Папина дочка. Ч1. Помывка в душе. Находки и потери (7-8)

Помывка в душе. Находки и потери. (7)

— Ах, рыжая! Клёвая ты, сучка ты моя! И мама! Крутая была сука! Сорян, так выразился. Хорошая была мама. Хотя и блядь...

Намывая ладошкой широченную спинищу бандоса (мочалкой Иваныча Вадик побрезговал) под струями горячей воды, Ленка жалась к любовнику ляжками, лобком, сосками грудей, подбородком, носом – гладила собою его всего и притом целовала. Нацеловав и нагладив, уселась на корточки и, раздвинув носом ягодицы, принялась целеустремлённо и весело лизать мошонку. Она была воодушевлена необыкновенно! Ей хотелось петь. Но рот был занят.

В ответ на последнюю реплику она устроилась удобнее под яйцами, взяла одно из них в рот и, пососав, возразила:

— Не говори так! Мамуся не блядь, а актриса! Её, если хочешь знать, муж бросил! Она без него жила, меня воспитывала - одна.

— Во-во! – нагнулся к ней Вадик. – О нём речь. О папе твоём...

— О каком папе? Он мне никто! Бросил нас! – возмущённо пискнула Ленка. Опомнилась, любовно взглянула вверх. С крупных яиц Вадика, с длинного вялого хуя струйки воды падали ей на лицо. Она высунула язык. Мыльные ладоши Ленки влезли в чёрную шерсть в паху Вадика, тронули колбасу члена. – Помою? А папа - гад!

— Ну, как сказать. – протянул Вадик. – Помой, помой. Но ты это, рыжая! Ты потише про папу-то, девчуля... Папы разные нужны, папы разные важны. Слыхала?

Ленка на карачках ползала под Вадиком и, припадая мордашкой к яйцам, покрывала их частыми поцелуйчиками. Плеская губами у приподнимающегося члена, она понемногу приближаясь к нему. Приблизившись окончательно, она пылко поцеловала залупу.

– Уй ти какой! Солёненький! Я полижу его?

Вадик задумчиво кивнул.

— Полижи. Да, такие карты выпали нам, девчуля!..

— Чо? – стоя на коленях, Ленка подняла залупу ладошкой к раскрытому рту и, взяв головку, невнятно спросила. – Чо за карты?

– У тебя папа. – улыбнулся Вадик. - И у меня Папа. Расклад.

— М-м-м?

— Я референт своего Папы. - лапища Вадика нашла Ленкин затылок и погладила. - референт Папы означает «помощник».

— Гом-гом-гом. – пробулькала Ленка. Её мужчина держал её мягко, но не позволял вынуть хуй изо рта ни на миллиметр.

Она пыталась сказать Вадику: «Референт Папы? Много денег зарабатываешь? Молодец!».

— Гом-гом-гом! - получилось то, что получилось. Но Вадик понял. Влюблённые понимают друг дружку и без слов.

— Да, девчуля. Я в нашей конторе главный... после Папы.

— Гом-гом-гом. «Горжусь тобой, милый!»

— Да, рыжая. Это круто. Быть первым после Папы. Он у нас... что надо! Но... тут и загвоздочка. Короче, грохнули его. Завалили, короче. Теперь, видишь ли, я сам – Папа. Так пацаны решили.

— Гом-гом-гом. «Ура! Ты самый крутой! Ты самый-самый!»

— Только, Лен... Тише, хуй не откуси! Ты особо не радуйся!..

— Гом-гом-гом. «Откушу! Откушу!.. Почему, милый?»

— Бля, я щас кончу!.. Яйца ещё полижи. Бери по одному в рот и соси... Слушай. Мой Папа... Он не только мой Папа был...

— Гом-гом-гом...

— Видишь ли, рыжая... Он ещё и твой. Он же у нас... рыжий.

Гом-гом-гом (8).

— …? - Ленка усердно чавкала, обсасывая яйца и обводя языком залупу. Она была увлечена сосанием и совершенно счастлива. Она уверена вполне: лучше неё никакая женщина, даже самая искушённая блядь не вылижет Вадику его замечательный хуй, его прекрасные яйца! Слова Вадика сквозь шум воды трудно доходили до неё.

Переведя дух, она принялась сосать ещё усерднее.

«Яйца Вади блестят! А хуй большой! Тут много ещё работы!»

— Короче, Папа - он твой папа тоже. Родной твой папа... Был.

Вдруг она хрюкнула и подавилась.

— Гом-гом-гом. «Папа? Мой? Не поняла... Был? Как это - был?»

— Твой папа, девчуля. Природный. По крови. Он когда твою маму обрюхатил, тогда же и присел - на десяточку. А мама не знала. И он твою маму из виду потерял, прикинь! Он знать не знал, что она родила, что у него такие тёлки зачётные! Он же в зоне был... А как узнал? Случайно вышло... Тема нарисовалась в одном городке, не в вашем. Щемили мы там одного коммерса. Скользкий, сука, с чёрными путался...

Коммерс тот блядей пас... В люкс, где Папа гостевал, понятно, самых центровых тёлок собрали для дорогого гостя. Хоть Папа по жизни скромный, без понтов. Коммерс винтом вился! Фоток два альбома притащил, чтоб Папа выбрал себе тёлку по вкусу. Ну, Папа глянул и прихуел. Мамку твою - свою бывшую – узнал. И заодно дочу, кровиночку, впервые увидел, прикинь!

И обе они - шлюхи, прикинь! Каково ему?

Ленка ошарашенно копошилась на корточках; залупа, занимавшая её рот до самой глотки, мешала ей сосредоточиться и понять. Но что-то тревожное в словах Вадика, касающееся лично её и мамуси, она улавливала. Пыталась сообразить, в чём дело.

— Гом-гом-гом... гом-гом?...

— Прикинь, мы коммерса того сгоряча в расход списали. Папа лично упокоил – тот сдуру ляпнул что-то про блядей. Папу и понесло. Опомнились мы, а поздно – от чувака мокрое место. На куски реально Папа его порвал, прикинь!

Вадик переступил на расставленных ногах и глубже всунул хуй, перекрыв залупой ход в трахею Ленки. Она была готова к такому повороту - Сурен выдрессировал. Но сейчас ей было неловко, неприятно. Возбуждение ебли покинуло её. Вода хлестала в лицо.

—. ..Год искали. Кучу народу перебили, Папа сильно тосковал. И вот я учудил хохму... Перевернул-таки я карточку, ха-ха!

Ленка перхала, елозя на залупе горлом. Но тонкие руки её уже метались, ища опоры, чтобы снять лапищи Вадика с ушей, чтоб соскочить с хуя, глотнуть воздуха, перевести дух. А то мутно всё!

—. ..Мы отчима твоего, Сурена, ваще не пиздили, Папа с душой отнёсся. Взял за кадык, расспросил. Сурен обделался, канеш, но правильно тему вкурил, девчуля. Просёк, что жизнь висит на нитке... пургу не нёс. Метла у него чисто мела. Короче, выбрал жизнь и сдал вас мамой. А Папа в духе, Папе кайф – мама хоть и прижмурилась, зато дочуля жива! Дочуля – это ты, рыжая! И всем ништяк, и я, кстати, при бабках! Соси, соси!.. О маме погоревали, канешь, да и хуй с ней! Мало шкур по свету бегает? Папа мне за тебя, слышь, сотку забашлял. На радостях...

— Гом-гом-гом... Хррр!..

...Соси... Он дочу обнять хотел! Дочу, поняла? Поняла, почему ты дорогая такая? Он же другой человек стал! Неделю не бухал! Всё собирался к тебе в гости, ждал, пока «мерина» пригонят из Германии, прикинь! Подарок доче! А его чёрные и грохнули! Пидоры они все! Завалили папу твоего! И моего до кучи!..

Ленка, наконец, поняла... Главное поняла. Вон оно чо!

«Папа её искал! Её личный папа. Собственный. Которого она никогда не видала. И не увидит... Потерял её. Искал... нашёл. И его только что… вот прямо недавно... уби...ли...»

Грудям её вдруг стало горячо, а попе холодно. Она не заплакала. С хуем в горле не поплачешь особо. Просто из глаз, из ноздрей потекло... Ленка пузырилась слезами, соплями. Текла и сосала.

«Вадик-то причём? Виноват разве? Сосать!.. сосать, сосать!..»

Вадик сморщился, дыша через зубы. Сперма подступала.

— Не реви, девчуля. Он хорошо кончился, сразу. Чик и на небо! Вы с ним, веришь, как две капли воды. Папа тоже был... рыжий...

— Гом-гом-гом. - Ленку невыносимо куснуло в сердце. Добило последней соломиной. «Рыжий?.. Рыжий...»

Вадик коленями стиснул плечи обмякшей трясущейся девчули. Погладил по голове. Ущипнул щёчки. Чем тут поможешь? Он начал спускать. Это было против сил – не спустить такому ротику! Он спускал ротику, гладил, щипал - а Ленка не плакала. Пузырилась. Пузырилась и тяжко глотала – сперма стояла поперёк горла.

— Ладно, понимаем! – качок выпустил её голову. Осторожно извлёк залупу. – Думал, откусишь! Эк тебя накрыло!

Он похлопал залитую спермой мордашку.

— Ры...жи-и-ийй! – жалкий девчоночий голосок переливался безнадёжным горем. – Па-а-а-па-а-а!..

Ленка легла на пол душевой, свернувшись калачиком. Острые позвонки спины вздрагивали.

— Тоже мне... глава-а-арь мафии!.. Мама его давно... забыла-а... он... нас... бросил! Мама вены себе резала-а-а!..

— Па-а-а-па-а-а!..

— А-а-а-ааа!..