Компенсация-2 (Amends-2 by Shantwell

Джерри наблюдал за своей женой, за ее неуверенными жестами и нервным облизыванием губ, пока она объясняла, как это могло произойти. Как она забыла принять противозачаточные или перепутала их с витаминами или таблетками от мигрени, и, хотя, когда они поженились, они договорились, что у них не будет детей, возможно, это было скрытое благо.

Она говорила очень быстро и повторялась, ее глаза то бросались в его сторону, то отводились в сторону. Было странно видеть ее такой. Обычно она была очень уверенным оратором, ей было удобно говорить в любой ситуации: в большом скоплении людей, непринужденно. Этого требовала ее работа, и она была очень хороша в своем деле. Но Джерри встревожила не ее, несвойственная ей взволнованная речь, а то, что она явно лгала.

Определить это было нетрудно, особенно для Джерри, который был обучен распознавать характерные признаки. Намеренные двусмысленности, акцент на конкретных деталях, которые невозможно проверить, извиняющаяся путаница в датах и времени. Он понял, что она лгала ему в течение некоторого времени, но он этого не замечал. Это не была какая-то сверхспособность, которая срабатывала всякий раз, когда он оказывался рядом с ложью. Для этого требовалось сосредоточиться на цели и наблюдать. Он никогда не пытался оценить свою жену таким образом, потому что, когда они поженились, он решил, что будет доверять ей.

Облегчение от того, что ты нашел кого-то, с кем тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то может вонзить тебе нож в спину, - вот в чем смысл брака. И в этой красивой, состоявшейся, умной женщине он нашел ту, с кем ему было легко. Очевидно, он ошибался.

— Ты ничего не собираешься сказать? Спросила Синтия.

Он сидел на краю кровати, сгорбившись и положив руки на колени. - Кто отец ребенка?

Она моргнула. - Сейчас действительно подходящее время для шуток?

— Син, я не могу иметь детей. Давным-давно я перенесла вазэктомию.

Она долго молчала, оставаясь совершенно неподвижной, а затем покачала головой, словно просыпаясь. "Ты никогда ничего не говорил".

— Да, я этого не говорил. Ты сказала, что принимаешь таблетки, чтобы регулировать менструации, и что ты не хочешь иметь детей. Мне нечего было добавить.

Она сжала губы, и он понял, что она еле сдерживается, чтобы не облизать их.

— Но иногда... иногда это все еще может... все еще может...

— Я прохожу все медицинские осмотры. Которые я прохожу каждые шесть месяцев. Но даже если бы это было не так, совершенно очевидно, что ты лжешь и по какой-то причине пытаешься убедить меня воспитывать чужого ребенка.

Он посмотрел на нее с невозмутимой ясностью в глазах. Она знала, что по работе он регулярно посещает врачей дважды в год. Она поднесла руку ко рту и всхлипнула, всего один раз, и закрыла его ладонью, как будто у нее перехватило дыхание. Она подошла к кровати и села рядом с ним.

Джерри одновременно поднялся и подошел к туалетному столику.

"Кто это?"

"Все не так".

— Я не знаю, на что это похоже. Кто он? Кто-то с работы, я полагаю. На самом деле у вас нет такой возможности вне работы.

Она посмотрела на него сердитым, обвиняющим взглядом, на его безразличие, на его отказ выслушать ее объяснения. Она опустила взгляд на белый ковер.

"Это была поездка в Стокгольм. Он напоил меня. Очень напоил. Я думаю, он что-то подсыпал мне в напиток, я не уверена. Я потеряла сознание и не помню, что произошло. Я очнулась в его гостиничном номере. Он снял это на видео.

— Она подняла на него глаза, чтобы оценить его реакцию. Его ответ был таким же ровным и бесстрастным: "То, что ты с ним делала, ты никогда так себя не вела. Никогда бы..." На его лице отразилось отвращение. "Ты выглядела счастливой. Ты была в эйфории. Никто бы не поверил, что ты действовала не по своей воле, я бы тебе поверил".

Ее лицо побледнело. "Я была глупа. Я была унижена, пристыжена и сбита с толку. Он предъявлял требования, и я... Я подумала, что если выиграю немного времени, то смогу что-нибудь придумать, каким-нибудь образом..."

Он кивнул, как будто понял, но его глаза по-прежнему оставались холодными.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Я вижу, в каком ты положении. Я верю тебе. Но это только до тех пор, пока ты не согласилась помочь ему найти меня.

Она вскинула голову. - Я этого не делала. Я бы никогда.

— Ты согласилась забеременеть. Ты согласилась убедить меня, что это от меня. Он уже заставил тебя предать меня, но хотел большего. Он хотел, чтобы ты видела во мне его беспомощную жертву. И ты согласилась помочь ему.

"Я была жертвой", - закричала она на него. "Я. Ты обвиняешь меня".

От Джерри не последовало никакой реакции. "Да. Он был виноват в том, что сделал с тобой, а ты виновна в том, что сделала со мной. Я понял. Вы были травмированы, сбиты с толку, вами было легко манипулировать. Он явно умеет обращаться с людьми в таком состоянии. Но когда он набросился на меня, все это не имело значения. Ну и что с того, что ты была унижена, или смущена, или стыдилась? Ну и что с того, что он приставил нож к твоему горлу? Ты должна была быть готова отдать свою жизнь, прежде чем позволить кому-либо прикоснуться ко мне, не говоря уже о том, чтобы сделать это ради них. Я бы сделал это ради тебя. Вот почему я женился на тебе"

Она обхватила голову руками. "Я совершила ошибку", - сказала она между всхлипами. "Я была глупой. Мне жаль. Мне так жаль". Она подняла к нему заплаканное лицо. "Пожалуйста".

Она ждала ответа. Казалось, он задумался. Наконец, он поднял голову и выглянул в окно.

"Когда я был ребенком, пяти или шести лет, я ужасно боялся пауков. Просто растерялся, когда увидел одного из них, понимаешь? С криком я выбежал из комнаты. И вот однажды моя сестра лежала на полу, на спине, и по ковру к ней полз паук. Я просто схватил его в руку и раздавил. Я до сих пор помню, как отвратительно это было, но у меня не было выбора. Я или моя сестра. Это должен был быть я.

"Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть сестра".

"Нет. Она умерла давным-давно.

Синтия никогда не видела в его глазах такой боли, и ей стало стыдно за то, что она заставила его пережить нечто столь болезненное.

— Как его зовут?

Она выдержала его взгляд, но ничего не сказала.

— Тебе жаль, но ты все еще пытаешься придумать способ защитить его, - он покачал головой.

"Нет. Я просто. Я не хочу, чтобы ты делала что-то, о чем потом пожалеешь.

Он почти улыбнулся, но улыбка сменилась разочарованным выражением лица. "То, что я делаю, вряд ли тебя касается, не так ли? Ты не можешь защитить того, кого сама поставила на линию огня".

Она отвернулась. "Гарри Брансуик".

"Адрес?"

Она снова посмотрела на него, на этот раз удивленно.

— Синтия, у меня есть его имя и место работы, как ты думаешь, мне было бы трудно выяснить это самому? Я просто надеялся, что ты сможешь немного облегчить мне жизнь после того, как ты все так чертовски усложнила.

В его глазах было столько разочарования, что она не выдержала. Она назвала ему адрес. Он кивнул и вышел в гостиную. Она быстро последовала за ним.

— Что ты собираешься делать?

— Наверное, тебе лучше не знать, как думаешь?

Он достал свою куртку из шкафа у входной двери и надел ее.

— Я могу быть уверен, что ты не позвонишь ему? Я действительно не хочу связывать тебя, пока не вернусь.

Его слова смутили ее, как будто он пошутил, чего она не поняла. Затем она поняла, что он не шутил и что он вполне способен сделать то, что сказал.

"Я не буду ему звонить. Когда-либо. Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой. Пожалуйста, поверь мне."

Он приподнял брови, словно не понимал, о чем она болтает. Она тоже не была уверена.

"Оставайся здесь. Я вернусь через несколько часов". Он взял ключи от машины с тарелки у двери и вышел.

Синтия немного постояла, ничего не соображая. Затем она обошла отделанный мрамором столик и направилась на кухню, где налила себе большой бокал красного вина. Она прошла в гостиную, села и поставила бокал на кофейный столик. Чудовищность того, что она натворила, поразила ее внезапно.

Она не могла понять, как прошла путь от той ужасной ночи до сегодняшнего дня. Как она превратилась из жертвы в сообщницу. То, что она сделала, было ужасно, но это происходило так медленно, такими постепенными шагами, что она всегда сосредотачивалась только на каждом своем шаге. В тот момент, когда Джерри разоблачил ложь, у нее словно сняли шоры. Как сказал Джерри, в тот момент, когда его безопасность оказалась под угрозой, она должна была сделать все возможное, чтобы защитить его, в том числе пожертвовать собой. И она этого не сделала. И не было никакого способа оправдать это.

Джерри вернулся в начале четвертого утра. Она все еще сидела на том же месте с нетронутым бокалом вина. Когда дверь открылась, она вздрогнула, а затем ее охватило чувство облегчения.

Он бросил ключи на блюдо и снял куртку. На правом рукаве его рубашки было коричневое пятно. Темно-красно-коричневое. Сердце у нее подпрыгнуло в груди.

— Что ты наделал? - прошептала она.

Он посмотрел в ее сторону, но ничего не сказал. Пройдя на кухню, он снял рубашку и положил ее в стиральную машину. Он начал снимать с себя остальную одежду.

— Джерри.

"Тебе больше не нужно о нем беспокоиться". Он засунул всю свою одежду в стиральную машину и порылся в шкафчиках в поисках стирального порошка.

"У тебя над головой".

Он нашел его и высыпал немного в ящик стиральной машины. "У него была целая коллекция видеозаписей. Интересно, что случилось со всеми остальными его достижениями?"

Синтия прижала руку к груди, ее сердце бешено колотилось.

"В любом случае, по крайней мере, с этим разобрались". Он запустил машину полностью обнаженным.

"Что ты собираешься делать?"

— О чем именно?

"Ты беременна, не так ли?" Он просто стоял там, глядя на свои поблекшие татуировки и многочисленные шрамы, о которых у него каждый раз была своя история, когда она спрашивала о них.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем он ее спрашивает. - Ты хочешь, чтобы я избавилась от этого?

— Важно не то, чего я хочу. Его тон был легким, что еще больше тревожило из-за отсутствия гнева, на который он имел полное право.

Она уставилась в пол. "Если я избавлюсь от этого, ты сможешь..."

"Опять же, это твой выбор, я тут ни при чем".

"О, как будто ты был бы рад, если бы у меня это было".

— Я этого не говорила. Как только ты скажешь мне, что хочешь делать, я смогу сама принять решение о том, чем хочу заниматься. Я имею в виду, я не виню ребенка.

Она невесело усмехнулась про себя. "Вряд ли это можно назвать выбором, не так ли? Я сохраню его, и все будет кончено. Я избавлюсь от него и... Она вопросительно посмотрела на него.

— И ничего. Это не переговоры. Если ты согласишься, то да, я не буду слишком стремиться к продолжению наших отношений. Если нет, я не уверен, но, вероятно, все равно не буду стремиться. Я не знаю, что я сделал или чего не сделал как муж, чтобы заставить тебя так относиться ко мне, но я уверен, что я этого не заслужил. Подумай об этом. Я не пытаюсь давить на тебя и не даю тебе никаких обещаний. Наконец-то ты можешь сама принять решение.

Он прошел мимо нее, обнаженный, в спальню. Включился душ.

Это было ее решение. Это было здорово. Ее единственной надеждой что-то изменить - сделать аборт. И даже если бы она это сделала, не было никакой гарантии. Почему она вообще решила оставить ребенка от этого ублюдка? Она вспомнила, как он заставил ее отказаться от таблеток. В его устах это звучало так успокоительно, когда он медленно трахал ее и шептал ей на ухо. Беспроигрышный вариант. У нее будет ребенок, о котором она всегда мечтала, и Джерри будет замечательным отцом, каким она всегда его знала. До этого момента она даже не осознавала, что хочет ребенка. Он сделал вид, что это было не его решение, а ее. Прямо как Джерри.

Нет. она была несправедлива. Джерри не был инициатором, он реагировал на то, что уже произошло. Он просто защищал себя. Он ни на кого не нападал так, как Гарри напал на нее и заставил ее напасть на него. И он не прикрывал свои намерения сладкими речами и лживыми обещаниями. Она взяла бокал с вином и подошла к большому окну, из которого открывался вид на огни города.

Через некоторое время Джерри появился снова в спортивных штанах и футболке, его короткие волосы были еще влажными.

Она отвернулась от окна. "Ты дашь мне шанс все исправить?"

"Иди спать. Тебе утром на работу".

"Я скажу, что заболела".

"Нет, не делай этого. Важно, чтобы ты появилась и вела себя так, словно ничего не случилось".

"И как я должна это сделать?"

"Так же, как ты сделала это со мной. Мне нужно кое-что сделать". Он прошел по коридору в свой кабинет и закрыл дверь.

Она долго стояла неподвижно. Затем поставила пустой стакан на кухню и пошла в спальню. Смыла макияж и почистила зубы. Разделась и легла в постель. Когда в шесть часов зазвонил будильник, она все еще не спала.

Приняв душ, она сделала прическу и макияж, как и в любой другой день. Она оделась и убедилась, что выглядит презентабельно перед зеркалом в гардеробе. Самое малое, что она могла сделать, - это не привлекать ненужного внимания ни к себе, ни к нему. Что бы ни случилось прошлой ночью, она обязана была поддержать его, как подобает жене. И он был прав, она разыграла безупречное представление, когда хотела ввести его в заблуждение, могла ли она по доброй воле сделать что-то меньшее ради него?

Когда она пришла на работу, все казалось совершенно нормальным. Секретарша поприветствовала ее и начала перечислять назначенные встречи. Синтия отменила одни, перенесла другие, попросила принести кофе и запланировать несколько телефонных звонков. Примерно через час она зашла в кабинет Гарри и увидела, что его секретарь выглядит немного растерянным.

"Он где-то здесь?" спросила она, просунув голову в дверь.

"На самом деле, нет. Честно говоря, я не знаю, где он. Не могу с ним связаться.

"Ой. Что ж, скажите ему, чтобы он позвонил мне, когда вернется".

Она вернулась в свой кабинет, а затем отправилась на ранний ланч.

Клиника была недалеко. Процедура заняла не так уж много времени. Свечи должны были подействовать через несколько часов. Она вернулась в офис и приняла несколько звонков. Она закончила работу пораньше и вернулась в клинику, где просидела на кушетке полчаса, пока не убедилась, что все чисто. Она привела себя в порядок и отправилась домой.

Джерри все еще сидел в своем кабинете за закрытой дверью. Она подумала, не приготовить ли себе что-нибудь поесть, но есть не хотелось. Она села в кожаное кресло и стала ждать. Она знал, что он не любит, когда его прерывают во время работы. В офисе было полно экранов, которые требовали его пристального внимания, иначе можно было бы потерять жизни.

Он вышел примерно через час, и в гостиной было темно. Он включил свет, и она моргнула, увидев его.

— Я сделала это. Я избавилась от этого. - Она знала, что это прозвучало так, словно она предлагала ему мертвого ребенка, как будто это был знак ее сожаления, но было трудно придать этому другое звучание. - Что теперь?

Он поджал губы и покачал головой, как будто понятия не имел. Он налил вина себе и поставил перед ней бокал. Он сел на диван напротив.

— Для меня все это еще слишком свежо. - Он сделал глоток и осушил половину стакана. - Я не уверена, что ты можешь рассчитывать на то, что я сейчас скажу.

"Я знаю, что это была моя ошибка. Он виноват, но я справилась с этим настолько плохо, насколько возможно. Я признаю это. Я принимаю это. Я была неправа. Мне жаль. Ты не представляешь, как мне жаль». - Она сделала паузу, чтобы дать ему возможность высказаться, но он просто сделал еще один глоток. - Я не знаю, что делать. Пожалуйста, скажи мне. Я сделаю все, что угодно.

— Ты хочешь, чтобы я занял его место? Я говорю тебе, что делать, и ты это делаешь, и ты ни в чем не виновата. Ты просто выполняешь приказы?".

"Мне просто нужно немного руководства, вот и все, Джерри. Подсказка. Просто дай мне подсказку, если это вообще возможно. Я сейчас в растерянности".

Он посмотрел на нее без всякого выражения.

— Иногда мы посылаем оперативника, какой-нибудь кусок дерьма, за которым нам нужно присматривать. Посылаем их в качестве любовницы, шлюхи, кого-нибудь, кто соответствует его вкусам. Тяжелая работа. Они видят все это, казни, изнасилования, самые мрачные вещи, которые только можно вообразить, и каким-то образом их заводят. Они влюбляются в этого ублюдка, предупреждают его, что за ним следят. Проваливают всю операцию. Я не знаю, есть что-то в женской психике, что делает их уязвимыми перед сильным мужчиной. Он пожал плечами, глядя куда-то вдаль. - Не всегда, но когда они падают, то падают сильно. Какой-то трепет, порыв, может быть. Я не знаю". Он повернул к ней голову. "Дело в том, что, даже если мы попробуем еще раз, ты усвоила урок, больше не совершишь такой ошибки, прости и забудь... однажды, в разгар совершенно приятного секса, в твоей голове всплывут воспоминания. Это экстремальные моменты, которые остаются надолго. Что-то, что он сделал, что-то особенно мерзкое или жестокое, и это тебя заведет. Тебе будет стыдно за себя, ты будешь смущена. Ты ничего не скажешь и забудешь об этом, но это будет возвращаться снова и снова. И другие воспоминания. Еще больше чувства вины. И ты продолжаешь их скрывать, а они продолжают возвращаться, в конце концов, это находит способ просочиться наружу. Другой парень найдет тебя, или ты найдешь его".

"Значит, я просто проклят навечно? Выхода нет?"

"Ну, можно вытеснить эти воспоминания. Заменить их. Но для этого новые воспоминания должны быть еще более экстремальными".

Синтия кивнула. "Ты заставляешь меня делать еще худшие вещи, по сравнению с которыми он бледнеет".

— Я не заставляю тебя что-либо делать. Тебе решать, как изменить свои воспоминания, дело не в том, что я собираюсь занять его место. Я не собираюсь угрожать тебе, принуждать тебя или заключать с тобой сделки, как, я полагаю, делал он. Ты сама выбираешь, что делать, и добьешься ли ты успеха или потерпишь неудачу, зависит только от тебя. И только в том случае, если это то, чем ты хочешь заниматься".

"Ты продолжаешь спрашивать меня, что я хочу делать, а что хочешь делать ты?"

“Я не знаю. Я продолжаю сомневаться, был ли я неправ, доверившись тебе, или это был правильный поступок, и мне просто не повезло. - Он покачал головой и провел пальцами по своим коротким волосам. "Это довольно изнуряющая вещь, с которой приходится сталкиваться, такой явный пример неверного суждения. Должен ли я сейчас пересмотреть все отношения?" Он встал. "Работа помогает мне отвлекаться, не дает моему мозгу кричать на меня за то, что я не предвидел этого. Я не знаю. Я не хотел следить за тобой в поисках каких-либо признаков. Думаю, это было моей ошибкой."

Он направился обратно в свой кабинет, а она смотрела ему вслед. Она никогда раньше не видела, чтобы он боролся. Это было одно из его самых впечатляющих качеств - способность быстро оценивать любую ситуацию, и она отняла у него это. Он позволил ей стать уязвимой, и она наказала его за это. Она опустила голову и заплакала по-настоящему впервые с тех пор, как он узнал об этом.

На следующее утро она пошла на работу как обычно. Она села за свой стол и попросила секретаршу принести кофе.

"Есть какие-нибудь новости о Брунсуике?"

"Ничего", - ответила ее секретарша. "Салли перевели на третий этаж".

"Значит, его офис готов к захвату?"

Ее секретарша улыбнулась. "Я займусь этим".

Насколько легко ей было солгать? Ей даже не нужно было думать об этом, она просто знала, что сказать, чтобы казаться самой собой, а не той кашей, которая бушует у нее в голове. Очевидно, она выбрала не ту профессию. Как актриса, она бы утонула в наградах Академии. Она потягивала кофе и пыталась придумать что-нибудь, что могло бы вернуть к ней мужа. Она должна была показать ему, что ей снова стоит доверять.

День протекал как обычно, пока незадолго до обеда офицер полиции не попросила уделить ей несколько минут.

Женщина представилась детективом Лейн, а ее довольно грубоватый напарник - детективом Коулом. Это была элегантно одетая женщина лет тридцати с небольшим, с прямыми каштановыми волосами и пронзительными серыми глазами.

— Значит, вы ничего не слышали о мистере Брансуике?

"Нет. Он действительно пропал?"

"На данный момент трудно сказать". Детектив машинально улыбнулся.

Синтия видела, что женщина ловит рыбу. Она потратила достаточно времени на дачу показаний и переговоры по контрактам, чтобы уметь распознавать блеф.

— Но ведь это ненормально - начинать присматривать всего за один день, не так ли? Вы, должно быть, что-то подозреваете. Она перегнулась через стол, сама любопытство и жажда сплетен.

"На самом деле, семья попросила нас разобраться в этом". Детектив Лейн выглядела слегка смущенной.

Гарри происходил из состоятельной семьи. У него были связи. У его семьи их было еще больше. Логично, что они воспользовались бы ими, если бы кто-то из них исчез.

"Из записей его телефонных разговоров мы узнали, что вы..."

"Вы нашли его телефон?"

"О, нет. Мы получили его записи в телефонной компании. Ваш номер появляется довольно часто. Очень часто".

"Конечно. Мы работаем вместе." Детектив начала что-то говорить, но Синтия догадалась, к чему она клонит. "Он настоящий зануда, звонит мне, когда ему вздумается, делится со мной идеями, предлагает внести изменения в то, с чем я уже согласилась. Он считает это здоровым соперничеством. Просто он такой, какой есть. Она постаралась не использовать прошедшее время.

— Ты ни разу не позвонила ему с тех пор, как он исчез.

"Да?"

— Разве ты не беспокоишься о его благополучии?

Синтия рассмеялась. "Нет. Нисколько. Сколько раз я звонила ему, прежде чем он исчез?"

Детектив Лейн посмотрела на своего напарника, который стоял у двери. Он посмотрел на планшет в ее руке.

"Два... три раза за последние три месяца".

"Меня не волнует, что он задумал, детектив. Есть что-нибудь еще? У меня такое чувство, что у меня к вам больше вопросов, чем у вас ко мне".

"Хорошо, а ничего, если мы поговорим с вашим мужем?"

Синтия не могла не отреагировать. "Нет, это не так. Почему вы хотите с ним поговорить?"

— На самом деле ничего особенного. Иногда супруг(а) вспоминает то, что было сказано мимоходом, и это просто для того, чтобы...

"Нет. Не разговаривайте с моим мужем, не связывайтесь с ним, вообще не беспокойте его. Теперь, я уверена, у вас есть дела поважнее."

— Извините, миссис Колдуэлл, я только...

— Отвалите, детектив.

"Да. Да, конечно. Спасибо, что уделили мне время".

Детективы ушли, и Синтия понадеялась, что не исключила себя из борьбы за "Оскар".

Детектив Лейн молча стояла в лифте, кипя от злости.

"Она что-то скрывает".

"Кому какое дело", - сказал ее напарник. "Ты хоть представляешь, сколько бумаг скопилось у меня на столе? Его папочка позвонил, и мы все утро носились туда-сюда".

"Говорю тебе, если мы копнем поглубже, то обязательно что-нибудь найдем".

"Должен сказать, я согласен с этой дамой. Можешь отваливать".

Они вернулись в участок, выполнив то, о чем их просили, не имея никакой информации о том, что случилось с Гарри Брансуиком. Детектив Лейн сидела в своем кресле и пребывала в уверенности, что интуиция ее не подвела. Она посмотрела на детектива Коула, который уже перешел к другим расследованиям.

Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы узнать номер телефона мужа. Она воспользовалась записями телефонных разговоров жены, чтобы выяснить это. Она позвонила туда.

"Да?"

"Мистер Колдуэлл? Это детектив Лейн из..."

"Чего вы хотите?"

Она была немного смущена его манерами. И немного раздражена.

"Это по поводу исчезновения Гарри Брансуика".

"Я его не знаю".

"Он работает с твоей женой".

"Тогда позвони ей".

"Я просто хотела..."

"Послушай, сука. Если у тебя нет особой необходимости поговорить со мной, не звони по этому номеру. Позвонишь еще раз, и я разрежу твою пизду на мелкие кусочки, а затем подожгу их в честь Национального дня пизды, который, по-видимому, сегодня".

Связь прервалась.

Детектив Лейн сидела, ошеломленная, держа телефон подальше от уха.

— Похоже, вы позвонили не той шлюхе, - сказал детектив Коул, несколько удивленный. - Она предупреждала вас, чтобы вы не звонили ему.

Зазвонил телефон. Тот, что был у нее в кармане. Она сняла трубку.

"Да, сэр. Я звонила есу. Нет, я просто..... Верно. Нет, я не буду. Я понимаю». Она положила трубку, чувствуя легкое головокружение.

— С тобой все в порядке? Ты вся побледнела.

Она медленно кивнула. Кто, черт возьми, был этот парень? Она точно знала, что происходит что-то большее. Гарри Брансуик был мертв, она чувствовала это всем своим существом. И если она продолжит совать свой нос не в свое дело, то, скорее всего, потеряет не только работу.

Она повернулась к своему напарнику. - Передай мне один из этих файлов.

Синтия вскоре забыла об офицерах полиции. У нее были гораздо более неотложные дела. В тот день она посетила три совещания, быстро принимая решения, ни с кем не советуясь, как обычно. Она понизила в должности одного сотрудника, который не обеспечивал требуемого уровня производительности, и заменила его кем-то гораздо более молодым, показавшим недавние результаты. Все, что было у нее на руках, было передано другим и представлено как возможность произвести на нее впечатление. Вряд ли кто-то из них произвел на нее впечатление, но она хотела разобраться со всем как можно быстрее, чтобы вернуться домой.

Когда она вернулась в квартиру, Джерри был в своем кабинете, и она знала, что все замки на окнах будут на месте. Ее только однажды впустили внутрь, и это было, когда она только переехала. В комнате была стена, сплошь увешанная экранами, письменный стол с откидывающимся креслом и компьютер. Одну сторону комнаты занимали ряды компьютерных серверов от пола до потолка с мигающими лампочками. Вот и все.

Возможно, там было что-то еще, что не было открыто, но назначение комнаты было ясным. Это был своего рода командный центр связи.

Она не знала точного характера его работы, но знала, что она была очень секретной и за нее хорошо платили. Ее муж всегда был востребован и часто работал круглосуточно в течение нескольких недель подряд. У него также были выходные, которые он проводил с ней. По крайней мере, раньше.

Если она хочет спасти свой брак или, по крайней мере, сделать попытку, ждать дальше бесполезно. Она прошла в спальню и переоделась во что-нибудь более свободное, а затем направилась к двери его кабинета.

Рядом с ней был домофон. Она нажала кнопку. Она ожидала услышать его голос, спрашивающий, что ей нужно, но вместо этого раздался двойной хлопок, а затем дверь открылась.

Он стоял в дверях, одетый очень небрежно, в облегающую футболку и спортивные штаны.

— В чем дело? Его голос был тихим, очень ровным.

"Я чувствую, что у меня заканчивается время. Я хочу начать исправлять ситуацию, но не уверена, как это сделать. Ты позволишь мне немного повременить, по крайней мере, для начала?"

"Хорошо."

Она смотрела мимо него. Экраны на стене были полны лиц.

"Я хочу... Я хочу отсосать тебе, пока ты работаешь. Я знаю, это глупо и по-детски, но мне нужно с чего-то начинать. Кажется, что что-то нелепое не так уж плохо получится, просто, возможно, будет немного неловко".

Он смотрел на нее сверху вниз, казалось, целую вечность. "Хорошо."

Она прошла мимо него в комнату, дверь закрылась, и замки снова защелкнулись.

Теперь, когда у нее был лучший обзор, она смогла разглядеть, что лица на экране были в основном чернокожими мужчинами с очень темной кожей, одетыми в военную форму. Их было около шести. На других экранах были показаны различные ночные сцены, окрашенные в зеленый цвет приборами ночного видения.

"Они нас видят?"

"Нет, обычно я не позволяю клиентам видеть мое лицо".

Он сел за свой стол, откинувшись на спинку большого кожаного кресла, и надел наушники. Он посмотрел на нее.

"Мне нужно поговорить с ними, так что не производи слишком много шума". Он повернулся и начал стучать по клавишам клавиатуры на столе.

Она встала перед ним боком, так что ему пришлось убрать руки с дороги. Оказавшись между ним и столом, она опустилась на колени. Она расстегнула пояс его спортивных штанов. Он поднялся с сиденья, чтобы помочь ей.

Она сразу почувствовала, что это неправильно. Это ничего не изменило бы. Это был всего лишь минет. Но в этом было что-то странное. Что-то другое.

Он заговорил на незнакомом ей языке. Он звучал как африканский, но она понятия не имела, на каком именно. Он говорил небрежно, с некоторой фамильярностью. Она взяла в рот его толстый, но гибкий пенис.

Потребовалось много времени, чтобы добиться реакции. Она хотела, чтобы он возбудился, она хотела, чтобы он был у нее во рту и доставлял ей удовольствие, даже если ему это было неинтересно. Это было совсем не то, как обычно проходят минеты.

Она хотела, чтобы она понравилась этому члену. Она хотела, чтобы этот член снова влюбился в нее.

Она сосала, лизала и целовала. Может, она и была ужасной женой, но все же она была его женой, и она знала этот пенис лучше, чем кто-либо другой. Она знала, как заставить его подергиваться. Пусть она и утратила всю его благосклонность, но все равно знала, куда нужно засунуть язык. Ее язык проник туда.

Он был твердым у нее во рту. Ее губам пришлось проделать долгий путь, прежде чем вернуться обратно. Он продолжал говорить, не меняя тона, не заикаясь и не переводя дыхания. С таким же успехом она могла красить ему ногти.

Теперь он был достаточно длинным. Она приняла его глубоко, до самого горла. Он остановился на середине предложения, глубоко вздохнул и продолжил говорить.

После нескольких минут ритмичного сосания она протолкнула его до упора в горло и удерживала там, затаив дыхание, пока он дергался, качался, перезаряжал и снова стрелял. Его сперма пропустил ее рот и пошел прямо вниз по ее пищеводу. Она сглотнула и отстранилась, возвращая его к занятиям бегом трусцой. Единственным признаком того, что он только что кончил, была небольшая пауза в разговоре.

Потребовалось немного осторожного маневрирования, чтобы выбраться из-под стола, не ударившись головой. Он повернул стул, чтобы выпустить ее, но больше не сделал ей никаких уступок, продолжая говорить. Она встала, подошла к двери и нажала на панель, чтобы открыть ее. Как только она оказалась в коридоре, дверь с шипением закрылась за ней, и она пошла на кухню перекусить.

В этом не было ничего особенного, не было воспоминаний, на которых стоило бы останавливаться. Не каждый день делаешь минет в присутствии африканских военачальников, но это не совсем точное описание того, что произошло. Более важным было то, что она что-то сделала. Она долго и упорно думала об этом, и ей показалось, что начать нужно с того, чтобы он сделал как можно меньше. Он был тем, кто сопротивлялся всему этому, и, хотя у них обоих было право уйти, он был более склонен это сделать.

Остаток вечера она провела, обдумывая план на следующий день, планируя различные встречи и командные брифинги. Работа значила для нее очень мало, и она хотела закончить все задолго до конца рабочего дня.

Ее план сорвался из-за того, что ей пришлось взять на себя нагрузку Гарри. Состоялись совещания, и были быстро приняты решения о его замене, и теперь его работа принадлежала ей. Было замечено недавнее повышение производительности в ее команде, и было гораздо эффективнее продвигать ее изнутри. Повышение пришло вместе с его угловым офисом.

Несколько раздосадованная несвоевременностью своего внезапного карьерного роста, она действовала с еще большей безжалостностью и эффективностью, освободив большинство его сотрудников от их обязанностей и передав их людей в подчинение себе. Она находила время выслушивать возражения от тех, кто был понижен в должности или отодвинут в сторону. Им прямо сказали, сможет ли упорный труд вернуть их на прежнее место или у них не будет шансов на процветание, если она будет у руля. Большинство из них попали во второй лагерь.

Реструктуризация заняла меньше половины рабочего дня, и к концу дня всем проектам были назначены новые сроки сдачи. Синтия ушла из офиса, а руководители ее групп задержались допоздна, чтобы насладиться новообретенным авторитетом и запугать своих недавних коллег.

Дома Синтия приняла душ, поправила макияж и распустила волосы, тщательно смазала свой задний проход и стала ждать в гостиной в халате.

Когда около восьми он вышел из своего кабинета, она встала, сбросила халат и подошла к нему, пока он рылся в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного.

"У тебя есть немного свободного времени?" На каблуках она была ненамного ниже его, и они встретились взглядами, прежде чем он опустил взгляд, чтобы оценить ее внешность.

"Для чего?"

"Я хочу, чтобы ты трахнул меня в задницу. Это сложно, должно быть, действительно тяжело.

Он кивнул, жуя кусочек сыра.

Она повела его в спальню, ее темные волосы рассыпались по плечам, обнаженные ягодицы покачивались из стороны в сторону. Она забралась на кровать на четвереньки, повернувшись к нему задницей. Она слегка раздвинула ноги и напряглась.

Краем глаза она увидела, как его одежда упала на пол. Его руки скользнули по ее бедрам, а затем он почувствовал, как она вошла в него. Это не было сексуально или эротично, это было функционально. У него были твердые, шершавые руки, и его пальцы впивались в ее кожу, словно он прижимал ее к месту, держа под правильным углом, чтобы он мог войти, не натыкаясь ни на какие препятствия. Он вонзался без колебаний и пауз.

Он сразу же начал двигаться, не давая ей времени привыкнуть, и это было хорошо. Он двигался медленно и уверенно, чего она совсем не хотела.

"Жестче".

Он двигался быстрее, толкался с большей силой, и она застонала, когда воздух вышел из ее живота.

"Сильнее".

Он ругал ее. Врезаясь в ее зад, извлекая примерно половину своей длины, а затем вгоняя обратно. Его руки сжимали ее талию, двигая ее вперед и назад, как поршень.

"Сильнее". Это было не столько слово, сколько крик.

Она дышала сквозь стиснутые зубы, на глаза наворачивались слезы, все внутри горело. Она не испытывала от этого никакого удовольствия, кроме удовольствия от того, что он был там, где она хотела. Гарри овладел ею анально, но он покорил ее хитростью и уговорами, нежностью и коварством. Он подбирался все ближе и проникал все глубже. Он давал обещания, говорил ей, что удалит видео, отпустит ее, если она добровольно отдаст ему эту часть себя. Он хотел, чтобы она сдалась, и она сдалась.

Но сейчас все было по-другому. Она не сдавалась. Она брала то, что хотела. Его безумное желание, его похоть к ней, его воспоминания о плотских утехах вспыхнули с новой силой. Это была агония. Чистая, экстатическая агония.

Джерри повалил ее на кровать, навалившись на нее всем своим весом. Его руки легли на ее ягодицы и раздвинули их, чтобы он вошел еще глубже. Он резко кончил, и она соскользнула еще ниже по кровати, а он устроился на ней сверху. Его руки легли ей на плечи, он притянул ее к себе и снова кончил. Единственным звуком, который он издал, был долгий вздох.

Он перестал двигаться, но она не хотела останавливаться на достигнутом. Она оттолкнулась от него и приподняла его так, что ее колени снова оказались под ней. Она покачала задницей и напрягла ягодичные мышцы, чтобы подоить его пенис, который все еще был твердым внутри нее.

Она чувствовала, как его бедра двигаются в такт ее движениям, мягко танцуя с ней. А затем он положил руки ей на ягодицы и оттолкнул ее, заставив заскользить по кровати. Она повернула голову и затуманенным взором увидела, как он, пошатываясь, идет в ванную.

Этого было недостаточно, она знала это. Это был только первый ее выпад. Она не могла позволить ему уйти, чтобы перегруппироваться. Она вскочила с кровати и, пошатываясь, направилась в ванную. Вентилятор жужжал, и от него поднимался пар. Она открыла дверь душа и чуть не поскользнулась на каблуках. Она прижалась к нему, его тело было уже мокрым и скользким, и он инстинктивно схватил ее за руку.

Затем он отпустил ее, закрыл глаза и опустил подбородок, чтобы вода попала ему на затылок. Она некоторое время наблюдала за ним, а затем почувствовала, как что-то коснулось ее ноги. Она посмотрела вниз и увидела, что он мочится на нее. Не в агрессивной манере, скорее, он вообще забыл о ее присутствии.

Она присела на корточки, присела на пятки, и желтая струйка заструилась по ее груди. Она взяла его пенис в руку и подняла его так, чтобы струя ударила ей в лицо. Он был горячим, и от него исходил странный лекарственный запах. Она закрыла глаза, и моча попала ей на лоб и переносицу. Моча потекла по ее лицу, а часть попала в рот. На вкус она была соленой, как слезы. Когда моча остановилась, она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее сверху вниз. Она взяла его вялый член в рот, и через несколько секунд он стал твердым.

Она снова встала и повернулась к нему лицом. Ее волосы были распущены по голове, плечам и спине. Между грудей стекали струйки воды. Она отвернулась от него, оперлась руками о кафельную стену и подставила ему свою задницу.

"Опять".

На следующее утро Синтия, прихрамывая, пришла на работу.

"Я подумала, что стоит записаться на занятия по отжиманию", - сказала она в ответ на вопросительный взгляд своей секретарши. "Забыла, почему я уволилась в прошлый раз".

Работать стало намного легче теперь, когда она больше не заботилась о создании здоровой рабочей среды. Ее новообретенный успех привлек множество доброжелателей и сдержанных соперников. Они поздравляли ее и делали комплименты по поводу ее внешности. Ей было ясно, почему они уделяли так много внимания тому, как она выглядит. Это был классический способ подорвать авторитет женщины, продвигающейся по служебной лестнице, предполагая, что именно ее привлекательная внешность позволила ей продвинуться так далеко.

Несмотря на то, что это было ребяческое поведение, ей было не по себе от того, что так много мужчин "заглядывали" к ней, чтобы сказать, как великолепно она выглядит. Многие из них были близки с Гарри. Удивительно, но имя Гарри Брансуика теперь редко упоминалось. Меньше чем через неделю о нем почти забыли.

В ту ночь она заснула, все еще пытаясь придумать, как поступить с Джерри дальше. Чего она действительно хотела от него, чего она действительно жаждала, так это немного нежности. Он ни разу не поцеловал ее, а только засовывал свой член ей в рот и в задницу. Она была далека от того, чтобы вернуть его.

Она проснулась посреди ночи и почувствовала чье-то присутствие в постели. Джерри лежал рядом с ней и спал. Ее сердце бешено заколотилось, и ей захотелось скользнуть через кровать к нему в объятия, но она остановила себя, не желая его будить. Она смотрела на него, пока снова не заснула. Когда она проснулась утром, его рядом не было, но она была уверена, что это был не сон. Он подошел к ней на шаг ближе.

Она решила одеться на работу более консервативно. Воротник повыше, юбка подлиннее, темные колготки. Когда она вышла из спальни, Джерри завтракал за кухонным столом. Она ничего не сказала о том, что он спал рядом с ней.

"Почему ты так одета?"

"Например, что?"

"Как будто ты не хочешь, чтобы мужчины приставали к тебе".

"Я не хочу, чтобы мужчины приставали ко мне".

"Ты слишком откровенна. Если ты слишком быстро перейдешь в оборонительную позицию, это заставит людей воспринимать тебя как легкую мишень. Ты привлечешь больше внимания, а не меньше".

Это показалось ей неправильным. Парни выбирали то, что могли увидеть. Кожа, сиськи, задница.

— Разве профилактика не лучше лечения?

Он усмехнулся. "Только если знаешь, как это предотвратить. Ты не можешь вечно избегать проблем. Рано или поздно любая машина ломается. Нужно знать, как это исправить".

"Как мне решить проблему, например, с офисным вредителем, который делает неопределенные замечания, наводящие на размышления?"

"Есть способы. Я могу научить тебя некоторым после работы".

Она достала телефон и позвонила себе в офис. Она ожидала услышать голосовую почту, но ответила ее секретарша. С тех пор как она приобрела репутацию безжалостного начальника, все хотели проявить себя перед ней.

"Я буду поздно, отмените мои утренние встречи". Она повесила трубку, ничего не объясняя.

"Сейчас я свободна".

Джерри кивнул и отодвинул тарелку с хлопьями. "Так будет проще показать тебе".

"Ты собираешься меня сексуально домогаться?"

"Нет. Я буду играть твою роль. Ты сексуально домогаешься меня."

Она повернулась и, улыбаясь, сделала шаг в сторону. Он так ей нравился. Она еще больше хотела, чтобы он вернулся. Она повернулась и подошла к нему сбоку, держа руки в карманах.

— Привет, Синтия, - весело поздоровалась Синтия. "Ты сегодня выглядишь очень сексуально".

"Большое тебе спасибо", - сказал Джерри беззаботным голосом. "Как бы ты оценила меня из десяти возможных?"

"О, я не знаю. Восемь?"

"Восемь из десяти? Действительно, как разочаровывает".

"Нет, нет, это очень хороший результат. Ты входишь в тройку лучших на этом этаже".

"А какое место в тройке лучших занимаю я? Третье, я полагаю".

— Ну, я имею в виду... - Синтия почувствовала, что начинает немного волноваться. - Я имела в виду девять. Девять из десяти.

— О нет, ты просто лукавишь. Я не потерплю, чтобы ко мне относились снисходительно.

"Как ты думаешь, это действительно сработает?" - спросила Синтия. "Разве это не даст им зеленый свет, чтобы они старались усерднее?"

"Зависит от обстоятельств", - ответил Джерри. "Ты играла в это, когда была моложе. Агрессивная, критически настроенная женщина легко отпугивает их. Ущемляет их самолюбие. Попробуй найти кого-нибудь немного старше и с более высоким статусом, чем у тебя. - Он отвернулся к своему воображаемому столу.

— А, Синтия, вот и ты, - сказал она более грубым голосом. - Приятно видеть, как женщина демонстрирует свои ножки. Особенно когда они такие красивые, как у тебя. Она использовала то, что ей на самом деле говорили, поэтому была уверена в своих словах.

"Честно говоря, я бы только хотел, чтобы у меня была возможность показать чуть больше ног", - сказал Джерри.

"А почему ты не можешь?" Синтии было интересно узнать ответ.

— Похоже, что если женщина носит юбку длиной более чем на два дюйма выше колена, ее шансы на то, что присяжные вынесут вердикт в пользу мужчины, обвиняемого в сексуальных домогательствах, падают ниже двадцати процентов. Но если они будут длиной до колена или ниже, то увеличатся до семидесяти процентов".

"Это правда?"

"Согласно последним статистическим данным. И вы меня знаете, я предпочитаю, чтобы шансы были в мою пользу".

— Нет, я спрашиваю тебя, это действительно так?

— О, - сказал Джерри, переходя на свой обычный тон. - Нет, конечно, нет. Длина юбки не имеет к этому никакого отношения. У вас меньше двадцати процентов шансов добиться успешного судебного преследования, несмотря ни на что.

"Хорошо, думаю, я уловил суть. Можно я попробую?"

"Ты хочешь, чтобы я тебя побеспокоил?"

"Да. Я буду Синтией, а ты Джерри. Другой Джерри".

"Хорошо". Джерри встал, а Синтия села на табурет.

"Привет, Синтия".

"Привет, Джерри. Я могу что-нибудь для тебя сделать?"

"Нет, я просто любовался твоей блузкой. Атласная, не так ли? Должно быть, тебе очень приятно прикасаться к коже".

"На самом деле, так и есть. Хочешь потрогать?" Она бросила на него вызывающий взгляд.

"Я бы с удовольствием". Возможно, в более уединенном месте.

"В этом нет необходимости. Я имею в виду, что может случиться самое худшее? Я буду звать на помощь, а кто-нибудь прибежит и увидит, что ты обнимаешь меня? Зачем мне так с тобой поступать, Джерри?"

"Ты ведешь себя довольно агрессивно, тебе не кажется?"

"Тебе не нравятся агрессивные женщины, Джерри? Обними меня, и давай выясним". Она встала и направилась к нему. Он попятился.

"Я думаю, это недоразумение".

— Я неправильно поняла? Она положила руку ему на пах.

— Ты играешь с огнем, Синтия. - Он продолжал пятиться, и она последовала за ним, держа руку у него на паху.

— Все это разговоры, не так ли, Джерри? Она поглаживала его пах. "Боишься, что не сможешь удовлетворить меня? Не можешь удовлетворить и свою жену, не так ли?"

Он ударился спиной о стеклянную стену, с которой открывался вид на город. Она вытащила его пенис из трусиков и взяла его в руку.

"Знаешь, некоторые люди могут расценить это как сексуальное домогательство", - сказал Джерри. Он схватил ее за запястье другой рукой и поднял вверх, развернув их обоих так, что она оказалась прижатой спиной к окну.

"Я просто пошутила", - сказала Синтия.

— Я тоже, - сказал Джерри. Другой рукой он подхватил ее ногу чуть выше колена. Он приподнял ее так, что казалось, будто он поймал ее в середине танца кан-кан. Он отпустил ее руку, просунул ее ей между ног, пальцами разорвал колготки и отодвинул в сторону нижнее белье, коснувшись ее влажной кожи.

Они смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Она все еще держала его пенис и направляла его внутрь, когда он прижался к ней. Он вошел легко и заметно затвердел. Он начал трахать. Он не был нежным. Ее зад с глухим стуком ударялся о стекло, каждый раз сбивая ее с ног.

Возбуждение нарастало очень быстро. Он не был заинтересован в том, чтобы доставить ей удовольствие. Она чувствовала, что он вот-вот взорвется, и вцепилась в его рубашку, сжимая материал в кулаках. Он перестал двигаться и кончил, дрожа всем телом, а затем начал выходить. Она притянула его к себе. Наконец-то он был внутри нее. Она не собиралась сдаваться. Это было нелегко.

— Закончи то, что начал, - процедила она сквозь стиснутые зубы, и изо рта у нее потекла слюна.

Он посмотрел на нее, не изображая из себя героиню, а полностью на себя. Его бедра снова начали двигаться. Он закончил погружать в нее свои яйца и затем отпустил. Она опустила стакан.

Она встала и поправила свою одежду.

— Я собираюсь на работу.

Он стоял у раковины со стаканом воды. "Ты не собираешься переодеваться?"

Ее колготки были порваны, и его сперма вытекала из нее. "Нет. Спасибо за совет".

Она вышла из квартиры как ни в чем не бывало. В лифте она улыбнулась. Его холодная сперма стекала по ее бедру. Она впитается в нижнее белье и будет с ней весь день. Она не собиралась это убирать.

Один из руководителей зашел узнать, как у нее дела, не нужно ли ей чего-нибудь. Он был одним из тех, кого рассматривали на ее новую должность, в ее новый офис. Он улыбнулся и поздравил ее.

"Кстати, мне нравятся твои волосы. Длинные волосы - это так женственно, не так ли? Моя жена настаивает на том, чтобы ее волосы были короткими".

Синтия улыбнулась ему и сказала: "Интересно, что ей в тебе не нравится?"

Он слегка запнулся. "Да-да, интересно". Затем он быстро ушел.

Это настроение осталось с ней, и весь остаток дня все были с ней очень вежливы. Они соглашались со всем, что она говорила, и безропотно принимали ее указания. Ее секретарша без предупреждения приготовила кофе. Синтия хотела только одного - поскорее попасть домой.

Джерри был в офисе, когда она вернулась. Она приняла душ и, наконец, привела себя в порядок. Он вышел примерно в обычное время, и она почувствовала озноб. У него были темные глаза и подавленное настроение. Она ничего ему не сказала. Она ушла в спальню и не выходила, пока он не вернулся в кабинет. Она не знала, что произошло, но не хотела, чтобы он обращал на нее внимание. Она надеялась, что это не из-за того, что произошло утром.

Она легла спать и попыталась с надеждой смотреть на завтрашний день. Не было необходимости проявлять нетерпение.

Она проснулась посреди ночи от удушья. Чьи-то руки сомкнулись у нее на горле. Сначала она сопротивлялась, но потом поняла, что это он, обнаженный, лежит рядом с ней в постели. Она не могла отчетливо видеть его лицо, но ярость волнами исходила от него. Она обмякла. Его дыхание было тяжелым и прерывистым. В его голосе звучало отчаяние. Если он принял такое решение, она не собиралась его останавливать. Но это не означало, что она должна была уйти, хныча.

Ее рука потянулась к его члену, маленькому и мягкому. Она начала поглаживать его, затаив дыхание, так как его руки перекрывали ей дыхательные пути. Она повернулась и потерлась головкой его члена о щель между своими ногами. Он медленно увеличивался, по мере того как она погружала его в свою растущую влажность и вынимала из нее. Он переместил свой вес и прижался к ней, его руки все еще были на ее горле, а бедра вжимались в нее.

Она знала, что может не проснуться утром. Ее вполне устраивало, что она ушла вот так. Она не дышала уже несколько минут, и темнота надвигалась на нее. Она обняла его и двигала бедрами в такт его движениям, пока темнота не поглотила ее.

Когда она проснулась, его там не было. У нее болело горло, и когда она посмотрелась в зеркало, то увидела множество синяков. Она нанесла на них макияж и надела колье, которое, по ее мнению, ей очень шло.

Люди на работе, казалось, боялись ее. Они торопились выполнить задание и ругали всех, кто мешал им. Она не думала, что ведет себя как-то по-другому.

Она легла спать одна и проснулась от того, что из нее снова выжимали жизнь. На этот раз она была готова. Она тут же приняла его в себя и толкнулась вместе с ним. Трахаться, выходить замуж, убивать - все это один и тот же человек. Оргазм наступил, когда она была еще в сознании, и ее тело дернулось так сильно, что она подняла его в воздух. То, что тебя не убивает, заставляет кончать сильнее.

Утром синяки были темнее, и их было труднее скрыть. Она улыбнулась своему отражению в зеркале, проводя кисточкой по шее. Он боролся со своими чувствами, и это было хорошо. Он мог решить, что она ему не нужна, но она могла с этим смириться. Или нет.

Люди на работе, начальство, уделяли ей больше внимания. Показатели ее работы были на высоте, а ее сотрудники, безусловно, были самыми продуктивными. Она отвергала предложения поужинать вместе, провести выходные в уединении и на шикарных мероприятиях, и вместо того, чтобы вызвать недовольство, люди вели себя так, словно понимали, что они не достойны ее внимания. Никто не осмеливался возразить ей, потому что что, если она уйдет в конкурирующую фирму?

Ее разум был поглощен другими вещами. Каждую ночь она проводила между жизнью и смертью. Каждый день она проживала так, словно он мог оказаться последним. Иногда он не появлялся, и она отдыхала, зная, что его возвращение неизбежно, и теребя себя в предвкушении. Когда она проснулась, ощущая его оргазм, то увидела в этом знак его осуждения, то, что он дал ей еще один день.

Потом это прекратилось. Четыре ночи подряд он оставлял ее одну. Она начала беспокоиться, что он отдаляется от нее, а она этого не хотела. Она пришла домой пораньше и заказала еду. Она приняла душ и привела себя в порядок, а швейцар принес блюда китайской кухни на вынос. Она съела столько, сколько смогла, не зная, когда сможет поесть снова.

В конце концов, он выходил, чтобы поесть, вдыхая запах своей любимой еды. Она пошла в спальню, надела купленные ею кожаные наручники с мягкой подкладкой и прикрепила их к столбикам кровати. С тремя она могла справиться самостоятельно, но с четвертым - нет.

Она позвала его, и он вошел, поедая цыпленка с апельсиновым соусом.

"Ты можешь это сделать?"

Он привязал ее к кровати.

"И повязку на глаза".

Он стянул повязку с ее шеи, чтобы закрыть ей глаза.

"Что теперь?" - спросил он.

"Все, что захочешь. Я пробуду здесь столько, сколько потребуется. Угощайся".

"А что, если я просто оставлю тебя здесь?"

"Наверное, я умру".

"Хм". Она услышала, как он вышел из комнаты.

Она пролежала так полчаса, а может, и больше, напряженно прислушиваясь к его голосу.

"Я могу делать с тобой все, что захочу?"

Услышав его снова, у нее перехватило дыхание. "ДА."

«Хорошо. Просто помни, что это была твоя идея".

"Я запомню".

Она подумала, что услышала звуки с кухни. Затем он вернулся и что-то делал, но она не могла понять, что именно.

Она задохнулась и втянула воздух, когда что-то ударило ее в живот. Оно было очень холодным. Он дотронулся до него рукой и развернул к себе. Холодное, мокрое и скользкое. Оно стекало по ее телу. Она почувствовала его запах и поняла, что это было: мороженое, которое она заказала вместе с едой.

Прежде чем она успела сообразить, что происходит, он просунул его ей между ног и прижал к телу. Оно было мучительно холодным. Все, что она смогла сделать, это резко вдохнуть, и ее тело напряглось так сильно, что кровать заскрипела, когда она натянула ремни.

Затем что-то горячее вошло в нее. Его язык. Он начал буквально пожирать ее. Она была чашей. Это было приятно. Она не могла удержаться от громкого смеха, извиваясь, а он лизал ее пупок и поднимался вверх по животу к грудям, шумно чавкая.

Она не была готова. Когда его язык проник в ее рот, ощутив вкус мороженого со вкусом киски, она потеряла контроль над собой. Впервые за несколько недель его губы прижались к ее губам. Он позволил ей попробовать себя на вкус на мгновение, а затем отстранился, и она дернулась вперед, чтобы удержать его губы на своих, но он был вне досягаемости, и цепи дернули ее назад. Тогда она действительно попыталась освободиться, извиваясь.

"Не останавливайся. Больше. Нет, отпусти меня."

Она резко втянула воздух, когда почувствовала, что он рядом. Он провел языком между ее грудей, по шее и подбородку, и столбик кровати треснул, освободив ее правую руку. Она схватила его за волосы на затылке и стала ласкать языком его рот, а потом прижалась губами к его губам, и он внезапно начал трахать ее, скользя внутри нее на платформе для мороженого. Три конечности все еще были связаны, она была слепа, но не прекращала попыток удержать его.

Он отпускал ее член за членом, все еще оставаясь внутри нее, и она трахала его, целовала и трахала снова. Когда он кончил, она кончила, и это был самый сильный оргазм в ее жизни.

Она не столько проснулась, сколько пришла в себя. Первые лучи рассвета забрезжили на горизонте, а он лежал к ней спиной. Она нерешительно протянула руку и коснулась его плеча, погладила по руке. Затем она наклонилась вперед и очень нежно поцеловала его в спину. Он не пошевелился. Она задумалась, как далеко осмелится зайти.

У нее закружилась голова.

Она скатилась с кровати, побежала в ванную, и ее начало рвать в унитаз. Все вернулось на круги своя.

Она решила, что переела мороженого. История моей жизни.

Это заняло некоторое время. Наконец, она смогла смыть, и запах немного выветрился. Она обернулась и увидела, что он стоит в дверях, протягивая что-то. Она взяла это у него, посмотрела на это и услышала, как ее сердце разрывается на части.

Это был тест на беременность.

Что он подумал? Что это была утренняя тошнота? Если бы она солгала об аборте, это было бы уже заметно. Или он думал, что она переспала с кем-то другим? Она была в ярости, обижена и уничтожена. Она сжала тест в руке, но ничего не сказала. Он был неправ, но у него были на то причины.

Это не имело значения. Не было необходимости раздувать из мухи слона. Она опустила сиденье, села на унитаз и помочилась на пластиковую палочку.

Мочиться пришлось долго. Она передала его ему, а затем продолжила пользоваться туалетом, поскольку уже была там. Она закончила и спустила воду. Он не пошевелился. Он вернул ей палочку. Она бросила на нее небрежный взгляд. Ее жизнь была кончена.

Она долго смотрела на это, прежде чем до нее дошло. Она вскочила с криком.

"Это неправильно. Это чертовски неправильно. Нет. НЕТ!" Она кинула в него этим, и оно отскочило. "Я не сделала ничего плохого. Я этого не делала. Я этого не делала.

Она была на грани обморока. В этом не было никакого смысла. Слезы душили ее, и она не могла вымолвить ни слова.

— Я этого не делала. Я не. Я этого не делала".

"Я знаю", - вот и все, что он сказал, и она перестала плакать.

«Что?»

— Я знаю, что ты этого не делала. Я сделал. Мне сделали обратную вазэктомию. Это несложная процедура. Это мое.

Она была сбита с толку. Теперь в этом было еще меньше смысла. "Почему?” Ее голос превратился в хриплый шепот.

"Если ты спрашиваешь, почему я не сказал тебе, я хотел увидеть, как ты сломаешься. Я хотел, чтобы тебе было по-настоящему больно. Я думал, что причинил. Это было не то, что я думал. Это не принесло удовлетворения. Это было ужасно. Все пропало, Син. Ярость, смятение, стыд - все это теперь ушло. Если ты спрашиваешь, почему я хотел, чтобы ты забеременела, то, наверное, мне тоже нужно создать новые воспоминания.

Она была холодна и сбита с толку и не знала, осмелится ли поверить ему.

"Ты хочешь, чтобы я сохранил это?"

"Это зависит от тебя, не так ли?"

Она бросилась к нему и обвила руками его шею, и он крепко прижал ее к себе. Она почувствовала себя свободной. Наконец-то она была прощена.

— -------------------------------------------------------------------------

Примечание автора: Если вы зашли так далеко, мне было бы интересно узнать, как вы отреагировали на финал. Она заслужила это? Было ли ей, в первую очередь, не о чем сожалеть? Что-то еще? Я думаю, то, как вы относились к ней в конце, подскажет мне, что сработало, а что нет, как я планировал в оставшейся части истории, поэтому я был бы признателен за любые комментарии по этому поводу.