Элиша: Мрачная мелодрама. Часть 7-8/8

Мы двинулись через переполненные залы; с нами в здание вошел только Джамал, остальные телохранители остались у машин. Он проверил охрану ночного клуба и, похоже, его устраивало оставаться на заднем плане.

Мы нашли более тихое место, где можно было поговорить не крича.

– Я ищу Синтию, – сказала она мне.

Нам предложили напитки с подноса, который держала симпатичная девушка; я взял пару бокалов с шампанским и предложил один Эли.

– Почему именно ее? – спросила я.

– Потому что она – моя старая подруга и главный редактор одного из самых влиятельных журналов сплетен о моде, и я хочу, чтобы ты с ней познакомился.

– И опять же, почему?

– Потому что я могу гарантировать, что все, что мы расскажем ей сегодня вечером, завтра же станет известно всей индустрии моды.

– Так значит, ты сделаешь публичное признание?

– Идиот, – сказала она и обняла меня. – Давай найдем удобное место, чтобы сесть, и пусть она найдет меня.

Я оглядел переполненный ночной клуб:

– Она вообще знает, что ты здесь?

Эли посмотрела на экран своего телефона:

– Знает, с ней связалась Сэнди, и она скоро нас найдет.

Мы нашли кабинку, занятую только двумя красивыми женщинами. Они узнали Эли и помахали ей рукой. Эли поприветствовала их как старых подруг, они предложили поделиться кабинкой, и я с благодарностью сел. Это был долгий эмоциональный день, и казалось, что пройдет еще как минимум несколько часов, прежде чем я смогу немного поспать. Понятия не имею, как это удается Эли, но она по-прежнему выглядит свежей и великолепной.

Эли представила меня женщинам, Зои и Кейтлин, обе – модели, с которыми Эли работала на протяжении многих лет. Только заметив на их лицах шокированные взгляды, я понял, что Эли представила меня как своего мужа.

– Когда это ты вышла замуж, Эли? – спросила Кейтлин. Она была натуральной рыжеволосой с поразительными зелеными глазами и говорила со слабым ирландским акцентом. – Ты всегда говорила нам, что брак это не для тебя.

Эли улыбнулась моему шокированному выражению лица и ответила:

– Четырнадцать лет назад, я влюблена в Бена с семнадцати лет.

– Но я думала... – начала Зои, а потом запнулась, бросив на Эли удивленный взгляд. Я заметил, как она сказала Кейтлин: «Рики».

Я коротко улыбнулась ее замешательству и избавил ее от страданий.

– Мы поженились в самом начале карьеры Эли, – сказал я и подумал, что мне не стоит быть честным до крайности, поэтому взял часть вины на себя. – Напряжение от ее образа жизни достало нас обоих, и мы разошлись. А в начале этого года воссоединились и решили попробовать жениться еще раз. – Эли поцеловала меня, подтянула под себя ноги и прижалась ко мне.

– Так, когда же ты опять вышла замуж, Эли? – спросила Кейтлин.

– Мы и не разводились. Бен – отец Джулии, – сказала Эли.

– Значит, все это время вы были женаты.

Эли улыбнулась и помахала им левой рукой. И тут я увидел, что она надела кольца на безымянный палец, и понял, что она, должно быть, сделала это по дороге сюда, а я и не заметил.

– Это я виновата, а не Бен. Именно я ушла от него. Как только пришла в себя, я поняла, что совершила большую ошибку, но к тому времени он уже уехал, и я не могла его найти.

За столом воцарилась тишина, настолько полная, насколько это вообще возможно в условиях шума ночного клуба, пока Зои и Кейтлин впитывали откровения Эли.

Мы не успели расслабиться, как появилась женщина, Эли встала, и они обнялись и изобразили поцелуй без контакта. Я решил, что это Синтия, но оказалось, что ошибся.

– Бен, это – Аннабет, помощница Синтии, – сказала Эли. – Аннабет, это – Бен, мой муж.

Я уже начал привыкать к шокированному взгляду, который получал в ответ на это заявление.

– Муж... это что-то новенькое, когда это случилось, Эли?

– Около четырнадцати лет назад, – с широкой улыбкой сказала Эли.

Рот Аннабет открылся от удивления; ей потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.

– Эээ, ладно, Синтия находится в VIP-зоне, и хотела бы, чтобы ты к ней присоединилась.

Эли взяла меня за руку, и мы последовали за Аннабет через переполненный танцпол. Толпа была настоящим «кто-есть-кто» в индустрии моды. Эли постоянно останавливали, когда люди узнавали ее, но Аннабет увлекала ее за собой.

Охранник, стоявший у входа в VIP-зону, отцепил шнур и пропустил нас. Он окинул меня внимательным взглядом, оценивая, и я уверен, что не отвечал его строгим стандартам, но Эли проигнорировала его взгляд и потянула меня за собой.

В VIP-зоне было намного тише и темнее. Она была разделена на полдюжины круглых кабинок с видом на главный танцпол. В углу находился отдельный бар. Только две кабинки были заняты, и Аннабет провела нас к ближайшей. Там сидели четыре человека: трое мужчин и женщина. Двоих из мужчин я узнал и предположил, что женщина – Синтия. Последний мужчина сидел в углу, его лицо было скрыто в тени.

– Какого хрена эти придурки делают здесь? – огрызнулся я. Рядом с женщиной, которая, как я предпологал, была Синтией, сидели Рики и Джейми.

Думаю, Эли была еще более удивлена чем я.

– Почему они здесь? – прорычала она.

Я прервал ее:

– Рики, Ральф или как там тебя зовут. В прошлую нашу встречу я тебя предупреждал, что если еще хоть раз увижу тебя рядом с моей женой, то заставлю об этом пожалеть. Теперь я слышал, что ты наговорил ей обо мне кучу лжи, и это меня еще больше злит.

Повернувшись к Джейми, я сказал:

– Начинай убегать, потому что после того как закончу с ним, ты будешь следующим.

Джейми поверил мне на слово, вылез из кабинки и направился к выходу из комнаты. Рики, с другой стороны, начал ерзать и блеять.

Эли быстро поставила его на место.

– Ты лгал, прокладывая себе путь в мою жизнь, а теперь какую новую ложь приготовил?

Синтия подняла руку, чтобы снять напряжение, и пригласила нас сесть.

– Это моя вина. Новость о том, что ты уходишь с подиума после этой Недели, удивила весь бизнес. Я попросила Рики и Джейми узнать что-нибудь о тебе для статьи, которую журнал хочет опубликовать в следующем номере.

– Какого черта ты звонила им? – спросила Эли.

– Потому что никто из твоих близких ничего не говорит, а ты не отвечаешь на мои звонки. Ни с того ни с сего ты объявила, что уходишь из мира моды и не будешь отвечать на запросы прессы. Ты же не предупредила нас. Эти были лучшими из тех, кого я смогла найти, и кто готов был говорить.

Синтия замолчала и посмотрела на меня подозрительным взглядом, после чего спросила:

– Кто вы такой, и почему Рики выглядит таким испуганным, а Джейми сбежал?

Затем она сделала паузу и, казалось, обдумывала то, что я сказал ранее, когда она спросила:

– Ты только что сказал: «моя жена»?

– Господи, не хочешь ли ты объяснить факты жизни, Эли, пока я тут немного поговорю с Рики. – Я скользнул в кабину и загнал Рики в угол.

– Стоп! – потребовала Синтия. – Никто не будет ничего делать, пока я не пойму, что происходит. Ты хотела со мной поговорить, Эли, так говори.

Эли начала:

– Синтия, хочу познакомить тебя с моим мужем, Бенджамином МакМайклом. Мы женаты уже более четырнадцати лет, и он – отец Джулии.

– Черт, это тот самый парень, с которым ты развелась много лет назад?!

Эли выглядела слегка смущенной.

– Забавная история: мы никогда не разводились. Люди просто предполагали, что я в разводе, и мне казалось проще им не противоречить. Мы все еще женаты, и летом я жила с ним.

– Но если ты замужем за Беном, почему тогда была с... – ее глаза переместились на Рики.

– Это как раз одно из того, что я хочу обсудить с этим придурком, – сказал я. Думаю, Рики надеялся, что я о нем забуду. – Я хочу знать, почему он решил, будто это хорошая идея – подделать доказательства, лишь бы убедить Эли, что у меня – новая семья. О, да, конечно это было сделано для того, чтобы он смог добиться расположения Эли и не дать ей выйти из Эли Мак.

– Я этого не делал, – заявил он. – Ну, не совсем. Отчет был случаем ошибочной идентификации. К тому времени когда я узнал, что это не твоя семья, ущерб уже был нанесен, и да, я не мог позволить, чтобы Эли устранилась. Я вложил в запуск «Эли Мак» большую часть своих сбережений.

– Значит, ты здесь – невинная жертва?

Он пожал плечами:

– Признаю, я не совсем невиновен. Если Эли требовалось плечо, чтобы поплакаться, почему оно не должно было стать моим? Я уж точно не собирался говорить ей, что все это – ошибка, и ты все еще по ней тоскуешь.

Эли заплакала:

– Все эти годы ты все знал и ничего не сказал. Меня не волнует время, которое я потеряла, но как насчет Джулии? Ты лишил ее возможности общаться с отцом.

Синтия и Аннабет прислушивались к разговору, не решаясь дышать, чтобы ничего не пропустить.

Мне в голову пришла одна мысль, и я спросил Рики:

– Ты ведь охотился за Эли с того самого момента на острове, не так ли?

– Конечно! Она – красивая женщина, но всегда была влюблена в тебя. Не думаю, что она любила кого-то из своих бойфрендов, включая меня. Думаю, ближе всех были Джейми и вот он. – Он бросил быстрый взгляд в угол кабинки.

Когда он сделал это последнее заявление, Эли бросила на меня испуганный взгляд. Я пожал плечами: еще одна полуправда от нее в эту ночь откровений.

Из угла кабинки послышалось шевеление, и вперед на свет выдвинулся третий мужчина. Я забыл о его присутствии из-за всего, что тут происходило, и он меня сильно удивил.

Эли же не просто испугалась, она побелела и задрожала.

– Привет, милая, скучаешь по мне? – сказал он.

Он был старше почти на четырнадцать лет, и прошедшие годы не были к нему добры, но я сразу его узнал. Тони улыбнулся нам обоим, взяв одну из рук Эли в свою. Она же просто сидела в ошеломленном молчании.

Мгновение спустя я взял его руку и, как в последний раз, когда держал ее, начал отгибать его палец, пока не почувствовал, что сустав хрустнул. Он зашипел от боли и отдернул руку. Тони, должно быть, было за пятьдесят, его подтянутая фигура давно скрылась под маской среднего возраста.

– Какого черта ты это сделал? – спросил он, сжимая руку.

– Просто чтобы напомнить, что ты мне не нравишься, – сказал я.

Синтия хлопнула рукой по столу, заставив всех нас подпрыгнуть, а охранника – просунуть голову в комнату. Синтия отмахнулась от него и повернулась к остальным.

– Эти препирательства прекращаются немедленно, – сказала она. – Эли, я получила сообщение, что ты хочешь со мной поговорить, и теперь догадываюсь, что это как-то связано с Беном и тем фактом, что вы женаты. Раз так, остальные могут уходить, пока мы с Эли не поговорим.

Рики выглядел довольным этим предложением и двинулся с места, прежде чем она успела сказать еще хоть слово. Мгновение спустя он уже был на полпути к выходу. Тони, казалось, не хотел двигаться, что меня вполне устраивало, потому что я хотел выяснить, почему Эли так отреагировала, увидев его.

Я взял Эли за руку и, не обращая внимания на взгляд Синтии, потянул ее в сторону, где мы могли бы поговорить, не будучи подслушанными.

– Однажды я спросил тебя, было ли что-нибудь между тобой и Тони, и ты это отрицала. Теперь задаю тот же вопрос, и тебе лучше очень хорошо подумать над ответом.

– Когда ты впервые задал этот вопрос, ничего не было ни с Тони, ни с другими, – сказала Эли и села в одну из пустых кабинок. Я сел рядом с ней, и она продолжила:

– Но тебе не понравится то, что случилось дальше.

Я напрягся, и она сжала мою руку:

– Просто помни, я никогда не переставала любить тебя, но в течение одной сумасшедшей недели была так растеряна.

– Я всегда любил тебя, но ты не облегчаешь мне задачу. Насколько сильно мне это не понравится?

Она притянула меня ближе, и мы поцеловались.

– По шкале от одного до десяти, это примерно семь, – нерешительно сказала она. – Достаточно плохо, чтобы ты жутко злился на меня, но, надеюсь, не настолько плохо, чтобы ты меня бросил.

– Черт.

Она сглотнула и попыталась вернуть себе часть самообладания.

– После твоего ухода мне удалось закончить съемки. К счастью, это заняло всего один день. Тони был рядом, и все время уверял меня, что это – просто ссора, что ты все еще меня любишь, и что все пройдет. Мне просто нужно дать тебе немного времени. Я собиралась сменить свой рейс и вернуться домой к тебе, как только мы закончим.

– Почему же ты этого не сделала; я все еще был в квартире, не уезжал целую неделю. Черт, я звонил тебе, но ты не брала трубку. Я не уезжал, пока ты не оставила мне это чертово сообщение на автоответчике.

– Я не могла найти свой телефон; его, должно быть, забрал Тони, потому что вернул его мне через несколько дней. Тогда он сказал, что его и нашел отправил ему кто-то из команды. И да, я знаю, что была глупа, но я ему поверила.

– Господи, я оставил тебе достаточно голосовых сообщений, неужели ты не прослушала их, когда он вернул тебе телефон?

– Батарея была разряжена, у меня не было зарядного устройства, и, честно говоря, я боялась с тобой говорить. Как бы то ни было, он сказал, что я нужна агентству в Испании для выполнения задания. Заболела одна из заказанных моделей, и я нужна им как можно скорее, чтобы заменить ее. Он показал мне факс из агентства, подтверждающий задание. Сказал, что говорил с тобой, и что ты понял, почему я должна ехать.

– Как, блядь, понял?! Единственное сообщение, которое я получил, это то, что ты оставила на автоответчике.

– Знаю... я его прослушала. Я бы сама бросила меня, прослушав его. Чтобы позвонить, мне пришлось одолжить телефон, и пока я звонила, ко мне зашел Тони. Так что, я прервала разговор, не хотела, чтобы он знал, что я пытаюсь с тобой связаться. Господи, это все еще не имеет для меня смысла, и я – идиотка, прервав звонок.

– Ты все еще не сказала мне, из-за чего я буду злиться, – напомнил я ей. Она явно колебалась, затягивая историю.

Она опять сглотнула, сделала пару глубоких вдохов и сразу же начала:

– Есть вероятность, что я переспала с Тони в последнюю ночь испанской поездки.

Наступило долгое молчание.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что думаешь, что спала с ним? Ты либо ты спала, либо нет.

– Не знаю. В тот вечер я была настолько пьяна, мне не хватало тебя, и я просто продолжала наливаться. Помню, что проснулась, чувствуя себя как зомби, и в моей постели был Тони.

Она говорила быстро, и ее слова, казалось, сливались друг с другом.

– Едва увидев его, я слетела с кровати, и едва успела добежать до ванной, как меня тут же вырвало, расплескиваясь повсюду. Пошатываясь, я зашла в душ и свернулась калачиком под струями воды. Тони говорит, что мы трахались, но я ничего не могу вспомнить, это все – один сплошной пробел. В тот вечер я даже была не с ним; пошла в клуб с другими моделями, чтобы отпраздновать окончание съемок.

– Ну, уж ты точно должна знать, трахал ли он тебя.

– Господи, в тот день я так плохо себя чувствовала. После душа и всего остального, к тому времени когда я почувствовала себя хотя бы наполовину человеком, не было никаких доказательств того, что мы трахались. В душе валялась мои мокрые трусики, так что, думаю, в постели я была в них. Когда я, наконец, вышла из ванной, он уже ушел, но оставил записку, где написал, как здорово я трахаюсь.

– Ну, если ты его не приглашала, то как он попал в твой номер?

– Не знаю, Бен. Отель был старый с замками старого образца, где нужен был ключ, чтобы запереть дверь на замок, когда находишься в номере. Наверное, я была настолько пьяна, что забыла запереть ее за собой. Думаю, он, должно быть, обнаружил мою дверь открытой и забрался ко мне в постель, тебе не кажется? Я неоднократно задавала себе этот вопрос.

Меня посетила тошнотворная мысль:

– Джулия?..

–.. .определенно твоя дочь. Когда я узнала, что беременна, у меня была та же ужасная мысль. Я испугалась, что Тони мог воспользоваться мной, поэтому, как только она родилась, я сверила твою ДНК с ее. Нет никаких шансов, что ее отец не ты.

– И что, блядь, случилось после этого?

– Ничего, я села на самолет домой и обнаружила, что ты уехал, и у тебя случился нервный срыв, все в таком порядке. Потом, два месяца спустя, я узнала, что беременна, и весь ужас начался заново.

– А он? – Я кивнул в сторону Тони. Он уже подошел к бару и потягивал напиток.

– Я подала жалобу в агентство; дело было не только в том вечере, оказывается, он солгал мне насчет Испании. Не было никакой заболевшей модели; он просто забронировал меня на эту съемку, хотя знал, что после съемок в Антигуа у нас должно было быть несколько дней отдыха. Агентство перевело меня к другому представителю, и Тони был недоволен. Хотя это и не имело большого значения, из-за Джулии я работала мало, а потом в течение года стала частью агентства Людмилы и освободилась от всего этого лицемерия.

Было уже поздно, я устал и, честно говоря, больше не мог быть задницей. За последние несколько часов я услышал так много противоречивых историй. Теперь я просто хотел покинуть это проклятое место. Я сказал об этом Эли и предложил ей продолжить с тем, что она хочет сказать Синтии.

Она обдумала мое предложение, а затем медленно кивнула в знак согласия. Подошла к Синтии, и они начали говорить. Пока мы с ней говорили, зал постепенно заполнялся, и все кабинки были заняты. Уровень шума повысился, и я чувствовал любопытные взгляды, которые на меня бросали вновь прибывшие. Я откинулся на стуле и закрыл глаза, не желая быть втянутым в разговор, и обдумывал свои дальнейшие действия.

Не думаю, что прошло много времени, когда я услышал, как Эли зовет меня, легонько потряхивая за плечо.

– Я закончила, милый, пойдем, – сказала она.

– Что ты пыталась сделать? – спросила я, вставая.

– Мне требовалось развеять все слухи о моем решении уйти в отставку. Не могу позволить людям думать, будто я отныне не предана Эли Мак.

– И это все? Ты притащила меня сюда и заставила пройти через этот гребаный цирк, и это все, что ты хотела ей сказать?

– Не будь идиотом, конечно, главной причиной было не это. Рассказать ей все о тебе – вот что.

– Обо мне?

– Да, о тебе, она – самая большая сплетница, и если будет знать, что мы любим друг друга и все еще женаты, то завтра об этом будет знать вся остальная индустрия моды. О, и она знает, что ты – Ксандер Мортон.

– Черт, откуда?

– Ну, она предположила, а я не сказала, что ты – не он.

Я вздохнул, и мы вышли из VIP-зоны и пошли по все еще переполненному пространству ночного клуба к выходу. Эли воспользовалась своим телефоном, чтобы предупредить Джамала, что мы уходим; должно быть, написала ему СМС, потому что было слишком шумно, чтобы услышать даже свои мысли.

В машине мы оба вели себя сдержанно и тихо, сидя в противоположных углах заднего сиденья. Машина с шипением катила по темным улицам, а я смотрел из окна со своей стороны на темные витрины магазинов. Мне казалось, что моя голова взорвется от количества противоречивых мыслей и эмоций, проносящихся в ней.

Эли зашевелилась, рука просунулась через пустоту между нами и прижалась к моей, когда она легла на сиденье рядом со мной.

– Прости, Бен, я все испортила, не так ли. Каждый раз, когда ты успокаиваешься, я обрушиваю на тебя очередную бомбу.

– Ты знаешь, зачем там был Тони?

– Да, – неохотно ответила она. – Он распускает слухи, что у нас был роман, и что отец Джулии – он. Учитывая весь интерес ко мне сейчас, он обратился к Синтии, чтобы попытаться на этом нажиться и продать историю журналу. Синтия хотела увидеть, что будет, когда я его увижу.

– Что ж, надеюсь, она получила от него то, что стоило ее денег, – с сарказмом сказал я.

Я продолжал смотреть в окно и заметил, что вижу те же самые темные витрины магазинов, что и раньше; казалось, что мы ездим кругами.

– Если это должен быть живописный маршрут, то я не в настроении, – сказал я водителю.

Джамал хмыкнул, а водитель лишь коротко пожал плечами.

– Это я хотела немного поговорить с тобой, прежде чем мы вернемся в квартиру, – призналась Эли.

– Не уверен, что знаю, что еще можно обсуждать, милая, у нас обоих своя жизнь. Последние несколько дней заставили меня понять, что я больше не являюсь частью твоего мира. Я не могу жить в постоянным внимании, не говоря уже о безопасности.

– Но я люблю тебя, – всхлипнула она. По ее щекам текли слезы.

Я притянул ее ближе, и она зарылась головой в мою грудь.

– Я тоже тебя люблю, – сказал я ей. – Я думал, что любви к тебе будет достаточно, чтобы я смог справиться со всем этим, – и я указал в сторону Джамала и водителя.

Эли хныкала, и я притянул ее лицо к себе, чтобы поцеловать. Она яростно ответила на поцелуй, как будто от этого зависела ее жизнь.

Она оторвалась и облизала губы.

– Что будет теперь?

– Я еду домой, – сказал я ей. – Собираюсь поспать несколько часов; затем планирую поехать обратно в коттедж. Надеюсь, на несколько дней ко мне присоединятся Джулия и мои родители.

– А как насчет меня, я тоже могу приехать?

Я покачал головой:

– Нет, ты должна остаться здесь и выполнить свои обязательства. На этой неделе на тебя рассчитывает слишком много людей, чтобы ты могла уехать прямо сейчас.

Она снова начала плакать, но я взял ее за руки и заставил посмотреть на меня.

– Эли, ты ведь понимаешь, что я прав. Я на самом деле люблю тебя, но тебе важно не торопиться и подумать, чего ты хочешь. Только когда примешь решение, я хочу, чтобы ты сказала мне, но ты должна понять: мне нравится моя тихая жизнь на юге, и я не собираюсь ее менять. Я не пойду ни на какие компромиссы, чтобы снова соответствовать твоему образу жизни.

– Я приеду, как только закончатся недели.

– Нет, я не хочу, чтобы ты делала это. Ты должна быть полностью уверена, что это то, чего ты хочешь, – ответил я. – Хочу, чтобы ты выдержала хотя бы месяц. Если снова облажаешься, второго шанса не будет. Я потребую развода и опеки над нашей дочерью.

Машина затормозила, а затем въехала в подземный гараж многоквартирного дома. Я вышел и обдумал свои дальнейшие действия. Порше был припаркован в одном из гаражей неподалеку, и я направился к нему.

Эли поймала меня за руку, прежде чем я успел сделать пару шагов.

– Ты слишком устал, чтобы вести машину, поднимись в квартиру и немного поспи.

– Я просто проверю, в ней ли ключи.

Джамал кашлянул, и я повернулась к тому месту, где он стоял у машины.

– Ключи у охранника, а в бардачке – пульт для ворот, так что, можете приходить и уходить, когда захотите.

Я кивнул ему и позволил Эли вести меня к лифту. Взглянул на часы. Боже, уже почти четыре... неудивительно, что я так чертовски устал. Эли так сильно стиснула мои пальцы, сжимая мне руку, что я терял в них чувствительность.

Вестибюль был освещен единственным настенным светильником, освещавшим своим мягким светом сидящего телохранителя. Он встал и открыл дверь в квартиру. В комнате было темно, единственным источником света было отражение уличных фонарей в окнах на дальней стене.

– Я могу воспользоваться диваном, – предложил я.

Эли дала мне пощечину.

– Ради всего святого, Бен, неужели тебе так нравится меня злить? Если это будет наш последний раз, пока ты не позволишь мне вернуться к тебе, то ты, черт побери, проведешь его в моей постели!

Она яростно поцеловала меня, ее язык проник в мой рот. Она взяла мои руки и положила их на свои груди.

– А теперь перестань быть идиотом и займись со мной любовью; сделай так, чтобы мне стало лучше.

– Хм, – прошептал я и последовал за ней в спальню.

Я расстегнул молнию на ее платье, она слегка передернула плечами, и оно упало к ее ногам, оставив на ней лишь крошечные черные стринги и кружевные чулки. Я шагнул к ней сзади, обхватил ее руками и притянул к себе.

Она издала легкий стон, когда я поцеловал ее в шею и толкнул ее задницу в свой таз.

– Господи, как же я тебя люблю, – пробормотала она.

Она отстранилась, сняла туфли, по очереди поставила на кровать каждую ногу и сняла чулки. Я увидел, как большие пальцы ее рук проникают под пояс стрингов.

– Нет, если можно, это сделаю я.

Она улыбнулась и легла на кровать, улыбаясь и протягивая ко мне руки. Когда я придвинулся к ней, она подняла палец.

– Неа, на тебе слишком много одежды, чтобы я могла позволить тебе лежать на моей кровати.

Эту проблему я мог и решил очень быстро. Сняв одежду, я забрался на кровать рядом с ней и перевернул ее на спину. Я медленно целовал и ласкал ее тело, пока не добрался до слабой, почти невидимой, мягкой линии маленьких темных волосков внизу живота, исчезавшей под поясом ее трусиков. Зацепив пальцами с боков, я потянул... хрупкая ткань порвалась, и я отбросил испорченный предмет одежды в сторону.

Довольные тихие стоны, сопровождавшие мое путешествие к новому открытию ее, превратились в долгий протяжный вздох шока, а затем в стон, когда тыльная сторона моего пальца провела по линии волосков. Она подложила под голову пару подушек, чтобы наблюдать за мной, и когда она вздохнула, я поднял на нее глаза. Ее глаза были закрыты, а выражение лица было смесью любви, желания и потребности.

Она открыла глаза и посмотрела на меня сверху вниз.

– Мне нравится, когда ты так делаешь, такое приятное и знакомое ощущение, – прошептала она, ее пальцы играли с моими волосами. Едва заметно надавив на мою голову, она побудила меня опуститься ниже. Я устроился между ее раздвинутых ног. Провел кончиком языка по ее половым губам, которые были пухлыми и влажными в ответ на ее растущее возбуждение.

Ее стоны становились все более громкими, когда мой язык скользил вдоль и между складок, защищающих сердцевину ее женственности, а клитор поднялся из своего капюшона, чтобы приветствовать меня. Мой рот подтвердил мое приветствие, и она со вздохом откинула голову назад.

В ее скользкий влажный проход проскользнули два моих пальца и нашли ее точку удовольствия.

Она подпрыгнула, а затем прижалась своей киской к моему лицу, в то время как я ласкал ее точку G:

– Оооо, блядь, дааа! – кричала она.

Я продолжал лизать, сосать, и третий палец проник в ее смазанный проход. Мой большой палец катал ее налившийся клитор, и ее стоны удовольствия становились все более интенсивными. Она выгнулась, бедра задрожали. Я щелкнул кончиком пальца по ее клитору, и она кончила с протяжным гортанным криком. Она дрожала, а мою руку залила струйка сока из киски.

– Ооо, святая блядь, – задыхалась она. – Это было так чертовски хорошо.

Я подполз к ней, и она повернулась ко мне лицом, когда я обхватил ее руками. Она простонала:

– Теперь давай, трахни меня.

Она перекатилась на спину, и ее ноги раздвинулись в молчаливом приглашении.

В дальнейшей прелюдии необходимости не было, оба были возбуждены и готовы. Одним движением я оказался глубоко внутри нее, и мы оба застонали от удовольствия и предвкушения. Я входил в нее сильно и глубоко, так сильно, что кровать под нами раскачивалась. Шлепки нашей плоти почти заглушались моими стонами и ее вокальными возгласами поощрения:

– О, боже, да, вот так... Оохххххх, трахни, да, сильнее... Черт, нет, нет... – когда я вытащил член почти до конца и остановился с пульсирующей головкой между губами ее смазанной киски.

Она двинула свой таз вверх, напрягая пресс, ее ноги обхватили мои бедра, притягивая меня к себе, когда она пыталась снова насадиться на меня.

– Пожалуйстааа, – отчаянно хныкала она, глядя на меня. И закричала, когда я снова вошел в нее одним жестким быстрым движением. Я мог видеть ее лицо в уличном свете, проникающем через окна. Я мог бы подумать, что женщине подо мной больно, но по ее крикам и по тому, как она двигала тазом, я понял, что это – сплошное удовольствие.

В прошлом я наблюдал это много раз, когда она погружалась в удовольствие, волнами прокатывавшееся по ее телу. Я чувствовал, как в ней нарастает оргазм, ее ноги дрожали, а в киске появлялись легкие пульсации, становившиеся все интенсивнее.

Приближаясь к разрядке, Эли тянула меня за собой. Она отчаянно толкалась навстречу моим толчкам. Я был близок к оргазму, мои руки обнимали ее, я пытался ее контролировать, пока она билась, теряясь от переполняющих ощущений.

Кончая, Эли застонала. Спазмы били ее долго и сильно, ее киска спазмировала на мне. Она выгнулась дугой, соприкасаясь с кроватью только плечами и стопами. Это было все что нужно, чтобы перекинуть меня через край, на котором я застрял последние несколько мгновений. Я хрюкнул, кончив, изливая свою горячую сперму в ее ждущий проход...

Она рухнула обратно на кровать резким движением, отчего мой член выскочил наружу. По ее бедрам стекала смесь наших соков, сочась между ее пухлых губ.

Мы достаточно оправились, чтобы перевернуться на бок и оказаться лицом друг к другу, я скользнул между ее бедер, обхватил ее руками, а она уперлась лбом в мой подбородок.

Долгое время мы оставались в таком положении, пока наши дыхания синхронизировались. Она подняла на меня глаза, в которых отражался оранжевый свет уличных фонарей.

– Могу ли я как-то убедить тебя остаться? – спросила она. Я погладил ее по щеке, и она прижалась своими губами к моим.

Я сказал:

– Если останусь, то в конце концов поссорюсь с одним из твоих бывших любовников или с Джамалом. Ты – единственная причина, по которой я вообще здесь. Я думал, что смогу это сделать, но это просто ложь.

Она резко отстранилась.

– Просто ложь?

– Господи, нет, только не это. Париж, эта неделя, весь этот цирк, который окружает тебя. Вот то, чего я больше не могу делать.

Она словно сжалась в комок, и я обхватил ее руками, защищая. Она всхлипывала, ее слезы застряли между ее лицом и моей грудью. Постепенно ее рыдания стихли, и она заснула.

***

Когда я проснулся тем утром, намного позже, Эли лежала на мне. От нас обоих пахло сексом и потом, а рядом со мной, ухмыляясь, сидела на кровати наша дочь.

Она зажала нос и с хихиканьем прокомментировала:

– Вы оба пахнете как пара спаривающихся хорьков.

– А откуда ты знаешь, как пахнет спаривающийся хорек? – спросил я, убедившись, что мы оба укрыты простыней. Лишь нога Эли свисала сбоку и была не прикрыта.

Глаза Эли открылись, и она застонала.

– Черт, который час?

Затем увидела Джулию, смеющуюся над нами.

– Что ты здесь делаешь?

– Тут либо Сэнди, либо я, мама, – сказала Джулия. – Я должна была тебе напомнить, что через час у тебя примерка для Кристианы.

Эли застыла в моих объятиях и виновато посмотрела на меня, но я ничего не ответил. Мне и не нужно было, мы оба знали, что это – одна из причин, по которой я возвращаюсь на юг.

– Если оставишь нас наедине, твоя мама сможет подготовиться, – сказал я.

– Хорошо, – она соскочила с кровати и закрыла за собой дверь.

Эли с трудом выпуталась из простыни, обернутой вокруг наших тел. Она встала и пошла в ванную, только чтобы остановиться в дверях, вернуться к кровати и опять сесть, после чего сказала:

– Я собиралась проигнорировать твое желание и сегодня вечером последовать за тобой в коттедж, но думаю, что ты прав: все случилось слишком быстро. Я ждала, что ты пойдешь на компромисс. Мне нужно время, чтобы решить, что я хочу делать.

Она наклонилась вперед и поцеловала меня. Я сказал:

– Это не значит, что я тебя не люблю, я люблю и всегда буду любить. Просто собираюсь дать тебе пространство.

Она улыбнулась мне и поспешила в ванную. Вскоре я услышал, как включился душ.

***

К тому времени как я закончил принимать душ и одеваться, Эли ушла на прием. В гостиной меня ждали мои родители и Джулия. Я давно не видел ни одного из своих родителей, а мой отец превратился в серебристую лису. Я на мгновение задумался и понял, что обоим должно быть около шестидесяти.

Думаю, в течение нескольких секунд никто из нас не знал, что говорить, и мы стояли как статуи. Наша последняя встреча закончилась горько, так как они обвинили в разрыве меня. Именно Джулия начала раскалывать лед, спросив, не получил ли я приглашение на день открытых дверей в ее школе.

– Нам разрешено приглашать до шести гостей. Обычно мама приводит моих бабушку и дедушку. Но в этот раз должен прийти ты, не так ли, бабушка?

– Надеюсь, что он придет; мы все по нему скучали.

В ее голосе прозвучал укор, и она вцепилась в руку моего отца.

– С удовольствием, только дайте мне знать, когда это случится, – сказал я им.

Я сделал шаг вперед, и лед разлетелся вдребезги. Мои родители и я слились в групповом объятии.

Джулия на мгновение запаниковала, когда я объяснил, что в тот же день уезжаю на юг, но оживилась, когда я пригласил их троих ехать со мной.

– Можно? – спросила Джулия.

Моя мама на мгновение задумалась, а затем слегка кивнула. Джулия ударила кулаком воздух и воскликнула:

– Йесс!

Мама подняла руку:

– Мне нужно проверить, все ли в порядке с твоей мамой, и мы должны сообщить в школу, что в понедельник тебя не будет.

Джулия спросила:

– А почему с нами не едет мама?

– Дорогая, сейчас Неделя моды, всю неделю она занята, и нам обоим нужно определиться с приоритетами.

Она выглядела обеспокоенной:

– Значит ли это, что вы с мамой не сможете снова быть вместе?

Я покачал головой:

– Нет, если будет зависеть от меня. Я хочу, чтобы мы снова стали семьей.

Я решил, что она уже достаточно взрослая, чтобы знать правду.

– Но это не значит, что у нас нет собственных проблем; мы оба создали для себя новые жизни. Твоя мать любит свой мир – это то, чего она всегда хотела, – но он никогда не был по-настоящему моим. Мне было горько, когда она предпочла его мне, но я счастлив в своей новой тихой жизни.

– Ты не собираешься возвращаться, не так ли? – Лицо Джулии отражало ее эмоции. В ее возрасте жизнь черно-белая, все либо хорошо, либо плохо, и я должен был попытаться объяснить.

– Я не об этом. Мы с твоей мамой любим друг друга так сильно, как никогда раньше, но нам нужно найти компромисс, который устроит нас обоих. Я не могу жить со всей этой безопасностью, которая нужна твоей матери, и уверен, что она не заинтересована в том, чтобы стать женой фермера. Мы решили немного пожить раздельно, вот и все, Джулия.

– Как долго? – спросила мама.

– Я попросил Эли взять месяц, чтобы решить, чем она хочет заниматься.

– Разве это справедливо, что ты ожидаешь, будто той, кто пойдет на все компромиссы, будет Элиша? – спросила мама. – Потому что, похоже, это именно то, чего ты хочешь.

– Достаточно справедливо, – и я посмотрел в сторону Джулии. – Но это не тот разговор, который я хочу вести прямо сейчас.

Думаю, мама хотела продолжить, но отец положил свою руку на ее и покачал головой. Мама заколебалась, а затем отступила. Мы собрали свои вещи и спустились в гараж.

***

Когда я подъехал к коттеджу, было семь вечера. Я отдал маме и папе главную спальню, а Джулия заняла свою старую комнату. Я же собирался спать в «Never Again».

По дороге я позвонил Софи, и та забила для меня холодильник и кладовку. Пока моя дочь показывала бабушке и дедушке все вокруг, я связался с Питом, чтобы узнать, как продвигается сбор винограда.

К счастью, никаких проблем не возникло, и к тому времени, как ко мне присоединились гости, я уже отдыхал на террасе. Первым ко мне присоединился папа; садясь, он издал небольшой стон.

– Я старею, – пробормотал он, – и не привык к таким путешествиям.

– Выпьешь?

Он кивнул, и я налил ему виски, добавив немного воды.

– О, ты помнишь, что мне это нравится? – Он взял его и благодарно принюхался к аромату.

– Я сам пью его точно так же, так что, это не сложно?

– Ты чуть не разбил сердце своей матери, когда уехал.

Я вздохнул, надеялся, что так скоро говорить об этом мы не будем.

– Папа, я знаю, что нам нужно поговорить обо всем, но разве сейчас подходящее время?

– Я попросил Жанну занять Джулию, пока мы поговорим, сынок. Твоя мать никак не может понять, почему ты настолько полностью вычеркнул нас из своей жизни.

– После того как меня бросила Эли, я пришел к вам, а вы с мамой были уверены, что это – моя вина. Она сказала что-то вроде того, что я, должно быть, сделал нечто очень плохое, чтобы эта милая девушка захотела меня бросить. Мне было больно, а вы оба меня отвергли.

– Мы знаем, что были неправы. Первое, что сказала нам Элиша, – что это была ее вина, и она сделает все, чтобы исправить ситуацию. Но к тому времени как мы это узнали, ты уже исчез.

– Папа, не уверен, что ты понимаешь, насколько сильно меня задел отказ Эли от меня. Она бросила меня на вечеринке и в течение нескольких недель не выходила на связь. Какого черта я должен был торчать здесь, когда, насколько я мог судить, Эли со мной покончила? Я не хотел быть рядом ни с чем и ни с кем, кто и что напоминали бы мне о ней.

– Но теперь-то все хорошо?

– Ну, мы решаем наши разногласия, и у меня есть дочь, о существовании которой я не знал. Надеюсь, что все сложится к лучшему, но с этого момента все зависит от Эли. Я пробовал жить в ее мире, и у меня не получается. Если Эли хочет, чтобы мы снова стали нормальной семьей, то она сама должна делать шаги навстречу.

– А если не сможет или не захочет?

– Тогда мне будет не хуже чем раньше, только теперь у меня есть дочь, о существовании которой несколько месяцев назад я не подозревал, и семья, с которой я воссоединяюсь.

– Но Элиша говорит, что вы все еще любите друг друга.

– Да, но любовь не означает, что я собираюсь бегать за ней по всему миру. Так я уже делал, и посмотри, к чему это привело.

Я услышал, как по лестнице спускаются мама и дочь, и замолчал. Отец бросил на меня взгляд: «поговорим позже», и откинулся в кресле.

***

Мои родители и дочь пробыли у меня шесть дней, после чего им пришлось уехать. У меня никогда не было другой возможности обсудить основные проблемы, которые возникли у меня с родителями после ухода Эли, хотя я думаю, что мама хотела бы иметь такую возможность. В конце концов, сейчас все это кажется таким бессмысленным. Больше всего я жалею о том, что если бы не был таким упрямым, то знал бы о Джулии, и она могла бы расти вместе со мной в своей жизни.

Я хотел бы винить в этом Эли, но правда – в том, что я сам застелил свою постель, и мне приходится принимать последствия. Прервать все контакты было моим решением.

Эли звонила каждый день, чтобы поговорить с Джулией, а я следил за ней через Интернет. Поисковая система, которую я использовал, отмечала все истории, где упоминалась Эли. Ну, я сказал, что это сделал я, но это – ложь, я попросил установить ее на мой ноутбук более подкованную в технике Эбигейл, когда та приехала к Джулии.

Я отвез Джулию и моих родителей в аэропорт Тулузы и проследил, как они благополучно прошли через службу безопасности. По дороге домой заглянул к Питу и Софи. Я еще не был готов отважиться на пустой коттедж.

Вечером, после того как близнецы легли спать, а Эбигейл занялась учебой. Пит, Софи и я сидели на ротанговой мебели на террасе. На столе стояла открытая бутылка вина, ожидая присоединения к своим пустым спутницам. Пит отдыхал в кресле, а я сидел на диване. Подошла Софи и села рядом со мной. Она повернулась боком, вытянула ноги и прислонилась ко мне спиной. Взяла мою руку, положила ее на свою талию и прижала к себе.

– Бен, ты ведь знаешь, что ты – наш самый близкий друг, фактически, ты – больше часть семьи, чем друг, – сказала она, и Пит с ней согласился.

Она продолжила:

– Нас беспокоит, что ты здесь, а она – в Париже. Я думала, что вы опять вместе?

– Имеешь в виду, любим ли мы друг друга?

– Да.

– Не думаю, что я когда-либо переставал ее любить, Софи. Есть тонкая грань между любовью и ненавистью, и я никогда ее не переступал. Эли же уверена, что сейчас она любит меня даже больше чем когда-либо.

– Так, в чем проблема?

– Ты знаешь в чем: она также любит и свою работу. Работа в модельном бизнесе и моде были для нее всем, и она наслаждалась получаемым вознаграждением. Когда мы только поженились, она не раз ставила эту жизнь выше меня. Теперь говорит, что хочет, чтобы мы стали семьей, а индустрия больше для нее не важна, но после того что случилось на прошлой неделе, хрен знает, что там на самом деле.

Пит посмотрел на меня и спросил:

– Неужели в глубине души ты боишься, что она опять может сделать это? Что она поскользнулась однажды, и что может помешать ей сделать это снова?

Я обдумывал этот вопрос, потягивая вино из своего бокала.

– Возможно, но я так не думаю... о, черт, не знаю.

Пит обдумал мой ответ и заметил в нем нерешительность.

– Человек – в некоторых отношениях довольно глупое животное, – предложил он. – Он не учится на опыте. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на историю: одни и те же чертовы ошибки повторяются раз за разом.

Он сделал паузу и отпил вина.

– Но это не совсем верно. Человек учится не на чужом, он, или в данном случае она, учится на собственном опыте. Ты говоришь, что у Эли были карьера и Джулия, но, судя по тому, что она нам рассказывала, эта жизнь была пустой. Она так и не простила себя за те ошибки, что совершила с тобой.

– Когда она говорила тебе это? – хотел я узнать.

Софи погладила тыльную сторону моей руки.

– Летом мы с ней много разговаривали. Она рассказала мне, что было в той поездке. Думала, что ты поймешь, почему карьера модели была так для нее важна, и простишь. Она не ожидала, что ты просто возьмешь и уйдешь.

– Если бы дело было только в той поездке, то она была бы права, но все было не так. Она отдалялась уже несколько месяцев. Та поездка стала тем, что поставило точку, но это была не первая неудачная поездка. В последних нескольких зарубежных командировках, в которые я ездил с ней, были проблемы.

Софи повернулась так, чтобы видеть мое лицо.

– Это не совсем так, как описывала Эли.

– Меня это не удивляет. А что она рассказывала?

– Что на вечеринке произошло большое недоразумение, и ты ушел. К тому времени как она вернулась в отель, тебя уже не было.

Я коротко рассмеялся.

– Значит, не было никакого упоминания о том, что я перехватил ее, когда она направлялась в номер Рики, или о том, что недоразумением было, когда я возразил против того, что какой-то третьесортный актер лапает ее за задницу у меня на глазах, и она сказала, что это слишком важно для ее карьеры, а я должен с этим смириться?

– Какого хрена?! – сказал Пит. – Почему ты раньше никогда не рассказывал нам ничего из этого?

– К тому времени это уже не казалось важным. Ее так называемые друзья и коллеги забивали ей голову плохими идеями, и она стала им верить. Чертов актер стал лишь последней каплей.

После всего этого никто из нас не мог ничего сказать. Мы прикончили бутылку и еще пару ее приятельниц, прежде чем я откланялся и, пошатываясь, побрел по дорожке к коттеджу.

***

Следующие пару недель я краем глаза следил за прогрессом Эли. Мне присылали видеозаписи оваций стоя, которые она получила в конце двух последних показов, тех, которые, как она говорила всему миру, должны были стать ее последними выступлениями в качестве модели.

Джулия настояла на том, чтобы я создал в Интернете социальную сеть, чтобы она, ее мать и я могли поддерживать связь. Впервые в жизни у меня была страница в Facebook, Instagram, WhatsApp и какой-то ужасной штуке под названием Snapchat, и я уверен, что есть еще много всего, что я пока не нашел!

Моя дочь использовала мое вновь обретенное присутствие в Интернете, чтобы постоянно бомбардировать меня новостями о своей матери. Сэнди присылала ссылки на статьи, в которых упоминалась Эли. Эли прислала мне несколько фотографий, на которых она – за кулисами на показах мод. Новости появились в конце Недели моды.

В конце Недели моды в журнале была опубликована статья Синтии. В ней упоминались и Тони, и Рики, но основная часть статьи была посвящена Эли и загадочному бывшему, но, как оказалось, не бывшему мужу. Связь между Эли, мной и проклятым романом была исследована в мучительных подробностях. Прошло совсем немного времени, прежде чем меня раскрыли как Ксандера Мортона, но это им не помогло, поскольку никто из моих друзей ничего не говорил, и пресса не знала, где меня искать.

На этот раз исчезла Эли, и это заметил не я один. Месяц разлуки подходил к концу, а поисковая система все еще отмечала статьи, где упоминалась Эли, но Джулия заметила, что все они похожи на старые аккаунты и предыстории. Она попыталась позвонить матери, но ее телефон был выключен.

И она позвонила мне:

– Папа, полагаю, мама с тобой?

– Нет, почему ты так думаешь? Мы не должны связываться еще пару дней.

Ее голос звучал тревожно:

– Мама не берет трубку, ее телефон даже не включен. Я позвонила Сэнди, и та говорит, что ее нет в Париже, Сэнди не видела ее уже несколько дней. Она думала, что мама уехала к тебе. Я надеялась, что она не отвечает, потому что вы двое заняты.

Я почти почувствовал силу ее румянца через телефонную линию.

– Нет, я ее не видел, я работал на яхте, делая кое-какое техническое обслуживание, прежде чем законсервировать ее на зиму. Она, наверное, в поездке. Ты Джамалу звонила? Если кто и знает, где твоя мама, то это он.

– Нет, об этом я не подумала.

– Тогда не волнуйся, я ему позвоню, и он скажет, где она, – сказал я как можно более успокаивающе. – Я попрошу ее позвонить тебе, когда он скажет мне, где она.

В голосе Джулии звучало облегчение, когда она повесила трубку.

Номер Джамала был в моих контактах в разделе «Безопасность». Сэнди добавила в мой телефон целую кучу «важных номеров», и сейчас был первый раз, когда мне понадобилось воспользоваться одним из них.

Был всего один гудок, как трубку подняли.

– Бен, что я могу для вас сделать? – сказал он своим низким голосом. Я мог не любить этого человека, но знал, что он – один из лучших в своем деле.

– Я надеялся, что вы сможете передать сообщение Элише. Не могли бы вы попросить ее позвонить дочери? Она беспокоится, что ее мать не отвечает на звонки. Полагаю, что вы или один из других телохранителей находитесь с ней.

Последовала долгая пауза, а затем он сказал:

– Я думал, она с вами.

– Почему вы так подумали? Месяц еще не прошел.

– Ну, в понедельник она попросила Дженис отвезти ее к вам.

Сегодня был четверг, так что, она отсутствовала уже три дня, и я думаю, Джамал волнуется не меньше меня. На заднем плане я услышала, как он позвал: «Позови к телефону Дженис». – В ответ послышалось бормотание, а затем он сказал: «Мне все равно, где эта глупая сука, просто позови ее к чертовой трубке».

Джамал все еще говорил, и вдруг я понял, что он обращается ко мне:

– Бен, вы еще здесь?

Я подтвердил, и он продолжил:

– Мы пытаемся связаться с Дженис. Эли попросила Дженис отвезти ее к вам в понедельник днем.

– Да, я так и понял, только не видел ее с Недели моды, и здесь ее нет. Сэнди с ней разговаривала?

– Мы уточняем. Я с вами свяжусь, как только что-нибудь узнаю. – С этими словами он отбился.

Когда отчаянно хочешь, чтобы что-то произошло, время тянется медленно. Я попытался позвонить Эли, но получил ее голосовую почту. Я отправил ей СМС, а затем электронное письмо.

Через, казалось бы, вечность, перезвонил Джамал, хотя на самом деле прошло меньше часа. Он связался с Дженис, и похоже, что та оставила Эли в ресторане в ближайшей от нас деревне. Эли сказала ей, чтобы та уезжала, так как я должен забрать ее из ресторана.

– Дженис сказала, что она говорила вашей жене, что ей неприятно оставлять ее там одну. – Тон Джамала был раздраженным. – Но ваша жена настояла на своем и села за столик внутри, который был накрыт на двоих. Она не могла ясно видеть, так как внутри было темно, но клянется, что через несколько минут увидела мужчину, который, как она уверена, был вами. Тогда она и уехала.

Я не знал, что и думать. Не мог понять, зачем ей понадобилось ехать семь часов, чтобы встретиться с мужчиной, но, похоже, именно это и случилось. Постепенно я пришел к выводу, что, учитывая уровень безопасности, окружавший ее, если бы она захотела встретиться с кем-либо без их ведома, то сделала бы это именно здесь. Когда она – здесь, ее телохранители привыкли отходить и оставлять ее одну.

Это могло объяснить причину, но не то, с кем она встречалась. Спустя несколько часов и бутылку вина я не приблизился к разгадке. Я знал, что в ресторане был не я, а если Дженис решила, что этот человек похож на меня, то это исключает Тони или Рики. Правда не исключает Джейми, но то, что Эли проделала весь этот путь, чтобы встретиться с ним, казалось слишком экстремальным.

Это были единственные мужчины, с которыми, как я понял, у нее были какие-то отношения. Я понятия не имел, не могло ли быть бесчисленного множества других, о которых я ничего не знаю. Когда я понял, что самым простым решением является спросить Гастона, владельца ресторана, с кем встречалась Эли, было уже слишком поздно, и ресторан был закрыт. Завтра, – подумал я и, пошатываясь, отправился спать.

***

На следующий день рано утром у моей двери появился Джамал, и его обеспокоенное выражение лица нисколько не уменьшило моего беспокойства.

– Мы разбудили владельца ресторана, – сказал он. – Но узнали не так уж много. Она пробыла там всего несколько минут, пока ее не забрало такси.

– Ха, тогда кем был тот мужчина, с которым она встретилась?

– Водителем. Она сказала Гастону, что ждет машину, которая заедет за ней. Когда мужчина появился и назвал ее имя, Гастон указал на нее. Кстати, он спрашивал миссис МакМайкл и, похоже, не знал, кто она такая.

– Узнал ли Гастон что-нибудь: куда она хотела поехать или подробности о такси?

Джамал покачал головой:

– Ничего, ресторан был довольно полон, и только потому, что он знает Эли, он позволил ей сесть. Она была там, приехало такси, и она уехала. Это все, что он может вспомнить.

– Ну, он же наверняка знает всех местных таксистов?

– Этот был не из тех, кого он знает. Парень просто сказал, за кем приехал, и Гастон указал на нее. Он признает, что не видел машины. Мы проверяем все фирмы и независимые компании, обслуживающие этот район, но пока безрезультатно.

– Сэнди что-нибудь знает?

Джамал снова покачал головой.

– Во вторник утром она получила от Эли письмо. В нем говорилось, что она будет отсутствовать до конца недели. Что приедет сюда, и у нее есть важные новости.

Я задумался над этим и заметил:

– В письме не говорилось конкретно, что она приедет сюда, не так ли?

– Не так многословно, но это то, что мы узнали от Дженис. Ее высадили менее чем в пяти милях от этого места, так что, куда еще она могла направиться?

– Ну, явно не сюда, – заметил я. – Здесь у нее не так уж много знакомых. То есть, все в округе знают, кто она такая, но единственным человеком, с которым она сблизилась, – это Софи.

Джамал выглядел озадаченным.

– Жена Пита, – уточнил я, и он кивнул в знак понимания.

– Может быть, она приехала к ней?

– Надеюсь, – сказал я. – Только я уверен, что Софи всю неделю не было. Полагаю, она присматривала за детьми своего кузена Генри. Они с женой переживают не лучшие времена, и он хотел подарить ей отпуск. Вчера здесь был Пит, стонал, что ему требуется поднимать близнецов в школу.

– И он ничего не говорил о встрече с Эли, – добавил я.

– Не могли бы вы проверить?

– Конечно.

Я позвонил Питу.

Через пять минут я рассказал Джамалу то, что узнал, а это было не так уж много. Софи с прошлой субботы была у Генри и должна была вернуться в это воскресенье. Пит разговаривал с ней ежедневно, и она не упоминала о встрече с Эли. Он говорит, что спросит ее, не связывалась ли с ней Эли, но уверен, что нет.

– Черт! – только и сказал Джамал. Он выглядел разочарованным, думаю, он надеялся, что Софи была решением проблемы. Я знаю, что у меня была такая же надежда.

На столе зажужжал мой телефон, на экране высветилось лицо Джулии. Я застонал, забыл ей перезвонить, все еще не привык быть отцом.

– Что, черт возьми, мне ей сказать? – спросил я Джамала.

– Она – смышленый ребенок, я бы сказал ей правду.

Я взял телефон и вышел на террасу, рассказывая ей все, что знал. Через десять минут вернулся в дом, чувствуя себя так, словно меня протащили спиной через кусты.

– Мне нужно, чтобы вы оказали мне услугу, – сказал я Джамалу. Я чувствовал себя слегка неловко, нуждаясь в его помощи после предыдущих инцидентов. – Сюда хочет приехать Джулия. Я позвоню в школу и своим родителям, но не могли бы вы договориться, чтобы ее сопроводил сюда один из ваших парней?

Он кивнул и позвонил, пока я объяснял ситуацию школьному руководству Джулии, а затем моим родителям. Мама и папа тоже захотели приехать, но я отсоветовал, у меня и впрямь нет места.

Вечером мы с Джамалом забрали Джулию из аэропорта Тулузы. Ее сумку нес Раф и обеспокоенно улыбнулся мне, следуя за спешащей девушкой. Джулия бросилась ко мне в объятия и просто рыдала, пока я ее утешал.

Она была полна вопросов, на которые никто из нас не мог ответить, мы больше ничего не знали, и это расстраивало всех нас. Мы продолжали звонить ей по телефону, но безуспешно.

Я думал, что Джамал готов физически напасть на Дженис, когда та прихала. Я услышал его повышенный голос из лодки, где Джулия помогала мне с какой-то картиной. Работа была ненужной, но занимала нас обоих. Я поспешил наверх и попросил Джамала остановиться.

– Господи, она лишь делала то, что говорила ей Эли. Если кто и виноват, так это она, а не Дженис, – аргументировал я. – Нам просто нужно узнать, не приходило ли вам в голову что-нибудь еще, что может помочь.

Дженис вздохнула с облегчением от моего вмешательства и покачала головой.

– Простите, я ломала голову, но не могу придумать ничего нового.

– Так, что же все-таки случилось? – спросил я.

– Только то, что я рассказала Джамалу, – ответила она.

– Расскажите мне... нам, – поправился я, когда меня взяла за руку Джулия. Мы сели на террасе, и Дженис рассказала, что там было.

Она была с Эли и Сэнди, когда они пошли на встречу с фотографом, чтобы составить график фотосессий для весенней коллекции. Это было утром, объяснила она. Встреча затянулась, и они отправились на обед.

– Не знаю точно, что произошло, в один момент она была в порядке, а в другой уже кричала на фотографа. Что-то о том, что тот ничего не понимает, и что он должен прочитать бриф. Она выбежала из студии, сказав Сэнди, чтобы та разобралась с этим идиотом, и что у нее есть дела поважнее.

– Что она говорила? – спросил я.

Дженис пожала плечами:

– Не мне. В общем, мы оставили Сэнди разбираться с фотографом, и я отвезла ее обратно в квартиру. Она попросила меня подняться с ней, собиралась прилечь, но решила, что позже я ей понадоблюсь. Она пробыла в комнате всего пятнадцать минут, а потом снова вышла. У Эли был небольшой чемодан, и она сказала, чтобы я отнесла его в машину и отвезла ее сюда.

Джамал перебил:

– Она конкретно сказала «сюда»?

Дженис на мгновение задумалась:

– Не совсем, она сказала, что приедет сюда, чтобы все обсудить, и я решила, что это будет с вами. Когда мы подъехали ближе, она получила СМС и попросила меня высадить ее в деревне.

Она посмотрела на своего босса:

– Я говорила ей, что должна подождать, пока за ней заедут, но она настояла, чтобы я уезжала. Бен, это же тот самый ресторан, куда вы с ней постоянно ходили. Гастон и персонал, все ее знают, так что, я чувствовала себя в полной безопасности. Тем не менее, я ждала в машине, пока не появился человек, которого я приняла за вас. Этот чертов ресторан не очень хорошо освещен, но я была уверена, что это вы, и уехала.

Она выглядела очень неуверенной в себе, и я поспешил заверить, что расстроен не из-за нее.

– Значит, Эли ни разу не говорила, что она приехала именно к Бену? – сказал Джамал.

– Не так многословно, но, как я уже говорила, это то, что, как мне показалось, она подразумевала. На самом деле, всю дорогу она говорила очень мало, сидела сзади и большую часть времени пользовалась своим планшетом.

Я задумался и спросил:

– Нет ли способа отследить ее телефон или планшет?

– Мы должны быть в состоянии, – ответил Джамал. – Это было одно из первых, что я проверил. Ни один из них не отвечает, либо выключены, либо Эли удалила приложение для отслеживания. Последнее местоположение – та деревня.

– Значит, где бы ни была, она не хочет, чтобы ее нашли, – сказал я.

– Да, похоже, что так.

***

Следующие несколько дней прошли медленно и без новостей. После обсуждения с Джамалом и Сэнди было решено не обращаться в полицию. Как отметил Джамал, похоже, что она решила исчезнуть. Собственно, она пропала лишь потому, что решила не говорить нам, куда едет.

Нам с Джулией от этого было не легче. Джулия поехала на ферму к Эбигейл, и я спросил ее, когда она вернулась, не видела ли она Софи.

– Нет, Эби сказала, что та собирается присматривать за ее кузенами еще несколько дней. Кажется, она говорила, что вернется в среду. Эби будет рада, когда она вернется; ее папа – как медведь с больной головой.

Я улыбнулся и мысленно сделал пометку позже сходить и повидаться с ним.

Я получал ежедневные новости от Джамала. Он вернулся в Париж, но оставил здесь Рафа с Дженис. Они отслеживали все возможные зацепки, но тех было мало. Они следили за телефоном и планшетом Эли, но не заметили никакой активности.

Как отметила Джулия, мне удавалось скрываться почти тринадцать лет, поэтому тот факт, что ее мать смогла делать это в течение недели, не слишком удивлял. Проблема в том, что одна неделя превратилась в две, потом в три, а новостей все не было.

Софи приехала ко мне, как только вернулась. У нее была только одна маленькая новость. Оказалось, что примерно за неделю до исчезновения, Эли позвонила ее и попросила у нее телефон надежной местной фирмы по прокату автомобилей. Джамал быстро отследил ее, и да, там помнили Эли.

– Все было немного странно, – говорила администратор. – Она доплатила, чтобы ее забрали из ресторана в Ко-и-Саузенс. Машину забронировала на две недели, но пробыла та у нее лишь два дня. Мы нашли ее припаркованной на нашей площадке, а ключи и пятьсот евро были подвешены к нашей двери.

– Вы знаете, кто вернул машину?

– Должна была миссис МакМайкл.

Я не был так уверен.

Мы знали, что Эли все еще интересуется бизнесом, так как каждые несколько дней Сэнди получала электронное письмо с инструкциями. Это должна была быть Эли, так как лишь она знала о некоторых вещах из тех, что были в письмах. Джамал пытался, но никто не смог отследить IP-адрес, их отправляли через бесчисленные узлы сети. Я не знал, что она настолько хорошо разбирается в компьютерах. Либо так, либо она получала серьезную помощь.

Джулия отказалась возвращаться в школу, пока ее мать не вернется домой. Чтобы избежать серьезной ссоры, я согласился, но лишь при условии, что против не будет школа, а также ее бабушка и дедушка. Они согласились, но с некоторыми условиями, так что, в итоге мне пришлось искать для своей дочери репетитора. К счастью, на помощь мне пришла Софи и нашла учительницу на пенсии из Великобритании. Оказалось, что у Элизабет и ее мужа на канале есть лодка, и несколько лет назад они перебрались на нее. Их лодка «Рианна» была пришвартована на зиму в Безье. Элизабет была рада ездить на дачу три дня в неделю и следовать плану уроков, который присылала школа Джулии.

***

Октябрь перетек в ноябрь, а от Эли по-прежнему не было никаких известий. Каким-то образом, и я понятия не имею, как, Сэнди и Джамалу удалось скрыть от прессы факт отсутствия Эли. Подозреваю, что они объяснили ее отсутствие тем, что та воссоединилась со мной, а поскольку никто не знал, где я живу, это была хорошая уловка.

Был конец ноября, и я проводил последнюю проверку «Never Again». Зимы на юге Франции могут быть удивительно суровыми. Поскольку я больше не жил на ней все время, то консервировал ее на худшую часть зимы. Джулия помогала мне раскладывать брезент на берегу, чтобы проверить его на предмет износа.

И тут я вспомнил, что не заправил топливные баки. На «Never» нет сверхбольших крейсерских баков, всего два 1500-литровых балластных бака, и оба были пусты на три четверти. Я проклинал себя за такую забывчивость, ведь однажды я уже забыл, и топливо оказалось загрязнено водой и бактериями. Оба бака требовалось заполнить и обработать биоцидом. Подогнать к яхте танкер, в месте, где та была пришвартована, я никак не мог, так что, похоже, требовалось совершить последнее плавание в ближайшую пристань, где продают топливо.

– Не хочешь ли завтра сходить в марину в Каркассоне, чтобы пополнить баки, – спросил я Джулию. – Вдвоем будет намного проще. Мы можем отплыть завтра и вернуться на следующий день.

– А Эбигейл тоже может поехать?

– Конечно, позвони и узнай у ее родителей.

Я позвонил капитану порта, и тот подтвердил, что у них есть необходимое мне количество топлива и присадок. Также он подтвердил, что шлюзы будут открыты – они не всегда работали в такое позднее время года.

Путешествие это не очень длинное, но нам требовалось пройти через три комплекта шлюзов, и это заняло у нас добрых три часа. Дозаправка и прочие мелочи заняли остаток дня. Я забронировал стоянку на ночь, поэтому после заправки мы пришвартовались к понтону и привели себя в порядок.

Вечером я пригласил девочек на ужин. Мы прогулялись по старому средневековому городу, и нам повезло найти столик в одном из популярных ресторанов. Пока ждали первого блюда, я с удивлением заметил, как сильно Эбигейл похожа на Джейн, свою покойную мать.

Должно быть, я замолчал, потому что Джулия толкнула меня и спросила, все ли со мной в порядке.

– Прости, – пробормотал я. – Увидев Эби в этом свете, я вдруг обнаружил, как сильно она похожа на свою мать в ее возрасте.

– В настоящее время папа не часто говорит о мамуле, а я была слишком мала, чтобы много о ней помнить. Помню только ее духи и светлые волосы. А какой она была?

Эбигейл всегда различала двух женщин в своей жизни, называя свою покойную мать, Джейн, мамулей, а Софи – мамой.

– Они с твоим папой были парой на протяжении всей школы, – сказала я ей.

Я обратился к своим воспоминаниям о более счастливых временах и за едой рассказал им о том, как рос в деревне с Джейн и Питом, как они были единственно постоянными, тогда как у меня были многочисленные подруги, потому что ни одна из них не могла дать мне того, что было у Пита и ее матери.

– А как же мама? – спросила Джулия.

– Именно тогда моя жизнь изменилась, – призналась я. – Она была единственной женщиной, которой удалось затмить твою мать, Эби, и это многое говорит о ней.

Вместо того чтобы обрадовать Эбигейл, это сделало ее нервной.

– Я думаю, вчера мама ей звонила.

Я бросил на нее растерянный взгляд; она не могла иметь в виду Джейн, не так ли, затем пнул себя, когда понял, что она говорит об Эли.

– Твоя мама звонила Эли? – попытался я уточнить.

Джулия пыталась что-то сказать, но я жестом попросил ее помолчать, в то время как Эбигейл отвечала:

– Думаю, да. Мама говорила по телефону, а телефонного звонка я не слышала. Уверена, что она сама звонила абоненту – Эли. Потом она увидела меня и ушла на кухню, чтобы закончить разговор.

Я откинулся на стуле и уставился на разложенные передо мной остатки нашей еды. Джулия спрашивала Эби, не знает ли она что-нибудь еще, но я ее не слушал. Если это была Эли, то не поддерживали ли они с Софи контакт все это время?

Ни один из последних месяцев не имел никакого смысла. Да, я попросил Эли дать мне время подумать, чего она хочет от меня, но, учитывая обстоятельства, это не было неразумной просьбой, и она согласилась. К чему было исчезать, и, что более важно, зачем подвергать свою дочь такой душевной боли.

– Ты не знаешь, были ли у твоей матери другие звонки, подобные этому? – спросил я Эбигейл.

– Нет, как я уже говорила Джул, это был единственный звонок, который я подслушала, и я даже не уверена, что это была она. Я же не буду проверять мамин журнал звонков.

Я попросил счет, и мы пошли обратно к лодке. Девочки взяли меня под руки, и мы шли в сравнительном молчании. Девочки захотели разделить вместе каюту Джулии и вскоре устроились в ней. Я возился вокруг, наводя порядок и запирая лодку, а затем отправился в свою каюту с бокалом ночного чая и книгой.

Я уже довольно долго не спал на корабле, и мне потребовалось время, чтобы успокоиться и осознать знакомые движения и звуки. Несколько раз меня будили странные звуки, и сон был тревожным.

Наконец, рано утром я сдался, принял душ и оделся. Девочки еще крепко спали, когда я их проведал, и я решил дать им выспаться. Нам не было нужды возвращаться до полудня, а неподалеку было пришвартовано несколько лодок, которые я узнал, и я решил сходить и поздороваться с их владельцами.

Я сделал кофе и сел в рубке – чтобы сидеть снаружи, было слишком холодно, – но я закрыл на задвижку дверь, и у меня был хороший обзор пристани и пешеходного моста, ведущего к железнодорожной станции. Несколько смельчаков пробирались по мосту, и я наблюдал, как они торопятся.

Против основного потока пробиралась высокая фигура и остановилась посередине. Женщина, – понял я, когда она откинула капюшон своего толстого пальто. Короткие черные волосы колыхались под порывами ветра. На мгновение я подумал, что это Эли, но волосы и то, как она держится, выглядели неправильно. Проклятье, я начал видеть ее повсюду и покачал головой в отвращении к самому себе.

Она стояла ко мне спиной и, казалось, рассматривала лодки, пришвартованные ниже по течению. Медленно она повернулась лицом в сторону пристани. Я нащупал бинокль и приблизил ее лицо. Это была Эли, но исхудавшая, с напряженным лицом, я едва ее узнал.

Она заметила «Never Again», а затем мою фигуру, когда я появился в дверном проеме. Она замерла и уставилась на меня; затем начала двигаться назад по мосту, прочь от меня. Я шагнул вперед и спустился на понтон, а затем остановился.

Эли замерла, наблюдая за мной, – человеческая плотина в нарастающем потоке людей, пересекающих мост. Я наблюдал за ней, и казалось, она пришла к какому-то решению. Она опять повернулась и пошла по мосту вниз по ступенькам, ведущим к пристани. У подножия ступенек находилось кафе, и, взглянув на меня, она вошла внутрь.

Мне не пришлось долго раздумывать над выбором. Я проверил, что девочки еще спят, а затем подошел к кафе и открыл дверь. Пар и пьянящий аромат кофе и теплой выпечки вырвались из помещения, и я сморгнул, ища взглядом Эли.

Она сидела за столиком, официантка поставила перед ней чашку с кофе и пирожное «pain au chocolate» (шоколадный хлеб). Я сел на свободный стул напротив и попросил официантку принести кофе.

Пока ждал, она откусывала от пирожного, не сводя глаз с моего лица.

– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? – спросил я ее.

– Пока нет, подожди, пока девушка принесет тебе кофе.

– Ты обрезала волосы, – с грустью в голосе сказал я. Мне всегда нравились ее длинные волосы. – Такая короткая стрижка тебе не идет.

Она ничего не сказала, просто продолжала смотреть на меня. Передо мной появилась чашка с кофе, и под блюдце была положена купюра.

Я говорил негромко, но так решительно, как только мог.

– Больше никаких увиливаний, просто скажи, что, черт возьми, происходило последние несколько месяцев? Если это какая-то форма больной мести за то, что я ушел от тебя все эти годы назад, то так тому и быть, но знаешь ли ты, насколько сильно обидела свою дочь? Она, кстати, на яхте.

– Я беременна, – сказала она. – И есть вероятность, что не от тебя.

Вот черт, я даже не предполагал, что проблема может быть в этом.

– Почему ты думаешь, что он может быть не моим? – спросил я.

– Я – на третьем месяце, а в сентябре, когда была в Нью-Йорке, переспала с Джейми.

– Почему ты это сделала? Я думал, мы снова стали парой.

Мое лицо, должно быть, показало ей степень моего разочарования.

– Не знаю, почему это сделала... я не хотела, – тихо сказала она. И продолжила, явно желая объяснить. – После того как отвезла Джулию обратно в школу, мне нужно было на несколько дней по делам съездить в Нью-Йорк. Пока была там, одна старая подруга пригласила меня на званый ужин, который она устраивала. К сожалению, о тебе она не знала, а там был Джейми в поисках фотосессии. Она решила оказать мне услугу и пригласила его, чтобы составить мне компанию.

– Значит, ты с ним трахалась, – с горечью сказала я.

– Не знаю... В итоге я слишком много выпила, и после званого ужина он отвез меня обратно в отель. Когда проснулась на следующее утро, он был у меня в постели. Я не рассказывала ему о тебе, так что, он думал, что все еще остается другом с привилегиями. В прошлом я всегда настаивала, чтобы он пользовался презервативами, но понятия не имею, сделал ли он это в тот раз. Господи, я даже не знаю, занимались ли мы этим, настолько была не в себе.

– Господи, ты должна знать, занимались вы сексом или нет.

– Разве ты не думаешь, я не хотела бы знать? Боже, я была так счастлива, узнав, что беременна. Собиралась позвонить тебе, а потом акушер сказал, что срок на месяц больше, чем я думала. И тут я вспомнила ту ночь в Нью-Йорке, и мой мир рухнул. Я думала о том, чтобы не говорить тебе или сделать аборт, но не могла солгать, и ни за что не стала бы абортировать твоего ребенка. Не могла поступить так с тобой.

Мы посмотрели друг на друга.

– Итак, что хочешь делать сейчас? – спросил я ее.

– Хочу, чтобы ты обнял меня, сказал, что любишь, а потом отпустил. Мне нужно, чтобы ты сказал Джулии, что я люблю ее. Я должна уехать и родить этого ребенка. Вернусь через шесть месяцев. Если ребенок будет твой, то вдвоем.

– А если нет?!

– Тогда ты никогда его не увидишь... Я отдам его на усыновление. Даже если бы ты и смог воспитать чужого ребенка, не думаю, что смогла бы я. Я просто не смогу заставить себя его полюбить.

– Каковы шансы, что ребенок мой?

– Если даты, указанные акушером, верны, то больше чем половина. Званый ужин был как раз в конце фертильного периода моего цикла. Мы с тобой спали вместе каждую ночь до самого отъезда в Великобританию. Там, перед вылетом в Штаты я была лишь одну ночь, а званый ужин был через два дня. Мой врач считает, что я, когда прилетела в Штаты, уже была беременна, но... – Ее голос прервался.

– Думаю, такие шансы мне нравятся.

Эли выглядела испуганной:

– Даже если так, я не могу рисковать, что он не твой. Пожалуйста, Бен, я должна это сделать. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы сегодня прийти сюда, но я должна была сказать тебе правду.

– Я думал, есть способы проводить тесты на отцовство внутриутробно.

– Есть, но в моем случае это очень рискованно из-за проблем, которые у меня были, когда я была беременна Джулией. Я узнавала у нескольких врачей, и есть огромная вероятность, что я потеряю ребенка. Когда была беременна Джулией, у меня были проблемы, а поскольку есть большая вероятность, что этот ребенок твой, я не стану рисковать.

– Мы никак не можем это выяснить?

Она с сожалением покачала головой.

– Прости, но нет.

– Если ты на этом настаиваешь, то тебе нужно поговорить со своей дочерью. Я не собираюсь делать за тебя грязную работу. Во всем этом она – невиновная сторона, и убеждена, что это она что-то сделала, что заставило тебя сбежать.

Эли закрыла лицо руками и тихо всхлипывала. Утренняя суета спала, и кафе опустело. Я заказал еще кофе для нас обоих, и Эли вытерла лицо. Она протянула руку, и я взял ее.

– Прости, что я все испортила, Бен. Едва подумала, что моя жизнь налаживается, как снова все испортила. Я позвоню ей, обещаю. Что-нибудь придумаю, и пусть она не думает, что это как-то связано с ней.

– Лучше уж с тобой.

Она выпила свой новый кофе и встала. Обняла меня и поцеловала долгим поцелуем, прежде чем уйти.

– Я хочу, чтобы ты оставался здесь, пока я не уйду.

Она протянула мне листок бумаги, на котором был написан номер телефона.

– Мой новый номер, только для тебя и Джулии.

– Где ты остановилась?

– В клинике, за мной будут хорошо ухаживать, но я не скажу тебе, где она.

Она еще раз обняла меня, а затем, не оглядываясь вышла из кафе. Я подошел к окну и смотрел, как она идет по мосту и исчезает из моего поля зрения.

***

Шесть месяцев спустя

Летние каникулы Джулии начались на неделю раньше, и она присоединилась ко мне на яхте. Пит предложил присмотреть за моими виноградниками, и я с ранней весны плавал на «Never». Я плавал по Средиземному морю, а теперь путешествовал по островам Эгейского моря. На то, чтобы обойти Италию, у меня ушло шесть недель.

Жаркие лучи июньского солнца падали на две фигуры, лежащие на палубе яхты. Единственным облегчением от жары был легкий морской бриз.

Я не открыл глаз, когда Джулия спросила:

– Когда ты в последний раз слышал о ней?

Мне не нужно было спрашивать, кто такая «она».

– Неделю назад, нет, это было в субботу, так что, шесть дней.

– О. Она когда-нибудь вернется?

– Конечно вернется, тебе просто нужно дать ей немного времени.

Вообще-то, это была неправда, но я не мог сказать об этом Джулии. Три дня назад у меня было от нее сообщение. В нем говорилось: Время пришло.

Эли сдержала свое слово: позвонила Джулии на следующий день после встречи со мной. Придумала историю об открытии офиса в Австралии, и что ей требуется быть там в течение следующих шести месяцев. О беременности не было сказано ни слова, а я сохранил этот секрет.

Мы с Эли разговаривали по телефону, пока она находилась в клинике. Она продолжала признаваться мне в любви, но мне было трудно примирить ее слова с результатами ее последних действий. Она беременна, и ребенок может быть не моим, стечение досадных обстоятельств, которые сговорились против нее. Это уже не первый раз, когда она попала под влияние неудачного стечения обстоятельств, и я беспокоился, что это случится еще раз. Моя главная проблема заключается в том, что я все еще люблю эту женщину и не думаю, что смогу пережить еще одно ее падение с высоты.

Должно быть, мой дискомфорт был ей очевиден. Она пообещала, что этого больше никогда не повторится. Ее карьера модели закончилась, а последние несколько месяцев убедили ее в том, что она может отойти и от повседневной организации Эли Мак.

– Все мои проблемы возникали, когда я испытывала огромное напряжение из-за работы, – сказала она мне. – Я хочу, чтобы ты поговорил с доктором Сигварт, моим аналитиком, я дала ей разрешение обсудить с тобой мой случай. Пожалуйста, поговори с ней.

Я сказал, что поговорю, если женщина выйдет на связь. Ее аналитик позвонила через несколько дней. Хотела встретиться со мной, но, как я указал, я находился где-то на южном побережье Италии.

– Вы не можете прилететь в Швейцарию?

– Нет, что вы не поняли из того, что я нахожусь на корабле где-то у южного побережья Италии.

Она жаловалась и суетилась, но, в конце концов, согласилась, что звонка по Skype будет достаточно. На протяжении большей части двух часов она говорила, а я слушал. Успокоила ли она мои мысли? Думаю, да. Самым большим откровением стало то, что доктор Сигварт убеждена, что Эли демонстрирует черты сексуального сабмиссива – желания подчиняться.

– Она очень сильная деловая женщина, – сказали мне. – Обычно этого достаточно, чтобы она чувствовала, что контролирует себя, но изредка, очень редко возникает ситуация, когда она чувствует себя изолированной, и тогда на первый план выходит ее сабмиссив. Таких случаев очень мало, и я думаю, вы все их знаете. Это те случаи, когда, как я думаю, она позволила своему сабмиссиву втянуть себя в неприятности.

– Это не совсем облегчает мое беспокойство. Что помешает этому случиться вновь?

– Это работает лишь тогда, когда она этого хочет, а такое происходит, лишь когда напряжение от ее работы достигает такой степени, что на короткий момент она хочет, чтобы над ней власть взял кто-то другой. Теперь Элиша знает, что это за триггеры, так что, этого больше не повторится.

– С чего она это знает?

– По двум причинам; первая: она продает свою компанию. Каким бы ни был исход ее нынешней ситуации, она хочет стать женой и матерью, которых вы заслуживаете, заменить напряжение от  бизнеса стабильностью брака. Это ее слова, не мои. А на случай, если она почувствует подобное напряжение, то мы это обсудили и разработали план. Если Элиша опять почувствует нечто подобное, то знает, что у нее есть простое решение: она придет к вам, и уже вы скажете ей, что делать. Она попадала в беду только тогда, когда обращалась за помощью не к вам.

– Значит, вы хотите сказать, что это – частично моя вина?

– Нет, такого я не говорю. Ваша жена сказала, что вы так подумаете. Хочу сказать вам, что вы ни в чем не виноваты. Это она должна была доверить вам заботу о ней, когда ей требовалась помощь, а не верить людям, которые знали о ее сабмиссиве и имели свои собственные планы.

Звонок расстроил меня из-за себя, я знал, что у Эли была нуждающаяся сторона в ее любви, но не уловил ее сабмиссива. Однако, размышляя о наших отношениях, я понял, что должен был обратить на это внимание. Любовь Эли ко мне была неотъемлемой частью моей жизни.

Следующий звонок Эли мне был окрашен множеством взаимных препирательств между нами. Мы оба пытались взять на себя вину за проблемы, которые омрачали наши отношения. Я просил, а затем умолял ее вернуться домой.

– Не могу, – сказала она. – Я очень тебя люблю, но мне нужно знать, кто отец ребенка, прежде чем я смогу вернуться домой. Клиника предлагает лучшее медицинское обслуживание, которое только можно купить за деньги. Если этот ребенок твой, я хочу дать ему лучший в мире шанс появиться на свет.

– Хорошо, возвращайся как можно скорее, любимая.

***

Яхта «Never» была пришвартована в центре маленькой гавани на крошечном греческом острове. Единственными другими судами были пара рыбацких лодок и десятиметровая яхта.

Джулия встала и потянулась, затем нырнула за борт лодки в кристально чистую морскую воду. Через несколько мгновений она уже поднималась по трапу, возвращаясь на палубу.

– Папа, смотри, в гавань входит лодка.

Большой моторный катер огибал мыс и входил в гавань. Мы наблюдали, как он подплыл к стенке гавани и пришвартовался.

В рубке зажужжал мой телефон, и я получил СМС:

Приезжай знакомиться со своим новорожденным сыном, ты должен дать ему имя.