Стремление к справедливости / The Pursuit of Justice © jezzaz

Стремление к справедливости / The Pursuit of Justice © jezzaz

Категория: Драма, Измена, Перевод

*********************************

Я крепко спал, когда телефон решил включить песню Keane "Everybody's Changing" на полную громкость. Мне снилось, как я делаю пончики с молодой Оливией Ньютон-Джон из "Бриолина", когда телефон начал сигнализировать о моем возвращении в реальную жизнь. По крайней мере, я так думаю - я где-то читал, что обычно теряешь память о своих снах, примерно, через час после пробуждения, если только они каким-то образом не переходят в долговременную память. Я хмыкнул: этот сон не собирался переходить. Кто делает пончики с Оливией Ньютон-Джон? Неужели мой мозг не мог хотя бы подарить мне сексуальный сон о ней? В конце концов, она была моим первым увлечением.

Открыв глаза, я взглянул на часы. Синие светодиодные цифры показывали 12:14. Отлично. Проспал полтора часа. Да, я старый. Я ложусь спать до одиннадцати. Ну и что? Засудите меня. Я делал все эти свои "засиживания допоздна", когда мне было двадцать. Сейчас мне пятьдесят, и я люблю поспать.

Кларисса зашевелилась рядом со мной, ее тоже вывел из сна телефон, и она легонько толкнула меня, чтобы я ответил.

Я протянул руку и взял трубку. Если это была главная песня группы Keane, то я знал, кто это. Звонила Миранда, моя четырехлетняя партнерша, и это был не светский звонок. Она знала лучше.

— Да? — проворчал я, отвечая на звонок.

Никаких преамбул, никаких любезностей. Если мне звонят в такое время, значит, звонок в этом не нуждается. В этом не было ничего хорошего.

— Извини, что звоню так поздно, Джон. У нас есть один сегодня ночью. Нужно доставить твою задницу сюда. Это загадка.

Я снова пробурчал:

— Отлично. Куда? Пришли мне адрес. Я голый и без ручки. Вот, представь себе, Мири.

Мне нравилось доставлять ей неприятности. Единственное, что могло вызвать у нее рвоту - это представить меня голым. Миранде нравились женщины, причем очень привлекательные. Я был на другом конце спектра привлекательности, будь хоть геем или натуралом.

— О, ты знаешь, как заставить девушку трепетать, Джон, — ответила она, а затем просто разорвала связь.

Я встал, стараясь не потревожить Клариссу еще больше, чем она уже была.

— Тебе нужно идти? — пробормотала она, не поворачиваясь, и оказалась более бодрой, чем я думал.

— Да. Извини, детка. Долг зовет. Миранда говорит, что мы получили дело. Я думал, что Мерфи и его придурок-приятель сегодня на дежурстве, но, видимо, нет. Я вернусь, когда вернусь. Не жди меня. Люблю тебя, детка.

Она только сказала "Мурммм" и поглубже зарылась в одеяло. Она была права. На улице было холодно, так бывает в январе в Миннеаполисе.

Я прошел в ванную, на ходу хватая одежду, закрыл за собой дверь и включил свет, одеваясь так быстро, как только мог.

Я все же нашел время, чтобы почистить зубы, а затем критически осмотрел себя в зеркале - верхние светодиодные лампочки отбрасывали блики на мое лицо. Кларисса купила лампы типа "наружный свет", и их магниевые блики отражались на моем лице гораздо сильнее, чем мне казалось.

На меня смотрел некто Джон Макдуглас Талли, пятидесяти лет от роду, работающий в полиции Миннеаполиса последние пятнадцать лет, восемь лет в качестве полицейского и семь - в качестве детектива по расследованию убийств. Я работаю в четвертом участке, в здании мэрии в центре города. У меня была бритая голова - эй, когда волосы начинают редеть, просто сбрей их, говорю я - и вечно синий подбородок, хотя каждое утро я брился так тщательно, как только мог. Я был в довольно приличной форме - не собирался побеждать в марафонах, но и лишнего веса не было. Шесть футов (183 см), двести десять ровно (95 кг) - не так уж плохо для моего возраста. Слегка запавшие глаза, конечно же, голубые, под которыми, похоже, начали образовываться мешки. Я бы ничуть не удивился, учитывая год, который мы пережили.

В городе шла война банд - банды с востока - Милуоки, Мэдисон, даже Чикаго - давали о себе знать, и местные банды были не в восторге от этого. Между ними происходили стычки, избиения, перестрелки, даже семья была обезглавлена, как это делают мексиканские картели. Летом все затихло, а осенью вспыхнуло снова. На каникулах было похоже на хрупкое перемирие, но вот наступил январь, и бум, похоже, начался снова.

Мы раскрыли большинство убийств, которые нам поручили, но так и не нашли достаточно улик, чтобы привлечь кого-то к ответственности. Банды были хороши - благодаря многолетнему опыту в таких делах они отлично умели и убирать, и следить за тем, чтобы не было улик, а если были свидетели, то они вдруг переставали говорить. Мы знали, что происходит, и чаще всего, кто, но никогда не узнавали достаточно, чтобы кого-то посадить. Это расстраивало и раздражало, и заставляло нас работать гораздо больше, чем следовало.

Похоже, это был еще один случай. Я вздохнул. Осталось только прополоскать рот, и я отправился в путь.

Я был прав. На улице было холодно. Я пожалел, что нельзя вернуться в постель к Клариссе. Она всегда была не прочь "поделиться теплом", как она выражалась. Черт, я бы даже поделился с ней теплыми жидкостями - это выглядело бы по-соседски, понимаете? Я просто такой хороший парень.

Я поехал к месту, указанному Мирандой, пользуясь подсказками Google Maps. У нас была эта технология, почему бы не воспользоваться ею, верно? Теперь это было в порядке вещей - позволять картографическим устройствам и приложениям направлять вас. А что случилось с навигацией по запомненным ориентирам? Когда я был ребенком, мы знали, где что находится, по их расположению относительно баров и пиццерий. Теперь это все приложения, смартфоны и прочая ерунда. Вместо того чтобы быть в нашей голове, все это находится в "облаке". Видит Бог, телефоны были умнее большинства людей, которые ими пользовались, это точно.

Тем не менее, я тоже ими пользовался. В этом районе я не очень хорошо знал дорогу, так что в ход пошли современные технологии.

Дорога заняла всего тридцать пять минут, но это было за полночь буднего дня.

Когда я добрался до места, там было обычное количество контролируемого хаоса. Патрульные машины, скорая помощь, морг, полицейские, двигающиеся целеустремленно. Я помахал своим значком Тренту, который был первым полицейским, которого я увидел, выйдя из машины. Мне это было не нужно: он знал, кто я такой. Мы были старыми приятелями по выпивке, но это укоренилось во мне, так что я все равно сделал это.

— Плохо дело, Джон, — сказал он, задыхаясь от холода. — Иди внутрь. Первый этаж. Миранда там.

Мы стояли у офисного здания на Восточной 26-й улице. Оно было небольшим, с вывеской, на которой красовалась реклама "Бухгалтерия Ньютона". У двери стоял полицейский, и я показал ему свой значок, проходя внутрь. Это был офис на два человека: приемная, где находилось окно на улицу, и еще одна комната за ней, где, предположительно, работал бухгалтер - мистер Ньютон? Я оглядел приемную. Компьютер, но совершенно чистый стол. Телефон, но повернут в сторону. Никаких личных фотографий, стул полностью задвинут в стол. Да, здесь никто не работал. Должно быть, это была деятельность одного человека. Я зашел в заднюю комнату, там была Миранда, разговаривающая с полицейским фотографом Джейсоном Блаковяком. Она увидела меня, бросила взгляд, кивнула на стол и то, что лежало на полу за ним, и продолжила разговор.

Большой стол имел форму буквы U, в центре которого стоял компьютер с двумя экранами. С одной стороны стоял принтер, с другой - стопка документов. В кабинете все было как обычно: стулья по другую сторону стола, стена, завешенная официальной документацией, шкафы для бумаг - все, что вы ожидали найти.

А вот чего не ожидаешь найти, так это мертвое тело на полу, прямо рядом со стулом. Передняя верхняя часть черепа отсутствовала, точнее, приглядевшись, я увидел ее кусочки на полу под столом. Повсюду была кровь - при выстрелах в голову всегда образуется много крови, поскольку большая часть крови в организме перекачивается туда под давлением.

Я взглянул на Миранду и поймал ее пытливый взгляд. Она кивнула. Мы оба знали, о чем я спрашиваю: "Криминалисты уже сделали все, что нужно?" Очевидно, что да, но я все равно не хотел рисковать, загрязняя место преступления. Теперь, когда я присмотрелся, то увидел на краях стола, где вы чаще всего хватаетесь за них, заметные следы от отпечатков пальцев, а вот пятен, похоже, не было. Это означало, что их протирали, поскольку можно было ожидать, что они хотя бы немного есть. Тот факт, что их вообще не было, означал, что их кто-то вытер. Я знал, что это дело рук профессионалов. Зная то, что я знал, я не ожидал, что на этом месте будут какие-либо улики - я бы на их месте их не оставил. Профессионалы убирают за собой. Это усложняет работу копов. Думаю, в этом и есть смысл.

Итак, это было убийство. И это определенно было убийство. Нельзя совершить самоубийство, выстрелив себе в голову сзади. Я присел и присмотрелся внимательнее, используя фонарик телефона для большего освещения.

Да, пистолета нет, значит, точно убийство. Мертвецы не выбрасывают оружие после того, как совершили поступок. У них это в порядке вещей. Он лежал вперед, к столу, лицом в одну сторону, ноги вытянуты в сторону двери. Я изобразил то, что, по моему мнению, произошло: он стоял на коленях, лицом к внутренней стороне стола, стрелок стоял сзади, направив пистолет вниз... да, это соответствует входному отверстию на затылке, а выходному - спереди. Судя по разрушению черепа, любой хороший детектив поймет, что перед нами, как минимум, 38-й калибр. Возможно, даже 45-го калибра. Пуля, вероятно, все еще была где-то здесь, учитывая угол выстрела.

— Да, я тоже так подумала, — сказала Миранда, стоявшая позади меня.

Она закончила свой разговор и теперь наблюдала за тем, как я воспроизвожу свою интерпретацию событий.

— Похоже на казнь. Один выстрел в затылок. Никого не напоминает?

Она говорила о местном боссе мафии, неком Мейси Филлипсе. Он заправлял местной мафией, влезая пальцами, практически, во все противозаконные дела, в которых можно было задействовать пальцы. Или другие придатки. По-моему, единственное, чем он не управлял - это лотерея в местном доме престарелых. Но даже в этом случае я бы не стал ему мешать. Он был в осаде у семей с востока, и ему нравилось посылать подобные сообщения. Он думал, что он старой закалки или что-то в этом роде: все эти "спит с рыбами" - чушь из "Крестного отца". Это был его типичный образ действий - послать предупреждение, но в данном случае - зачем? Кому?

— Кто этот труп? — спросил я.

Да, это бесчувственно, но когда ты работаешь в отделе убийств, ты видишь много вещей, которые делают тебя бесчувственным. Ты должен быть бесчувственным, иначе сойдешь с ума. Юмор висельника - это порядок дня; что-либо другое - и вы сойдете с ума.

— Наш Джон Доу (полиц. сленг - неопознанный труп) - некто Сидни Ньютон, ныне покойный руководитель "Бухгалтерии Ньютона". Сорок семь лет, женат, двое детей-подростков, занимается бухгалтерскими операциями в одиночку, для семейных предприятий. Все в порядке, насколько мы можем судить. Живет в Плимуте с женой Джуди. Это все, что у нас есть на данный момент.

Я взглянул на нее, она читала со своего iPad. Ради всего святого, она делает заметки на iPad. Что плохого в блокноте и карандаше?

Не поняв моего взгляда, она сказала:

— Все в его бумажнике. Даже есть фотографии детей. Они выглядят милыми, как все дети.

Я задумался, потом спросил:

— Так почему у мистера бухгалтера вдруг появилась дополнительная вентиляция в голове? Кого он разозлил? Местные мясники разозлились? Ему влепили? В чем тут дело?

— Хотела бы я знать, босс, — ответила она, закрывая обложку на iPad. — Его нашли уборщицы. У него есть служба, пара польских девушек - они нашли его, когда зашли к нему, около одиннадцати вечера. У них был явный шок, потом они позвонили в 911. Я приехала минут двадцать назад. Свидетелей нет, похоже, он работает один. Больше у меня почти ничего нет.

Миранда могла быть неразговорчивой, когда была напряжена, а сейчас она была напряжена. У нас уже было три дела, которые мы рассматривали, и это будет четвертое, которое нам просто не нужно. Уже было ясно, что это дело не будет простым - оно потребует работы ног, кожи для обуви и прочей ерунды, которую несет в себе "хорошая полицейская работа", а мы оба устали, были сыты по горло, и у нас и так было достаточно дел.

Беда была в том, что у всех было слишком много дел. В связи с недавними делами, связанными с бандами, нагрузка увеличилась втрое - в Миннеаполисе, как и в любом большом городе, есть проблемы с преступностью, но никогда не было такого. У нас не было отдела по борьбе с бандитизмом, поэтому на нас сваливали все, что было связано со смертями, а их, видит бог, в последнее время было предостаточно. Я знаю, что профсоюз ходатайствовал перед мэрией о том, чтобы немного пополнить казну и повысить некоторых полицейских до детективов, но, ведь, им всем еще нужно было сдать экзамен, а никто так усердно не готовился. Не для того, чтобы зарабатывать сверхурочные...

— Я думал, Мерфи сегодня не спит? — спросил я, почесывая челюсть.

Это дело уже сводило меня с ума.

— Да, он сломал ногу сегодня днем. Преследовал какого-то паренька, который украл велосипед. Гребаный любитель.

Дэвид Мерфи не был любимцем в отделе. Он был некомпетентен, воображал, что это не так, и любил папочку, который, как оказалось, был конгрессменом. Этот человек был ходячим, говорящим, дышащим примером эффекта Даннинга-Крюгера (когнитивное искажение, при котором люди неверно оценивают свои способности). Так что да, из-за папиных связей мы не собирались избавляться от этого болвана в ближайшее время. Тем не менее, при вмешательстве его и его партнера-идиота, это дело может оказаться под угрозой не раскрытия - отрезвляющая мысль!

— Кто-нибудь уже сообщил жене?

— Нет, я собиралась надеть униформу, чтобы пойти туда, но потом подумала, что мы можем это сделать. Ну, знаешь - посмотреть ей в глаза?

Я понял, что она имела в виду. Когда у тебя такое дело, что не с чего начать, ты хотел получить все возможные преимущества. Если мы сообщим новость, то сможем увидеть ее реакцию в неприкрытом виде. Да, это бессердечно и черство, но нам нужно было на что-то опираться, на какое-то чутье. Она дала бы нам хорошую реакцию, так или иначе. Это было некрасиво, но иногда необходимость некрасива. Иногда приходится делать то, что нужно, чтобы добиться нужного результата.

Блин, иногда я говорю, как в фильме про плохого полицейского.

Я посмотрел на Миранду, гадая, что она думает обо всем этом. Интересно, думает ли она, что это воняет? Я имею в виду, посмотрите на ситуацию. Кто бы стал убивать - нет, казнить - такое ничтожество? Почему казнь в стиле мафии? Возможно, чтобы сбить таких, как мы, со следа, что здесь на самом деле происходило. Интересно, думала ли Миранда так же? Что ж, у нас было достаточно времени, чтобы поговорить в машине по дороге на допрос его вдовы. Я просто смотрел на Миранду. Миранда Фолкнер, сорок лет, но выглядела на тридцать пять, наверное. До настоящего времени она была со мной всю свою детективную жизнь. Когда она была озадачена, у нее была милая морщинка на брови и привычка сидеть, зажав рот костяшкой пальца, когда она напряженно думала. Пять футов на десять (178 см), почти вровень со мной. Распущенные светлые волосы, которые, что бы она ни делала, все равно ускользали, и она постоянно убирала их с лица и заправляла за ухо. Голубые глаза, как у меня, но бледная до призрачности, в отличие от меня, выглядящего так, словно у меня вечный загар, полученный за годы, проведенные в море. Она была нордической девушкой насквозь, родилась и выросла в этом районе.

Мне нравился ее рост: когда мы танцевали вместе на официальных мероприятиях, я мог смотреть ей в глаза, а не опускать взгляд, как на Клариссу. Кларисса была всего лишь пяти футов пяти дюймов (165 см) и прекрасно это осознавала. У нас целая стена в шкафу была отведена под каблуки от трех дюймов и выше, в ее попытках преодолеть разницу в росте.

Не то чтобы Кларисса и Миранда не ладили. Отнюдь, они даже быстро подружились. Миранда приложила усилия, чтобы наладить отношения с Клариссой, а Кларисса в любом случае ладила с кем угодно, и когда они потянулись друг к другу... что ж. На самом деле, они сдружились настолько, что Кларисса называла Миранду моей "рабочей женой", и мне не раз приходилось говорить "лежать, мальчик", потому что за моими глазами крутились порнографические фильмы о сексе втроем. Кларисса слишком хорошо меня знала. Этого вовсе не было. Я не только не гажу там, где ем, но и Кларисса - "пламенная гетеросексуалка", как она выразилась, а Миранда, во всяком случае, не любит таких женщин, как Кларисса. Но, черт возьми, я же парень. Приятно иногда подумать об этом, верно?

Миранда поймала мой взгляд и нахмурилась. Ей нужно было разобраться в своих собственных делах.

Мы делали все то же самое, что и на месте преступления: рассматривали все вокруг, пытались запомнить все, что видели, в общем, давали волю своему чутью - обычно что-то кажется неправильным или бросается в глаза. В данном случае, кроме очевидного, ничего не бросалось в глаза. Мы уехали на ее машине, чтобы поговорить со вдовой. Не то чтобы я с нетерпением ждал этого, но кто-то должен это сделать, а в таких случаях Миранда умеет успокаивать.

В машине мы разговорились. Я выпытывал у нее первые впечатления, которые были довольно очевидны. Мафия, более чем вероятно. Какое-то послание, хотя что и кому, сейчас никто не мог предположить. Возможно, мы узнаем больше от вдовы.

До его дома мы добрались, примерно, за час - это был хороший дом, лучше, чем мой, несомненно. Мы жили в трехквартирном доме, фактически, владея зданием. Мы жили на верхнем этаже, в квартире на среднем этаже никого не было, а в подвале жил молодой выпускник колледжа. Место, где жил Сидни Ньютон, было немного выше. Отличный отдельно стоящий дом с четырьмя спальнями. Современная система безопасности, гараж на три машины, ухоженная лужайка - то, что мы могли разглядеть под снегом - все как в средней Америке.

А вот Кэролайн Ньютон..., ну, если где и был главный кастинг на роль "жены-мышки бухгалтера", так это она. Средний рост, среднее телосложение, средний цвет лица, базовая прическа... в общем, все среднее.

Она спустилась в ночнушке и не открыла дверь, пока мы не показали ей удостоверение личности через щель на цепочке, и даже тогда она не была рада нас видеть. Это было прозорливо.

Когда мы усадили ее и объяснили, почему мы здесь, она либо была достойна "Оскара", либо была искренне шокирована и удивлена. Ее глаза постоянно скользили по лестнице, и я сначала подумал, нет ли у нее там мужчины, но вскоре все прояснилось, когда ребенок лет двенадцати-тринадцати спустился вниз и позвал ее.

Она не смогла сообщить нам никаких подробностей о том, кто мог хотеть причинить вред ее мужу. Он был обычным бухгалтером, не то чтобы отмывал деньги мафии. В последнее время он работал допоздна, но это был конец года и приближался налоговый сезон, так что он пытался "опередить время" - такое случалось каждый год. Недавно он побывал на нескольких семинарах - он ездил туда, по меньшей мере, восемь-десять раз в год, потому что "налоговый кодекс так часто меняется, к тому же он иногда брал дополнительные дела, на которые у больших парней не хватало пропускной способности". У него не было особо близких друзей, ни одного, о ком она слышала бы, чтобы он упоминал, но тогда он вообще мало говорил о своей работе, потому что "она все равно была до одури скучной".

Честно говоря, единственное, что мы вынесли из всего интервью - это ощущение, что она не имеет никакого отношения к тому, что случилось с ее мужем. Она была расстроена, беспокоилась о будущем и о своих двух мальчиках, и больше ей нечего было нам рассказать. Никаких очевидных следов, по которым можно было бы пойти, но я, в общем, примерно этого и ожидал. Редко удается получить очевидную разгадку на первом же допросе.

Мы договорились, что она придет в офис через день или около того, когда у нее будет время связаться с похоронным бюро, которое ей понадобится, как только мы освободим тело после процедуры вскрытия. Потом мы проведем более подробный допрос, когда у нас будут более конкретные вопросы к ней. Определившись с последовательностью событий, мы еще раз выразили ей свои соболезнования, а затем удалились.

Миранда подвезла меня до машины, и мы оба отправились домой, чтобы на следующий день снова встретиться на работе.

Я приехал чуть позже четырех утра, был совершенно измотан, а Кларисса еще спала, тихонько похрапывая. Я как можно тише забрался обратно в теплую постель и почти мгновенно унесся в страну сна.

На следующий день я попал в офис только почти в полдень. Эй, я не спал до четырех, опрашивая людей по делу об убийстве. Я имею право немного задержаться. Как бы то ни было, я все равно опередил Миранду минут на десять.

Я занялся обычными делами - отправил запрос на кредитный отчет, запросил в автоинспекции водительские документы, поискал нашу жертву в базах данных полиции и ФБР, в общем, собрал все обычные данные, которыми занимаются в начале расследования. Отчет о вскрытии и экспертизе появится только во второй половине дня, но и в это время было чем заняться.

Когда появилась Миранда, я попросил ее привести в порядок остатки одного из расследований, в которое мы уже были втянуты: механика нашли мертвым в озере, и это явно была нечестная игра. Мы отследили, что он причастен к лаборатории по производству метамфетамина, в чем были уверены на восемьдесят пять процентов, и потратили большую часть предыдущего дня отслеживая ее, опираясь на информацию о возможном местонахождении, но безрезультатно. Никто к ней не приближался. Я уехал в три, когда стало ясно, что никто не появится, как нам было сказано, сделал кое-какие необходимые дела по дому и в кои-то веки успел поужинать раньше Клариссы. Я даже прихватил немного ее любимой китайской еды. Я весь в заботах, дамы.

Однако мы не могли просто так бросить другое дело, но теперь нам предстояло сначала разобраться с этим, и стоило потратить на него хотя бы пару дней, пока оно было свежим. Другое дело никуда не денется, так что острой необходимости заниматься им не было.

В конце концов, около трех, пришло вскрытие, и я прочитал его, а Миранда - отчет судмедэксперта, и, закончив, мы поменялись местами. Мы не так уж многого не знали ни в том, ни в другом случае. Он умер от травмы головы, полученной в результате попадания пули 45-го калибра с близкого расстояния. Ничего особенного. Я не ошибся в своих предположениях, и место было чистым. Клинически чисто. Либо Ньютон был помешан на чистоте, либо наш преступник подрабатывал уборщиком. Ни на одной из основных поверхностей не было отпечатков пальцев, даже на двери, что означало, что она была вытерта. Это говорит о том, что преступник, скорее всего, был без перчаток. Никаких следов взлома, значит, Ньютон знал нападавшего или доверял ему. Никаких следов борьбы. Ни следов ДНК, которые смогли найти криминалисты, ни волокон, ни грязных отпечатков ног, ни нарушений в пятнах крови, указывающих на то, что кто-то заблокировал брызги своим телом. В общем, ничего особенного. Кроме очень мертвого тела, с максимально открытым разумом, который только можно получить.

Я знал, что это дело будет нелегко раскрыть, и взгляд Миранды был таким же.

Единственным лучом света было то, что рядом с телом нашли телефон Ньютона, и, что удивительно, он не был заблокирован. В наши дни телефоны, кажется, защищают больше, чем Форт-Нокс: сканеры отпечатков пальцев, распознавание лиц, персональные коды и т. д. Это лишь вопрос времени, когда им понадобится понюхать запах вашего пердежа, чтобы понять, что это вы. Телефон Ньютона, как ни странно, был свободен от всего этого. О, в нем было все, просто он был выключен, что стало нашей первой удачей или подозрительным провидением, в зависимости от того, как на это смотреть. Миранда смотрела на это как на то, что нам "дали шанс" - хотя кто давал нам этот шанс, присяжные еще не знали. У меня было свое мнение, но зачем портить ей день?

Прочитав отчеты, мы получили телефон. Да, мы действительно можем открывать эти телефоны, хотя они и являются уликами. Нет смысла относиться к нему как к золоту и не иметь возможности ознакомиться с тем, что на нем, верно? В наши дни дело может быть раскрыто с помощью того, что находится на телефоне. Нужно использовать любую возможность, которая появляется, без сомнения. Так что да, мы покопались в его телефоне, хотя это, по сути, копание в ящике с нижним бельем.

Вначале было не так уж много интересного. Люди, которые слюной исходят при мысли о том, чтобы заглянуть в глубокие и темные уголки чужих жизней, первыми скажут вам, что зачастую там не так уж много интересного. Несколько расистских комментариев, обычно хорошо замаскированных. Осуждение других, иррациональные страхи, мелкая злость. Все это есть. Ньютон был не одинок в этом. Он не очень любил своих двоих детей, хотел, чтобы его жена больше занималась сексом, и у него был случай увлечения анальным сексом. Несмотря на все это, в его жизни было не так уж много предыстории. По большей части это был местный колорит, характеризующий то, кем он был, а не то, чем он был.

Не было календаря встреч. Не было ни одной сочной текстовой нити к незаконной подружке - более того, большинство сообщений он получал от людей с профессиональными запросами. Похоже, у него просто было мало друзей. Половина его контактов начиналась с "Мистер X" или "Мисс Y", что многое говорит о том, как он общался с людьми. Казалось бы, на расстоянии. Самое обидное, что не было удобного электронного письма со словами: "Эй, кстати, я собираюсь убить вас сегодня вечером, пожалуйста, будьте на работе, подписано "Убийца"". Это бы очень помогло.

Единственное, на что обратили внимание технари - это история поездок на Uber, которые Ньютон совершал в последнее время. Это было интересно, потому что у него была машина. Он ехал в офис, затем пользовался Uber, чтобы съездить в другой конец города, а потом возвращался обратно, и делал это довольно регулярно. Это наводило на всевозможные мысли: любовница, наркотики, какое-то место, куда он должен был поехать, чтобы люди не увидели его машину, и я должен признать, что и Миранда, и я сам заинтересовались.

Мы посмотрели адрес - гугл-карты, благослови вас Бог, довольно интересная тема - и обнаружили, что это другой бухгалтер. Чувак, этому парню действительно нужно было почаще появляться на людях.

Наш труп навещал другого бухгалтера, некоего Эштона Полка. Мы предварительно проверили этого парня - основной сайт, похоже, он больше занимается голубыми фишками (высший свет) и управляющими хедж-фондами. Немного более престижно. Было уже пять тридцать, а я все еще устал от прошедшей ночи, так что мы закончили. Завтра мы наведаемся туда, посмотрим, что удастся выяснить.

Я вернулся домой и поужинал с Клариссой. Ах, Кларисса. Моя скала. Почти двадцать лет в браке, она вышла за меня сразу после окончания академии. Я поздно пришел в полицию - я даже не подавал заявления, пока мне не исполнилось тридцать. До этого я был торговым моряком. Убежал из дома в море. У нас в Миннеаполисе есть своя версия похода "посмотреть на слона", и она включает в себя открытое море и экзотические порты. По крайней мере, именно это меня туда и заманило.

Я мог бы поступить в военный флот, но, скажем так, к восемнадцати годам я хорошо понимал, что не могу выполнять приказы, не спрашивая почему, и вообще никого не уважаю.

Служба в торговом флоте казалась мне более подходящей. Я мог приходить и уходить по своему желанию, видеть мир, узнавать о нем и, черт возьми, испытывать его. Точнее, женщин. И выпивку. И бог знает, что еще. Я делал все это. Как мой член не отвалился, я понятия не имею. Как я избежал сифилиса, гонореи, СПИДа, всего этого, я тоже никогда не узнаю. Должно быть, у меня там есть ангел-хранитель - вот и все, что я могу предположить, и, ей-богу, у него были заняты руки. Или у нее. В наше время нельзя быть сексистом. Я знаю это точно, поскольку только в этом году мне пришлось посетить три семинара по "утверждению гендера".

В любом случае, есть и другие вещи, которым учишься, когда находишься на торговом судне, например, умение самостоятельно решать свои проблемы. Люди не понимают, что ты находишься на корабле посреди океана, и если у кого-то из товарищей что-то пошло не так, то нет полицейского, которому можно было бы доложить о случившемся. Вы должны справиться с ситуацией там и тогда. Вы должны понять, как не раздражать людей, которых легко расстроить, и быть достаточно жестким, чтобы справиться с ситуацией, если она возникнет. Конечно, есть законы, но, как и большинство законов, ограничение скорости существует только тогда, когда рядом есть полицейский, который следит за его соблюдением.

Это относилось и к нашей собственной охране порядка. Я был участником... вмешательства, скажем так, одного члена экипажа из Колумбии, который, как мы выяснили, "купил" каютного мальчика в Гонконге. Мы буквально обнаружили это только тогда, когда кто-то услышал плач мальчика в комнате этого парня. Формально это была контрабанда, но никто даже не знал о существовании этого мальчика и о том, в каком состоянии он находился: десятилетний, избитый, измученный, без надежды в глазах. Матео получал удовольствие от его слез и криков.

Ну, мы не стали говорить капитану. Мы просто устроили так, чтобы с Матео "произошел несчастный случай", причем неоднократно. Однажды вечером Матео исчез во время плавания, и мы все бережно отнеслись к мальчику. В ту ночь я дежурил на мостике и следил за тем, чтобы никто не стал свидетелем бесславного конца Матео, сброшенного с кормы после избиения до потери сознания. Я этого не делал, но и не препятствовал этому. Скучать по нему никто не собирался, это точно. Мы позаботились о том, чтобы у мальчика была своя комната с замком. Мы хотели сделать его официальным талисманом, но судоходная компания этого не допустила. Его ссадили на берег в Сиэтле, когда мы там причалили, и внесли в систему. Я следил за ним и навещал, когда был в штате. Сейчас он работает лесничим где-то в Орегоне. Я часто думаю о том, что мы обменяли его на Матео, и ни о чем не жалею.

Конечно, подобные истории кажутся кровожадными, пренебрегающими процессом и законом. Но иногда, когда ты находишься посреди океана, в нескольких сутках пути от любой точки мира, случаются такие вещи, которые помогают обществу функционировать. Я не оправдываю это, я просто объясняю. Вы можете осуждать сколько угодно, но пока вы не окажетесь там, пока вам не придется принимать эти решения, вы не поймете, что значит быть в такой ситуации.

Дело в том, что вы учитесь уверенности в себе, самоконтролю. Никто не заставляет вас делать на корабле что-то сверх того, что вы должны делать, но если вы не являетесь частью сообщества, то вы почувствуете это чертовски быстро. Корабли - это не просто собрание людей, выполняющих свою работу, это маленький город. Иногда даже маленькая семья, хотя большинство семей не настолько неблагополучны. Суть в том, что вы учитесь держать себя в руках, принимать собственные решения и жить с последствиями. Начиная от "а хорошая ли это была идея сделать эту татуировку" и заканчивая "этот человек попытается ударить меня ножом, когда я буду стоять на вахте сегодня вечером, я должен быть готов к этому".

В этих плаваниях я обрел друзей на всю жизнь и познакомился с людьми со всего мира. Я быстро понял, что имел в виду Марк Твен, когда говорил, что "Путешествие смертельно опасно для предрассудков, фанатизма и узкого мышления". Люди есть люди. Неважно, откуда они родом, люди есть люди. Некоторые из них крутые, некоторые - засранцы, у некоторых есть свой жетон на плече, и они намерены, чтобы все остальные платили за это. Большинство же просто пытается прожить день, посмеяться, надеяться, что они кому-то нравятся, и дожить до следующего утра. Вот и все. Неважно, какого цвета ваша кожа и кто, по вашему мнению, руководит вашей жизнью - люди есть люди, куда бы вы ни пошли. Как только вы это осознаете, жить становится намного легче, и вы смотрите на всех этих неонацистов, шествующих со своими тики-факелами, и просто качаете головой в недоумении. Слишком глупые и ослепленные своим мировоззрением, чтобы понять, о чем, черт возьми, они вообще говорят.

Но вернемся к Клариссе. Она была моей опорой, как я уже говорил. Мы долгое время были вместе, и она терпела все поздние ночи, внезапные звонки и поспешные отъезды, времена, когда отморозку, который, как мы знали, совершил преступление, все сходило с рук, и те немногие победы, когда сажали настоящих подонков. Она была женой полицейского и никогда не жаловалась на это - она терпела это и дарила мне по утрам одну и ту же улыбку, говоря мне, когда я выходил из дома, как она всегда делала: "Иди и сделай мир безопаснее, Джон". Она была сильной, симпатичной, милой и надежной, и я любил ее.

Конечно, наш брак нельзя назвать идеальным, но никто и никогда не бывает идеальным. Мы не могли иметь детей - в молодости она попала в аварию, которая разрушила ее матку, и это было все, что она сказала. Она смирилась с этим в юности, и я пошел у нее на поводу. Я не понимал, что такого замечательного в моих генах, что я должен передать их по наследству, так что я был доволен. Я получил ее, всю ее, и мне не нужно было делиться, и за это я был благодарен. У нее была работа: она была судебным бухгалтером и работала в одной из крупных юридических фирм города. Именно ей поручали отслеживать деньги, причем дела были самые разные: от мужчины, скрывающего свое состояние от разведенной жены, до распутывания пирамиды китайских компаний, которые переводили деньги и опустошали баланс по крошечному кусочку одним переводом за раз, чтобы скрыть факт отмывания.

Я отправился домой к ней, и меня ждал приятный вечер. Мы с Клариссой смотрели телевизор - это было одно из наших совместных занятий. Мы выбирали какой-нибудь сериал на Netflix и за пару недель проходили весь сезон. В данный момент мы смотрели "Прослушку". Обычно я трачу много времени, указывая на то, насколько дерьмовыми являются полицейские сериалы, будучи сам копом, но в "Прослушке" они делают столько же правильного, сколько и неправильного, что для телевидения было просто чудом. Не заставляйте меня начинать с "Морской полиции", "Кости" или других подобных дерьмовых сериалов. А вот "Прослушка" - это то, что нужно. Даже если мне нужны субтитры, чтобы понять половину диалогов.

Мы вместе готовили ужин, как это часто бывало, рассказывая о том, как прошел день: я - в общих чертах, а она - о людях и проектах, над которыми работала. Ей тоже приходилось быть осмотрительной: она работала на юристов, а у них, как и у нас, есть вопросы конфиденциальности, но она, как и я, могла сплетничать о других людях, с которыми работала.

Я редко делился информацией о делах, над которыми работал. Я говорил об этом в общих чертах, но никогда не говорил конкретно. Более подробно я рассказывал, когда мы шли в суд, поскольку тогда все равно все становилось достоянием общественности. В двух случаях мне нужно было поговорить с кем-то после завершения расследования. Люди представляют себе, насколько суровы и измучены детективы, и в какой-то степени это правда. Ты закаляешься в процессе работы. Не так уж часто можно увидеть, как кто-то настолько злой и оторванный от реальности совершает нечто отвратительное, а затем отрекается от этого поступка, и в итоге не получить внутреннюю психическую броню и некоторую отрешенность. На этой работе приходится видеть, в основном, худших людей и никогда - лучших, и это накладывает отпечаток на эмоции, которые вы проявляете и, в определенной степени, чувствуете.

Я стараюсь не становиться слишком несчастным, слишком уязвленным. Знаю, что сильно изменился с тех пор, как вернулся в Миннеаполис после пребывания в море, но изнутри этого не видно. Я сделал то, что должен был сделать эмоционально, чтобы защитить себя и свою домашнюю жизнь.

Несмотря на все это, дважды я занимался делами, которые пробивали эту защиту. Одно из них касалось двух старшеклассниц, которые отправились посмотреть на выступление группы "в поисках приключений", как выразились их матери. Мы нашли их тела три недели спустя, избитых и подвергшихся сексуальному насилию. Последние часы их жизни были крайне мучительными: им вырезали языки и выжигали глаза. Даже сейчас, рассказывая об этом, я чувствую отчаяние и злость на то, через что им пришлось пройти. Мы нашли странствующую группу, которая это сделала. Как только мы взяли их под стражу и собрали достаточно улик, чтобы отправить их за решетку надолго, подключилось ФБР, и мы связали их с цепочкой подобных преступлений, совершавшихся по всей территории США за последние двадцать лет.

Четверо подонков, одна женщина и трое мужчин - женщина была главарем группировки - не испытывали абсолютно никаких угрызений совести и оправдывали свое поведение самодовольными ухмылками и явным отсутствием интереса к чувствам жертв или их семей. Они даже хвастались тем, что устраивали между собой соревнования, придумывая более мучительные и унизительные пытки для своих жертв, пытки, которые позволяли бы жертве испытывать боль дольше. Психопаты, в самом чистом смысле этого слова.

Этот случай очень затронул меня. У нас не было детей - как я уже упоминал, Кларисса была травмирована в этом случае, и мы просто не думали об этом - но страдания этих девочек и их семей... То, через что им пришлось пройти, только ради злобного веселья этих подонков, было просто невероятно. Я никогда не выкину эти фотографии из головы. В итоге нам пришлось приставить к преступникам сменную вооруженную охрану для их же защиты. Я бы ничуть не удивился, если бы они пострадали, находясь в нашей тюрьме. Я бы точно смотрел в другую сторону, если бы был на страже, и, возможно, даже совершил бы преступление сам, если бы их не охраняли. Иногда правосудие не имеет ничего общего с системой правосудия.

После этого случая мне нужно было поговорить с психологом из отдела, и я много беседовал с Клариссой, приходя в себя от того, чему стал свидетелем. Кларисса была моим домашним психологом, доверенным лицом, сочувствующим и, в конце концов, подушкой. Не знаю, чем бы я закончил, если бы она не помогла мне выровняться.

Другое дело было совсем иным. У нас был труп на ферме коммуны за городом. Сама коммуна была довольно закрытой, и нам не потребовалось много времени, чтобы понять, что это секта. Это заняло некоторое время, но, в конце концов, мы выяснили, что человек был ритуально убит за какой-то нелепый проступок. Чем больше мы исследовали, тем больше узнавали о том, как жили эти люди, каковы были их правила цивилизации. Чем больше мы узнавали, тем больше нам становилось тошно. Там было почти восемьдесят человек, семьи и все остальное. Дети были товаром, и с ними обращались как с товаром. Лишение девственности ребенка, мальчика или девочки, считалось высшей честью, которой можно было удостоиться, и все соревновались за это. Неважно, был ли это их собственный ребенок - честь "первой крови", как они это называли, была слишком важна и желанна.

Но никто не считал, что это плохо. Они знали, что не следует признавать всю эту сущность своей коммуны, но не потому, что им было стыдно или они знали, что это плохо, а лишь потому, что внешний мир воспринимал это именно так. Внутри никто не стыдился. Как только мы прорвали стену молчания, они сидели в комнатах для допросов, спрашивали, есть ли у нас дети, и как их лишают возможности участвовать в этом "чудесном посвящении в мир".

Это было ошеломляюще отвратительно, что родители могли так поступать со своими детьми и действительно считали, что так будет лучше. Не было ни угрызений совести, ни понимания того, как это отразится на обществе. Им настолько промыли мозги.

После этого мне тоже понадобилась помощь. Я просто хотел убить их всех. Общий индекс нравственности в мире значительно повысился бы, если бы их лишили права дышать, в этом я был уверен. И я был не один. Их главарь покончил с собой, перепрыгнув через стену - на высоте семи этажей - когда его привели на судебное заседание. Это было очень хорошо, поскольку шансов выжить в тюрьме у него не было.

И снова Кларисса была рядом со мной, вместе с психиатром отдела, помогая мне справляться с чувствами, потребностями, влечениями и откровенным гневом. Я не знаю, кем или чем бы я был, если бы она не была рядом, чтобы просто держать меня за руку. Иногда не нужны слова, нужно просто присутствие.

Так что у нас все было просто. Мы старались делиться друг с другом как можно больше, но, как я уже говорил, обычно это больше касалось офисных ситуаций и коллег, чем реальных дел. Но иногда мы делились лакомыми кусочками.

В тот вечер я так и сделал. Мне было интересно, что она может знать.

Пока она накладывала рагу из говядины - на улице было холодно, и это было как раз то, что доктор прописал - я сказал:

— Итак, неприятный случай прошлой ночью. Извини, я вернулся поздно.

Она продолжила наполнять мою миску и спокойно сказала, сосредоточившись на задаче:

— Ну, это был не первый раз, и я сомневаюсь, что последний.

Опустив ложку обратно в кастрюлю, она села напротив меня, посмотрела на меня и спросила:

— Неприятный?

— Не больше, чем обычно. Увидев один труп, ты уже видел их все. Но неприятный в том смысле, что, думаю, найти преступника будет непросто. Очень мало, на что можно сейчас опираться.

Она ничего не ответила на это, только передала мне хлеб к рагу.

— Самое интересное, что он был бухгалтером, — сказал я, пробуя рагу.

Оно было слишком горячим, и мне пришлось подуть на ложку, которой я ел.

— Правда? — ответила она, теперь уже искренне заинтересовавшись. — Кто-нибудь, кого я могу знать?

— Не думаю, — сказал я, — это фирма семейного бизнеса. Не твой вид деятельности.

Это была правда - в своей юридической фирме Кларисса имела дело с более масштабными делами. Она занималась судебной бухгалтерией, имея дело с многомиллионными корпорациями. Как правило, она занималась внутренними делами, но иногда ей приходилось сталкиваться и с международными. Обычно в таких случаях ей приходилось путешествовать, что случалось не так уж часто. Обычно она работала с "отечественными" компаниями: строителями, сервисными компаниями и тому подобными. Она не стала бы работать в одиночку. Тем не менее стоило узнать, не слышала ли она об этом парне. Никогда не знаешь.

— И все же, кто он? Ты мне можешь сказать, или это все еще неизвестно? — поинтересовалась она.

— Его звали Сидни Ньютон. Слышала о нем? Могу рассказать, все равно завтра об этом напишут в газетах. Когда я уходил, то видел, как Одри притаилась поблизости.

Одри Ромеро была одной из местных писак из «StarTribune». Она работала в отделе преступлений, и я не сомневался, что она прослушивала свой банк радиосканеров. Если она не получила все к тому времени, как пришла, то получила бы до того, как ушла. Местные полицейские любили с ней общаться, поскольку у нее был счет на расходы, который газета никогда не ставила под сомнение. Она отлично справлялась со своей работой, иногда в ущерб отделу, поскольку не очень хорошо воспринимала просьбы отступить.

Кларисса никак не отреагировала. Я и не ожидал этого, но никогда не знаешь, поэтому все равно наблюдал за ней. Она была на сто процентов сосредоточена на рагу.

— Никогда о нем не слышала. Хочешь, я поспрашиваю?

Я не стал медлить с ответом. Вы Не Впутываете Свою Семью В Вопросы, Связанные С Убийством. Все заглавные буквы. Я не хотел, чтобы она расспрашивала по нескольким причинам: во-первых, это были плохие люди, и ее вмешательство не пошло бы на пользу ничьему здоровью. Вторая - любая улика, которую мы обнаружим в результате ее расспросов, будет испорчена, и любой хороший адвокат защиты разнесет в пух и прах и ее, и департамент за несоблюдение протокола. И они были бы правы.

— Не-а. Это никому не выгодно. Мы можем навести справки. К тому же у нас есть компьютеры, базы данных и все такое. Это то, за что мне платят, милая, ты же знаешь. Лучше не лезь в это дело.

Она кивнула, и все было забыто. Итак, Сидни Ньютон определенно был мелочью, и теперь ему уже никогда не стать кем-то другим.

В итоге мы посмотрели пару эпизодов "Игры престолов" - это был не вечер "Прослушки". Мы досмотрели до шестого сезона, а потом отправились спать. Мы были образцом домашнего уюта.

На следующий день я встал рано, в семь утра, и к восьми был в офисе. Я хотел начать работу с бумагами и составить предварительный отчет для капитана обо всем, что мы знали на данный момент. Наш капитан, Мерфи Мэтлок - да, за это ему доставалось - был приверженцем отчетности. Он хотел, чтобы все было на бумаге, чтобы не было ситуаций "он сказал/она сказала", когда расследование тщательно проверяется, как это часто бывает в делах об убийствах.

Во многих телешоу капитаны вечно затравлены, носят потрепанные костюмы и большую часть времени расстроены. Зрители привыкли, что капитаны кричат: "Сдайте мне ваш пистолет и значок" и "У меня на спине мэр! У вас есть 48 часов, а потом вы отстраняетесь от дела!" и так далее. В нашем случае, к счастью, ничего подобного не было. Капитан Мерфи поднялся по карьерной лестнице, не был политическим назначенцем и прекрасно понимал, через что мы проходим, ведь, он сам занимался этим почти пятнадцать лет, прежде чем его, как он выразился, "вышвырнули наверх". Он поддерживал нас, верил в свою команду и прикрывал наши спины. Он требовал отчетов по правилам, и мы все ему их давали. Проще сделать это, чем не сделать - нет смысла рисовать себе мишень на спине на долгие годы вперед.

Я написал отчет, оставил его на столе и стал ждать, когда придет Миранда. Она пришла в девять тридцать, а к десяти мы уже ехали в офис Эштона Полка.

Спойлер: поездка мало чем помогла расследованию. Эштона Полка не было. А вот его секретарша - это уже другая история. Вот она, во всей красе и в два раза уродливее, как говорила моя мама, хотя это была всего лишь фигура речи. Дебра Густав, как она себя называла, на самом деле не была уродливой. Я бы назвал ее "суровой". Туго затянутые назад волосы, так что лицо было голым, большой лоб, очки, сильно насупленные брови, тонкие губы с помадой совсем не того оттенка (по мнению Миранды, во всяком случае), она выглядела как нечто среднее между скелетом-библиотекарем и школьной учительницей 1950-х годов. Вплоть до худого тела и плотно облегающего ее кардигана. Не хватало только цепочки для очков, чтобы они болтались у нее на шее. Она очень напомнила мне Клорис Личман в фильме "Молодой Франкенштейн".

Насколько суровой она выглядела, настолько же суровой она была и по характеру. Она сразу же засекла нас, когда мы вошли в офис; у нее была небольшая приемная, а за ней, похоже, находилось свободное пространство в коридоре. На стене даже висела подсвеченная табличка "Эштон Полк, бухгалтер".

Мы сделали все как обычно, спросили, на месте ли босс.

— Доброе утро, мисс... — спросил я.

Обычно я вел допрос, когда речь шла о женщине, а Миранда вела его, когда речь шла о парне. Я не знаю, почему так получилось, просто это было нечто, во что мы втянулись. Если кто-то заметит, мы, вероятно, станем #MeToo'шниками.

Она просто смотрела на нас.

Я взглянул на Миранду, вздохнул, и мы оба достали значки. Некоторые люди просто не хотят с тобой разговаривать, если ты этого не сделаешь. Она проверила оба значка, что было не совсем обычно. Обычно смотрят только один значок, а не оба. Мисс 1956 захотела увидеть их оба. Несомненно, чтобы запомнить номера наших жетонов.

— Густав. Дебра Густав, — ответила она, убедившись, что мы настоящие.

Голос высокий, сопрано, если судить по голосу.

— Мисс Густав, — повторил я, заметив, что она меня не поправила. Кольца на ее пальцах тоже не было. — Мы ищем вашего босса, мистера Полка. Он здесь?

— Мистера Полка сейчас нет в офисе, — жестко ответила она.

Было видно, что она не любит полицейских. Я не удивился: некоторые из них мне тоже не очень нравились.

— Когда он может вернуться? — спросил я.

— Я не могу сказать точно. Мистер Полк часто работает не по расписанию, — сказала она, глядя мне прямо в глаза и не моргая.

Этого было достаточно, чтобы глаза заслезились от ее взгляда.

— И часто он так делает? Просто не появляется? — спросила Миранда.

Дебра Густав перевела свой лазерный взгляд на Миранду, и я поспешно моргнул, как только она отвела взгляд.

— У мистера Полка есть клиенты по всему городу. И вообще по всему штату. Нередко он по несколько дней не бывает в офисе. Он также посещает множество конференций.

Она снова перевела взгляд на меня.

— Он очень востребованный бухгалтер. Очень популярный.

— У вас есть номер телефона, по которому с ним можно связаться? — спросила Миранда, на долю секунды опередив меня.

— Мистер Полк - очень закрытый человек. Только его клиенты имеют к нему прямой доступ.

Это был не ответ, и Миранда оспорила его, прежде чем я успел ответить.

— Так да или нет?

— У вас есть ордер? — едко спросила Густав, все еще глядя на меня.

— В настоящее время нет. Думаю, вы неправильно поняли, мисс Густав, мы просто хотим с ним поговорить. Мы расследуем убийство и считаем, что мистер Полк может обладать информацией, которая поможет нам. Его ни в чем не обвиняют. Мы просто хотим задать ему несколько вопросов и оставить его в покое. Вот и все.

Дебра Густав посмотрела на меня, как на болвана.

— Мистер Полк нанял меня, чтобы его не беспокоил никто, кроме его клиентов. У него очень элитная клиентура, и, смею предположить, им не понравится, если полиция будет бродить по его офису или пытаться его задержать. Меня специально попросили не передавать его контактную информацию, и поэтому я вынуждена отказаться сообщить ее вам. Тем не менее, если мистер Полк все-таки позвонит, я передам ваши контактные данные, если вы будете так добры и оставите мне визитку.

Все было сказано очень механически. Казалось, ей было почти скучно.

— Итак, я полагаю, о беглом осмотре офиса не может быть и речи? — Я старался быть добродушным, но ей это удавалось с трудом.

— Думаю, нам лучше дождаться ордера, детектив Талли. Там слишком много конфиденциальной информации, чтобы разрешить посещение без него.

Я кивнул. Она знала свои права. Слишком много CSI (Crime Scene Investigation - расследование на месте преступления) по телевизору в наши дни.

— Мы можем вас кое о чем спросить? — спросила Миранда.

— Ну, я уверена, что вы можете спросить, — ответила Дебра Миранде, еще более ледяным тоном.

Похоже, ей не нравились другие женщины. Или женщины-полицейские. Или люди, которые дышат. Трудно было сказать, что именно.

— Два дня назад к вам приходил некий Сидней Ньютон? У нас есть основания полагать, что он приходил сюда в рабочее время.

Дебра откинула лицо назад, как человек, которому говорят что-то, что он не считает правдой.

— Не думаю, что это имя мне знакомо. Однако...

Мы оба видели, как она внутренне прикидывала, входит ли в ее компетенцию предоставление нам этой информации или нет. Внезапно она решила.

— Позвольте мне взглянуть на календарь. Я горжусь тем, что могу следить за встречами мистера Полка.

Она села за стол и начала работать с компьютером. Несколько щелчков мышью, несколько печатных знаков, и она подняла глаза.

— Нет, у меня нет никаких записей об этом имени. Я не могу сказать, с кем он встречался в тот день, но могу сказать, что мистер Полк был в офисе. Я не могу найти никаких упоминаний этого имени в нашей системе регистрации - с тех пор, как я здесь работаю, у него не было назначено встреч, могу вас в этом заверить.

— Как давно вы здесь работаете? — спросил я, раз уж она заговорила об этом.

— Семь лет, — быстро ответила она.

— Понятно. Хорошо, вот моя визитка. Пожалуйста, попросите мистера Полка позвонить мне, как только вы получите от него весточку. Это расследование убийства, и, разумеется, оно не терпит отлагательств.

Она взяла визитку и осталась сидеть.

— Обязательно.

Затем ее немигающие глаза последовали за нами, когда мы выходили из здания.

— Думаешь, она взорвется при солнечном свете? — спросила Миранда, когда мы шли к машине.

— Что?

— Она похожа на вампира. Эти зачёсанные назад волосы. Я все ждала, что она бросится тебе на шею.

Я хмыкнул в ответ. Миранда была хорошим полицейским, но ее чувство юмора иногда было слишком откровенным. Мы расследовали убийство. Хотя я понимал, что иногда нужно немного проветриться, выпустить пар, так что я смирился с этим.

Как только мы сели в машину, разговор завязался.

— Думаешь, она честна? — спросила Миранда.

Она даже не стала пристегиваться к сиденью, она точно знала, о чем я думаю.

— Скорее всего. В той мере, в какой она что-то знает.

— Что ты думаешь об этом парне? — хотела знать Миранда.

У нее были свои мысли, я уверен, и она просто хотела сопоставить свои с моими.

— Честно говоря, не знаю. Думаю, тот факт, что он был там в день приезда Ньютона, имеет значение. Думаю, стоит обратить внимание на тот факт, что с тех пор его не видели.

— Ты думаешь, он может быть нашим преступником?

— Трудно сказать. Могу лишь сказать, что совпадение, когда он исчезает на следующий день после того, как найдена наша жертва, заслуживает расследования, верно? Независимо от того, регулярно он это делает или нет. В любом случае, сейчас нам не на что больше обратить внимание.

— Да, именно так я и думаю. Итак, что мы будем делать дальше?

— А что бы сделала ты? — спросил я, прекрасно зная, что именно. То же самое, что сделал бы я.

— Ну, если она не собирается нас впускать, то нет закона, запрещающего нам просто сидеть здесь и ждать, смотреть, кто придет?

— Да. Пора устроить слежку. Ты хочешь сходить за кофе, или это сделать мне?

— Есть где-нибудь местное кафе? — спросила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть.

— Да, "Старбакс" в двух кварталах отсюда. Заметил по дороге. Я принесу кофе, а ты сообщи в офис, что мы делаем и зачем.

Так мы и поступили. Я пошел за кофе - и обязательно посетил туалет, пока делал это; слежка - тяжелое испытание для мочевого пузыря и кишечника - а она сообщила об этом. Мы получили разрешение от капитана на три дня наблюдения, не больше. Трех дней будет достаточно, надеялся я.

Так мы просидели там остаток дня, и следующий, и следующий, и то, что мы увидели, было, мягко говоря, интересно.

Дебра Густав не шутила насчет клиентуры Эштона Полка. В первый же день мы стали свидетелями появления в его офисе четырех разных женщин из высшего общества. На следующий день, две из тех же женщин появились снова. Почему они не могли просто позвонить ему, мы не знали. Возможно, у них не было его номера. Кто когда-нибудь слышал о бухгалтере, который не хотел бы, чтобы ему звонили клиенты? Также появилась одна новая светская женщина, один светский парень, а на третий день - еще один. В основном, женщины. Интересно.

Это были люди, заслуживающие внимания, из тех, что устраивают балы дебютанток, любят благотворительные мероприятия, летают на зафрахтованных самолетах и используют фамилии людей в качестве идентификаторов. У всех них были деньги - как правило, старые деньги - и их семьи были основными в этом районе. Давно налаженный бизнес, политические связи, благотворительность. Мы явно недооценивали Полка и его дела. Мы размышляли о том, как получилось, что один бухгалтер выполнял работу для столь высокопоставленных лиц. Мы не видели, чтобы другие сотрудники офиса приходили или уходили, если не считать Дебры Густав, которая заметила нас на третий день и сузила глаза, переходя дорогу к офису. Она знала, что мы там делаем.

Ребята из офиса выясняли для нас биографию Полка, и пока нашли только его веб-сайт, где ни разу не упоминалось о ком-то еще из практики.

Но, безусловно, самый интересный посетитель появился на третий день. Крупный джентльмен, хорошо нам знакомый.

Я читал. Да, читал. Реальность слежки такова, что это чертовски скучно, и если вы оба пытаетесь все время смотреть, то в конце концов, ваше внимание начинает блуждать. Так что мы делали так: час в работе, час в перерыве, меняя, кто смотрит, а в перерыве вы присутствуете, но занимаетесь чем-то другим. Это чудесным образом повлияло на нашу способность сохранять концентрацию на задаче. Я читал книгу "Когда мы были женаты" на своем Kindle, когда Миранда вдруг подтолкнула меня и кивнула на дверь в офис Полка.

— Это... — начала спрашивать она.

— Счастливчик Тайрон, как я живу и дышу, — перебил я.

Миранда быстро подняла выданный отделом зеркальный фотоаппарат Canon Rebel с дальним зумом и начала щелкать, как мы делали это для всех людей, которые появлялись в офисе Полка.

Счастливчик Тайрон был "мускулами" Мейси Филлипса, нашего местного мафиози. Он был гораздо более искушенным, чем обычные мускулы. Образованный, хорошо одетый, красноречивый, но, тем не менее, злобный и легко выходящий из себя. Его появление заставило нас резко напрячься и обратить внимание. Это было важно.

Ранее мы уже привлекали Тайрона по нескольким пунктам обвинения в нанесении тяжких телесных повреждений, нападении и так далее. Его алиби не было обычным "я был на игре в покер". Нет, он был в чертовой Опере или на балете. Этот человек был таким же скользким, как и его босс, и таким же мерзким.

Мы подождали, пока он вошел в офис, и не прошло и семи минут, как он вышел, выглядя не очень довольным.

Я выскочил из машины и направился в офис, просто чтобы убедиться, что с Деброй Густав все в порядке. Когда Счастливчик Тайрон был несчастлив, люди вокруг него, как правило, тоже становились несчастливыми, только их несчастья часто требовали медицинской помощи.

Я вошел в кабинет, и она была там, целая и невредимая. Потрясена, конечно, но невредима. И определенно не рада меня видеть. Так что ничего нового.

Подойдя, я протянул ладони в знак мира.

— Не ищу неприятностей, просто хочу убедиться, что с вами все в порядке. От Полка по-прежнему ничего не слышно?

Она просто посмотрела на меня и покачала головой.

— Я все понял. Я пойду. Он часто сюда заходит? — спросил я, собираясь уходить.

— Нет, не часто. Думаю, он тоже ищет мистера Полка. Непривычно, что он так долго не выходит на связь.

— Хм... — сказал я, а потом просто ушел.

Дебра Густав взяла себя в руки и смотрела на меня так, будто я был проблемой. Мне не нужны были жалобы на домогательства, так что осторожность была лучшей частью доблести. Она была в порядке, и это то, что мне действительно было нужно знать. К тому же у меня было кое-что еще.

Я вернулся к машине и забрался внутрь.

—С ней все в порядке. Думаю, он был немного грубоват с ней, но она в порядке. Я узнал от нее, что он здесь не в первый раз, так что у него есть определенные отношения с Полком, что придает всему этому другой оттенок. Что бы здесь ни происходило, это нехорошо.

— Хочешь подумать?

Я посмотрел на часы. Четыре пятнадцать.

— Да, давай вернемся в офис и посмотрим, не раскопали ли наши ребята еще что-нибудь на Полка, например, номер телефона. Что-то мне подсказывает, что мы уже получили все, что могли, сидя здесь.

Мы вернулись в офис и устроились в комнате для совещаний, ожидая, когда появятся люди в форме, которых мы попросили проверить Полка, и угощаясь черствой датской выпечкой, все еще остававшейся там с утра.

Они появились через пятнадцать минут. Патрульный Винс Дорси руководил их маленькой группой. Строго говоря, мы не должны были просто брать этих парней для выполнения черновой работы, но они хотели помочь - они видели в этом "Легкий детектив" и были только рады сделать это. Я рано усвоил, что в расследованиях все чувствуют себя причастными к делу. Патрульные парни помогают тебе, и ты никогда не знаешь, откуда может появиться следующая зацепка. Будучи сам таким, я знал их точку зрения на вещи. Попросите вежливо, и они сами придут на помощь. Закажите их, и удачи вам в том, чтобы получить от них больше, чем самый минимум.

Я сидел на краю стола, доедая датскую выпечку и гадая, простит ли меня когда-нибудь мой желудок. Засады никогда не идут на пользу ни талии, ни здоровью. Миранда сидела на стуле рядом со мной и просматривала фотографии людей, посетивших офис Полка.

— Привет, Винс. Что у вас есть для меня?

У Винса было кислое выражение лица, так что это было нехорошо, что бы это ни было.

— Боюсь, не очень много, босс. Мы уверены, что этот парень в чем-то замешан, потому что он призрак.

— О, он точно замешан. До самых потных подмышек, без сомнения.

Я кивнул Миранде, которая, пока я набивал себе рот, сняла снимки с камеры, перенесла их на свой ноутбук и сейчас настраивала проекционную систему, чтобы показать то, что мы получили.

— Взгляните на это. Посмотрите, кто появился в офисе Полка.

На экране появилось изображение входящего в дверь Счастливчика Тайрона, раздался медленный свист Дорси и еще трех парней, вошедших следом за ним. Тайрон был хорошо известен всем им, как и всем копам в городах-спутниках, учитывая его склонность к насилию и бесчинствам.

— Да. Кто-нибудь хочет поспорить, что это совпадение? Если да, то у меня есть мост, который вы, возможно, захотите купить?

На мгновение воцарилась ошеломленная тишина, затем я спросил Дорси:

— Итак, что у вас есть?

Винс посмотрел на папку, которую держал в руках, а затем ответил, глядя на меня:

— Одним словом, не очень.

Я удержался, чтобы не сказать ему, что "не очень" - это два слова.

— Итак, верно. Не смог найти его ни на Facebook, ни в Twitter, ни в других социальных сетях. Его сайт есть, и у нас есть его адрес электронной почты, Gmail, но только номер телефона офиса. Мы не смогли найти ни одного упоминания о нем в Интернете. Он упоминается в нескольких блогах местных богатых и знаменитых, в паре рекомендаций, и больше ничего. Мы обнаружили, что 25 лет назад он окончил колледж Конкордия по специальности "бухгалтерский учет" и вот уже 23 года является лицензированным бухгалтером. Адрес на его лицензии - это его нынешний офис, и так было последние 15 лет.

Я кивнул. Казалось, что сейчас все в порядке.

— Но вот в чем дело. Мы не можем найти водительские права, не можем найти регистрацию избирателей, нет судимостей, и нет действующего паспорта. У него был паспорт, срок действия которого истек почти 15 лет назад, но он никогда его не продлевал. Мы не можем найти ни одного гребаного домашнего адреса, ради всего святого. Этот парень - практически, призрак. От него почти не осталось и следа. Мы даже не можем найти его фотографию. В ежегоднике колледжа он был одним из тех, у кого была пустая фотография. И он такой и есть - пустая фотография.

Это было интересно. Вопрос "Кто этот парень?" был у всех на устах. С каждой минутой он все больше и больше походил на нашего преступника. Я взглянул на Миранду, которая своим выражением лица выразила всеобщий интерес.

— Но у нас есть записи за пять лет о том, что он платит местные налоги. Конечно, мы не можем получить федеральные записи без ордера, но у нас есть "друг" в налоговом департаменте штата. И хотя мы не можем увидеть эти налоги, мы знаем, что они существуют.

Он изобразил пальцами слово "друг". Я не сомневался, что этот "друг" - женщина. Винс Дорси чертовски ловко управлялся с противоположным полом.

Я на секунду зажевал внутреннюю часть рта. Миранда спросила очевидное:

— Мы знаем, действительно ли его контора подает налоги за других людей? То есть делает то, что должна?

Это был резонный вопрос: было ли это просто прикрытием? Если он подавал налоги не менее пяти лет, то это был большой срок для прикрытия, если это было именно так. Если же он оформлял налоги на других людей, то да, скорее всего, он не был шпионом. Как правило, у шпионов прикрытие получше, оно выдерживает более тщательную проверку, чем это.

Винс ответил ей:

— Мы не знаем. Я и не думал спрашивать. Я не уверен, что наш источник рассказал бы мне, даже если бы мог. Это был риск - рассказать нам даже это. Это не то, что мы можем знать официально.

— Официально или нет, но это хороший факт, чтобы знать. Спасибо, Винс, — сказал я, — у кого-нибудь еще есть что-нибудь?

Похоже, ни у кого, так что пора заканчивать.

— Итак, нам не так уж много осталось. Винс, ты можешь организовать несколько своих ребят, чтобы они обошли вокруг офисов Ньютона и Полка? А также в районе дома Ньютона? Все как обычно: знаете ли вы этого человека, если да, то что вы знаете; слышали ли вы что-нибудь необычное, все основные вопросы. Посмотрите, не удастся ли вам сделать это за пару дней. Также неплохо было бы поглубже изучить секретаршу Полка, некую Дебру Густав. Посмотрим, какую биографию мы сможем на нее найти. А пока мы с Мирандой посовещаемся и посмотрим, какие направления наиболее перспективны для дальнейшей работы.

Когда все ушли, Миранда насмешливо спросила:

— Перспективные направления? У нас тут не простачки. У нас ничего нет - на месте преступления нет ничего, что можно было бы проверить, Полк не явился, и мы не получим ордер на то, что у нас есть сейчас. Что ты предлагаешь предпринять?

— Ну... да, у нас не так много. Думаю, нам все же стоит попытаться получить ордер, хотя бы для того, чтобы связаться с телефонными компаниями и выяснить, не можем ли мы узнать номер телефона этого парня. Я бы сказал, давай пригласим Густав на беседу, немного припугнем ее, посмотрим, не сможем ли мы заставить ее отдать его номер, но я подозреваю, что она обратится к адвокату, и, как только она это сделает, мы больше ничего не добьемся. Наверное, пока не стоит этого делать, чтобы просто получить номер.

Миранда кивнула в знак согласия:

— Значит, остается клиентура?

— Да, к этому я и шел. Думаю, нам нужно немного пошуршать в их клетках, посмотреть, что здесь происходит. То есть, это вопрос, верно? Зачем этим людям из высшего общества пользоваться услугами какого-то безымянного бухгалтера, когда у них целая армия бухгалтеров, юристов и бог знает кого еще на подхвате? У большинства из них есть крупные компании, которыми они владеют или управляют, почему они не пользуются их услугами? Какие у них отношения с Полк? И более того, знает ли кто-нибудь из них, где он и почему, или имеет его прямой номер? Стоит проверить, верно?

— Да, думаю, стоит. Нам все равно больше нечего делать. Завтра первым делом? — согласилась она.

— Я приду пораньше, проинформирую капитана, а потом мы сможем осмотреть несколько особняков. — Я ухмыльнулся.

Я никогда не ухмылялся. Понятия не имею, почему я это сделал.

Мы расстались на целый день, и я отправился домой, позвонив по дороге Клариссе и получив ее согласие на китайскую еду на ужин.

Мы провели приятный вечер, а потом, поскольку звезды сошлись, занялись грязными делами. Что было приятно.

На следующий день я пришел пораньше и застал капитана в момент его прихода. Я рассказал ему о том, что мы видели - о Счастливчике Тайроне - и о том, что мы узнали, а это было не так уж много, а затем сообщил ему о наших дальнейших действиях.

И тут появилась Миранда, выглядевшая очень похмельной и пившая кофе так, словно он вышел из моды. На мой вопрос мне ответили: "Это была ночь", и она очень надеялась, что счастливица позвонит ей снова. Почувствовав себя немного человечнее после трех чашек, мы загрузились в машину и отправились к первой из наших светских дам.

Это был интересный день, но, честно говоря, он не сильно продвинул наше расследование. Хотя, признаться, иногда отсутствие чего-либо уже само по себе является данными. Практически, все опросы проходили по одной и той же схеме, и ближе к полудню стало ясно, что кое-кто из этих женщин уже обзванивал друг друга, и некоторые были готовы к встрече с нами.

Первый опрос Дороти Хэмилл задал тон всему дню. Мы подошли к парадной двери ее довольно большого особняка - из тех, к которым ведет подъездная дорога, где дом не видно с дороги.

Мы позвонили в колокольчик, какой-то слуга открыл дверь, и нас провели в гостиную, где мы уселись, стараясь не испачкать французские стулья Людовика XIV - или как их там - своими задницами. Затем к нам влетела хозяйка дома, от которой веяло духами, шифоном и надменностью, уселась и спросила, чем она может нам помочь. Мы назвали себя, и бум, мы получили все ее внимание, и было видно, что она нервничает. Это было не так уж удивительно: высокопоставленные особы обычно не общаются с таким плебсом, как мы, а когда им приходится это делать, то, если хорошенько поискать, в шкафу обычно оказывается полно скелетов.

— Миссис Хэмилл? Я Джон Талли, а это мой партнер, Миранда Фолкнер. Мы хотели бы занять немного вашего времени, чтобы обсудить несколько вопросов. Хочу уточнить, что вы ни в коем случае, ни в чем не подозреваетесь. Я хочу заверить вас в этом. Мы просто думаем, что вы могли бы помочь нам в деле, которое мы расследуем. Можем ли мы задать вам несколько вопросов?

Дороти трепетала длинными ресницами, глядя на меня. Она была блондинкой и выглядела так, словно только что вышла из детективного фильма 1940-х годов в роли роковой женщины. Светлые роскошные волосы, блестящие, много тела, хороший макияж, талия, которую я мог бы обхватить руками, если бы обнял ее, длинные ноги, 4-дюймовые каблуки, длинное платье и шифоновый шейный платок. Деньги, воспитание, ожидания и отношение.

— Мне, ведь, не понадобится адвокат, не так ли? — спросила она с тревогой, задыхаясь и шмыгая носом.

Я взглянул на Миранду, которая пыталась сдержать улыбку.

— Нет, мэм, не понадобится. Если вы хотите, мы можем сделать и это. Но нет, он вам не понадобится.

У меня возникло искушение пошутить насчет "пока", но здесь это не прокатило бы.

— Что я могу сделать для вас, офицеры? Могу я предложить вам кофе? У нас тут есть кое-что вкусное?

— Спасибо, но нет, — возразил я, в очередной раз осознав, что в разговоре с женщиной веду я.

— Чем я могу вам помочь? — поинтересовалась она.

Она заметно напряглась, перебирая в уме, для чего мы могли бы прийти. Что угодно, от штрафов за парковку до неизвестно чего.

— Вообще-то, это связано с вашим бухгалтером? Эштон Полк. Он, ведь, ваш бухгалтер, не так ли?

Я достал свой карманный блокнот и смотрел на него, как будто читал с него. Это старый трюк: заставьте их поверить, что вы уже знаете ответ, что вы получили его из другого источника, и они с большей вероятностью скажут вам правду. А затем расскажите о других вещах, которые, по их мнению, вы уже знаете.

Она очень заметно занервничала при этом. Без сомнения, мы задели нерв.

— Ну да. Да, так и есть.

Если это так, то он не единственное, чем он был, это было ясно. Может быть, он какой-то любовник на стороне? Неужели наш собеседник - Казанова?

— Могу я узнать, когда вы видели его в последний раз?

Она посмотрела направо - это указывало на то, что она сканирует память, а не пытается что-то придумать. Обычно люди смотрят вверх и влево, когда строят ложь.

— Это было пару недель назад. Пару дней назад я заходила к нему в офис, чтобы поговорить о деле, которое находится у нас на рассмотрении. Но его там не было. Нет, последний раз это было две недели назад. В четверг. В этот день я покупаю новые цветы для дома.

Я поверил ей и взглянул на Миранду, по выражению лица которой было понятно, что она тоже верит.

— Могу я спросить, почему он ваш бухгалтер? Ведь, ваш муж руководит крупной компанией, у них несколько филиалов, не так ли? Управление отелями или что-то в этом роде? Конечно, у них есть бухгалтеры, которые могли бы справиться с этим? Зачем такая мелкая фирма, как у него?

Вот тут-то ей стало совсем не по себе, и она начала заикаться в ответ, который никак нельзя было назвать ответом. В конце концов, она резко сказала:

— Мы с мужем по налоговым соображениям подаем документы отдельно. У меня есть благотворительность, и он предпочитает, чтобы я не засоряла его декларацию, поэтому я пользуюсь услугами мистера Полка. Его очень рекомендуют, и он отлично справляется со своей работой.

Я кивнул, когда она сказала это, как будто полностью понимал ее. Однако я чую запах дерьма, а в комнате сейчас пахло скотом.

— Могу я спросить, кто его рекомендовал? — неожиданно вмешалась Миранда.

Умный вопрос, но я о нем не подумал.

— Простите? — спросила Дороти, несколько смущенная.

Она определенно все еще была потрясена нашим вопросом, это было ясно.

— Кто рассказал вам о нем?

— О, это была Трейси. Трейси Майлз. Она входит в благотворительный совет Женского института. Думаю, это была она. Э-э, да, я почти уверена.

Мы с Мирандой обменялись взглядами: она была одной из тех женщин, которых мы видели в офисе Полка в последний день нашей слежки. Этот факт мы рассмотрим позже. Визит к ней был запланирован на завтра.

— Могу я спросить, что вы с ним собирались обсудить два дня назад? — спросил я.

Дороти перевела взгляд на меня, и я увидел, что она мучается, что сказать.

— Я.... я думаю. Нет, думаю, нет. Думаю, это личное. Простите, офицеры, но я не понимаю, зачем вам это нужно знать, — в конце концов, заикаясь, произнесла она.

Я кивнул, соглашаясь. Я не мог заставить ее рассказать мне, но я готов был поставить большую сумму денег на то, что она так нервничала именно из-за содержания этой встречи.

— Понятно. Ну, конечно, это ваше право. Простите, если я был дерзок, — сказал я.

Дерзко - это было отличное слово для таких людей. Оно полностью подтверждало их взгляды на положение людей в жизни и успокаивало их, поскольку я это признавал. Я пожал плечами:

— Это вещи, которые я должен спрашивать, как детектив. Уверен, вы понимаете.

Я извиняюще развел руками. Теперь, если говорить начистоту, мне было абсолютно наплевать, что она думает о моей линии опроса. Ее суждения обо мне и о том, как я выполняю свою работу, мне совершенно безразличны. Я просто подготавливал сцену, чтобы, если позже состоится более подробный опрос - если нам действительно нужно будет что-то из нее вытянуть - я мог сыграть хорошего полицейского. Я уже извинился и возвысил ее положение, так что она будет чувствовать себя более предрасположенной дать мне что-то, чем Миранде, и Миранда точно знала, что я делаю - мы делали это много раз в прошлом.

К этому моменту мы уже все спросили, что могли. Дороти была готова к тому, чтобы мы ушли, это было очевидно, и если мы останемся, это только заставит ее все больше и больше обороняться, пока она не прикажет нам уйти, и в этот момент мы потеряем всю добрую волю, которую могли бы иметь. Никогда не помешает быть готовым к будущему.

Мы с Мирандой поднялись и ушли, поблагодарив ее за то, что она соизволила потратить свое драгоценное время на таких ничтожных служащих, как мы, и за то, что она оказала нам услугу. Это мастерство - изображать должную благодарность, но не угодливость.

Мы сидели в машине, обсуждая все это, и оба согласились, что в Дании что-то прогнило. Что-то происходило с Дороти Хэмилл и Эштоном Полком, какая-то ситуация с зависимостью, что-то удерживало ее, и Миранда отметила, что не удивится, если мы получим такую же реакцию от других людей, с которыми нам предстояло встретиться.

Миранда была права. У всех были одинаковые манеры поведения и реакции. Некоторые больше беспокоились о том, что может подумать их супруг. Одна из них отослала нас, потому что там был ее муж, и попросила прийти позже во второй половине дня.

Мы провели три дня, опрашивая этих людей, и получили от всех них одинаковые ответы. В том числе и от двух мужчин, которые были, по сути, трофейными мужьями. По некоторым из них было видно, что они были подготовлены к нашим вопросам - очевидно, клуб серебряных ложек шептался за нашими спинами.

Да, примерно, такой же результат был у всех, кроме Трейси Майлз. Ее мы приберегли напоследок. Теперь она была интересна. Она была интересна не с точки зрения "эй, это поможет нам в нашем деле". Она была интересна тем, что демонстрировала поведение, противоположное всем остальным.

Она просто стояла и ухмылялась, глядя на нас все это время, ее врожденный комплекс превосходства проявлялся и вытекал наружу снова и снова. Нам пришлось стоять у служебного входа, сбоку от дома. Внутрь нас не пригласили. Нам не предложили угощения. Она сделала все возможное, чтобы мы поняли, что нам не рады. Когда мы пришли, она явно только что приняла душ и была одета в обтягивающие черные брюки с сеточкой, которые сейчас в моде. Она также сушила волосы и продолжала это делать, разговаривая с нами, показывая, что именно она думает о нашей важности.

На каждый вопрос ответ был либо "нет", либо "зачем вам это знать?", а дважды даже презрительный смех. Мы получили ответ: "Если вы думаете, что я собираюсь вам что-то рассказать, подумайте еще раз. Вам не нужно это знать, а мне уж точно не нужно вам рассказывать".

Мы с Мирандой были расстроены, и я даже пошел на "легкую угрозу", как мы это называем, сказав:

— Мэм, я понимаю, что вы не хотите с нами разговаривать, как насчет того, чтобы мы прямо сейчас поехали в участок, а вы там выпьете дрянной кофе и откажетесь с нами разговаривать? — что часто срабатывает, особенно на светских личностях, которые совершенно не хотят, чтобы их видели в полицейской машине, едущей в участок.

Языки, в конце концов, будут болтать.

Но эта просто уставилась на меня, снова рассмеялась, а потом сказала:

—Мой адвокат будет там еще до того, как мы приедем, и после того, как она с тобой закончит, ты не сможешь ко мне подойти несколько месяцев. Я бы подала на тебя иск о домогательствах меньше чем за день.

К сожалению, она была права. Это была угроза без зубов, так что мы не стали бы этого делать.

В конце концов, она демонстративно посмотрела на часы и сказала:

— Как бы мне ни нравилось игнорировать ваши вопросы, у меня есть дела, так что не нарушайте скоростной режим, когда будете уезжать, — а затем захлопнула дверь перед нашим носом.

Это было интересно. Раздраженно и грубо, конечно, но и интересно.

По дороге в участок, мы посовещались в машине.

— Как ты думаешь, что это было? — спросил я Миранду, которая, как я мог убедиться, была в ярости от такого вопиющего неуважения.

— Ну, она, конечно, хорошо играет роль Избалованной Богатой Девочки, — ответила Миранда, тщательно подбирая слова, — но это было нечто большее. В ней была бравада, но ради чего? Некому было наблюдать, как она ставит нас на место. Я думаю, она каким-то образом замешана в этом. Понятия не имею как, но она замешана. Я ставлю на это деньги.

Я согласился и кивнул.

— Думаю, ты права. Но, как мы знаем, теоретизировать, пока у нас нет больше доказательств и данных - это преступление с большой буквы.

Миранда рассмеялась и наконец-то немного расслабилась.

— Окей, Шерлок, — сказала она, давая понять, что поняла, о чем идет речь.

Мы проговорили всю дорогу до участка, а когда приехали туда, нас уже ждал капитан.

— Сообщите мне последние новости. Мне задают вопросы, — открыл он дверь.

Он был отличным парнем, но при этом сразу перешел к делу. Мне стало интересно, как он играет в гольф. Видит Бог, я не умею и не хочу в него играть и не знаю, каким ножом пользоваться при разделке рыбы. Он был капитаном, а я - нет, хотя он постоянно подбадривал меня, чтобы я пошел на это, сдал экзамены. Он мог общаться с людьми, которых я мысленно оценивал либо на предмет смирительной рубашки, либо на предмет вытрезвителя. К тому же мое чувство справедливости не всегда совпадает с определением справедливости в законе. Хорошо, что капитан, когда может, помогает мне в этом.

Я кивнул Миранде, и она начала рассказывать о том, что мы узнали на данный момент. Или, более того, что мы не узнали. В конце - а это было недолго - капитан кивнул, задумался на мгновение, а затем сказал просто:

— Шантаж, мошенничество?

Несмотря на то что я сказал в машине, у нас действительно были некоторые возможные теории.

— Ну, очевидно, есть какая-то связь между всеми этими людьми из высшего общества, которых мы видим приходящими и уходящими. И я, честно говоря, не думаю, что это из-за налогов. Заметьте, никто из этих людей не является кормильцем - конечно, у некоторых из них есть старые деньги, которые супруги с успехом используют для увеличения состояния бизнеса и всего остального, но никто из них не работает. Им всем есть что терять в плане восприятия своего положения. Последняя, Трейси Майлз, как-то запуталась, но мы пока не знаем, как именно. Думаю, у этого Эштона есть что-то на них. Возможно, какой-то общий секрет. Мы предположили, что, возможно, он чей-то любовник или отец незаконнорожденного ребенка, но это не совсем подходит для всех них. Возможно, у него было что-то и на Ньютона, хотя что именно, я не берусь предположить, а Ньютон не захотел ввязываться в ту схему, которую задумал Полк, и Полк его убрал. Или поручил это сделать Счастливчику Тайрону. Это кажется правдоподобным. Хотя, на самом деле, это может быть множество вещей. Единственное, что мы можем сказать наверняка - это то, что что-то связывает этих людей, и это что-то вполне может быть смертью вместо налогов.

Миранда кивнула.

— Да, здесь точно что-то есть, босс.

— Хорошо, я согласен, — сказал капитан, снова обдумывая сказанное. — Значит, мы считаем Полка виновным в убийстве Ньютона?

Я пожал плечами.

— Это соответствует тому, что мы знаем на данный момент, но на самом деле мы знаем не так уж много.

— Да, — согласился он, сдвигая очки на нос. — Итак, каковы ваши дальнейшие действия?

— Ну, — сказал я, чувствуя себя неловко, — мы вроде как надеялись, что сможем выбить ордер у дружелюбного судьи? Перевернуть рабочее место Полка? Посмотрим, что мы сможем найти?

Я взглянул на Миранду: мы не ожидали, что капитан согласится на это. У нас не было ничего, кроме косвенных улик, да и те были скудными. Полк ненароком сделал что-то умное. У нас не было никаких родственных связей, никаких родственников, которых мы могли бы найти. Его не было уже почти неделю, мы звонили Дебре Густав каждый рабочий день, спрашивали, выходил ли Полк на связь, и каждый день получали "нет" - но никто так и не объявил его в розыск. Мы не можем донести факт его пропажи до судьи, потому что, насколько мы знали, он был в длительном отпуске и просто никому не сказал. Поскольку никто не заявлял о его пропаже, официально он не считался пропавшим без вести. Если он и был в отпуске, то только на территории США - у него не было действующего паспорта, по крайней мере, такого, который мы смогли бы найти. У нас просто не было достаточных оснований, чтобы убедить судью в необходимости прослушки его рабочего телефона или обыска его офиса, и мы это знали, но мы должны были попросить, потому что других зацепок у нас не было.

Капитан сухо рассмеялся:

— Да, я так не думаю. Любой судья отменит этот ордер, и вы знаете, что потом они будут рассматривать любой другой ордер более жестко.

Это была правда - мы видели, как это происходит. Если отклонить один ордер, то, если предъявить им другой, даже с большим количеством доказательств, и к тому же тому же судье, они зачастую расценивали это скорее, как домогательство, чем как закон.

Я пожал плечами, обращаясь и к капитану, и к Миранде:

— Надо было попробовать.

— Что у вас еще есть? — прямо спросил капитан.

— Мы еще немного изучаем секретаршу, собираемся еще раз просмотреть телефон Ньютона, может, мы что-то упустили. Еще раз поговорим с женой. Проследим наши следы.

Реальность такова, что Ньютон совершил нечто настолько вопиющее, что кто-то хотел его смерти. Где-то должны были быть доказательства этого. Нам просто нужно было начать все сначала, копнуть глубже, посмотреть на то, что мы знали лучше.

— Ладно, если понадобится что-то еще, зовите.

На этом все и закончилось.

Следующие пару дней мы, в основном, работали над другим делом, а после этого занимались всем, о чем упоминали. Утром я снова просмотрел телефон Ньютона, свежим взглядом изучая все, что там было. Миранда сделала то же самое во второй половине дня, а затем мы сравнили записи. У нас было не так много нового. Было несколько разговоров в Snapchat, которые стоило посмотреть, с кем он общался, просто чтобы прояснить отношения, но не более того.

Мы получили результаты проверки офиса Ньютона и района его проживания. Я выиграл в неофициальном пуле по количеству ответов "Он был таким тихим и держался особняком", которые мы получили от соседей - двенадцать. У нас в отделе так принято. Ничего особенного из этого не вышло: ни сочных разоблачений, ни семейных разборок на улицах, ни поздних ночных визитов или чего-то подобного. Видит Бог, в том районе было много народу. Если бы было что узнать, они бы рассказали нашим ребятам.

Мы присмотрелись к его дому, он был довольно милым и стоил немного. У него дела шли лучше, чем у большинства одиноких людей, занимающихся операциями на потребительском рынке, чтобы позволить себе это, и не похоже, что миссис Ньютон работала. Нам сказали, что она принесла в брак немного денег, но я все равно попросил отдел криминалистики проверить это. Здесь мы определенно хватались за соломинку. Пока я расспрашивал их, мне пришло в голову, что лучше бы я расспросил Клариссу - это было как раз в ее духе.

Мы также сходили на встречу с Кэролайн Ньютон. Она была в полном трауре, одета в черное и накрашена очень бледно. Мы еще раз все обсудили, и она не смогла рассказать нам ничего больше, чем уже рассказала. Нет явных врагов, нет, она мало что знала о его клиентской базе. Нет, она никогда не слышала имени Эштон Полк. Нет, поразмыслив, она не увидела ничего тревожного или необычного в его поведении. Правда, она отметила, что он много работал и ездил на конференции, чтобы узнать об изменениях в налоговом кодексе, чаще, чем можно было бы подумать, так что он был рядом не так часто, как ей хотелось бы. И это заявление, надо сказать, эхом отозвалось в моем мозгу.

Один допрос мы сделали в тот же день, когда ходили на встречу с Кэролайн Ньютон, которое я предложил в тот же момент, а Миранда, услышав его, решила, что мы должны это сделать. Мы отправились на встречу с Мейси Филлипс. Учитывая, что его мальчика видели в гостях у Эштона Полка, мы решили, что он сможет пролить свет на причину. Иногда в таких ситуациях при разговоре с людьми вроде Филлипса они выдавали не только то, о чем умалчивали, но и то, о чем говорили.

Он традиционно работал в офисе, расположенном над тем, что сейчас является кофейней, но в свое время это была кофейня, в которой легко говорили о запрете (имеется в виду времена "сухого закона"). Его основной деятельностью было строительство, и он построил пару кварталов к востоку от города, которые по понятным причинам продавались, в основном, как инвестиции для иногородних, а не для местных покупателей жилья.

Мы отправились к нему. Мы не договаривались о встрече: Мейси Филлипс не любил назначать встречи.

Когда мы пришли, в холле сидело несколько его парней. Они знали, кто мы, а мы знали, кто они, и со всех сторон чувствовалось напряжение.

— Хочу увидеть Филипса, — сказал я первому головорезу, вставшему у меня на пути.

— Я посмотрю, захочет ли босс видеть тебя, — ответил он, глядя на меня сверху вниз.

Должно быть, в нем было шесть футов четыре дюйма (193 см), если не считать одного дюйма.

Он вернулся через несколько мгновений, а мы с Мирандой просто стояли, глядя друг на друга и стараясь не замечать внезапного, но пытающегося быть скрытым интереса со стороны всех остальных в вестибюле здания.

— Поднимайтесь, — пробурчал он, указывая большим пальцем на лестницу позади себя.

Я бросил взгляд на Миранду, и мы начали подниматься по лестнице.

В офисе Мейси Филлипс царил беспорядок. Повсюду валялись бумаги, на стенах висели карты с булавками, на полу лежали папки, а вдоль одной стены стояло несколько брусков 2x4 (50х100 мм) и рулетка. Его стол был переполнен, а сам он сидел, откинувшись на спинку большого кожаного кресла. Я подумал, что если бы мы покопались в ящиках у другой стены, то нашли бы тело Джимми Хоффы (американский профсоюзный лидер, неожиданно исчезнувший в 1975 году при невыясненных обстоятельствах) - похоже, они пролежали там так долго.

Все было очень аккуратно сделано, чтобы выглядеть так, будто здесь действительно велись строительные работы. Как будто.

Филлипс попыхивал новой сигарой, очевидно, только что обрезанной, вероятно, для нашего удовольствия. Я заметил, что это была Cohiba, с характерной желтой полосой на ней. Вообще-то это не совсем законно, поскольку сигара была кубинской, но что ж. Я не собирался арестовывать его за это. Это было типично для него - задирать нос перед нами. Наверное, у него была целая коробка, набитая ими как раз для таких случаев. Мне было интересно, откуда он их берет и могу ли я подключиться к этому поставщику.

— Так-так, чем мы можем помочь лучшим жителям Миннеаполиса? Дайте угадаю, Эштон Полк?

Он спустил ноги со стола и сел.

— Я прав, детектив Талли? Да, детектив Фолкнер?

Дело в том, что он был прав, но я не собирался следовать его примеру.

— Что вы можете рассказать нам об Эштоне Полке, мистер Филлипс? Ваш человек был замечен в его офисе. Какие у вас были отношения?

Филлипс сунул в рот сигару и сделал глубокую затяжку.

— А-а-а, как же я люблю хорошую кубинскую сигару. Могу я предложить вам одну, мистер Талли? Или вам, мисс Фолкнер? Я понимаю, что вы, возможно, не знаете, что делать с таким длинным цилиндром, но я могу вас научить.

Очень тонкий намек на сексуальность Миранды просто отскочил от нее. К счастью, у нее был иммунитет к подобным вещам. Она все это слышала, видела и игнорировала.

— Спасибо, но для того, чтобы заинтересовать меня, мистер Филлипс, потребуется более длинный и жесткий цилиндр, чем все, что у вас есть, — ответила она.

— О, она мне нравится! — воскликнул Филлипс, искренне смеясь. — Гораздо лучше, чем предыдущий, мистер Талли. Скажите, что с ним случилось?

Мой предыдущий напарник ушел из полиции с двумя переломами ног и руки. Он так и не сказал нам, кто это сделал, но мы решили, что это было сделано по приказу Филлипса. Он подобрался слишком близко, расследуя старое дело в свободное от работы время. Что-то связанное с отцом Филлипса, насколько я смог из него вытянуть. У них была старая кровная вражда. Бретт, конечно, был не лучшим партнером, и я не очень огорчился, когда он ушел, но он не заслуживал тех побоев, которые получил. Конечно, у Мэйси Филипса было идеальное алиби, когда мы говорили с ним о его передвижениях в тот день. В тот день он играл в гольф с мэром. Мэром, черт возьми.

Я просто уставился на Филипса, не сразу ответив.

— Могу я спросить, чем именно вас заинтересовал Эштон Полк? — сказал, в конце концов, Филлипс, выпустив кольцо дыма и не сводя с меня глаз.

В его глазах появился блеск, который я с превеликим удовольствием стер бы.

— Вы можете спрашивать, мистер Филлипс, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — но я не обязан вам отвечать.

Филлипс пожал плечами.

— Неважно. Похоже, наш мистер Полк попрощался, и я хотел бы поговорить с ним как можно скорее. У нас есть кое-какие... совместные дела. Он ведет бухгалтерию по нескольким принадлежащим мне зданиям, и мне нужны от него кое-какие цифры.

Я взглянул на Миранду и увидел, что она ни на секунду не поверила в это, или, по крайней мере, не поверила в то, что на этом их отношения заканчиваются.

— Понятно, — сказал я. — Значит, у вас нет информации о его местонахождении?

— Нет, и я вижу, что у вас тоже, — ответил он, ухмыляясь. — Иначе вы бы не были здесь и не спрашивали меня, верно?

Я попробовал сделать выстрел в темноту.

— Вам о чем-нибудь говорит имя Сидни Ньютон, мистер Филлипс? — Я понятия не имею, имеет ли оно значение, но было бы интересно посмотреть на его реакцию.

Она была пустой. Веселье покинуло его лицо, но не сменилось ничем, кроме пустоты.

— Нет, а стоит ли?

— Я просто решил спросить. Еще один интересный человек.

Мы просто стояли и смотрели друг на друга в течение секунды, никто не говорил.

— Ну, как видите, я занятой человек, детективы. Вы можете посмотреть, как вам выйти.

Мы были свободны. Когда мы уходили, Филлипс сказал еще кое-что напоследок.

— О, если вы найдете его, передайте ему, что я его ищу? Спасибо.

Следующее утро я провел в суде, давая показания по старому делу, которое наконец-то дошло до суда. После обеда я взял выходной, пытаясь выполнить кое-какие дела, которые откладывал. Были домашние дела, поездки в "Хоум Депо" за дверными ручками и лампочками, замена масла в машинах моей и Клариссы и все остальное, что нужно делать, чтобы жить дальше.

В тот вечер я просто расслаблялся дома, уверенный в том, что добился прогресса в том дерьме, которое нужно делать, чтобы существовать в XXI веке, когда у нас действительно случился прорыв в этом деле.

Так часто бывает в делах. Вы не продвинулись вперед, зашли в тупик, возможно, вы знаете, что произошло, но не можете это доказать - такое случается чаще, чем вы думаете. Вы сидите сложа руки, пытаясь разобраться в деле. Найти подсказку. Восполнить недостающий фрагмент. Найти улику. Придумать новый способ увидеть то, что у вас уже есть, как все кусочки соединяются вместе. Или просто что-то происходит вне вашего контроля, и внезапно открываются новые возможности.

Так и случилось. Кларисса как раз открывала бутылку вина, чтобы выпить ее за ужином, когда мне позвонила Миранда. У нее тоже был выходной, и участок позвонил ей первой.

— Что случилось? — спросил я, глядя на бокал, который наливала мне Кларисса, и жестом попросил ее налить еще.

Она покачала головой, смеясь при этом.

— Эй, Джон. Получи это. Та маленькая секретарша в приемной Полка? Ее только что привезли. Ее поймали за рулем после того, как она провела день в баре. Видимо, какой-то добрый самаритянин позвонил, обеспокоенный тем, что она может быть пьяной за рулем. Ее остановил патрульный, провел тест на трезвость и остался недоволен результатами. У нее не горел задний фонарь, и он попросил заглянуть в багажник, и угадай, что он там нашел? Нет? Сто граммов марихуаны. Да. Теперь она в участке. Она пробудет там недолго, к утру ее выпустят, но когда они позвонили мне, поскольку знают, что она - лицо, представляющее интерес в нашем деле, я попросила их не говорить ей об этом. Сейчас она сидит в комнате для допросов и вот уже целый час тушится. Хочешь пойти и посмотреть, не расколется ли она, а, партнер?

Миранда была почти вне себя от радости. Такая возможность выпадает нечасто. Я тоже был счастлив.

— О, черт возьми, да. Кларисса? — сказал я, обращаясь к жене. — Держи вино со льдом, мне нужно бежать в офис. Мы как раз словили удачу.

— Это замечательно, дорогой, — улыбнулась она в ответ, искренне радуясь. — Я приготовлю себе ужин и оставлю немного в микроволновке для тебя, если ты задержишься, хорошо?

Моя жена. Всегда заботится обо мне.

Я схватил ключи и тяжелое пальто - на улице все еще было очень холодно - и поспешил в участок.

Когда я добрался туда, Миранда вышагивала взад-вперед возле комнаты для допросов. Дебра Густав находилась там уже два часа, и у нее был один перерыв на туалет.

— Кто ее забрал? — спросил я.

Это был вполне уместный вопрос, поскольку некоторые патрульные были добрее других. Если бы это был придурок, то у нее уже было бы плохое настроение, а не просто нервное.

— Хеннесси, — ответила Миранда.

А, патрульный Дерек Хеннесси. Он был интересным парнем. Он был возрожденным христианином, жил в чистоте, придерживался рыбной диеты и очень заботился о вечных душах всех людей, но больше всего в нем забавляло то, что он все еще хотел материться как раньше, как это делают моряки. Что-то случалось, и он хотел крикнуть "MotherFUCKER", как это делаете вы, но вместо этого получалось "FRACTALS!" (непереводимая игра слов) или там, где вы хотели сказать: "Этот парень - такой дерьмовый мудак", а он говорил: "Этот парень - такой тупоголовый". Те же фразы и интонации, только слова заменены. Остальным это было смешно. Когда он делал это у нас на виду, мы с Мирандой пытались разобрать слова, которые он хотел сказать, но заменил.

Однако Хеннесси был хорошим человеком, и поэтому она скорее нервничала, чем злилась.

Я остановился у кофейника, взял три порции кофе, сливки и сахар - понятия не имею, употребляет ли их Дебра или нет - и кивнул Миранде, которая сначала сунула мне под мышку папку с документами, пока брала одну из порций кофе, а потом открыла дверь, и мы вошли.

Дебра Густав была не в лучшей форме. Она была прикована наручниками к поручню на столе и явно находилась в бедственном положении. Глаза были опухшими, что свидетельствовало о слезах, и она ожидающе подняла голову, как только мы вошли, и ее глаза расширились, когда она увидела, кто это.

Я поставил кофе на стол, а затем сделал все как обычно - в комнатах для допросов постоянно велась запись, так что все, что от вас требовалось - это объявить, что происходит.

— Я Джон Талли, допросная комната номер два. Присутствую я, детектив Миранда Фолкнер и подозреваемая Дебра Густав. Время, — я взглянул на часы, — семь двенадцать вечера.

На самом деле нам не нужно было указывать ни время, ни дату: на записи стояло время и дата, но я все равно сделал это, просто чтобы было понятно.

Я сел напротив Дебры, посмотрел на нее, на наручники и взглянул на Миранду, чтобы узнать, есть ли у нее ключи. Она показала, что да, поэтому я просто спросил:

— Нам действительно нужны наручники?

Миранда скорчила мне гримасу, изображая плохого полицейского; это был проверенный временем спектакль, который мы играли не задумываясь. Затем она сняла наручники и отступила назад, прислонившись к двери позади меня. Дебра потерла запястья, явно радуясь тому, что ее не ограничивают, а затем кивнула на кофе.

— Это для меня? — спросила она.

— Да. Там есть сливки и сахар - не знаю, как вы их воспринимаете.

Она размешала сливки, но проигнорировала сахар - здоровая девочка!

Она сделала глоток и сморщила нос.

—Да, - усмехнулся я, - не очень вкусно. Наверное, уже давно там. Но все же лучше, чем ничего, а?

Она просто сидела, почти ссутулившись, потому что ее руки не лежали на столе, и смотрела на меня.

— Ну, мисс Густав. Вы, ведь, мисс, не так ли? Вы не указали супруга?

Она покачала головой.

— Что ж, Дебра, если можно вас так назвать. Похоже, вы попали в затруднительное положение. Давайте посмотрим. Офицер Хеннесси нашел в вашем багажнике почти сто граммов травы, а при досмотре вашей сумочки, когда вы приехали в участок, обнаружил там еще три косяка.

Я пролистал папку, отыскивая отчет об аресте, а затем посмотрел в ее слегка испуганные глаза. Хорошо. Мне это пригодится.

— То, что у меня в багажнике. Это не мое. Я никогда не видела этого раньше, — тут же запротестовала она слегка плаксивым тоном.

— Уверен, — пробормотал я, читая дальше отчет. — В таких ситуациях никто и никогда не видел.

— Послушайте, — быстро сказала она, — косяки, окей, это мои. Признаю это. Я выпила пару стаканчиков в баре за очень долгим обедом. Я была трезва. Но вещи в багажнике - я не имею к этому никакого отношения.

— Да. Точно, — согласился я с сарказмом. — Послушайте, Дебра, вещество в багажнике в сочетании с косяками в вашей сумочке, уже перешагнули магическую черту в сорок два грамма, что является намерением продать.

Закрыв папку, я посмотрел на нее. Я позволил ей немного помолчать, прежде чем продолжить:

— Вы понимаете, что за намерение продать. грозит максимальный штраф в десять тысяч и до пяти лет тюрьмы?

Я не стал упоминать, что шансов на то, что ее осудят за это, практически, нет. Для этого нужно слишком много времени и сил. Если бы она была известным дилером, тогда возможно. А для нее? Ни малейшего шанса.

Она почти всхлипнула в ответ:

— Но это не мое. Я никогда раньше этого не видела. Я признаю косяки, но это... зачем мне это? Развлекаться на досуге?

— Понятия не имею, Дебра. Намечается большая вечеринка? Другие друзья-секретари, которым нужен поставщик? Откуда мне знать? Но это было там, Дебра. От этого никуда не деться.

Это старый допросный прием - часто использовать имя собеседника. Это способствует установлению связи, и они чувствуют, что вы знаете их лучше, чем они вас.

— Что я должна сделать, чтобы вы поняли? Это - не мое. Я бы никогда этого не сделала. Спросите кого угодно! — она была немного взвинчена.

Пришло время нагнетать, а потом остужать. Пусть она хорошенько испугается, а потом увидит, что выход есть.

— Как бы то ни было, Дебра, у нас тут довольно простое дело. Окружной прокурор вполне может завести на вас дело. Год выборов и все такое.

Это была откровенная ложь. Дело в том, что ей действительно собирались сделать замечание, спросить, где она это взяла, и отпустить утром, как только появится ее судебный адвокат. Сто граммов кажется многовато, но это меньше четырех унций, а уличная стоимость - не больше штуки. За такое никто не сажает. Первое преступление, без судимости, ничего особенного, но сейчас она этого не знала, а я не собирался ей говорить, как и Миранда. Не совсем по-спортивному, но я коп из убойного отдела, расследующий убийство - справедливость здесь ни при чем.

— Но... — медленно добавил я, сцепив руки на столе перед собой. — У нас с окружным прокурором есть... взаимопонимание.

Это было правдой. У нынешнего окружного прокурора, Майкла Бабси, у его жены был двоюродный брат, у которого был сын, который, как мы слышали, был на пути к процветающей - хотя, скорее всего, короткой - карьере наркоторговца в одной из местных банд. Басби попросил меня, окольными путями, напугать парня. Я подумал и однажды взял его по какому-то сфабрикованному обвинению, отвез в тюрьму штата, получил разрешение губернатора показать ему все вокруг (губернатору эта идея понравилась: на одного человека меньше, чем в тюрьме), а потом отвез его в морг, где мы осмотрели несколько недавно ушедших в отставку бойцов банды.

Он все понял. Насколько я слышал, он служил в морской пехоте и прошел отбор в офицеры. Так что да, у нас с окружным прокурором было взаимопонимание. Он не собирался забрасывать меня делами, но обязательно выслушает, если я его попрошу, и дело в том, что это дело все равно не стоило того, чтобы тратить на него время, так что мне даже не пришлось бы тратить эту долговую расписку.

— Чего вы хотите? — ровным голосом спросила Дебра, глядя то на Миранду, то на меня, не зная, кого спросить.

— Ну, давайте посмотрим правде в глаза, Дебра. Вы не слишком охотно рассказывали нам об Эштоне Полке, не так ли? Давайте начнем с разговора об этом.

— Если я поговорю с вами, все это исчезнет? — поинтересовалась она.

— Я не могу дать такого обещания, Дебра. Но я, конечно, могу ходатайствовать от вашего имени. Не забывайте, что окружной прокурор прислушивается ко мне. Думаю, я могу с уверенностью сказать, что со мной в качестве вашего друга будет гораздо лучше, чем без меня, это уж точно.

Я почувствовал, как Миранда кивнула позади меня.

Миранда видела, что она не совсем убеждена, поэтому вклинилась:

— Послушайте, мы знаем, что вы просто выполняли свою работу, удерживая нас. Мы понимаем это. Мы уважаем вас за то, что вы остаетесь при своем мнении, но это расследование убийства. Ваш работодатель - лицо заинтересованное, а то и вовсе подозреваемое. Сейчас вы не оказываете никакой пользы ни себе, ни ему. Вы не хотите говорить с нами, и это только заставляет его выглядеть более виновным, а заодно и вас, чего вам сейчас совсем не хочется. Реальность такова, что мы не думаем, что вы действительно имеете какое-то отношение к тому, что может происходить, и мы хотели бы это прояснить. Нам нужна только правда о ситуации, и ничего больше. Мы не заинтересованы в вашем преследовании. Сделайте себе одолжение, давайте двигаться дальше и вычеркнем вашего босса из наших соображений.

Все это было полной чушью, но в таких ситуациях говоришь то, что должен. Это не было чем-то таким, что можно было бы легко опровергнуть. Миранда видела, как я делал это сотни раз в прошлом, и она просто доказывала, что знает, что делает. Миранда подошла и села рядом со мной, ожидая ответа Дебры.

Дебра все еще выглядела обеспокоенной, сжимала руки, и почти тридцать секунд взвешивала все, прежде чем принять внутреннее решение и объявить:

— Хорошо. Задавайте свои вопросы.

Миранда взяла инициативу на себя, что было необычно - как я уже упоминал - при допросе женщины.

— Я рада, что вы прозрели, Дебра. Давайте начнем с простых вещей. Как долго вы работаете на Полка?

— Около семи лет, — быстро ответила она.

Я взглянул на Миранду: было ясно, что, раз Дебра решила сотрудничать, она полностью согласна, и это радовало. Я знал, что она задала ей этот вопрос только потому, что уже говорила нам об этом в день нашей первой встречи. Она хотела убедиться, что мы получим тот же ответ. Миранда - хороший детектив, и теперь ей просто нужно было убедиться, что она спросила обо всем, о чем мы только могли подумать.

—Как вы попали к нему на работу?

Всегда лучше сначала подготовить сцену, получить ответы на вопросы, связанные с окружающей обстановкой, и тогда у нас будут все сопутствующие детали. Это также облегчало допрашиваемому подготовку к более сложным вопросам. Они отвечали правдиво, поскольку вопросы казались безобидными, и это означало, что в дальнейшем ответы будут звучать легче, поскольку мы установили закономерность задаваемых вопросов, на которые отвечали правдиво.

— Если честно, я просто ответила на объявление в Интернете. На «Крейгслист» (сайт электронных объявлений США).

— Хорошо, и это был Полк? Больше никого?

— Да. Мы провели собеседование в четверг, и я приступила к работе в следующий понедельник.

— Вполне справедливо. А как бы вы определили свои обязанности в офисе Полка? — спросила Миранда, тщательно формулируя вопрос.

— Ну, наверное, отчасти помощник по расписанию и отчасти привратник, — ответила она, явно ничего не скрывая. — В какой-то степени офисная администрация - заказ бумаги для принтера, проверка оплаты счета за интернет и тому подобное.

— Понятно. Значит, никакого участия в работе с клиентами или в бухгалтерской части бизнеса?

— Нет, совсем нет. Мистер Полк ясно дал понять, что не хочет, чтобы я была даже близко к этому, да и не то чтобы я могла чем-то помочь. Я с трудом свожу баланс своего банковского счета, не говоря уже о чужом. — Подробности стали поступать быстро и активно.

Я решил задать несколько вопросов, просто чтобы немного разрядить обстановку.

— Давайте поговорим о некоторых клиентах. Как бы вы их определили? Высший класс? Низший сегмент? Бизнес? Что? — поинтересовался я, начиная переходить к более интересным для нас темам.

— Ну, по большей части, бизнес. Он так часто пропадал из офиса, что у нас было не так много клиентов, но те, что у него были, были высокого класса. Вот почему он постоянно твердил мне, что я должна быть пуленепробиваемой дверью, как он выражался. У нас были высокопоставленные люди, которых нужно было защищать, и если мы этого не сделаем, они уйдут в другое место.

Это утверждение попало прямо в мозжечок и начало искать, к чему бы еще прицепиться. Я взглянул на Миранду, гадая, улавливает ли она связь. Она была сосредоточена на Дебре.

— Пропадал из офиса? Значит, его недельное отсутствие на этой неделе не является беспрецедентным?

— Ну... нет. Он и раньше так делал. Обычно говорит мне, что он в отпуске, или на конференции, или разговаривает с клиентом на месте, но должна признать, что обычно он говорит мне первой. Никогда не было такого долгого отсутствия связи.

— Значит, вы вообще не общались с ним со дня убийства и до сих пор?

Дебра покачала головой:

— Нет. Совсем.

— Как он обычно с вами связывается? У вас есть его номер?

— Вообще-то он использует Skype. Или электронную почту. Электронная почта - для информации о клиентах, скайп - для личных планов.

Это было умно. Skype работал через Интернет, и поэтому его было очень трудно отследить. Microsoft не любила передавать информацию о клиентах: для этого требовался ордер, и даже в этом случае они бы сопротивлялись. С электронной почтой было проще, но все же не настолько. Чем больше мы узнавали об этом парне, тем более коварным он казался. Это не было случайностью: этот парень стремился максимально затруднить слежку за ним.

Реальность такова, что у полицейского департамента были ресурсы, чтобы выяснить все, что он действительно хотел узнать. У нас в штате были и хакеры в белых шляпах, и телефонные фрики, и любые другие информаторы, и если мы действительно хотели, то могли пойти и спросить у них. Поверьте, часто это было заманчиво. Проблема в том, что знать что-то - это не то же самое, что доказать что-то, и часто сам акт выяснения чего-то незаконным путем, исключал возможность использования этих знаний в судебном деле. Дело было не только в том, что это было незаконно, а в том, что вы знали, что преступником является человек Х, а затем сосредоточили все свое внимание на получении юридических доказательств, подтверждающих это, и сам факт того, что вы знали это с самого начала, полностью уничтожал ценность найденных вами доказательств. Это была сложная трясина, в которой нужно было очень осторожно ориентироваться, иначе хороший адвокат защиты мог завалить все дело по формальному признаку.

— Итак, номера телефона нет? — надавил я.

— Ну, я иногда получаю смс с какого-то номера, но это, как правило, каждый раз другой номер, так что нет смысла сохранять его как контакт.

Еще одно доказательство того, что этот парень хотел усложнить жизнь. Он либо пользовался сотовым телефоном того, с кем был, либо одноразовыми телефонами - такими, которые покупают в «Walmart» и на которых очень ограниченное количество минут.

Несомненно, чем больше мы узнавали об этом парне, тем более интересной личностью он становился.

Миранда возобновила допрос.

— Итак, не кажется ли вам такое поведение подозрительным?

Она лишь пожала плечами и повертела в руках стаканчик с кофе.

— Наверное. Но я никогда об этом не задумывалась.

— Каким он был на работе?

— Ну, торопился. Он приходил и оказывался там буквально за мгновение до того, как клиент должен был с ним встретиться. Он оставался после этого и работал, но я очень редко приходила утром и заставала его уже на месте, если вы понимаете, о чем я. Для него главное было уединение и то, чтобы его не беспокоили. На самом деле в этом не было ничего особенного. Просто не пускать людей и следить за тем, чтобы было составлено его расписание. О, и заказать билеты на конференцию.

Дебра выглядела почти виноватой, сообщая об этом, но ей больше нечего было сказать.

— Какие-нибудь странные привычки?

— Не очень. Он не любил кофе после обеда. О, и он странно относился к своим ключам. Всегда должен был знать, где они лежат. За эти годы он трижды возвращался в офис после ухода, чтобы найти оставленные ключи. В остальном - ничего особенного.

— Ладно, давайте поговорим о его работе, — продолжила Миранда. — Итак, его клиенты. Где он с ними знакомился? Я имею в виду, я не могу поверить, что он привлек такую клиентуру с помощью только своего веб-сайта? Он что, занимался каким-нибудь общением? Вечеринки с вином и сыром?

— Нет, — ответила она, но чуть более твердо. — Думаю, это была та женщина, Трейси Майлз. Все остальные появляются на несколько недель или даже на пару месяцев, а потом мы их больше не видим. Миссис Майлз была единственной, кто приходил регулярно. У меня сложилось впечатление, что она направляла к нему людей. Она была одной из тех, кто не выходил из его кабинета в бешенстве. Она и тот парень, Тайрон. Этот парень... - она вдрогнула.

В этом утверждении было много чего интересного. Но сначала...

— Его клиенты были расстроены?

— В основном, да. Думаю, они тратили больше, чем следовало. Мистер Полк не стесняется говорить вам, где вы ошиблись. Думаю, с ними он поступил так же. Некоторые уходили просто в ярости, а один или двое по дороге нагрубили мне. — Она пожала плечами. — Я просто отпустила это. Все это часть работы. Мистер Полк предупреждал меня, что такое может случиться. Он сказал, что некоторые из этих людей как дети, когда дело касается денег, и его работа - заставить их повзрослеть. Он даже оборудовал комнату звукоизоляцией на случай, если там будут кричать.

Она выглядела немного смущенной этим откровением.

Я снова взглянул на Миранду, чтобы проверить, правильно ли она фиксирует все важные детали. Судя по выражению ее лица, это определенно было так.

— Итак, Дебра, как его помощник, вы когда-нибудь видели, как он заполняет декларации для кого-либо? Он когда-нибудь отправлял их вам на почту?

— О да. Под Новый год или в октябре я делала это раз в неделю. Я распечатывала их, чтобы он подписал, а затем упаковывала их и относила на почту.

Это было интересно. Это означало, что он действительно выполнял работу. Он был настоящим бухгалтером, а не каким-нибудь шпионом. Не то чтобы шпионы не могли получить лицензию, я полагаю, но это казалось маловероятным.

— Давайте вернемся к мистеру Тайрону. Вы знаете, кто он такой?

— Не очень. Он несколько постоянен, как и миссис Майлз. Он приходит раз в месяц, и они проводят вместе около двух-трех часов, запершись в его кабинете. Он запирал дверь, когда был там - я пыталась принести ему кофе в самом начале, и тогда я узнала об этом. Он страшный парень. У меня мурашки по коже.

Обычно мы не сообщаем информацию людям, которых допрашиваем, но в данном случае я чувствовал себя оправданным.

— Мистер Тайрон известен как Счастливчик Тайрон. Он телохранитель местного мафиози. Он не слишком приятный человек. Вы были правы, что у вас мурашки по коже.

— За последнюю неделю он дважды приходил в поисках мистера Полка. Не думаю, что он очень доволен тем, что мистера Полка нет на месте, и я не знаю, где он.

— Да, мы говорили с его боссом. У нас сложилось впечатление, что он тоже его ищет.

— Впечатление? — торопливо уточнила она. Я вздрогнул. Неудачная формулировка с моей стороны. — Вы думаете, с мистером Полком что-то случилось?

— Мы понятия не имеем. Мы пытаемся составить общее впечатление о нем, Дебра. Дело в том, что он очень закрытый человек. Честно говоря, мы не можем найти никаких доказательств того, что он вообще существует. Ни фейсбука, ни телефона, ни паспорта...

— Ну, он был очень скрытным. У него даже не было машины. Он всегда пользовался услугами Uber, понимаете? — ответила она, ведя беседу.

Я случайно посмотрел на Миранду, когда она это сказала, и увидел внезапный свет в ее глазах - они расширились от внезапного осознания. То же самое утверждение, которое поразило меня, как я понял, привело Миранду к откровению.

— Извините, я на минутку, — сказала Миранда, поднялась и вышла из комнаты.

Я кивнул на кофе для Дебры, который уже успел остыть.

— Хотите еще?

— Нет, спасибо, мне хватит, — ответила она.

Несколько секунд мы сидели, ничего не говоря. Строго говоря, выход Миранды из комнаты был нарушением протокола. За нами не наблюдали другие офицеры через одностороннее зеркало, а это означало, что в комнате всегда должны находиться два офицера, особенно если допрашиваемый - женщина. Я сомневался, что Дебра Густав будет жаловаться, и знал, что не буду.

Миранда внезапно ворвалась в комнату с папкой в руках. Она села за стол, открыла папку, просмотрела несколько фотографий, затем извлекла одну и протянула ее Дебре.

— Вы знаете этого человека? Я знаю, вы сказали, что не видели его имени в журнале регистрации посетителей?

Дебра взяла фотографию, мельком взглянула на нее, а затем озадаченно посмотрела на нас.

— Зачем вы спрашиваете меня об этом? Конечно, видела. Почему вы говорите, что его не было в журнале посетителей? А почему он должен был быть? Почему вы показываете мне фотографии Эштона Полка и спрашиваете, знаю ли я его?

Мы оба сидели, ошеломленные.

Вот оно. Эштон Полк никак не мог убить Сидни Ньютона. Он не был за городом, скрываясь от последствий своих действий, потому что Эштон Полк - это Сидни Ньютон. Неудивительно, что мы не смогли найти никаких доказательств его существования.

Это было действительно ошеломляющее откровение. Видно было, что Миранда потрясена им. С другой стороны, оно было ошеломляющим, потому что мы облажались. Если бы мы сразу передали фотографию Сидни Ньютона Дебре Густав, как и следовало сделать, она бы сразу ее увидела, и мы бы не тратили столько времени. Я внутренне пожал плечами. Жизнь полна моментов "следовало бы".

Неудивительно, что Сидни Ньютон так много времени проводил на работе - он выполнял две задачи одновременно.

Однако тут же на ум пришло несколько вещей. Первая: если убийцей был не Эштон Полк, то кто? Что связывало Ньютона/Полка с Мейси Филлипс? Что происходило с женщинами из высшего общества, на которых он должен был работать? Какова была роль Трейси Майлз во всем этом?

Единственным плюсом было то, что мы собирались это выяснить. С такой информацией, у судьи не было шансов отказать нам в ордере. Даже если Дебра попытается воспрепятствовать, - а она точно не станет, только не сейчас.

— Хорошо, — с трудом произнес я, глядя на Миранду, которая, как я видел, переживала, похоже, глубокие эмоции.

Я снова посмотрел на Дебру и сказал:

— Итак, Дебра. Дело вот в чем. Ваш работодатель, Эштон Полк, на самом деле тот самый парень, чье убийство мы расследуем. Это один и тот же человек. Мне жаль говорить, но я думаю, что вам нужно начать искать новую работу.

Мы вышли из комнаты, и я видел, что Миранда все еще потрясена и переваривает то, что мы узнали. Я переговорил с офицером по задержанию Дебры Густав, сказал ему, что она была очень информативна, и ничего страшного, если ее отпустят - скажи ей, что это потому, что я за нее вступился, чтобы она была должным образом благодарна - и заверил, что она не собирается уезжать из города. Из всех полицейских штампов, пожалуй, это мой самый любимый.

Мы с Мирандой вернулись за свои столы и разговорились.

— Итак, тот же парень. Думаешь, жена знает? — начала Миранда.

— Сомневаюсь. Я имею в виду, посмотри на их жизнь. Посмотри на нее. Думаешь, она была бы тем же человеком, если бы знала? Нет, я думаю, это было что-то такое, о чем она и понятия не имела. Двойная жизнь.

— Да, но так ли это? Правда? Я имею в виду, что это двойная работа, но он все равно каждый вечер возвращался домой к жене и детям?

Я просто уставился на нее, мы честно обсуждали определение "двойной жизни"?

— А это имеет значение?

Миранда смущенно посмотрела на меня.

— И все же, — сказал я, — зачем все эти уловки? Зачем эта двойная жизнь? Это что, прикрытие для того, что он делал с местными гангстерами?"

— Возможно, - задумалась Миранда, поджав губы и сделав "задумчивое лицо". — Думаешь, они знали?

— Может, и нет. Может быть, именно из-за того, что они обнаружили этот факт, его и убили? В конце концов, это был классический метод казни Филипса.

— Возможно, ты в чем-то прав, босс...

— Пора поговорить с капитаном! — сказал я, спрыгивая с края стола.

Дело двигалось, и нам нужно было сохранить этот импульс.

На самом деле капитана не было в офисе, и нам пришлось ждать следующего дня. Когда мы все-таки попали к нему, мы объяснили, он многозначительно улыбнулся и в течение следующего часа набирал запрос на ордер, который затем лично отнес дежурному судье Херши, который его подписал, и к полудню следующего дня мы буквально ворвались в кабинет Полка, разрывая его на части. Что интересно, когда мы пришли туда, то обнаружили, что мы не первые. Кто-то еще успел разнести его, но не очень удачно, а компьютеры все еще были на месте, что означало, что мы, должно быть, спугнули их до того, как они до них добрались. Так или иначе, мы с Мирандой понимающе переглянулись: мы догадывались, кто там был и что искал.

Мы привлекли всех: криминалистов, компьютерщиков, всех остальных. Мы позвонили Дебре Густав, чтобы взять у нее ключи, чтобы войти, а когда она отперла, сказали ей ехать домой. Мы позвоним ей, если она нам понадобится.

К пяти часам вечера мы все обыскали и разобрали, и, как ни странно, единственное, что мы не нашли в его кабинете - это сейф, а я вполне ожидал, что найдем. Компьютерщики пожали плечами, когда я упомянул об этом, и сказали, что у этого чувака все данные и всё на компьютере, и они не сомневаются, что его компьютеры заперты крепче, чем столовое серебро Трампа, когда в его квартире орудуют мексиканские уборщики.

Именно это мы и обнаружили. На самом деле все было еще хуже. Каким-то образом в руки Ньютона/Полка попали жесткие диски уровня АНБ, для расшифровки которых требуется ввести код, и если вы ошибетесь более пяти раз, это приведет к уничтожению данных на диске. Наши техники поняли, что это - криптографическое оборудование военного класса, и были поставлены в тупик.

Более того, после исследования выяснилось, что разблокировать его можно только с помощью потока данных с другого компьютера, для чего также потребуется донгл - мне пришлось поискать, что такое "донгл" - маленький гаджет, который подключается к компьютеру и который некоторые программы должны "увидеть", прежде чем они запустятся. Это была сложная схема, но если Ньютон/Полк скрывал то, что мы думали, то в ней был смысл.

Ребятам потребовалось больше недели возиться, прежде чем они разблокировали диск. Они обнаружили, что потоковая программа, необходимая для разблокировки, находится на его ноутбуке из офиса Ньютона. Наши ИТ-специалисты ломали голову над тем, для чего она нужна, но теперь ее назначение стало очевидным.

Все, что им было нужно - это донгл, и его предоставила Миранда. Она вспомнила, что Дебра Густав говорила о ключах Полка, пошла их искать, и там, на его связке ключей, оказалось то, что выглядело как USB-накопитель, но на самом деле было необходимым донглом.

Как только они получили его, данные были разблокированы, и это была сокровищница. Я имею в виду именно такие данные, которые меняют всё.

Мы буквально кишмя кишели федералами, как только получили возможность заглянуть внутрь. Оказалось, что Полк был бухгалтером местной мафии. Мы нашли два комплекта книг почти по всем предприятиям Филлипса - настоящие и поддельные. То, что мы нашли в настоящих книгах, было пугающим. Он был замешан в проституции, как вольной, так и невольной. Торговля людьми, наркотиками, мошенничество с номерами, незаконные азартные игры, даже кража автомобилей - ему платили две местные автомастерские. Более того, он платил трем разным членам местного совета, двум судьям, двум конгрессменам и даже трем копам. Этот человек был везде, и у нас были доказательства.

Это привело к массовым арестам и появлению довольно разоблачительных материалов. Это будет плохой год для плохих парней, это точно.

Но это была лишь половина того, что мы нашли.

В другой половине мы нашли то, что, по нашему мнению, было причиной его убийства. Среди прочих отвратительных вещей. Ньютон/Полк не был хорошим человеком. Совсем не милым. На самом деле, смертельно опасным.

Ньютон занимался шантажом. Он сводил людей из высшего общества с проститутками и жиголо-мужчинами, используя Филипса для поиска таких людей, а затем применял к своим жертвам наркотики для изнасилования на свидании. Он снимал их на видео, а затем шантажировал, причем за сумму, достаточную для того, чтобы это было выгодно, но не настолько, чтобы серьезно повредить финансам кого-либо из этих высокопоставленных людей. Он просил с каждого по сотне тысяч - достаточно, чтобы это того стоило, и он мог послать тест Филлипсу и Трейси Майлз - о да, она была его наводчицей среди высшего света. Она брала по двадцать тысяч с каждого удачного шантажа - и все равно зарабатывала достаточно для себя. Сто тысяч было достаточно, чтобы это того стоило, но не слишком много, чтобы большинство из этих людей не могли наложить на себя руки и не предупредили своих супругов. Обычно у него на крючке было четыре-пять человек, и у них было до шести месяцев, чтобы расплатиться с ним.

Он занимался этим последние шесть лет, и дважды ему отказывали. В обоих случаях женщины покончили с собой, либо естественным путем, либо с помощью Филипса - что именно мы видели, было неясно - после того как их семейные жизни были разрушены после обнародования видеозаписей. Ролики были отредактированы таким образом, что казалось, будто люди, которых это касается, - а это были как мужчины, так и женщины - что тоже было понятно, - проводят время в свое удовольствие, и они были опубликованы на порносайтах, когда две женщины отвергли его шантаж. Потом они умерли, покончив с собой. Это было вполне правдоподобно. Что меня удивило, так это то, что никто не соединил эти две истории вместе. Каким-то образом тот факт, что их шантажировали, так и не всплыл. В любом случае, это было очень выгодное предприятие для Ньютона. Неудивительно, что жертвы, с которыми мы беседовали, так нервничали. Ньютон играл на удержание.

Но это было не все, чем он занимался. Он также использовал тех женщин, которые не могли заплатить - иногда супруги просто слишком туго обращаются с чековой книжкой - в качестве подсластителей для бизнеса Филипса. Женщины из высшего общества в качестве вечернего развлечения? Люди, с которыми Филлипс вел дела, любили такие вещи. Ньютон был очень прямолинеен - пять ангажементов, и ты на свободе, и, судя по всему, он этого придерживался. Ну и принц. Однако всегда находилась хотя бы одна женщина, которая не могла заплатить, и она была В Его Списке.

Среди всего этого мы нашли досье на женщин, которых он собирался шантажировать. Досье было обширным - Трейси Майлз подробно рассказывала ему о своем окружении в загородном клубе: где они пили, их расписание, где они ходили по магазинам, когда у них были вечерние мероприятия, даже где они заводили любовников или уединялись для вечернего разврата. У него было все. У него также были сведения о людях не столь высокого класса, о тех, кто, должно быть, просто приглянулся ему. Одной из них была стриптизерша, которую на шесте звали Ченси Мун, а настоящее имя - Аманда Пул. Она была особенной: блондинка, сладострастная, не слишком яркая, с чертовски красивым телом и чудесной улыбкой. Она также была главной подружкой Мэйси Филлипса, и в этом, как мы полагаем, кроется причина его убийства.

Сидни Ньютон/Эштон Полк нацелился на любовницу Мэйси Филлипса, как на потенциальную жертву для своей схемы шантажа. Почти наверняка Мейси Филлипс узнал об этом и послал своих людей, чтобы сообщить Полку, что его услуги больше не нужны. Очевидно, они не получили от него книги, а потому искали их.

За две долгие недели мы собрали все это воедино, затем еще две недели провели с окружным прокурором, готовя дела. Затем наступил день "Д".

За один раз мы привлекли почти тридцать человек. Дебра Густав, как выяснилось, ни в чем не участвовала. Как только мы объяснили ей, что происходит, она стала ломать голову, чтобы сообщить нам больше подробностей, чтобы посадить этих ублюдков. Я решил, что ее маленький инцидент с травкой отменяется - она получила условный срок и сто часов общественных работ, и я поставил весь арест в зависимость от того, что это будет выполнено. Ее это вполне устраивало, хотя она и продолжала протестовать, что травка в багажнике была не ее.

Я получил личное удовольствие, арестовав Трейси Майлз, не иначе как в ее загородном клубе, на глазах у всех ее друзей, и упомянув, за что именно ее арестовывают, чтобы все они знали, что эта женщина планировала с ними сделать.

Миранда сама отправилась с парнями арестовывать Мейси Филлипса. Думаю, она почувствовала удовлетворение от того, что детектив-лесбиянка лично надела на него наручники. Он не мог отвертеться от этого дела: его высокопоставленные друзья сидели рядом с ним на скамье подсудимых. Отчасти я хотел пойти, но решил, что если буду там, то применю физическое воздействие - возмездие за своего бывшего партнера. Поэтому капитан твердо велел мне отсидеться в сторонке.

Единственным минусом было то, что это всплыло для женщин, которых все еще шантажировали. Это не стало достоянием гласности, но их близкие люди были поставлены в известность, и пара браков распалась, хотя эти женщины были втянуты в ситуацию под воздействием наркотиков.

Это было, безусловно, печально.

Когда все было сказано и сделано, три месяца спустя, когда пыль улеглась, нас с Мирандой похвалили. Что было приятно.

Мы сидели в местном полицейском баре, выпивали вместе, сразу после того, как мэр вручил нам то, что мы получили - ничего стоящего, честно говоря. Медаль, которую мы никогда не наденем. Повышение было бы полезнее. Да и вообще.

— Салют, — сказал я, поднимая рюмку водки.

В этот день никто из нас не сядет за руль - в тот день "Убер" точно был дорогой домой.

— Салют, — отозвалась Миранда, опрокидывая рюмку.

Другие ребята в участке хотели прийти и встретиться с нами, но я был просто не в настроении для похлопываний по спине, шума и возмутительной лжи, что обычно происходит на подобных мероприятиях.

— Итак, — сказала она, — что происходит, Джон? Ты не похож на себя?

Сразу к делу. В последнее время я был не совсем в себе, и она была права.

— Просто дела. Много чего. Старею. Замедляюсь. Думаю об этом деле.

— Да, это точно. Не знаю, мы поймали Филипса по многим пунктам, но само убийство... Я имею в виду, оно косвенное, то есть очень косвенное, но очень правдоподобное. Кто еще мог убить этого придурка?

Я сухо рассмеялся.

— Как насчет мужей и жен тех, кого он шантажировал?

Она секунду смотрела на меня, потом улыбнулась.

— О, да ладно. Это люди из высшего общества. Они не нанимают наемных убийц. Они бы обратились к нам или к федералам.

Я пожал плечами.

— Не могу точно сказать, почему я в таком состоянии. Наверное, я просто старею. Как я уже сказал, здесь слишком много всего происходит. — Я постучал себя по лбу.

— И все же, — размышляла она, рассматривая ситуацию со всех сторон, — когда мы столкнулись с ним в его кабинете, Филлипс, похоже, искренне считал, что никогда не слышал о Ньютоне. Когда мы заговорили об этом на допросе, он продолжал отрицать. Когда мы предъявили ему доказательства мотива, он начал кричать, что казнил бы это маленькое дерьмо, если бы знал. Он выглядел довольно убедительно, но зачем он посылал Тайрона к Дебре, если уже знал, что Полк мертв?

— Ну, в такой ситуации ты должен это сделать, верно? Я имею в виду, если бы он не сказал всего этого или не сказал, что ищет его, это был бы явный сигнал, что он знает, что Ньютон мертв.

— О, да. Я поняла, к чему ты клонишь.

Мы выпили еще по рюмке. Это показалось уместным.

— Думаешь, мы когда-нибудь узнаем правду? — спросила она, когда мы выпили по следующей порции.

— Скорее всего, нет, но разве нам есть до этого дело? — ответил я, смакуя вкус водки.

— Ну, да, это так, — согласилась она. — Лучшее, что мы можем извлечь из этого - это то, что мы убрали с улиц подонка и его банду, а также всех стервятников, которые кормились за его счет. Это надо отпраздновать! А то, что Ньютон мертв? О, Боже. Как печально. Неважно. Я говорю, хорошо избавляться от мусора!

Она подняла свою рюмку в знак приветствия, и я последовал ее примеру. На самом деле она была слегка навеселе. Я посмотрел на часы и скривился.

— Пора идти домой. Кларисса будет ждать, — сказал я.

Она кивнула, а затем улыбнулась с явно подвыпившим видом.

— У меня горячее свидание! Не жди меня!

Я рассмеялся, когда она наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Все хорошо, Джон, мы взяли плохих парней. Давай немного расслабимся. Сходи на массаж. Сделай что-нибудь для себя.

А потом она ушла.

В машине я сидел на заднем сиденье и размышлял о деле. "Все, что у меня на уме", было правдой. Я позволил ей вести это расследование почти с самого начала, и на то были веские причины. У меня было много других забот, и наступило время для принятия решения, ну, то есть второе время для принятия решения.

Пойти ли мне домой, выгнать Клариссу и развестись с ней из-за того, что она сделала, или просто смириться с этим, жить дальше и забыть обо всем?

Чтобы объяснить это, я должен объяснить кое-что еще. Миранда сказала, что мы, скорее всего, никогда не узнаем истинных обстоятельств убийства, и я горячо надеялся, что это правда, главным образом потому, что именно я казнил Сидни Ньютона той ночью. Хладнокровно, и я вернулся домой и крепко спал. Это не было законно, но это была чертовски справедливая казнь, и я ни на секунду не пожалел об этом.

Я сделал это по нескольким причинам, не последней из которых было то, что Сидни Ньютон, как Эштон Полк, периодически крутил роман с моей женой на протяжении, как минимум, последних двух лет, если не больше. Я, практически, подтвердил, что это было не менее двух лет, но, возможно, и больше - я просто не имел возможности узнать, когда произошла их первая встреча, не поговорив с Клариссой и пока она сама не расскажет мне. Ньютон был не слишком откровенен, и у меня не было желания тратить много времени на его расспросы. Я отправился туда, чтобы выполнить задание, и я его выполнил.

Как и многие мужья, я обнаружил это случайно. Я находился за пределами штата, в Иллинойсе, на совещании совместной рабочей группы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, и мне удалось уехать раньше. Кларисса была на конференции в Огайо, и я подумал, почему бы не навестить ее? Сделать ей сюрприз? Я должен был вернуться в Миннесоту только на следующий день - можно было урвать пару дней, провести их вдвоем, вдали от города и всего, что с ним связано.

Я изменил свой рейс - "Southwest" это легко позволяет, спасибо "Southwest" - и улетел в Цинциннати. Мне удалось уговорить служащего дать мне ключ от ее номера в "Хаятте", где она остановилась - иногда значок пригождается - а потом я поднялся наверх. Там никого не было.

Я позвонил ей на мобильный и поговорил с ней - она торопилась, и я так и не смог объяснить, что я там, а потом она упомянула, что ей нужно идти, она только что вышла из душа и готовится к ужину с коллегами. Номер был не очень большой, но я видел, что она не выходила из душа, по крайней мере, не из того, который был в ее номере.

С этого все и началось. Я сразу же ушел, немного побродил по вестибюлю и увидел, как она выходит из лифта с этим парнем, который держал ее рукой за талию. Знакомые, интимные прикосновения между ними двумя - не то, что бывает между "просто друзьями".

Я даже не стал задерживаться после этого. Я полицейский. Прекрасно знаю, какими бывают люди, когда они злятся, как это было со мной. Я знаю, на что они способны. Черт, я знаю, что могу сделать я. Мне нужно было уйти, чтобы понять, собрать улики, составить план. Я должен был войти в режим копа и не выходить из него.

Так я и сделал. Я сделал пару снимков на мобильный телефон, а потом принялся за работу.

Не буду утомлять вас рассказами о том, что я делал в течение следующих нескольких недель. Я установил диктофоны в ее машине, дома, GPS в ее машине, кейлоггер на компьютере - я сделал все.

И ничего не нашел. Вообще. Ни уличающих телефонных звонков, ни электронных писем, ни сообщений на ее телефоне, ничего. Если бы я не видел это своими глазами, то никогда бы не догадался, что что-то не так. Дома Кларисса была такой же, как и всегда: любящей, доброй, заботливой, просто рядом со мной, доступной, никогда ничего не скрывающей. В один из выходных я перевернул весь дом - я сказал ей, что ищу книгу, которую потерял, но на самом деле я искал что-нибудь необычное. Вместо того чтобы попытаться остановить меня, она присоединилась! Она сказала, что это отличная возможность сделать весеннюю уборку, и мы занялись этим бок о бок - у нее не было ни малейшего шанса что-то спрятать, да и возможности сделать это тоже не было. Никаких попыток отвести меня от каких-то конкретных мест... В нашем доме нечего было искать! Я даже под каким-то предлогом перевернул две другие квартиры, но и там ничего не нашел.

Я расстроился и уже готов был забить на все это, как на плохую идею, пытаясь придумать причины, по которым жена вообще могла мне солгать. Может быть, этот парень был единичным случаем? Если так, то я мог бы поработать над тем, чтобы простить ее.

Потом была еще одна конференция, она должна была поехать, представлять юридический отдел компании, и пока она там была, ей все равно пришлось посетить еще группу юристов. На этот раз в Калифорнии, в Анахайме, где находится Диснейленд. Я просто импульсивно добавил маленький диктофон с недельным временем записи и батареей в ее рюкзак, который она называет сумочкой, и который она повсюду носит с собой. Просто для дополнительной страховки. Благодаря этому, после того как она вернулась домой, я узнал всю историю.

У них был роман. Это был чисто физический роман, насколько я смог понять, довольно много разговоров было неразборчиво, но я понял достаточно. Они были очень, очень осторожны, и это было совершенно незапланированно. Когда кто-то из них приезжал на конференцию, они вставали рядом со столом, где раздавали бейджи, в три часа в первый день заседаний. Если другой был там, они встречались. Если нет - что ж, не в этот раз. Не было никакого планирования, никакой организации, никакого общения. Просто: ты здесь? Если да, то давай поедим и потрахаемся. И именно этим они и занимались. Они трахались. Очень много. Когда они не занимались тем, чем должны были заниматься там, они занимались именно этим. Все было физическим, очень мало эмоций. Я до сих пор не знаю, как они связались, и даже почему она это делала. Я уловил несколько намеков на непристойность этого, и несколько раз он спрашивал обо мне, в общих чертах, но она быстро все пресекла.

Потом я услышал его имя. Эштон Полк.

Я начал копать, я же коп, в конце концов. И тут я обнаружил, что его не существует, по крайней мере, насколько я мог в этом убедиться. Мне стало еще любопытнее. Я имею в виду, а вам бы не было? Неужели он хотел добраться до меня через нее? Что это был за парень?

Я совершил небольшой ночной взлом и проникновение и, в конце концов, понаблюдав за ним немного, обнаружил, что у него двойная жизнь.

Честно говоря, я не знал, что делать. Я уже выяснил, что он ведет бухгалтерию для Филлипса другими способами, а у нас с Филлипсом было незаконченное дело, и оно было по другому поводу. Как я уже говорил, у копов есть ресурсы, информаторы и все остальное. Просто чаще всего мы не можем ими воспользоваться. Ну, в этот раз я воспользовался. Есть некоторые риски, на которые приходится идти.

Я не знал, кем был Ньютон с точки зрения его собственной вины. Потребовался вечер, когда платная проститутка за городом слегка напоила его, а затем накачала его его же наркотиками для изнасилования на свидании, чтобы я смог получить доступ к его ключам и другому ноутбуку, чтобы открыть его основной компьютер - это была долгая ночь. То, что я там прочитал, вызвало у меня отвращение на многих уровнях, к тому же этот человек трахал мою жену. Хуже того, я увидел, что он занес ее в то же досье, что и других шантажируемых женщин, только с намерением использовать, а не взять деньги. У нее не было денег, чтобы их взять, поэтому она отправилась в конюшню. Он просто еще не нажал на курок. Когда я столкнулся с этим, у меня случился мозговой шторм - я принял решение, что буду делать, и буквально подменил Клариссу подружкой Мэйси Филлипса. Я взял несколько фотографий с сайта заведения, где она танцевала, и все. Насос был заправлен.

Оставалось только нажать на курок, так сказать.

Дело в том, что это было несложно. Казнить этот кусок дерьма, когда он корчился на полу в своем офисе, предлагая мне деньги или доступ к другим женщинам. Он был меньше, чем человек - то, что он делал с другими людьми, то, что он планировал сделать с моей собственной женой. То, что он уже делал с моей женой. Из-за него разрушались жизни и браки людей, из-за него умирали люди. К черту его жизнь и его право дышать чистым воздухом. А как же их права?

Филлипс тоже получил по заслугам. Неважно, возьмет ли он на себя вину за убийство, в компьютере все равно будет достаточно информации, чтобы упрятать его навсегда.

Как я уже сказал, может, и не законно, но уж точно справедливо.

Почему бы просто не сообщить копам? Признаться в том, чем я занимался и что нашел? Хороший вопрос. Будучи настоящим копом, я совершал ужасный поступок, с точки зрения закона. По нескольким причинам. Первая - я сжигал этого ублюдка. Я хотел, чтобы он сдох. Он посягнул на нечто священное для меня, и меньшего я не потерплю, но, кроме того, улики, которые я собрал, были опорочены. Полицейские не могли использовать их или действовать на их основе: все это было получено незаконно. Собственно, то обстоятельство, что они были собраны незаконно, почти наверняка убивало дело против них. К тому же у Филлипса были люди в кармане. Мы знали об этом - он уже открестился от двух открытых и закрытых дел против него, так что было ясно, что у него есть высокопоставленные люди, которым он платит. Даже если бы министерство юстиции смогло взять эти улики, Филлипс - и, скорее всего, Ньютон, который слишком много знал о частном бизнесе Филлипса - ушли бы. Филлипс бы в этом убедился. К тому же по какой-то причине я хотел, чтобы Кларисса не вмешивалась. Я хотел разобраться с этим сам, если это вообще возможно. Я был весьма озадачен своими долгосрочными планами на этот счет. В некоторые дни мне хотелось задушить ее, в другие - просто забыть.

Нет, был только один путь вперед, и меня учили, что в случае необходимости я все сделаю сам. Никаких копов посреди Атлантики, когда ты находишься на грузовом судне, а один из членов экипажа - психопат.

Я взял на себя право вершить правосудие. Как я уже сказал, я ничуть об этом не жалею.

То, что меня вызвали расследовать преступление, было просто невезением. Дэвид Мерфи должен был быть на ногах в ту ночь и взяться за это дело, но его невезение, когда он сломал ногу, стало моим невезением. Или удачей, в зависимости от вашей точки зрения. Как только меня вызвали, я постарался позволить Миранде взять на себя как можно больше инициативы, чтобы никто не заметил, что я руковожу расследованием, в основном потому, что это было не так. Я расставил все домино, и теперь их нужно было просто сбивать, одно за другим.

Дебра Густав оказалась более сложным препятствием, чем я предполагал, и мне немного стыдно признаться, что да, она говорила правду, когда заявила, что наркотики в ее багажнике не ее. Это было не так. Я положил их туда в тот день, отобрав их у одного из моих знакомых наркоторговцев, которому я позволил определенную свободу действий в обмен на предупреждения о надвигающейся войне между бандами. Я ни за что не стал бы его расспрашивать: нельзя давать информаторам рычаги давления на тебя как на копа. Просто не даешь.

Я всегда хотел, чтобы ее отпустили, если она не была замешана, а я был уверен, что она не была замешана. Но она была нужна нам в офисе Полка, и нам нужно было установить связь между Полком и Ньютоном.

Самый большой вопрос, который меня занимал во всей этой истории, заключался в следующем: знала ли Кларисса, кто такой Эштон Полк? Что он был Сидни Ньютоном? Что у него была двойная жизнь, он общался с местной мафией и шантажировал женщин из высшего общества? Мне хотелось верить, что она этого не знает, но я должен был хотя бы попытаться убедиться в этом, поэтому я и обронил ей имя Ньютона. Если бы она знала, я бы заметил реакцию. Она не отреагировала, в этом я теперь уверен. Видит Бог, она бы отреагировала, если бы я обронил имя Полка, но я уже знал это.

И вот мы здесь. Ньютона/Полка больше нет, и опять же, никаких сожалений. Конечно, я лишил отца жены и детей, но его и так почти не было рядом, а с его поведением, какого черта он мог научить их приемлемому поведению? Филлипс отправлялся надолго. Те, кто попал в ловушку Полка, были свободны, даже если некоторые отношения пострадали - просто не было способа сделать это без того, чтобы в той или иной степени этого не произошло, и я сожалею об этом, но лучше так, чем позволить этому продолжаться.

Сейчас я ехал домой к жене, которая по-прежнему не демонстрировала ничего необычного в своем поведении. Она была все той же женщиной, которую я всегда знал, заботилась обо мне, любила, была милой, делала те мелочи, которые муж и жена делают друг для друга, когда у вас хорошие отношения.

Что бы там ни было, я был в долгу перед ней. Она была рядом со мной, когда я действительно нуждался в ней, но ее поведение с Полком было более чем странным, и я был в растерянности, как поступить дальше. Реальность заключалась в том, что имя Полка всплывет, когда начнется судебное разбирательство, и она узнает, что он мертв, так что скрыть это будет невозможно. Ее реакция на это, несомненно, была бы интересной.

И вот я здесь, в Uber по дороге домой, после триумфа в крупном уголовном расследовании, и понятия не имею, каким должен быть мой следующий шаг.

Что бы вы сделали?

Конец