Дом, в котором я

Привет, меня зовут Майк О, Донован, и я люблю лазить по крышам, карнизам и просто труднодоступным местам. Не то, чтобы я забирался на небоскрёбы или хотел стать скалолазом, да и вилла наша всего в два этажа, но... чёрт возьми, я люблю лазить по крышам. Сейчас вы поймёте почему.

Окно распахнулось, впуская в комнату свежий, вечерний воздух. Солнце зашло и быстро темнело, скрывая от посторонних глаз мир. Я привычно перелез на другую сторону, ступая на карниз и, придерживаясь за страховочную верёвку, боком пошёл вдоль окон.

Страховочная верёвка привязана к кирпичной трубе. Доступ на крышу я получил ещё вчера, и верёвка в двадцать метров под цвет покрытия была почти незаметна, на фоне задней части дома. Если специально не присматриваться. Не то, чтобы я боялся падать со второго этажа в кипу прошлогодних листьев, что садовник собрал в мешки, намереваясь то ли сжечь, то ли выбросить вместе с мусором. Просто придерживаясь за что – то прочное, легче шагать по мокрому карнизу...

Шагать, чтобы достичь окон соседних спален. Порой там случаются довольно забавные вещи.

Вот и первое окно – гостевая спальня. Тётя Анжела с новым любовником "пьют чай в комнате", как они выразились. Заросший, янтарный лобок тёти играет в свете люстры, прыгая от радости вместе с хозяйкой. Бен сидит на тёте, заслоняя мне весь вид широкой спиной и, судя по движениям, нагло дрючит тётю промеж больших грудей, а то и окунает "дружка" меж пухлых губ сексуальной партнёрши. Губы у тёти будь здоров, жаль не видно мелированных волос. С короткой причёской и ядовито – пурпурной помадой она выглядит полной шлюхой. Признаюсь, я не раз испачкал трусы по детству, представляя, как плачу её деньги и снимаю на ночь... . Что я только с ней не творил!

Стояк едва не скинул меня с парапета, икры напряглись, удерживая равновесие. Если бы не вёрёвка, лежать бы мне среди мусора в кустах и не видеть, как накрашенные чёрным лаком ногти тёти яростно теребят клитор, и как сладкая судорога проходит по ногам, а на белье под тётей скапливается лужа. Надо же, течёт, как сука. Нравится, когда трахают в рот? Божи упаси меня ещё когда – то принять её приветственный поцелуй, даже в щёчку.

Однообразные движения широкоплечего мужика и постанывания тёти, махания довольно толстыми ляжками наскучили. Протирая членом кирпич, я двинулся к соседнему окну. Чёрт, надо было не одевать таких тонких шорт. Не хватало ещё кончить в трусы, чиркая, как спичка о коробок. Проклятая весна!

Окно номер два – спальня сестры. Свет погашен, но ночник даёт гораздо лучшую картину, чем в первом окне. Сестра у меня рыжая, новая покраска теперь позволяет ей выдавать себя за ирландку и зависать в барах с ирландцами на день Святого Патрика... Но то ли ирландцы перевелись, то ли этот праздник идёт на каждую неделю. В общем, сестра была одна, и руки теребили соски. Мелкие ещё. Едва ли второй размер. Зуб даю, она прислушивалась к постанываниям за стеной и не дождалась очередного бой – френда. Вон и розовые трусы в кружевах висят на коленке и бедра туда – сюда, туда – сюда. Собаку ей посоветовать, что ли завести? Говорят, те неплохо отлизывают. Всё равно же называет всех мужиков кобелями. Так какая ей разница? (Главный герой любит подглядывать по ночам в окна. Иногда не забывает с собой захватить видео – камеру. Посмотрите одно несколько видео из его коллекции – прим. ред. )

Нога сорвалась, и я едва не свалился. Чёрт возьми, откуда она достала дилдо? У матери стащила? До этого я как – то раз застал сестру с огурцом, мгновенно осознав всю идею "вегетарианской диеты", но с латексной игрушкой её ещё не видал. А – а – а, как он помещается в неё весь? В барах что ли напрактиковалась? Да она заткнёт за пояс тётю.

В виски застучало. Я стоял посреди окна, больше не прячась за занавески, и перед глазами плыл туман. Дико хотелось секса, и руки уставали держать верёвку.

Глубоко отдышавшись, я заставил оторвать взгляд от довольно забавной картины и двинулся ко второму окну, из которого горел свет, а по счёту – третьему. Это была родительская спальня. Но родителей я не заметил. Точнее заметил, но только отца. И он беззастенчиво терзал анус домработницы Эльзы. Округлая попка едва не вплющивалась от каждой фрикции папашки. Жёсткая долбёжка. Эльза даже постанывает, путая и смешивая боль и удовольствие. Странный коктейль. Наверное, отец по – другому уже не может – возраст, стресс и... Да к чёрту, я тоже хочу трахнуть Эльзу. Завтра же пригрожу ей тем, что всё расскажу матери, если как следует не отсосёт мне. И пускай только попробует возмутиться. Теперь я знаю как поймать её на крючок.

Откуда – то со спины послышались вскрики. Пеняя на уставшие ноги, я развернулся полубоком и периферийное зрение показало, где же всё – таки находится мать. А я – то думал, что садовник ушёл домой пораньше. Да что они сегодня виагры в чай насыпали что ли?

Хе, скачки на мягких мешках листьев. Седеющий садовник снизу, сидит как на троне, а мать прыгает на шесте. Оба одеты. Он лишь расстегнул ширинку, а она чуть приподняла платье и отодвинула трусы. Наверное, бояться замёрзнуть. Всё, не буду больше называть её старой кошёлкой. Прыгает как молодая кобылка и сестре с дочерью в забеге не уступит.

Развратная у меня семейка. Но куда им до меня? Посмотрев на часы, вздохнул, понимая, что Джессика, моя подруга, уже спит и вряд ли приедет, даже если вызову ей такси. Что ж, остаётся план Б.

И я прошёлся до последнего окна с давно потухшим светом. Комната прислуги. Здесь ночует домработница и наша польская кухарочка Роза. Она старше меня на каких – то пять лет и застенчива, как будто ещё девственница. Не знаю, можно ли быть в двадцать два девственницей, но на все мои попытки ухаживаний, она отвечала отказом... . Но зря я что ли скупил половину запаса снотворного в аптеке и зря графин с водой в этой комнате растворил сегодня добрых десяток таблеток?

Я отодвинул окно и перелез через край, оставляя верёвку на подоконнике. Член забрал ещё не всю кровь и оставлял способность думать.

А вот и Роза. Спит сладким сном и одеяло сползло на пол, оставляя её в лёгкой ночной сорочке. От этого вида и двух бугров хорошего третьего размера, я ощутил отчётливый зад в штанах. Пришлось их снять и положить рядом с окном. Вот теперь свобода в движениях и слюни текут от предвкушения.

Я подошёл к кровати и легонько похлопал по щекам – ноль эмоций. Дыхание ровное и спокойное. О, хвала медицине! Лекарство действует.

Эти губы, эти розовые губы без помады. Непорядок. Надо накрасить! И я перекинул ногу через розу и оказался у ней на груди, нависая стоячим членом над лицом.

– Ну же роза, где твоя помада?

И я взял её тёплую руку, обхватив свои яйца, а затем и сам ствол. Конец приблизился к губам и я ощутил тепло, от которого по всему телу пошли приятные мурашки. Я заелозил по краям губам членом, так, как будто бы она красилась.

– О, Роза, мы ошиблись, это же не помада, это банан. Ты же любишь бананы? Открой ротик!

И я чуть потянул за челюсть. Зев распахнулся и я поспешно сунул ей за щеку. Сначала палец, (вдруг откусит? Пускай уж палец), а затем и гордость любого мужчины.

Как же тепло и хорошо. Глядя на спящую Розу и вдувающую щёку я не смог долго держаться и по щекам потекли белые капли, добавляя к макияжу немного пудры.

И прилёг сбоку к Розе и снова отдышался. Туман немного пропал и пыл чуть поостыл. Но через две минуты, прислушиваясь к ровному дыханию и ощущая тепло её тела, захотелось новых приключений.

– Роза, зачем тебе эта сорочка в такую жару?

И я, проникнув под одеяло, потянул сорочку вверх. Всю снять не удалось, но она осталась в районе шеи кухарочки, а всё что выше, я изведал. Куда там Колумбу до меня? Это я первооткрыватель!

Начнём с гор. Вы видели когда – нибудь холмы с сосками? Та ещё география, скажу я Вам. Нежные, упругие (да, моя кухарочка возбудилась даже во сне) и запах её тела дурманит голову. Женщине не надо духов, просто помыться и залезть под одеяло и естественный запах дурманит лучше всяких дезодарантов.

Я впился губами в эти соски, прошёлся языком вокруг тёмного пятна и от холма к холму. Её дыхание сбилось. Она не могла проснуться, но даю всю нижнюю челюсть, снились ей сейчас не детские мультики.

Мне снова захотелось близости. Я сполз к ногам Розы и раздвинул бёдра, своими ногами выползая за пределы одеяла. Под одеялом не видно её "цветка", пусть он останется её тайной, но ему грозит наводнение. Он тонет в её соках, я ощущаю это, и лес волнуется, как при землетрясении. Я, как спасатель, поспешно заткнул "пробоину", даже двумя пальцами, нов этой пещере препятствий никаких не ощутил. Скромничает моя кухарочка, ох и скромница.

– Снаряды, к бою! Навести пушку!

И я пристроился ко входу.

– В бой!

Стонет, а проснуться не может. Хе, правильно говорил папашка: "Учи химию, пригодиться в жизни". Пригодилась. Надо будет завтра его отблагодарить каким – нибудь презентом. Наверное, насыплю всё – таки в чай виагры. Пусть радуется жизни.

Кончив на живот Розы, я, порядком взапревший под одеялом, сполз на пол и ещё долго приходил в себя, смотря в распахнутое окно на полную луну и торчащую верёвку.

Я же говорил вам, я люблю лазить по крышам. Может и Вы попробуете?