высшая лига. Мы понятия не имели, чего ожидать.

Если вы никогда не охотились на диких свиней, я не смогу описать это в нескольких абзацах, не говоря уже о целом романе. Это не поддается описанию. Мы провели лучшее время всей своей жизни. Мы убивали этих диких зверей, тащили их массивные туши по полям, снимали с них шкуру, чистили их и в целом чувствовали себя чертовски хорошо. Нет ничего лучше убийства животных, особенно больших и злобных, которые могут разорвать тебя в считанные секунды, для повышения тестостерона и адреналина. Клянусь, после одного конкретного эпизода я практически почувствовал, как мой голос становится грубее, на груди заколосились волосья, а член уже начал тяжело и свободно раскачиваться, почти доходя до колен.

Если у кого-то из вас, "мужчин", есть какая-то глубокая проблема с тем, что я убиваю животных, то, насколько я понимаю, вы можете просто подтянуть свои трусики, сбрить козлиную бородку и переехать во Францию, вы все, чертовы слабаки.

С этим проблемы у дам? Понятно. Но это мужские проблемы. Так что садись ко мне на колени, и я всё тебе объясню. Хех. (Это шутка для себя, не обращайте внимания.)

День был невероятным, если не сказать больше. В общей сложности мы добыли восемь зверушек, и больше времени потратили на их чистку, чем на охоту. Мы заполнили два больших холодильника до краев, а большую часть мяса оставили владельцу участка. Фермер был доволен нашими успехами. Проблема свиней становилась огромной проблемой всего мира, нанося огромный ущерб урожаю и вызывала эрозию почвы. Он пригласил нас вернуться в любое время и убрать из этого мира как можно больше свиней. Отец пожал ему руку и сказал, что мы, возможно, согласимся.

Мы были измотаны и в то же время — на взводе. Колин убил одного свирепого кабана весом около 200 фунтов [~ 90 кг], а я подстрелил трофейную свиноматку, которая легко превысила наши 250 фунтов [~ 115 кг]. Мы изрядно потрудились, оттаскивая свиней к джипу, а научиться снимать шкуру, потрошить и забивать свинью, которая больше меня, оказалось очень трудоемким и грязным занятием. Никогда больше я не ценил так лебедку на нашем джипе. Отец знал, что делать, и у него были все необходимые инструменты. Я уверен, что он мог бы сделать это в два раза быстрее, но наше обучение было важной частью процесса. Папа всегда гордился тем, что учил меня, и я ценил это, даже если не часто говорил об этом.

***

Когда мы вернулись в хижину, солнце уже висело низко в небе, и это скрашивало наше волнение. Мы поздно возвращались и знали, что будет значить, что мы намного позже выберемся оттуда, а до дома нам предстояло ехать не менее двух часов.

Оказалось, что все не так уж плохо. Тетя Мари и мама закончили большую часть упаковки, и большая куча снаряжения была тупо сложена в автомобильном "порту", готовая к погрузке. Мы завели джип и увидели наших матерей-сестер, "припаркованных" на крыльце, с пивом в руках.

Колин подбежал к ним, все еще в полном восторге от своей первой "охоты", но не прошло и 10 секунд, как нас грубо погнали прочь.

Мама морщила нос и указывала на озеро.

— Вперед! В озеро, в всей своей одежде и все такое. Сейчас же!

Тетя Мари была не лучше.

— Господи, как же от вас всех воняет! Вы грязнее тех свиней, на которых, как вы утверждали, охотились. Гарольд, я отдала тебе своего красивого мальчика, а ты вернул мне вот это?

Отец рассмеялся.

— Этот молодой человек подстрелил 200-фунтового кабана с 5-дюймовыми бивнями, которые могли разорвать тебя быстрее, чем ты успела бы сказать: "Ух ты, вот это свинья!"

Он положил свою большую старую мясистую руку на шею Колина и сжал ее. Я увидел, как Колин вздрогнул. Я хорошо знал это сжатие шеи. И с радостью терпел его. Это была самая близкая вещь к ласке, которой нам, мужчинам, разрешено делиться друг с другом.

Через десять минут мы уже плавали и купались у нашего причала, а мамы, припарковавшись на его конце, слушали наши рассказы, продолжая прихлебывать пиво. Я подозревал, что они выпили уже не одну бутылку. Это было достаточно легко понять, они не чувствовали нашей душевной боли.

По словам Колина, мы убили Хрякзиллу, и нам понадобился экскаватор, чтобы оттащить ее на место для освежовывания. Папа немного подправил эти истории, но наши мамы были довольны тем, что мы хорошо провели день, и особенно им нравилось заразительное воодушевление Колина.

Ладно, я хочу сказать вот что, хотя многие из вас подумают, что я извращенец или что-то в этом роде. Постарайтесь быть непредвзятыми:

Тетя Мари горячая штучка. Ее бывшие мужья, должно быть, все были тупыми долбоебами.

Вот. Я сказал это. И не судите меня, пока не увидите ее.

Если бы мама не была... ну... мамой, было бы довольно легко отнести ее к той же категории. Черт, если не считать их сисек и задниц, они могли бы быть почти близнецами. Если подумать, они и есть близнецы — по крайней мере, "ирландские" близнецы, родившиеся с разницей всего в 11 месяцев.

На них обоих были бикини, которые они выбрали, чтобы лучше подчеркнуть свои самые примечательные черты. Они явно были сестрами, с одинаковым телосложением и почти идентичными чертами лица. Тетя Мари была значительно более благословенна, когда фея сисек сделала ей свой подарок, но и у мамы был полный комплект, включая самую совершенную задницу в свободном мире. Не верите мне? Спросите папу. Он указал на нее в первую очередь.

Бикини тети Мари едва сдерживало ее огромные "достоинства", и для женщины ближе к 40, чем к 30, они стояли высоко и гордо на её груди, упругие и твердые, бросая вызов возрасту и гравитации.

Мамино бикини, напротив, хорошо обтягивало ее более чем достойную грудь, но при этом подчеркивало ее потрясающие бедра и попу. Сзади оно было скудным и открывало много плоти ягодиц, что некоторые могли посчитать излишеством, ведь рядом была только её семья. Лично я считал, что это её щедрый дар всему человечеству — демонстрировать свои пышные полупопия всему миру.

Пышные. Это было папино слово для них. Забавно, о чем говорят парни с возрастом. Особенно во время охоты, когда тестостерон так и бурлит. Кто бы мог подумать, что мой папа будет хвастаться маминой шикарной задницей? И перед кем? Передо мной!

Дамы заставляли нас счищать грязь с одежды, забирая ее по частям. У нас образовалась небольшая кучка мокрой одежды, которая, может быть, и не была чистой, но была намного лучше, чем в начале омовения.

Мама встала и сняла с себя покрывало, но прежде чем она смогла запрыгнуть в воду, я остановил ее.

— Мама! Подожди!

— Что? — спросила она раздраженно.

— Я... я здесь... голый.

Колин подхватил:

— Я тоже, тетя Элис.

Мама закатила глаза и посмотрела на моего старика.

Папа засмеялся.

— Эй! Не вини меня. Это не я хожу без трусов. Похоже, вы с сестрой передаете друг другу и сыновьям все дурные привычки.

Мама сильно покраснела, но тетя Мари только усмехнулась. Мама покопалась в сумке, которую принесла к воде, и достала пару боксеров, которые бросила нам с Колином. Когда я заметил, что тетя Мари тоже готовилась войти в воду, я почти пожалел о том, что сказал маме. Черт, давайте будем честными, в этом не было никакого "почти".

Через некоторое время они присоединились к нам, и мы игриво плескались. Папа первым вышел из холодной воды озера и направился в дом, чтобы одеться и начать подготовку дома к зиме и погрузку машины.

***

Мама и тетя Мари всегда соперничали, в основном добродушно. Вечеринки, наряды, ужины, парикмахеры, охота за выгодными покупками — все между ними, казалось, было чем-то вроде соревнования. По словам членов семьи, они всегда соревновались во всем, начиная с самого детства.

Этот день ничем не отличался от других, и вскоре они уже заговорили о петушиных боях в воде. Мы много занимались этим предыдущим летом, и не прошло и нескольких минут, как мама оказалась на моих плечах, а тетя Мари — на плечах Колина, и каждая пыталась сбить другую. Мама не давала мне покоя, угрожая физической расправой, наказанием и даже голодом, если мы не победим.

Как я уже сказал, она очень соревновательная. Особенно, когда в этом замешана ее младшая сестра. Так что я вроде как жульничал. Совсем чуть-чуть.

Я примерно на 4 дюйма [10 см] выше Колина, так что переход в воду, которая была чуть глубже, дал мне несправедливое преимущество. Когда вода доходила ему почти до шеи, я повернулся и заставил его отступить назад. После одного шага его рот оказался на линии воды, и через несколько секунд борьбы и того, что я преградил ему путь обратно на мелководье, он захлебнулся. Он закашлялся, повернулся на бок и начал уходить под воду, его мать соскользнула с его плеч назад. Мама схватила тетю Мари за плечи, наклонилась и почти утопила меня. Она сильно боролась, и ее ноги почти перекрыли мне кровообращение, а её груди давили на мою голову, почти погружая ее в воду. Когда нашел опору ногам, мама радовалась своей победе, а я поднял голову и увидел, как тетя Мари пытается забраться на плечи Колина, наполовину утопив его. Прошло несколько мгновений, прежде чем я понял, что она была без верха бикини.

Мама смеялась, размахивая в воздухе её топом бикини, а тетя Мари наконец выпрямилась и прикрылась руками.

— Элис! Ты гнилая маленькая мошенница!

Я подошел к ним (чтобы получше рассмотреть), когда мама бросила ей топ обратно с расстояния в несколько футов.

— Ты же знаешь, что тебе это нравится, Эм, — засмеялась мама. — Не похоже, что ты когда-либо упускала возможность продемонстрировать их. Не могу сказать, что я бы не делала то же самое, если бы у меня были такие "щеночки".

Тетя Мари изо всех сил пыталась надеть топ обратно, шатко держась на плечах Колина. Бедный мальчик. Он пропустил все представление. А это было чертовски интересное зрелище. Пока она снова одевалась, ее груди были выставлены на всеобщее обозрение. Ареолы были темными и огромными, по меньшей мере 3 дюйма в поперечнике, закрывая половину каждой сиськи. От холодной воды ее соски стали твердыми и сжатыми. Они выделялись почти на полдюйма, почти как кончик моего мизинца, и просили внимания. Я знал, что пройдет некоторое время, прежде чем я смогу выйти из воды, не опозорив себя, несмотря на холод.

— Показать их? Перед своим сыном? Это довольно возмутительно даже для тебя, — ответила тетя Мари, заправляя свои груди обратно в свой крошечный топ. — Хотя у тебя только разговоры и никаких действий, я думаю.

Даже внутри бикини ее большие соски аппетитно торчали, крича о том, что им нужно больше внимания.

— Джереми ничего не видит, — поддразнила мама, — так же, как бедный Колин не видел, как подпрыгивают твои большие сиськи.

Она почему-то завозилась, сидя на мне, и я увидел, как Колин широко раскрыл глаза.

— Ну вот, теперь мы в расчете. Оба наших мальчика насмотрелись на нас. Чувствуешь себя лучше?

— Господи, Элис! Надень это обратно, пока Гарольд не увидел тебя. Это все, о чем я хочу услышать на обратном пути. Ты становишься дикой, а порченная почему-то всегда я.

— Порченная. Кто теперь так говорит?

Я откинул голову назад и пытался хоть немного рассмотреть, что там за суматоха. Я успел мельком взглянуть на мамины сиськи, ее розовые соски, когда она стукнула меня по голове.

— Смотри вперед, Джереми.

Поймала. Черт возьми.

***

После волнений мы все вернулись на берег и высохли, как могли, прежде чем начать помогать папе загружать машину.

В моем мозгу все еще стоял вид потрясающей грудей тети Мари. Это было похоже на солнечные пятна; я просто не мог избавиться от этого. Конечно, не помогло и то, что она подкралась ко мне и схватила меня за голову, пока я вытирался. То, что я уткнулся лицом в её грудь, было слишком сильным напоминанием о том, что я только что видел.

Я люблю свою тетю Мари. Если говорить о сестрах, то она определенно самая веселая. Она заботилась обо мне и всегда баловала, сколько я себя помню. Она всегда спорила со мной на равных, и это до сих пор вызывало гнев отца, что мы так и не переросли это. Она умела говорить со мной, когда я был моложе, так, что я чувствовал себя старше, взрослее. Когда возникали проблемы, я иногда звонил ей и все с ней обсуждал. Она была прекрасной слушательницей.

Но в последние несколько лет, особенно с тех пор, как она рассталась с мужем номер три и проводила так много времени рядом с нами, я не мог не замечать ее как женщину. Да бросьте, она была до смешного сексуальна. Вы бы чувствовали то же самое на моем месте. Уж поверьте мне.

Мама, с другой стороны, всегда была стабильной, разумной, консервативной. Тетя Мари появлялась у нас дома в ультракоротких шортиках "Дейзи Дюк" и топе. А мама? Мама... одевалась... как мама. Тетя Мари проносила мне пиво, а мама отчитывала меня потом за запах алкоголя изо рта. Мама установила комендантский час в 10 часов для моих свиданий, даже когда я был в выпускном классе. Тетя Мари же следила за тем, чтобы у меня были презики.

Не поймите меня неправильно. Мама была замечательной мамой, и я любил свою семью, как никто другой. Но у каждого парня в этой жизни должна быть "тетя Мари".

Замок из рук на голове — это было слишком. Я подхватил ее на руки и запустил бузящий моторчик в ее декольте. Она истерически смеялась.

К сожалению, мама, которая находилась всего в пяти футах от меня, не знала, что я вижу это по-другому.

— Джереми! Прекрати это! — резко сказала она сквозь стиснутые зубы.

От звука ее голоса я застыл на месте, потом осторожно опустил тетю на землю. В ее глазах стояли слезы от сильного смеха.

— Это она начала, — слабо возразил я.

— И ты думаешь, что это подходящий способ закончить это? С твоей тетей?

Тетя Мари попыталась прийти мне на помощь.

— Это день сисек, Сисси. Ничего страшного. Ты сама так сказала.

Мама попалась.

— Ладно. Я поняла. Играем. Но подумай, Джереми. Что если бы твой отец подошел, когда ты это делал? Что тогда?

— Ему пришлось бы ждать своей очереди, — проворчал я. Иногда мой рот реагировал быстрее, чем мой мозг.

Мама уставилась на меня, ее рот открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды. Наконец, она просто уставилась на тетю Мари, тыкая на нее пальцем.

— Ты! Ты плохо влияешь.

Затем она затопала прочь.

Тетя Мари чуть не подавилась, сдерживая смех.

— Иногда я не могу поверить тебе, Джереми. Ты так похож на своего отца в твоем возрасте, что это меня пугает.

— На отца?

— Он был таким же импульсивным, болтливым и самоуверенным, как ты. Господи, он был нечто. — Она посмотрела на него издали отстраненным взглядом. — Твоя мама выиграла этот конкурс, гарантирую это.

Я обнял свою миниатюрную тетю за узкую талию и потянул ее за собой.

— Нам лучше идти, неизвестно, что мама подумает, что мы задумали, если мы задержимся.

— И ведь неизвестно, что же мы задумаем, — поддразнила она, прижимаясь ко мне.

— Тетя Мари! — сказал я, подпрыгивая.

— Просто держу тебя на мушке, — засмеялась она, убегая от меня, чтобы я не смог отомстить. Гнилая штучка.

***

Jeep Wrangler Rubicon — прилично вместительный автомобиль. Но в данном случае, даже близко недостаточно большой.

— Все не поместится, — продолжала спорить мама.

— Все поместится. Это как пазл, нам просто нужно найти правильную комбинацию, — возразил папа.

Но мама была права. Пятеро взрослых и куча снаряжения высотой почти в полтора метра — это было слишком много для старого джипа.

Тетя Мари первой предложила сложить сиденье за водителем.

— Там будет тесновато, но, может быть, мы сможем усадить остальных. Нам придется сесть: троим впереди и двоим сзади. Кому-то придется сесть на консоль.

— Черт побери! — прорычал отец, заново регулируя некоторые приспособления сзади. — Никто не сможет сидеть на консоли больше двух часов.

У мамы было другое решение. Я никогда бы не ожидал услышать его от нее.

— Я могу сесть на колени Джереми, — предложила она. — Если он устанет, мы можем сделать перерыв, а Колин и Мари могут сесть на переднее сиденье.

Мы все еще ходили полуодетые, хотя на мне была футболка с боксерами, а у сестер были накидки, которые в основном... прикрывали их. Тем не менее, смотреть на маму, одетую в бикини, и думать о том, что она будет сидеть у меня на коленях в течение двух часов, было немного... тревожно. Приходилось сохранять спокойствие в мыслях. Боксеры не очень хорошо маскировали бы мое возбуждение, если бы там все стало еще хуже.

Папа ворчал, и мы опробовали решение тети Мари. Вскоре мы поняли, что с разложенным сиденьем за водителем, у нас все еще много вещей снаружи. Ему с трудом удавалось втиснуть самый большой чемодан между передними сиденьями, который, упираясь в консоль, оставляя при этом достаточно места для доступа к переключателю скоростей. Даже это было плохо, мягкий верх джина был натянут до такой степени, что казалось, что он может порваться.

Всем, кроме моего упрямого отца, было ясно, что мы все равно не доедем.

— Нахуй! — прорычал отец. — Давай просто оставим это дерьмо, и мы заберем его через пару недель.

Теперь я знал, что он расстроился. Он очень редко ругался.

Тетя Мари пыталась быть голосом разума.

— Давай, Гарольд, я думаю, мы почти у цели. Если мы сложим другое сиденье сзади, я думаю, оно поместится.

Я тоже пытался быть полезным.

— Ночь теплая. Мы можем ехать с опущенным верхом. Сложим вещи немного повыше. И чемодан тогда поместится.

Отец выглядел усталым. Это был долгий день. Мы не спали с четырех утра.

— Сиденье за моим креслом едва достаточно широкое, чтобы поместился один человек, не говоря уже о двоих.

Тетя Мари не сдавалась.

— Полагаю, мальчикам просто придется пострадать два часа от того, что их мамы сидят у них на коленях. Это избавит тебя от необходимости тратить целый день, чтобы вернуться сюда через пару недель, не говоря уже о бензине на 100 долларов. — Она повернулась ко мне и Колину. — Как вы думаете, ваши ноги выдержат двух старушек, сидящих на них пару часов?

Может быть, это просто говорило в ней пиво. Идея показалась мне просто безумной. Тетя Мари всегда дразнилась, но это была новая крайность. Особенно если учесть, что мама тоже будет в этом участвовать. Но мама и тетя Мари, похоже, считали это самым естественным решением в мире.

Колин, с другой стороны, казалось, был потрясен этой идеей еще больше, чем я. Он все время смотрел туда-сюда между нашими мамами, и одна только мысль о том, о чем они говорят, вызывала у него короткое замыкание в мозгу.

Я могу упомянуть об этом здесь, поскольку мы ничего не скрываем. Колин "плохо" относится к моей маме. Я не знаю точно, что это было, но это неоспоримо. Он пытается скрыть это, но в один расслабляющий языки пьяный момент он признался мне во всем. Он подглядывал за ней несколько раз, черт возьми, он практически проложил тропинку через кусты к окну ее спальни. Он постоянно снимал ее на телефон, как будто мы не могли понять, что он задумал. Он даже спросил, есть ли у меня ее фотографии в обнаженном виде. Точно. Как будто я бы поделился с ним, если бы они у меня были?

Это была семейная шутка, но я не думаю, что кто-то, кроме меня, понимал, насколько сильно он влюблен в маму.

Как вы можете себе представить, от этого разговора его бросило в холодный пот.

Мама провела рукой по моим волосам.

— Что скажешь, Джереми? Все будет не так уж плохо. Мы можем сделать перерыв, если станет слишком неудобно или твои ноги затекут.

Мой рот был сухим, как западный техасский ветер, когда я наконец согласился.

— Конечно. Все будет хорошо. Ты же не миссис Уилсон.

Миссис Уилсон была нашей 250-фунтовой [~ 115 кг] ОЧЕНЬ дружелюбной соседкой. Однажды она уже пыталась сесть ко мне на колени на крыльце. Это была катастрофа эпических масштабов, достойная отдельного рассказа. Но не сейчас.

Тетя Мари хихикнула.

— Вряд ли. Я не думаю, что даже вдвоем мы сможем сделать одну её.

Конечно, она была права. Мама фанатично следила за своим весом, садясь на безумную диету всякий раз, когда весы переваливали за 110 фунтов [~ 50 кг]. Тетя Мари, возможно, обгоняла ее на несколько фунтов, большая часть которых в данный момент заполняла топ ее бикини. Перед моими глазами промелькнул образ ее обнаженных сисек. Черт. Я снова посмотрел на ее грудь, пытаясь разглядеть торчащие соски. Черт. Похоже, она согрелась.

— Значит, решено. Давайте начнем это шоу, — сказала мама.

***

Потребовалось еще 10 минут, чтобы выгрузить одну сторону джипа и загрузить другую. Каким-то образом, с трудом, мы затащили все внутрь, хотя нам с трудом удалось закрыть заднюю дверь. Мы переложили несколько вещей, чтобы верхние вещи не унесло ветром, когда верх будет опущен, и привязали их, чтобы они не сильно сдвинулись во время поездки. Уже темнело, и мы знали, что когда мы доберемся до дома, будет уже поздно. Мама и тетя Мари допили последние кружки пива, а мы с Колином уже давно опустошили по одной, которую нам разрешили. Папа, напротив, все еще пил Red Bull, стараясь не заснуть и не потерять бдительность перед долгой дорогой.

Когда машина была полностью заполнена, стало очевидно, насколько тесно будет на заднем сиденье. Там почти не было места для ног, и пространство было более узким, чем на переднем сиденье. Мама и тетя Мари перешептывались между собой, а потом мама вышла вперед.

— Итак, кто это будет, Колин? Ты хочешь, чтобы твоя мама была там с тобой, или ты предпочитаешь, чтобы я посидела на твоих коленях пару часов?

Черт, мама! Так сильно дразнишь мальчика? Если бы она продолжала в том же духе, у него, наверное, случилась бы аневризма головного мозга.

Оказалось, что и у отца были серьезные проблемы в этом плане.

— Я думаю, что эти мальчики уже слишком взрослые, чтобы их мамы так долго сидели у них на коленях, — сказал он своим тоном "и это окончательно".

— Но это нормально, что их тети посидят у них на коленях? — требовательно спросила мама.

— Черт. Мне все это не нравится, но, учитывая эти два варианта, я бы сказал, что да. Лучше, чтобы их тети сидели у них на коленях.

Мама закатила на него глаза, но она знала его так же хорошо, как и я. Черт, кого я обманываю? Она знала его намного лучше. Это был проигрышный вариант. Она могла спорить до посинения, но он не собирался сдвигаться с места в этом вопросе. Папа был таким же. Мама добивалась своего в 95% случаев, но в тех редких случаях, когда он что-то решал, лучше подождать, пока Миссисипи начнет течь на север, чем он передумает.

Тетя Мари держалась в стороне от линии огня и ждала, пока они придут к решению. Сексуальная и умная. Папа не сказал ни слова, он просто стоял с мрачным выражением лица и скрещенными руками.

Как я уже говорил, мама знает папу, что его заводит и как с ним играть. Через несколько секунд мы увидели, как она подошла к нему и положила руки на его руку.

— Конечно, дорогой. Я уверена, что ты лучше всех разбираешься в таких вещах. Они уже не маленькие мальчики.

Она потянула его за руку и заставила идти с ней, подальше от остальных, пока они болтали, взад и вперед. Не было похоже, что они спорили, но когда они вернулись к нам, мама ухмыльнулась, и я понял, что она проиграла эту битву, но выиграла войну.

Тетя Мари стояла рядом со мной, и когда они уходили, она обняла меня за талию.

— Ты ведь не сильно возражаешь, если я сяду к тебе на колени, Джереми? Я постараюсь, чтобы тебе не было слишком неудобно.

Я повернулся к тете и просунул руки под ее руки. Я приподнял ее, заставив ее тихонько пискнуть, а сам немного потряс ее.

— Черт, я думаю, что ты не сможешь перевалить за 150 фунтов. Это не должно быть проблемой.

Тетя Мари посмотрела на меня, шлепнув меня по руке.

— 150! Возьми свои слова обратно! Я не вешу ни фунта больше 110.

— Правда? Мама весит около 110, и я уверен, что ты обгоняешь ее на добрых 20 фунтов или около того. — Я еще раз слегка встряхнул ее, чтобы подчеркнуть сказанное, от чего ее груди начали колыхаться, гипнотизируя меня.

В действительности, если не считать грудей и попки, они были настолько похожи по размеру и форме, что вряд ли их вес отличался более чем на несколько унций. Но тетю Мари было слишком легко дразнить. И она на это купилась.

— 20 фунтов! — кричала она. — Неужели я выгляжу так, будто вешу на 20 фунтов больше Элис? Правда?

Мама и папа приближались, и маме понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, в чем дело.

— Джереми! Прекрати дразнить свою старую тетю. Не может быть, чтобы она была тяжелее меня более чем на 10 фунтов.

Тетя Мари повернулась, чтобы посмотреть на мою маму, но когда она увидела, что мы все ухмыляемся, она начала заикаться, высказывая свои обвинения и, наконец, повернулась назад и ткнула меня в грудь.

— Ты заплатишь за это, ушлаган.

— Я знаю. Поверь мне, я знаю. Благодаря папе я буду расплачиваться как минимум 2 часа. Проклятые 20 лишних фунтов. Тебе нужно отказаться от "Твинки".

Она снова шлепнула меня, на этот раз довольно сильно. Я знаю, что она оставила след на моей руке на некоторое время.

— Ладно, Колин, почему бы тебе не присоединиться ко мне впереди, и мы сможем загрузиться, — объявила мама.

Папа выглядел готовым к инфаркту.

— Вы, конечно, не собираетесь ехать домой в купальниках?

Мама выглядела удивленной.

— Боже, не могу поверить, что мы чуть не забыли. Ехать два часа в этих мокрых костюмах будет просто ужасно. Я уже всё натерла. Мари, куда мы положили сумку с дорожными костюмами?

Тетя Мари с опаской посмотрела на меня, а потом повернулась к машине. Я увидела, как она вздохнула с облегчением, когда обнаружила, что сумка действительно доступна. Она секунду боролась, чтобы освободить ее, затем вылезла из машины, победно подняв сумку.

— Получилось.

Мама передала нам одежду для поездки домой, и они с тетей Мари ушли в дом, чтобы переодеться. Пока их не было, мы с Колином быстро переоделись в те наряды, которые она припасла для нас. Всего лишь пара трикотажных шорт и футболки, но гораздо удобнее, чем два часа сидеть в мокрой одежде. На нас уже были боксеры, но они все еще были мокрыми... так что их пришлось снять. Правда, мы ходили в боксерах большую часть лета, так что в этом не было ничего необычного. Лично мне нравилась свобода; я ненавидел обтягивать причиндалы.

***

Мама и тетя Мари появились через пару минут, одетые в большие мешковатые футболки, которые доходили до половины бедер. Мама попозировала папе, приподняв край своей футболки, демонстрируя какие-то богомерзкие уродливые цветные шорты.

— Теперь лучше?

Мы с Колином оба сказали:

— Ок.

Папа переоделся в треники раньше, так что он уже был готов.

— Это немного разумнее, — нехотя признал папа. — Давайте грузиться.

Заднее сиденье было узким с пассажирской стороны. Я забрался внутрь и потратил минуту на то, чтобы оттолкнуть и оттянуть коробки и чемоданы, стоявшие рядом со мной, пока у меня не осталось немного места для плеч и руки. Тетя Мари терпеливо ждала, затем осторожно забралась внутрь, заправляя футболку под попу, пока мы экспериментировали с тем, какая позиция лучше всего подходит для наших ног. В конце концов она села так, что ее ноги оказались снаружи моих. Мне было неудобно, когда мои ноги были прижаты друг к другу, поэтому я раздвинул колени примерно на фут, при этом мои ступни все еще были стоящими вместе. Это привело к тому, что ноги тети Мари оказались раздвинуты, одна прижата к двери, другая — к чемодану, втиснутому между передними сиденьями. Не самая изящная позиция. Зато мне открылся прекрасный вид на множество кожи гладких голых бедер.

После того, как папа завершил последнюю проверку дома, он забрался в машину и завел двигатель.

— Ну вот, конец еще одного замечательного лета. Чертовски хороший последний день, а, мальчики?

Я на секунду запнулся, гадая, не говорит ли он о текущей ситуации, но Колин оправился быстрее.

— Без шуток. Мы должны еще немного поохотиться на свиней. Это было чертовски возбуждающе.

— Я согласен, — добавил я, чтобы не показалось, что я слишком отвлекся. Не то чтобы у меня не было на это права. Может быть, у тети Мари и не было маминой "пышной" задницы, но, прижатая к моим коленям, она ощущалась просто невероятно.

Дорога была неровной, и даже если свернуть с нее, то первые несколько миль главная дорога оставалась неухоженной. Это была одна из причин, по которой мы купили Jeep Rubicon в первую очередь. Не самая гладкая езда в мире, но на бездорожье он реагировал как свинья на грязь.

В салоне было шумно. При снятом верхе ветер шумел, а папа включал классический рок, без которого, благодаря радио "Sirius", ему никогда не приходилось обходиться.

Думаю, мы с тетей оба понимали, что это выходит за рамки нашей обычной игры. Она и раньше сидела у меня на коленях, смотря дома фильм, но это было не то же самое. Совсем не то. Мы были в нашем собственном маленьком частном коконе, и почти без одежды.

Папа очень медленно ехал, а я пытался найти удобное место для своих рук и ладоней. В конце концов, я осторожно положил их на ее ноги, примерно на середину бедра.

— Так нормально? — спросил я.

Я ожидал смеха в ответ, но она просто положила свои руки поверх моих, приподняв их немного выше.

— Нервничаешь? — спросила она меня.

— Немного.

— Не волнуйся. У нас все будет хорошо. Я доверяю тебе.

Мои пальцы медленно скользили по ее коже, по гладкой мягкой шелковистости внутренних поверхностей её бедер. Мы доехали до конца открытой подъездной дорожки, и папа немного прибавил скорость, когда мы скрылись в деревьях.

Почти сразу же мы наехали на большую кочку, которая разрушила все наши представления о приличиях. Тётя с визгом подпрыгнула на моих коленях, сильно ударилась о дверь, ее рубашка задралась под ней. Я протянул руки, схватил ее за бедро, слишком высоко в обычных обстоятельствах, и изо всех сил пытался удержать ее от падения в углубление для ног. Ее футболка задралась почти до груди, во время второго почти такого же неудачного прыжка, и она уже лежала на спине у меня на коленях, ее ноги были направлены в потолок, а колено практически поставило мне синяк под глазом.

Мой взгляд остановился на ее ногах. На ней не было шорт. Черт, на ней почти не было трусиков. Не знаю, подумал бы папа, что это лучше, чем купальник.

Тетя Мари тяжело дышала, пытаясь сесть прямо, и я попыталась помочь, но при очередном неудачном прыжке она перевернулась боком ко мне на колени, и мне пришлось схватить ее за задницу, чтобы она не соскользнула с меня. Я крепко обхватил ее сзади, пытаясь удержать ее на месте, и чудом нам удалось усадить ее обратно.

Благодаря трусикам, которые были на ней, этот захват был больше похож на хватание за кожу, чем за ткань. Я не хотел отпускать ее.

Она упиралась руками и ногами во все, что попадалось под руку, и смотрела на меня с искренним удивлением. Я протянул руку вперед и потянул ее майку, где она запуталась, и расправил ее, чтобы она снова прикрывала ее маленькие трусики. Подпрыгивание было непрерывным, но на данный момент с ним можно было справиться. Я держал подол ее майки в руке и при большем подпрыгивании быстро просунул его под ее попку.

— Вот так. Возвращаемся к рейтингу PG-13, — поддразнил я.

Мы оба начали хихикать, и она громко рассмеялась, когда ее подбросило, и она жестко приземлилась на мои колени.

Мы попытались успокоиться. Это была безнадежная задача. Каждые несколько секунд очередное подлое дорожное препятствие отправляло нас рикошетом в окружающее пространство. Не раз мне приходилось отталкивать багаж в сторону, чтобы нас потом не похоронили. Мы хихикали как дети, снова и снова пытаясь занять нужное положение, конечности разлетались повсюду. Это было более чем волнительно, поскольку груди моей тети явно не были обременены бюстгальтером, и пару раз мне хотелось выколоть себе глаз.

Во время короткой интерлюдии почти гладкой дороги, тетя Мари немного наклонилась к двери и повернула свой торс, глядя на меня.

— Держи меня, Джереми. Я не хочу, чтобы вам, ребята, пришлось восстанавливать мое сломанное тело после того, как меня выбросит из этого дикого аттракциона. — Она держала свой рот в дюймах от моего уха, но я все еще едва мог ее слышать.

Я просунул левую руку между ней и дверью, а правой обхватил ее талию. Притянул ее ближе. Слегка сжал ее бока, ущипнув воображаемые ручки через майку.

— Беру свои слова обратно. Разница не более 5 фунтов.

Она пихнула меня локтем.

— Прекрати. Ты сейчас просто грубишь.

Мы попали в особенно плохую колею на дороге, и нас обоих отбросило к середине машины. Я пытался держать её, но ее руки и ноги дрыгались и чуть не зацепили меня. Я поймал грудью удар в лицо и инстинктивно открыл рот, зажмурившись на мгновение, пока очередной импульс не оттащил ее от меня.

— Гарольд! — крикнула мама. — Притормози, пока ты нас не убил! Еще один удар, как в прошлый раз, и если меня не выбросит из машины, твой племянник узнает гораздо больше об анатомии своей тети, чем положено.

Отец, наконец, притормозил, но, вероятно, не слишком скоро. Последний толчок оставил ноги тети Мари распростертыми в воздухе, и я обнаружил, что прижимаю ее к своей груди, одной рукой схватив за бюст, а другой — за внутреннюю часть бедра на расстоянии волоска от ее промежности. Ее майка снова сползла на талию, и, глядя вниз, я очень хорошо рассмотрел трусики. Крошечные розовые, с вышитым красным сердечком и словом "Я", написанным девичьим почерком. Сердечко и "Я" — "Люби меня". Уверен, вы понимаете, как это подвигло к немедленному изменению моего статуса ниже пояса.

Я не знаю, как долго тетя Мари позволяла мне лапать ее таким образом, но в конце концов она убрала мою руку со своего бедра и спустила рубашку настолько, чтобы прикрыть попу. Она потянулась к моей второй руке, ослабила смертельную хватку, которой я держал ее сиську, и села прямо. Она улыбнулась мне, когда положила мою руку обратно на свою грудь, нежно поглаживая ее. Я слегка сжал ее. Она придвинула свои губы к моему уху.

— День сисек.

Это заставило нас снова захихикать, и я долго ощупывал ее сиську. Она снова положила свою руку на мою:

— Нежнее, хорошо? И это останется между нами.

— Я буду нежным, — заверил я ее. — Я буду такой, какой ты захочешь.

Она улыбнулась.

— Тебе нравятся мои трусики? Я надела их специально для тебя.

— Мне они нравятся. И я люблю.

— Любишь?

— Я люблю тебя.

Она придвинула свой рот к моему уху.

— Дело не в такой любви. Понимаешь, о чем я?

Я беззвучно кивнул, борясь с агонией затвердевания моего члена, все еще согнутого пополам. Должно быть, она заметила мой дискомфорт.

— Я не слишком тяжелая? — спросила она, в кои-то веки серьезно.

Я знаю, что покраснел.

— Вовсе нет. Ты ощущаешься прекрасно. — сказал я ей. — Может быть, немного слишком хорошо. — признался я.

Она подняла брови, а затем широко улыбнулась.

— Джереми Дэниелс! У тебя стояк на тетю?

Ее рот был в дюймах от моего уха, и я чувствовал ее дыхание. Это не способствовало улучшению ситуации.

— Извини. Не хотел, чтобы так получилось, — неубедительно ответил я.

Она все еще продолжала глупо ухмыляться.

— Не извиняйся. Это приятный комплимент. Я чувствую, что у меня там все липкое. Тебе нужно подустроиться?

Я кивнул и вздохнул с облегчением, когда она оторвала свои бедра от меня. Я выпрямилась, направив его прямо вверх, к моему животу. Тетя Мари опустилась ниже, затем придвинулась ко мне попой, гораздо сильнее, чем было необходимо, так что мой ствол уперся в ее расщелину.

Вся эта история с сиськами больше не была моей главной заботой. Дорога все еще была неровной, и я держал ее за бедра, чтобы она не соскочила на более глубоких колеях. Папино замедление сделало процесс управляемым. Наша игривость ушла на второй план, и некоторое время мы сидели молча. Каждая кочка приподнимала ее, а мои руки тянули ее обратно вниз, потирая о мой бушующий стояк. Я понял, что больше не тяну ее прямо вниз, но облегчаю ее движение вперед и отступаю назад, каждый раз, когда мы теряем контакт.

Тетя Мари держала одну руку на дверной ручке, а другую прижимала к груди, чтобы держать свои гиперактивные сиськи под умеренным контролем. Я мог сказать, что не только я был возбужден. Она активно подыгрывала мне, двигая бедрами, заталкивая мой член глубже в свою расщелину.

Я сходил с ума.

Тетя Мари, казалось, понимала мое затруднительное положение. Надо сказать, что для женщины, которой было почти 40 лет, она была довольно гибкой. Она повернулась и снова прижалась ртом к моему уху.

— Мы немного балуемся, тебе не кажется?

— Слишком балуемся? — спросил я, надеясь, что она скажет "нет".

— Немного слишком. Ты сводишь меня с ума, малыш.

Свожу ее с ума?

— И ты меня тоже. — Внезапный толчок приподнял ее, и я постарался быть более осторожным в том, как опускал ее обратно. — Боже, как с тобой хорошо.

Она слегка поцеловала меня.

— И ты уже большой. Действительно большой. Когда мой маленький племянник успел так чертовски сильно вырасти?

Еще один толчок заставил меня застонать, когда я почувствовал давление ее задницы, скользящей по моему стволу. Это была полностью ее заслуга.

— Послушай, сладкий. Нам предстоит долгая поездка, и нам нужно устроиться поудобнее, иначе мы оба будем несчастны. Мы ведь можем быть взрослыми в этом вопросе, правда?

— Конечно, — сказал я ей.

— Хорошо. Ты можешь опуститься чуть-чуть?

Мне с трудом удалось продвинуть бедра вперед на дюйм или два.

— Вот так?

Тетя Мари кивнула.

— Доверяешь мне?

— Конечно. Свою жизнь. Ты это знаешь.

— Я знаю. Но я хочу, чтобы ты расслабился на секунду и не устраивал сцен. Хорошо?

Я не знала, к чему она клонит, но я кивнул.

Тетя потянулась вниз между нами, и я почувствовал, как ее рука скользнула в штанину моих шорт, ища и находя мой отвердевший член. Она ласково потянула его вперед, затем я почувствовал, как материал моих шорт отошел в сторону, и мы соприкоснулись кожа к коже. Она обхватила мой ствол теплыми пальцами и удерживала его, сидя у меня на коленях, пока мой ноющий член находился у нее между ног, прижимаясь к ее мягкой промежности.

Она слегка подалась бедрами вперед, ее рука прижала мой твердый член к своей промежности. Затем она сомкнула ноги, и я заглянул ей через плечо, чтобы увидеть головку моего члена, играющую со мной в гляделки между ее мягкими бледными бедрами.

Она прислонилась ко мне спиной, затем я намеренно обхватил ее тело руками: одной — за талию, другой — чуть ниже сисек. Она прислонила свою голову к моей.

— Каким бы диким ни было это, то что было раньше — было совсем не комфортно. Я не смогла бы провести так два часа. Разве так не более удобно?

Я задрожал. Комфортно — это НЕ то слово, которым можно было бы описать то, что я чувствовал.

— Лучше. — признал я.

Я подумал, не связана ли эта ее дикая сторона со всей выпивкой, которую она употребила. Я чувствовал запах алкоголя в ее дыхании. Я повернул руку вверх и нежно обхватил ее сиську.

Она вздохнула.

— Мы не должны слишком увлекаться сейчас, хорошо?

— Что значит слишком увлекаться? — нервно спросил я. Я подумал, не имеет ли она в виду то место, куда я положил руку.

Она выглядела так, будто собиралась ответить, когда джип почти остановился, а затем свернул на асфальтированную дорогу. Я крепко обнял ее, пока нас на секунду подбросило, прежде чем джип начал ехать ровнее и набирать скорость.

— Все в порядке? — спросил папа.

Мама сообщила, что впереди всё в порядке.

— Немного неудобно было ехать раньше, но сейчас... всё в порядке, — ответила тетя Мари, мягко поглаживая мой член, прежде чем засунуть его обратно между своих изящных ножек.

Вокруг была полная темнота, почти кромешная тьма, на дороге, по которой мы ехали не было ни одного фонаря. Сильно тонированные окна ничуть не помогали. Луны не было, и единственным источником света были звезды над головой. — Отсюда мы должны ехать быстрее. Первый отрезок пути был тяжеловат, "Руби" был так перегружен.

— Я бы так сказала, — ответила мама, — боюсь, что у бедного Колина были заняты руки, когда он пытался удержать меня от того, чтобы я не вылетела из машины. Сейчас намного лучше.

— Сожалею об этом, но дальше все должно быть гладко. — Папа снова включил музыку, чтобы слышать ее поверх шума дороги и ветра.

Тетя Мари, казалось, не возражала против того, как я ее держал, и когда мои руки немного раздвинулись, она приняла это как должное.

— Намного лучше, — сказала она мне, теперь, когда нас не швыряли, как кубики в игре "Неприятности".

— Что тебя слишком увлекло? — спросил я, не желая испытывать судьбу.

Тетя посмотрела мне в глаза, затем наклонилась и прижалась своими губами к моим. Боже! Я целовал свою тетю! Это было так приятно: наши языки сталкивались, ее грудь заполняла мою руку, мой член был твердым и теплым, зажатым между ее ног.

Это был самый долгий и лучший поцелуй в моей жизни. Было так хорошо держать её в моих объятиях, а ее рот был теплым и податливым. За несколько минут с тетей я узнал о поцелуях больше, чем за всю свою жизнь.

Наши губы разошлись, и она открыла глаза, глядя в мои.

— Ты не можешь трахнуть меня, Джереми. Не здесь. Не в машине с Колином прямо перед тобой.

Ее слова чуть не вывели меня из себя. Так много смысла. Так много недосказанного. Я не мог трахнуть её. Это был предел? Значит, все, что было до этого... всё это было в порядке? И дело было не в том, что я не мог ее трахнуть. Нет. Я не мог трахнуть ее прямо в этот момент. Не в машине, когда рядом ее сын. Но потом? В другом месте? Господи! Предположительные последствия были умопомрачительными.

Никаких сомнений. Моя тетя Мари была дикой. Плохо, что она была такой красивой, с упругим телом и огромными сиськами. Но она была так похожа на маму, что я думал о том, как они похожи, и что было бы, если бы я был с мамой вместо нее. Я знаю. Не совсем правильная мысль.

Как будто сейчас было лучше.

С подразумеваемым разрешающим сигналом я скользнул руками вверх под майку тети и захватил обе ее груди, наслаждаясь ими в меру своих сил. Мне хотелось гораздо большего. Я стал смелее и потянул ее майку вверх, снимая ее с нее. Она грациозно подчинилась, и через несколько мгновений я был на седьмом небе от счастья. Я стянул футболку и с себя, чтобы почувствовать, как наша плоть прижимается друг к другу.

С ее освободившимися сиськами теперь можно было открыто играть. Я не мог насытиться ими, а она, казалось, не возражала. Нет, нисколько.

— Получаешь удовольствие? — спросила она меня, в то время как ее руки оставались между ее ног, легонько играя с моим членом. В данный момент она растирала мой преэякулят по всей головке маленькими кругами, что было на грани пытки.

Я смотрел на переднее сиденье, гадая, насколько далеко придется повернуться отцу, чтобы увидеть, что мы делаем. Я повернул шею, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида, но оно было полностью закрыто чемоданом. Мы были на 100% скрыты от других глаз. Наш собственный маленький частный островок.

— Я уже говорил тебе в последнее время, как сильно я тебя люблю, тетя Мари? — сказал я.

— Я знаю, милый. И я люблю тебя в ответ в два раза сильнее.

— Это невозможно.

Она хихикнула.

— Ты когда-нибудь думал, что мы окажемся в таком положении?

— Фантазировал... может быть. Но я никогда не думал, что это действительно возможно.

— Ты фантазируешь обо мне? — спросила она, как будто об этом не знала.

— Все время. — Я колебался. — Не злись, ладно? Но когда я дрочу, ты та, о ком я мечтаю.

— Ммм... С чего бы мне злиться из-за этого? Это так горячо. Как долго это продолжается?

Я хихикнул.

— С тех пор, как у меня впервые встал.

Она застонала.

— Боже, ты меня так возбуждаешь, Джереми. И как часто ты это делаешь?

— Два-три раза в день. Может быть, больше. И гораздо чаще, когда ты рядом.

— Я... — она замешкалась, — я иногда думаю о тебе, когда делаю это. — Она сжала мой член. — Теперь, когда я знаю, что ты это делаешь, я думаю, ты будешь появляться в моих фантазиях гораздо чаще. Возможно, мне придется переименовать свою любимую игрушку в твою честь.

Я прижался губами к ее плечу и ласкал ее сиськи, теперь уже более нежно. Она фантазировала обо мне!

Я не мог больше сопротивляться и запустил руку в ее трусики. Она немного раздвинула ноги, затем осторожно обхватила ими мои, так что она оказалась широко раскрытой. Я покусывал ее шею и плечи, играл с ее потрясающими грудями и медленно изучал ее мокрую киску, по одному пальцу за раз.

Я чувствовал, как ее тело реагирует на мои действия, как напрягаются ее ноги, как учащается дыхание. Ее тугая щель увлажнилась и прижалась к моей ладони, когда я глубоко ввел в нее два пальца. Она вывернула туловище, приблизив свои губы к моим, ее глаза пылали.

Она уже давно оставила мой член и просто наслаждалась тем вниманием, которое уделял ей я. Она была полностью в моей власти, и я исследовал ее киску как можно больше, растирая, трогая, растягивая, щипая, наблюдая за каждой ее реакцией. Я проник дальше ее киски и провел пальцем по ее тугому анусу.

— Не-а, — предупредила она, — это только на выход.

У меня не было с этим проблем. Я просто изучал ее тело и с нетерпением вернулся к траханию ее пальцами. Мне удалось засунуть в нее большую часть трех пальцев, и я усердно работал ими, крутя и надрачивая ее мокрую щель. Она сильно стонала и прижималась ко мне.

— Ты собираешься кончить для меня, тетя Мари? — спросил я дразняще.

Она хныкнула и кивнула.

— Ты позволишь своему озорному племяннику заставить тебя кончить? Тебе ведь нравится, когда малыш твоей сестры играет с твоим потрясающим телом, не так ли? Ты смочишь его грязные пальцы своей кончей, плохая девочка.

Она застонала, прижимаясь к моим навязчивым пальцам. Она снова кивнула.

— Ты знаешь, что теперь ты моя, не так ли? — сказал я ей, тыча в ее киску своими окоченевшими от напряжения пальцами.

— Джереми... — тихо застонала она, слова унесло ветром почти прежде, чем я смог их услышать.

Тетя Мари была одинока уже почти два года. На данный момент я знал, что у нее нет парня. И она фантазировала обо мне. Я был более чем готов сделать шаг навстречу.

— Моя, Мари, — зарычал я, мои пальцы глубоко проникли в нее, моя рука крепко сжимала ее киску. — Ты отдалась мне, и я отказываюсь отпускать тебя. Я не могу дождаться, когда мы сможем остаться вдвоем, и я смогу выебать тебя до сотрясения твоих прекрасных мозгов.

Она застонала, прижимаясь к моей руке, интенсивно кончая. Казалось, она кончала очень долго, но я не был уверен. О таких вещах трудно судить. Когда ее тело перестало дрожать, а дыхание пришло в норму, она выглядела так, будто наконец-то вернулась в реальный мир. Я гладил ее сладкую щель и ласкал ее обнаженную грудь, пока она расслаблялась.

С огромным вздохом она вернулась к жизни. Она приложила пальцы к губам, чтобы я замолчал, а затем продолжила изгибать свое тело так, что позавидовал бы йог. Она действовала медленно и тщательно, и мне потребовалась почти целая минута, чтобы понять, что она поворачивается. С последним опусканием вытянутой ноги моя красивая тетя, на которой не было ничего, кроме пары тщательно промокших трусиков, облокотилась на мою талию и оказалась сидящей лицом ко мне. Ее колени стояли на сиденье по обе стороны от меня, плотно зажатые между моими бедрами и машиной. Она потянулась к моим шортам и потянула их вниз с боков. Я приподнял бедра, и они резко сползли вниз почти до колен. Одарив меня огромной ухмылкой Чеширского кота, она опустила бедра и прижалась своей распаренной промежностью к моему обнаженному твердому стволу.

— Тебе действительно не стоит трахать меня, только не здесь, — сказала она мне, ее голос был ласковым и чувственным.

Просто не стоит? Как же всё уже изменилось.

Я взял ее большие сиськи в руки и поднес их к губам. Это было великолепно — ощущать ее вкус, лизать, сосать и покусывать эти прекрасные бугорки. Я увлекся, втягивая в рот как можно больше плоти ее сисек, впиваясь зубами в ее кожу, сильно дергая за сосок.

Она вздохнула.

— Я всегда знала, что ты любитель сисек. Думаю, это одно из мест, где вы с отцом расходитесь. Тебе нравятся сиськи твоей тети?

Я отстранил свой рот достаточно, чтобы притянуть ее к себе для еще одного горячего поцелуя.

— Мне нравятся большие аппетитные сиськи моей тети, — сказал я ей, возвращаясь, чтобы поцеловать еще.

— Я знаю. Когда ты был маленьким, ты знал, что иногда я кормила тебя грудью, а твоя мама иногда кормила Колина? Вы оба сосали их одновременно. Тебе нравились мои большие молочные сиськи. Можешь себе представить? Даже больше, чем эти.

— Кажется, я это помню, — поддразнил я. — Если бы была возможность, я бы сделал это снова.

Она сладко застонала и прижала мою голову к своей груди.

Тетя Мари терлась своей промежностью вверх и вниз по моему члену, двигая бедрами, сильно прижимаясь ко мне. Было очевидно, насколько чувствительны ее сиськи, ее стоны теперь продолжались почти без остановки. Я запустил руку в заднюю часть ее трусиков, сжимая и разжимая ее ягодицы и скользнул пальцем ниже, проведя им по тугому маленькому очку и проникая в киску.

Она потянулась вниз между нами и оттянула промежность трусиков в сторону, прижимая свою обнаженную киску к моему члену. Все, что мне нужно было сделать, это приподнять ее на дюйм или два, и я мог быть внутри нее.

Ее бедра безумно терлись об меня, и она наклонила голову вниз.

— Я собираюсь кончить снова, — задыхаясь, проговорила она.

Я хотел ответить ей, но не настолько, чтобы отпустить ее сиську. Я сильно сосал её, лаская языком сосок, упираясь членом в ее промежность, в то время как моя рука притягивала ее к себе, мой палец прочно вошел в нее. Я потянул ее выше на свой член, чувствуя, как её влага захватывает головку, а затем безумно скользит обратно по внешней стороне. Она сделала это снова, скрежеща по члену вульвой, головка члена скользила между ее губами. Я собирался трахнуть ее. Она задыхалась, сильно надавливая киской, но головка выскочила из нее, еще раз скользнув по всей длине щели. Ее потирание прекратились и перешли в серию коротких жестких толчков, сопровождаемых вскриками, которые быстро захлебнулись в моем плече.

— Там все в порядке? — услышал я вопрос отца.

Тетя Мари была не в состоянии ответить. Она все еще кончала на мой член, дико трясь о него.

— Мы в порядке, папа. Просто у нас немного свело ноги, когда мы пытались сменить положение. Думаю, теперь все в порядке. — Мне пришлось кричать, чтобы меня услышали за шумом дороги.

— Как ты, Элис?

— Я в порядке. Ты все еще в порядке, Колин? — спросила мама. — Я не слишком тяжелая, правда?

Голос Колина звучал... напряженно.

— Я в порядке. По крайней мере... еще немного.

Папа выглядел успокоенным.

— Отлично. Если вы продержитесь еще 15-20 минут, мы сможем передохнуть на заправке и долить бак. Это довольно близко к половине пути.

— Звучит неплохо, — ответил я, в то время как тетя Мари продолжала сжимать мое тело, ее рот был вжат в моё плечо, заглушая ее стоны. Она не переставала толкаться, и это сводило меня с ума.

— Перерыв не помешает, — ответила мама.

Папа снова включил музыку, и машину заполнили звуки "More Than A Feeling" группы Boston.

Тетя Мари наконец успокоилась, она держала мое лицо в своих руках, глядя мне в глаза.

— Черт! Это было невероятно! Я не помню, когда в последний раз я кончала так сильно и так долго!

Я держал ее за задницу и медленно прижимал к ней свой член.

— Ты сводишь меня с ума, Мари. Я очень близок к тому, чтобы кончить.

На ее лице появилось озабоченное выражение, и я увидел, что она оглядывает нашу маленькую площадку.

— Черт. Ты можешь продержаться до остановки? Иначе ты устроишь здесь адский беспорядок. И я не думаю, что кто-то будет скучать по этому запаху.

Я закрыл глаза.

— Я попробую. Но ты должна прекратить двигаться. Я уже почти... Не могу поверить, что я еще не кончил.

Тетя Мари отодвинулась от меня и вообще перестала двигаться. Мой член напрягся, любое прикосновение могло привести к "взрыву". На несколько долгих секунд я завис на грани и почувствовал, что желание кончить отступает. Открыв глаза, я увидел, что она широко улыбается.

— У меня есть идея. Наберись терпения и продержись еще несколько секунд, хорошо?

Я кивнул.

Она осторожно приподняла свою ногу, выдвинув мою наружу, а затем задвинула свою внутрь моей. То же самое она проделала с другой ногой, двигаясь медленно и осторожно. Худшая из моих надвигающихся потребностей прошла. Я почувствовал, как пульс, бившийся в моем виске, медленно утихает. Я каким-то образом сопротивлялся желанию и не собирался извергаться спонтанно.

Тетя Мари стояла на коленях между моими ногами и по очереди снимала ноги с подушки, просовывая ступни под переднее сиденье, пока не уперлась коленями в пол.

Она похлопала меня по бедрам.

— Встань на колени на сиденье, — сказала она мне.

Слова прозвучали немного громко, но, к счастью, Мик Джаггер был громче. Никакой реакции спереди.

Было неловко, и я не был таким гибким, как моя любимая тетя, но после нескольких попыток мне удалось подтянуть колени под себя. Она вытолкнула их наружу, расширив мою стойку. Я держался за перекладину сверху, чтобы сохранить равновесие.

Тетя Мари поднялась так высоко, как только могла, и потянула мою голову вниз, пока наши лица не оказались в нескольких дюймах друг от друга. Она прошептала мне.

— Теперь ты можешь кончить, я придумала, как справиться с беспорядком.

Я застонал, когда она скользнула вниз по моему телу и взяла мой член в рот.

— Господи! — воскликнул я.

Упс.

Папа выключил музыку.

— Ты в порядке, Джереми?

— Да, — сумел отдышаться я. — Еще несколько минут, да?

— Мы можем остановиться, если нужно.

— Нет! Я имею в виду... я в порядке. Мы почти... приехали.

— Хорошо. — Я ждал, что он сделает музыку погромче, но он этого не сделал. — Чертовски хороший день.

— Невероятный, — сказал я ему, пока тетя делала минет. Она замедлилась, когда папа начал говорить, но я наблюдал, как она ухмыляется, ее шаловливая сторона выходит на первый план, и она наваливается лицом на мой член.

Папа был просто в ударе.

— Я все еще не могу поверить в нашу удачу. Довольно сенсационный первый раз для Колина, ты не находишь?

— Без шуток, — ответил Колин спереди.

Мы все практически кричали, чтобы нас слышали над шумом дороги. Я был рад, думая, что это очень хорошо заглушает любые другие посторонние звуки. Тетя Мари наяривала ртом на моем члене, и даже так близко, как я был, я ничего не мог от нее услышать.

— Что ты подумал, когда увидел эту большую свинку, стоящую там перед тобой, Джереми?

— Она была прекрасна, — ответил я, проводя рукой по волосам тети Мари. — Я никогда не видел ничего подобного. Даже близко.

— Да. Я все ждал, что она испугается, и ты упустишь возможность всей жизни, — прорычал папа.

— Я не могу поверить в свою удачу, — сказал я ему, увлеченный идеей поговорить с папой, Колином и мамой, пока теплый рот тети Мари был полон моего члена. — Мы становились все ближе... ближе... ближе... — сказал я, подчеркивая каждое "ближе" толчком вперед члена между талантливыми губами тети.

Кажется, я надавил слишком сильно. За последний я получил шлепок по заднице.

— Это было как подарок от Бога, — вспоминал папа. — Подумать только, мы могли подойти на расстояние 30 ярдов, прежде чем она успела пошевелиться!

— Она... была такая большая! — высказался Колин. — Такая большая! Я не понимал, насколько она большая на расстоянии, но по мере приближения я начинал нервничать. Что, если бы она повернула на нас?

— О чем ты думал, Джереми?

— Я знал, что подошел слишком близко. Я не мог больше ждать. — Это было правдой в большей степени, чем можно было подумать. — Я чувствовал... как сильно бьется мое сердце.

Я запутался одной рукой в волосах тети Мари, двигал ее головой, проникал членом между ее губ, ее рука и рот творили со мной чудеса. Я никогда не чувствовал ничего настолько хорошего. Я не думал, что что-то может быть.

— Мне знакомо это чувство, — сказал папа. — Массовый выброс адреналина.

— Да. У меня практически дрожали ноги, — сказал я, чувствуя, как мой голос начинает ломаться от напряжения, вызванного разговором во время подготовки к извержению. — Я держал ее на прицеле, следил за ее... головой, ожидая идеального момента. — Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это было бесполезно, я был на грани. — Я знал, что больше не могу сдерживаться. Я должен был сделать свой выстрел. Быстро, пока момент не упущен. — Я смотрел вниз на тетю, а она смотрела на меня, ее глаза были широко раскрыты, рот открыт еще шире, пока ее рука накачивала мой член.

— Бах! — практически проорал я, чувствуя, как мои соки поднимаются, как мое тело напрягается, и я "стреляю" в горячий рот моей тети.

— Это было прекрасно, — с гордостью сказал папа. — Идеальный выстрел в голову.

— Лучший выстрел дня, — добавил Колин. — Она просто упала на колени, секунду смотрела вверх, пытаясь подняться. Ей был конец, а она даже не знала об этом.

Тетя Мари высасывала меня досуха, и я весь дрожал.

— Не знаю, сравнится ли что-нибудь с этим первым разом, — сказал я, нежно поглаживая великолепное лицо своей тети. — Это было почти грустно, думать, что мой первый раз может быть моим лучшим в жизни. Куда всё пойдет дальше? Все остальное может быть только разочарованием.

— Такой трофей? Человек может ждать всю жизнь и так и не получить и половины такого трофея. Бог улыбался тебе сегодня. Если ты когда-нибудь это сделаешь, ты будешь лучшим мужчиной, чем я, — засмеялся он.

— Но это не значит, что я не могу попытаться. — Я наклонился вперед, обращаясь к папиному сиденью, мое послание для него. — Спасибо, папа, за то, что сделал все это возможным. Я знаю, что не говорю этого достаточно, но я действительно ценю все. Я люблю охотиться с тобой. Не думаю, что это может быть лучше, чем сейчас.

— Не за что. Мы должны делать такие вещи чаще. Выезжать всей семьей. Это намного лучше, когда ты можешь разделить прекрасную прогулку с теми, кого любишь. — Черт. Мой старик был настолько чувствителен, насколько это вообще возможно. Я не думаю, что он когда-либо говорил мне, что любит меня. Я знал, что он любит, и я любил его, но это одна из тех вещей, которые понимают, но не говорят о них. Мы оба каждый день говорили маме, что любим ее, но это было другое. Она была мамой. А мы были мужчинами. Тем не менее, я почувствовал, как в уголке моего глаза собирается влага.

Теплый рот тети Мари все еще поглощал мой член. Она двигалась медленно, нежно, и у меня защемило сердце, когда я почувствовал, что она меня отпускает.

Я поднял голову над крышей, позволяя свирепому ветру обдувать меня. Мне хотелось поднять руки над головой и крикнуть: "Я король мира!". Я понял, что если подтянусь чуть выше, то смогу заглянуть на переднее сиденье. Я мог видеть макушку папы, а наклонившись к середине, я увидел то, что потрясло меня до глубины души. Мама сидела на коленях Колина, в основном боком, а его рука была внутри ее майки. От этого зрелища я задрожал.

— Хорошо. Я вижу огни впереди. Я бы сказал, еще не скоро, — объявил отец. — Через пару минут вы, мальчики, наконец-то получите некоторое облегчение.

Облегчение? Я чуть не рассмеялся вслух, пока папа не включил музыку.

Мы с тетей Мари пытались привести себя в приличный вид, хихикая, когда руки, ноги и разные части тела разлетались в стороны. Мы торопились, но это не помешало нам время от времени лапать друг друга. Мы все еще надевали наши майки, когда заехали на заправку. Папа остановился у насосов.

— Заправишь, Джереми? Мне нужно отлить.

Тетя Мари возлежала у меня на коленях, ее дыхание пахло моей мужской сущностью, мы оба тяжело дышали от последних потуг. Моя рука снова была в ее майке, лаская ее грудь.

— Конечно. Я понял.

Я открыл дверь, но прежде чем спустить тетю Мари со своих колен, я притянул ее голову к своей.

— Спасибо, это было невероятно.

Она улыбнулась.

— Не слишком радуйся, ковбой. Обычно это не входит в меню. Смягчающие обстоятельства.

Она слезла с моих колен и выскользнула за дверь. Я почувствовал, что уже реагирую на вид ее удаляющейся попки, и похлопал ее в последний раз.

— Нужно что-нибудь из магазина? — спросила она.

— Неплохо было бы выпить газировки, — сказал я. Затем я схватил ее за руку и притянул ближе. Я прошептал ей на ухо. — Может быть, тебе стоит купить мятные леденцы.

Она кивнула.

— Ты и половины не знаешь. Эта дрянь не очень хорошо сидит в моем желудке. А тебе пришлось выкачать столько, что и профессионалка подавилась бы. Мне нужно немного пепто, или алка-зельцер, или еще что-нибудь. Надеюсь, ты это оценишь.

Я обнял ее.

— Я надеюсь показать тебе, насколько, через некоторое время.

Она поцеловала меня в щеку, и я оглянулся, чтобы увидеть, что мама наблюдает за нашей маленькой сценой. Попался.

Ну и ладно. Я случайно узнал, что она тоже не была идеальной маленькой невинной овечкой во время этой поездки. Не с Колином в том состоянии, в котором он, должно быть, пребывал. Даже она сама сказала, что у него были "заняты руки".